«Если любишь ты…»

Давид ХАХАМ

  ← На фото: Шико АРАНОВ

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Во-первых, прошу не путать эту песню с    одноимённой, современных авторов:  композитора и певца Юрия Антонова и, к  сожалению, покинувшего сей бренный мир 17 лет назад Леонида Дербенёва (1931–1995). Во-вторых, следует иметь в виду, что эта знаменитая полвека назад песня исполнялась на одну мелодию, но в двух совершенно разных вариантах (один – на молдавском языке, другой – на русском), а ещё – в мужской и женской интерпретации.

Но – обо всём по порядку.

В годы Второй мировой войны, а затем и в последующие четверть века, прежде всего в Молдавии, а также на Украине, в Белоруссии, России, было широко известно имя Шико Аранова (1905–1969) – молдавского дирижёра, композитора, основателя и руководителя первого молдавского джаз-оркестра (Молдгосджаза), а позднее – джаз-оркестра «Букурия» (по-молдавски «Bucuria» – радость). Джаз-оркестр «Букурия» появился хоть и позже оркестра под управлением Леонида Утёсова, но раньше оркестров Олега Лундстрема, Анатолия Кролла, Георгия Гараняна… Несмотря на все препоны и преграды, возводившиеся на пути джазовых коллективов в годы тоталитаризма, джаз-оркестр под управлением Шико Аранова пользовался большой популярностью. Аранов создавал не только замечательные инструментальные пьесы, в том числе – основанные и на молдавском фольклоре, но и прекрасные, мелодичные лирические песни. Напомню, что родился Шико (Шика, Ишияу) Аронович (Аранович, Аранов) в провинциальном городке Татарбунары на самом юге Бессарабии (теперь – в Одесской области Украины) в бедной еврейской семье. Служил в румынской армии, после демобилизации в 1930 году поступил в Бухарестскую королевскую академию музыкального и драматического искусства, которую окончил в 1935 году по классу трубы и композиции. Одновременно руководил оркестрами в ряде кинотеатров Бухареста (La capitol, Trianon, Regal, City, Corso).

В 1940-м возвратился в советскую Молдавию. Очень скоро стал руководителем оркестра, созданного другим молдавским евреем – Шарлем Брейтбурдом. В годы войны Молдгосджаз под управлением Шико Аранова сначала уехал в эвакуацию, репетировал и выступал в Ташкенте и Коканде, а затем, с 1942 года, начал выступать на фронтах и в тылу. Несколько раз приглашался для выступления в Кремль. В 1944-м джаз-оркестр возвратился в Молдавию и вскоре стал прославленным коллективом. Но партийные органы в своей постоянной критике добились того, чтобы в 1947-м оркестр был расформирован. В 1947–1956 годах Аранов работал музыкальным руководителем государственного ансамбля молдавского народного танца (впоследствии – «Жок»), ставшего под его руководством лауреатом IV Всемирного фестиваля молодёжи и студентов в Бухаресте (1953). В 1956–1963 и 1967–1969 годах Аранов являлся художественным руководителем джаз-оркестра «Букурия», который он сам и организовал. В 1964–1966 годах Шико Аранов руководил оркестром Молдавского комитета по радиовещанию и телевидению. В 1950-м был удостоен звания заслуженного деятеля искусств, в 1953-м – звания народного артиста Молдавской ССР.

Шико Аранов являлся не только руководителем джаз-оркестра – он стал автором замечательных мелодий и многих лирических песен. В начале 1950-х появились и стали знаменитыми (называю только их русский вариант) «Если любишь ты…», «Не я один тому виной…», «Аурика», «Молдавские ночи» и многие другие, которые даже сегодня, спустя более полувека, слушаются с большим волнением и трепетом. 

Хочу рассказать краткую историю создания песни «Если любишь ты…». Первый её вариант был сначала написан по-молдавски.

  На фото Ливиу Деляну

Автором текста явился молдавский поэт с еврейской душой Ливиу Деляну (настоящее имя Липэ Самуилович Клигман; 1911–1967). Желающие могут ознакомиться с его подробной биографией в электронной Википедии. Его называют молдавским и румынским поэтом, классиком послевоенной молдавской литературы. Он родился в Яссах, а умер в Кишинёве. Проживал в Яссах, Бухаресте, затем так же, как и Аранов, после присоединения Молдавии к СССР в конце июня 1940 года, переехал с женой Бакой Деляну-Ривилис (1921–2005) в Кишинёв, где и прожил до конца своих дней. Ливиу Деляну создал несколько замечательных песен, которые многие по сей день считают народными. Вот и по просьбе своего друга Шико Аранова Ливиу Деляну написал текст песни, которые можно перевести с молдавского языка двояко: как «Был месяц май…» и как «Твои прекрасные глаза…».

В 1950–1970-х годах был популярен поэт-песенник Георгий Ходосов, ныне почти забытый (как, впрочем, и другие поэты-песенники: Борис Брянский, Николай Доризо, Григорий Поженян, Михаил Ясень-Гольдман…). На стихи Ходосова писали песни Оскар Фельцман («Мой Вася»), Модест Табачников («Гости дорогие»), Серафим Туликов («Ты придёшь!»), а Людмила Лядова (родилась в 1926 году) в соавторстве с ним написала около ста песен, среди которых были в своё время популярны «Так легко», «Идём с нами», «В Колонном зале», «Полковой оркестр», «Вожатый наш», «Марш пионерских дружин»… Песни на стихи Георгия Ходосова исполняли Людмила Зыкина, Владимир Канделаки, Тамара Миансарова, Эдита Пьеха, Ружена Сикора, ансамбль Московского городского Дворца пионеров и школьников…

По просьбе Шико Аранова Георгий Ходосов написал русский текст песни «Был месяц май…». И хотя поэт-песенник получил подстрочный перевод песни с молдавского языка на русский язык, хотя он написал несколько вариантов текста, маэстро Аранову понравился тот, который совершенно не был похож на оригинал: там не было упоминаний ни о месяце мае, ни о прекрасных девичьих глазах…

Была весна, когда мы встретились с тобой.

Цвела сирень в аллеях парка над рекой.

И с этой встречи я каждый вечер

– с тобой, любимая, как с первою весной...

Если любишь ты, если веришь ты,

то всегда для нас с тобою зацветут сады!

И для дружбы нашей нежной и зимою снежной

мы найдём, родная, цветы!

Если любишь ты, если веришь ты,

значит, сбудутся желанья и твои мечты!

И для дружбы нашей нежной и зимою снежной

мы найдём живые цветы!

Благодаря чарующей мелодии и проникновенному тексту, песня получилась нежной и вдохновенной. Осталось найти лишь непременный «третий элемент», без которого любая песня остаётся молчаливым листком бумаги: исполнителя. И он нашёлся – в коллективе самого джаз-оркестра «Букурия»: Рудольф Капланский.

 ← Рудольф (Рувэн) Ильич Капланский (1911–1966) был отличным музыкантом: скрипачом, саксофонистом, флейтистом. Он также являлся обладателем красивого голоса – гибкого, несколько вибрирующего тенора. Он родился в маленьком городке Рени Измаильской области тогдашнего Бессарабского края (сегодня – в составе Одесской области Украины). В 1930-м окончил Кишинёвскую консерваторию «Униря» по классу скрипки у профессора Марка Пестера. До войны выступал в кинотеатрах Аккермана (Белгород-Днестровского, 1930–1933), Бухареста (1933–1940), Кишинёва (1940–1941). С 1941 по 1948 годы работал в джаз-оркестре Шико Аранова, в 1950–1960-х годах – в эстрадном ансамбле Кишинёвской филармонии.

Исаак Брейтбурд, автор книги «Шико Аранов и его оркестр» (2001), вспоминал: «Рувэн был красивым, сценичным человеком, любимцем всего нашего коллектива. Зрители его боготворили. Большим успехом пользовались его песни «Скрипка» в обработке Шико Аранова, «Я не вернуться не мог», «Спасибо вам, мамы!», «Возвращение».

Слушая его, зрители буквально замирали: в зале можно было услышать каждый шорох. Он пел соло, а также в составе замечательного трио, и каждая его песня принималась слушателями на бис…К сожалению, он ушёл из жизни очень рано – в 55 лет…».

Жена Рувэна Капланского – Софья Ароновна Капланская-Ширман – была родной старшей сестрой другого замечательного музыканта из джаз-оркестра под управлением Шико Аранова. Она родилась в том же 1911 году в Кишинёве. В 1931-м тоже окончила Кишинёвскую консерваторию «Униря» по классу фортепиано у Клары Файнштейн.  «Соня была прекрасным музыкантом, специалистом своего дела, замечательным профессионалом, неповторимым аккомпаниатором, – вспоминал Исаак Брейтбурд. – Она имела отличный слух, прекрасно играла на аккордеоне. Все её любили. Соня пользовалась огромным уважением в коллективе джаз-оркестра, оказывала большую помощь Шико Аранову в творческой работе…».

 

   
 

Я уже выше упомянул, что песня «Если любишь ты…» в её русском варианте имеет мужскую и женскую интерпретацию. Если наиболее ярким представителем «мужской» интерпретации являлся Рувэн Капланский (на всех нотах этой песни маэстро Шико Аранов распорядился написать по-молдавски и по-русски: «Посвящаю другу, талантливому исполнителю моих песен Р. Капланскому»), то в «женской» интерпретации эта песня звучала в 1960–1970-х годах в исполнении Веры Лещенко. Нет, это не простое совпадение фамилий: если кто не знает, Вера Георгиевна Лещенко (девичья фамилия – Белоусова, 1923–2009) была второй официальной женой известного русско-румынского шансонье и ресторатора Петра Константиновича Лещенко (1898–1954).

   

История их встречи – 44-летнего зрелого мужчины и 19-летней студентки Одесской консерватории – заслуживает отдельного рассказа... Через десять лет после их счастливого брака, в 1951 году, Пётр Лещенко был арестован органами внутренних дел Румынии по прямому указанию МГБ СССР, «за измену Родине». Официальная советская пропаганда во времена Сталина характеризовала его как «самого пошлого и безыдейного белоэмигрантского кабацкого певца, запятнавшего себя сотрудничеством с немецко-фашистскими оккупантами». Существует много версий этого «темного дела». Известно, что допрашивали Петра Константиновича сотрудники НКВД. По одной из версий – добывали «компромат» на жену, Веру. По другой, кажущейся более логичной, – на «гения советской разведки» Наума Эйтингона, арестованного полгода спустя по делу «о сионистском заговоре в МГБ» в рамках развернувшейся борьбы с космополитизмом.

Так или иначе, но летом 1952-го арестовали и Веру Лещенко-Белоусову. Она обвинялась в браке с иностранным подданным, что квалифицировалось как измена Родине. Ее приговорили к смертной казни, которую заменили 25 годами лишения свободы, но в 1954 году она была освобождена, перебралась в Россию. А Петр Лещенко умер в тюремной больнице Тыргу Окна – то ли после операции в связи с открывшейся язвой желудка, то ли от отравления: пока это тоже тайна за семью печатями...

 

И Пётр Константинович, и Вера Георгиевна всю жизнь испытывали самые добрые, нежные чувства к Бессарабии, Молдавии, Кишинёву. В Кишинёве сегодня есть улица и переулок, носящие имя Петра Лещенко.

 

 

Вера любила Петра, верила, что найдёт его или хотя бы его могилу. После переезда в Россию она была некоторое время солисткой Брянской филармонии, потом переехала в Москву и работала с оркестрами Михаила Липского, затем – Бориса Ренского в составе объединения «Союзконцерт», а перед уходом на пенсию Вера Лещенко (с конца 1970-х годов) была уже на ставке вокалистки в «Москонцерте».

 

Для своего репертуара Вера Лещенко искала песни, связанные с близкими и дорогими ей людьми и местами. Так в её репертуаре оказалась песня Шико Аранова на стихи Георгия Ходосова «Если любишь ты…» В тексте ею были изменены всего два слова: вместо «любимая» она пела «любимый мой», а вместо: «для нас с тобою зацветут сады» – пела «для нас с тобою снова зацветут сады!».

Запись песни "Если любишь ты..." в исполнении Веры Лещенко.

Из архива Веры Лещенко

 

Для справки: 

Давид ХАХАМ, автор статьи  

– уроженец Сорок, Молдавия.

С 1992 г. живёт в Израиле,

педагог, издатель, общественный деятель,

лауреат премии им.Фихмана,

автор 6-и книг.

 

У маршала Ивана Конева и Петра Лещенко схожая юность. Конев был лишь на полгода старше Лещенко. Оба родились в бедных крестьянских семьях, оба закончили военные школы, оба в юности прошли боевое крещение на фронтах Первой Мировой войны. Но когда в России началась братоубийственная Гражданская война, их пути разошлись. 
Пётр Лещенко пошёл с теми, кто пытался погасить пожар, охвативший родной дом. Иван Конев оказался среди тех, кто пожар этот раздувал. 
Еще оба они любили русские песни. Конев гордился Ансамблем песни и пляски 1-го Украинского фронта, коллектив которого прошёл вместе с маршалом по дорогам войны от Киева до Берлина. Знал и любил он песни Петра Лещенко. 
В одно и то же время судьба подарила им обоим настоящую любовь. 

 

Будущим женам Ивана Конева и Петра Лещенко - Антонине и Вере было по 19 лет, когда они познакомились со своими суженными. Мадонной Конева стала хуторянка, а при встрече военная санитарка Тоня, которая, как и Вера Лещенко была на 25 лет моложе своего избранника. 

  

Из письма Сергея Казнадия, перевод с украинского отрывка из интервью Ивана Казнадия: 

― … О встрече с Петром Лещенко отец упоминал не раз. Мне кажется, эта, хотя и кратковременная их встреча и выступление Петра Лещенко в концерте, который вел отец, могли стать той самой "Божьей искрой", которая окончательно сформировала театральную судьбу отца. Ведь, буквально два года спустя, он поступил в Киевский театральный институт. 
В том интервью отец вспоминает и свой разговор с Иваном Коневым, который, как и Петр Лещенко, повлиял на выбор отцом профессии. То были, видимо, судьбоносные встречи. Отцу моему тогда было 20 лет. 

Иван Казнадий корреспонденту газеты «Кировоградская правда»: 

История первая. 

― Я - ведущий концерта ансамбля механизированных и бронетанковых войск 1-го Украинского фронта. Город Штадлау. Подходит ко мне человек и просится выступить в концерте. Я говорю: "Вон стоит руководство, подойдите к ним". 
"Да, - говорит он, - мне неудобно". 
Иду сам и докладываю: "Там какой-то Петр Лещенко просится выступить в концерте". 
"Где он?" - спохватывается генерал-лейтенант Крайнюков¹, начальник политотдела 1-го Украинского фронта. 
В концерте Петр Лещенко исполнил свою знаменитую песню "Я тоскую по Родине..." 

История вторая. 

― А вот, посмотрите, благодарность командования, подписанная легендарным Коневым и уже упомянутым Крайнюковым. Подходит ко мне Крайнюков и говорит: "Казнадий, тебе боевое задание, надо бронетанковым войскам фронта показать образ Ильича". Было это в Польше в городке Гурно. Полевой клуб разместился в казармах фельдмаршала Паулюса. Тут готовили его отборные войска. Я первый раз увидел туалеты, отделанные кафелем. Я также впервые спал здесь на перине. Спали мы, экипаж танка, как? Метр настеленных сосновых веток, застилаем одной шинелью, а еще тремя укрываемся, - ведь дождь, снег, мороз... Постановку смотрел Конев. После спектакля подошел ко мне, спросил: " Как звать?" - "Ваней". "Ванечка, ты хорошо сыграл. Ты особый человек, если, кроме прорывов, еще и этим занимаешься. Ты должен быть в театре». И после этого, я получил эту благодарность. 

В книге Веры Георгиевны Лещенко "Скажите, почему?!" тоже описывается встрече с Иваном Коневым: 

― …С приходом наших войск ритм нашей концертной жизни заметно оживился. Тебя стали часто приглашать выступить перед советскими войсками. Практически на все концерты ты брал меня, но иногда работал один. 
К тебе с просьбой выступить обращалось советское военное командование, ты никому ни разу не отказал. О гонорарах и речи не было. 
Были концерты и частного характера. Маршал Конев прислал машину и пригласил нас к себе в литерный вагон. Он был проездом в Будапешт. Купе-вагон. Огромный стол, во главе которого сидел Конев. Он встал, поприветствовал нас, предложил присесть. Разговор ни о чём: погода, красоты Бухареста. 
Ты, кстати, никогда не использовал такие ситуации. Никогда ни о чём не попросил — ни Конева, ни Водопьянова, ни Жукова. Ты официально и честно через консульство передавал прошения о возвращении в Россию. 
У Конева мы пробыли около часа. Пели наш обычный репертуар. Ты с гитарой, я с аккордеоном. Маршал был благодарен нам. Тебе руку крепко пожал, мне поцеловал. Пожелав друг другу удачи, мы расстались. 
В течение трёх лет мы с концертами проехали Румынию с востока на запад, с севера на юг. На всех больших и малых концертных площадках военных было битком. Звёздочки на погонах сверкали золотом, по две и три больших звёздочки. Скромных, с сержантскими лычками в зале не встречали. Чины поменьше поджидали нас на улице, подходили, просили автографы. 
Для них у тебя всегда были в машине подарочные комплекты пластинок, а больших начальников ты не баловал пластинками, им — фотографии с автографом, если просили. Узнав о концерте, приезжали военные из воинских частей, размещавшихся в близлежащих районах, все хотели послушать тебя. Аплодисментами, как в Одессе, тебя не встречали, но провожали такими овациями, что горечь первых минут не вспоминалась. 
Конечно, основная часть программы была на тебе. Дуэтом мы пели 2–3 песни, были мои сольные номера, на нескольких песнях я аккомпанировала тебе. Чаще всего эти концерты ты вёл сам — представлял номера, отвечал на вопросы. Один неизменный вопрос звучал на всех концертах: «Почему вы не хотите вернуться на Родину?» Только я видела, как трудно тебе отвечать. 
Как объяснить публике, которую основательно настроили против тебя, что вернуться на Родину ты готов, но не любой ценой. Как объяснить, что ты каждый день обиваешь пороги разных учреждений, пишешь письма, просишь разрешения, а тебе ставят условие, мол, возвращайся, но порознь с женой. Но ты всегда очень достойно держался, ни разу со сцены не ушёл, не опустился «до разборок» или «слёзных признаний»… 

Иван Степанович родился 28 декабря 1897 года в деревне Лодейно Щеткинской волости Никольского уезда Вологодской губернии (ныне – Подосиновский район Кировской области), в семье крестьянина. Отец – Степан Иванович, мать – Евдокия Степановна. Основные занятия отца – извоз и землепашество. 
От первой жены, Анны Ефимовны Волошиной, у Ивана Степановича было двое детей: дочь Майя (1923 г. рожд.) и сын Гелий (1928 г. рожд.). В живых никого не осталось. От второго брака с Антониной Васильевной Васильевой – дочь Наталия (1947 г. рожд.), профессор кафедры языкознания и литературы Военного университета. В 1916 году Иван Конев призывается в царскую армию. 

