Маленькая Таня вошла в свою спальню, вытащила из потаенного места в шкафу банку из-под варенья, открутила крышку и высыпала на кровать монетки, которые ей удалось скопить за долгое время. Она тщательно пересчитала их раз, потом другой и затем третий. Сумма была та же. Ошибки быть не могло.

Аккуратно положив монеты обратно, она накрепко закрутила банку и, незаметно выбежав из дома, побежала в центральную аптеку их небольшого городка, что была в шести кварталах от дома.

Пробежав по мокрому снегу, Таня, разрумянившись, вошла в помещение, наполненное запахом лекарств, подошла к прилавку и увидела аптекаря, который стоял в стороне и беседовал с каким-то мужчиной. Она терпеливо ждала, когда он обратит на нее внимание, но безуспешно, аптекарь был очень увлечен своей беседой с другим посетителем.

Простояв довольно долго, Таня провела сапожком по линолеуму, делая скрипящий звук и стараясь привлечь к себе внимание. Но это не помогло. Тогда она прочистила горло, изобразив самый страшный звук, который могла, но и это не помогло. Сняв с себя варежки, которые остались висеть на резинке, продетой под искусственной шубкой, она вытащила из-за пазухи банку с мелочью, открутила крышку и высыпала монетки на стеклянный прилавок. И это сработало.

Недовольный аптекарь обернулся на шум и спросил несколько раздраженным тоном:

- И что тебе надо?

И продолжил, не дожидаясь ответа:

- Я разговариваю со своим братом из Москвы, которого уже не видел сто лет!

- А я хочу поговорить о своем брате, - сказала Таня с такими же раздраженными нотками. – Он очень, очень больной, и я хочу купить чудо!

- Что, что? – спросил ее аптекарь.

- Его зовут Андрюша. У него что-то плохое растет в голове, и мама сказала, что только чудо спасет его. Скажите, сколько стоит чудо?

- Мы здесь чудесами не торгуем, девочка. Извини, но я не могу тебе помочь, - сказал аптекарь, чуть смягчив голос.

- Послушайте, у меня есть деньги заплатить за это. И если этого не будет достаточно, я найду еще. Скажите только, сколько это стоит!

Брат аптекаря, солидный, хорошо одетый мужчина, наклонился и спросил маленькую девочку:

- Что за чудо нужно твоему брату?

- Я не знаю, - ответила Таня. – Мама говорит, что он очень больной и только чудо может помочь. Нужна операция, а у папы нет денег. Я подумала, что, может, хватит моих.

- Сколько же у тебя денег? – спросил мужчина.

- Тридцать рублей и тридцать копеек! – ответила Таня, заметно возвысив голос. – Это все, что у меня есть, но если надо я достану еще.

- Что за чудесное совпадение! – улыбнулся мужчина. – Тридцать рублей и тридцать копеек – это точная цена за чудо для маленьких братиков.

Он сложил ее мелочь в одну руку, а другой – взял ее за варежку и сказал:

- Отведи меня, где ты живешь. Я хочу увидеть твоего брата и познакомиться с твоими родителями. Мы посмотрим, если у меня есть чудо, которое тебе нужно.

Хорошо одетый мужчина оказался известным нейрохирургом Федоровым из столичной клиники. Он сделал Таниному брату бесплатную операцию, и прошло совсем немного времени, когда Андрюша снова оказался дома совершенно здоровым.

Счастливые мать и отец сидели и говорили о том удивительном стечении обстоятельств, которые привели их к такой радости.

- Этот хирург – был настоящее чудо! – шептала мама. – Я даже не могу себе представить, сколько б это могло стоить.

Таня улыбалась. Она точно знала, сколько стоит это чудо… тридцать рублей и тридцать копеек… плюс вера маленькой сестренки.

1. Уважай каждого человека, умей увидеть в нём Христа. Будь чутким к другому человеку, ведь он – твой брат.

2. Думай хорошо обо всех – плохо не думай ни о ком. Старайся даже в самом плохом человеке найти что-нибудь хорошее.

3. Относись к другим доброжелательно – не говори о ближних своих плохо. Попроси прощения, если обидишь словом. Не вноси разлада в отношения между людьми.

