Ассоциация 7. Авиационный полк «Нормандия-Неман»

Еще в ассоциативном ряду о войне особое место занимают родители жены. Отец, Князев Федор Михайлович, кавалер трех Орденов Красной Звезды и французского Ордена Почетного Легиона, а также огромного количества медалей, которыми наградила его Родина и другие государства за заслуги по защите Отечества и борьбе с фашизмом. Мать - Князева Антонина Петровна, пережившая ужас блокады Ленинграда и прошедшая войну в составе медсанбата. В 1943 году война свела их в знаменитом авиационном полку «Нормандия-Неман».

Боевое знамя полка

Не буду пересказывать историю полка и его заслуги, это длинная история. Хочу только рассказать, что вспоминала Антонина Петровна о последних боях в 1945 году. «Наш батальон перебросили под Кенигсберг. При его взятии было очень много жертв. Шли ожесточенные бои, при взятии города в воздухе находилось около 1200 самолетов. В городе было, если мне не изменяет память, семь сильно укрепленных фортов, имеющих стены в полтора метра и окруженных глубокими рвами с водой. Каждый форт имел три этажа вглубь с запасами питьевой воды и продуктов на 600 человек на полгода плюс огромное количество боеприпасов. Над каждым фортом был насыпан до двух метров слой земли и шумел зеленый лес. С огромными потерями Кенигсберг был взят 9 апреля 1945 года, неприступной осталась только коса Пиллау. Наш батальон обслуживал малую авиацию, бомбардировщики ПО-2, которые летали в основном ночью по несколько вылетов за ночь. Летали на малой высоте буквально над землей и часто после приземления обнаруживали на шасси куски проводов или ветки деревьев. Наконец после массированных налетов авиации, артобстрелов и матушки-пехоты Пиллау тоже был взят. Нас все время перебрасывали с одного аэродрома на другой. Наступила весна, но любоваться природой было некогда. После очередной передислокации мы расположились возле  леса на берегу озера с довольно крутыми берегами. В лесу могли быть остатки немецкой группировки, потому всегда были наготове к обороне. В одну из ночей в начале мая стала слышна канонада, стрельба усиливалась, но линия фронта что-то была не ясна, не так должно быть. А нас в доме после отправки комендатуры, осталось четыре человека и немного имущества. Когда началась беспорядочная стрельба, пришлось забаррикадировать  все одиннадцать окон, собрать все оружие и патроны (меня оставили как больную в покое с t39-40°). Всю ночь мы готовились к нападению. Стало светать. Стрельба немного утихла и старший лейтенант пошел в разведку. Я после нервно проведенной ночи и снижения t° свалилась и уснула. Тут слышу, кто-то трясет меня и кричит «целуй меня». Открыв глаза, вижу радостного лейтенанта Крутикова. Недовольная, что разбудил, ответила «как двину ногой, улетишь до стенки». Он не слушал меня и продолжал трясти, а санитарка Тося улыбаясь, сказала: «Все равно поцелуешь. Ведь ты же слово давала, кто первый известит об окончании войны, того расцелуешь». Не было ночью никакого нападения, а был салют Победы. Салютовал артиллерийский полк, расположенный от нас где-то справа. Так мы встретили этот день. Но радость была омрачена известием, что вышедшая ранее вместе с колонной наша машина попала под обстрел и сгорела. Наш врач и девушка-водитель погибли, остальные четыре человека, сидевшие наверху груженой машины, отделались легкими ушибами. Хоть война закончилась, а наши люди продолжали гибнуть в этой проклятой войне».

Так встретили они День Победы в Восточной Пруссии. В составе ВВС Франции и России до 2000-х годов существовали военно-авиационные подразделения, носящие имя «Нормандия-Неман». Французская истребительная группа базировалась в городе Кольмар, российский 18-й гвардейский штурмовой авиаполк — в городе Галёнки, находящемся в Приморском крае (аэродром Галёнки). Здесь первые десять лет жизни и провела моя жена. Федор Михайлович демобилизовался в 1960 году и после войны они вместе с Антониной Петровной прожили до 2002 года и почти одновременно, с разницей в полгода, покинули этот мир.

Заканчивая свои ассоциации, мне хотелось бы еще сказать о традиции, которая была установлена в моей семье. Ежегодно 9 мая, начиная с 1965 года, с момента установления памятника Неизвестному матросу на Аллее Славы в Одессе, ходить на возложение цветов. Это был ритуал, к которому загодя готовились и с детьми всей семьей ходили на возложение. Для матери это было особое событие, которое нельзя пропустить, это все равно как не сходить в церковь на Рождество или Пасху. По этому ритуалу пойдем и завтра к Памятнику неизвестному матросу и хоть дети уже выросли и живут самостоятельной жизнью, надеюсь, что мысленно они завтра тоже будут с нами.

Сегодня мы чтим людей, которые прошли войну, живым и мертвым отдаем Честь и возносим Славу, и говорим, нашим родным и близким, что всегда будем помнить о них, и передадим эту Память нашим детям и внукам. 

Ассоциация 6. Письма с фронта.

         Особое место в моих ассоциациях о войне занимают письма с фронта. Среди родственников на фронте была родная сестра матери, Мария Антоновна, 1922 года рождения, младшая в большой семье матери (всего было 12 детей). После окончания медицинского училища была направлена на фронт с санитарным батальоном, прошла с нашими частями через бои в Украине, Молдавии, Словакии и Венгрии. Погибла при исполнении обязанностей санинструктора во время боя 21 марта 1945 года. Похоронена в Венгрии в городе Секешфехервар в братской могиле. Так было сказано в официальном уведомлении. Я к сожалению, не могу цитировать здесь ее письма, так как это очень личные переживания молодой девушки, попавшей в жесткие руки войны, но сохранившей чистые и светлые девичьи мечты. Ее письма для матери были как лучики света, они были очень дружны и собирались вместе начинать мирную жизнь после войны в Одессе. Но не судьба. Мать до последних дней вспоминала ее и когда ходила в церковь, всегда ставила свечку в память о ней.