Судьба наделила Ивана Конева очень старательным Ангелом-хранителем, подопечному которого все удавалось. В 1918 году новообращённый большевик Конев становится членом уездного исполкома и уездным военным комиссаром. 

В 1918—20 гг. Конева посылают на Дальний Восток для участия в боях против Колчака, Семенова и японских интервентов в должности военного комиссара. Его военная карьера стремительно взметнулась вверх. Начинает он с должности комиссара бронепоезда «Грозный», затем он - комиссар бригады, потом стрелковой дивизии и стрелкового корпуса. Очень скоро Конев становится комиссаром штаба Народно-революционной армии марионеточной Дальневосточной Республики, созданной большевиками и вскоре ликвидированной. В 1918 году, будучи делегатом 5-го Всероссийского съезда Советов, Конев участвует в подавлении мятежа левых эсеров в Москве, a в 1921 году, как делегат X съезда РКП(Б), он был послан на ликвидацию Кронштадтского мятежа. Окончил курсы высшего начсостава при Военной академии. Командовал полком, затем дивизией. Направлен в Военную академию им. М. В. Фрунзе. 
Чудом уцелел Иван Конев во время сталинских чисток. Первый раз его могли расстрелять не чужие - свои, тогда был расстрелян выдающийся военачальник, командарм 1-го ранга Иероним Уборевич, под командованием которого он вместе с Жуковым служил в Белорусском военном округе. В сталинских чистках 1937-38 гг погиб почти весь цвет Красной Армии, две трети высшего командного состава. 
О себе Конев писал: "Принимал активное участие в борьбе против троцкистско-бухаринских врагов народа, агентов германо-японского фашизма... против троцкистов и в очищении от враждебных элементов дивизий, которыми я командовал." Перед войной Коневу присваивают звание генерал-лейтенанта, в начале войны - генерал-полковника. 

Новая угроза расстрела возникла, когда в хаосе первых месяцев войны в начале октября 1941 г. под Вязьмой в окружение попали и погибли 4 армии Западного фронта, которым Конев командовал. Его сняли с поста командующего, ему грозил трибунал. Спас его Жуков, взял его в свои заместители. А с Жуковым Сталин считался. Потом был трудный, но славный боевой путь от Москвы до Берлина. В феврале 1944 года Коневу было присвоено звание Маршала. Ордена и медали сыпались, как из рога изобилия. Конев был дважды удостоен звания Героя Советского Союза, награжден шестью орденами Ленина и орденом «Победы» с бриллиантами. Польша, Германия, Чехословакия, Австрия - этапы большого победного пути стального маршала. 

В апреле 1945 года на Эльбе состоялась встреча советских и американских войск. Командующий американской группировкой генерал Омар Брэдли собрался с визитом к маршалу Коневу. Американские офицеры посоветовали ему выпить флакон масла, потому что со всех предыдущих встреч братания с русскими, джипы привозили домой в стельку пьяных американских солдат. На сей раз все было иначе. Конев поднял первый тост за здоровье Сталина, Черчилля и Рузвельта, (Конев не знал, что американский президент умер три недели назад). Мучения Брэдли оказались напрасны. Выяснилось, что больше одной рюмки Маршал из-за язвы не пьет. Но генерал был потрясен выступлением русского ансамбля песни и пляски. Он все выпытывал, где Конев раскопал таких красоток? «Это обычные девушки, - скромно ответил маршал. - В Красной Армии все девушки такие». 

Когда Конев приехал к американцам с ответным визитом, он был изумлен феноменальной игрой на скрипке худенького солдатика. "Потрясающе! - воскликнул маршал. - Где вы выкопали такого гения?". "Это рядовой американский солдат, - скромно ответил Брэдли. - У нас все такие". Рядовым солдатом был величайший скрипач Яша Хейфец², которого американские офицеры, чтобы поразить Конева, на один день привезли из Парижа. 

После войны Конев - главнокомандующий Центральной группы войск и Верховный комиссар Австрии. С 1946 года назначается главнокомандующим Сухопутными войсками и заместителем министра Вооружённых Сил СССР. В унисон со многими советскими партийцами колебался и он, хотя в душе, Конев оставался верным сталинцем. По свидетельству К.Симонова, он до конца боготворил Сталина и перед ним преклонялся. В 1953 году после смерти Сталина - и это единственный светлый момент в его послевоенной карьере - был председателем Специального судебного присутствия, судившего Л. П. Берию и его многочисленных соратников и приговорившего их к смертной казни. А могло быть и наоборот: одним лыком были шиты, и берии, и маленковы и хрущёвы, вся сталинская гвардия кремлёвских приспешнков. 
В октябре 1957 года Конев под нажимом Хрущёва поддержал исключение своего друга маршала Жукова из состава ЦК партии. Подписал своим именем клеветническую статью для газеты "Правда", состряпанную прихвостнями Хрущёва в Главном Политическом Управлении Армии. Конева сломали. 

Из воспоминаний дочери маршала Конева - Натальи: 
― Отцу где-то к вечеру на дачу прислали эту статью на подпись, сославшись на решение Центрального Комитета, членом которого он был. Тот вечер, затянувшийся далеко за полночь, наверное, был одним из наиболее драматических в его судьбе. Отец пытался как мог подправить статью, смягчить формулировки, звонил Хрущеву, пытаясь предотвратить публикацию, прекрасно сознавая истинную причину - политическую подоплеку предпринятой Хрущевым атаки на Жукова. 
«Старайся, не старайся - статья пойдет за твоей подписью», - отчеканил Хрущев. 
Жуков был смертельно обижен и однажды, встретив отца на улице, а мы жили в одном доме на улице Грановского, сказал: «Напиши опровержение!» Отец ответил: «Ты же понимаешь, что это никто не напечатает. Это решение партии, а в нашей стране это закон». 
До 60-х годов обиду Жуков ему не простил". 

Конев был верным и послушным партийцем и на склоне лет о многих своих поступках очень сожалел. На совести маршала остались подавление танками Венгерского восстания 1956 года и сооружение позорной "берлинской стены" во времена холодной войны. А в 1961-1962 годах Конев был Главнокомандующим Группой советских войск в Германии. 
Но Ангел-хранитель был заботлив до последних дней Ивана Конева. Вовремя махнул крылом, не дав дожить до того страшного времени, когда тоталитарная система, которой Иван Конев всю жизнь преданно служил, рухнула, как карточный домик. 

Похоронили Конева на Красной площади у Кремлёвской стены, недалеко от праха его любимого Отца и Учителя. Конев оставил мемуары: "Записки командующего фронтом. 1943—1944".и "Сорок пятый". 

У жителей Германии, Австрии, Чехии свои воспоминания о Коневе. Я расскажу о советском маршале в Польше. 
Ивана Степановича Конева многие поляки вспоминают добрым словом за освобождение из фашистской неволи. Благодарны ему за спасение от разрушений старинного Кракова, за что он был награждён Государственным Советом ПНР Большим Крестом Военного Ордена Виртути Милитари. Народный Совет города Кракова на торжественном заседании 23 апреля 1955 года присвоил Коневу звание почётного жителя города. На встречах с поляками Конев скромно заявлял, что он только выполнил приказ великого Вождя. 

«Перед началом январского наступления я находился в окопах над Бугом - рассказывал маршал, - когда по полевой связи позвонил Сталин. 
– Слушай-ка, Конев, был ли ты когда-нибудь в Кракове? 
– Да что Вы, товарищ Сталин я никогда не был нигде, кроме Советского Союза... 
– Ага - буркнул Сталин – значит, будешь. Краков – это город на пути твоего наступления. Красивый город, один из самых прекрасных в Европе. Есть в нём Кремль и большой Главный Рынок, где расположен ресторан Гавелка³. Пойдёшь и выпьешь там водки за мой счёт. Только условие: ты должен освободить город, но сохранить от разрушений». 

У этой сталинской заботы - двойное дно. Историки Католической Церкви утверждают, что сохранились свидетельства о том, что Папа Римский Pius XII хлопотал перед президентом Рузвельтом, чтобы тот попросил у Сталина при наступательных действиях Красной Армии спасти от разрушений Краков и духовную столицу Польши Ченстохову, где в монастыре на Ясной Горе (Jasna Góra) хранится чудотворная икона ченстоховской Богоматери. 
Существует и другая легенда, по которой Коневу, готовящему план взятия Ченстоховы, явилась женщина в чёрном одеянии и подсказала ему, как и когда начать наступление. Позже во время посещения каплицы с чудотворной иконой маршал увидел подобие между Чёрной Мадонной и явившейся к нему фигурой. Как же были удивлены сопутствующие лица, когда маршал снял фуражку и низко поклонился иконе Богоматери. Наивная, но красивая сказка, многократно повторяемая в различных вариантах. Краков и Ченстохова уцелели. В 1987 г., довольно поздно, спустя 42 года после Дня Победы и через 14 лет после смерти Конева в Кракове на улице его имени (сейчас это улица Армии Краёвой), поляки поставили маршалу-освободителю бронзовый памятник. В знаменитом краковском кабаре "Пивница под баранами" родилась симпатичная песня "Маршал Конев", заканчивающаяся монологом бронзового маршала: 

Koniew, Marszałek Koniew 
Wielki jest Wielki jest! 

- Spasiba! Tiszina. Dobrze mi tu. 
Widzę wszystko, Co nad Wisłą dzieje się, 
Lecz do domu muszę wracać, 
Bo zaczęło dziać się źle. 
Lecz do domu muszę wracać, 
Bo zaczęło dziać się źle. 

Koniew, Marszałek Koniew 
Wielki jest Wielki jest! 

Перевод ГС: 

Конев, Маршал Конев 
Великий есть, Великий есть 

- Cпасибо! Тишина. 
Хорошо мне здесь. 
Всё вижу, 
Что над Вислой происходит, 
Но домой я вынужден вернуться, 
Ибо начались события, что мне не по душе. 

Конев, Маршал Конев 
Великий есть, 
Великий есть. 

Четыре года спустя, когда страна, наконец, освободилась от крепких объятий восточного соседа, для русофобов памятник этот стал вдруг одним из символов советского порабощения. И 9 января 1991 года бронзовому маршалу - освободителю и спасителю Кракова - накинули на шею стальной трос подъёмного крана. Вскоре все памятники Коневу в Восточной Европе были ликвидированы. 

ПРИМЕЧАНИЕ 

¹Крайнюков Константин Васильевич (1902-1975), политработник, генерал-полковник (1965). Образование получил в Военно-политической академии (1934). В 1919 вступил в Красную армию, в 1920 ХIII в РКП(б). Участник Гражданской войны. С 1922 политработник в армии. С 1934 нач. курса в Военно-политической академии, комиссар кавалерийского полка. С 1940 зам. командира 2-го кавалерийского корпуса по политической части. Во время Великой Отечественной войны был членом Военного совета 6-й, 9-й, 40-й армий, с окт. 1943 - 1-го Украинского фронта. В 1945-48 член Военного совета Центральной группы войск, зам. командующего войсками Приволжского военного округа по политической части (командующий округом Г.И. Кулик арестован в 1946). В 1948-49 нач. Военно-политической академии имени В.И.Ленина. С 1949 1-й зам. нач. Главного политического управления (ГлавПУ) Советской армии и ВМФ. Один из руководителей послевоенных (в 1949-51) массовых чисток, развернутых в армии И.В. Сталиным с целью удаления из ее рядов военачальников, заслуживших слишком большой, по его мнению, авторитет во время Великой Отечественной войны. В 1953 ненадолго возглавил ГлавПУ, но затем переведен на должность члена Военного совета Группы советских войск в Германии, Центральной группы войск. С 1955 член Военного совета Приволжского военного округа. В 1950-69 зам. нач. Генштаба по политической части. Автор мемуаров "Оружие особого рода" (1978). В 1969 вышел в отставку.. 
Из кн.: Залесский К.А. Империя Сталина. Биографический энциклопедический словарь. Москва, Вече, 2000 

²Яша Хейфец (полное имя Иосиф Рувимович Хейфец, 20 января (2 февраля) 1901, Вильнюс — 16 октября 1987, Лос-Анджелес) — американский скрипач еврейского происхождения. Считается одним из величайших скрипачей XX века. 
(Из Википедии) 

³Эксклюзивный ресторан "Гавелка" (Hawełka) назван по имени его основателя Антони Гавелка (Antoni Hawełka). Существует с 1876 года, находится в самом сердце Кракова на Главном Рынке № 34. В 1912 г Сталин приехал в Краков на встречу с вождём мирового пролетариата. Некоторое время Сталин жил на ул. Славковской, рядом с площадью Главный Рынок (Rynek Główny) и неоднократно посещал ресторан "Гавелка". 
Еще хочу добавить, что похожий диалог Сталина с Коневым о защите Кракова пересказывают жители Праги, только они уверенны, что речь шла о Праге. 
(По материалам Сети) 

© Георгий Сухно 
© http://petrleschenco.ucoz.ru

МАТЕРИАЛ ПОДГОТОВЛЕН ГЕОРГИЕМ СУХНО, СКЕРНЕВИЦЕ, ПОЛЬША

http://petrleschenco.ucoz.ru/forum/39-544-1
 

На том концерте Петр  Лещенко пел  песню Георгия Храпака и Жоржа Ипсиланти

"Я тоскую по родине". Запись в его исполнении, к сожалению не сохранилась.

Представляем этот романс. Поет жена Жоржа Ипсиланти Мия Побер

Встретилась мне в украинской Википедии публикация о жизни и творчестве театрального режиссера Казнадия Ивана Васильевича (1925-2006). В ней был упомянут концерт солдатской самодеятельности времен войны, который вел Иван Казнадий. Именно к нему подошел Пётр Лещенко с просьбой, позволить ему принять участие в программе. Меня, в отличие от конферансье не смутило, что такой известный артист, как Петр Лещенко, предлагал себя в программе самодеятельных артистов. Я хорошо помню, рассказ Веры Георгиевны, как советское командование приглашало их выступить с сольной программой для работников политуправления. Конечно, и речи не было о гонорарах, конечно, им диктовали, где и когда. Они не отказывались, но самыми тяжелыми были именно эти концерты, вернее, этот контингент зрителей из политуправления. Петр Константинович все же побеждал их холодность и добивался признания. Потом были и аплодисменты, и «браво» кричали, и за автографами в очередь выстраивались, а он очень уставал на таких концертах. Радость он получал не от звездочек на погонах - от лиц, пусть замученных войной, но открытых для общения. Таких зрителей ему приходилось искать самому. Веру Георгиевну на такие концерты он редко брал, и она высказала даже предположение, что он оберегал ее от неудобных площадок, трудных переездов. 

Так что к информации в ВИКИ я отнесся не только с доверием. Мне показался очень симпатичным театральный режиссер, тогда, в войну, просто, танкист: 

"Під час військовї служби, Іван Казнадій захопився художньою самодіяльністю, організовував концерти для віськовослужбовців свого полку, сам складав їх програми, та навіть ставив невеличкі театралізовані коротеньки вистави на військову тематику. Одного разу, на концерт, на якому Іван Казнадій виконував ролю конферансьє, завітав дуже відомий тоді російський співак Петро Лещенко, відомий слухачам 1920-х та 1940-х років виконанням популярних пісень «У самовара я и моя Маша» та інших. Петро Лещенко жив тоді у Румунії, сумував за Батьківщиною, і тому, з великим задоволенням виконав ряд пісень з свого репертуару. 

Для тех, кому украинский язык незнаком, перевожу этот фрагмент: 
Во время военной службы Иван Казнадий увлёкся художественной самодеятельностью, организовал концерты для военнослужащих своего полка, сам составлял их программы и даже ставил небольшие театрализированные короткие представления на военную тематику. Однажды концерт, на котором Иван Казнадий исполнял роль конферансье, посетил очень популярный в то время русский певец Пётр Лещенко, известный слушателям 1920-х и 1940-х годов исполнением популярных песен "У самовара я и моя Маша" и других. Пётр Лещeнко жил тогда в Румынии, тосковал по Родине, и поэтому с большим удовольствием исполнил ряд песен из своего репертуара. 

Как видите, не упоминается две важные детали, где и когда состоялся тот концерт. 

Добровольно попавший на фронт восемнадцатилетний юноша воевал на Украине, в Польше, Румынии и Австрии в частях Первого Украинского Фронта в составе 14-го отдельного учебного танкового полка (август 1943 - декабрь 1945) и в составе 82-го тяжёлого танково-самоходного полка (декабрь 1945 - апрель 1948). Можно только предполагать, что произошла та встреча в Румынии между сентябрём 1944 года и октябрём 1945. Сведений о посещении в послевоенные годы Петром Лещенко Австрии, где после победы над Германией служил Казнадий, нам не встречались. Австрия для Румынии не является соседней страной, разделяет их территория Венгрии. Расстояние между двумя столицами: Бухарестом и Веной по прямой - около 900 км. Далековато. Да и попасть иностранцу в советскую оккупационную зону Австрии было очень трудно, говорят, что на пропуске нужно было иметь не менее 14 разных печатей и подписей. Встреча с Петром Лещенко в Румынии, а не в Австрии кажется нам более вероятной. Не стали гадать, решили задать эти вопросы проживающему в Торонто сыну танкиста - Сергею Ивановичу Казнадию. 
Вот с этого письма и началась наша переписка с Сергеем: 

"Уважаемый Сергей Иванович! 
Обращаюсь к вам с надеждой, что у Вас есть дополнительные сведения о концерте Вашего отца в Румынии, в котором выступал Пётр Лещенко… Если это возможно, хотелось бы узнать, в каком городе Румынии происходил упомянутый концерт? Время - 1944 или 1945? Может, отец рассказывал Вам какие-нибудь подробности о встрече с певцом? ...». 