4. Говори с каждым на языке любви. Не повышай голоса. Не сквернословь. Не обижай. Не будь причиной слёз. Успокаивай и будь добрым.

5. Прощай всё и всем. Не держи в сердце обиду. Всегда делай первый шаг к примирению.

6. Всегда действуй на пользу ближнему. Делай добро каждому – так, как хочешь, чтобы делали тебе. Думай не о том, что тебе кто-то должен, а что ты перед другими в долгу.

7. Сострадай на деле. Всегда спеши с утешением, советом, помощью, искренним сочувствием.

8. Трудись добросовестно, ведь плодами твоего труда пользуются другие. Так же, как и ты сам пользуешься трудом других.

9. Включись в общественную помощь ближним. Будь открыт для нужд бедных и больных. Делись с ближним. Старайся увидеть вокруг себя нуждающихся.

10. Молись за всех, даже за недругов.

1.

Под сенью вековых дубов,
В землянке освещенной свечкой.
В дали от шума городов
Отшельник жил под небом вечным.

Питался тем,что Бог послал.
Пил из ручья зимой и летом.
С рассветом утренним, вставал.
И спать ложился с лунным светом.

Однажды Бог, из дальних стран
К нему привел купца седого.
За ним, тянулся караван
И было там добра любого.

И он, отшельника узрев,
Вдруг приказал остановиться.
Сошел с коня,и рядом сел.
И попросил воды напиться...

-Скажи мне Божий человек.
"Спросил купец попив водицы. "
-Как мне прожить свой долгий век,
И избежать греха темницы?

Как обрести в себе Христа,
И соблюдать Его заветы!?
Как полюбить душой врага,
Не потеряв дороги к свету?

Я жизнь бездарную прожил,
Хоть и полно мехов в палатах...
Тельцу,не Господу служил!
Душа томится в казематах.

Отшельник посмотрев в глаза,
Сказал ему-Живи со мною!
Оставь парчу и соболя...
Питайся хлебом и водою!

И ты спасенье обретешь.
Твоя душа освободиться!
С молитвой к Господу придешь,
Получишь то,к чему стремишься.

Купец подумав чуть, вздохнул...
Взглянул на воз добром набитый.
Сев на коня,рукой махнул
И в путь отправился со свитой

А старец молвил лишь во след
-Господь нам дал не зря свободу!
Знать не устал купец от бед...
Коль выбрал прошлую дорогу.

В молитвах время проводя,
Душой он увидил жизнь иначе.
И сердцем Господа любя
Старик был всех царей богаче!

21 МАРТА
Я видел его. К утру, как всегда, не спалось, вышел встречать рассвет.
Как он летел! На фоне восходящего солнца — размах белых крыльев, подсвеченных розовым светом…
А отец уверял: их не существует…
— Живи тем, что у тебя перед глазами, тем, что твоорится сейчас, нынешним днём.
— Ты не веришь в них?
— Просто людям нужна сказка.
— Но зачем такая сказка? О далёком береге, куда всё равно — не добраться?
— Кому — для чего, — сказал он тогда спокойно, но тревога мелькнула в глазах: заподозрил, что я не поверил.
Они снились мне. Крылатые люди, взлетающие с другого берега над широкой гладью реки. Кто они? Откуда у них крылья? Почему умеют летать? Как и когда научились?
Сегодня, когда я увидел его, парящего над водой, заболела душа, и я почувствовал зов.
Лететь.
На тот берег.

22 МАРТА
Думал о них весь день, о тех летающих людях. И о крыльях. Наблюдал за небом. Под любым предлогом выходил из дома. Синева притягивает взгляд, сердце болит. Я чувствую зов. Я не могу противиться ему.
Кажется, отец всё понял.

25 МАРТА
Мать зарубила трех куриц. Я украл перья, сложенные в кучу в сарае и спрятал их. Хочу сделать крылья. Нужно тщательно все продумать и сделать чертеж.
Каждое утро встаю на рассвете, напряженно вглядываюсь в небо. Но в нём — только птицы.