       Другим человеком, который писал письма с фронта, был мой отец, Купрашвили Поликарп Самсонович, 1918 года рождения, с 4 октября 1942 года участвовал в боях на море в составе Военно-Морского флота. В семейном архиве сохранилось удостоверение, выданное на его имя в конце войны, подписанное командиром войсковой части 20389 капитаном Прокофьевым. Познакомились мать с отцом в апреле 1944 года, сразу после освобождения Одессы. Потом опять была война и матери приходили треугольные самодельные конверты, в которых они, молодые, строили планы на мирную послевоенную жизнь. По датам на этих письмах можно проследить, когда он бывал в Одессе, а когда в походе. Потом появился на свет мой брат Юрий, это уже в начале 1945 года, который к сожалению через полгода умер. Отца в это время в Одессе не было, а когда приехал с похода, очень тяжело переживал это известие. Я еще помню, соседская старушка рассказывала мне, что когда он узнал о случившемся, то сел возле дома на тротуаре и долго плакал, а она его успокаивала тем, что еще будут дети. Потом на свет появился я, но отец моему появлению радовался не долго. От полученных ран лечился в госпитале, там и умер. Вот так, через моих родственников и отца, коснулась меня война.  

Ассоциация 4. Дахауштрассе.

            В конце 80-х годов мне пришлось находиться в Германии и прожить там около трех лет. Вначале я жил в маленьком старинном городишке Цайц, потом Лейпциг, Нюрнберг и последние полгода – Мюнхен. Находясь в Германии, видел как живут немцы, что у них те же житейские проблемы, что и у нас. И пропагандистский стереотип насаждаемый с детства в словосочетании «немцы» и «враги» размылся в течении первых недель пребывания. До того времени мне не приходилось бывать в местах, связанных с войной. Конечно, были разные походы, как тогда говорили, «по местам боевой славы», поездки к памятникам войны, но ощущения от увиденного не пронизывали душу своим трагизмом. И вот однажды летом 1991 года в Германии друзья пригласили поехать купаться на озеро с «голубой водой», как они говорили, где-то в 20-30 км от Мюнхена. Я вначале думал, что это русский перевод немецкого названия. Но оказалось, так они называли несколько озер по цвету воды, были там еще розовые озера. По дороге я расспрашивал, почему они такие. Оказывается, это были рукотворные котлованы, выкопанные политзаключенными, пленными и интернированными концлагеря «ДАХАУ».

 Концлагерь Дахау фото 1934 года

Здесь добывали в 1935-45 годах какой-то минерал открытым способом, вот и образовались, грубо говоря, ямы глубиной до 50-ти метров и диаметром до полкилометра. Со временем эти ямы заполнились водой, и в зависимости от химического состава почвы получалась разная окраска воды. Я тогда стоял на краю озера и думал, сколько людей здесь погибло, чтобы вырыть такой котлован. После купания друзья сказали, что поедем по дороге, где жили эти люди – это был первый и печально известный концлагерь возле небольшого городишка Дахау, построенный еще в 1933 году, сразу после прихода Гитлера к власти. Мы проезжали по довольно оживленной дороге «Дахауштрассе» и на протяжении нескольких километров тянулись двойные, а в некоторых местах и тройные, заборы из колючей проволоки. Каждые 50 м – смотровые вышки, и бараки, бараки, бараки. Чуть поодаль стояло отдельное здание с трубой - это был крематорий. Когда воочию увидел концлагерь, мне стало жутко от мысли, что здесь находились люди, что здесь погибли сотни тысяч людей. Далее мы приехали к главным воротам этого мемориального комплекса, но они на тот день были закрыты. Стоя возле ворот, мои друзья рассказали, что это был главный лагерь третьего рейха, родоначальник все других концлагерей, которые потом были построены с разной целью. Этот, кроме общего ужаса лагерной жизни, «прославился» еще медицинскими опытами над людьми. Я стоял возле закрытых ворот, потрясенный масштабностью глумления над человеческой личностью, и поражался упорядоченностью процесса уничтожения людей. Казалось невообразимым, как человек мог додуматься использовать плоды технического прогресса для уничтожения себе подобных, какие изощренные опыты можно ставить, чтобы определить пределы человеческого выживания. Сегодня, спустя уже более двадцати лет, у меня все перед глазами это белоснежное здание с главными воротами, над которыми известная издевательская надпись «Работа делает свободным», с рядами бараков и трубой крематория...

Освобождение. Апрель 1945 года

 Надпись в воротах "Работа делает свободным"

 Мемориальный комплекс "ДАХАУ"

Ассоциация 5. Заброшенное кладбище.

          Еще в ряду моих ассоциаций с войной стал случай в Винницкой области. Работая в течении последних пятнадцати лет на предприятии по переработке древесины, мне пришлось исколесить много лесных мест Украины – от хвойных лесов Сумщины и Черниговщины на востоке до буковых лесов в Прикарпатье, от тополиных пролесков в Одесской области и до пораженных радиацией лесов Чернобыльской зоны.

 Южный Буг под Винницей

И где бы ни ездил, всюду встречал следы войны. Я уже не говорю о деревьях, когда мы отказывались от очень выгодных предложений лесозаготовителей из некотоых районов Житомирской, Хмельницкой и Винницкой области, где древесина из зон боевых действий просто не поддавалась переработке из-за большого количества вросших осколков. Однажды в одну из таких поездок, дорога привела в пгт Шпиков что в Винницкой области. Приехав на место и ожидая местное руководство, решил пройтись по лесу. Дело было летом, в лесу была свежая прохлада, где не нужно прятаться в тень от палящего солнца. Здесь была благоухающая запахами спиленного дерева и свежей травы тишина, нарушаемая только пением птиц, шорохами листвы и дальними отголосками переговоров людей.