Не буду полностью приводить свое письмо. В письме, конечно, я рассказал о нашем сайте, созданном Верой Георгиевной, о том, как мы по крохам собираем информацию о жизни любимого нами певца Петра Лещенко. И попросил: 
«Если будет возможность - отзовитесь хотя бы коротенько. Буду премного благодарен. 
С совершенным почтением! - Georgij Suchno, Skierniewice – Polska». 

Как же здорово, что есть в нашей жизни Интернет, ответ пришел незамедлительно: 
«Здравствуйте, Георгий! Мне очень приятно, что на статью о моем отце, которую я поместил в Википедии буквально неделю назад, уже есть отклик. 

Ну что Вам сказать? Информации об этой встрече очень мало, Отец так и не написал детальное повествование о своей жизни, несмотря на мои неоднократные просьбы. Я только помню, как отец рассказывал, что выступали они где-то в каком-то зале, и Петр Лещенко сначала пришел за кулисы. Поскольку мой отец был конферансье, Лещенко подошел к нему, представился и попросил разрешения исполнить несколько песен. Отец опешил, когда понял, что это тот самый Петр Лещенко, которого знали все. И конечно же, объявление о его выступлении было встречено бурными аплодисментами, ведь искусство на фронте ценили куда сильнее, чем в обычной жизни. По-моему, он потом еще раздавал бойцам автографы.... 

Город выступления неизвестен, но это мог быть и румынский, и какой-то австрийский город. Это, скорее всего, можно узнать по боевому пути 3-й гв. танковой армии генерала П. Рыбалко, в которой служил отец. 
В каком году? Яссо-Кишиневская операция проходила в августе-октябре 1944 года, а в 1945 г. отец уже был в Австрии, так что, концерт, видимо, состоялся в 1944 г,. К этому сообщению я прилагаю фотографии отца тех времен. Одна из них снята в Австрии (отец играет на аккордеоне), это спустя 5-6 месяцев после встречи с Лещенко. Хотя в таком же виде и в этом же обмундировании он встречался и с Петром Лещенко. Другого у него тогда просто не было. 

Что еще... Приложил также и фото, где отец снят с экипажем своего танка в восточной Польше в 1944 г., (отец стоит крайний справа), это за несколько месяцев до встречи с Лещенко. 

Вот то, что я помню… Пороюсь еще в бумагах, поищу. Как только что-то будет, тут же сообщу Вам. 

Очень рад, что мы земляки. Я родился в Кировограде, от вашей Александрии это - два шага, и отец мой похоронен там же. Теперь я тоже живу за пределами Украины, в Торонто, в Канаде. Кстати, родственные корни моего отца ведут в Польшу. Его прадед с семьей переехал под Умань в 19 веке из-под Варшавы. А сама фамилия Казнадий (kaznodziej), вроде бы по-польски означает "хороший оратор или проповедник", но Вы в этом явно лучше разбираетесь. 
Посмотрел Ваш сайт о Петре Лещенко, замечательно сделан. Спасибо за Ваш интерес к моему отцу, постараюсь еще что-нибудь раскопать о той встрече. 
С уважением, Сергей Казнадий». 

Вскоре пришло второе письмо: 

"Здравствуйте, Георгий! Большое спасибо за детальное письмо и информацию. 
Статья об отце и театре корифеев перепечатывалась несколько раз, статья мне, конечно же, хорошо известна, ее написала кировоградская журналистка Светлана Орел, с ней я виделся в прошлом июне. Это далеко не единственная статья о нем, много написано и в местной кировоградской прессе, но все это надо найти и отсканировать. Кстати в одной из тех статей и есть упоминание о концерте и встрече с Петром Лещенко, хотя и очень краткое. 
Касательно боевого пути армии Рыбалко, я писал в Военно-исторический архив России, что в Подольске, под Москвой. Но ответа не получил… 
По записи в военном билете отца, он служил в Австрии в каком-то 82-м танко-самоходном полку, может перевели потом. Прилагаю также во вложении развороты его Военного билета. Может этот полк сначала стоял в Румынии, а потом в Австрии? Все-таки мне помнится, что отец говорил о концерте в Австрии, а Лещенко приехал туда, живя в Румынии. Но утверждать не буду, пока что роюсь в своих архивах. В Австрии отец жил в городках Neusiedl am See и Ternitz-Winpassing. В Тернице отец жил в семье у некого Танцлера, который изготавливал, врезал и ремонтировал замки и ключи. У него еще было две дочки. Видимо, в этих местах была расквартирована большая группа войск, возможно Лещенко туда приехал?.. 

Что еще? В Вене отец точно не жил, хотя их полк проходил через Вену, и отец вспоминал как-то красивый Венский собор (Св. Стефана, по-моему), я его тоже видел, когда ездил в Австрию. Румынию отец не вспоминал никогда, да и 1-й Укр фронт, вроде бы там не проходил. Может, 2-й и 3-й проходили? Не знаю, не силен в военной истории. 
Вот такие пока сведения. 
С теплотой, Сергей Казнадий». 

По нашей теме вроде все, но не могу не привести рассказ Сергея Казнадия об отце: 

- Отец начал воевать как доброволец в августе 1943 г. До Берлина не дошел, т.к. их оставили в Австрии патрулировать австрийские леса во время и после войны. Но это они уже делали на английском ленд-лизовом танке "Валентайн", в котором они и спали, т.к. опасались партизанских действий. Отец прослужил в Австрии до 1948 года, и демобилизовался. Потом работал театральным режиссером в Кировоградском и Днепропетровском областных драмтеатрах, и Львовском театре Советской армии. 

Отец - Заслуженный деятель искусств УССР. 
Умер в мае 2006 года. 

Информация о самом Сергее: 

Родился в г. Кировограде, окончил переводческий факультет Московского государственного педагогического института иностранных языков им. Мориса Тореза (1977г.) и школу бизнеса IMD в Швейцарии (1992 г.). Работал переводчиком, редактором, менеджером компаний Нестле-Испания, Нестле-Австралия, а также фирмы Тетра-Пак Канада, генеральным директором Нестле-Украина.

 ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ РОМАНСА 

"Я ТОСКУЮ ПО РОДИНЕ" 
Из воспоминаний ВЕРЫ ЛЕЩЕНКО 

 
ГЕОРГИЙ ХРАПАК 

В Бухаресте со своей частью в сентябре 1944 года появился Георгий Храпак, который в твоей жизни сыграл неожиданно значительную роль. Он был среди других военных на нашем концерте и по его окончании подошёл к тебе. Молодой художник, его воинского звания не помню, предложил свои стихи, признался, что раньше писал только картины, а тут вдруг стихами заговорил. Прочитав их, ты был сражён: 

Я тоскую по родине, 
По родной стороне моей... 

Ты ещё удивился, что замечательный художник пишет не менее замечательные стихи. Познакомил Георгия с Жоржем Ипсиланти. Вместе они доработали стихи, Жорж переложил их на музыку. Потом Георгий дописал еще припев. Так родилась прекрасная песня, которой с того дня ты заканчивал все свои концерты: 

Я иду не по нашей земле, 
Просыпается синее утро. 
Вспоминаешь ли ты обо мне, 
Дорогая моя, златокудрая? 

Предо мною чужие поля, 
В голубом предрассветном тумане, 
Серебрятся вдали тополя 
Этим утром холодным, ранним. 

Я тоскую по родине, 
По родной стороне моей. 
Я в далеком походе теперь 
В незнакомой стране. 

Я тоскую по русским полям, 
Эту грусть не унять ни на миг. 
И по серым любимым глазам — 
Как мне грустно без них… 

Проезжаю теперь Бухарест, 
Всюду слышу я речь неродную. 
И от всех незнакомых мне мест 
Я по родине милой тоскую. 

Здесь идут проливные дожди, 
Их мелодия с детства знакома. 
Дорогая, любимая, жди, 
Не отдай моё счастье другому. 

Начинал ты петь её один, потом вступала я, и мы пели дуэтом. 

У Жоржа тогда был в самом разгаре роман с хористкой ресторана Мией Побер. Жорж тогда и в её репертуар включил эту песню. Он успел выпустить буклет, на лицевой стороне — портрет Мии Побер, а на обороте — ноты и слова романса-танго «Письмо из Румынии». 

 

 
"ПИСЬМО ИЗ РУМЫНИИ". ПОЕТ МИЯ ПОБЕР 

Ты объявлял этот романс под названием «Я тоскую по Родине". В романсе, по договорённости с Георгием, были переставлены некоторые слова, скажем, у автора хмурое утро было, сделали серым. Так пела Мия. В нашем исполнении - синее утро. Талантливый солдат-художник Георгий Храпак обещал ещё зайти к тебе, хотел показать тебе свои зарисовки, которые делал на листочках между боями. Не случилось — больше Георгий не появился. Ты часто вспоминал Георгия, предпринимал попытки разыскать его, отблагодарить, даже мечтал сделать выставку работ Георгия в Бухаресте. 
Я об этом помнила, и после лагеря. Как то проходя мимо ЦДРИ (Центральный дом работников искусства. — Ред.), увидела на афише знакомое имя: «Георгий Храпак». Могла ли я не зайти? Ведь я тоже пыталась найти автора нашего с тобой любимого романса «Я тоскую по Родине», но безрезультатно, его адрес и телефон были для меня «под замком». И вот подарок судьбы — выставка работ художника Георгия. Но — как гром средь ясного неба — узнала, что это его посмертная выставка. Георгий месяцем раньше ушёл из жизни. 

 
Западный фронт. 1943 год 

Тогда в ЦДРИ я узнала, что Георгий в 1948 году был репрессирован. За что? Я не стала выяснять. Может, и румынская встреча с тобой стала поводом. Освободили его в 1953-м. Сожалею, что нет записи его романса в твоём исполнении. В 1948 году мы на «Электрекорде» под твою гитару и мой аккордеон записали «Я тоскую по Родине». Вышли из студии, и ты сказал: 
— Тоскую? Мне эта песня душу разрывает. И всё же не хочу, чтобы она стала моим последним признанием. Ох, не хочу! 
Для тебя написанная, тобою названная своей лебединой песней... И вот она-то в твоем исполнении не сохранилась. В те дни руководство фирмы грамзаписи «Электрекорд» обратилось к тебе с просьбой о записи нового диска — как тебе объяснили, спрос был огромный. Тогда уже закрылся бухарестский филиал фирмы «Колумбия», которой ты отдавал предпочтение. Постарались наши соотечественники, новые властители Румынии: было уничтожено оборудование, разбиты новенькие, не успевшие дойти до прилавков тиражи пластинок, и не только твоих. «Колумбия» пыталась получить с обидчиков компенсацию за нанесенный ущерб, но их не удостоили даже ответом. 
Об этом я узнала от тебя, ещё ты говорил, что, возможно, матрицы, тиражи пластинок и оборудование вывезли в Ленинград на завод грампластинок. Позже я надеялась найти подтверждение тому в городе на Неве, но никто ничего не знал, ответ был один: «Неизвестно, не знаем, не слышали». 

Вера Лещенко. Москва, 2009 год 

ГЕОРГИЙ ХРАПАК О РОМАНСЕ "Я ТОСКУЮ ПО РОДИНЕ": 

 

В передаче Виктора Татарского звучит песня "Я тоскую по родине" не в исполнении автора. 
Поет друг Георгия Храпака, актёр, певец, режиссёр и театральный педагог 
Михаил Новохижин.↓ Послушаем? 

 

Georgo/ 30.12.2009 
ЭТА ПЕСНЯ ПЕРЕЖИВЁТ ВЕКА 

"Я тоскую по родине!". Эту полную светлой грусти задушевную песню знали и любили миллионы. По словам Веры Лещенко Пётр Константинович называл её "своей лебединой песней". На концертах в Бухаресте исполнял он её соло и в дуэте с Верой Лещенко. Жаль, что их запись песни, произведенная на фирме "Electrecord" в 1948 году, не сохранилась, матрицы всех записей, последних в жизни певца, были уничтожены партийными инквизиторами. 
Песня эта вошла в мою жизнь "на заре туманной юности", в начале пятидесятых годов. Слушал я её кустарную запись на рентгеновской плёнке. Глазами памяти вижу этот тонкий чёрный кружок с карандашной надписью: "Тоска по родине", Пётр Лещенко. Была это, как и песня "Журавли", подделка "под Лещенко" московского артиста Николая Маркова, но об этом узнал я полвека спустя. 
В провинции распространялись эти плёнки на барахолках из-под полы. Текст песни школьницы переписывали в свои тетради-песенники под разными названиями: "Тоска по родине", "Я тоскую по родине", "Письмо из Румынии" или "Златокудрая", слова изменялись и переделывались не раз. 
Поскольку я с юности интересуюсь творчеством Петра Лещенко, долгое время я безуспешно пытался найти ответ на вопрос: когда и каким образом песня "Я тоскую по родине" Георгия Храпака попалa к Петру Лещенко? Ответ дала незабвенная Вера Лещенко в своей книге воспоминаний, где она рассказала, что в Бухаресте со своей воинской частью в декабре 1944 года появился автор песни Георгий Храпак. Он пришёл на концерт Петра и Веры Лещенко и предложил Петру Константиновичу свои стихи. Так родилась прекрасная песня, исполнением которой с этого дня заканчивались все концерты. Обратите внимание: во всех иных источниках указывается, что свою песню Георгий Храпак создал в 1945 году. Мы признательны Алексею Храпаку, у которого сохранилось командировочное удостоверение отца, подтверждающее его пребывание в Бухаресте с сентября по декабрь 1944 года. Это совпадает до мелочей с рассказом Веры Лещенко. Танго "Я тоскую по родине" появилось на свет в сентябре 1944 года. 

 

О том, какой ошеломительный успех имела эта песня на концертах Петра Лещенко, рассказывает участник этих концертов Г. Кипнис-Григорьев: 
И вот, проехав чуть ли не всю Румынию с севера на юг, мы находимся в переполненном зале. "…Лещенко объявляет следующий номер: 
— Самое дорогое для каждого человека, — говорит он, — это Родина. Где бы ты ни был, куда бы ни заносила тебя судьба. О тоске по Родине и споем мы с моей женой Верой Белоусовой Лещенко. 

И тут она начинает своим сильным голосом под собственный аккомпанемент аккордеона: 

Я иду не по нашей земле, 
Просыпается синее утро… 

А когда заканчивается первый куплет, включается Петр Лещенко с гитарой, и припев они поют в два голоса — поют задушевно, с искренним и нескрываемым страданием: 

Я тоскую по родине, 
По родной стороне моей, 
Я в далеком походе теперь, 
В незнакомой стране. 
Я тоскую по русским полям. 
Мою боль не унять мне без них… 

Что вам сказать? Обычно пишут — «гром аплодисментов». Нет, это был шквал, громовой шквал! И на глазах у многих — слезы. У каждого, конечно, свои воспоминания, но всех нас объединяет одна боль, тоска по любимым, а у многих — по женам и детям, «мою боль не унять мне без них»… А Петр Лещенко с красавицей Верой поют на «бис» и второй раз. И третий. И уже зал стал другим. Забыты предупреждения о необходимости идейно- политической сдержанности. И Лещенко сияет, почувствовав, как опытный артист, что полностью овладел аудиторией. Он в темпе объявляет следующую песню — знаменитый «Чубчик», но заканчивает новым куплетом: 
«Так вейся, развевайся, чубчик мой… в Берлине! Развевайся, чубчик, на ветру!» 
Затем пошли вперемежку то «наша» «Темная ночь», то его какая нибудь там «Марфуша», и зал постоянно кричит «бис!». 

В книге Веры Георгиевны заинтриговало меня сообщение, что Жорж Ипсиланти, автор музыки этого танго, немного "поработал" над стихами Георгия Храпака. Каков же был первоначальный текст пeсни? Я вспомнил, что несколько лет назад в своей передаче "Встреча с песней" Виктор Витальевич Татарский передал запись танго "Я тоскую по родине" с несколько отличным текстом в исполнении под гитару ("Встреча с песней" Nr 956, 23.04.2005).  Мне удалось отыскать запись этой радиопередачи среди старых кассет.Текст из передачи значительно отличается от текста, известного нам по пластинкам Мии Побер или Аллы Баяновой. Кстати, Алла Баянова внесла много путаницы в историю создания песни "Я тоскую по родине". Неправда, что Ипсиланти написал эту песню для нее. Танго было написано после того, как они с Ипсиланти расстались. Не хотела признавать Баянова и авторство Георгия Храпака. Наследники художника и автора песни - люди деликатные и не стали воевать с исполнительницей. Алла Баянова этим пользовалась. 

Вот полный текст песни, переписанной с кассеты: 

Я иду не по нашей земле, 
Просыпается хмурое утро. 
Вспоминаешь ли ты обо мне, 
Дорогая моя, златокудрая? 

Предо мною чужие поля, 
В голубом, как у нас, тумане, 
И  шумят, и шумят тополя 
Этим утром не в меру ранним. 

Припев: 
Я тоскую по родине, 
По родной стороне моей. 
Я в далеком походе теперь 
Вспоминаю о ней. 
Я тоскую по русским полям, 
По зелёному шуму листвы 
И по серым любимым глазам. 
Как мне грустно без них… 

Далеко от меня ты теперь, 
Разлучили нас грозные годы. 
Я пою эту песню тебе 
Под осенний оркестр непогоды. 

Здесь идут проливные дожди, 
Их мелодия с детства знакома. 
Дорогая, любимая, жди, 
Не отдай наше счастье другому. 

Как видим, разница в тексте значительная. Жорж Ипсиланти добавил к ней строки, придающие песне, как он считал, румынский колорит. Видимо, это дало ему право приписать свое имя к Храпаку Георгию. Но автор думал иначе и имя Ипсиланти, как автора стихов, было заклеено: 

Я проехал теперь Бухарест, 
Всюду слышу я речь неродную, 
И от всех незнакомых мне мест 
Я по Родине больше тоскую. 

А строфа, начинающаяся словами: 

"Далеко от меня ты теперь..." в тексте, считающимся классическим отсутствует. 

Прозвучала песня и Виктор Витальевич сообщил: 
Юрий Храпак пел свою песню "ТОСКА ПО РОДИНЕ". Музыка Георгий Ипсиланти, 1945 год. Первая ошибка, о которой написал Татарскому: имя композитора ГЕОРГИЙ! 

