Источник в библиотеке

Сначала мы хотели написать детсадовские "мемуары" вдвоём с Виктором Фесенко. Обсуждали, делились материалами. Но Виктора увлекли другие темы и я осталась в одиночестве.  Что вышло, то вышло! Всё равно, спасибо ему за "соучастие". Огромная благодарность также двум другим  "соучастницам", Галочке и Ниночке Жадиным, моим маленьким подружкам-соседкам. Галочка поделилась фотографиями и воспоминаниями.

       1.      

          1953год. Мой первый сезон в Детском Саду. На память остался только этот портрет.

 

Я не собиралась ни в какой детский сад! Меня вполне устраивало существующее положение дел: мама за руку тащила меня в театр, вечно опаздывая, и костерила на всю Пушкинскую...  Затем - на весь Сквер, а на финише - на всю улицу Маркса. А вот в театр мы пробирались тихой сапой, так как матушка пыталась проскользнуть мимо инспектора сцены Мирского. Да не тут-то было! Вылавливать нарушителей было его первейшей обязанностью... Ну а дальше, пока шла репетиция или спектакль, я была предоставлена самой себе и прекрасно проводила время! Где-то меня привечали, откуда-то выставляли, но в общем, относились хорошо. Враг у меня был один - Мирский!!! Установка была такая - ни в коем случае на глаза ему не попадаться.  Его побаивались все, а от нечего делать приучили и  меня бежать и прятаться по команде "мирский"!!!! Это звучало как "брысь пошла" для кошки. Я улепётывала во все лопатка и забивалась в какой-нибудь угол. Боялась его смертельно.

  Одно из наших окон выходило в соседний двор. Открывался вид на чью-то крышу и чей-то палисадник внизу. Иногда я сидела на широком подоконнике и разглядывала эту чью-то жизнью сверху. И вдруг среди зелени я обнаружила ... Мирского. Да, он жил в соседнем дворе, практически под нами. Днём как-то всё обошлось, но ночью я не смогла заснуть. Едва свет потушили, как "мирские" полезли в окошко. Бедные папа - мама изгоняли их  до самого утра...И тогда родители решили положить конец бесконтрольному общению дитяти со взрослыми шутниками.  Меня пристроили в Детский Сад №46 на улице Жуковской. У садика была хорошая репутация и находился - то он всего через один двор от нас, как раз по середине первого квартала.

 Угол Пушкинской и Жуковской и угол  Жуковской и Советской, пункты А и B моего путешествия. Между ними стоял респектабельный особняк,  настоящий генерал среди капитанов. Это и был Мой Детский Сад. Пройди фотограф немного вглубь от А до B или от B до А   и он бы его сфотографировал... НО..

   2.      А - Старый Ташкент. Угол Пушкинской  (вдоль, по горизонтали ) и Жуковской (уходит вглубь, слева. У самого краешка видны ворота по Жуковской №2). https://www.facebook.com/backtotashkent/photos/a.1461922923819987.1073742048.1066544040024546/1461923337153279/?type=3&theater

   3.

    В - Угол Жуковской и Советской. Впереди - консерватория. Где-то посередине, напротив улицы Свердлова - Детский Сад №46.https://www.facebook.com/backtotashkent/photos/a.1461922923819987.1073742048.1066544040024546/1461923340486612/?type=3&theater

Итак , идём от Пушкинской по чётной стороне Жуковской: угловое косое крылечко, стена дома, массивное зацементированное крыльцо с боковинами, наши образцово-показательные ворота, ещё один особняк с двумя парадными, затем жалкие пристройки, облезлые чугунные ворота, вечно нараспашку (№4 –конечно!), крылечко трубача дяди Яшы и его овчарки Малыша, узенький палисадник под его окошками, потом «неизвестночьи» окна, угол здания и стена, немного отступающая вглубь от красной линии. С таким отступом и располагался Наш Детский Сад!

Мы с Виктором спорили, можно ли было попасть с территории садика во двор кинотеатра "30 лет Комсомола" или нет. Я считала, что нельзя, а Виктор, что можно...  Но вот появилась возможность сравнить карты и всё стало ясно! С момента землетрясения наш 46-ой сместился с середины квартала в самый конец, вплотную к углу Советской и Жуковской. Там уже не было наших деревьев, нашего старого особняка. В общем, это уже был совсем другой детсад. Удобный и современный, наверное, но не наш...

Клочок карты 1936г. №79 - это и есть наш Детский Сад.

 

 

Так это выглядит на современной карте. В синем кружочке находился Детский Садик № 46. а в красном - новый №428.

Детали почему-то стёрлись из памяти. Помню только, что дверь была массивная и я с трудом её открывала. Слева шёл кирпичный забор садика.  Калиткой пользовались в тёплое время года, а вот ворота были чисто хозяйственного назначения. За дверью и небольшим тамбуром начинался широкий коридор с кафельным полом. Сразу же налево находилась  "группа", большая комната, где обитали дети одного возраста..  Дети подразделялись на группы (как классы в школе), а сами помещения тоже именовались "группами".   Полы в них были паркетные. Мама всё удивлялась, отчего их не натирали, как в Москве или в Ленинграде, а просто мыли. Потолки высокие, из фанеры (тоже защита от землетрясений). Двери барские, двустворчатые. Отапливались круглыми печками - голландками. Спали, ели и играли мы прямо в «группах». В тихий час расставляли допотопные раскладушки (плотная ткань, натянутая на козлы). Ели на игровых столах, покрытых клеёнками.

. .Вдоль стен коридора выстроились шкафчики для одежды. На каждой дверце красовался какой-нибудь фрукт, мы их сами рисовали, а потом приклеивали. Коридор уходил в глубину здания и сворачивал направо. На повороте находились две двери. Прямо – в небольшую «группу», окна которой выходили во двор. Налево – в просторный зал, где стояло фортепиано. Там проходили музыкальные занятия, ёлки и всякие другие праздники. Из зала можно было попасть в медкабинет, а оттуда прямо в кабинет заведующей. Надо сказать, что детей становилось всё больше, и постепенно раскладушки заполнили и танцевальный зал и медкабинет. Вправо по колену коридора не было ни окон ни дверей, только шкафчики вдоль стен. А в конце колена коридор  раздваивался. Повернёте направо, попадёте в самую младшую группу. Повернёте налево, попадёте во двор. Повернём налево? Тогда придётся пройти мимо  дверей хозяйственных помещений: по правую руку - каптёрка кастелянши; нечто вроде небольшого склада с весами - платформой. В каптёрке находился лаз в самое страшное место детсада – подвал. Иногда озорников грозились туда посадить! Далее шла умывальная, оттуда можно было попасть прямо в зимний туалет ( всё той же системы: дырки в полу и яма) . В конце коридора – выход во двор. СВОБОДА!!!

При всей коммунальной тесноте Центрального района наше дошкольное учреждение имело огромную территорию.

                                                                 4. 

Это я в старшей группе. Уже отросли косички. Значит, скоро в школу. Единственная фотография на которой можно разглядеть детсадовский двор. На заднем плане - забор с калиткой вдоль улицы Жуковской - справа и часть здания Детского Сада - слева. За моей спиной квадратик средней группы ("пятилеток").  Очень редко к перекладине подвешивали качели. Ведь качаться хотелось всем. А ближе к забору играли "четырёхлетки".

                        5.

              5.  Площадка ближе к забору. Эти дети пришли в садик, когда я уже стала школьницей. Третья слева - Галочка Жадина. 1956? Фотография из личного архива Галины Жадиной -Зверевой.

Большой арык, ограждённый штакетником, пересекал территорию и разделял участок на « детский рай» и задний двор. «Детский рай» был поделен на пять больших квадратов, ограниченных канавками.  По периметру сажали кустики и разбивали небольшие цветники. Каждый квадрат нерушимо принадлежал определённой группе. В тёплое время года жизнь перемещалась на улицу. На каждом квадратике росло какое-нибудь  большущее дерево. Ближе к Жуковской – чинара. На следующем участке – каштан. Возле арыка – ещё две чинары, а около кухни – акация или тутовник(?) Под окнами заведующей и под её надзором проживала чудесная вишенка. Она цвела и плодоносила. А вот вдоль дворового фасада почему-то была высажена волчья ягода (?!) Воспитательницы следили, чтобы мы не наелись этой гадости. Зачем? Проще было бы посадить что-то  другое...

Справа находилась зона соприкосновения с двором № 4. Ограда была сооружена из разнообразных подручных материалов. За ней кипела коммунальная жизнь. Стирка, готовка, сушка белья. Одна из моих однокорытниц Люба (?) на время болезни просто перемещалась за забор, на свою небольшую терраску. И так мы продолжали общаться. А вот слева садик защищал капитальный дувал. Вдоль него от ворот шла дорога на задний двор. По ней ездил детсадовский ослик, запряжённый в тележку.

Для начала я потерялась. Да, в первый день пребывания на этой защищённой, упорядоченной территории я исчезла неведомо куда. Пока мама вникала во все тонкости на маленькой балахане при кабинете заведующей Веры САМСОННЫ (как оказалось, родственницы Виктора Фесенко), я отправилась гулять. Самостоятельно выбрала "квадратик пребывания", примкнула к какой-то игре, отвоевала стульчик и даже уселась за стол...  Воспитательница, наконец - то, меня заметила и спросила, сколько мне лет. Выяснилось, что пять. Всё было правильно. Квадратик как раз принадлежал средней группе. Так я затерялась в толпе. А в это время нянечки во главе с моей мамой  носились по дому, заглядывали в каждый угол... Ребёнок пропал!  Дело в том, что маменька разработала хитроумный план. Мне было не 5, а 5 с половиной лет. И вот она пристроила дочь в старшую группу "шестилеток", чтобы отправить в школу на год раньше, чем положено!  Правда, план не удался, в первый класс меня не взяли. В следующем году я снова оказалась в старшей группе с теми детьми, с которыми встретилась и подружилась  в свой первый детсадовский .день В детстве - пол года большая разница. В группе шестилеток я прижилась, но на положении самой младшенькой в стае. Из фотографий того времени сохранился только портрет. Совсем недавно был ещё снимок в "группе": Я и Гала Власова в игровом уголке, на фоне узбекского сюзане.  Но не нашла я его. Фотографировал молодой человек, студент  Яша Лобач. В будущем хороший режиссёр и супруг Ольги Александровны Черновой.

В «заарычье» простирался задний двор. Там на пригорке находился деревянный летний туалет, там была помойка, домик сторожа, стойло осла, куры – всё такое ужасно интересное и запретное (кроме туалета)! Иногда музыкальные занятия переносили именно туда. Мы расставляли свои стульчики полукругом и пели, а иногда и танцевали под "тра-ля-ля". Близость дощатого сооружения никого не смущала.

Первое, что поразило меня в Детском Саду –это отсутствие сада. Оказалось, что к пяти годам единственный сад, который я видела своими глазами, был вишневый сад из одноименной пьесы Чехова. Оказавшись во дворе садика, я отправилась искать бутафорские деревья с тряпочными цветочками. В парках Ташкента я бывала, но тогда сад и парк были для меня « двумя большими разницами». Вечером я долго допрашивала маму, где же сад, а она ничего не могла понять. Вторым камнем преткновения, стало слово «туалет». Родители будку на заднем дворе называли «уборная». Туалет, туалеты – означало богатые наряды. В комнате нашей стоял какой-то ящик, покрытый тюлем. На нём –зеркало, кремы, духи. Всё это маменька называла «мой туалетный столик». В детском саду мне сразу же объяснили, как попасть в ТУАЛЕТ, а я отправилась искать мамин «туалетный столик». Слава Богу, как выглядят уборные и как ими пользоваться, я и сама знала. Но некоторое недоумение из-за отсутствия «туалетного столика» оставалось.

Отличительной особенностью времени был культ веса (чёрт бы его подрал!) В наголодавшейся стране толстый ребёнок был синонимом здорового ребёнка. Нас и так кормили, если не вкусно, то добросовестно. А тут появлялся некий второй завтрак, на столе постоянно присутствовали огромные бутерброды с маслом и сыром. Называлось это «оздоровительный периУд» (период -я). До и после периУда детей взвешивали. Привес определял успешность работы садика. Это были такие страдания для меня! Ведь бедная мама тоже считала, что дитя должно непрерывно толстеть. Перед походом в садик и по возвращении оттуда в меня вталкивали огромное количества еды… Я боролась как могла. По обычаю того времени на мне был передник с большим карманом на пузе. Туда я украдкой сбрасывала часть домашнего завтрака и детсадовские тефтели с макаронами. Всё это предназначалось моему другу - овчарке Малышу. Малыш меня никогда не подводил!

Иногда ослик привозил мешки с грецкими орехами. Тогда всякие игры-сказки отменялись. Евгения Ивановна вооружалась двумя половинками кирпича. Она колола орехи. А мы сидели за столом и очищали ядрышки от скорлупы. Естественно, себя не забывали! На полдник из орёхов пекли рулет. Самое вкусное блюдо нашей поварихи.

Всему, чему учили меня, спустя 30 лет учили и моего сына. Мы пели песенки, водили хороводы, развивали память, чувство ритма и сообразительность.Сами воспитательницы устраивали для нас кукольные представления, инсценировали сказки, смастерили даже ТЕАТР ТЕНЕЙ.

Я рисовала лучше других детей. Правда, куда хуже, чем дети современные. А вот салфеточки и снежиночки вырезать из бумаги у меня не получалось. МОЯ НЕСПОСОБНОСТЬ СЛОЖИТЬ КОРАБЛИК ИЗ БУМАГИ  доводила до отчаяния любимую воспитательницу Евгению Ивановну. Моим коньком были сказки. Это был такой пункт воспитания дошколят. Нас сажали в кружок, а кто-то один должен был рассказать сказку. В первый же день я вырвалась вперёд и принялась импровизировать. И вы знаете, имела успех у публики!!! Ни плана, ни домашних заготовок. Просто открывала рот и представление начиналось! Так могут только дети! Самое удивительное, что слушатели с удовольствием включились в эту игру. Дети с места подсказывали мне, что сейчас должно произойти. Как будто кто-то это знал? Я соглашалась и повествование текло по избранному руслу. Так продолжалось с пол года, а потом родник иссяк сам собой. Надо отдать должное такту Евгении Ивановны. Она не мешала нашим коллективным сочинениям. Вообще, была разумным человеком. Мы ведь тоже ставили её в тупик. Как-то Хасан (брат двойняшек Фатимы - Зухры) пришёл в садик очень задумчивым и с порога заявил: «Ленин и Сталин - дураки». Это было нечто! Ведь Великий Вождь только-только отправился в Мир Иной. Юные "павликиморозовы" помчались ябедничать ...И ничего! Евгения Ивановна. просто затеяла какую-то коллективную игру и всё забылось само-собой. Правда, я вот запомнила. Был у нас и свой детский политический «шансон» на злобу дня.  Например, "Я сижу на вишенке, не могу накушаться, дядя Сталин говорит: "Надо маму слушаться". Или «Берия, Берия потерял доверие || А товарищ Маленков надавал ему пинков», а ещё «Гром гремит, земля трясётся // Поп на курице несётся»???!!! Откуда? С улицы приносили.