Неожиданно, пройдя несколько сотен метров, я увидел довольно большое, поросшее кустарником, поле среди леса со странными, явно не природного происхождения рвами, шириной метра три-четыре и глубиной метра-полтора. Эти рвы шли вдоль всего поля ровными параллельными линиями и только в одном конце виднелись какие-то постаменты и разбросанные каменные глыбы. Подойдя ближе, я понял назначение камней и этих рвов. Во время войны здесь было место расстрела людей, прежде всего евреев и цыган. Каменные глыбы лет 15-20 тому были постаментами братских могил, где были надписи, которые сохранились: «Здесь похоронены мои …» и перечислялись имена и возраст детей и взрослых, дядей и теть, братьев и сестер, бабушек и дедушек, и вообще все родственные связи, какие возможны между людьми. Под одной фамилией было до 12 человек. В основном это были еврейские имена и фамилии, но были и украинские, русские, молдавские. Еще ужаснул возраст – убиты были дети, много детей. На отдельных камнях были и воинские звания – это были расстреляны наши военнопленные. Людей расстреливали, сбрасывали в рвы и засыпали землей. Только потом я обратил внимание, что некоторые рвы были глубже, они были пусты. Как мне потом сказали, здесь было расстреляно около семи тысяч человек. Я стоял среди этого поля, среди этой прекрасной тишины и думал – о чем думалось им, тогда, перед этой ужасающей бездной, которая называется смерть. Не знаю, сколько я там простоял, только вывело меня из того состояния ауканье людей, с которыми я должен был решать свои производственные дела. Но в тот день уже ни о чем не мог думать – у меня в ушах звенела лесная тишина с голосами убитых здесь людей и перед глазами  имена на каменных глыбах. 

Ассоциация 2. Одесса военного времени.

      Ассоциации о войне у меня связаны еще с воспоминаниями матери - о обороне Одессы с 5 августа по 16 октября 1941, периоде оккупации и освобождение 10 апреля 1944 года. Так сложилось, что мать с 1933 года жила в Одессе и до войны работала на швейной фабрике. В период обороны города, после эвакуации фабрики в тыл в августе 1941 года, как комсомолку ее оставили работать в специально организованном швейном цехе по изготовлению военной амуниции. Статус этого цеха был как военный объект, обеспечивающий боевые воинские части одеждой. Работали они в одноэтажном здании в центре города, в подвале которого было бомбоубежище. Поскольку бомбежки были почти постоянными, то каждые полчаса, при объявлении воздушной тревоги, они там прятались. На работе они находились круглосуточно, во-первых, поскольку были на военном положении, а во-вторых, даже если б захотели пойти домой, то не могли, днем – работа, а ночью – комендантский час в городе. Из рассказов запомнилось, что страшнее всего были не взрывы бомб, а вой пустых бочек, которые сбрасывали с самолетов немцы для запугивания населения. Мать говорила, что в такие моменты хотелось, чтобы земля разверзлась, и ты ушел в землю заживо захороненный, настолько этот вой действовал на психику. В период обороны по радио каждый час объявляли, какой дом разрушен. В один из дней, по радио услышала, что разрушен и ее дом. Она выбежала из цеха, несмотря на бомбежку и выстрелы охраны вслед – выход из цеха считался дезертирством - и побежала к дому. Рассказывала, подошла к дому и увидела развалины да копошащихся в развалинах людей. На одной из женщин увидела свою одежду, села среди двора и начала плакать – жаль было нового платья, которое ни разу еще не одела. В довоенное время ценность нового платья была наверно большей, чем сейчас наличие автомобиля. Сегодня тяжело представить, чтобы молодая девушка имела всего одно «на выход» платье. А тогда, перед войной, это было в порядке вещей

.  Идет пополнение. Оборона Одессы. Август 1941 года

 Бойцы, участвующие в обороне Одессы август 1941 

Возможно, новые гимнастерки на наших солдатах шила моя мама.

 Участники обороны города Одессы строят баррикады Август 1941

Потом мать рассказывала, мимо дома, где она жила, бесконечными колоннами в порт шли молодые ребята на фронт, и добавляла «На мясо». На мое замечание «Но кто-то же должен был защищать Одессу», она ругала военное начальство, которое брало только количеством, а не умением воевать. Это я слышал от многих, кто был тогда в Одессе. Понятно, опыта ведения войны в обороне у нас не было, да и военные кадры оставляли желать лучшего. И только через полтора месяца обороны немного научились и приказ об оставлении Одессы многие воспринимали уже как личное горе и предательство Ставки. Именно о том периоде родилась песня Утесова «Ты одессит, Мишка». Еще мать вспоминала эпизод во время оккупации, когда она с другой женщиной, чтобы выжить, занимались бизнесом, если это можно так сказать. Покупали на Привозе муку у крестьян, выпекали булочки и продавали на том же базаре. В один из дней, когда была очередная облава по поиску партизан, она убегала с базара, но румынский полицейский догнал ее и с силой ударил подкованным сапогом в спину. Говорила, не знаю, сколько я там пролежала, но очнулась, было уже темно. Кто-то помог ей подняться, отвели к какой-то бабке, которая ее еще долго выхаживала. Не знаю, как можно было выжить в тех условиях. Прошло много лет после войны, но сколько я себя помню, мать всю жизнь страдала от болей в спине. Потом настало 10 апреля 1944 года. Еще накануне, вначале румынские войска, а потом немцы, покинули город и в ночь на 10-е была такая тишина, что казалось жизнь замерла и только дальние пушечные выстрелы напоминали о войне. А утром уже пришли наши, их встречали цветами, ведь весна. И радости не было конца, казалось, наступил рай на земле. Это была радость освобождения, ожидание лучшей жизни. 

 Пришли освободители. 10 апреля 1944 года

 Одесса первые дни после освобождения 


 

Ассоциация 3. Отголоски войны.