Далее, можно предположить, что песня эта родилась не в конце 1944 года, а раньше, и не в Румынии, а в Польше, откуда автор песни с группой воeнных xудожников был переброшен в Бухарест. И что, возможно, Жорж Ипсиланти является не автором музыки, а всего лишь аранжировщиком уже раньше существовавшей мелодии. Стихи у Георгия Храпака настолько музыкальны, что мелодия рождается сама. 
Одна из слушательниц "Встречи с песней", участница ВОВ, бывшая медсестра написала Виктору Татарскому, что слушала песню "Тоска по родине" в Польше: 

"1944 год. Поместье графини Потоцкой, где разместился личный состав 118-го отдельного корректировочного разведывательного авиaполка Первого Украинского Фронта. Небольшая комната, полумрак. У стены - рояль. За ним один из наших лётчиков, аккомпанируя себе, приятным баритоном поёт: 

Я тоскую по Родине, 
По родной стороне моей. 
Я в далёкой дороге теперь, 
В незнакомой стране... 

С тех пор я этой песни не слышала. Мы окружавшие его девчонки, не могли сдержать слёз. Боже, какая неизбывная тоска охватила нас. Тоска по мирной жизни, по родным и близким..." 
(Встреча с песней N805, 11.12.1999 г.). Уже в сентябре 44 года песня звучала в концертах Петра Лещенко и Мии Побер для советских воинов и были напечатаны ноты со словами, портретами Мии Побер и Жоржа Ипсиланти. Так что вполне возможно, что советский летчик пел эту песню в поместье графини Потоцкой осенью 1944 года. 

Когда песня "пошла в народ", появилось несколько народных вариантов песни. Вот как образно переиначивает первые строки песни в книге своих воспоминаний "Неоднозначное прошлое" Тифлов Петр: 
"....Особенно модными были тогда песни ... эмигранта Петра Лещенко. Вот, например: 

Ночь прошла, уж не спит Бухарест, 
Занимается серое утро. 
Вспоминаешь ли ты обо мне? 
Дорогая моя, златокудрая... 

Звериная тоска слышится в этой песне. Но не успел он вернуться на родину, ... не дожил". 
 

Georgo. 13.11.2010 
ЭТА ПЕСНЯ НЕ ДАЁТ МНЕ ПОКОЯ. 
Прошло полтора года с того дня, как появилась статья Зиновьева о песне "Я тоскую по родине". Казалось все точки над "i" расставлены. Благодаря сведениям, полученным от Веры Георгиевны Лещенко история создания этого танго не кроет больше тайн. 
Просматривая свой старый комментарий к статье, я понял, что некоторые мои утверждения и предположения нуждаются в пересмотре. 
1) Не соответствует действительности моё сообщение: 
<<...несколько лет назад в своей передаче "Встреча с песней" Виктор Витальевич Татарский передал танго "Я тоскую по родине" в исполнении автора Георгия Храпака.>> 

А правда такова. Песня прозвучала в эфире и Виктор Татарский сообщил: "Юрий Храпак пел свою песню "Тоска по родине", музыка Георгия Ипсиланти, 1945 год." Только совсем недавно удалось мне установить, что в передаче была использована широко известная запись конца 60-х годов в исполнении Михаила Новохижина. И год создания песни не 1945, а 44 год. 

2) Говоря о неизвестной записи этого танго, распостранявшейся в стране в 1952-53 годах на кружках из рентгеновской плёнки, как исполнение Петра Лещенко, я сообщал: 
<< Была это, как и песня "Журавли", подделка "под Лещенко" московского артиста Николая Маркова, но об этом узнал я полвека спустя.>> 

Сейчас я в этом сомневаюсь. Единственное свидетельство о том, что запись танго "Я тоскую по родине" была выполнена артистом Московского Театра Драмы Николаем Марковым, встретилось мне только лишь один раз в комментарии к этой песне, позаимствованным с сайта: 
http://a-pesni.org/cabaret/toskaporod.php 
"Известны поддельные записи этой песни "под Лещенко" с голосом москвича Николая Маркова, сделанные в начале 1950-х на "ребрах" ("костях") - самодельных пластинках из использованных рентгеновских снимков. Такие диски гуляли в СССР на барахолках." 
Увы, этот факт не находит подтверждения в других независимых источниках. Может, я плохо искал? Ведь существование самой-то записи у исследователей не вызывает сомнений. Возникает вопрос, кто был настоящим исполнителем этой загадочной записи. Странно, что она до сих пор не появилась в сети, в то время, когда пресловутые "лещенковские Журавли" в исполнении Маркова можно без труда прослушать или скачать в Интернете. 

Знакомство с сыном Георгия Храпака - Алексеем, ученым-физиком, доктором наук позволило дополнить материал по истории создания песни "Я тоскую по родине". Бережно хранимый семейный архив и воспоминания близких художника подтверждают знакомство с Петром Лещенко. Мы теперь знаем, что на уже известной нам фотографии "Встречи на улицах Бухареста. Сентябрь, 1944 года" справа от Веры Лещенко - Георгий Храпак. 

© http://petrleschenco.ucoz.ru

Постоянно меняю адреса поиска в Интернете и, в первую очередь, смотрю, нет ли новой информации о нашем кумире Петре Лещенко. Попадается много перепевов старых известных фактов, но два дня назад читаю: «Тема: Смотрю вперед - Петр Лещенко». Что это? Откуда? Вот она новая тропа для поиска. 
По ссылке попадаю на сайт, название которого многообещающе сулит встречу с «умной поэзией». Конечно, странное сочетание, но в тот момент меня интересовал Петр Лещенко. 
http://forum.poets-club.ru/index.php?topic=11011.0[/i] 

Те, кто регулярно читает материалы нашего сайта, не удивятся тандему «Лещенко – Роман». Известен фокстрот «Не плачь, мой бэби», записанный на «Беллакорд Электро» в 1934 году. Не так давно, благодаря Майе Розовой, опубликовавшей материал о румынском певце Кристиану Василе, нам удалось по его дискографии установить, что музыку к «Лоле» тоже написал Элли Роман, а русский текст – Петр Лещенко -

 http://petrleschenco.ucoz.ru/forum/27-345-1 

 

И вот теперь нашлась еще одна песня, которая была в репертуаре Петра Лещенко на музыку Элли Романа – «Смотрю вперед». 

К песне была дана только одна фраза от автора темы под ником Maks 1711: «Возможно, это последняя песня Петра Лещенко. Думаю, накануне Дня Победы стоит ее вспомнить». Попытка найти какую-то дополнительную информацию о песне «Смотрю вперед» успехом не увенчалась. Я понимал, что только Maks 1711 может прояснить хотя бы что-то. Не буду утомлять рассказом, как удалось связаться с ним. Скажу только, что ник Maks 1711 принадлежит Борису Михайловичу Косенкову 
— поэту, литератору, переводчику. Родился он на Украине. Учился на факультете журналистики Киевского государственного университета имени Т. Г. Шевченко. Окончил военное училище и Военный институт иностранных языков. Более 20-ти лет служил в Вооружённых силах — строевой офицер, затем военный журналист. После увольнения в запас работал редактором в книжном издательстве, корреспондентом областной газеты. 
С 1987 года — на творческой работе: занимается литературными переводами, пишет стихи и прозу, 
изданы его три поэтических сборника. 

Борису Михайловичу и было отправлено письмо, которое приведу полностью: 

«Уважаемый Борис Михайлович! 

Всколыхнула мою душу опубликованная Вами на одном из сайтов песня Петра Лещенко "Смотрю вперёд". Тронула не своим соцреалистическим содержанием. Просто я давно привык к мысли, что ни одна новая песня опального певца уже никогда и нигде не появится. Творчество его тщательно просеяно многочисленными исследователями эстрады 30-х - 40-х годов. Я в 1952 году познакомился с его песнями, полюбил их и любовь эту пронёс до седых волос. 

Четыре года назад вдова певца - Вера Лещенко открыла в Сети сайт, посвящённый памяти Петра Лещенко http://petrleschenco.ucoz.ru/. Вера Георгиевна умерла, но сайт живёт, поклонники его творчества из разных стран продолжают собирать по крупицам сведения о его жизни и творчестве. Поэтому я пишу к Вам с тихой надеждой, что Вы ответите мне, хотя бы в нескольких словах, на следующие вопросы: 

1). Из какого первоисточника удалось узнать Вам о существовании этой песни? 

2). Не является ли текст песни переводом с румынского? Пётр Лещенко и раньше сочинял песни на музыку румынского композитора Элли Романа ("Не плачь, мой бэби"; "Лола"). Но композитор не писал музыку для певца, это были румынские песни, содержание которых Пётр Лещенко перевёл на русский язык. 

Представлюсь: я - пенсионер со стажем, бывший горный инженер на шахтах Силезии. 

Желаю Вам доброго здоровья и дальнейших творческих успехов 

С совершенным почтением - Georgij Suchno, Skierniewice – POLSKA». 


В ожидании ответа я стал просматривать дискографию Элли Романа. Ничего похожего не нашел. Понятно, слова написаны после Победы в 1945 году, возможно позже, но не раньше. Это ясно из текста: 

СМОТРЮ ВПЕРЕД! 

Слова Петра Лещенко 
Музыка Элли Роман 

Смотрю вперед! 
Еще не пройден мой путь. 
Гудки со всех сторон 
Зовут на труд. 
Без страха вдаль 
Бодрее с песней шагай! 
Последним был для нас 
Всех - самурай. 
Иду домой, 
Там ждут свои… 
Но где же мать моя, дети, жена – 
Дорогие мои? 
Смотрю вперед! 
Их нет, но жив мой народ. 
Иду к нему и с ним 
Смотрю вперед. 

Много мы переходили 
Стран далеких и чужих. 
Много горя пережили 
За любимых, за родных. 
Кончили со всеми счеты, 
А теперь пора домой! 
Жить мне милее, 
Жить мне светлее 
На земле родной. 
Смотрю вперед! 
Еще не пройден мой путь. 
Гудки со всех сторон 
Зовут на труд. 
Без страха вдаль 
Бодрее с песней шагай! 
Последним был для нас 
Всех самурай. 

Иду домой, 
Там ждут свои… 
Но где же мать моя, дети, жена – 
Дорогие мои? 
Смотрю вперед! 
Их нет, но жив мой народ. 
Иду к нему и с ним 
Смотрю вперед! 


Строка «Последним был для нас всех – самурай» свидетельствует о том, что текст песни Пётр Лещенко создал уже после капитуляции Японии, подписанной 2 -го сентября 1945 года. Война закончилась и солдат возвращается домой, он потерял своих самых близких, но осталась родина его, куда он и стремится всей душой. 

Я склонен считать, что эти слова самостоятельно написаны Петром Лещенко. Не могу настаивать на этом, возможно был румынский исходник, к которому сделан перевод. Конечно, в очередной раз найдутся мастера и знатоки поэзии, которые в очередной раз станут говорить о замечательном певце, которые писал слабенькие стихи. 

Вера Георгиевна Лещенко, ведя диалог с мужем, писала: 

«Вкус на мелодию, стихи у тебя был идеальный. Ты безошибочно угадывал песню, которая станет любимой всеми. И к текстам стал бережнее относиться, осознал, что самые трогательные слова и красивая мелодия могут не иметь успеха, если аккомпанемент плохонький и аранжировка бедненькая. В поэзии ты не был случайным прохожим. Когда строчки тебе на душу ложились, ты говорил: «Вот оно, НАСТОЯЩЕЕ!!!» И очень огорчался, что тебе самому не хватает слов выразить свои чувства». 

Пусть с точки зрения профессионалов стихи наивные и «неправильные», но они искренние и еще раз подчеркивают, что любил свою страну Петр Лещенко и мечтал туда вернуться. Я допускаю, что Петр Лещенко взял мелодию песни Элли Романа и написал свои слова специально для концертов, которые давал для советских военных. Многие советские песни были в его репертуаре, но он их пел и до Победы, что подтверждают даты записей на пластинки. «Смотрю вперед», «Я тоскую по родине» - его желание быть услышанным в стране, которая безжалостно пинала его сапожищами своей системы. 

Еще раз вспомню Веру Георгиевну. Она отмечала, что Петр Константинович часто шел от мелодии, которая для него была главной. Найти бы эту мелодию, услышать бы, пусть на румынском, пусть в другом исполнении. Где только искать? Может, кто-то слышал «Смотрю вперед»? 

Первое разъяснение получил от Косенкова Бориса Михайловича. Честно говоря, не рассчитывал я на скорый ответ от него. Письмо пришло буквально через пару часов. Вот его содержание: 


«Уважаемый Georgij Suchno! 

Сразу после Великой Отечественной войны с 1946 по 1951 год я жил в Бессарабии, сначала в Болграде, а потом в Измаиле. Окончил в Измаиле мужскую среднюю школу № 1. 

Как известно, до 1940 года Бессарабия входила в состав Румынии, где жил тогда Лещенко. У местных жителей было много румынских грампластинок, а также румынских журналов и нотных изданий. Например, у одного из моих одноклассников, например, хранилось около 40 пластинок с песнями П. Лещенко. 

Так вот, однажды (году в 1950-м) кто-то из ребят принес в класс пожелтевший буклет - издание песни «Смотрю вперед» с текстом на румынском и русском языках и нотами. Некоторые наши ребята окончили музыкальную школу, они разобрали мелодию и спели песню. Потом на одном из школьных вечеров ее даже исполнил наш солист. Разумеется, без упоминания имен авторов. 

У меня хорошая память, в том числе музыкальная. Поэтому я запомнил и стихи, и мелодию. 

Кстати, текст этой песни уже публиковался в периодике. Где-то в 90-е годы я написал небольшую заметку, которая была опубликована в Москве, в газете «Труд». Дату я уже, к сожалению, не помню. Заметка называлась «Последняя песня Петра Лещенко?». Я рассказал там примерно то же, что пишу сейчас, и привел текст песни. 

Могу еще добавить, что мой покойный отец сразу после Победы служил в Бухаресте и бывал в ресторане, который принадлежал Петру Лещенко. Он рассказывал, что однажды их группа офицеров там ужинала, и Лещенко подошел к их столику, выпил с ними за Победу и за Россию. А потом пел свои песни. 
Кстати, я все собираюсь, да никак не соберусь напеть эту песню. Я не певец, но, во всяком случае, дать понятие о песне смогу. Возможно, с помощью своего внука все же сделаю это. А то мелодия так и умрет вместе со мной. 

Не является ли текст песни переводом с румынского? 
По этому поводу ничего не могу сказать. Как я уже написал, в буклете был текст на румынском и русском языках. Но румынского я не знаю, поэтому определить, перевод это или нет, был не в состоянии. Да, собственно, меня это тогда и не интересовало. Если же говорить о моем мнении, то думаю, что это оригинальный текст П. Лещенко. Кстати, там и было указано – музыка Элли Романа, текст Петра Лещенко. На мой взгляд, вполне возможно, что П. Лещенко взял какую-то песню Э. Романа и написал к ней свой новый текст. 

С уважением, 

Борис Косенков». 

Что сказать? Огромное спасибо Борису Михайловичу! 

Очень хочется, чтобы внук ему помог, и они записали бы эту песню. Ведь удалось Майе Розовой с напева Веры Георгиевны вернуть нам танго «Веронька». 

Тешу себя надеждой, что и «Смотрю вперед», неизвестная песня Петра Лещенко пополнит нашу Антологию. 


PS. Дальнейшая переписка с Борисом Михайловичем подсказала решение вопроса с записью песни «Смотрю вперед». Надеюсь, что очень скоро порадуем форумчан этим танго. 

  

Румынский композитор, еврейского происхождения, родился 7 мая 1905 года в Бухаресте, умер в 1996 году. Автор оперетты "Коломбо", хоровых композиций и популярных эстрадных песен. 

© Георгий СУХНО, ПОЛЬША 
© http://petrleschenco.ucoz.ru

Olga-777 все записи автора

1 ноября 2012 года

Сегодня Вере Георгиевне Лещенко исполнилось бы 89 лет.

Светлая память!

С днем рождения, Веронька!

Помним! Любим! Верим!

Olga-777 все записи автора

Мы, предвоенная молодежь, несмотря на запреты, знали песни Петра Лещенко. Как и стихи Сергея Есенина, тоже отлученного от народа, переписывали тексты в тетради, записные книжки. И когда собирались компаниями, с удовольствием пели. 
На фронте мне иногда удавалось по радиоприемнику, предназначенному для получения официальных сводок Совинформбюро, услышать песни Лещенко - я служил тогда секретарем редакции газеты «Красный воин», выходившей в 84-й стрелковой дивизии. Конечно, слушать «чужие» станции не поощрялось, и я легко мог получить за это сполна. Да и батареи для питания радиоприемника были большим дефицитом. 
А в первый послевоенный год удалось увидеть и услышать живого Петра Лещенко. Это было в румынском городе Крайова, где стояли наши части, и я, уже 24-летний старший лейтенант, работал корреспондентом армейской газеты. Когда стало известно, что к нам приезжает с концертами Петр Лещенко, я, естественно, постарался туда попасть. Кстати, и на второй концерт тоже. Во время антракта пошел за кулисы. 

Петр Константинович оказался человеком весьма любезным и даже сказал, что будет рад видеть меня у себя в Бухаресте - «Тогда мы сумеем с вами побольше поговорить». 
Концерт был большим. На протяжении двух отделений Лещенко пел песни под свою гитару. Тут была и «Марфуша», которая замуж хочет, «Ты и эта гитара», «Татьяна», «Пой, цыган, плачь, цыган» и, конечно, «Чубчик кучерявый» и многое другое, что мы знали, а что-то слушали впервые. Признаться, были удивлены, когда зазвучали мелодия и стихи песни «Темная ночь» из известного военной поры кинофильма «Два бойца». Получалось, переживания наших бойцов во фронтовых окопах. 
Буквально спустя неделю во время очередной командировки в Бухарест я позвонил артисту по его телефону и вскоре оказался на улице Элизы Филипеску, 18, в квартире № 5, где меня встретил радушный хозяин. Пригласил в гостиную, усадил в глубокое кресло. 
Сейчас привычно слышать в кинофильмах из зарубежной жизни: «Что будем пить? Коньяк, ликер, виски?» Весной 1946 года эти, можно сказать, шокирующие вопросы задал мне Петр Константинович. 
Впрочем, тут же воскликнул: «Давайте-ка, по-русски, водку. А?» 
Он тосковал по родине, и это было заметно во всем. В конце концов откровенно признался: «Поверьте, вернуться в Россию - моя самая большая мечта. И я уже обращался к вашим представителям с просьбой разрешить мне возвратиться, но ответа пока не получил. Жду и 
надеюсь встретиться с вами в Москве». 
Сорокашестилетний Петр в костюме выглядел очень простым, искренним человеком. И когда он мне рассказывал о том, как ездил по Южной Америке, выступал в Африке, бежал со своей обезьяной от какого-то турецкого паши, желавшего обязательно оставить его у себя в качестве собственного музыканта, мне даже стало его немного жальТот достаток, что был виден в его квартире, изобилие впечатлений, которые он сохранил от своих поездок по всему свету, наверное, не могли заглушить мечту о Родине, которую он потерял в безалаберные годы гражданской войны, оказавшись «по ту сторону» и не найдя в себе сил, по его словам, возможностей, вернуться на «эту» сторону. 
Подержал я в руках его знаменитую черного дерева гитару, отделанную перламутром. С удовольствием принял в подарок фотографию с надписью: «На память о концерте в Крайове и встрече в Бухаресте старшему лейтенанту Игорю Александровичу Реформатскому от Петра Лещенко. 13.V.1946. Бухарест. Румыния». 

