Бестактно, бессмыленно розы лежат,

Рассыпанные по желанию тех,

Что имя чужое во сне все твердят,

Единственное имя, незыблемое.

С единственным словом уста разомкнув,

И мира вместить его мало,

А после рассыпется все что вокруг:

И мир обратиться в Вальхаллу.

И огненным словом навеки в душе,

Распишется бывшее счастье,

И окунется в тебя на прощание,

И улыбнется потом, словно жаль ему.

А там, накренившаяся душа,

В раздумиях разноразных,

Всех одинаково-несчастливых,

Стоит, одиноко-прекрасная.

...

И розы убрали, и встала душа,

Но только на память осталась,

Та роспись, что вместе с частичкой тепла,

Оставлена нам на радость.

Однажды, подумав, придумалось, что творить чудеса мешае лишь абсолютная лень. По крайней мере в тех исколючительных главах когда дело доходит до меня. При таких рачудесных условиях выходит, что сама Лень - является чудом не меньшим. Эдакой Темной стороной рассудка.

Эгей! Не хочу ей поклоняться, а не поклоняться лень.

"Замкнутный круг", так и подмывает сказать, а кто-нибудь когда-нибудт имел дело с разомкнутым кругом?

Новая запись.

Звучит итак уже само по себе достаточно волшебно, по крайней мере для меня, а если бы видеть еще и то, каким образом все это высекалось на электронной физиономии моего монитора цвета чистого листа, то и вовсе неудобно становиться. Стоит добавить еще ко всему прочему мой врожденный талант промахиваться мимо кнопок, который, кстати, с успехом развивается.

Словом, сейчас делать что бы угодно, да только не это, но абстрактное "что угодно" естественно никогда и никого не могло подкупить достаточно сильно, так, чтобы отложить то, что "приспичило". Опять таки - почему приспичило, порой тайна за 7 замками и драконом в конце, в качестве самого финального и, несомненно, самого страшного и ужасного Босса-С-Большой-буквы-Б. Цель же сей писанины останется где-то там же, за драконом, ибо на кой черт я сейчас изнашиваю свою клавиатуру  я сам себе не отвечу. Потому что лень, не хочется и все недалеко от того ушедшее?..Ну, мжет и это.

Что касаетс лени, то ей угодована особая честь: быть не раз еще воспетой во всевозможных одах моего собственного исполнения, так что с этим не прощаемся.

Что про жизнь, то она сейчас сдвинута в одну точку, как дорога на линии горизонта - я хочу есть. Причем жутко и прямо сейчас. Этим, пожалуй и стоит забить своё ближайшее будущее.

Навешав неправду на правды вуаль,

Ты устремляешься вдаль, 

Но куда? Туда, 

Да, на подвиги новые,

Когда, 

Старые оставила-забыла позади,

Неоконченные, что 

Сигналами огней габаритных,

Светят-подмигивают-моргают,

Путь освещая от края до края,

Но глухо, неведимо, тают,

Умирают с надеждой,

Вдох-выдох и снова тишина... 

А выбор за тобой, 

Шаг вперед - ни ногой,

Шаг назад, поворот - опять, снова света нет,

Повторяется все и темно, 

Вперед не пойду - страшно, вдруг я уйду не туда,

Не туда, а куда? 

А туда там уже не уйти,

Если ты забрела на дорогу чужую-не свою-постороннюю,

Не на ту полосу, в жизнь свою намешала да разбавила,

Непойми-чего сама и попробовала, не понравилось,

А поздно, 

Неизлечимое вылечить - океан переплывать на поплавке - 

Проще. 

А чинить себя - можно, но сложно, странно и пошло,

И... непонятно, как можно так жить свою проматывать,

Загоняя себя в три стены, три угла, да туда, да тогда,

Когда дальше некуда и от туда никуда. Все. 

Конец. Доигрались.

Завязывать пора, 

Стоп.