Обязательной темой праздничных утренников того времени была Дружба Народов: русские сарафанчики, украинские веночки, тюбетейки, коробочки хлопка, уйгурская пляска. На Новый год ставили ёлку. Дедом Морозом наряжались сами воспитательницы. Костюмы приносила мама из театра.  А вот Снегурочкой назначали девочку из старшей группы. Меня не избрали ни разу… На короткое время появилась у нас девочка сказочной красоты с длинными золотыми косами. Видимо, роль Снегурочки была у неё игранная, потому что и костюм она принесла свой собственный из дома. Таня (так её звали) была настолько хороша, что иногда я начинаю сомневаться, а была ли она на самом деле? Или это плод моей фантазии? Мои мечты о главной роли? Ни на одной фотографии её нет.  Мои попытки перехватить лидерство в "сценических искусствах" присекались. Любимая воспитательница раз и навсегда отрезала: "Ты у меня не будешь коронные роли играть! Целый день меня нервируешь!"

К праздникам мама шила мне новые платья. В садике это знали, и меня всегда выпускали в группе самых нарядных девочек. Но вот мама слегла в больницу на пол года… Из платьев своих я выросла. Папа купил мне школьную коричневую форму, шерстяную с длинным рукавом. Нет, воспитатели не убрали меня из стайки «маленьких нарядниц», но я понимала, что среди подружек в майских разноцветных платьишках смотрюсь пугалом огородным в своей шерстяной робе. Словами « платьишки нарядные, лёгкие парадные, вот какие платьишки у девчат» я чуть не подавилась!

В  одном пункте я категорически не совпадала с детсадовским режимом. Я не могла спать днём! НЕ МОГЛА!!!! А этот чёртов "тихий час" был обязательной процедурой! Мама умоляла не заталкивать меня в раскладушку насильно. Какое-то время мне разрешали гулять во дворе в одиночестве, но скоро пытка сном  возобновлялась.

  6.

 

   7.

6 и 7. Видите, я и Оля Фесенко сняты в одном интерьере? Это специально для фотосессии оформили уголок возле арыка. Белую простынку повесили прямо на штакетник  Весь наш игрушечный запас тут. Но вот где  фотографировали мальчиков? Набор игрушек совершенно девчачий. (Фотография №7 из личного архива Виктора Фесенко).





                      8.   (Фотография №8 - из личного архива Виктора Фесенко)

А на этом снимке Оля Фесенко несколько мпадше. Видимо, фотографировали раньше? С Олей мы закадычными подругами не были, хотя и не дрались.  Но у неё - своя компания, а у меня - своя.  Здесь она грустная, а  вообще, была весёлой, бойкой, сообразительной девочкой. Немного - задирой. Всюду поспевала первая. Меня обгоняла, во всяком случае. Светлая тебе Память, Оля.

Набор игрушек был на уровне того времени. Выводк целлулоидных кукол и всякое зверьё, мишки, пластмассовая посудка, мозаика, кукольная мебель, большой строительный конструктор, мячики, прыгалки, вожжи с бубенчикам. Я себя помню с пластмассовой мартышкой и с вожжами, в которые запрягала кого-нибудь из одногруппников. Всех своих лошадок я называла одинаково Элен БернЕс. Почему? Мама в то время читала дворовую книгу «Джейн Эйр». Моей любимой героиней стала подружка Джейн -Хелен Бёрнс. В том переводе – Элен БернЕс. Какие настольные игры были, не помню…  Лото с изображением фруктов? Выбор невелик, но ведь тогда у некоторых детей игрушек вовсе не было.


                                                                        9.   

Это 1955 или1956? (Фотография из личного архива Галины Жадиной - Зверевой). 

Галочка Жадина что-то складывает из деталей большого строительного конструктора, который появился ещё при нас. Он хранился в специальном ящике, с которым могли управиться только воспитательницы. Стоит девочка спиной к тому самому забору, ограждающему арык. Я хорошо помню эту пелеринку. К ней полагался ещё беленький чепчик из тонкого шёлк. Очень удачное изобретение тёти Люси, мамы Галочки и Ниночки. Раз-два и дитя нарядное!

Родителей тоже подключали к детсадовской жизни. Правда, денежных поборов не было. Раз в год все приносили цветы в горшках. Мамы - папы должны были покупать посуду, шить тапочки для занятий, кофточки для тихого часа. В соседнем детском Саду, где воспитывались Вика и Этель, - ещё и подушки из дому приносили..Моя  Мама умела прилаживать руки-ноги куклам и мастерила для них красивые наряды. Это были простые целлулоидные ляли, большие и маленькие. (В 80-е годы я увидела, как в мусорный бак  ведомственного садика выбрасывают голые тела  кукол с закрывающимися глазами вместе с отвалившимися ногами и руками… Как-то мне стало не по себе…)

 Прогулки в парке Тельмана! Какое счастье! Обычно там никого не было днём, но однажды мы повстречались с детьми, одетыми совершенно одинаково. Это были СИРОТЫ.   Я подумала, что тоже могу стать СИРОТОЙ...   До этой встречи родители казались бессмертными.

     10.     Я и Элла на детской площадке Парка Тельмана. 1954г.

Лучше или хуже был наш садик по сравнению с садиками 80-х? Вы знаете они были на одном уровне. Но бытовой фон вокруг, за забором садиков нашего детства, был гораздо тяжелее. Отдельный вход с улицы уже считался большим плюсом. Семьи теснились в единственной комнате. Коллективные "удобствия" - на улице. Когда я при случае из садика сбежала, моя подружка (та самая девочка с золотыми косами) увещевала меня : «Ну зачем ты убежала?...Дома сыро.. дома холодно». Такой у неё был образ дома. К 80-м люди расселились по благоустроенным квартирам. Развлечений и дома было полно. А Детский комбинат ясли-сад продолжал бег по тому же кругу. В 50-е годы день начинался с медосмотра, с измерения температуры. Больных или отправляли восвояси, или как-то изолировали. На моём тельце обнаружили сыпь и тут же поволокли в детскую консультацию на Кирова. В 80-е детей утром уже не осматривали, пропускали всех подряд. Группа превращалась в инкубатор вечных ОРВИ.

И вы знаете, тот садик №46 на улице Жуковской был… человечнее и добрее!  Прежде всего потому, что дети не были друг-другу чужими. НАШ Детский Сад не нарушал принцип ташкентского дворового существования. В первой моей "шестилетке" я встретилась с нашим соседом  Витей Буряком и Таней Десятчиковой со двора на Пушкинской. На нашей Жуковской, только напротив, жили Бабаев и Меликсетов. С Гоголевского бульвара приходила Фрида Маламуд, с Бородинской - Йосик Вайнштейн (это уже район Алайского), с Лермонтовской - Саша Блюм. Оля Фесенко - с Первомайской. В недрах двора-лабиринта за Гастрономом на Пушкинской находилась квартира весёлой троицы Хасана -Фатимы-Зухры. Из большого дома, рядом с консерваторией, прилетала целая стайка. Рядом с садиком, в доме с высоким крыльцом - Гуго Маркарян с сестрой Маргушей, ближе к 145-ой школе — Женя Шапиро. Возле Парка Тельмана обитали Ира Мешалкина и Элла. Чуть младше были Виктор и Наташа Чумаковы (из того самого двора при кинотеатре на Советской). Потом в 46-ой садик пришли мои маленькие подружки - соседки Галочка и Ниночка Жадины. На правах школьницы я забирала их домой по поручению тёти Люси. Отозвалась девочка с нашего двора Ethel Levin: " Хорошо помню этот садик. Туда ходил мой двоюродный братик и мне иногда доверяли его забирать, чем я ,как старшая сестра гордилась. А старше была всего на 1,5 года". А  слева за дувалом,  поселились Ткачуки. Никита Ткачук тоже посещал наш садик в одно время с Виктором Фесенко и Милей Вайнштейном мл. Все были свои, все всех знали до и после. Каждый двор являлся клеткой одного организма - Города Ташкента.

 11. 
Осень 1954 года. Мы все на ступенях большой лестницы парка Тельмана. На самой верхней ступеньке - наша Евгения Ивановна. Имя мальчика слева я не помню, а справа - Саша Блюм. Ниже (слева - направо) : Фрида Маламуд, Марик, Лида Козлова, Игорь Непомнящий, имя девочки с большим бантом не помню. Фатима или Зухра, Люба. Ниже: Лёша Меликсетов, не помню имя мальчика, не помню имя девочки, Ира, затылок Йосика Ванштейна. Ниже:  в центре - Элла, не помню девочку, Бабаев, мальчика не помню. Ниже: Фатима -Зухра, Оля Фесенко, не помню девочку, Харченко?, Ира Мешалкина, Попов, Акбарова. Ниже: Ира Самохвалова (или Жданова?), Сайёра Абдурахманова, Женя Шапиро, Витя Зинкович, Настич.

(Фотографии №№1, 4, 6, 10 и 11 - из моего семейного альбома.  Фрагмент карты Ташкента 1936г. опубликован Анатолем Отливанчиком https://www.facebook.com/photo.php?fbid=746653755725109&set=p.746653755725109&type=3&theater&ifg=1)

 

Диалог из ФБ,

• 1

   

   
•  
•  
•  
• •  · ,
•  

,

 http://berkovich-zametki.com/2012/Zametki/Nomer5/Funt1.php  

Дело Зальма^[1]

Из цикла «Пленные»

Из переписки вятского краеведа Бориса Кирьякова с И. Фунтом:

«Игорь, примите, пожалуйста, мою точку зрения на еврейский вопрос. У меня всю жизнь были и остаются друзья из евреев. Ум, доброта и красота души, отсутствие хамства и невежества; наилучшая образованность – всегда привлекали и привлекают меня независимо от национальности. Миф, который я ненавижу и всю жизнь пытаюсь разрушить в сознании людей, окружающих меня, заключатся в следующем: «Русский вор – это вор Ваня; а вор Рабинович – это еврей». Луи Зальм, с тех пор, как я нашёл его дело в архиве, помогает мне в разрушении «еврейского» мифа».

1 июля 1914-го силовым ведомствам предписано выслать из крупных городов империи лиц, уличённых или подозреваемых в шпионстве. В соответствии циркулярам Генштаба от 25 июля и МВД России от 26 июля 1914 года германские и австро-венгерские подданные, мужчины в возрасте 18-45 лет, проживавшие в России, объявляются «военнопленными» и подлежат депортации во внутренние губернии. Но когда в лагеря поступили «настоящие» военнопленные – с полей сражений – во избежание путаницы военнопленных-ссыльных назвали «военнообязанными»; и находились они под наблюдением полиции.

В итоге на 2 ноября в ссыльный холодный край отправлено 7388 австро-венгров, немцев и турков, до того мирно трудившихся в торговой, финансовой, промышленной, сельскохозяйственной, научно-культурной и других сферах на всей территории страны. Число, близкое к 8 тысячам человек такого рода ссыльноселенцев находилось в Вятской губернии до 1918 года, переплетаясь корнями и судьбами с неторопливым, крепким бытием дюжих провинциальных древлян.

Коснёмся одного из восьми тысяч...

 

***

Цензура, введённая как временная мера на период военного положения, дала море работы вятскому Особому корпусу жандармов. Оперативники из скрупулёзнейших, собственные и привлечённые, не знают ни дня ни ночи, выискивая тайный смысл писем и телеграмм, задержанных цензурными пунктами. Писем сотни тысяч, поэтому для проверки требовался немалый срок.

Между тем тонкая, невидимая духовная материя, соединяющая деловые связи, прочна при соблюдении договорённостей, которые беспрекословно выполняются сторонами. Многие годы, иногда десятилетия верность сказанному слову и обещаниям оплаты, сопровождения и целостности товаров, добросовестности услуг взрастает до степени высокого доверительного отношения компаньонов друг к другу. Каково было, например, высочайшее доверие русского купечества и буржуазии к Луи Зальму на всех направлениях необъятного имперского простора.

Арест в плену

 

Луи (Лазарь) Александров Зальм явился из Казани в Вятку с предписанием на руках об аресте и высылке Казанским управлением жандармерии. Он прибыл пароходом самостоятельно, без охраны, в середине июля – и это далеко не единственный из купцов, научных сотрудников университета и казанских студентов, переселённых в лесную глушь согласно вышеупомянутым циркулярам от 1, 25 и 26 июля 1914-го.

27 октября 1914 приставом 1-й части г. Вятки взят к исполнению приказ от начальника Губернского жандармского управления полковника Битепажа:

«Срочно. Секретно. Прошу произвести в порядке «Положения об охране государственного порядка» обыск с отобранием всей переписки проживающего по Преображенской улице в доме Прозорова германского подданного Луи (Лазаря) Александрова Зальма. Которого арестовать и при копии прилагаемого постановления препроводить ко мне».

Для производства обыска и ареста к половине десятого вечера в распоряжение полковника Битепажа предоставлен наряд полиции в составе одного чиновника и трёх городовых. Штаб-ротмистру Жиленко в ту же ночь приказано выехать в Шепелёвскую волость Слободского уезда на кожевенный завод Николая Ивановича Бокова. Ротмистру надлежит: «В порядке выполнения Положения об охране произвести выемку всей простой, заказной и денежной, почтовой и телеграфной корреспонденции, относящейся к сделкам с Луи (Лазарем) Зальмом».

Первые допросы арестованного провёл лично полковник Битепаж.

Скоро, однако, без объяснения причин он поручает вести дело Массалитдинову А. И., своему помощнику по городу Вятка. Тому передаются материалы допросов от 8, 10 октября и 30 ноября всех лиц, причастных к операциям купли-продажи. В папку лишь вложены две телеграммы, отправленные Зальмом 27.10.1914 г. и представленные цензурной комиссии начальником Вятской почтово-телеграфной конторы:

1. №6083 в Копенгаген Филипсону (для живущей там жены Луи Зальма).

2. №6084 в Казань Герхарду Кирзнеру.

Битепаж оставил у себя протоколы осмотра и донесения комиссии, послужившие основанием для всех дальнейших действий в отношении подозреваемого.

Поэтому А.И. Массалитдинов выразил своё видение данного факта только в апреле 1915 г., когда окончание «Переписки»[2] затормозилось отсутствием тех самых бумаг. МВД и губернатор в который раз насели тогда на него с требованием: «Закончить Переписку по германскому подданному Зальму».

8 ноября к 11 часам дня на допрос доставлен помещённый в губернскую тюрьму Луи Зальм. Вызваны свидетели: крестьянин деревни Порошинской, выросший до купца, Михаил Васильеви Миронов и почётный гражданин города Вятки Александр Петрович Долгушин.