Последующей встречи, понятно, не состоялось. Однако я нередко размышлял, что привлекало и привлекает к этому безусловно талантливому певцу. Нелепо искать высокой гражданственности в исполняемых им романсах, танго, фокстротах, веселых, часто шуточных песенках. Ее там нет и не должно быть. Разговор идет о любви, часто неразделенной, о вольной жизни. Далеко не всегда музыка на уровне классических русских романсов, именуемых старинными. И все же творчество Петра Лещенко было популярным. Нет, не из-за того, что запретный плод всегда сладок. Увлекала бесхитростная, ритмичная, легко запоминающаяся мелодия. Жизнь тяжела, трудна, а послушаешь Петра Лещенко, и посветлеет. Верно ведь затвердил другой известный исполнитель: «Легко на сердце от песни веселой». С творчеством Петра Лещенко – это тот самый случай. Не зря же имя его увековечено рядом с именами Леонида Утесова, Клавдии Шульженко, Лидии Руслановой. Они - непревзойденные корифеи отечественной эстрады. 
В далеком мае 1946 года Петр Константинович и предположить не мог, что спустя десятилетия будет удостоен такой чести. 

© http://petrleschenco.ucoz.ru

Olga-777 все записи автора

   Эта газетная история наглядно иллюстрирует времена перестроечные – разгул лицемерия и политических интриг, и нынешний период вседозволенности.
   Когда вышла пластинка  Вадима Козина, высокодолжностной коллега оказал любезность, получив ее для меня по особому спецсписку. Оказалось, что выдающийся певец, до войны сводивший с ума чуть не всю страну, - жив. Официальная пропаганда упорно молчала об этом.

    Народнейший из певцов Не был удостоен звания Народного  артиста. Очерк «Певец» был запланирован на  субботу. Накануне, в пятницу вечером. коллега мой, мой покровитель зашел к главному редактору и наедине предупредил: очерк публиковать нельзя, Козин был осужден, газетное упоминание о нем вредно и даже опасно. Он, благодетель мой, дождался именно вечернего кануна, когда выяснять что-либо по существу было поздно, и через несколько часов улетел в отпуск. Во всякой организации всегда есть человек, приводящий приговор в исполнение. Субботним утром дежурный по номеру докладывал уже не об очерке, а об авторе.
    «Странные у автора вкусы, странные. Почему-то ему нравится  Козин. А мне почему-то больше нравится, например, Георгий Виноградов.
    «Почему-то» — содержался намек на характер судимости певца.
   Главный был вынужден реа­гировать,
   — Я позвоню в КГБ.
   В этом сюжете можно мно­гим пренебречь, забыть даже нравы перестроечного време­ни. Здесь главное — КГБ. 

 

 

Вадим Козин с книгой Эд. Поляновского «Венок раскаяния»

     ЕСЛИ БЫ опубликовали... Как я надеялся тогда, партийные и советские чиновники прочтут - ахнут: Козин — жив?! Неужели один и в такой бедности! И все образуется. Я уже уговаривал певца вернуться в Москву.  Вадим Алексеевич, правда, привык к Магадану, полюбил его. Возвращаться в Москву опасался из-за завистников, от которых  страдал всю жизнь, из-за сплетен и пересудов. Еще опасался: уедет — умрет. Несколько его знакомых стариков, привыкших к магаданскому климату, после возвращения в Москву, в Ленинград быстро умирали. Но, разговорившись, Козин увлекся, и мы уже мысленно подбирали район для однокомнатной квартиры.

 

Слева направо: 

Эдвин Луникович Поляновский, Рафик Бикмухамедов, корреспондент «Известий» по Магаданскому краю и  Вадим Козин

     Я предложил очерк «Огоньку», но в последний момент журнал опубликовал заметку других авторов — юбилейную, к юбилею. «Советская культура» поставила очерк в номер, но из полутора десятка членов редколлегии дежурным по номеру оказался как раз партийный выходец из Магадана. Лишь четыре года спустя (!) очерк «Певец» опубликовала «Неделя», орган далеко не официальный, и, соответственно, реакции — никакой. 
    Так было во времена фарисейства.
    А теперь о нынешних временах. Только за первое полугодие 1993 года «Известия» трижды писали о Козине. Можно было и десять раз написать. Те времена или нынешние для журналиста лучше, если писание — не самоцель, а средство быть услышанным? 
    Я и теперь думаю: если бы удалось проскочить тогда... Ведь они, большие чиновники, одинаково седовласые, широколицые, с одинаковыми следами вырождения, они ведь каждый поодиночке очень любят Козина. Они ведь «против» только, когда все вместе, а тут бы одного, любого из них хватило. 
     Как сказала одна старая женщина из вологодского села, сын которой приговорен был к расстрелу:
    — Поодиночке-то ко мне в селе хорошо относятся, а как все вместе, то — плохо. 

    КСТАТИ сказать, если бы я написал не о Козине, а о Георгии Виноградове, думаю, и о нем бы очерк не прошел. 

 

    Когда началась война, Георгия Виноградова, солиста государственного джаз–оркестра им. Кнушевицкого, перевели в военный оркестр под управлением Чернецкого. Тогда же, в войну, художественный руководитель и дирижер Ансамбля  песни и пляски Советской Армии Александр Васильевич Александров обратился к Сталину с просьбой перевести Виноградова к нему. Желания самого певца никто не спрашивал.
     — Становитесь в хор! — распорядился Александров. «В хор» как «в строй».
     — Я — солист, — ответил Виноградов и не встал.
     Александров протянул ноты — «Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат...»
     — Пойте.
     — Не могу, не буду. Не моя тональность.
     Перестраивать на новую тональность целый хор? С одной стороны — генерал-майор Александров, с другой — «рядовой необученный», с одной стороны — автор музыки Гимна Советского Союза, с другой... Победила индивидуальность. Место певца на сцене было отвоевано. 
     Новый солист восстановил против себя все армейское начальство.

 

 

Георгий Виноградов. Соловьи.
Краснознамённый ансамбль песни и пляски Советской армии, п/у Бориса Александрова, 1950г.
слова А. Фатьянова, музыка В. Соловьева-Седого

 

     По договору Виноградов после окончания войны должен был вернуться «на гражданку» — на эстраду. Но в 1945-м кончилась война, его не отпустили. В 1946-м скончался Александров, его место занял сын Борис (впоследствии также — генерал-майор), Виноградова по-прежнему не отпускали. 
    Как в неволе: из строя не выходить, шаг вправо, шаг влево — побег. 
    В начале пятидесятых годов ансамбль отправился в страны народной демократии. Поезд остановился на границе. Певец пришел к Борису Александрову с очередным рапортом:
     — Или подписывайте, или дальше я не поеду. 
     При разговоре присутствовал замполит ансамбля, который стал укорять певца за поведение, недостойное советского артиста. И тут Георгий Виноградов произнес роковую фразу:
    — Хоть ты и чекист, а говнюк.— Через паузу добавил: — А я-то думал — ваше время прошло...
    Ему было запрещено выступать в тридцати трех городах страны, словно ссыльнопоселенцу без суда и следствия. Имя Георгия Виноградова было изъято отовсюду.
    В 1979 году известный музыковед Юрий Бирюков, один из авторов телепередач «Песня далекая и близкая», в связи с 50-летним юбилеем Ансамбля песни и пляски написал в журнал «Огонек» статью, где упомянул и о Виноградове. Материал сняли, выход номера задержали и срочно заказали статью др/гому автору. Бирюков отдал статью в «Советскую культуру» (как повторяется история — те же исповедимые пути в те же издания!). Статья проскочила, Бирюков позвонил Виноградову, и тот заплакал.
     Сборник песен Георгия Виноградова времен его армейской сцены удалось издать лишь 40 лет спустя. Певец был при смерти. Жена положила этот сборник ему в гроб.
     ...Я уверен, почти уверен, если бы в те сравнительно недавние злопамятные дни написал о Георгии Виноградове все, как есть, исполнитель приговора объявил бы:
     — Странные вкусы у автора. Мне почему-то больше нравится, например, Петр Лещенко.

      ВТОРОЙ очерк о Козине «Одинокий голос» был опубликован в конце марта 1993 г. — к девяностолетию певца («Известия» № 57). Как раз заканчивался очередной съезд народных депутатов. В самом конце, перед тем как распрощаться до следующего съезда, один из депутатов вдруг процитировал «Известия» и предложил съезду обратиться к президенту с просьбой о присвоении Козину звания народного артиста России. Конечно,— политика, как теперь говорят, — популизм. Но как бы там ни было, предложение-то дельное, впервые за все время самые непримиримые проголосовали практически единогласно.
    Через считанные часы «Вечерняя Москва» (31 марта 1993 г.) на первой полосе сообщила о присвоении наконец Вадиму Козину почетного звания. Это же сообщение прозвучало в телепередаче «Утро». Еженедельник «Вечерний Магадан» сообщил о том, что министр культуры Российской Федерации Евгений Сидоров поздравил девяностолетнего юбиляра с присвоением ему звания народного артиста России. В адрес певца со всех концов бывшего Советского Союза обрушился поток восторженных телеграмм. Главные его почитатели — участники войны. Москвича Сергея Павловича Петрова под Оршей тяжело ранило в голову и живот, но он и после госпиталя гнал врага до границы.
    — Я думаю — может, благодаря Козину и жив остался. Ведь я пел, и мне жить хотелось.
    Москвичка Лидия Васильевна Поникарова пятнадцатллетней девочкой влюбилась в певца, экономила деньги на школьных завтраках и присылала Козину конфеты. 
    Все эти послевоенные десятилетия (почти полвека!) почитатели шлют певцу в Магадан лук, чеснок, свежие огурцы, апельсины, рыбу. Он отвечает: «Спасибо, не надо, у меня все есть».
    — Мы не оставим его, — говорила мне Лидия Васильевна. — Если что... Ну вы понимаете, я уже договорилась с одним магаданским летчиком, через него я отправляю все посылки, если что... в общем, этот летчик похоронит его как надо.
    О, как счастливы были его почитатели весной 1993 года.
    Спустя время, где-то во второй половине лета из Магадана я получил письмо от инженера-энергетика Анатолия Костырина. Его любовь к Вадиму Козину — наследственная. Когда-то мать — Евдокия Сергеевна Костырина провожала на фронт мужа, грузовик увозил его по пыльной дороге, а по черному репродуктору на маленькой площади звучала козинская «Осень». Это было в Кустанае. Уже в семидесятых годах Евдокия Сергеевна там же, в Кустанае, попросила у местного цыгана фасон цыганской праздничной рубахи. Сшила ее и отправила певцу — красивую, васильковую. Но Вадим Алексеевич ее ни разу не надел, Костырина видела артиста только на довоенных портретах — молодого, крепкого, и невысокому худенькому старику рубашка оказалась чуть не вдвое больше. 
    И вот теперь сын ее, Анатолий Костырин, уже перебравшийся на жительство в Магадан, написал вдруг: «Вадим Алексеевич Козин, которому сегодня 90 лет, может и не дождаться заслуженного официального признания в родном Отечестве. Переписка с канцелярией президента ничем не помогла. Все ответы состоят из дежурных фраз, и ничего не обещают...»
   Что же, в марте, значит, не присвоили?
    Детектив…
    Летом российская культура понесла утрату, скончался Владимир Лакшин. Завидев на панихиде министра культуры России Евгения Юрьевича Сидорова, я подошел к нему с окаянным вопросом: да, нет?
    — Да, правда, — ответил министр. — Звание Козину присвоили в марте, к 90-летию.
    — Точно помните?
    — Ну как же, я же ему телеграмму давал.
    Странно, что никто не публикует и не называет дату и номер указа. Словно Козин проходит по закрытому списку.

    НЕ ЛЮБЛЮ я, не умею разговаривать с большими начальниками, неудобно отрывать их от дел, которых у них всегда по горло и которые важнее твоих проблем. Но главное, они с тобой говорят то, что нужно говорить, а ты — то, что думаешь. Короче, не сразу я позвонил в администрацию президента, начальнику отдела по государственным наградам Валентине Алексеевне Беловой. Позвонил по чужой «кремлевке».
    — Я хотел бы поинтересоваться по поводу Козина, правда ли...
    — Нет, неправда, — перебил резкий начальственный голос. — Никакого звания ему не присваивали и присваивать не будут.
    — А когда съезд решил...
    — Мы ответили и Хасбулатову, и Ельцину: не достоин.
    Она разговаривала так, словно это я, недостойный, выпрашивал для себя хотя бы Почетную грамоту.
    — Вы знаете, что он был судим? За что, знаете? Если вы журналист (?), то должны знать, что звание «Народный» присуждается не только за... но и...  
    Я выслушал речь о нравственности, внутреннем содержании и т. д., мне бы поблагодарить и попрощаться. Черт меня дернул что-то выяснять.
    — Валентина Алексеевна, я думаю, если человек заслужил высшей меры, пусть ее приводят в исполнение. Если человек заслужил годы лагерей — пусть перевоспитывается. Но если он отбыл наказание, то получает все права...
    — Ну знаете, дорогие товарищи!
    И теперь было не поздно поблагодарить и попрощаться, но я вдруг понял, что говорят не со мной — с народом. После слов «дорогие товарищи» я спросил неуверенно:
    — Простите ради Бога, Валентина Алексеевна, вы со мной не с трибуны говорите?..
    Она бросила трубку.
    Не умею я говорить с Ними, нельзя мне с Ними говорить.
   -А ВЫ знаете, что она сильнее президента? Потому  что президент сам ничего отвечать не будет, он прочтет то, что подготовит она. От нее  зависит ВСЕ. То есть сама она, конечно, представить к награде никого не может, но она  может больше, чем наградить — отказать. Это и есть самое  важное для советского человека: не тот для него главный, кто  может удостоить, а тот, кто может навредить. Одно от другого всегда стояло недалеко.  Часто, поднимаясь по мраморной лестнице, шагая по кроваво-красным ковровым дорожкам, люди не знали: то ли грудь  в крестах, то ли голова в Крестах. Боязнь всегда была сильнее  почтения.
    Вот откуда этот начальственный высокомерно-поучительный  тон:  мы от Них зависимы, сделать, чтобы было наоборот — чтобы они в Кремле зависели  от Нас?
    Из ответа В. Беловой А. Костырину: «Творчество артиста н всегда носит публичный характер, а потому чем выше  талант, тем строже должны  быть моральные, этически общественные нормы его поведения в жизни». Знакомый  тон классного руководителя  двоечнику. А по сути? «Вопрос  о присвоении Козину В. почетного звания «Народный  артист» рассматривался комиссией  по государственным наградам дважды — мая 1991 года и в мае 19 года. Ходатайство о присвоении ему почетного звания 6ыло отклонено. Основанием  для такого решения послужило осуждение В. А. Козина в 1960 году Магаданским  областным судом и характер  совершенного им преступления. Фактов преследования  Козина В. А. по политическим мотивам в тот период не установлено».
   Валентина Алексеевна в разных ответах разным людям ссылается на разные судимости. Костырину она напоминает 1960 год это как бы дает ей право изъять  «политические мотивы». Она, видимо, надеется, что Костырин  не знает о постановлении в 1945 году Особого Совещания 
    Магаданский инженер-энергетик Анатолий Костырин прощает ни тона, ни демагогии: «Уважаемая В. Белова! Вновь, в третий раз, обращаюсь к вам... Какой лаконичный язык! Какая блестящая официальность! Вполне естественный вопрос: существуют ли сами по себе моральные  этические нормы и сами по себе — общественные? В приводите статьи осуждения Магаданским областным судом, но ни одним словом не говорите (а это значит, что в вашей комиссии и не упоминалось) о самом первом роковом, необоснованно предопределившем всю  дальнейшую судьбу В. Козина  осуждении  Особым Совещанием в конце ВОВ по ст. 58. По моему твердому убеждению, без пересмотра всех дел в независимых от  политических функционеров судебных органах невозможно говорить о справедливом осуждении В. Козина».

    ВЕРНЕМСЯ к той поре. Война. Козин выступает в блокадном Ленинграде, в осажденном Севастополе, перед моряками Мурманска. На Калининском фронте он отправился на передовую, сбоку ударили немцы, машину опрокинуло взрывной волной, разбросало программки выступлений. Сопровождавший певца генерал был перепуган, он слышал, что певца очень любит Верховный Главнокомандующий.
    Ордер № 1964 на арест певца Всесоюзного гастрольно-концертного объединения Козина Вадима Алексеевича, русского, беспартийного, был выписан 12 мая 1944 года. В тот же день его арестовали в номере 834 гостиницы «Москва».
    Из «Постановления на арест — обыск» Козина, подписанного Наркомом НКГБ Меркуловым:
    «Поступали факты о том, что на протяжении ряда лет систематически ведет антисоветскую агитацию.
    До начала войны неоднократно заявлял о своем желании при первой же возможности выехать за границу.
    В период Отечественной войны ведет пораженческую агитацию. 
    Морально-бытовое разложение молодежи, прививает ей пораженческие взгляды».
    «На протяжении ряда лет», «до начала войны» и «в период» ее... — что-же раньше-то молчали, куда смотрели? Значит, когда война была в разгаре — прощали: был нужен. Покатилась война на Запад — нашли вину. И Лидию Русланову арестовали, и упомянутого нами Петра Лещенко — потом, когда люди снова стали не нужны.
    Девять-месяцев (!) пробыл Козин в тюрьме, пока, наконец, Особое Совещание 2 февраля 1945 года не вынесло приговор: «Козин В.А. с 1928 г. до дня ареста вел дневник, в котором клеветал на советскую действительность,  руководителей ВКП(б) и Советского правительства, пропагандировал свою ненависть к советской власти, отрицал возможность построения социализма в СССР, охаивал жизнь трудящихся, осуждал политику ВКП(б) в области сельского хозяйства. В период Отечественной войны СССР с фашистской Германией установил преступную связь с администратором бригады артистов немцем Д. и совместно с ним продолжал заниматься антисоветской агитацией. ...Признан виновным в том, что он также восхвалял жизнь при НЭПе, возводил клевету на вождя партии и одобрял террористические намерения других лиц по его адресу».
    Могли бы и расстрелять. Но, видимo, из любви к нему Верховного Главнокомандующего дали восемь лет лагерей.