30 МАРТА
Крылья наполовину готовы…
Был серьёзный разговор с отцом, вернее, его монолог:
— Чего ради пропадаешь вечерами в сарае?
Я молчал, и это ещё больше завело его:
— Ты — ничтожество, — кричал он, — витаешь в облаках, веришь сказкам. Зачем ты вообще нужен? Спускайся с небес на землю! Помоги матери, она надрывается, а ты — занимаешься в сарае какой-то ерундой!
Так он кричал, мать плакала, я молчал, младший брат смотрел на нас широко открытыми глазами. До сих пор он не понимал, почему так сердится на меня отец. Теперь, кажется, понял.
Отец надрывался:
— Их нет! Нет! Это бредни!
Я молчал. В сердце бился зов.
Они — есть.

15 АПРЕЛЯ
Брат изводит меня каждый вечер, дразнит. В глазах людей я идиот, потому что верю в летающих, с того берега. И мастерю крылья. Теперь все об этом знают: брат подкараулил меня и разнес по деревне. Отец в ярости.
Но всё меньше трогает их отношение. Теперь смотрю на них со стороны. Я стал смотреть на них со стороны. И -- теперь жалею их.
Пусть говорят, что хотят. Пусть потешаются. Через два дня будут готовы крылья. Я выбрал самый высокий утёс. С него и полечу. Даже если весь мир будет смеяться надо мной.

1 ИЮНЯ
Долго не мог писать. Я полетел тогда, и разбился. Вся деревня хохотала. Считают меня дураком. Отец зол, но я болел, и он ничего не высказал. Мать просиживала у моей постели дни и ночи. Брат шепчет на ухо всякие гадости.
Мне и правда было плохо, но не из-за них. Я не знаю, как теперь полечу.
Сегодня вышел к реке, вглядывался в тот берег и шептал:
— Возьмите меня к себе и научите летать. Пусть буду худшим, только бы – с вами!
Я всё смотрел, пока не стемнело. А потом вернулся домой.
Мать была спокойна. Отец сидел у огня, уронив на колени натруженные руки. Он плакал.

15 ИЮНЯ
Кажется, живу на том берегу. Сердце переселилось давно, теперь переходят мысли. Родители молчат. Брат дразнится реже. Часто вечерами сидим в тишине.
Каждое утро встречаю рассвет: не увижу ли снова размах белых крыльев?
Где вы, парящие в вышине?

1 ИЮЛЯ
Крылья уже трудно скрывать — приходится все время ходить в куртке.
Лето жаркое.
Отец все понял, но молчит. Мать жалеет. Брат перестал дразниться.
Жду, когда крылья окрепнут настолько, что смогут перенести меня.

Приписка рукой младшего брата:
24 АВГУСТА
На рассвете он полетел. Я проснулся от шума хлопнувшей двери, пошёл к реке.
Он стоял, вглядываясь в тонкую полоску противоположного берега. Расправил крылья — ослепительно белые, плавно взмыл к восходящему солнцу.
Как он летел! Размах крыльев, подсвеченных розовым светом… И с того берега поднялась в воздух целая стая — навстречу ему.
А отец всегда говорил, что их не существует…
Раньше я дразнился. Просто не понимал.
А сегодня, когда увидел его, парящего над водой, заболела душа, я услышал зов.
Лететь.
На тот берег.
Марина Алёшина

Кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает
(Мф. 18, 5)

В одной из старинных германских легенд рассказывается, как однажды вечером, накануне Рождества, один бедный крестьянин спешил с работы домой к скромному ужину, которым его семья готовилась почтить великий праздник. Вдруг в лесу раздался жалобный стон, похожий на плач ребенка. Оглядевшись вокруг себя, крестьянин увидел на мерзлой земле, под деревом, плачущего горькими слезами ребенка. Жаль стало крестьянину этого малютки, брошенного в лесу, и, недолго думая, он взял его на руки и понес домой, в свою убогую хижину.

Жена и дети ждали его с нетерпением, приготовив скудное Рождественское угощение. Вошел работник в свою хижину, передал свою ношу жене и сказал: "Небогатое у нас угощение, еле хватит его и на нас самих, но я привел тебе гостя, с которым мы поделимся им; не мог я в такой праздник оставить в лесу брошенного ребенка, голодного и холодного. Бедняжка так жалобно плакал. Возьми, согрей его и накорми, мы дадим ему ночлег хотя бы сегодня".