...и вот свет, да, свет от фар, он ослепляет тебя, но ты идешь, идешь дальше безо всяких путеводителей, просто - вперед. идешь и думаешь, думаешь, думаешь о том, что уже думал об этом, вдруг передумал и снова и думаешь... И идешь, а слева черный рукав какой-то улицы,  знаете, ты обернулся, а справа свет, снова, но не фар, нет-нет, окно, да - светит, но не зовет, свет теплый, но чужой такой, знаете, вы сразу поймете, что это не ваш дом, и не вас там ждут. А мне все же надо ко мне, но где - я совсем забыл и уже не помню, я иду-иду и вот я уже заблуждаюсь даже в этом, это не я, это небо над головой со звездами, как будто их кто-то, пожалев, украл, рассыпая сегодня по небу, и точно - пожалел и вот я, смотрю на это небо и иду, точнее уже плыву, ноги - самостоятельны и они не проявляют никакого интереса, ну ровным счетом, к тому что бы ты им там говоришь...говорил, если бы вдруг вздумал этим заниматься...
 И вот ты идешь и снова - черный рукав улицы, вывеска, навстречу человек и ты смотришь мимолетом ему в глаза, а они не злые нет-нет, просто усталые и ты сам смягчаешься, вспоминаешь кто-то, но миг...и ты снова весь в своей отдраенный до визга скорлупе и снова - свет, глаза, улица-черный рукав, пустота и дома вырисовываются перед самым носом, потому что нос воткнут в небо, словно хочет втянуть в себя все эти скупые звезды до одной и мысли-мысли, они рикошетом - от сердца к звездам и назад, больно бьют, метко, эти звезды.
И по мыслям выходит, что я дурак, а места себе нет - ну прямо так, нет и все тут, хоть застрелись. А застрелиться, знаете, - всегда звучит так заманчиво со страниц какой-то книги, но отвращение к самоубийцам это - да, то самое, чем, можно гордиться, пока не найдешь человека, который всю твою гордость превратит в один жалкий комплекс, вот, взять хотя бы нашего режиссера и...ведь я его люблю, конечно люблю, но он бы непременно нашел кучу комплексов в то, что мне противны самоубийцы, а...бог с ними, что нашел - объяснил бы, а я, покрутившись, бы ничего не нашел - совсем ничего, что сказать в ответ, потому что опять руки-ноги, плевать на них, - всю душу свяжет какой-то липкой мразью, и ты только сможешь стоять и улыбаться, чтобы минуту спустя думать, от чего же ты снова не сказал то-то и то и другое...тоже не сказал...но ты уже далеко и разговор давно выпорхнул в форточку, улетел, растаял и будет лишь сидеть тенью в клетке где-то далеко-далеко в твоем темном углу..
Черт, все больно, и ночь, и это тупое глухое одиночество, глупое и тоскливое...
И, знаете, во всем виноват ты сам, повсюду и мощно, а винить некого, и не надо никого уже винить - зачем? И идешь, считаешь рукава-змеи улиц, а думаешь - то о ней,  то о другом, ах, подумали вы - все ясно, да?
А мне вот нет. И как это так всегда выходит всегда - кругом всем ясно, но я-то не понимаю, и что мне до того, что вам - ясно, когда мне еще как темно, фонарик, фонарик, если у меня будет - я дам ему имя, точно, я как-то назову его, ведь приятно в темноте кого-то звать по имени, потом щелчек и вот уже ты не только не один, а свет такой мертвый и электрический - светит вперед и как будто яснее стало, а невидно ничерта по-прежнему, но момент был, было приятно и ты знаешь, что будет, надо лишь щелкнуть пальцами.
А мысли снова подтасовывают колоду карт, выкидывая всю одну и ту же, а, черт, и ты беспомощен перед ней и ты бесишься, рвешь и мечешь, ты набираешься сил, чтобы все спустить - когда уже поздно, а тогда когда надо - тебя нет и снова-снова кругом дурак - ты один и никого кругом, чтобы сказать - это не так,  все неправда, вместо - все рушится, рушится и обнажает что-то еще более мерзкое, ты хватаешь куски этого обрушегося мира, мочишь в море и слепляешь, получаются такие твердые-твердые комки, но они не живут - это воспоминания....
И где свет? А света нет...и ночь, да...но даже в ней свет должен быть, он не пропадает, но его нет...нет...и пусто-та и улицы, отсутствие людей, вывеска на "Kurzeme" превратилась в какое-то Kurz_me", а днем все поменяется, но сейчас не день, сейчас я иду на зеленый светофор и этот зеленый огонек-человечек-глаз притягивает меня чем-то не хуже крючка, на котором мы все сидим, я иду, а на середине дороги все кончается, красный, так всегда - на середине дороги...
 А, знаете, надоело...как это все надоело.

Руками по небу – в поисках истины,

Но солнце – обманчиво и птицы – неискренны.

Мы ищем – потерянную истину,

Руками – лживыми с обманчивой мыслию.

И снова мы в поисках того же самого.

Глазами – потухшими и жестами – вялыми.

Мы все не находим искомое – истину.

Не тем она ищется, так – всё бессмысленно.