      Я уже как-то рассказывал, что возле моего дома, где прошло детство, до войны было построено здание школы-десятилетки. По тем временам довольно солидное и фундаментальное 4-х этажное здание в классическом стиле с колоннами и прочей архитектурной атрибутикой. Во время обороны Одессы в школу попала бомба, здание сгорело. После войны остался остов в три этажа и большая площадка из камней, развороченной военной техникой, гильз от снарядов, мин и множества других взрывоопасных предметов более мелкого калибра. Послевоенной детворе было раздолье в поиске приключений. Каждый день соседи говорили, что на развалке опять что-то взорвалось, кто-то покалечился или еще какие-то несчастья для родителей. Мы, детвора, разбирали патроны, вытряхивали порох, делали из него взрывпакеты и ходили на море глушить рыбу. Таким образом, считали, помогали родителям в пропитании. Так однажды с соседским мальчиком, а нам было по лет шесть-семь, принесли домой неразорвавшийся снаряд. По тем временам он казался нам огромным, еле вдвоем притащили домой, надеясь спокойно, чтоб никто не мешал, дома разобрать. Но наша находка была найдена отцом мальчика, за что тот получил свое. А со мной мать не очень могла совладать.  Не знаю по чьему совету, она повела меня в больницу, где лежали мальчишки после взрыва такого же снаряда. Я как увидел их обожженные руки-ноги и изуродованные лица, услышал их крики от боли, то на всю жизнь запомнил – игры с огнем опасны. Да, мать мудро поступила, спасибо, светлая ей память. Так и отложилось в моей детской памяти понятие «война» – это изуродованные лица и покалеченные дети в больнице. 

Так случилось, что перелистывая бесконечные странички в интернете, наткнулся как-то на рекламу книжек Павла Загребельного. О нем давно уже слышал, но никак не доходило купить что-то из его произведений. После очередной передачи на ТВ «В гостях у Гордона», где известный журналист, ведущий, Дмитрий Гордон вел беседу с заслуженным-перезаслуженным аккордеонистом Яном Табачником об украинской литературе и в частности о Павло Загребельном, решил активизировать усилия и все же иметь дома хотя бы его пару книжек. Итак, увидя рекламируемые в интернете книжки, причем по смешным ценам, решил тут же их заказать. Пришел заказ и открыв книгу, я уже не мог ее закрыть даже когда прочитал последнюю страницу – это была «Юлия». Еще и еще раз удивлялся, как на склоне лет, в возрасте 70-ти лет можно так тонко, с Бальзаковскими страстями, писать о своей первой любви, воспоминания о которой прошли незримыми нитями через всю жизнь героя войны, они его держали в этой жизни, они его и погубили. Сейчас, размышляя над судьбой литературного героя Романа Шульги, Воина с большой буквы, прошедшего весь ад сражений, задался вопросом - а что для нас, не переживших ее ужас, есть та война и этот День Победы? У каждого, наверно, свои ассоциации – картины из фильмов, книги и рассказы людей, переживших войну, впечатления от посещения мест, связанных с войной. Но прежде всего это память – память о тех, кто был там и не вернулся, кто пришел искореженным морально и физически, кто не прожил лучших своих дней, кто не участвовал в воспитании своих детей, не ощутил радости общения с внуками, кто просто не прожил жизнь, которая отмерена Богом нам, послевоенным. Да, мы не слышали разрывов бомб и снарядов на фронте, но сполна нанюхались дыма послевоенной разрухи, голода и нищеты. В память о тех, кого с нами сегодня нет, захотелось в преддверии Дня годовщины Победы, рассказать о своих ассоциациях со словом «война», чем хоть маленькую толику отдать долг не абстрактным защитникам, а тем, кого лично знал и кто к моей семье имеет самое непосредственное отношение, долг Памяти.

Ассоциация 1. Директор вечерней школы.

У меня, когда читал «Юлию», в ассоциативный ряд о войне прежде всего стал образ директора моей вечерней школы, где учился с 1961 по 1964 год. В 1962 году, в связи с большим количеством учащихся, школу перевели в новое помещение, где по невообразимому стечению обстоятельств, я учился в 1-м классе мужской средней школы №72 в 1953 году. Потом, после введения совместного обучения мальчиков и девочек, был переведен в другую школу. Так вот, после переезда в новое помещение в нашу школу был назначен и новый директор – Смирнов Николай Иванович. В школе он вел уроки истории. Его внешний вид немного обескураживал – после ранения на фронте, где осколком снаряда изуродовало лицо и ранило в руку, с виду он казался очень грозным. Этому еще способствовала всегда приподнятая и прижатая к груди правая рука, как бы грозящая тебе карой за непослушание. На уроках истории, какую бы тему мы не проходили, всегда заканчивался каким-то военным эпизодом. После войны, на момент моей учебы, не прошло и двадцати лет. Для нас, малолетних, послевоенных, это было как в прошлом веке, а для него это было вчера. Это также как сейчас у меня на памяти события 20-ти летней давности все как на ладони. И сейчас понимаю, что для него, молодого артиллериста после артучилища в 20 лет, война не осознавалась как гигантская трагедия, а своего рода патриотической игрой на выживание. И все эмоции были там, даже после 20 лет со дня окончания, и о чем бы ни говорилось, а заканчивалось все воспоминаниями о войне. И хоть грозен был его вид, мы, рабочий люд, уже забывший беспечность дневной школы, немного настороженно относившиеся вначале к нему, потом поняли, что душой он был добрейший человек. Помню мать, царство ей небесное, мне рассказывала, как придя однажды в школу, встретилась с ним в школьном коридоре. Он поинтересовался кого она ищет, пригласил в свой кабинет, рассказал о моих школьных делах. Мать была на седьмом небе, что у нас такой хороший директор. Он был весьма прогрессивных взглядов, поддерживал школьное самоуправление, подбирал учителей, которые были действительно Учителями. Помню, однажды наш класс взбунтовался, мы посчитали плохим преподаванием русского языка и литературы, заявив, что на уроки этой учительницы мы ходить не будем. На педсовете, куда входили и несколько учеников из разных классов, он поддержал нас и в школу прислали нового учителя. Я благодарен судьбе, что именно тогда у меня появилась возможность учится писать и слышать классиков из школьной программы не в рамках стандартных фраз. Каждую неделю мы писали сочинение на вольную тему с последующим литературным «разбором полетов», а заодно делая моральные прививки на человеческие пороки. Это была вольница хрущевской оттепели. Мы, рабочий люд, работающий посменно, соответственно так же обучаясь, ставили в вечерней школе спектакли, костюмы брали в одесских театрах. Запомнились мне спектакли по Шекспиру «Ромео и Джульетта» и Лопе де Вега «Собака на сене». На уроках литературы у нас выступали одесские поэты. Один раз, запомнилось, учительница русской литературы привела на свой урок своего друга, с которым училась в университете. Это был Евгений Евтушенко. Через 40 лет, на «Русских вечерах» в театре, где выступал Евгений Евтушенко, слушая его, меня все время подмывало подойти к нему и спросить, помнит ли он тот урок. Нет, конечно не помнит, но сокурсницу свою, нашу учительницу, наверняка не забыл, они были близкими друзьями. Да, это время исторически уложилось в мою молодость, хрущевскую оттепель и замечательных Учителей. Благодарю судьбу, и прежде всего Николай Ивановича, который создал атмосферу творчества в рядовой вечерней школе, который пройдя от начала до конца все жернова войны, остался в душе поэтом своей жизни. Его уже давно нет с нами, но светлая память о нем живет во мне.
(Продолжение следует)