Принятый с любовью ребенок сел вместе с бедной семьей за скудную трапезу - и вдруг убогая хижина наполнилась светом, над головою ребенка показалось сияние, лицо его озарилось неземной красотой, он поднял руку, благословляя охваченную благоговейным недоумением семью. То был Сам Христос, Предвечный Младенец, явившийся под видом бедного, страждущего ребенка!

Легенда, конечно, вымышленная, но в ней есть наставление и для нас. Под видом несчастных, страждущих нищих Христос и теперь стучится у многих дверей, и, принимая их, мы принимаем Самого Спасителя. Как же бережно должны мы относиться к этим несчастным, требующим нашей помощи и участия! Будем в каждом из них видеть посланника Христова и, окружая его любовью, получим благословение свыше. Христос примет Сам от нас, в лице одного из малых сих, все то, что мы дадим Ему от души.

Навыкайте молиться своею молитвой. Так, например, существо вечерней молитвы есть - благодарить Бога за день и за все, что встречено в продолжение его, и приятного и неприятного; что худого сделано, в том каяться и просить прощения, обещая быть исправною на следующий день, и молить Бога об охранении во время сна. Все сие изреките Богу от своей мысли и от своего сердца.

Одни ищут её, другие страшатся. Для первых она — воздух, для вторых — суд. Она редкая гостья в наших домах, но без неё не созреть и не вырасти душе. По-настоящему услышать свой собственный голос можно только рядом с ней. Мы говорим о тишине.

В те годы, когда солнце светило ярче, а краски жизни, даже среди слякотной весны или промозглой осени, казались сочнее, чем сейчас, короче — в детстве, во всех газетах и журналах то и дело печатали рубрики с названием «Их нравы». В одной из таких рубрик, я помню это отчётливо, однажды была напечатана статья о том, что на загазованных улицах Токио продают кислород. Люди подходят к автоматам и так же, как мы, привычно бросая монету, получают право не на стакан газировки, а на глоток чистого воздуха. Далее говорилось о том, что Мехико, Нью-Йорк, Токио и ряд других городов задыхаются в выхлопных газах и фабричном дыму. О том, что люди на Западе теперь покупают то, чем раньше все пользовались бесплатно и неограниченно.

Много воды утекло с тех пор. Их нравы стали нашими. Мы тоже задыхаемся, хотя свежий воздух ещё не покупаем.

Та заметка вспомнилась мне, поскольку в ней отчётливо видна тенденция нашей жизни — дефицит обычного, нехватка того, без чего жизнь становится невозможной.

Без дружбы, любви, общения невозможно прожить. Если мы научились обходиться без этого, то это уже не жизнь, а существование. Миллионы людей засохли без любви, сотни тысяч не знают обычной и настоящей дружбы, тысячи полезли в петлю или шагнули через балкон потому, что не с кем было поделиться — не было общения.

Общение — это лишь пример. Не оно нас сейчас интересует. Интересует тишина и одиночество.

То, как растёт из зерна колос, хорошо представляют, но плохо понимают даже титулованные биологи. Личность же растёт в тишине и одиночестве. А у нас нет ни тишины, ни одиночества. Только шум и суета, только толкотня и трескотня.

Шумные праздники — обратная сторона отчаяния. Попытка втереться в толпу веселящихся людей — худший вид побега от себя самого. Худший потому, что безуспешный. Сам себя всё равно догонишь. На больничной ли койке, у разбитого ли корыта — всё равно.

Негде и некогда вырастать личности. Шаблон, стандарт, размен на удовольствия. Неудивительно, что вера Христова переживает не лучшие времена. Иудеи и мусульмане верят все вместе, общиной, народом. Христиане исповедуют веру Соборной Церкви, но врастают в неё по отдельности. Церковь как община состоит из не растворимых ни в чём, неповторимых личностей. Евангелие обращено к сокровенным глубинам каждого отдельного человека. От того, насколько вспахана земля сердца, сколько на ней сорняка, зависит прорастание Семени.