    ЗНАЕТЕ ли вы, что такое Особое Совещание (ОСО)? Это   несудебный орган в системе госбезопасности. Это никакой  не суд, здесь просто оперативник и прокурор, сговорившись, устанавливают срок наказания, затем выносят его на рассмотрение ОСО, которое в течение одной-двух минут утверждает приговор. За три-четыре часа работы «рассматривалось» 100-120 уголовных дел; при этом самих уголовных дел в зале заседания не было. Каков же был поток арестованных, если при такой скорости Козин ждал участи девять месяцев!
    У ОСО было такое же право выносить приговор, как у продавца гастронома. Постановление ОСО как несудебного органа недействительно, даже если бы справедливо обвинялся убийца. Из этого следует, что Козин невиновен автоматически.
    Тем не менее три года назад по ходатайству Министерства культуры России к «Делу» вернулись, оно было пересмотрено. 13 августа 1991 года судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда РСФСР определила: «Постановление ОСО от 10.02.45 г. в части обвинения Козина В.А. по ст. 58-10 ч. 2 УК РСФСР отменить и дело в этой части прекратить за отсутствием состава преступления».
    Судебная коллегия исключила из постановления ОСО и конфискацию имущества певца. Ему недавно вернули то, что изъяли при аресте. Уцелело не все — личные письма, справки, фотографии, выписка из метрической книги о бракосочетании родителей, всего — 540 пронумерованных листов. Вернули дневник, вот выписки из него, «улики»:

    «Артист должен быть свободным в своем творческом — рабочем настроении от всяких обязательств, иначе демонстрация его творчества не дает удовлетворения ни ему самому, ни публике. Артист должен принадлежать к лицам свободных профессий, как художники, литераторы, здесь не может существовать нормированного рабочего дня...»

    Всю суть дневника можно определить одной тургеневской строкой. Помните рассказ «Певцы», благосклонность Дикого-Барина:
    — Пой, как Бог тебе велит. .
    ...Судебная коллегия сохранила, правда, небольшой остаток наказания по другой статье, скажем так — бытовой. Что это такое? Скажу лишь, что легендарная американская теннисистка, живи в ČCCP, никогда бы не стала лучшей в мире, да просто стала бы невыездной по причине своих привязанностей. Впрочем, «привязанности» инкриминировали бы ей только в случае неугодности властям, что именно и случалось нередко и с нашими соотечественниками. Всем прочим, лояльным и покладистым — музыкантам, балетмейстерам, певцам — разрешались подобные грехи, которые, кстати, никогда за рубежом, а теперь и у нас за грехи не идут.

    ТЕПЕРЬ о событии 1960 года, которое Белова тасует вперемежку с событием 1944 года. И опять впереди — политика. Со странной поправкой на время: раньше политических грехов не было, но на бумаге они появились, теперь была политическая вспышка, но ни по каким бумагам она не прошла. После освобождения Вадиму Козину было запрещено петь. Он поселился в бараке. Руководил самодеятельностью.  В ту пору прогорал областной музыкально-драматический театр. Его долги исчислялись миллионами. На сцене бушевали сценические страсти, а зал был пуст. И тогда шли в барачный дом. Старик выходил на  на сцену, садился за рояль, пел «Пара гнедых», и в зале творилось невообразимое... Билеты продавали даже в оркестровую яму.
    Сначала ему разрешили выезжать из Магадана только со сборными концертами. Потом — с сольными. Сначала по округе, потом по стране.
    Голос вырвался на волю.
    Хочу вспомнить специально для Валентины Алексеевны Беловой. Кажется, это было в Сочи. Там гастролировал прославленный московский театр, чуть не сплошь состоящий из НАРОДНЫХ АРТИСТОВ. В Москву, в Министерство культуры от театра полетела телеграмма: рядом выступает Козин, отбивает публику.
    К певцу возвращается вторая молодость. В одном из краевых городов на востоке страны певца долго не отпускали со сцены, и он выплеснул все в нем накопившееся.
    — Дорогие мои, те, кто на галерке и на задних рядах. Я буду петь для вас сегодня сколько смогу, хоть до утра. Для вас, а не для тех, кто сидит в первом ряду.
    Надо ли объяснять, кто сидел в первом ряду?
    На другой день на певца обрушилась краевая партийная газета. Далее, как обычно, вступил в дело человек, приводящий приговор в исполнение, который всегда есть в любой организации. Один из артистов магаданского театра подбросил свое любимое чадо в гостиничный номер старика и тут же, через несколько минут, в этот номер ворвались.
    В театре было вывешено большое объявление: такого-то числа у нас, в театре, состоится суд над певцом В. Козиным.
    — Не было там в номере ничего, — отвечало на суде смущенное чадо.
    — Было! Было! — отвечал старик, губя себя и губителей.
    Срок он получил мизерный, но и его до конца не отсидел. Зато чадо с отцом были вынуждены покинуть и театр, и Магадан.
    Но ведь дело совершенно не в степени вины. Я хочу достучаться, докричаться до кого-то наверху: сколько  можно, сколько?
    Еще раз повторю: даже если по ошибке убийце или насильнику даровали право жить, этот убийца или насильник после отбытия срока наказания начинает жить как все, со всеми правами и свободами. А если не так, если как-то иначе, то зачем тогда закон о лишении свободы на срок, почему не пожизненно? И сколько могут длиться моральные ограничения, граничащие с преследованием? И где логика: звание народного истинно народному нельзя, а все юбилеи — 70 лет, 80, 90 вместе с официальными поздравлениями администрации области и отцов города — можно? Он что же, искупил вину только на областном уровне?

  В МАГАДАН к Вадиму Алексеевичу засобирался Андрей Караулов, имея в виду снять певца для «Момента истины». Он позвонил, я рассказал о проблемах. Он снова позвонил, сказал, что виделся с Сергеем Филатовым — руководителем администрации президента, и тот готов подключиться. Только единственное, хорошо бы — подгадать к какому-то юбилею.
    У меня нет выходов на Филатова, и я не могу сказать ему, что к юбилею, к обеденному столу то есть, — это понятие советское. Что юбилеев у старика больше в жизни, видимо, не будет, 90-летний был последний. Что у него каждый день теперь — юбилейный. Проснулся, жив — вот и юбилей. Не могу также подсказать, чтобы поднялся выше поучений и запугиваний Беловой, которая обязательно будет ссылаться на органы безопасности, их архивы. Суть в том, что вечное пугало — КГБ — теперь само установило с Козиным новые отношения.
    Изъятое у певца в войну имущество Министерство безопасности решило вернуть неформально. Церемония передачи была приурочена к 90-летию. В присутствии мэра Магадана, дорогих гостей, в том числе из Москвы, представителей прессы начальник Магаданского управления Министерства безопасности России Г. Елизаров держал речь — торжественную и извинительную.
    — Перед вашим голосом, талантом преклонялись наши родители, преклонялись мы, преклоняются и сейчас наши дети...
    Одним из инициаторов возврата певцу арестованных вещей был зам. начальника Управления регистрации и архивных фондов Министерства безопасности России, полковник Владимир Константинович Виноградов. Он и взялся за розыски.
    — 44 года прошло... Что-то не удалось найти: у Вадима Алексеевича было два аккордеона, патефон, пластинки...
    Виноградов — любитель старой эстрады, романсов. Он занимался и реабилитацией Петра Лещенко. В Министерство культуры поступил запрос выпустить пластинки Лещенко, и оно обратилось в КГБ за информацией. Если бы КГБ ответило формально, реабилитация затянулась, может быть, до нынешних дней.
    — Я помню этот запрос Министерства культуры СССР: какими данными мы располагаем? Я стал готовить объективную информацию, а не ту, которой мы располагали. Я еще ребенком был, помню записи Лещенко на рентгеновских пленках. Ну что вы, я заслушивался. Еще помню, уже позже, генералы рассказывали, как на фронте, в Румынии, в Бухаресте, висели концертные афиши: Лещенко! Лещенко! И генералы эти запрещали солдатам посещать концерты. Помню, что пластинки с песнями Лещенко выпускали польские фирмы, английские, американские, конечно, румынские. Выпускала его пластинки Рижская фирма грамзаписи «Беллаккорд», в Одессе он пел во время оккупации, и немцы тоже записывали его. Я обратился в эти фирмы: «Какими сведениями располагаете?» Первые ответы — «никакими». Я — второй раз, с наводящими вопросами, Я должен был ответить через месяц. А месяц уже истек. Конечно, формально мог бы и ответить: ничего нового. А из старого на нем висит — выступления среди украинских националистов, встреча с английским разведчиком. Я вспомнил, что сам видел какую-то информацию контрразведки то ли действующей армии, то ли фронта, то ли дивизии. Знал, помнил: что-то есть. Направил запрос во внешнюю разведку. По линии СМЕРШа. Короче, в итоге выяснил главное. Никакого ущерба Родине Петр Лещенко не нанес, никакой он не враг. Он даже и не эмигрант — наш соотечественник, просто, когда Бессарабия отошла к Румынии, он оказался там. Я написал «объективку», пошел к заместителю председателя КГБ и... очень был рад, что он ее подписал. На все ушло месяца два.

    ...Когда жена Лещенко последний раз увидела мужа, им разрешили единственное свидание в тюрьме, был он бледен и очень худ. Видимо, били его и пытали его так, как умеют бить и пытать только у нас.
    — Странные вкусы у автора, — сказал бы мне исполнитель приговора, если бы я в те злопамятные дни написал не о Георгии Виноградове, а о Петре Лещенко. — Мне почему-то больше нравится Вадим Козин, — заключил бы он неожиданно.
    И тогда бы круг замкнулся — ни входа, ни выхода. Главное, назвать фамилию любого другого певца, который сейчас, в эту минуту не смотрит в глаза со страниц рукописи.
    Самый тяжелый запрет тот, который ни на чем не основан, даже на официально утвержденном беззаконии вроде приговоров «троек» или «ОСО». Тут нет никаких очертаний границ, лишь маячит неотступно «дело», которого в реальности более не существует, и не у кого спросить — почему?

 

   НЕДАВНО вернулся из Магадана Караулов.
    — Все. Звание ему присвоено.
    — Кто сказал?
    — Местный начальник управления культуры.
    Вспоминая, что тогда, весной, в юбилей, не только министр культуры России, но и местный генерал Министерства безопасности в своей речи и другие местные чины поздравляли старика со званием, я перепроверил новость. Позвонил в наградной отдел, правда, уже по другому телефону.
    — Нет, звание не присвоено и присвоено не будет.
    Печальный детектив.
    Они, наверное, там, на месте, просто окружили старика доброй ложью. Он ведь никуда не ткнется проверить, он давно уже никуда не выходит, подойдет к открытой форточке, подышит — вся прогулка.

     ВСЕ его друзья тогда, весной, послали поздравительные телеграммы, нет — не все. Умер москвич Сергей Павлович Петров, который благодаря Козину в войну жив остался. И Лидия Васильевна Поникарова, которая экономила на школьных завтраках и присылала певцу конфеты, которая с помощью знакомого магаданского летчика обещала достойно похоронить певца, она тоже скончалась недавно. Теперь, когда уходят его верные до гроба старые почитатели, старик на десятом десятке лет остается один на один с холодным, равнодушным монстром—государством.
    Теперь уже дети, внуки тех уходящих поклонников хлопочут за старика, а дети и внуки тех, кто судил его, — не отступают.
    — Вы зайдите к Вадиму Алексеевичу, — попросил я  Костырина, все еще на что-то надеясь, — посмотрите последние телеграммы.
    Костырин зашел, спросил, и старик ответил:
    — Как мне надоела эта жизнь... 

 

Вадим КОЗИН. Магадан, 1966 г.     

До свиданья, друг мой, до свиданья   А.Вертинский — С.Есенин, обр. В.Козина            

А.Дулькевич (скрипка), В.Ткачёв и В.Желтоножский (гитары) 

http://vadimkozin.narod.ru

 

 

© Эдвин Поляновский, "ПЕВЦЫ", газета "Известия", 1994 год 
© http://petrleschenco.ucoz.ru

«…Мы вскоре покинули Париж и уехали в Белград, куда нас с папой приглашали выступать. Оттуда в Грецию, Сирию, Ливан, Палестину. После мы решили возвращаться в Румынию. Папа туда выехал прежде один, так как я подписала договор в Каире, где выступала в ходе нескольких месяцев. Мама меня от себя никуда не отпускала и везде была со мной. Приехали мы с ней в Бухарест в 1934 году. 
По приезде я познакомилась с Петром Лещенко. Он в тот сезон танцевал со своими сестрами в баре, где выступала и я. Он тут еще не пел. Когда я вернулась из гастролей по Бессарабии (куда я уехала совокупно с отцом), то Лещенко уже начал петь, а после открыл свой ночной ресторан, что стал пользоваться огромной популярностью. Лещенко предложил мне у него попеть, и я долгое время у него выступала...». 

Из биография Петра Лещенко (эти страницы жизни Петра Константиновича документально подтверждаются): 

«В 1933 году Лещенко с семьей решил обосноваться на постоянное жительство в Бухаресте и поступил на работу в павильон «Рус». Кроме того – турне по Бессарабии, поездка в Вену для записи на фирме «Колумбия». В 1935 с Кавурой и Геруцким по улице Каля Виктория, 2 открывает ресторан «Лещенко», который просуществовал до 1942 года. 
Лещенко в своем ресторане выступает с ансамблем «Трио Лещенко» (супруга певца и его младшие сестры — Валя и Катя). В 1935 году Лещенко дважды выезжает в Лондон: выступает по радио, записывается на студии звукозаписи и по приглашению известного импресарио Голда Лещенко дает два концерта. В 1937 и 1938 годах на летний сезон с семьей выезжал в Ригу. Все остальное время до начала войны проводит в Бухаресте, выступая в ресторане». 

Никогда и нигде, ни в приведенных цитатах, ни в других интервью, статьях, книгах не упоминает Алла Николаевна съемки в фильме «Додек на фронте». Почему? Видимо, этот факт не работал на ее версию «сторонницы и агитатора Советского Союза». Цитирую Аллу Николаевну (советская версия биографии): 
«…В 1940 году папа был уже болен и перестал петь, а я в эту пору выступала в румынском театре "Альгамбра", пела русские песни. В одно утро к нам восвояси пришли грубые угрюмые люди из Сигуранца... перерыли весь дом и забрали меня. Отец чуть не умер тогда. Вечером под конвоем меня отправили вдали от Бухареста, как сторонницу и агитатора Советского Союза. Там промучили непочатый год. 
Аншлаг войны застал меня еще в лагере. В годы войны я не выступала, жили, как могли. Я вышла замуж за румына. После окончания войны я не имела и дня отдыха: мои песни оказались так необходимы всем; я перевела некоторые песни советских композиторов на румынский язык, и публика, понимая слова, слушала, затаив дыхание русскую песню, которую я старалась донести до них, как святыню. Просили петь еще, еще. В пору моих гастролей русская и советская песня, славившая Россию, лилась по радио и по телевидению, по всей румынской земле: таких гастролей было крайне много. Вот и вся моя жизнь…». 

Алла Николаевна, бесспорно, человек талантливый, но... Пластинки на румынском она признала, но по-своему, мол, это была единственная возможность донести русские песни до румын. И никто не удосужился подсказать ей, что ее заявление легко опровергнуть, что надо как-то элегантнее преподнести сей факт. 
1971 год. О России тогда и мечтать было нельзя, а талант не спрятать, надо проявиться. И проявилась. И замечательно, иначе не было бы сегодня этих записей. 

      

Ее любовь к России вспыхнула лишь с возвращением в нашу страну. Ни в коей мере ее не осуждаю за это. Она не знала России и даже не подозревала, что перестройка в нашей стране даст ей возможность не только обрести долгожданную известность, но, в отличие от отечественных очень талантливых певцов, стать и Заслуженной и Народной артисткой России и заслужить право быть похороненной на Новодевичьем кладбище. Когда она узнала, что ее в России могут принять и на пьедестал поднять, то полюбила нашу замечательную родину. Имела право! Петр Константинович о своем «белом периоде» тоже мало рассказывал. Он и многих имен друзей не упоминал, боясь им навредить. Какой в том криминал?! 
Об отношениях Веры Лещенко и Аллы Баяновой ходит много разговоров. И ни слова правды. Стоит открыть карты для умных собеседников и пролить свет на эти слухи. Веру Георгиевну Лещенко, которая не была завистливым человеком и, вдруг вспыхнувший успех Баяновой в России, не был причиной ее неприятия румынской эмигрантки. Напротив, поначалу Вера Георгиевна обрадовалась, получив письмо от Мангушева о его знакомстве с Аллой Николаевной (1978 год), которой он помогал на первых порах с концертами (сохранилась переписка Мангушева и Веры Лещенко). Не было у Веры Лещенко и повода ревновать Аллу Николаевну к Петру Константиновичу. Первый телефонный разговор Веры Георгиевны с Аллой Николаевной, а потом их случайная встреча в Доме Дружбы (1994 год) были бы намного доброжелательнее, не позволь себе восходящая звезда Баянова нелестные отзывы в адрес Петра Константиновича. 
Очень оскорбила Веру Георгиевну попытка Аллы Николаевны принизить Петра Лещенко, его популярность: «…Мы приехали в Бухарест, и я увидела афишу «Петр Лещенко в своем репертуаре. Там были перечислены все песни, которые пела я». Больше всего, якобы, возмутила Аллу Николаевну песня «Девонька». Вот эти первые интервью Аллы Николаевны и стали почвой для раздора. Именно это так рассердило Веру Георгиевну. А так, повторяю, она была очень доброжелательно настроена на попытку Баяновой завоевать российского зрителя. Правда, в дружбу этот настрой перерасти не мог, Вера Георгиевна не забыла, какую травлю устроили ей Зинаида Закитт с подружкой Аллой Баяновой. Но, даже вспоминая злобные реплики в свой адрес «коммуняку привез», «это она угробила Петечку, он разум потерял по России», Вера Георгиевна не злилась. Говорила: «Зинаида надеялась, что Петя вернется к ней, а он меня привез, ее понять можно, а Алуша была ее самой близкой подружкой, мне об этом Петина сестричка говорила». 
Простить не смогла Вера Георгиевна неправды по отношению к Петру Константиновичу. Она тогда даже письма написала на радио, на ТВ (они так и остались неотправленными). А потом вмешался Мангушев. Высказал Баяновой свое недовольство и сообщил об этом в письме Вере Георгиевне, далее последовал телефонный звонок от Аллы Николаевны. Вот тогда в ответ имел место гневный монолог Веры Георгиевны. После этого Алла Николаевна в своих интервью стала обходить вопросы о Петре Лещенко: «Не хочу об этом говорить!». Но потом поразмыслила Алла Николаевна, она была женщиной неглупой, и тогда появились новые версии отношений с Петром Лещенко. Алла Николаевна стала говорить о дружбе с ним, стала признавать его талант и тд. А исполнение песен из его репертуара преподносилось, как дань «Памяти друга». 
Почему никогда не прозвучала история записи на пластинки на Колумбии? Когда это было? Ясно, что до ареста Петра Лещенко. Может, Петр Лещенко помог? Кстати, и в Польше выходили пластинки с записями Аллы Баяновой. И вновь никто внятно не может ответить, записывалась ли Алла Николаевна в Польше? Тогда можно допустить, что и в фильме снялась, а пока никаких польских следов, кроме нескольких пластинок. 