Я долго сомневался, возвращаться ли к теме, которая не один раз переходила из сайта в сайт. Речь идет об интервью петербуржского историка Александра Павловича Кутенева газете "Новый Петербургъ", которое называлось «О чём молчала Мариэтта Шагинян?» , где прозвучала информация о внебрачных детях Александра III. Но прочитав пост нашего блоггера Оксана Лютова с материалами о родословной Ульянова (Ленина), решил все же свой критический взгляд на указанную статью подкрепить статьей Владимира Чижика (старшее поколение наверно помнит такого музыканта, который эммигрировал в США в середине 70-х годов) в ньюйоркской газете "Davidzonгазета". Для того, чтобы было понятно читателю о чем идет речь, приведу обе статьи. Итак статья

  О чём молчала Мариэтта Шагинян? 

Мариэтта Шагинян (1914)

 НП: Александр Павлович, не можете ли подробнее рассказать о внебрачных детях Александра III?

АК:У Александра III, действительно, было немало внебрачных детей, поскольку он был человеком безудержным и страстным.

Царь Александр III  (1845 – 1894)

Среди детей были и исторические знаменитости. В частности, Александр Ульянов, старший брат Владимира Ильича Ленина. Дело в том, что Мария Александровна, мать Ленина, была фрейлиной при дворе Александра II. Когда Александр III был просто великим князем, у него был роман с Марией Александровной, от него она в девичестве родила сына Александра. История знает немало подобных примеров: в России к бастардам относились гуманно – давали княжеский титул, приписывали к гвардейскому полку. Известно, что Ломоносов был сыном Петра I, князь Бобринский – сыном Потемкина и Екатерины II, Разумовский – внебрачным сыном Елизаветы. Все они, как вы знаете, сделали прекрасную карьеру, и никогда не чувствовали себя изгоями. Такая же участь была уготована и Александру, брату Ленина.

Семья Ульяновых –

         Слева направо: стоят - Ольга, Александр, Анна; сидят - Мария Александровна с младшей дочерью Марией, Дмитрий, Илья Николаевич, Владимир.

Но Мария Александровна все испортила: вслед за Александром она родила еще ребенка – девочку, и к Александру III эта девочка уже никакого отношения не имела. Держать при дворе фрейлину с двумя детьми было неприлично. Чтобы замять скандал, решили передать дело охранке. Охранка нашла в Петербурге несчастного человека – гомосексуалиста Илью Ульянова. Как человек с не традиционной сексуальной ориентацией, он был на крючке у охранки. Ему дали в приданое к Марии Александровне дворянский титул, хлебное место в провинции, и молодожены отправились в Симбирск.

Мария Александровна Ульянова

И вся бы эта предыстория замялась, если бы не страстный нрав Марии Александровны. Она и в Симбирске не отличалась строгим поведением, и хотя сексуальная жизнь с Ильей Николаевичем у нее сложиться никак не могла, она родила еще четырех детей, неизвестно от каких отцов.

Можете представить, каково было детям Ульяновых в гимназии. В маленьком городке все сразу становится известным, и мальчишки дразнили своих сверстников Ульяновых: припоминались и мамочка, и царь, и Илья Николаевич. В конечном счете все это отрицательно повлияло на Александра: он вырос очень озлобленным с желанием во что бы то ни стало шлепнуть папочку. С этими планами он и отбыл в Петербург на учебу. Остальное все организовала охранка. Как в наше время спецслужбы организовали Народный фронт и другие демократические организации. Там в те далекие времена охранка помогла Александру Ульянову войти в народовольческую революционную организацию и принять участие в покушении на царя.

Как только Мария Александровна узнала, что сын арестован за покушение на царя, она сразу же поехала в Петербург и явилась к Александру III. Удивительное дело: ни один источник не поражается тому, что никому не известная бедная симбирская дворянка без всяких проволочек попадает на прием к царю! (Впрочем, историки никогда не удивлялись и тому факту, что даты рождения двух первых детей Ульяновых предшествуют дате свадьбы Ильи и Марии.) А Александр III принял свою старую пассию сразу и они вместе посетили Сашу в крепости. Царь простил «цареубийцу», пообещав дать ему княжеский титул, записать в гвардию. Но Сашенька оказался с характером, он сказал все, что думает об обоих своих родителях. И пообещал им, что как только очутится на свободе, предаст гласности всю их бесстыдную историю и обязательно швырнет бомбу в папочку! Поэтому на свободу Александра Ульянова так и не выпустили, а отправили в психушку, где он своей смертью умер в 1901 году. Историки не сходятся на способах казни, но казни никакой не было.

Так Мария Александровна косвенно повлияла на судьбу своего старшего сына. Не очень повезло в такой семье и последующим детям. Поскольку Илья Николаевич знал, что дети не его, то он относился к ним как к потенциальным объектам своей любовной привязанности. Сашеньку как сына царя он никогда не трогал, а вот Володе досталась вся его пылкая неотцовская любовь. В юности Владимир Ильич был очень привлекателен. Как мать ни протестовала, она была бессильной отстоять сына: Илья Николаевич попрекал ее собственным поведением.

НП: И что Ленин?

АК:Он оставался до конца дней своих гомосексуалистом. Кстати, это известно во всем мире, только советские люди ничего не знали и жили в благоговейном поклонении вождю пролетариата. У Антониони снят фильм о великих гомосексуалистах, и Ленину в нем отведена особая глава. Об этом написано уже несколько книг.