Допросы свидетелей и участников торговых сделок с Луи Зальмом длятся аж до 13 декабря. Из допросов, проведённых Массалитдиновым, выясняется суть обвинений в адрес «шпионствующего» немца.

Битепаж вмешивается

Купцы и заводчики Долгушин, Миронов, Быков, Шихов, Шабловский закупили крупную партию кожевенного сырья (до 100 тысяч шкур) на выполнение срочного заказа Интендантства действующей российской армии. Наряды на кожу и овчину для изготовления полушубков и кожаных сапог в считанные дни подписаны и размещены – и в полном объёме, согласно сроков, выполняются при непосредственном содействии Луи Зальма. Сырьё идёт из Закавказской области, Самарканда, Ташкента, Коканда, Сибири – всего из 12 мест Российской империи. Снабжение кожами уже началось, и завод Быкова тут же приступил к производству изделий для армии. Данный гешефт ни в коей мере не вызывает сомнений в законности действий его организатора – Лазаря-Луи Зальма.

И всё-таки 2 декабря 1914 года губернатор даёт добро на возбуждение «Переписки в порядке охраны» по исследованию благонадёжности бизнесмена, за №13717. Но уже 14 декабря от него же поступает приказ начальнику Вятской губернской тюрьмы: «Германского подданного Луи (Лазаря) Зальма освободить под негласное наблюдение полиции».

Губернатор вынужден откликнуться на просьбу заводчиков и купцов: «Наступило время расплачиваться с поставщиками кожсырья для выполнения заказа Интендантства. Поставщики требуют личного присутствия Луи Зальма при всех финансовых операциях», – пишут они в своём прошении.

Зальм обращается к губернатору А.Г. Чернявскому: «Вятские купцы при моём участии наторговали 230 000 рублей. В 12 местах Сибири, Оренбурга, Кавказа и других местностях мной взяты кожи овчины для выполнения шубных подрядов. Ныне приближается расчёт с продавцами, для чего необходимо моё личное участье. Я не в состоянии принять участье в расчётах, находясь в тюрьме. Через это могут прекратиться самые поставки овчин. Что в свою очередь приведёт к неисполнению экстренной поставки полушубков в казну. Прошу допросить вышеуказанных лиц как связанных со мной в материальных интересах. Засим прошу меня освободить из тюрьмы, а заработок свой от продажи кож в сумме 230 000 рублей изъявляю желание передать Красному Кресту».

Полковник Битепаж в докладе губернатору указывает: «Присутствие последнего (Луи Зальма) при расчётах необходимо ввиду моей заботы о срочности получения овчин и возможности неотложного исполнения подряда, заставляя меня просить Вас, Ваше Высокоблагородие, освободить его из тюрьмы».

Арестованного выпускают из тюрьмы, но «Дело Зальма» набирает оборот.

Неукротимый Лазарь

Пятидесяти двух с половиной лет, иудейского вероисповедания баденский уроженец, есть основание полагать, имел в Казани какие-то старинные корни, прежде чем осесть в ней с 1888 года. С юности за ним увивалось прозвище «Неукротимый».

«С этого времени около 30 лет я занимаюсь экспортом за границу по особому разрешению трёх министров России, по выбору Свидетельства первого разряда», – пишет он. Жена и брат Луи Зальма жили в Копенгагене. Брат владеет фирмой по закупке солёных бараньих кишок для набивки колбас «обществам» в Германии, Голландии и других странах. Луи Зальм в свою очередь находит брату компаньонов в Азиатской и Закавказской России. В одном из протоколов допроса Луи Зальма встречается неоднозначное замечание об отделении фирмы брата в Лейпциге. Чем объяснить отделение – предательством или предвидением?..

Архив Татарстана содержит сведения об открытии акционерного общества меховых изделий «Луи Зальм» в Казани с 1907 г. В том же году в Ташкенте появляется одноимённая контора по закупке кожсырья, не вычисленная силовиками[3].

При аресте Зальм снял себя с должности администратора концерна в Казани. О ташкентском филиале упоминаний в его допросах нет. Активная переписка, которую ведёт Луи Зальм до конца своих дней – причина полагать, что, несмотря на подозрения и арест, он остаётся основной движущей силой казанского АО, ставшего ключевым местом изучения бурной негоциантской деятельности жандармами. Расследованием занимаются Вятская и Петроградская управы, к которым подключаются МВД вкупе со штабом Казанского военного округа.

«При обыске его квартиры в доме Прозорова изъято 67 писем и телеграмм, поступивших за неполных два месяца жизни Зальма в Вятке. География посланий простирается от Закавказья, через Самарканд, Ташкент, Коканд, Сибирь до Северных Американских Штатов через Голландию, Данию, Германию. Много эпистол на немецком, английском, французском языках. В списке авторов около 40 лиц, корреспондирующихся с Луи Зальмом из 24 городов только Российской империи. Имеются предложения о сотрудничестве из Бостона и Берлина».

Поток корреспонденции не уменьшается, когда Зальм задержан и помещён в губернскую тюрьму. Почта доставляется ему в камеру. Он, даже будучи высланным в село Курчум Нолинского уезда, не приглушает переписку. В период пребывания под стражей он получает один перевод в тысячу рублей, другой – 7492 рубля 45 коп., выплаченные через Минское отделение Русско-Азиатского банка.

На одном из допросов Луи Зальм сообщает: «Живя в Вятке, я встретился с многочисленными клиентами нашей казанской фирмы: «Торговый дом Долгушин и К°», «И.И. Лаптев и Т.М. Лаптев», «Боков и сыновья» и другими. Вятские казённые подрядчики на сапоги и полушубки просили организовать им доставку кож и овчин из Сибирской и Азиатской России. Что мной и было исполнено, и благодаря чему они реализовали подряды для Интендантства действующей армии».

Православный, проживающий в собственном доме почётный гражданин Вятки П.А. Долгушин сообщает: «С Луи Зальмом мне пришлось видеться в моей квартире на ул. Преображенской. Он узнал о моих покупках шкур для переработки в солдатские полушубки и сапоги. Произошло это в первых числах октября. Я приобрёл у него 10 тысяч ташкентских шкур. Дней примерно через 5 он пришёл ко мне с вологодским евреем Соломоном, который также предложил мне свежих (просоленных – авт.) шкур».

Такими же поставками для завода Быкова занимались Миронова М.В., Шихов В.К., Б.Л. Шабловский, имея деловые контакты с Луи Зальмом. Миронова М.В. помимо ответов на вопросы подполковника по сделкам с Зальмом даёт развёрнутые объяснения по предмету бизнеса, кожевенному сырью; они имеются в протоколе:

«Опоек» – телячья шкура не отлучённого ещё от коровы сосунка. Вес 100 таких шкур – от 5 до 6 с половиной пудов. Из них выделяется малый опоек – выкидыш, весом сотни штук не более 4 пудов.

«Кадочник» или «мякинник», т.е. питающийся ещё молоком, но отлучённый от сосцов коровы телёнок. Вес 100 шкур от 8 до 9 с половиной пудов.

«Полугодовки», от 8 до 10 пудов сотня, далее идут 8 месячные телята с весом сотни – от 10 до 14 пудов, «яловка» – от 16 до 21 пуда и, наконец, «бычина»…

Нашлась, тем не менее, вторая, более тонкая нить скрупулезного изучения корпорации Луи Зальма, начало которой по времени и месту находилось далеко за пределами Вятки, а значит, ещё до начала войны. И Лазарь-Луи Зальм – отнюдь не единственный из торговых людей тех лет, кто, разогнавшись в своей деятельности до невероятных финансовых пределов, не сразу понял: с наступлением войны бывшие партнёры в один миг стали врагами!

Результаты исследования арестованной переписки из меморандума Цензурного пункта формулируются так: «Установлены продолжающиеся промышленные сделки по скупке кож, овчин и солёных кишок в разных местах державы германским подданным Луи Зальмом, высланным из Казани. Имеются подозрения о сношениях Луи Зальма с заграницею для отправки кож через Копенгаген, по-видимому, в Австрию и Германию».

В первом, собственном изложении (при дознании) Зальм говорил по поводу обвинения:

«По приезде в Вятку, не зная о запрещении вывоза сырья за границу, я предложил шкуры молодых овец нескольким фирмам в Германии, Англии и Америке, через порты. Сырьё хотел приобрести у Товариществ «С. Половников с сыновьями» и «Александра Маланьина». Оба находятся в г. Нолинск Вятской губернии. Цены, однако, оказались у них неподходящие, а во-вторых, муж Маланьиной, выяснилось, был несостоятельным должником, и я отказался перевести им требуемый задаток.

Мною сделаны предложения телячьих шкур опойка, мокросолёного выростка: «Кауфман в Мангейме на Руре», «Бакер», «Геррис» и «Керлань в Вочстоке»; они имеют мануфактуры и заводы в Мюльгкельме и Роттердаме. Первая фирма употребляет кожи для выработки дамских башмаков и портфельных чемоданов. Для чего употребляют кожи фирмы в Роттердаме, не знаю. Порты: Архангельск, Новый порт, Рига, Франко-Вятка моё предложение отклонили; порекомендовали пустить груз через франко-германские или шведские порты. Я предложил товар с условием, что они заплатят, а товар оставят здесь (в «Обществе портов» – авт.) до окончания военных действий. Но они не согласились. Тогда всякую деловую корреспонденцию с заграничными мастеровыми я прекратил».

Битепаж нервничает

Жандармским управлением установлены «сведения на занятия торговыми сделками, не выходящими за пределы отечества, военнообязанными, подданными Австрии и Германии, находящимися в Вятке».

Полковник Битепаж спрашивает у губернатора: «…Как поступить с означенными иностранными подданными, принимая во внимание, что лица эти продолжают заниматься коммерческими делами? Они – владельцы предприятий и фирм в городах России, откуда высланы. Не признаете ли, Ваше Превосходительство, возможным обязательными постановлениями назначить сроки, в течение которых означенные лица должны закончить свои сделки. В дальнейшем к лицам, нарушающим такие Постановления, применить административные взыскания?»

Битепаж, явно нервничая, ищет путь, по которому следует вести расследование, не выходя за рамки законов, написанных в мирное время. 19.11.1914 г. он обращается к своим коллегам по Особому корпусу жандармов в Петрограде: «Каким ограничениям, на основе каких и когда изданных распоряжений правительства подвергнуты германские и австрийские подданные Петербурга в отношении занятий торговлей как внутри России, так и за её пределами? Какие товары, могущие поступать к снабжению неприятельских армий или населения, запрещены к вывозу за границу, и на какие товары запреты не распространяются? Какие меры контроля принимаются в портах?»

Ответ коллег обескураживает: «Нам не приходилось иметь прецедент».

Ответ на запрос Вятского жандармского управления в департамент МВД за подписью полковника Васильева от 21.12.1914 гласит: «О представителях экспортных фирм, отправляющих кожи и овчины за границу, надлежит докладывать на распоряжение вятскому губернатору, так как товар имеет прямое отношение к снабжению неприятельских армий».

Активная переписка с МВД и губернатором, затеянная полковником Битепажем, тянется до конца апреля 1915 года. МВД отвечает губернатору, который 23.01.1915 передаёт подполковнику Массалитдинову: «На мой запрос от 25 ноября 1914 г. за №18028 о том, в каких именно случаях надо запрещать военнопленным заниматься торговыми операциями, департамент уведомляет: “Подданным враждебных государств воспрещена лишь та деятельность, которая не дозволена на основании ст.ст. 22, 24 и 28 о полицейском надзоре, учреждённом по распоряжению административных властей над лицами, вредными для общественного спокойствия. Распространять подобные ограничения на занятия всеми вообще ремёслами и торговлей высланным в Вятскую губернию, по мнению департамента, не имеется оснований. Такая мера, лишив означенных лиц заработка и средств к существованию, привела бы неизбежно к необходимости принять их на казённое содержание. Но если бы губернским начальникам признано было настоятельным применить означенную меру в отношении кого-нибудь из названных лиц, то это всецело зависит от усмотрения губернской администрации и осуществляется её распоряжением.

Равным образом не усматривается оснований воспрещать упомянутым лицам руководство принадлежащими им предприятиями в прежних местах жительства, а равно и назначать срок, в течение которого они закончат все свои сделки. Исключением, конечно, могут быть случаи, когда предприятия закрываются распоряжением местных властей”».

Решение вопроса о запрете либо разрешении торговли военнообязанным подданным Австрии и Германии, таким образом, предоставлено губернатору. Он спрашивает у полковника Битепажа: «Имею честь просить Вас сообщить мне, не имеется ли данных, к кому именно из военнопленных надлежало бы применить исключительную меру воспрещения заниматься ремёслами и торговлей?»

Вновь тюрьма

Круг замкнулся! С окончанием расчётов по проведённым поставкам кожсырья коммерсант вновь помещён в губернскую тюрьму.

Он пытается хлопотать о получении паспорта для отлучки за границу. Он пишет и пишет губернатору, даёт развёрнутые пояснения Массалитдинову: «Состоя комиссионером для шубно-овчинных подрядчиков казны, хочу быть полезным новой своей отчизне и, пользуясь свободой, принести долю на жертвенник общественной и государственной нужды. Я не преследую личных целей, ввиду чего предложил жалованье у купца Бокова пожертвовать в Красный Крест...»

Между тем заключённый содержит себя в камере в идеальной чистоте, того же добиваясь от сокамерников, одновременно ведя с ними длительные беседы о состоянии их семейных, финансовых дел, кого-то тут же внося в списки, вновь и вновь углубляясь потом в испещрённые бумаги, пригибаясь к столу до поздней ночи, под тусклым светом казённой лампы.

«…Но пожертвовать и принести пользу я смогу, лишь пользуясь свободой. Покорнейше прошу закончить производимое в отношении меня дознание. Также я прошу освободить меня от тюрьмы. Я, находясь под надзором полиции как военнопленный, не смогу никуда удалиться, вести переписку без ведома Управления. А потому моё освобождение не несёт никакой опасности.

Касаемо моей благонадёжности – она никогда не подвергалась какому-либо сомнению. Я всегда был надлежащим сподвижником Русского Правительства как коммерсант, желавший Торговли. От навлекаемых подозрений прошу меня освободить».

Ответы на хлопоты однообразны.

05.02.1915 канцелярия губернатора запрашивает управу: «Не подозревается ли Луи Зальм в шпионстве в той местности, откуда он выслан в Вятку? А также не имеется ли в Вашем распоряжении каких-либо данных о названном иностранце, служащих препятствием к удовлетворению возбуждённой им просьбы о выезде за границу?» – Таких данных нет даже и в ответе начальника контрразведки Казанского военного округа.