  

Вот одна из записей того времени: 

OCENY HOROSO - Rusky-Foxtrot 
Jan Maximilian - Sergije Stronoy 
Alla Bajanova 
cu Orchestra Nicolai Ceresnia 
JB 331 
(OHR 549) 
Из коллекции Сергея Ставицкого (Запорожье) 

 
Записи Аллы Николаевны представлены на сайте Юрия БЕРНИКОВА. Спасибо! 
http://www.russian-records.com/search.....E%E2%E0

Каждый по-своему выбирается из своих жизненных проблем. Сколько посредственности из эмигрантов вернулось и напрочь заселило нашу российскую эстраду. Время работало на них и им не стыдно эксплуатировать страну, которая, по большому счету, им не дорога. И в то же время, сколько достойных имен эмигрантов осталось в забвении. Верю, что вот им Россия дорога. 
По-человечески все эти перипетии мне понятны. Ничто человеческое нам не чуждо… Похвалить себя, рассказать, что ты круче других, легче, чем сказать правду о себе. Вера Лещенко могла бы большего добиться и народной стать могла бы. Не стала, не умела подстраиваться, да и страх оставался в ней долгие годы, старалась в тени быть. Кому, как не ей использовать имя мужа и его репертуар. Не стала. Знала, что лучше не сделает. Мы размещаем исполнителей репертуара Петра Лещенко и каждый раз признаемся, что лучше никому не спеть. Как ты хорошо, Майя, однажды сказала: «Петечка «ресторанное меню» споет и сердце защемит!». 

Прости, Майя, за пространность, но этим своим монологом одно хочу сказать, опровергнуть свой начальный тезис: «Верь глазам и ушам своим». Считаешь, что в фильме Алла Баянова, значит это она. Я готова согласиться. 
И все же хочется доказательств. Поиск истины приводит к очень интересным находкам. Пока у нас есть кадры из фильма, которые выдавались за раритетные фото. Сейчас, это кадры из фильма, которые могут открыть незнакомую страничку в биографии Аллы Баяновой. Мы можем узнать, что она бывала в Польше, снималась в фильме, записывалась на пластинки. Или опровергнув это, что-то новое открыть. Замечательно. Но просто принимать на веру слова людей, утверждающих, что они лично слышали…, что они знают, что это Алла Николаевна, не могу. 

Во-первых, потому что Алла Николаевна факт съемки в фильме «Додек на фронте» умолчала. Да, возможно, невыгодно было ей это афишировать, а может, запамятовала. Во-вторых, в титрах ее нет. Не удосужились создатели фильма? Ну, поет, мол, какая-то певица, кто ее знает. Ведь известность к Алле Баяновой пришла после 80-х по возвращении в Россию. О ее популярности в мире мы знаем только с ее слов. Разве Вертинский писал, что восторгался ею? Или ее пластинки выходили миллионными тиражами? Ах да, песни на русском языке только Петру Лещенко позволяли петь, а Аллу Николаевну за это в тюрьму сажали. Слишком многое не стыкуется. 

Хор Ежи Семёнова, «Додек на фронте» и 
Алла Баянова. 

В статье Пана Георгия «Коронная Песня Петра Лещенко» имеется наиболее подробная биография Ежи Семёнова из всех доступных в сети. 

http://petrleschenco.ucoz.ru/forum/12-464-1 

К тексту в статье приложено фото, где солисты хора Сeмёнова стоят позади сидящих на стульях цыганок. Это фото является кадром из польского фильма ДОДЕК НА ФРОНТЕ, вышедшего на экраны в 1936 году. 

 
 

Из этого и из других клипов фильма  мы взяли несколько фотографий.

 

Hа 4.58 минуте вы увидите, как сидящая в середине цыганочка, сначала запевает плясовую со словами «Ой, звёздочка...» а потом, подыгрывая себа на бубне, поднимается и великолепно танцует цыганский танец. 

Смотрела клип и вспоминала, где же, совсем недавно я видела другое фото именно с этим залом (особенно запомнился пол в красивых шахматных квадратах со звёздным дизайном), этими декорациями, обстановкой и артистами. Долго вспоминала и... Вспомнила! Вот тут: 

http://www.vsetutonline.com/forum/showthread.php?t=45217 

 

Алла Баянова и хор Ежи Семёнова! Фото явно взято из этого фильма. 

Я отсняла ещё несколько кадров из клипа, которому принадлежит этa   фотография , и предлагаю их вашему вниманию. 

 

 

 
Одна из немногих фотографий совсем ещё молодой Аллы Баяновой. 

 

Алла Баянова! Она тут прекрасно поёт и танцует. Если Алла Николаевна родилась в 1914 году, то в 1936-ом ей было всего лишь 22 года. Хочу добавить, что в титрах фильма имя Аллы Баяновой не упоминается. 

Вот самый конец фильма: 


 

Mежду прочим, обратите внимание на красивый военный вальс в начале клипа. Исполняет духовой оркестр. Знакомая мелодия, но ещё не вспомнила, откуда. 

После всех капельмейстеров Чернецких, полюбила я военные марши и вальсы. 

Уважаемые знатоки, коллекционеры, эксперты, пожалуйста, поделитесь с нами своим мнением. 

На самом деле в 1936 году, в фильме «Додек на фронте», снималась Алла Николаевна Баянова и её имя просто не упомянули в титрах? Может кто из вас помнит или знает о её интервью, где она рассказала об участии в фильме? А Может кто-то встречал упоминание этого фильма в чьих-то рассказах о певице? 

Вот тут http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=4097496 имеются подробности о фильме (кстати, вместе с упоминанием Петра Лещенко и хора Семёнова), и высказывается, но только предположение, что может действительно это поёт и танцует молодая Алла Баянова, но с оговоркой, что в фильмографии Баяновой указан только фильм "Счастливая Лёшка". 

Хочу ещё раз напомнить. Фильм «Додек на фронте» 1936-го года – время, когда имя ПЕТРА ЛЕЩЕНКО гремело по всей Европе, включая короткометражный фильм о певце, отснятый в British Pathe в 1935-ом. O России и не говорю... Ho имя Аллы Баяновой почему-то не упомянули в польском фильме. 

Потому и непонятен, досаден и печален тот факт, что в своих воспоминаниях о Петре Константиновиче, Алла Баянова пренебрежительно называла его «Петькой»... 

Но если в фильме снималась вовсе не Алла Баянова (я думаю, что это ОНА!), то вы уж забудьте про эту историю, но фильм рекомендую посмотреть. Очень смешной. 

Коротко об АДОЛЬФЕ ДЫМШЕ (Adolf Dymsza, Adolf Bagiński), главном герое фильма «Додек на фронте» 

 
Адольф Дымша и Эугениуш Бодо 

ОБ ЭУГЕНИУШЕ БОДО почитайте на нашем сайте уникальный, жуткий своей правдой материал! 

http://petrleschenco.ucoz.ru/forum/34-312-1 

Итак, об Адольфе Дымше. Он был необыкновенно талантливым и очень популярным польским актёром и певцом. Во время войны, после вторжения в Польшу немецких войск он проигнорировал бойкот польских актёров против оккупантов и продолжал выступать в кабаре, где хозяевами были нацисты. Но родина его простила. Его не убили и не бросили в безымянную могилу... С окончанием войны, после запрета на публичные выступления, уже в 1951-ом году он начал свою работу в театре комедии «Сирена» (Syrena) и стал регулярно сниматься в кино. 

Адольф Дымша умер в 1975 году, как прежде популярен и любим публикой. 

Вот такая история. 


Майя Розова. 9 - 12 - 2012. Los Angeles

А ЧУБЧИК, ЧУБЧИК, ЧУБЧИК ТАК И ВЬЕТСЯ… 

«…Первое отделение заканчивалось «Чубчиком». В последнем куплете ты заменил слова «Сибирь ведь тоже русская земля» на «Сибирь ведь будет вольная земля». Завершил «Чубчик» своим любимым очень эффектным танцевальным пируэтом-вертушкой. И застыл в луче света и шквале аплодисментов». 

У песни "Чубчик" – счастливая судьба. Ее записали на пластинки разные исполнители из разных стран в разные времена и на разных языках. Когда же появилась эта песня? На сайте 
http://www.a-pesni.org/popular20/tchubtchik.htm высказывается предположение, что «появилась еще до революции 1917 (после февраля 1917 арестантов в цепи не заковывали)». До 1917 года – понятие растяжимое, я бы эти временные рамки очертил точнее. Сделать это мне позволяют ранние варианты текстов «Чубчика». "На суде присяжные решили...", - коллегия присяжных заседателей действовала в Российской Империи в период 1866-1917 годы на основании судебной реформы 1864 года. Эта, казалось бы, незначительная деталь уточняет период создания песни. Других свидетельств на сегодняшний день об истории народной песни «Чубчик» нет. Остаются неизвестными и имена её создателей. 

Что касается места рождения песни, оно вне сомнения. Это – Россия. 
Все известные «Чубчики»–иностранцы возникли из русского Чубчика. Само слово «чубчик» настолько русское! Оно даже в переводах сохраняется в русском звучании: нечем заменить. Греки поют о «вьющихся волосах», но это уже не то. Фактов для утверждения, что пластинки с записью песни существовали до ее появления в репертуаре Петра Лещенко, предостаточно. Также с уверенностью могу сказать, что дорогу на пьедестал популярности этой, на первый взгляд, рядовой народной песне, проторил Петр Лещенко. Никому из исполнителей «Чубчика» не удалось спеть её столь проникновенно и столь искренне, как Петру Лещенко. География распространения пластинок певца способствовала взлету интереса к ней, ведь развевался лещенковский «Чубчик» по всем странам и континентам. Слушали его везде, где бились русские сердца, лишённые родины. 
Сегодня в Сети представлено более 60 разных записей песни «Чубчик», и этот перечень далеко не полон. Исполнителей, записавших песню на пластинки после войны насчитывается около сотни, но в тридцатые годы было сделано всего несколько записей. 


ПЕРВЫЕ ЗАПИСИ "ЧУБЧИКА". 
ДО ПЕТРА ЛЕЩЕНКО. 

МУНЯ СЕРЕБРОВ 
Munia Seroff, Serebroff 
[Haim Zilberang] 
(1895-1979) 

 

Возможно, запись, сделанная в Нью-Йорке в 1927 году на фирме "Brunswick" в исполнении певца и одновременно руководителя оркестра Муни Сереброва была самой первой пластиночной записью «Чубчика». 

 

 
 

 

Певец, исполнитель русских и цыганских песен Юрий Морфесси в 1883 с семьей приехал в Одессу. Был вольноприходящим учеником Одесской консерватории по классу вокала у артиста Большого театра П.Б. Борисова. Дебютировал в Одесском оперном театре в опере Ш. Гуно «Фауст». В 1905–1906 выступал в опереточной труппе в Ростове-на-Дону. Выступал в С.-Петербурге в лучших опереточных труппах, с сольными концертами, совершал поездки по России. В 1912 целиком перешел на эстраду, создал свой песенный жанр. Выступал перед императором Николаем II, получил в подарок золотые запонки с бриллиантовым двуглавым орлом. В 1920 эмигрировал в Константинополь. Гастролировал по странам Европы. В 1924 обосновался в Париже. Пел в русских ресторанах «Тройка», «Кавказ», «Эрмитаж». Участвовал во множестве вечеров и концертов, в том числе благотворительных, оганизованных Московским, Харьковским и Одесским землячествами, Комитетом помощи рус­ским писателям и ученым, Обществом «Быстрая помощь», Союзом русских шоферов и др. (1924–1939). В 1927 – начале 1928 вместе с Павлом Троицким выступал в Белграде в ресторане «Русская семья». Во время Второй мировой войны в Русском корпусе служил во фронтовой группе артистов. После войны выступал в Германии в лагерях для перемещенных лиц (Ди-Пи). Вернулся во Францию. 
Автор книги «Жизнь. Любовь. Сцена» (Париж, 1931). 
Использованы архивы Интернет-сайт Культурного центра "Дом-музей Марины Цветаевой" "Серебряный век". 
"РОССИЙСКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ ВО ФРАНЦИИ"(1919-2000) 
www.dommuseum.ru 

В 1930 году на фирме "Парлофон" Юрий Спиридонович Морфесси записал в сопровождении оркестра п/у Отто Добрина песню "Чубчик"

 
 
Морфесси использовал из текста песни всего 3 строфы, причём его текст имеет некоторые разночтения с выше приведенным: 

ЧУБЧИК 

Чубчик, чубчик, чубчик кучерявый, 
Развевайся чубчик по ветру. 
Прежде чубчик я тебя любила, 
И теперь забыть я не могу. 

Бывало, шапку наденешь на затылок, 
Пойдёшь гулять иль в ночь иль по утру 
Из-под шапки чубчик так и вьется, 
Так и вьется, вьётся по ветру 

Что Сибирь, Сибири не страшуся, 
Сибирь ведь тоже русская земля. 
Эх, вейся, так вейся, чубчик кучерявый, 
Развевайся чубчик по ветру. 

Текст записан по фонограмме "Парлофон" № мат. 79090 1930 г. 

 
ПРИМЕЧАНИЕ. В Сети очень разноречивая информация о жизни и последних днях Юрия Спиридоновича. Чаще сообщается дата его ухода из жизни - август 1957 года. В Википедии умудрились в начале статьи написать, что умер Морфесси в 1957 году, а завершая публикацию назвали 1949 год. Проливает некоторый свет газетная заметка об Аде МОРЕЛЛИ, жене МОРФЕССИ, в ней сообщается, что Ада 3 декабря 1953 года в Париже организовала и приняла участие в программе вечера памяти Ю.С. Морфесси в зале Русской консерватории. Наш надежный источник - коллекционер Сергей Пестов, к которому мы обратились, назвал годом смерти Юрия Морфесси - 1949 год. Эту дату мы и оставили, как верную. 

ПЁТР ЛЕЩЕНКО 
(Peter Lescenco, 
3 июля, 1898 год - июля, 1954 год) 

Пётр Лещенко записал "Чубчик" в венском филиале "Колумбии" в 1933 году в сопровождении оркестра Франка Фокса и вскоре уже пластинки с этой записью появились в музыкальных магазинах Лондона, Парижа, Бухареста и Варшавы. 

    

Филиалы фирмы "Колумбия", расположенные в этих городах, выпустили пластинки с венских матриц почти одновременно. В последующие годы выпускались пластинки с "Чубчиком" в Вене, Женеве и Нью-Йорке. 
Пётр Лещенко, скорее всего, не был знаком с имеющимися ранними записями "Чубчика". Вероятно, что певец включил в свой репертуар известный ему ещё по Кишинёву наиболее популярный народный вариант, в котором между лирической героиней и героем песни ведётся диалог. 

ЧУБЧИК 

Чубчик, чубчик, чубчик кучерявый, 
Развевайся чубчик по ветру. 
Раньше, чубчик, я тебя любила, 
А теперь забыть я не могу. 

Раньше, чубчик, я тебя любила, 
А теперь забыть я не могу. 

Бывало, шапку наденешь на затылок, 
Пойдешь гулять ты днём иль вечерком. 
Из-под шапки чубчик так и вьется, 
Эх, так и вьется, вьётся по ветру 

Из-под шапки чубчик так и вьется, 
Эх, так и вьется, вьётся по ветру 

Пройдёт зима, настанет лето, 
В саду деревья пышно расцветут. 
А мне бедному да мальчонке 
Эх, цепями ручки, ножки закуют. 

А мне бедному да мальчонке 
Эх, цепями ручки, ножки да закуют. 

Но я Сибири, Сибири не страшуся, 
Сибирь ведь тоже русская земля. 
Эх, вейся, так вейся, чубчик кучерявый, 
Эх, развевайся чубчик по ветру. 

Так, вейся, вейся, чубчик кучерявый, 
Эх, развевайся чубчик по ветру. 

Текст записан по фонограмме с матрицы WHR 296, Вена 1933 г. 

Третья строфа из текста Петра Лещенко и у Муни Сереброва и у Юрия Морфесси полностью отсуствует. Пётр Лещенко являлся аранжировщиком музыки песни и обработал её текст. Поэтому на этикетках всех пластинок первого выпуска подано: музыка и слова - арр. Пётр Лещенко. Многие из исследователей на аббревиатуру "арр." внимания не обращали и в сборниках и альбомах называли Петра Лещенко автором слов и музыки "Чубчика"(например, в дискографии, приведенной в книге Анатолия Железного и др.) Авторство "Text und Musik: Leschteschenko" навязывалось певцу и на этикетках послевоенных пластинок: 

 
http://www.russian-records.com/details.php?image_id=6573&l=russian/ 

ПРОДОЛЖЕНИЕ ТЕМЫ: ЗАПИСИ "ЧУБЧИКА" ПОСЛЕ ПЕТРА ЛЕЩЕНКО 


ГЕОРГИЙ СУХНО, СКЕРНЕВИЦЕ, ПОЛЬША, 2012 год, сентябрь 

Этикетки с сайта Юрия БЕРНИКОВА http://www.russian-records.com 

Продолжение следует

ТАК, ВЕЙСЯ Ж, ВЕЙСЯ ЧУБЧИК КУЧЕРЯВЫЙ…

АХ, ВЕЙСЯ, ВЕЙСЯ, ЧУБЧИК... 