Страдал Ленин или нет впоследствии от своей ориентации, мы не можем сказать, но вот в детстве это для него тоже было нелегким испытанием: он вырос озлобленным, возненавидил весь мир. В гимназии он вымещал свое зло на сверстниках, дрался, бил своих супостатов, при всем при том он, конечно, был очень талантливым человеком.

НП: А откуда у вас такая ошарашивающая информация?

АК:Это тоже особая и интересная история. У ее истоков стоит Мариэтта Шагинян. В 70-х годах эта писательница писала книгу о Ленине и получила доступ к архивам. Видимо, хранители архивов сами не знали, что спрятано в бумагах за семью печатями. Когда Мариэтта Шагинян ознакомилась с бумагами, она была потрясена и написала докладную записку Леониду Ильичу Брежневу лично. Брежнев познакомил с этой информацией свой круг. Суслов три дня лежал с давлением и требовал расстрелять Шагинян за клевету. Но Брежнев поступил иначе: он вызвал Шагинян к себе и в обмен на молчание предложил ей премию за книгу о Ленине, квартиру и т.д. и т.п.

НП: И Шагинян ведь действительно получила какую-то премию за книгу о Ленине?

АК: Да, она получила Ленинскую премию за книгу «Четыре урока у Ленина». А записку засекретила и она лежала в архиве Центрального комитета партии. Когда я прочел в архиве эту записку, мне захотелось увидеть и сами архивные материалы. И я запросил копии. Все именно так и было…
 

Мариэтта Шагинян (1980)
 

Представляю читателю вторую статью Владимира Чижика в ньюйоркской газете "Davidzonгазета".  

ТАКИЕ СЕНСАЦИИ «ПИПЛ НЕ ХАВАЕТ»

Интервью с петербургским историком Александром Павловичем Кутеневым публикованное в «Davidzon ГАЗЕТЕ» №22(72) по материалам газеты «Новый Петербургъ» называлось «О чём молчала Мариэтта Шагинян?» Подзаголовок: «Сенсационные документы о семье Ульяновых». Неприязнь к Владимиру Ильичу мой дедушка привил мне давным-давно. Как все мы (не отпирайтесь!) я клюю на сенсации.

В общем, газету я начал глотать с этой публикации. Но моя погоня за сенсацией сбилась с темпа в самом начале: глаз споткнулся о непривычную комбинацию слов: «князь Бобринский – сын Потёмкина и Екатерины II». Любой киевский еврейский послевоенный мальчик хоть раз слышал от бабушки ироничное: «Кто это за тебя сделает? Граф Бобринский?». Князь и граф, конечно, оба дворяне – но всё же это не одно и то же. Пошёл за уточнением в Интернет. Оказалось, что еврейские бабушки разбираются в дворянских титулах лучше, чем петербургский автор сенсации. Бобринский был таки да граф. Попутно выяснилось, что папой графокнязя был не Григорий Потёмкин, как считает наш учёный историк, а тоже Григорий, тоже фаворит любвеобильной Екатерины, но Орлов. Возможно, это не так важно для тайн дома Ульяновых, но квалификация и научная добросовестность их разоблачителя меня заинтриговали.

Опять я отправился в небольшую экскурсию по Интернету. При этом, чтобы по возможности отсеять фальсификации пропаганды советских времён, я пользовался материалами (и русскими, а английскими) не «моложе» 2000-го года, благо их предостаточно. Стало очевидно, что следование историческим фактам не является любимым занятием Александра Павловича Кутенева. Его высокая фантазия непринуждённо воспаряет над низкими и неудобными фактами.

Кутенев: «Дело в том, что Мария Александровна, мать Ленина, была фрейлиной при дворе Александра II. Когда Александр III был просто великим князем, у него был роман с Марией Александровной, от него она в девичестве родила сына Александра».

Факты: Мария Александровна Ульянова (в девичестве Бланк) родилась в 1835 году в Санкт-Петербурге. Ее отец - Израиль (Сруль) Моисеевич (Мойшевич) Бланк, еврей из Житомира, крещеный в июле 1820 года под именем Александра Дмитриевича, окончил Медико-хирургическую академию. Практиковал в разных городах России. В 1838 году он овдовел и через три года женился вторично. Затем А.Д. Бланк работал в должности инспектора госпиталей оружейного завода в Златоусте. В 1847 году он вышел в отставку и уехал в Казань, где в 42 км от города купил имение Янсалы (Кокушкино) площадью более 500 га и

39 душ крестьян. В том году Машеньке Бланк было двенадцать лет, а великому князю Александру – семь. В Кокушкино Мария Александровна жила вместе со своей большой семьей в 1847-1863 годах. Осенью 1861 года она приехала в Пензу к старшей сестре Анне, где познакомилась с учителем физики и математики этого института Ильей Николаевичем Ульяновым. 6 сентября 1863 года 32-летний И.Н. Ульянов и М.А. Бланк, обвенчались в Казанско-Богородицкой церкви села Черемышево (близ Кокушкино) Лаишевского уезда Казанской губернии. Фрейлина – это младшее придворное женское звание, которое давалось представительницам знатных дворянских фамилий. Отец же Марии Александровны получил дворянское звание, дослужившись до надворного советника (примерно соответствует

чину подполковника), то есть к знатному роду его семья никак не относилась. К тому же, как мы уже знаем, и жила семья далеко от царского двора. Старший брат Ленина Александр Ильич Ульянов родился в 1866 году, через три года после бракосочетания его официальных родителей. То есть, даже если бы Мария Александровна была «фрейлиной-заочницей», к моменту рождения сына с неё было бы снято звание фрейлины, на которое имели право только незамужние девушки.