06.02.1915 г. ВГЖУ запрашивает МВД: «Не является ли Луи Зальм отставным офицером германской армии, которым выезд за границу безусловно запрещён циркулярным распоряжением Гл. упр. генштаба России от 24.08.1914 за №№2341/ 1444?» – Реакция отрицательная.

Зальм снова освобождён из тюрьмы, экспедирован в село... Он настоятельно ищет способ получить заграничный паспорт и уехать в Германию законным порядком.

Бежать, бежать!

3 февраля 1915 г. вятский полицмейстер просит полковника Битепажа: «Дайте разъяснение, за что Луи Зальм помещался в тюрьму, и не имеется ли препятствий для выезда его за границу?»

Первая попытка завершить изрядно надоевшую Переписку исходила, между прочим, от губернатора в декабре 1914 года. С 16.01.1915 МВД начинает требовать: «…Скорейшим образом закончить «Переписку в порядке охраны» по германскому подданному Луи Зальму. Также представить немедленно, какие именно следственные действия и по каким причинам задерживаются».

Требования поступают в течение всего января, февраля, марта и почти весь апрель.

Массалитдинов не заканчивает «Дело». Полковник Битепаж знает причину, почему затягивается окончание следствия, но делает вид, мол, его «Дело Зальма» не касается. Впрочем, присутствие самого Битепажа в Вятке прерывается в тот момент по невыясненным обстоятельствам.

Переписка в порядке «Положения об охране» закрыта лишь 28 апреля, и Масалитдинов, наконец, отчитывается:

«Переписка не могла закончиться в надлежащий срок по следующим причинам.

Первым из протоколов осмотров должен быть осмотр, послуживший исходным пунктом всех дальнейших действий в отношении Луи Зальма и возбуждения Переписки. Это письма в Мюльгейм на Руре, телеграммы о скупке кож и овчин. Но означенного донесения с приложениями в деле Переписки не оказалось. Лишь по моему докладу 3 апреля вещественные доказательства изъяты из дел губернского управления и переданы мне для приобщения.

Тогда же по моей просьбе протокол допроса от 27.10.1914 г. изъят из черновиков дела и передан мне. Лишь после я приступил к исполнению задачи. Огромного времени требует срочная работа по представлению отчётов цензурного комитета. Помимо того, состояние здоровья вследствие перенесённой болезни не позволяет мне использовать дополнительное время для расследования».

Далее.

«Я, подполковник Отдельного корпуса жандармов Масалитдинов, рассмотрев настоящую Переписку, нашёл, что все обстоятельства дела исследованы достаточно полно, и дальнейших следственных действий не предстоит. В связи с чем постановил: «Настоящую Переписку как производство закончить и представить начальнику ВГЖУ полковнику Битепажу».

В «сопроводиловке» же Массалитинов повторно излагает причины задержки. Они кажутся, несомненно, объективными, но между строк проскальзывает сомнение в искренности подследственного:

«Переписка возникла вследствие донесения военной цензуры. Луи Зальм выполнил большое количество заказов на овчины и кожи для шубных и сапожных фабрикантов Вятки, взявших срочные подряды на снабжение действующей армии.

 Помимо того, он через фирму «Филипсон Зальм» в Копенгагене вёл переговоры с «Кауфман на Руре» и «Герман & Этлингер» в г. Дурлах. И, хотя на допросах Зальм утверждал, что переговоры велись о ценных сортах меха и кож, идущих исключительно для дамской обуви, через переводчиков и экспертов установлено: его переписка касалась кож, идущих на производство солдатских сапог и полушубков.

Арестованный освобождён, – продолжает подполковник. – Переписка в порядке «Положения охраны» прекращена, учитывая отсутствие правительственного разъяснения насчёт ведения торговых сделок по отправке товаров на производство сапог и одежды армиям враждебных государств.

Подданным враждебных государств, водворённым в Вятскую губернию, воспрещается деятельность, лишь недозволенная на основе ст.ст. 22, 24 и 28 Положения о полицейском надзоре, и нет оснований препятствовать в руководстве принадлежащими им предприятиями в прежних местах жительства, если таковые не прикрыты распоряжениями местных властей».

Обмена не будет – враг!

Луи Зальм не получил заграничного паспорта, а с ним и права на долгожданный отъезд. Постановлением губернатора весной 1915 г. его высылают из Вятки в село Архангельское (Курчум) Нолинского уезда – жизнь Луи Зальма погружается в непроглядный туман тайн и загадок, откуда просматриваются лишь косвенные свидетельства тех или иных событий.

В 1916 г. он попадает в поле зрения жандармов в связи с расследованием побега группы военнообязанных из Вятской губернии через румынскую границу. В курчумском доме произведён обыск. Улик в причастности Луи Зальма к организации побегов военнообязанных не найдено. С его стороны попыток предпринять подобные действия не обнаружено. Возможно лишь финансовое участие в преступлении, но доказательств участия нет.

Местный пристав установил: коммерция казанской фирмы Луи Зальма простирается на всю территорию воюющей империи, о чём недвусмысленно сообщает неправдоподобно огромная переписка. Здесь следует указать, у Зальма возникают существенные проблемы со здоровьем. Но кажется странным, что ни в одном прошении не упоминается о недугах – единственная причина, которая облегчила бы хлопоты о выезде. Ею, кстати, воспользовались некоторые из военнообязанных. Честный, правильный Зальм искал законные пути отбытия из России, дабы потом вернуться и возобновить деятельность, когда война закончится.

В середине 1916 г. цензурным пунктом вновь задержаны письма, из которых становится ясно, что акционерным обществом «Луи Зальм» в Казани продолжаются контакты с заграницей, осуществляемые через Швецию. Осенью 1916 года полиция проверяет причастность Зальма и других подданных Германии, проживающих в сёлах Кырчаны и Архангельском (Курчум), на причастность к подготовке и участию в побегах военнообязанных и военнопленных, раскрытых жандармерией.[4] В докладной записке Богданович сообщает о вещах, отобранных у военнообязанных, живущих в этих сёлах: Отто Августова Домбровского, Вильгельма Августова Лизень, Луи Александрова Зальма.

У последнего обнаружено:

1. Копия телеграммы Т. Гольдберга.

2. Письмо «до востребования» от брата.

3. Запись расхода денег.

4. Три копировальных книги.

5. Адресная книга.

6. Две мелко исписанных записных книжки.

7. 40 открытых писем.

8. 57 фактур.

9. 99 писем.

25.10.1916 года ротмистр Богданович отвечает на запрос МВД: «Луи Зальм привлекался по подозрению о вывозе сырых кож за границу. В настоящий момент, судя по письму (открытка от брата из Швеции, Стокгольм, от 11.09.1916), немецкий гражданин имеет намерение выехать за границу посредством обмена. Луи Зальм – единственный крупный коммерсант по доставке сырых кож овчины заводчикам и фабрикантам. Посему он хорошо знаком с положением российского рынка; факт, несомненно являющийся большим плюсом для Германии в случае обмена Зальма на кого-либо. Что касается дела, то никаких данных, связанных с ним, не обнаружено».

Подполковник Массалитдинов со дня организации цензурного комитета числился его куратором. Переводчик для нужд цензурного пункта найден им среди депортированных, что позволило выловить из сотен писем на немецком, французском, английском языках информацию о подозрительных в военную пору торговых сделках Луи Зальма – событие, отмеченное МВД как заслуживающее внимания и поощрения.

Вскоре сменивший А.Г. Чернявского на должности губернатора А.Н. Руднев потребовал этого и других переводчиков германского подданства незамедлительно удалить из цензурного пункта. Полковник Битепаж на посту начальника вятских жандармов в середине 1915 г. заменён ротмистром Богдановичем. Массалитдинова большевики увезли в Казань и расстреляли в 1918-м.

В конце 1916 г. Луи Зальм получает разрешение от Нолинской полиции на проезд в Вятку – срочно требовалось неотложное лечение. Увы, оказалось поздно, несмотря на то, что приём вёл весьма знающий врач Левицкий. Зальма убил рак печени. На каком кладбище похоронен русский немец иудейского вероисповедания, «неукротимый» Лазарь-Луи Зальм, неизвестно, как неизвестны и неведомы нам переплетающиеся судьбы мира, континентов и людей, их населяющих.

 

Наталья
Тамбов, Россия - at 2015-06-01 16:30:38 EDT
Не знаю будет ли Вам полезна следующая информация. При работе с архивным делом "Главная книга ТД «Братья М. и В. Асеевы» в с. Рассказово. 1912-1913 гг." (фонд 197, опись 1, дело 4) мной обнаружена запись: счет покупки шерсти Акц. Общ. Луи Зальм.
Братья Асеевы были крупнейшими суконными фабрикантами Тамбовской губернии.

Сначала была телеграмма.

1.

 Отца демобилизовали в Великом Устюге летом 1946г. Мама ещё успела съездить в Ленинград и в Петергоф посмотреть на родное пепелище в буквальном смысле. Никого из ближних и дальних родственников, ленинградцев, в живых не осталось. Из семейного имущества она обнаружила только поваренную книгу Елены Молоховец. Отец домой даже не заехал. Сестра Наташа, вернувшаяся с уральских капустных плантаций, сообщила, что в комнатке его, в коммуналке на Большом проспекте, кажется, так  всё и пропало, вплоть до последнего документа.  Дальше он жил, как "человек ниоткуда". Друзья зачислили отца в "погибшие". Последний удивлённый возглас я услышала в конце 60-х на лестнице Свердловского Театрального Училища: "Вася, ты жив?" Это батюшка мой столкнулся с кем-то из актёров Театра Ленсовета, заглянувшего в Свердловск на гастроли. Удивительно, что два седых, шестидесятилетних человека сразу узнал друг-друга.

Папамамина жизнь - три самостоятельные книги: "ДО войны", "Война" и "После войны". Девушка Соня, которая брела в 41-ом по снежному полю с маленькой собачкой за пазухой и волокла чемодан на верёвочке, где-то там и затерялась. И дерзкий непоседа, любитель пирушек и всякого богемного веселья, тоже остался в первых томах. Тех людей я не знала. В 46-ом начиналось всё с белого листа.

Телеграмма из Ташкента пришла из .... Невьянска.  Это старообрядческий город - завод на Урале, населения там тысяч 20 было..  Видимо, "своим" в Ташкенте всё ещё места не хватало, вот и отправили  Театр им. Горького в глубинку.  В то время про такие гастроли по городам и весям говорили "поездка". Вместо бланка на телеграфе использовали лист из старого гроссбуха (бумаги -то не было). Вместо "Василий" написали "Валерий".  Но эта неправильная бумаженция стала для моих родителей пропуском в мирную жизнь.

Подписана она была Георгием Павловичем Яковлевым, директором Русского Театра. Горожанам он больше запомнился как муж  Великой Галины Загурской. А зря! Это был вполне самодостаточный, одержимый театром человек, отличный руководитель. Для моих родителей он оставался абсолютно положительным персонажем до последних их дней. Добром вспоминали они и Арсения Григорьевича Ридаля, главного режиссёра. Наверное, потому - что эти люди помогли им жить дальше.  Фотографии Яковлева, когда я писала эту главу родительской жизни, у меня не было. И нигде её не было, даже на могиле. Оставалось только это письмо.

2.





3.

 

4.

Георгий Павлович был чахоточным. Но не знаю, что его сжигало, страшная болезнь или неистовая любовь к Театру. Предыстория такова: в 1947 взяли в работу пьесу Александра Довженко "Жизнь в цвету". Это о Мичурине. Была она "рекомендованная свыше", но несмотря на это, всё время оказывалась в центре каких-то разборок.  Потом пьеса писалась и переписывалась, а в 1949 году превратилась в сценарий фильма "Мичурин". Пишут, что сценарий вышел хуже пьесы. В Ташкенте, как и в некоторых других театрах, ставили её к Юбилею - Тридцатилетию Октября..   Не знаю, получился ли спектакль в Ташкенте. Я слушала в интернете аудиозапись спектакля  Александринки, в роли Мичурина - Николай Черкасов,1950г.  Видимо, наш старый друг "Театр у микрофона"?  http://control.audiopedia.su/audio/36312  Идеи пьесы остались в далёком прошлом. Но  насколько важны были они для Яковлева и его поколения! Настало время, когда что-то должно были воплотиться на практике. Дать, наконец, плоды, как Мичуринские деревья. Каждая реплика Мичурина воспринималась  Георгием Яковлевым на уровне глубокого личного переживания. Это был главный вопрос его жизни! Скорее всего и для Александра Довженко тоже. А Ридаль, видимо, к этому времени  "себе уже всё доказал" и лишних вопросов прилюдно не задавал. Поэтому публицистическую остроту пьесы он пытался прикрыть лирическим флёром. Мечта... сон о будущем.. сказка...  Я думаю, в этом суть творческого конфликта. И вот тут-то состояние Георгия Павловича резко ухудшилось и его отправили в Крым, по чеховским местам, туберкулёз залечивать. Перенести своё насильственное отторжение от творческого процесса он не мог. Какое уж тут лечение!  Из Крыма полетело в Ташкент это письмо:

"Привет вам Василий Константинович громадный!

Не знаю получили ли мою телеграмму с адресом — отправил 28 / ix, но не сам, а через служащих санатория. Потому и нет уверенности что дойдёт, по крайней мере, аккуратно.  Вот я и доехал и водворился на лечение в очень неважном санатории местного облздрава… В хороших санаториях, говорят, мест нет. Но дело, в конце концов, не в санатории как таковом, а в возможности пользоваться воздухом Крыма… Пользуюсь. Воздух отличный, тем более этот санаторий в 3-4 километрах от города, в т.н. Чеховском посёлке, и довольно высоко на горке. Неплохо (с некоторых позиций) видно и море дни солнечные, но по вечерам прохладно. Небо великолепное, море…. Море по-моему, обыкновенное. Постараюсь смирно сидеть до срока, если получится, а это будет зависеть от хода лечения.

Очень интересуют дела театра вообще, прошедшая премьера, а особенно юбилейный спектакль. Всего несколько минут назад я захватил по радио в разделе «Новости недели» самый конец спектакля (фрагмент, вероятно, был больше, но я упустил начало и даже не знаю, какого театра Ленинградского или Московского). Актёр читал заключительный монолог Мичурина. В нём всё до единого слова так, как написано Довженко. И этого должно во чтобы то ни стало добиваться. Мичурин отвечает на телеграмму Сталина и не может говорить об общих туманных «светлых» перспективах в непоэтических виршах... Монолог у Мичурина прост и энергичен и говорит он о колхозных садах…. О коммунистическом завтра, о коммунистических действиях.. Очевидно т. Ридалю очень мало говорят эти понятия и потому так бездумно и просто он конкретное заменяет абстрактным, неясным.