"ЧУБЧИК" В ГРЕЦИИ 
(Петрос Пандис) 

 

В годы Второй Мировой войны русские военнопленные, бежавшие к греческим партизанам, занесли "Чубчик" в Грецию. Кто-то перевёл её на греческий, в основном сохраняя сюжетную линию русского текста, но в греческих реалиях. Инструментальное исполнение греческого "Чубчика" в музыкальной обработке композитора Микиса Теодоракиса (греч. Μίκης Θεοδωράκης, род. 1925): 


 
Песня "Кудрявые волосы" ("Чубчик") в исполнении Петроса Пандиса. Из альбома "Песни греческих партизан", выпуск 1974 года. 


 
Μαλλιά Σγουρά 
Πρώτη εκτέλεση: Πέτρος Πανδής 
Στίχοι: Μη διαθέσιμο 
Μουσική: Μη διαθέσιμο 
Вьющиеся волосы (Чубчик кучерявый) 
Исполняет Петрос Пандис 
Авторы музыки и слов неизвестны. 


«Чубчик» в Югославии 
(ОЛЬГА ЯНЧЕВЕЦКАЯ, 
Olga Jancevecka 
(1890 - 1978) 

 

Русскую эмигрантку, певицу Ольгу Янчевецкую в Югославии называли золотым голосом России. Была дочерью русского офицера. Хаос братоубийственной гражданской войны разлучил её с мужем и сыном. Бежала на Запад. Надеялась, что ненадолго, оказалось - на всю жизнь. Очутилась она в гостеприимной Сербии, ставшей для неё новой родиной . Народам Югославии певица подарила свой песенный талант и своё богатство - русские песни. Была Ольга Янчевецкая самой известной и наиболее любимой певицей русских и цыганских песен и романсов в Югославии. Репертуар певицы чрезвычайно богат. Кроме песни "Чубчик" из репертуара Петра Лещенко исполняла она также песню "Что мне горе". 
У Ольги Янчевецкой - самобытное исполнение "Чубчика", легко узнаваемое. Ни с кем не перепутать. Текст песни у неё немного отличается от лещенковского варианта, но разночтения незначительны.: 


 

ЧУБЧИК 

Чубчик, чубчик, чубчик кучерявый, 
Эх, развевайся, чубчик, по ветру. 
Прежде, чубчик, я тебя любила, 
А теперь забыть я не могу. 

Прежде, чубчик, я тебя любила, 
А теперь забыть я не могу. 

Бывало, шапку надвинешь на затылок, 
Пойдёш гулять ты в ночь да по утру. 
А из-под шапки чубчик так и вьется, 
Эх, так так и вьется, чёрный по ветру. 

А из-под шапки чубчик так и вьется, 
Эх, так так и вьется, чёрный по ветру. 

Придёт зима, настанет лето, 
Кругом цветочки, эх, чудно расцветут. 
А меня да бедного мальчонку 
Эх, и в Сибирь на каторгу пошлют. 

А меня да бедного мальчонку 
Эх, и в Сибирь на каторгу пошлют. 

Но я Сибири, Сибири не страшуся, 
Сибирь ведь тоже русская земля. 
Так вейся, ж вейся, ой, чубчик кучерявый, 
Эх, вейся, чёрный, провожай меня 

Так вейся, ж вейся, ой, чубчик кучерявый, 
Эх, вейся, чёрный, провожай меня 

Из всех песен Янчевецкой "Чубчик" был особенно популярен, в годы войны часто пели его сражавшиеся с немцами в горах югославские партизаны. Песня была переведена на сербский язык: 
Чубчик (сербохорватский) 
(Исполняет Югославский Народный ансамбль) 
 

 "ЧУБЧИК" В ЧЕХОСЛОВАКИИ 
(Ольдржих Коварж, Франтишек Криштоф-Веселы) 

В Чехословакии "Чубчику" не повезло. При переводе сначала на чешский, затем на словацкий язык от оригинального содержания русской народной песни почти не остаётся следа. Вместо лирического героя - первого парня на деревне, гордящегося своим чубчиком кучерявым - на сцене появляется Коля, солдат из Киева, пришедший вместе с Красной Армией освобождать Братиславу от оккупантов. Песня родилась не раньше 4 апреля 1945 года, в этот день Братислава была освобождена. Автором чешского текста был поэт Юрий Вольдан (Jiří Voldán), первым исполнителем - певец Ольдржих Коварж (Oldřich Kovář). Вскоре поэт Франтишек Дибарбора (František Dibarborа) (* 1916, Bratislava – † 1987, Bratislava) перевёл текст Вольдана на словацкий язык под тем же названием "Kolja, od Kieva vojak" ("Коля, солдат из Киева"). 

Коля, Колюшка, киевский солдат, 
богатырь из русского далека, 
преодолевал путь, путь предалёкий, 
пока не пришёл к нам в Братиславу... 

Чешский вариант песни включил в свой репертуар певец (баритон) Франтишек Криштоф Веселы (*1903 Skalica - †1977 Bratislava). 
 

 Возможно, не совсем искренне исполнял он словацкий "Чубчик" перед солдатами Красной Армии. Ибо несколько лет раньше он проникновенно пел перед другой аудиторией: 

Мы словаки, мы фашисты, Словакия - наша земля. 
Мы воюем за свободу, за Бога и народ свой. 
Отстоим родную землю... 


Подробная биография певца, изложена в статье Габриеля Гесселя на сайте 
http://www.radioservis-as.cz/archiv03/3803/38pub3.htm 
В 1945 году фирма "Ultraphon"выпустила пластинку с записью Франтишека Веселы в сопровождении знаменитого оркестра Адольфа Даубера (сценическое имя - Dol или Dolfi Dauber) (*1894 - † 1950) Музыкальным аранжировщиком является композитор Алекандр Гроссман (Sasa Grossman), который добросовестно скопировал мелодию лещенского "Чубчика". Надо отметить, что на этикетке словацкой пластинки авторами аранжировки музыки названы и Пётр Лещенко и Александр Гроссман, поданы также авторы чешского и словацкого текстов, причём песня названа "руской народной песней" 
 
KOLJA, OD KIEVA VOJAK 
Ruska ludova piesen 
Uprava: P. Lescenko - Sasa Grossman 
Slova: Jin Voldan 
Slovensky preklad: Frant. Dibarborа 
Spieva FRANT. KRISTOF VESELY 
DOL DAUBER so svojim orchestrom 
(Pravo k vysielaniu rozhlasom 
vyhrazeno) 
Из коллекции Алексея Петухова, Москва 

ГЕОРГИЙ СУХНО. СКЕРНЕВИЦЕ, ПОЛЬША. СЕНТЯБРЬ, 2012 год 
 

Продолжение следует
 

В Польше в тридцатых годах первым включил песню "Чубчик" в свой репертуар популярный русский эмигрантский певец Ежи Семёнов, солист и дирижёр знаменитого хора, Он записал "Чубчик" в сопровождении своего хора и оркестра в фирме "Сирена Рекорд", (лого на этикетке "Сирена Электро"). Текст песни взят с пластинки Петра Лещенко без малейших отклонений. Семёнов старательно копирует стиль исполнения Петра Лещенко, бережно передавая даже отдельные интонации. 

Ежи Семёнов - певец (баритон) и руководитель хора. Родился, предположительно, в Киеве, в годы гражданской войны перебрался в Польшу, где в 1930 году создал квинтет, в репертуаре которого были русские песни и романсы. В коллективе "Хора Ежи Семёнова" были артисты из русской эмиграции Дмитрий Дубровский (Dymitr Dubrowski), Иван Петин-Бурлак (Iwan Pietin-Burłak), Михаил Ольховой (Michaił Olchowy) и Александр Пухальский (Aleksander Puchalski). В репертуаре хора было несколько песен из репертуара Петра Лещенко: "Чубчик", "Чёрные глаза", "Две гитары", "Вечерний звон", "Трошка", "Прощай, мой табор", "Буран", "Что мне горе", "Станочек", "Льётся песня", "Жизнь цыганская", "Кавказ", "Мальчишка", "Марш веселых ребят", "Сердце". 

Хор Семёнова пользовался в Польше большой популярностью, регулярно записывался на пластинки, гастролировал по стране. Перестал существовать во время немецкой оккупации. Ежи Семёнов покинул Польшу весной 1941года, вероятно, удалось ему выехать в Америку. После смерти Семёнова в 1948 году личный архив артиста (письма, записки, газетные вырезки, личные документы и материалы, относящиеся к русской эмиграции) был передан на хранение в Институт Гувера, США. 

В Латвии "Чубчик" был записан на пластинки на фирме "Беллаккорд Электро в исполнении певца Александра Вилюманиса. 

 

Из коллекции Алексея Петухова, Москва 
На основании пластиночной этикетки невозможно определить даже приблизительно время выхода пластинки, так как либо матричный (M 5013), либо каталожный номер (3104), из приведенных на этикетке, содержит ошибку. Они из разных времён. Если судить по каталожному номеру, пластинка должна была выйти в конце 1933 года. Матричный номер свидетельствует о том, что запись была произведена уже в советской Латвии в начале 1941 года, но на этикетке почему-то нет обязательного индекса "N. U." - "национализированное предприятие". Загадка остаётся неразгаданной. 

ЧУБЧИК 

Чубчик, чубчик, чубчик кучерявый, 
Развевайся чубчик по ветру. 
Раньше чубчик я тебя любила, 
А теперь забыть я не могу. 

Бывало, шапку оденешь на затылок, 
Пойдёшь гулять и в ночь и по утру 
Из-под шапки чубчик так и вьется, 
Так и вьется, чубчик на ветру 

Пройдёт зима, настанет лето, 
В саду деревья пышно расцветут. 
А мне бедному и славному мальчонке 
Цепями ножки ручки закуют. 

А я Сибири, Сибири не страшуся, 
Сибирь ведь тоже русская земля. 
Так, вейся, вейся, чубчик кучерявый 
Так развевайся чубчик на ветру. 

Проигрыш оркестра 

Вейся, вейся, чубчик кучерявый 
Развевайся чубчик по ветру. 

Текст записан по фонограмме "Беллаккорд Электро" № мат. 5013 

Вилюманис Александр Карлович - широко известный латвийский оперный певец, (баритон). Был выходцем из аристократической семьи, (по некоторым источникам - из семьи русского помещика:Vilumanis was descendant from a Russian landowner family). Вероятно, его мать Екатерина была русской дворянкой, она окончила Санкт-Петербурский Смольный институт благородных девиц, где получила музыкальное образование.Она привила сыну любовь к музыке. 
В 1936 году Вилюманис окончил Латвийскую консерваторию (класс П. Сакса). Совершенствовался в Италии. В 1934 - 39 годах - был солистом Лиепайской оперы, а с 1939 года - Латвийской национальной оперы в Риге. В годы войны находился в оккупации. В 1945 - 58 годах - был солистом Латвийского театра оперы и балета. В 1954 году певцу было присвоено звание Народного Артиста Латвийской ССР. В послевоенные годы - педагог, профессор Латвийской государственной консерватории, от 1950 года - руководитель кафедры вокала. В 1959 году - оставил сцену. 

ЯНИС АРЕ 
Вторым латышским исполнителем песни "Чубчик" был Янис Аре (псевдоним Яниса Аренского) 
 
 
Из коллекции Алексея ПЕТУХОВА 

Пластинка с "Чубчиком" в исполнении Яниса Аре была выпущена латвийской фирмой "Лиракорд Электро", которая, вероятно, была, если судить по дизайну этикеток, дочерним предприятием немецкой фирмы "Полидор" и выпускала пластинки с её матриц ". Запись Яниса Аре по тексту песни ближе всего к варианту Юрия Морфесси, разночтения минимальны. Все русские песни исполнял он со страшным акцентом. О латышском исполнителе "Чубчика" трудно найти какую-нибудь определённую информацию. В фирмах "Полидор" и "Лиракорд Электро" вышло несколько пластинок с русскими песнями в исполнении певца, записывал он и латышские песни. 

В памяти людей старшего поколения "Чубчик" остался символом эпохи Нэпа. Поэтому песня эта стала музыкальной иллюстрацией периода 20-х годов в нескольких кинофильмах и театральных постановках, например, в к/ф "Ликвидация", "Исаев", "МУР есть МУР", звучала она в комедийном фильме "Пять невест" о военной тематике и в спектакле "Песни нашей коммуналки" в исполнении артистов Московского театра у Никитских ворот и др. Темы современных записей «Чубчика» мы не будем касаться, ограничимся перечислением имён наиболее известных послевоенных певцов, исполнявших или записавших "Чубчик" на пластинки ещё в ХХ веке: Алла Баянова, Теодор Бикель, Жанна Бичевская, Борис Гребенщиков,Татьяна Кабанова, Александр Малинин, Иван Ребров, Борис Рубашкин, Владимир Сорокин, Николай Эрденко, и др. В Сети доступно множество новейших записей "Чубчика" в исполнении молодых исполнителей, среди них исполнения не только на русском языке, но и на иврите и идише. Часть из современных певцов ухитрилась превратить "Чубчик" в попсу. 

Долгая жизнь суждена "Чубчику". Будет жить и в цветах. Цветовод-селекционер из Винницы Елена Лебецкая вывела чудесный сорт фиалок, которому дала в честь песни название "Чубчик кучерявый". Крупные ярко-розовые цветы с зелёной бахромой - удивительной красоты. Прекрасны, как и сама песня. 
Виолетт-клуб представляет: 

ГЕОРГИЙ СУХНО. СКЕРНЕВИЦЕ, ПОЛЬША. СЕНТЯБРЬ, 2012 год

ТАК, ВЕЙСЯ Ж, ВЕЙСЯ ЧУБЧИК КУЧЕРЯВЫЙ… 

Продолжение следует

В Сети имеется несколько записей песни "Чубчик" в исполнении еврейских певцов на идише и иврите. По моему мнению, лучшим является исполнение певца Давида Эшета на идише. 

 На страничке Ильи Верховского в "Живом Журнале" (http://ru-yiddish.livejournal.com/313983.html0 
я нашел текст песни на идише и русский перевод: 

Чубчик-чубчик ду мит дайн гармошке 
Чубчик чубчик ты на своей гармошке 
хост дервэкт ин йедн ойг а трэр 
Заиграешь - все вокруг в слезах. 
кэйнер вэйст ништ вос гевэйн из дайн фарбрэхн 
И никто не знает, в чём ты провинился, 
с-лойфт ди цайт ун кэйнер фрэгт ништ мэр 
И никто не спросит, как случилось так? 

Чубчик чубчик ду хост ништ фарштанэн 
Чубчик, чубчик, ты не понимаешь, 
аз дайн эмэс битер из ви гал 
Почему судьба, как желчь горька. 
ду хост шейн герэдт ун митамол фаршвундн 
Ты красиво пел и вдруг исчез навеки, 
кейнер вэйст ништ ву ду бист бихлал 
И никто не знает, где ты? 

Ин сибир хосту ойх ништ кайн мойрэ 
Что ж, Сибирь, идёшь туда без страха, 
с-фламт нох алц дайн файердикер блик 
И горит огневой твой взгляд. 
вайл фун дорт вет мэн дих вайтер ништ фаршикн 
Потому что дальше не пошлют уж, 
вайл фун дорт ун зелтн вэр цурик 
Да и редко кто воротится назад. 

Чубчик чубчик хост гехат а либэ 
Чубчик, чубчик, ты любовь оставил, 
йо, дайн либстэ из геблибн трай 
Но любимая тебе верна. 
чубчик чубчик зогт зи вэсту нох бавайзн 
Чубчик, чубчик, знаю, ты ещё споёшь ей, 
шпилн ир дос лидалэ ойфснай 
Новых песен и всплакнёт она... 

Как нетрудно заметить, это не перевод русской песни, а новый текст написанный "по мотивам "Чубчика". 

Давид Эшет включил в свой репертуар и записал на пластинку песню "Чубчик" в пересказе поэта Моше Сахара. 

 

Родился Давид Эшет в 1924 году (по некоторым источникам в 1933 году) в Черновцах. Живет в Тель-Авиве. В его репертуаре в основном русские песни в переводе на идиш. Певец до сих пор записываает песни, которые издает на дисках. 
Цикл советских песен, исполненных на идиш, записанный во времена Шестидневной войны (1967) получил название "Запретные песни". Записал альбомы с еврейскими народными песнями и песными израильских композиторов. Особенно популярными в его репертуаре являются русские песни: "Чубчик", "Две гитары", "Играй, Андрюша", "Дорогой длинною", "Бутылка вина", "Конфетки-бараночки" и др. 

Мойше Сахар 
Педагог, поэт, переводчик, художник. 

   

Всё мне ценное - в котомке. 
В ней - народа скорбь и грусть, 
Собранные для потомков: 
Знают пусть и помнят пусть. 
(Перевод с иврита)

Еврейский поэт Мойше Сахар - человек удивительной судьбы. Родился он в 1928 году в польской Лодзи в бедной еврейской семье. Отец его был портным. В сентябре 1939 года началась вторая мировая война. В Лодзь пришпи немцы. Когда преследования евреев приняли массовый характер, отцу удалось спасти семью от гибели, перебравшись в советскую оккупационную зону, в гор. Брест. Позже начались массовые вывозки польских семей за Урал, в Казахстан и Сибирь. Семья Сахара попала в тайгу на лесоповал вблизи Сыктывкара. Всем удалось выжить. После окончания войны семья вернулась в Польшу. Тайно через Чехословакию удалось им перебраться в американскую оккупационную зону в Австрии и вскоре попасть на историческую родину. В Израиле юноша окончил университет, стал педагогом, известным поэтом, переводчиком и художником. В Израиль Мойше Сахар принёс с собой богатство польской и русской культуры. Переводил популярные русские песни на идиш. Большинство песен в репертуаре певца Давида Эшета переведены Сахаром. Песня "Чубчик ду мит дайн гармошке" - одна из них. 

©Георгий СУХНО