Дальше историк Кутенев рассуждает о возможной благополучной судьбе царственного бастарда (Александра Ульянова), которую порушила его распутная мамаша. «Но Мария Александровна всё испортила: вслед за Александром она родила ещё одного ребёнка – девочку… Держать при дворе фрейлину с двумя детьми было неприлично…Охранка нашла в Петербурге несчастного человека – гомосексуалиста Илью Ульянова…Ему дали в приданое к Марии Александровне дворянский титул, хлебное место в провинции, и молодожёны

отправились в Симбирск». Всё это построение – плод воспалённой фантазии. Старшим ребёнком четы Ульяновых был не Александр, а Анна Ильинична Ульянова-Елизарова, родившаяся в августе 1864 года (через 11 месяцев после бракосочетания родителей),

за два года до своего брата, судьба которого взволновала нашего учёного. Отец Ленина, Илья Николаевич Ульянов, осенью 1854 года защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата математических наук в Казанском университете. В 1855–1869 годах он преподавал в Пензенском дворянском институте и Нижегородской мужской гимназии, а не рыскал по Петербургу со своими гнусными домогательствами, как это мерещится

Александру Кутенёву. В конце 1869 года Ульянов занял должность инспектора, а с 1874 года – директора народных училищ Симбирской губернии. В 1877 году получил чин действительного статского советника, что давало право на причисление к потомственному дворянству. Мне ничего неизвестно о его сексуальной ориентации, поэтому эту важнейшую для господина Кутенева тему вынесем за рамки наших рассуждений, но факты говорят о том, что дворянский титул он получил не в приданое «за услуги по покрытию греха», а через 14 (!) лет после свадьбы.

Какими-то специальными сведениями обладает Кутенев и о смерти Александра Ульянова: « …<его> отправили в психушку, где он своей смертью умер в 1901 году. Историки не сходятся на способах казни, но казни никакой не было».

Факты: историки сходятся в способах казни: участники покушения на царя Шевырев, Генералов, Осипанов, Андреюшкин и Ульянов были приговорены к смертной казни и 8 мая повешены во дворе Шлиссельбургской крепости. На следующий день сообщение об этом появилось в газете «Правительственный вестник». Известно даже, что Ульянов перед

казнью приложился к кресту, а Шевырёв отказался. Историк Кутенёв «спас» Александра Ульянова не только от казни, но и от похотливых посягательств отца.

Я не совсем понял из публикуемого интервью все ли дети Ульяновых пали жертвой пагубной страсти гомосексуалиста-педофила, но о Володе Ульянове учёный историк высказался безаппеляционно: «.. Володе досталась вся его пылкая неотцовская любовь…

Он (Ленин – В.Ч.) оставался до конца дней гомосексуалистом». Ну что ж, это не самый большой грех вождя мирового пролетариата.

Доказательство господин Кутепов приводит «железное»: «У Антониони снят фильм о великих гомосексуалистах, и Ленину в нём отведена особая глава». Всё бы хорошо, но в фильмографии великого режиссера Микеланджело Антониони фильм о гомосексуалистах

мне найти не удалось. Вот такой курьёз!

В конце интервью Александр Павлович Кутенев раскрывает источник своей информации. По его словам на эти сенсационные материалы наткнулась Мариэтта Шагинян, когда она в 1970 годах она работала в архивах над книгой о Ленине. Правильно, она работала над такой книгой, но в 1965 году. Материал, который она разыскала в Житомирском архиве, касался не морального облика Марии Александровны и не сексуальной ориентации Владимира Ильича, а национальности его дедушки. Пассаж историка Кутенева о том, Брежнев предложил Марриэте Шагинян квартиру в обмен на молчание, ничего кроме улыбки вызвать не может.

Каждый абзац обсуждаемой публикации содержит либо ошибку, либо подтасовку, либо прямую ложь. Если бы советская пропаганда не изгадила в середине прошлого века термин «Фальсификаторы истории», я бы знал, как назвать эти заметки.

Владимир Чижик

Нью-Йорк 

Владимир Чижик (справа)
 

Мне не хотелось бы подводить черту под этой темой. Надеюсь, что читатели продолжат дискуссию не привязываясь к датам и юбилеям.

Каждую зиму, вот уже в течение многих тысячелетий, в ледяных пустынях Антарктики — самой негостеприимной части Земли — происходит поистине удивительное путешествие. 

Тысячи императорских пингвинов покидают надежную глубину океана, выходят на холодную землю и начинают свое долгое путешествие вглубь настолько сурового и морозного континента, что там нет никакой жизни. 

Но именно туда идут цепочкой, друг за другом императорские пингвины. Несмотря на слепящие снежные бури, они решительно и упрямо идут туда, где должны дать жизнь потомству и обеспечить выживание вида. 

Как обещал, хочу показать очень познавательный фильм о пингвинах Люка Жаке "Птицы 2: путешествие на край света" (Франция). Новый шедевр от создателей фильма "Птицы". Оскар, 2006 год за Лучший документальный фильм. Приз Национального совета обозревателей в США за лучший документальный фильм, «Сезар» за звук (Лоран Квальо, Жерар Лан - Laurent Quaglio, Gerard Lamps).
 

ЧАРЛИ ЧАПЛИН  

Грустный человек, который смешил весь мир, сказал эти замечательные слова на своем

70-летнем юбилее.

Когда я полюбил себя,
я понял, что тоска и страдания
– это только предупредительные сигналы о том,
что я живу против своей собственной истины.
Сегодня я знаю, что это называется
«БЫТЬ САМИМ СОБОЙ».
 

 Когда я полюбил себя,
я понял, как сильно можно обидеть кого-то,
если навязывать ему исполнение моих же собственных желаний,
когда время еще не подошло, и человек еще не готов, и этот человек – я сам.
Сегодня я называю это
«САМОУВАЖЕНИЕМ».
 

 Когда я полюбил себя,
я перестал желать другой жизни, и вдруг увидел,
что жизнь, которая меня окружает сейчас,
предоставляет мне все возможности для роста. Сегодня я называю это
«ЗРЕЛОСТЬ».

 

Когда я полюбил себя,
я понял, что при любых обстоятельствах
я нахожусь в правильном месте в правильное время,
и все происходит исключительно в правильный момент.
Я могу быть спокоен всегда. Теперь я называю это
«УВЕРЕННОСТЬ В СЕБЕ».
 

Когда я полюбил себя,
я перестал красть свое собственное время
и мечтать о больших будущих проектах.
Сегодня я делаю только то,
что доставляет мне радость и
делает меня счастливым, что я люблю
и что заставляет мое сердце улыбаться.
Я делаю это так, как хочу и в своем собственном ритме.
Сегодня я называю это
«ПРОСТОТА».
 