То о чём говорилось на худсовете вами мной и др. (о холере, о замене прекрасного прозаического только в графическом начертании, а на самом деле очень поэтического содержательного монолога к яблоне опять таки (ответь таки)…. так же нужно осуществить. Тогда ещё мне не был ясен вопрос о прологе, сейчас я вижу что он так же не нужен совершенно…

Во что-то самое главное и м.б. Р(идаль) и видит самое главное в этой псевдолиричности, идущей от дурного поэтического вкуса, а такой короткий пролог - эпиграф, к тому же повторяющейся в спектакле, а повтор — это всегда коверкание, выделение чего-то на чём хотят задержать внимание, мысли. Получается, что все эти не очень «дорогие» украшенияца только затмевают основной смысл, основные идеи. Подумайте, посоветуйтесь, предложите искать больше чёткости полноценной, лаконизма, ясности… Очень досадно всё-таки,  что я так далеко и письма идут медленно. Поговорите с т.Донской, если нужно, тем более, что она обещала помогать театру. Играете ли Вы Калинина?..

 Как вообще дела? Что привёз интересного Иоффе? Решили ли вопрос об очередных пьесах?. Дорогой я видел несколько афиш со «Встречей с юностью». Последнюю в ОБЛ. Симферопольском Театре. Если не будет хорошей по настоящему комедии, нужно ставить. Как подготовка к празднованию?

Назадавал вам кучу вопросов, а получу ли на них ответ не уверен. Очевидно, не меньше 20 дней оборачивается письмо. Может быть, только Вы, зная моё желание быть в курсе дел, не ожидая их, меня проинформируете.

Жму руку.

 

Ваш (Яковлев?)

Привет т.т. Чепрунову, Хачатурову, Садовову и всем ост. Как отчёты и выборы?"

Странно, свои сомнения директор Яковлев доверил  демобилизованному лейтенанту, которого знал всего несколько месяцев? Ну, во-первых, папенька мой всегда был умницей. Во-вторых, он только-только вернулся в театр из совсем другой жизни. Глаз его был острее, восприятие мира непосредственнее да и ни в какие внутритеатральные партии он не успел вступить. Но Калинина  так и не сыграл... Пожалуй, Арсений Ридаль вполне воплотил свой замысел, поставив лирический спектакль - мечту о светлом будущем. Красивый, вальяжный барин  (по актёрской и человеческой индивидуальности)  - Дмитрий Алексеевич Алексеев в этой роли - должен был смотреться  классическим "Богом с Машины".

А сыграл мой отец чудоковатого американца, который приехал из-за океана  подивиться на мичуринские сады.

Премьера состоялась 7-го НОЯБРЯ 1947г. в День празднования Тридцатилетия Октября.

 

5.

         

6.





7.





8.

 

 

9.

 

Георгий Павлович Яковлев  (22октября 1906 - 16 августа 1954) . Светлая ему ПАМЯТЬ!

 

 

Иллюстрации №№ 1, 2, 3, 5, 6,7,8,9 - личный архив.

Иллюстрация №4 - фрагмент программки спектакля Театра им.Горького в Ташкенте " Жизнь в цвету" по пьесе Александра Довженко (премьера 1947г.) Из архива семьи Хаэт.  http://www.er.uqam.ca/nobel/m310014/VKhaet2.htm

 

PS. Но вот нежданная радость! Мои скромные дневниковые писания долетели до внучки  Георгия Павловича! Кто добрался до комментариев, тот обнаружил, что Юлия Лагашина прислала фотографии и некоторые документы своего деда. Должна вам сказать, что брак Галины Николаевны и Георгия Павловича был бездетен. Такое бывает. Оба они в равной мере являлись "детьми райка": жили и дышали только ТЕАТРОМ. Я не подозревала, что у Яковлева где-то  подрастал сынишка. Во всяком случае, при мне это не обсуждалось никогда. Ну что же - род не прервался!   Огромное спасибо Юлии Лагашиной за присланные снимки!

 

"Пишет Юлия Лагашина": Добрый день.Спасибо вам за письмо.О своем деде я знаю не много.Знаю,что со своей первой женой он развелся, женился на актрисе и жил в Ташкенте.У него было трое сыновей Генрих и Георгий (мой папа). Воспитывала их бабушка,у нее было сытнее, была корова. Во время войны всем было трудно. Дед приезжал и помогал. Папа о нем рассказывал только хорошее,он часто ездил в Ташкент и позже учился там. Документов и фотографий осталось мало, так как дед умер рано .После смерти Загурской папе отдали минимум.  Жалко конечно, ведь это так интересно. Папа умер в 2001 году и конечно расспросить некого".

 

1.


2.


3.


4.


5.

7.


8.

,
 

<object width="240" height="80"><param name="movie" value="http://staroeradio.ru/sr-player32.swf"></param><param name="flashvars" value="mp3ID=36312"><param name="allowFullScreen" value="false"></param><param name="allowscriptaccess" value="always"></param><embed src="http://staroeradio.ru/sr-player32.swf" flashvars="mp3ID=36312" type="application/x-shockwave-flash" allowscriptaccess="always" allowfullscreen="false" width="240" height="80"></embed></object>

http://www.fromuz.com/forum/index.php?showtopic=735&st=20445 Здание на Лабзаке, где начинал свою деятельность Театр ТУРОН. 60-е годы? Фото из архива Юрия.

http://www.fromuz.com/forum/index.php?showtopic=735&st=20445 Здание на Лабзаке, где начинал свою деятельность Театр ТУРОН. 60-е годы? Фотография из коллекции Юрия.

Кандидат исторических наук, доцент ТГУК Гафаров Нуманджон Усманжонович. http://cyberleninka.ru/article/n/vklad-dzhadidov-v...ie-teatra-v-sredney-azii 

Фрагменты статьи.

ВКЛАД ДЖАДИДОВ В ЗАРОЖДЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ ДРАМАТУРГИИ И РАЗВИТИЕ ТЕАТРА В СРЕДНЕЙ АЗИИ

Кандидат исторических наук, доцент ТГУК Гафаров Нуманджон Усманжонович. http://cyberleninka.ru/article/n/vklad-dzhadidov-v...razvitie-teatra-v-sredney-azii

Начало ХХ века ознаменовано поисками путей для дальнейшего развития национального театра в Средней Азии, новых средств воздействия на зрителя, новых форм, которых не знал старинный театр - острословы, масхаробозы (шутники), кукольные и другие формы народного театра. В среде передовой местной интеллигенции в лице джадидов (от арабского - новаторы) родилось движение за создание национального театра нового типа. Театральное творчество стало важной сферой деятельности джадидов, которые хорошо понимали значение и роль театра, рассматривая его как трибуну для пропаганды передовых идей среди народов Туркестанского края, Бухарского эмирата и Хивинского ханства. Драматургия и театральные представления джадидов познакомили среднеазиатский народ с совершенно новым для него видом литературно-художественных произведений…

Профессиональные труппы русских, татар, азербайджанцев часто приезжали на гастроли и устраивали представления, и это побудило джадидов организовать и открыть театры и писать драматические произведения. Джадиды понимали, что все их призывы и лозунги не будут восприняты, если не станут достоянием народа и не изменят сознание людей….В условиях низкого уровня грамотности населения игра актеров позволила довести идеологию джадидов до сознания народа.
Лидер среднеазиатских джадидов Махмудходжа Бехбуди, понимая влияние театра на народ, в 1911 году написал пьесу «Падаркуш» («Отцеубийца») на таджикском языке и в 1912 году напечатал ее в бухарской газете «Турон» на узбекском языке. В 1913 году М. Бехбуди удалось издать свою пьесу отдельной книжкой в издательстве Самарканда. В этой драме джадидский литератор пытался в художественной форме выразить мысль о том, что причина невежества

бескультурья и всех бед в обществе именно в безразличном отношении к науке и просвещению. Пьесу «Падаркуш», положившую начало развитию письменной национальной драматургии в Средней Азии, исследователь джадидского театра
Шухрат Ризаев трактует как просветительское и политическое явление, в котором воплотились антифеодальные устремления и цели джадидов. Так, благодаря данной пьесе зародился и развивался национальный театр европейского образца, и даже возникло общественно-политическое общество ферганской интеллигенции такого же наименования (6).
По объявлению джадидского журнала «Ойина» («Зеркало») в конце 1913 года, пьеса «Падаркуш» впервые была поставлена на сцене 15 января 1914 года в зале библиотеки «Кироатхонаи исломия» («Исламская читальня») города Самарканда (10, 234). Режиссёром впервые поставленной местными силами пьесы был азербайджанец Алиаскар Аскаров. Хотя это представление было сыграно непрофессиональными артистами, его успех превзошёл все ожидания. Рецензия «Первый национальный театр в Туркестане», напечатанная в 14 номере журнала «Ойина» за 1914 год, была посвящена постановке пьесы «Падаркуш», в которой подчёркивалось особое воздействие спектакля на сознание людей. Рецензент с гордостью писал: «С раннего утра тысячи людей штурмовали здание, где происходило представление, но билетов не было. Они согласны были уплатить три рубля, смотреть стоя, но мест не было...» (11, 227).
Драма «Падаркуш» является вершиной писательского мастерства джадида Махмудходжи Бехбуди, которого справедливого называют основоположником драматургии народов Средней Азии. Являясь первой ласточкой среднеазиатской драматургии, она оказала большое влияние на развитие театральной деятельности джадидов. Русский востоковед Василий Вяткин приравнял влияние «Падаркуша» М. Бехбуди на становление театра в Средней Азии к роли «Недоросля» Д.И. Фонвизина в истории русского сценического искусства.
Пьеса «Отцеубийца» произвела большое впечатление на общественность и особенно сильно повлияла на литературную молодёжь. «Я сам не заметил, как под впечатлением пьесы «Падаркуш» написал сценическое произведение «Несчастный жених», - отмечал в своей автобиографии Абдулла Кодыри. На пьесе «Падаркуш» М. Бехбуди учились потом многие местные драматурги, и под её влиянием с 1914 по 1917 годы появилось около 20-ти драматических джадидских произведений. Джадидами были написаны такие пьесы, как «Туй» («Свадьба») Нусратулло Кудратуллы и Ходжи Муина Шукрулло (1914), «Джавонмарг» («Ранняя смерть») и «Ахмак» («Дурак») Абдулло Бадри (1914), «Домоди бадбахт» («Несчастный жених») Абдулло Кодыри (1915), «Отравленная жизнь» (1915) и «Польза науки» (1916) Хамзы Хаким-заде Ниязи, «Новая и старая школа», «Угнетённая жена» и «Кукнори» Ходжи Муина Шукрулло (1916), «Пинак» («Дрема», 1915), «Легко ли быть адвокатом?» А. Авлони (1916) и др.
В 1913 году по инициативе Абдулло Авлони, Мунаввар-Кары и Тавалло в Ташкенте была создана первая в Средней Азии театральная труппа «Турон», которая состояла из 25 человек. Из них самыми популярными в народе были Гулям Зафари и Шокирджон Рахими. Позже к ним присоединяются Маннон Уйгур и Шамсиддин Шарофиддинов, игравший под псевдонимом «Хуршед». Это мусульманское общество любителей драматического искусства ставило своей целью организацию спектаклей и представлений для народа, пропаганду театрального искусства.
27 февраля 1914 г. в Ташкенте в здании театра «Колизей» состоялась церемония официального открытия первого национального театра. Открывая занавес театра, Мунаввар- Кары Абдурашидханов сказал: «Всем нам известно, что до сих пор не было театра на родном языке. Слово «театр» на самом деле означает помещение, где преподносят «урок жизни», назидание или «школу великих». Сцена театра похожа на зеркальную комнату, где со всех сторон отражаются положительные и отрицательные стороны каждого, кто входит в нее, где каждый видит свои достоинства и недостатки и извлекает из них должные уроки». Затем труппой «Турон» был поставлен прошедший с большим успехом спектакль по пьесе М. Бехбуди «Падаркуш». Один из энтузиастов первой национальной театральной труппы в Средней Азии джадидский поэт Тавалло специально написал стихи, посвященные этому событию.
С помощью труппы «Турон» спектакль «Падаркуш» и другие сценические представления были показаны во многих городах Средней Азии и пользовались неизменным успехом у народа. Пьеса «Падаркуш» с согласия М. Бехбуди также была поставлена на сцене 5 марта 1914 г. в зале «Торикистон» Бухары татарскими артистами под руководством Хусейна Наджиба и имела огромный успех у бухарцев (9, 326). Отметим, что это представление имел большой успех и в городе Худжанде, где оно было показано 4 января 1915 г. Об этом дает краткую информацию в журнале «Ойина» первоткрыватель джадидских школ на территории современного Таджикистана Саид Бобохон Ахрори в своей заметке «Театр в Худжанде» (7, 206). Известный востоковед А.Н. Самойлович, посмотревший представление пьесы «Падаркуш» в исполнении труппы Авлони в ташкентском «Колизее» в 1916 году, писал о сильном впечатлении народа от спектакля. (8, 81-82).
Репертуар театра «Турон» постоянно обогащался оригинальными и переводными произведениями, повышался творческий потенциал актёров. Джа-дидская труппа в 1915 году поставила спектакли «Отравленная жизнь» Хамзы Хакимзаде Ниязи, «Несчастный жених» Абдуллы Кодыри и «Дрема» Абдуллы Авлони. Для совершенствования деятельности этой труппы на протяжении 1914 - 1916 годов главными режиссёрами здесь работали азербайджанец Алиаскар Аскаров и татарин Заки Боязидский. Гастроли труппы в Фергане освещались на страницах местной печати. В 1915 театр стал называться «Туркестан» и выехал на гастроли по городам края. За шестилетнее существование джадидского театра было создано около 25 спектаклей, в которых нашли отражение различные жизненные проблемы.
Театральные представления джадидов вызывали в среде реакционных кругов духовенства особенную ярость, и артистов, и зрителей весьма нередко клеймили позорным словом «макрух», т.е. отвратительные, нечистые. Местные верхи также пренебрежительно относились к театральным представлениям, отожествляя их с забавами шутов - масхарабозов, и игру на сцене считали делом зазорным.
В развитии джадидского театра наблюдались как положительные сдвиги, так и недостатки в области театрально-декорационного искусства. Искусствовед Дилафруз Кадырова отмечает, что «лишь ограниченное количество спектаклей было обеспечено специальными материалами для декораций. В труппе не было постоянно работающего художника-декоратора. В связи с этим действия в спектаклях
показывались условно, главным образом с помощью сборных деталей декораций к разным спектаклям. Декорации строились в основном силами членов труппы. Находящиеся в ресурсе театра один-два абстрактных задника, грубо, кое-как выстроенный из дерева станок, тахта, стол, несколько стульев, посуда и другие реквизиты присутствовали почти во всех спектаклях, и зрители знали их наизусть. Джадидский театр показывал спектакли на отдаленной от зрителей сценической площадке. Специально изготавливались декорации и костюмы, утварь» (2). Естественно, джадидские театральные труппы создавались на любительской основе и не имели регулярного характера. Однако увлеченность джадидов сценическим искусством свидетельствует о важности и большом значении театра и драматургии в общественной жизни того времени
Джадиды сразу же оценили театр как острое оружие идеологической борьбы и регулярно публиковали в периодической печати статьи, где доказывали полезность театра для духовного просвещения. Отметим, что джадидский журнал «Ойина» постоянно давал объявления о представлении пьесы Бехбуди «Падаркуш», которая в общей сложности была сыграна 15 раз в Самарканде, Бухаре, Коканде, Ташкенте, Катта-Кургане и Худжанде. И каждая постановка находила своё суждение на страницах журнала. Так, были напечатаны статьи и информационные сообщения «Театр», «Театр в Самарканде», «Первый национальный театр в Туркестане», «Национальный театр в Самарканде», «Национальный театр в Бухаре», «Театр в Худжанде» и др. Следует отметить, что они были без подписи или под псевдонимами «Тамошобин», «Милли» и т.д. Следует отметить, что первые театры могли существовать лишь в крупных городах, но для популяризации театрального искусства самым удобным средством оказались мобильные театральные труппы «Дастаи сайёр». Об этом говорилось в 42-м номере журнала «Ойина» в статье «Полезная инициатива» без подписи.
В журнале «Ойина» также ставился вопрос о проблеме гонорара, об авторских правах, ускорении публикации новых пьес. Важным делом была и сама организация постановки, от расходов на декорации до оплаты распространителя объявлений -афиш, ведения статистики расходов и доходов и отчётности по благотворительности. Эти материалы редакция журнала предоставляла любому интересующемуся лицу. Вот образец счета премьеры в Кокандском театре 15 марта 1914 г.:
«Билетов продано на 1298 сум 15 тин, программок - на 33 с. Итого доходов 1331 с. 50 т. Расходы: оплата дороги 10 актёров самодеятельности из Самарканда - 305 с. 50 т. Аренда помещения - 201 с. Марок куплено на 58 с. За разрешение автора 25 с. Прессе - 23 с. За разрешением губернатора поездка в Скобелев - 24 с. 40 т. Парикмахеру - 12 с. Музыка - 15 с. Декорации - 5 с. Освещение - 10 с. Распространителю объявлений - 8 с. Разные расходы - 50 с. Всего - 727 с. 10 т. В результате в фонд мусульманских школ Коканда передано 604 с. 40 т.» (5).
В джадидской прессе, особенно на страницах журнала «Ойина», часто встречаются слова из театральной лексики: «хангома» (драма), «фоджиа» (трагедия), «мазхака» (комедия) «мукаллид» (подражатель), «муаллиф» (автор), «торикистон» (темное помещение) и др. М. Бехбуди опубликовал специальную статью «Что такое театр?» на узбекском языке. «Театр, - пишет автор, - это сцена примера, декла-
мации, воздействие его вечно. Театр - это место назидания, трибуна для поучений. Театр - это литературное наставление. Театр такое зеркало, в котором сфокусировано состояние общества и отражено в таком виде, что даже незрячий и глухой воспринимает его и не останется безучастным. Театр обладает силой воспеть всё прекрасное и способностью разоблачить всё отвратительное, вредное, варварское. Разновидности театра, как трагедия, комедия и драма, воздействуют на людей как великая народная мудрость «лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». Словом актёр - не шут, не балагур, не лицедей, а учитель нравственности. Сила театра ещё и в том, что в нём может обучаться и неграмотный Необходимо подчеркнуть, что пропагандой среди населения сценического искусства - театра, занимались и различные благотворительные общества джадидов. Так, силами членов «Джамъияти хайрия» («Благотворительное общество»), созданном в 1909 г. джадидами в Ташкенте, в праздник Рамазан была осуществлена театральная постановка. Этот спектакль дал не только материальную прибыль, но и серьезные духовные результаты. Как отмечает сам руководитель общества Мунаввар-Кары Абдурашидханов, «всем стало ясно, что те развлечения, которые имеются у русских, армян, евреев, доступны мусульманам, и они тоже могут это делать» (4). ... За семилетнее существование джадидского театра в период с 1911 по 1917 гг. … было создано более двадцати пьес, в которых нашли отражение различные жизненные проблемы".