Наши былинные пахари в детских книжках изображаются рассыпающими зерно широким и щедрым жестом. Так же щедро мы поливаем наши газоны и огороды. А на Востоке, где воды мало, её не льют по площадям. Шланги протягиваются вдоль кустов или деревьев. Вода не льётся, но скупо и точно капает на корень растения. Это — личностный подход. Бог аккуратно поит нас живой водой и интересуется каждым в отдельности. А мы не интересуемся толком ни Богом, ни собой. Потому, что себя не знаем, а о Боге не помним. Оглохли от суеты, как от бомбёжки.

Хочется говорить о тишине и творческом одиночестве, о тех комнатах, где можно купить полчаса спокойствия для важных мыслей. Пофантазируем.

Представьте, вы встречаете на улице бутик, над дверями которого написано: «Полчаса тишины. Время, рождающее вечность». Текст может варьироваться. Вы покупаете билет, заходите и начинаете думать впервые о том, о чём до сих пор думать не получалось.

Конечно, абсолютной тишины нет. Всегда есть тиканье часов, шум машин за окном. Наконец, есть стук сердца внутри грудной клетки. Но даже относительная тишина будит в человеке спящие мысли. Из страха перед ними человек всегда боялся и будет бояться тишины. Но мы вошли. Мы не из пугливых. Кого мы встретим?

Сначала нахлынут ближайшие впечатления, лица, словесный шум и прочее. Они будут таять так, как тает пена в ванне. Это нужно просто переждать. Затем, до окончания получаса, может больше ничего не произойти. Так, что-то вспомнится, о чём-то подумается. Залежи хлама внутри слишком велики, чтобы созерцать лазурь с первой попытки. Но даже если после такого первого, относительно бесплодного опыта молчания человеку случится оказаться на футбольном матче, он будет поражён, а может, и сражён контрастом. Ещё ничего особенного в душе не шевельнулось, но уже многоликая толпа, объединённая чувством бессмысленного и безумного единства, начнёт пугать. Митинги и демонстрации собирали бы куда меньше людей, если бы этим людям приказали полчаса посидеть и помолчать перед мероприятием.

Сторониться возбуждённой толпы так же естественно, как и не подходить к извергающемуся вулкану. Заслуг или повода для высокомерия здесь нет ни на грамм. Гораздо важнее продолжить путешествие в страну относительной тишины и временного одиночества. Не исключено, что к вам со временем могут прийти те, кто похож на вас, или те, кого вы когда-то обидели. Всё происшедшее в нашей жизни для совести произошло «сегодня». Как только повседневные впечатления потеряют яркость, совесть поспешит нам напомнить о многом. Обманутые люди, неисполненные обещания, тяжёлые камни больших ошибок и мелкий песок суеты, наполнивший не один мешок, — всё это поплывёт к нам навстречу, медленно, но необратимо, как баржа, влекомая бурлаками.

Человек, неподвижно сидящий в одиночестве, временами глубоко вздыхает. Короткие святые слова вроде «мама!» или «Господи, помилуй!» по временам шевелятся на его устах. Но не только вера рождается в тишине. Самые ядовитые мысли стремятся проникнуть в ум под её покровом. В тишине самый странный холод заползает через уши и стремится к сердцу.

А что вы хотели? Чтобы вера была наивна и ничем не испытана? Нет. До победной и не сомневающейся «осанны» нужно дойти сквозь самые разные препятствия. Наиболее опасные спят внутри и просыпаются в одиночестве.

Отчего так тревожно и тяжело умирают люди? Не засыпают тихо, не посылают прощальных улыбок и благословений. Не говорят «до встречи» и не смотрят вдаль с радостной надеждой. Вернее, всё это есть, но составляет скорее редкое исключение, чем всеобщее правило. Откуда эти хрипы и агонии, метания на постели и трепыхания, как у птицы, пойманной хищником?

Может, отсюда, от нежелания заняться главным? Всё как-то думалось, что успеется. Жил по соседству с волшебной комнатой, но так ни разу и не зашёл. Не успел. Забыл. Не вышло.

Думал, пишу в черновике, а они взяли и забрали тетрадку. Оказалось, это была директорская контрольная. Теперь хоть сгори со стыда.