Когда я полюбил себя,
я освободился от всего,
что приносит вред моему здоровью– пищи, людей, вещей, ситуаций. Всего, что вело меня вниз и уводило с моего собственного пути.
Сегодня я называю это
«ЛЮБОВЬЮ К САМОМУ СЕБЕ».
 

Когда я полюбил себя,
я перестал всегда быть правым.
И именно тогда я стал все меньше и меньше ошибаться.
Сегодня я понял, что это
«СКРОМНОСТЬ».
 

Когда я полюбил себя,
я прекратил жить прошлым и беспокоиться о будущем.
Сегодня я живу только настоящим моментом и зову это
«УДОВЛЕТВОРЕНИЕМ».
 

Когда я полюбил себя,
я осознал, что ум мой может мне мешать,
что от него можно даже заболеть.
Но когда я смог связать его с моим сердцем,
он сразу стал моим ценным союзником.
Сегодня я зову эту связь
«МУДРОСТЬ СЕРДЦА».
 

Нам больше не нужно бояться споров, конфронтации, проблем с самими собой и с другими людьми.
Даже звезды сталкиваются, и из их столкновений рождаются новые миры.
Сегодня я знаю, что это –
«ЖИЗНЬ». 

Максимилиан Александрович Волошин

      (1877—1932 гг.) поэт, критик, художник 
 

История одного стихотворения

АНЧУТКЕ

   За то, что ты блюла устав законов

   И стопы книг на полках и в шкафах;

   За то, что делала "наполеонов"

   На тезоименитных торжествах;

   За то, что ты устраивала сборы

   На "желтый гроб", на новые заборы,

   И, всех волошинцев объединив,

   Ты возглавляла дачный коллектив;

   За то, что ты присутствовала скромно

   На всех попойках и вносила пай,

   И, трезвая - была сестрой приемной

   Упившимся бурдою невзначай;

   За то, что ты ходила за больными

   Поэтами, щенками... и за то,

   Что, утаив пророческое имя,

   Нимб святости скрывала под пальто;

   За то, что соглашалась выйти замуж

   За жуткого ветеринара ты,

   За то, что как-то признавалась нам уж,

   Что хромота есть признак красоты;

   За то, что с осиянными очами

   От Белого ты не спала ночами,

   В душе качая звездную метель;

   За то, что ты была для всех - Анчуткой,

   Растрепанной, нелепою и чуткой, -

   Тебя благословляет Коктебель!

  1924

Современный вид дома-музея М.Волошина

В конце XIX века Коктебельская долина представляла собой пустынное, почти не обжитое место... Одной из первых купила участок у самого моря Елена Оттобальдовна, мать поэта, приехавшая сюда из Москвы летом 1893 года, дом строился Волошиным и его матерью в течение 10 лет. С момента строительства Дом Поэта стал местом паломничества творческой интеллигенции. Сюда, чтобы отдохнуть, в гости к Максимилиану Волошину приезжали поэты, писатели, деятели культуры – Мандельштам, А.Белый, Горький, Брюсов, А.Толстой, Вересаев, Грин, Эфрон, Цветаева, Эренбург, Зощенко, Чуковский, Петров-Водкин, Кругликова, Нейгауз. Позже здесь побывали Солженицын, И.Бродский, Евтушенко, Ахмадулина, Аксенов и мн. др.

Библиотека

В брежневскую эпоху Коктебель был символом вольной мысли и местом паломничества диссидентствующей советской интеллигенции. Уникальное фондовое собрание музея, насчитывающее около 60 тысяч единиц хранения, прекрасные по цельности и сохранности интерьеры мемориальных комнат, прославленная Мастерская поэта, библиотека Волошина, пятая часть которой содержит издания с автографами выдающихся деятелей русской и мировой культуры, - все это делает музей Максимилиана Волошина явлением культуры мирового значения. Дом Поэта - один из немногих музеев, где можно почувствовать и пережить специфическую духовную и интеллектуальную атмосферу Серебряного века, почувствовать дух времени и эпохи.

 «Мастерская была не только местом работы поэта и художника, но и местом встреч, общения и отдыха многочисленных обитателей дома... В мастерской читались стихи и проза, доклады и рефераты, проводились литературные игры.» -  писали современники о пребывании в доме Волошина. 

Стихотворение "Анчутке" обращено к Анне Александровне Кораго (1890-1953) - скромной учительнице из Твери. В 1924 году она жила у Волошина в его доме в Коктебеле (Крым) с весны, но мало кто обращал внимание на молчаливую старую деву, носившую прозвище Анчутка. "Одно уже имя давало право на какое-то поспешное отмахиванье от нее", - вспоминала одна из гостей. Но однажды после очередного чтения в мастерской Волошин подозвал к себе Анну Александровну и спросил собравшихся, знают ли они происхождение ее прозвища? И оказалось, что незаметная Анчутка - человек по-своему героический. Она отказалась от личной жизни, так как на руках у нее туберкулезная сестра, которую она содержит в санатории. Заработок учительницы для этого мал, и Анна Александровна берет работу на дом: до глубокой ночи кроит, шьет, мережит. И Анчутка значит "Анна чуткая".

"Макс взял бережно Анчутку на ладонь и показал нам ее в таком свете, в такой глубокой человечности, что она стала сразу яркой и близкой нам", - вспоминала Л. В. Тимофеева.

 Вдобавок оказалось, что Кораго - внучка Тютчева и племянница Гаршина, что она прекрасно знает французский язык и даже перевела несколько романов (один из них, Жоржа Куртелина, вышел через два года в издательстве "Земля и фабрика"). И вот перед отъездом домой все, от "маститых" до сорванцов-отроков, наперебой несли свою лепту - стихи, рисунки, добрые слова - в тетрадочку "Прощание с Коктебелем", заведенную для Анчутки Волошиным. Начиналась она стихотворным посвящением "Анчутке"...  Сегодня эта тетрадь находится в доме-музее Волошина.

Вид на Коктебель