 

http://www.kinoglaz.fr/u_fiche_person.php?num=10443 Среди актёров труппы был молодой Сулейман Ходжаев, будующий кинорежиссёр, пионер узбекского кинематографа.  Происходил из религиозной семьи. Дед его был чтецом Корана в "коранической школе" Ташкента. В сер. 1910г. Сулейман Ходжаев - актёр труппы Театра "Туран", на сцене которого ставились пьесы передовых джадидов - реформаторов.

1.

Сулейман Ходжаев в фильме "Чадра". Фотография из архива внучки Зухры Ашрабовой.

 

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D0%B0%D0%B4%D...      Джадиды Туркестана внесли огромный вклад в продвижение в образовательных заведениях светских дисциплин наряду с реформированием и обновлением традиционных предметов преподаваемых в школах и поддержки малоимущих семей в получении знаний. Их усилиями были созданы благотворительные общества «Турон» в Ташкенте, «Тарбияи атфол» в Бухаре, «Ғайрат» в Коканде, более десяти предприятий, издательств, библиотек. Основателями первого благотворительного фонда-общества — «Жамияти хайрия» в 1909 году стали Мунавваркори и Авлоний. В 1913 году на базе общества «Жамияти хайрия» интеллигенцией, представителями знати и состоятельными людьми Ташкента было создано общество «Турон». При обществе «Турон» были организованы драм-труппа, библиотека и читальный зал «Турон», издательство «Туркестанская библиотека», а также выпускалась газета «Турон». «6-школой Турон» с момента учреждения в 1918 году до перехода в Туркестанский государственный университет в 1921 году руководил Маджид Кадыри.. "  Из статьи "Маджид Кадыри" в Википедии.

1.  https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D0%B0%D0%B4%D0%B6%D0%B8%D0%B4_%D0%9A%D0%B0%D0%B4%D1%8B%D1%80%D0%B8#/media/File:Majid_Qodiriy_with_son_among_actors_of_Turon_dram-theatre-studio.jpg 

2. Из интернета.

 

3.


3.

 

 

 

 

 

http://www.kultura.uz/view_4_r_2812.html

18.08.2014 / 16:00:44

 

Наша память живёт своей особой и до конца не распознанной жизнью. Порой бывает достаточно неожиданного импульса – и в её «параллельном» мире оживают образы во всей полноте – динамичные, выпуклые. Как и в наших снах – эти образы могут быть как «чёрно-белыми», так и «цветными». Теория сна как-то пытается отвечать на некоторые проблемы как цветных, так и однокрасочных снов. А вот память, как кажется – не хочет подчиняться никаким законам обобщений и представляет свою версию воспринятого. Конечно же, это отражение не может быть вполне объективным – на нём всегда чёток отпечаток именно конкретной памяти, в определённых обстоятельствах. И, может быть – тем оно и ценно во времени.



Лидия Козлова написала о замечательном ташкентском «Гамлете» 1961 года, и об удивительной работе в этом спектакле тогда совсем молодого Владимира Рецептера. Написала очень ёмко и непосредственно, живо всколыхнув многоярусные пласты прожитого. Ко всему этому, пожалуй. стоит добавить и тот факт, что в те годы мы с Лидией Козловой учились в одном классе ташкентской 44-й школы – и многое увиденное и услышанное могли воспринимать параллельно.

Можно возразить – а многого ли стоят воспоминания тогдашних тринадцатилетних школьников? В ответ можно привести один довод – тогда к творческой и театральной жизни нашего города приобщались с достаточно ранних лет. Лидия росла в театральной семье. Её отец, Василий Константинович Козлов был не только талантливым актером, но и директором тогдашнего Русского драматического театра. Лидина мама также была актрисой этого театра. Таким образом, проводя свои детские годы практически за кулисами театра, она многое восприняла с некой особой точки зрения. Что касается автора этих строк, то волею родителей я был приобщен к ташкентской театральной культуре лет с пяти – и практически не было премьер или десятков очередных спектаклей в опере или драме, на которых мне не довелось бы побывать. Вот почему строки воспоминаний Лидии (которая и до этого радовала точными и своеобразными заметками о разных пластах истории ташкентского драматического театра!) несут свою неоспоримую ценность –и пробуждают стремление не только ещё раз вспомнить, но и во многом заново осмыслить воспринятое в те далекие годы…



Итак, наш ташкентский «Гамлет» шестидесятых. Много разговоров и споров об этом спектакле возникло ещё задолго до премьеры. Озадачивала объемность и проблемность материала, возникали воспоминания об уже виденных версиях. И, разумеется, главное внимание было приковано к очень молодому, но уже тогда выделявшегося «лица необщим выраженьем» Владимиру Рецептеру. Как теперь вполне понятно – истинному «шестидесятнику», человеку разносторонних дарований, всё время стремящегося испытать себя в чём-то новом, неизведанном. Яркому актеру, самобытному поэту, глубокому мыслителю. А в наши дни – создателю нового направления в актерской школе, неутомимому искателю нерасхожих театральных форм.

…Состоялась премьера (пишу сразу о ней, поскольку на репетициях этого «Гамлета» мне тогда присутствовать не довелось!), вызвавшая большой резонанс. Конечно, об этом спектакле немало спорили – но все сходились в одном: дебют молодого Владимира Рецептера в «Гамлете» уже с первых спектаклей внятно раскрывал обаятельнейшую новизну и непривычную драматическую правду этого героя. Некогда В.И. Немирович-Данченко говаривал: «Я видел Гамлетов больше, чем воробьёв». В сарказме этой фразы – весь её смысл. И когда на фоне бесконечной вереницы предшественников отчётливо выделяется один, новый – то ясно, что в этот раз нити всех поисков и устремлений пересеклись в совершенно новой точке. И дали зримый и осязаемый результат рождения…

Сделаю резкий монтажный «скачок» - и перенесусь к фразе из «коричневого блокнота»- дневника В.К. Козлова – директора Русского Драматического театра. Об этой фразе упоминает Лидия, и обойти её вниманием невозможно. Суть её в том, что «премьера «Гамлета» состоялась. Спектакль – средний, а сам Гамлет – очень хороший». Что это могло бы означать?

Вообще говоря, по своим концепционным и сценографическим данным спектакль режиссёра А.С. Михайлова для тех времён отнюдь не был традиционным. В нём не было ни достоверных каменных стен, ни набивших оскомину решёток («Дания-тюрьма!»), не было псевдоэпической помпезности и затяжелённости. В строгости декораций – конструкции и деталей на фоне чёрного бархата – таился нужный заряд. Вспомним, что тогдашний театр только переходил от декорационной «достоверности» к условной обобщенности – ведь это было начало шестидесятых, первые годы некоторых послаблений в «принятости» трактовок. Был и выдвигающийся помост, который выносил героев через авансцену вперед, в нужные моменты выстраивая некие «крупные планы». В костюмах отражалась «средневековая» достоверность, без перегрузки деталями.

Что запоминалось из актерских работ? До поры я миную центральный образ, поскольку далее эти заметки будут именно о нем. И воспроизвожу «кадры воспоминаний» о людях, населяющих то «датское королевство». Наверное,это - горячий и пылкий Юзеф Мироненко – Лаэрт (этот артист тоже довольно скоро покинул сцену ташкентского театра и сделал ощутимую карьеру в театрах России). Высокий стройный блондин, почти альбинос чисто скандинавского типа – темпераментный и раскованный пластически. Затем – хитрый и саркастичный Полоний – Евгений Яворский. Клавдий и Гертруда в исполнении Д. Алексеева и Н. Сундуковой, пожалуй, были более традиционными, «узнаваемыми». Очень молодая тогда Элеонора Дмитриева в роли Офелии привлекала непосредственностью юности и в целом воспринималась живо и органично, да и сцена безумия у неё вполне «складывалась»… Достаточно «материальный» Призрак Отца (К. Михайлов), вполне по законам эпохи лишенный своей мистичности и «эфемерности». Всё как бы на своих местах, все не вызывало споров, но… Сложилось неожиданное – и с другой стороны, вполне предсказуемое. Корректно входя в правила жизни своих образов, исполнители всех ролей - кроме образа главного героя! – работали по правилам своей эпохи. Зло было злом, хитрость и коварство – хитростью и коварством, белизна – белизной. В действиях и поступках этих персонажей, как видится сейчас сквозь дали времен – пожалуй, недоставало НЕПРЕДСКАЗУЕМОСТИ, ПАРАДОКСОВ, ДИАЛЕКТИКИ СВОЙСТВ. Иными словами – они жили и действовали по законам театральной эстетики тех времен.

А вот Гамлет Рецептера был в спектакле совершенно иным! Вот в чем, наверное, кроется разгадка значения строчек дневника В.К. Козлова…

С первого появления на сцене Владимира Рецептера не покидало ощущение некой тайны, нависшей над этим молодым человеком в чёрном колете. Никаких длинных волос, почти никакой стилизации лица – современный облик. Однако – в сочетании с напряженной работой ума и чувств, с первых же мгновений своего существования на сцене. Его безмерно тяготило всё недосказанное, пытающееся укрыться под маской внешней благостности и расположенности. Задолго до появления Призрака этот Гамлет всей своей кожей ощущал близость неотвратимой тёмной бездны, расположенной где-то совсем рядом. С особой остротой припоминаю, что В. Рецептер вовсе не старался «бытовить» текст, «приближая» его к жизненной достоверности – как это начинало тогда входить в театральную «моду». С другой стороны - и ни на какие «котурны» не поднимал он уровень своей энергетики. Весомость его фраз с самого первого мгновения излучалась чувством, в непостижимое число раз более мощным, чем обыденная «гладкость» речи. И от этого высшая Правда образа представала как бы вставшей во весь шекспировский рост.

В своих воспоминаниях Владимир Эммануилович подробно пишет, как постановщик А.С. Михайлов, предложив молодому актеру Гамлета, попросил его, чтобы он сам выбрал наиболее органичный для исполнения вариант русского перевода. (Как это необычно воспринимается сегодня в эпоху разгула «режиссёрских диктатур»!) Уже общеизвестно, что Рецептер выбрал перевод Б.Л. Пастернака – ныне широко распространенный, хотя подчас вызывающий немало споров у теоретиков. Но – несомненно, несущий свою весомость, достоверность и мощную «параллель» к Шекспиру. Только несколько фраз (типа: «зрелище – петля, чтоб заарканить совесть короля») – были «позаимствованы» из другого классического перевода - М. Лозинского. И на базе этой могучей словесной основы действия артист и постановщик выстроили образ.
Многовековые споры о сути характера Гамлета до сих пор не нашли прямых «ответов и решений в запечатанном конверте». Многообразные воплощения этого образа на мировом театре предложили невероятное количество решений, каждое из которых в лучших образцах кажется убеждающим.