После подобных мыслей не хочется разворачивать газету или включать телевизор. А если его включат другие, то смотришь в него бесстрастно и бессмысленно, как рыба, подплывшая к иллюминатору субмарины. Правда, так продолжается недолго.

Душа кротких исполнится разума, а гневливый ум - сожитель тьмы.

Кротость есть неизменное состояние ума, которое и в чести, и в бесчестии пребывает одинаковым.

Кротость есть утверждение терпения, ходатаица отпущения грехов, дерзновение в молитве, вместилище Духа Святого.

Ниц простертые, унылые,
Безнадежные, бескрылые,
В покаянии, в слезах, -
Мы лежим во прахе прах.

Мы не смеем, не желаем
И не верим, и не знаем,
И не любим ничего.

Боже, дай нам избавленья,
Дай свободы и стремленья,
Дай веселья Твоего,
О, спаси нас от бессилья,
Дай нам крылья, дай нам крылья,
Крылья Духа Твоего!

Дмитрий Мережковский

1.


2.


3.


4.


5.


6.

Судьба и Божий суд нам смертным непонятны;
С безоблачных небес карает нас гроза,
Надежды лучшие и лживы, и превратны,
И в чистых радостях отыщется слеза.
Жизнь наша — таинство; мы странники, тревожно
Под облаком идем в неведомый нам путь.
О чем печалиться? Чем радоваться можно?
Не знаем, и вперед нам страшно заглянуть.
Не наши блага — данные нам Богом;
Нам страшно и любить, что нам любить дано,
Что сознаем в душе святыней и залогом
Грядущего, и чем нам радостно оно.
Но вдруг грядущее и с ним все упованья
Ударом роковым во прах погребены;
Одни развалины не конченного зданья,
И душу тяготят несбывшиеся сны.
Жизнь — таинство! Но жизнь — и жертвоприношенье.
Призванью верен тот, кто средь земных тревог
Смиренно совершит священное служенье
И верует тому, чего постичь не мог.
Кто немощи души молитвою врачует,
И, если душу жизнь обманом уязвит,
Скорбя, без ропота свой тяжкий крест целует
И плачет на земле, и на небо глядит.
Алексей Апухтин

Ты, Господи, не удаляйся от меня, Сила моя! поспеши на помощь мне!
(Пс. 21, 20)

Спаситель! Я прихожу к Тебе не потому, что могу принести Тебе веру твердую, непоколебимую, сердце, полное упования и покорности. Нет! Я прихожу, потому что я ничего не имею, потому что я обнищал. Я терплю голод и жажду, и Ты один можешь насытить меня хлебом жизни и напоить источником воды живой.

Господи! Я ничего не могу принести Тебе, кроме сердца сокрушенного, которое кладу к Твоим ногам. В мучительные часы одиночества из глубины моей скорби взываю к Тебе, зная, что Ты хочешь извлечь меня из бездны сомнений и греха, в которой я погряз, и призываешь меня Сам на Твой брачный пир. Да, хотя я нищ и убог, я знаю, что Господь хочет облечь меня в светлую одежду, превратить мою нищету в богатство нетленное и мое убожество увенчать вечною славою. Он один силен истребить все злое в душе моей, озарить мрак Своим светом, наполнить всю пустоту мою полнотою Своей благодати.


Источник: День за днем, СПб; 1908.

Однажды один человек был приглашен в дом друга. Когда он собирался выпить чашу чая, предложенную ему, ему показалось, что он видит внутри чаши змееныша. Не желая обидеть хозяина, он мужественно осушил чашу.

Вернувшись домой, человек почувствовал страшные боли в желудке. Было испробовано множество лекарств, но все тщетно, больной чувствовал, что умирает.

Его друг, прослышав о его состоянии, позвал его еще раз в свой дом. Усадив своего друга на то же место, он снова предложил ему чашу чая, сказав, что в ней – лекарство.

Когда страждущий поднял чашу, он опять увидел в ней змееныша. На этот раз он обратил на это внимание хозяина. Без единого слова хозяин показал на потолок над головой гостя, где висел лук. Больной человек тут же понял, что змееныш был отражением висящего лука.

Оба человека посмотрели друг на друга и рассмеялись. Боль гостя мгновенно прошла, и он поправился.