Гамлет Рецептера был очень юн – и тем труднее ему было сопротивляться многообразию зол. Он был раним, он ощущал боль и неполноту своих усилий – но тем не менее, он мучительно искал выхода. И сомнения, которые охватывали его в преддверии ответов на насилие – были совершенно оправданны. Гамлет Рецептера совершенно отчетливо ощущал, что вступая на тропу адекватных ответов, он сам безвозвратно теряет нечто главное и основное. В те времена повсеместных атеистических представлений мало кому в голову приходила мысль о том, что само явление Призрака с просьбой ОТОМСТИТЬ – предстает очевидным искушением духа некими тёмными силами.. Ведь мстить – это означает бороться со злом ТЕМИ ЖЕ СРЕДСТВАМИ, КОТОРЫМИ НАДЕЛЕНО И ОНО. Убийство порождает убийство, а ряд убийств – опустошение духа. Так в любой пьесе великого Шекспира, так – не только в «Макбете», но и в «Ромео и Джульетте». И в полной мере – в «Гамлете» Рецептер-Гамлет боролся отнюдь не с собственным безволием и нерешительностью действовать. Нет! Он смутно предощущал потери и обвалы, которые принесёт его ответ Злу. Он сомневался в своем ПРАВЕ НЕСТИ ЗЛО, ХОТЯ БЫ И ОТВЕТНОЕ. Он страшился потерять свет своего духа, всё более тускнеющий от встреч с каждым несовершенством мира. Но осознавал, что и не отвечать на Зло – не менее пагубно. Далее происходило нечто более неосознаваемое и завораживающее. Утонченный философ, поэт духа постепенно становился целенаправленным исполнителем миссии мщения, постепенно воцаряющейся в его душе.

Подготовив для разоблачения преступного Короля выступление актеров со сценой коварного отравления другого монарха, Гамлет назвал это зрелище «мышеловкой». И В. Рецептер в этой сцене был разяще саркастичен – и с недоумевающей несчастной Офелией, и с Клавдием, и с матерью. А убедившись в ужасе Клавдия перед представленным его же злодеянием – неожиданно воодушевлялся неким странным порывом духа. В ташкентском спектакле, к счастью, была сохранена сцена тщетной покаянной молитвы Клавдия, во время которой проходящий Гамлет едва удерживается от искушения сразить преступника. (Эту сцену сократил даже Г. Козинцев в своем знаменитом фильме «Гамлет» - видимо, смутно устрашась ее двусмысленности. И тем не дал И. Смоктуновскому с присущей ему парадоксальностью прожить этот знаменательный этап роли…) В своем погружении в бездны образа Рецептер, как особенно ощущается сегодня – смог уже тогда проникнуться пафосностью мести. Согласно этой логике его месть целесообразна только тогда, когда он сразит преступника в грехе, а не в молитве – чтобы его душа прямиком отправилась в ад. И в исступлении этого предвкушения, в своей железной уверенности он был страшен и уже на этом этапе неколебим.

Удивимся же ещё раз тому, как талантливейший молодой артист уже тогда сознательно или на уровне подсознания раскрывал постепенность овладения Гамлетом стремления РАЗИТЬ. В неком исступлении он пронзал Полония за ковром в спальне матери, и хотя в диалогах с ней он старался быть нежным – но стальная устремленность все более завладевала его духом. В раздвоении своей души Гамлет Рецептера переживал жесточайшую трагедию. Подобно опытному врачу, всё более осознавал свой «диагноз» и не ведал, как выбраться из этой, уже иной «мышеловки»… Парадокс - но дальнейшие вынужденные убийства своих друзей-предателей Гамлет Рецептера осуществлял уже с неким леденящим дух хладнокровием, закономерно подводя развитие событий к решающему поединку. Впрочем, и в схватке с Лаэртом на кладбище он был уже столь же эйфорически нацелен на месть – а с другой стороны, вновь скорбел не только от тягостных несовершенств мира и людей – но и от собственного раздвоения.

Любил ли рецептеровский Гамлет Офелию? Да, вне сомнения! Но, скорее всего, не ту, реальную, сломленную волей и интригами отца – а некий фантом совершенства, созданный собственной фантазией. И когда он убеждался в несоответствии своим помыслам того, с чем столкнулся – он также загорался устремлением противодействовать этой несостоятельности. Но как, чем? На деле – все тем же порывом ответно разить…
Так одаренность Владимира Рецептера, взломав рамки привычности, дала ему редкую возможность прочувствовать характер мятежного Принца Датского во всей полноте его противоречий. Думается, что исподволь или сознательно – это поощрял и режиссер-постановщик. Финальная сцена поединка блестяще психологически и пластически проживалась и самим Рецептером, и его партнерами – со всей полнотой экспрессии. Был чётко «маркирован» и момент, когда Гамлет убеждается в новом вероломстве – когда Лаэрт разит его острым отравленным клинком. И в этот момент, уже сознавая обреченность, он в новом порыве крушил зло, довершая трагический разлад опустошения духа. И вновь сплетались в этом юноше, уставшем вынужденно отвечать злом на злое – два полярных начала, неумолимо ведущие героя к финалу. В последний момент умирающий Гамлет, поддерживаемый верным Горацио - Л. Колесниковым – медленно выносился почти на уровень зрительного зала выдвижным деревянным помостом – и устало произносил свое последнее: «дальше – тишина…».

Конечно, не сохранилось ни одной статьи тех времен об этом спектакле – но могу почти дословно воспроизвести запомнившиеся мне тогда строки рецензии на гастрольный спектакль нашего «Гамлета» московских «Известий» (автор сейчас, безусловно, стерся из памяти): «И всё-таки Гамлет Рецептера погибает не на самодвижущемся помосте, а на краю пропасти, упасть в которую он был обречён». Полагаю, что эта оценка, неожиданная для официоза тех времен – была рождена искренностью восприятия. Разумеется, были и иные оценки – но не в них суть. Чем интенсивнее движется караван – тем зычнее голоса тех, кого это движение раздражает. Так было всегда…

…Как и всякие кадры, порожденные памятью – написанное здесь не претендует на однозначность и абсолютность. Вполне возможно, что другие очевидцы этого спектакля, как и поклонники более поздней, в чем-то совершенно иной аудиозаписи моноспектакля В.Э.Рецептера – восприняли всё, о чем сказано здесь – по своему. Это закономерно. И тем не менее – раз голос нашей памяти волшебно оживляет события полувековой давности и позволяет сегодня, сейчас их осмыслить как бы заново – то не скрыта ли в этом нежданная, неведомая нам закономерность нашего постижения мира, в котором живем – и ярких явлений, воссоздаваемых творцами…

Андрей СЛОНИМ,

Режиссёр-постановщик ГАБТ имени А. Навои,

Заслуженный работник культуры Узбекистана  Теперь уже - Заслуженный Деятель Искусств Узбекистана. 

 

      10 декабря 2016г. Сергея Микаэляна не стало. Во всех источниках пишут о победах в кинематографе. Но о театральной его молодости  известно мало. Вот что Сергей Герасимович сам писал о заре своей творческой жизни:

,

 

 

 

 

Такое вот противоречивое чувство вызывал у режиссёра   собственный театральный опыт. Но основное содержание этого отрывка - "КОДЕКС ЧЕСТИ молодого режиссёра", который Сергей Микаэлян сам сочинил. Вы знаете, он его ПРИДЕРЖИВАЛСЯ, по крайней мере, в ташкентский период жизни.

У опытных режиссёров, зубров театральных чащоб, обязательно есть творческий портфель. Он набит замыслами, былыми связями, беспроигрышными названиями, а главное, удачными постановками иного времени в иных театрах. В случае чего, весь этот багаж можно использовать вновь. У новичка ничего такого нет. Он всё придумывает сегодня, здесь и сейчас. Я даже удивилась, как много Сергей Микаэлян успел «понатворить» за два сезона: «Настоящий человек», «В Добрый час» В. Розова, «Искатели» Д.Гранина, « Ты вернёшься» П. Чепрунова, «Сон на Волге» А. Островского, «На золотом дне» Д.Мамина-Сибиряка. Подумала, а кого он больше занимал в своих спектаклях, ветеранов или молодёжь? Вы знаете, и тех, и других. Это ведь тоже непременное качество настоящего творческого лидера. Вспомнила Петра Давыдова в «Ты вернёшься»; его же и Михаила Мансурова в «Настоящем человеке», а Мансурова ещё и в «Искателях»; Юрия Филиппова в «Ты вернёшься» и « Сне на Волге»; Нину Мягкову, Владимира Русинова и Клару Мощенко в «Добром часе»; Людмилу Мельникову и Тамару Аванесянц в «Сне на Волге».

Я, конечно, не вылезала со спектакля «Сон на Волге». По жанру, наверное, считался он русской исторической драмой, но фактически был увлекательной сказкой для детей и взрослых. Я про "марьюшек –иванушек» уже насмотрелась и воспринимала «Сон…», наверное, как теперешние дети Гарри Поттера. Там использовали обыкновенный театральный тюль в мелкую дырочку. Его офактурили под бревенчатую избу и без подсветки он смотрелся стеной, а когда освещалось пространство за тюлем… исчезал. На разной высоте появлялись из стены лица, открывался великокняжеский трон… По первому плану плыл чёлн с гребцами. Они, естественно, шли по полу, и тащили лодку на себе. Под днищем трепыхалась занавесочка из фиолетового тюля. Как-то всё подсвечивалось и казалось, что чёлн качается на волнах. Или зритель был другим, не то, чтобы наивным, но открытым для всякого чуда? Правда, таким событием, как в Горьком, Островский в Ташкенте не стал. Просто хороший спектакль.

Жаль, что по малолетству не могу рассказать о  пафосе микаэляновских спектаклей, о борьбе идей и взглядов. Не могу и не буду придумывать! Но зрительский интерес к теме современности был большой.Театр заговорил о сегодняшнем дне, сегодняшним языком. Искушённый зритель скажет: «Ну и что? И драматургия «новой волны» 21-го века говорит о том же!» Былые спектакли, конечно, не воскресишь, но если вы просто перечитаете Гранина, раннего Розова, то увидите, что авторы пытались помочь молодым людям  жизнь свою строить. «Новая волна», Пряжко, например, скорее пособие по саморазрушению.

Микаэляна в драматургии интересовало самое новое, самое актуальное, что давало бы ответы или ставило бы вопросы животрепещущие, важные для современных молодых людей. Поэтому он часто обращался к инсценированной прозе. Этой страстью к новизне и остроте темы он прочно заразил театр. Микаэлян ушёл, а СТРАСТЬ осталась.

ЦАРСТВИЕ ТЕБЕ НЕБЕСНОЕ, РАБ БОЖИЙ СЕРГЕЙ.  И вечные аплодисменты!

 

Дипломный спектакль Микаэляна в Саратовском ТЮЗе.

1.


2.

 

 

 

РЕПЕРТУАР ТЕАТРА ИМ,ГОРЬКОГО микаэляновского периода.

 

4.


5.

 

 

  1

1.Сцена из первого акта сп."Тайны паранджи". 1958г.

 

Назначение Клавдии Ефремовой на роль Холысхон вызвало много толков. Ведь актрисе было уже 40, а её героине лет 16-17… Проклятый возраст! Но дело в том, что передать такую силу чувств, такую Любовь к Рустаму, которые заставили бы бедную девушку бежать сломя голову навстречу своей гибели, могла только большая актриса. Зритель должен был поверить в то, что в притоне Холысхон сохранила чистоту души, любовь и надежду на счастье с любимым. А когда надежда рухнула, всадила с размаху клинок в собственную плоть. Наконец, по силе характера Холысхон не должна была уступать Мастуре. Альтернативы тогда в труппе не было.  Выбирая между молодостью и мастерством, театр выбрал Мастерство.

Я не знаю, как репетировал Фёдор Шейн... Что поделаешь, для подобных оценок и анализа творческого метода в конце 50-х я ещё не доросла. История Холысхон разворачивалась подробно, со всеми нюансами взаимоотношений героев. Отец, матушка, тётка — ведь они любили Холыс и боролись за её счастье.. против неё самой, к сожалению. Это были живые люди, «гадкие и сладкие». Я всей душой сочувствовала "нехорошему семейству" Умурзака, ведь тётушку Хаит играла моя матушка. Хороша была  Вера Александрова в роли Мастуры. Ей удавались на сцене такие сильные, но противоречивые натуры. Негодяя Нар-байбачу сыграл молодой Лев Колесников. В наши дни его назвали бы брутальным, но тогда такого слова не знали. В более ранней программке значился ещё и Дмитрий Алексеев, но на Декаде он не играл. В этом случае победила молодость...

 Театр не пытался копировать или соревноваться в чём-то с узбекскими актёрами. Это было бы просто смешно. Подлинник есть подлинник. Фёдор Шейн искал художественный эквивалент в воплощении национальной пьесы на русской сцене. Но быту тоже уделялсь внимание. С актёрами работал педагог, специалист по обычаям, привычкам, манерам узбеков. Тётушка Хаит (актриса Софья Печковская) без конца дома репетировала, как она кауши снимает, как паранджу надевает и т.д. Думаю, другие актёры тоже. В сцене посиделок песенниц танцы ставила сама Мукаррам Тургунбаева

В сценографии не стали экспериментировать, а пригласили народного художника Узбекской ССР Х.Икрамова. С достоверностью и передачей национального колорита, естественно, всё было в порядке. Нарядные интерьеры чередовались с серо-коричневыми, «глинистыми» сценами на улице. Театр не забывал о звучных красках и богатстве народного искусства Узбекистана. Всюду, где только сюжет позволял, появлялись то нарядная паранджа и платье из хан-атласа, то шитые золотом жилетка и тюбетейка, то столик с инкрустациями и сюзане.

В спектакле звучали не народные узбекские мелодии, а музыка — стилизация композитора Г. Мушеля. (Это не все зрители воспринимали. Ждали исполнения национальных песен). Появился интересный персонаж - отверженная бродяжка, судьбой которой стращали Холыс, сумасшедшая Зухра (Л.С. Меньшикова). Не могу сказать, что играла актриса лучше всех, а вот пела замечательно. «Перепела» даже Клавдию Григорьевну. Она шла вдоль рампы, высокая, худая, в рубахе до полу, длинные чёрные с проседью волосы и пела... У неё был низкий с хрипотцой голос. Персонаж эпизодический, но в создании атмосферы спектакля очень важный. Существовало такое клише - "Спектакль был тепло принят общественностью города и простыми зрителями". Ну так оно и было!

Но  в том же 1956-ом году в Театре им.Хамзы появился свой спектакль по этой же пьесе!!! Он шёл под названием «Холисхон». Театры и раньше обращались к одинаковому материалу. Зрительскому вниманию это не мешало. Но навряд ли в Декадном показе могли участвовать спектакли - двойники. Мои родители посмотрели спектакль друзей - соперников, а потом долго - долго обсуждали, что и как у нас и у них. Обсуждали за ужином, обсуждали при свете ночника, сквозь сон я слышала их взволнованный диалог. Узбекский Театр обращался к этой пьесе во второй раз. В 1940г. ставил Я.Бабаджанов, а в 1956 - Магзумова.

 Спектакль Театра им.Хамзы «Холисхон» тоже имел много поклонников!!! Образовалась группа фанатов, которая объявила войну «Тайнам паранджи» в постановке Театра им. Горького. В театр приходили подмётные письма, где группа «телезрителей» (так они себя называли) костерила Ефремову и требовала, чтобы Русский Театр добровольно отказался бы от участия в Декаде «Тайн паранджи» в пользу «Холисхон». Подписывались самыми обычными русскими фамилиями, без инициалов. Конечно, это было просто смешно. Репертуар определялся на уровне Союзного министерства. Никто ни от чего, ради кого-то отказаться не мог. Письма писались нарочито безграмотно, подписи были вымышленными - всё в лучших традициях смутных времён. Наверное, такие же писульки поступали и в вышестоящие организации? Будущее казалось весьма туманным... В Театре им. Горького взялись за постановку второй национальной пьесы. На всякий случай...

  

2.Письмо якобы от "группы телезрителей".

 

«Большая любовь» Бахрама Рахманова была написана в 1957г., а 23 марта 1958г. уже состоялась премьера на сцене Театра им. Горького. Пьесы Рахманова считались тогда злободневными, острыми. Активно ставились театрами в республике. На главную роль пригласили Софью Клычеву. До этого она успешно снялась в туркменском фильме. Кажется, это была единственная роль в её жизни. 

Помню первое появление «новенькой» в театре. Десятилетняя Я крутилась в районе столба с зеркалами. Возле репзалов нарядные актрисы смеялись и щебетали как птички. Вдруг я увидела, что из полутьмы фойе, прилегающего к буфету, выплывают две фигуры. Высокий, восточного типа мужчина вёл под руку стройную молодую даму в меховой пелерине. А ещё у неё были прекрасные чёрные косы! Для Ташкента это не диво, но в театре - необычно. Ведь длинные волосы мешают одевать парики. Актрисы как-то разом притихли и поскучнели. Не помню, кто сопровождал эту великосветскую пару? Кто-то из администрации, наверное? Или из городских чиновников? Дело даже не в том, кто и как был одет. Эти люди показались мне пришельцами из другого мира.

3.Софья Клычева в фильме.

 

4 Актриса Софья Клычева.1958.

 

В общем, хорошая была идея иметь в труппе молодую героиню, способную играть как в европейском, так и в национальном репертуаре. Но почему-то развития она не получила. «Большую любовь» в столицу не взяли. На показе в Москве София Клычева сыграла (точнее, станцевала) фею в «Драконе и солнце». А потом ушла из театра. А жаль! Недавно в электронном каталоге Красногорского Архива я нашла цветные фотографии двух спектаклей: «Тайфун» и «Большая любовь». Цветные фотосессии в то время в практике Русского Театра — случай исключительный. До этого делали цветные снимки спектакля «Дачники», но его выдвигали на Сталинскую премию. Значит, как и «Тайфун», «Большая Любовь» рассматривалась как безусловный лидер среди кандидатов на участие в Декаде. Но оба спектакля в последний момент сошли с круга. Фотографии не понадобились и перекочевали в архив. Спектакль я видела, но как-то он мне не запомнился.

    

5. Качество снимков в каталоге ужасное. Это специально, чтобы не копировали. Вот выбрала более-менее приличный снимок Николая Григорьевича Хачатурова в роли Каландара в сп. "Большая любовь". Автор съёмки Л.Раскин. 1958. Изображения Софьи Клычевой в архиве нет.

 

Фортуна была на стороне «Тайн Паранджи» - классики  узбекской драматургии. Спектакль, поставленный Фёдором Самуиловичем Шейном, был включён в репертуар Третьей Декады Литературы и Искусства Узбекистана в Москве и успехом показан  в феврале 1959г. на сцене Театра им.Пушкина на ТВЕРСКОМ Бульваре. Это бывший Камерный Театр, где некогда блистал Николай Церетелли. Витал ли его дух над головушками наших актёров?

.

1. Сцена из спектакля "Тайны паранджи".

 

 

Я снова возвращаюсь к событиям 1956-1959г. Театральный мир Ташкента жил надеждами на участие в Третьей Декаде Литературы и Искусства Узбекистана. Непременным условием поездки Театра в Москву был хороший спектакль по пьесе узбекского автора. Нет спектакля — нет и Москвы!!! Театр им.Горького выпустил одну за другой целых две национальные пьесы: «Тайны паранджи» Хамзы и «Большую любовь» Бахрама Рахманова! И обе достались Фёдору Самуиловичу Шейну! Режиссёр соревновался сам с собой. Он мог быть дважды проигравшим или сыграть в ничью, но победить — никогда! Ведь в афише было только одно место для национальной пьесы. Какую роль играл Шейн в той давней "битве за Москву"? Генерала Дохтурова! Помните такого героя в "Войне и Мире" Льва Толстого? Он оказывался «повсюду, где положение трудно».

Узбекская пьеса в Русском Театре — это дело «тонкое и политичное». Культурная общественность Ташкента очень внимательно, я бы сказала трепетно, следила за воплощением таких проектов : выбором пьесы, замыслом режиссёра, распределением ролей, работой художника и композитора… и. т. д. До самой премьеры! Даже если театру хотелось сделать что-нибудь самому, без ценных указаний со стороны — это никак не получалось.

Пьеса Хамзы, написанная в 1927г., в узбекских театрах шла под разными названиями: "Холисхон", «Туляхон» (вариант имени героини), "Тайны паранджи, или Дело  яллачи ". Изначально у «Тайн паранджи» шансы были не очень высокие. Премьера состоялась 30-го декабря 1956г. Обычно благополучные спектакли в репертуаре сохранялись сезона три - четыре. Потом они считались «отыгранными» и банально списывались (как устаревшие станки или сломанные парты). Значит к 1959г. «Тайны...» прожили половину своей сценической жизни. Уже покинули труппу актёры старшего поколения, исполнители центральных ролей, народные артисты УзССР Е.Л.Ленина и П.С.Давыдов (Ходжар и Умурзак), не увидела я и некоторых других фамилий. Поездка в Москву - это новые исполнители, обновление декораций, свежий взгляд на костюмы.

2.Страничка из буклета. В таком составе спектакль играли в Москве.

 

Афиша спектакля с декадным логотипом в левом нижнем углу.  https://www.facebook.com/tashkentretrospective/photos/ms.c.eJw9kdmNRTEMQjsaeV~;6b~_xpzCWfR0CwnXGNthBvqZb5m~_MZ8Xa3~;tjqePbj1RbfXaFul7eiHv9cGdQDOjngF~;rLW0JE2b~_FvDGvyL959vxPd8V8fN~;z~;OrkAtMfe~;5ifxqY~;rx87WPcI9mf6De~_VwrmPQr5Yb4arGTk3zx9~_1X32~;~;uO0ndrz~_eP8Ffn8v9XwXv1326P8a~_zn1Hrl84z~;jli32D~;s0fuXZt3g~-~-.bps.a.831469633706985.1073741946.476149892572296/831472963706652/?type=3&theater

 

 

В Театре им.Горького Фёдор Шейн репетировал спектакль два месяца. Для такого материала это небольшой срок. Ведь Хамза был истинным человеком театра: драматургом, поэтом и композитором, актёром и режиссёром в одном лице. Он использовал на сцене все возможности, все грани этого удивительного искусства. В его пьесе, кроме драматического действа, пели, танцевали, играли на музыкальных инструментах. А это тоже требовало времени. Тогда считалось, что Хамза в «Тайнах паранджи» повествует «о тяжёлой доле узбекских женщин в дореволюционные годы». Театр не пытался раздвинуть эти рамки. В означенных границах был поставлен спектакль. Но доминантой стала история любви узбекских Ромео и Джульетты, той самой, которая сильнее смерти. Репетициям предшествовала основательная работа над текстом. Персонажей я буду называть так, как они именуются в театральном Буклете.

Вот, что я видела на нашей сцене 60 лет назад. Холыс, юная красавица, дочка богатого горожанина, приходит с матерью и тёткой к священному дереву. Украдкой она встречается со своим возлюбленным, молодым ткачом Рустамом. Рустам дарит девушке кусок шёлка, который соткал для неё своими руками. А между тем местный негодяй Нар-байбача организует похищение Холысхон. Шайка сводни Мастуры принимается за дело. Тем временем в доме Умурзака , отца Холыс, от девушки добиваются согласия на брак с каким-то богатым наследником, нелюбимым и припадочным. Уговаривают, стыдят, угрожают... Когда «домомучители» отлучаются ненадолго, в дом просачивается хитрая старушонка с посланием, якобы от Рустама и от его имени предлагает девушке бежать. Юноша, естественно, не имеет к записке никакого отношения. Бедная Холысхон попадается на эту удочку. Родные, вернувшись домой, с горя проклинают дочь. А брат Юсуф клянётся убить беглянку.

Далее действие переносится в домик на окраине, где собрались «песенницы». Женщины замужние, которые на праздниках исполняют песни и танцуют, в основном, для женский аудитории. Такой вот узбекский музыкальный театр начала 20в. Поют, танцуют, судачат, а потом отправляются по домам. В опустелую хижину сводня приводит Холысхон. Но вместо Рустама появляется Нар-байбача… Шло время… Холысхон — звезда притона в Самарканде. Её выследил Рустам. Неузнаный он приходит под видом клиента, чтобы покарать изменницу. Ведь сводники ему тоже какое-то фальшивое письмецо подкинули, где девушка якобы его отвергала. Но чувство вспыхивает с новой силой. Бедные влюблённые пытаются бежать. На старом кладбище их ожидает засада. Это всё те же злодеи из притона Мастуры: Нар-байбача, Мирза, Мамат, а с ними брат Юсуф. Рустам вступает в смертельный поединок с Нар-байбачёй! Но тут же погибает от предательского удара ножом в спину. Холысхон, как шекспировская Джульетта, закалывает себя над телом любимого.   (Занавес. Зрительницы плачут)

3. Сцена из спектакля "Тайны паранджи".

 

 

Таков был вариант театра. Для чего это я пересказываю содержание спектакля? Дело в том, что он довольно сильно отличался от пьесы Хамзы. Уже после премьеры мне попался папин текст пьесы. Кажется, это была книга. Я заглянула в конец и обнаружила, что Холысхон остаётся жива!!! И даже принимает предложение одного из убийц стать его женой. Текст финала был напечатан необычно: с многоточиями и скобками. Я была потрясена! Героиня, горькая доля которой заставляла рыдать зрителей, не могла так поступить… Папенька объяснил, что пьеса не была завершена окончательно и существовали разные варианты. Собственно в декадном буклете всё написано.

4.Цитата из Декадного Буклета.

 

Спустя пол века я прочла пьесу «Тайны паранджи» с начала до конца. Теперь без скобок и многоточий.  

Акт первый, довольно длинный, целиком отдан сводне Мастуре. Действие разворачивается в её богатом логове. Странная мужеподобная женщина в мужском одеянии, паучиха, которая плетёт и плетёт новые сети. За мзду вычёркивает из жизни девушку, которая даже не подозревает о её существовании. Опутывает своих сообщников, жертв, себя самою. Вторым планом раскрывается её собственная невесёлая жизнь. В мире тайн Мастура играет ведущую роль.

Этот персонаж не мог не заитересовать драматурга. Реальная Мастура — землячка драматурга, перекочевала в пьесу из театрального мира старого Коканда. Вот что о ней пишут: « Мастурабиби -  яллачи  средних лет, которая организовала труппу из молодых девушек, обучала их выступлению в обществе. Труппа строила деятельность на добровольных началах". Хамза Хакимзаде Ниязи в драме "Тайны паранджи, или Дело  яллачи ", отображал исторические события из жизни этой знаменитой кокандской  яллачи  -  Мастуры  хофиз, происходившие между 1882 - 1919 гг. Оказывается,  Мастура  занималась не только организацией выступлений  яллачи , но и вербовкой и продажей девушек в закрытые притоны, поэтому ее прозвали "сатанг" (мужеподобной, нравственно испорченной женщиной)». (1) Удивительно, но сохранилась фотография Мастуры - "художественной руководительницы". (2)

В книжном варианте, в самаркандских четвёртом и пятом актах, действуют новые персонажи.На выручку Холысхон приходит друг её возлюбленного, благородный Таджибай. Дальше - засада в степи. Охранник притона Мамат решает схватить удачу за хвост. Получив гонорар за убийство сексрабыни и её спасителя, тут же предлагает Холысхон руку и сердце, а затем «мочит» всех подряд: и благородного Таджибая, и Ядгара, владельца дома терпимости. Под угрозой смерти бедняжка Холысхон принимает предложение. Убийца и проститутка вместе устремляются навстречу новой жизни.

Финал написан талантливо. Никакого шиллеровского накала страстей в нём нет. Есть цепочка гнусностей, сговоров, хитрых расчётов и обманов. Никакого влюблённого ткача Рустама в книжном тексте нет! Это внесценический персонаж. О нём только говорят. Рустам и его мудрый наставник Мир-Таджи перекочевали из какого-то другого варианта. Единственный положительный персонаж в пьесе - Таджибай. Остальные все негодяи!!! У Хамзы побеждало ЗЛО!

В таком виде в 1956г. спектакль не мог появиться на советской сцене, а в 1959 отправиться в Москву. Пьеса - это литература. Театр не всегда в состоянии воплотить всё, что скрывается в её недрах. Время открывает то одну грань, то другую. Призвали на помощь мастеровитого Камиля Яшена. Тот и «выкроил» из пьесы Хамзы вариант, соответствующий законам и возможностям тогдашнего театра. Получилась любовная драма с социальной подоплёкой. Жанр - старый как мир и во все времена любимый зрителем.

Прежде всего в мусорную корзину полетел первый акт (логово Мастуры). У «шайки негодяев» осталось всего несколько эпизодов. На сцене Русского Театра никакого Таджибая не было, зато появился Рустам - положительный герой, а идеальная героиня Холыс уходила из жизни, убивала себя. В пьесе Хамзы неидеальная героиня, напротив, сделала выбор в пользу жизни, но с убийцей. В финале она говорит о детях и возможности возвращения в Коканд. Это ведь совсем другой характер, совсем другая Холысхон?.

Может быть, сейчас как раз наступило время для новой постановки «Тайн паранджи»?

   5.

 

Примечания.

1.    http://sanat.orexca.com/2008-rus/2008-3-2/mukhsin_kadirov/

2.  http://sanat.orexca.com/2008-rus/2008-3-2/mukhsin_kadirov/