Есть ли на свете то, что меня привлекает по-настоящему? Есть ли то, что я по-настоящему люблю? Этот вопрос меня терзает постоянно, ведь я практически каждый день: в разговорах, в копаниях в интернете, в чтении книг - ловлю себя на мысли об узости моего кругозора. нет желания и писать что-то личное здесь, на дайри или еще где-то, кроме как в приватных беседах со знакомыми (в подавляющем большинстве, виртуально-знакомыми). Даже сейчас я зашел сюда по минутнуму порыву, а когда пишу вот эти самые буквы, понимаю, что сказать мне, в общем-то, как было, так и есть - совершенно нечего. Рассказы - на прозе.ру, отзывы о фильмах - на кинопоиске. А я все такой же недоразвитый, с полным мешком амбиций за плечами, ненавидящий бытовуху и практически все окружение, мечтающий о независимости. Ну да, будущий кореевед. Но до сих пор не подавленный подросток. все уже перестали им быть, а я не достиг даже и половины пути. Бездна, бездна. Вот из-за таких, как я, в частности, взрослые дяди и не любят лиру. Возможно, когда-нибудь я и начну вести блог. Когда-нибудь.

Сегодня я в очередной раз убедился. что практически никому не нужен. Не то, чтобы к этому меня подтолкнуло какое-то определенное событие, просто так сложилось. Вокруг все чему-то радуются, тянутся к своим идеалам, находят преданных им людей ( или хотя бы кажущихся такими), имеют какой-то стимул. Я им не завидую. Просто задумался, а действительно ли это так хорошо?  Во всем свои недостатки. Возможно, в моей убогости тоже есть плюсы.

 

Тяга голливудских и не только киностудий к всеобщей сиквелизации/приквелизации добралась и до старенькой вселенной "Звездного пути". Режиссер проекта, Джей Джей Абрамс утверждал, что новым фильмом хочет порадовать как старых фанатов, так и привлечь новую аудиторию, ведь зритель так истосковался по космическим полетам.

Из предыдущего материала я видел только несколько фильмов, очень давно, так что меня скорее можно отнести ко второй категории. Да и вообще, какая разница, какое у фильма прошлое, главное - то, что получилось на выходе. 

А имеем мы тут вполне приличный, даже очень хороший космический эпик. Пару минут на то, чтобы привыкнуть к стилистике, введение - а дальше круговорот головокружительных спецэффектов, внушительных боев, веселой беготни от монстров, злобных злодеев и добрых добряков, нравственного выбора и прочей атрибутики. Причем выглядит это настолько потрясающе, снято так динамично и стильно, что о некоторой шаблонности происходящего не успеваешь задуматься. А когда все-таки делаешь это после просмотра, то отгоняешь назойливые претензии, как надоедливых мух, потому что это глупые придирки.

Абрамс грамотно адаптировал морально устаревший сериал так, что ни один атрибут мира, будь то электронное меню в баре, футуристический мотоцикл, квадратный звездолет или символ серии, флагманский корабль "Энтерпрайз", не выглядит чужеродным.  Футуристические костюмы не режут глаз безвкусием, декорации не вызывают ощущения лишнего выпендрежа в кадре (Ах, "Обитаемый остров", после тебя я еще не приду в себя). Про картинку говорить не буду, лучше один раз увидеть, как известно.

Сюжетно фильм берет за основу классическую историю "из грязи в князи". Разбавлена она линией вражды, переходящей в дружбу, темой отцов и детей. Чувства побеждают логику, дружба берет верх, любовь неискоренима... В общем, ничего необычного. Все это смотрелось бы пресно, если бы не грамотная подача. Оживлению истории способствуют персонажи: безбашенный и веселый Кирк, с виду лишенный эмоций Спок, весьма забавный русский вундеркинд Чехов, колоритный злодей Нерон в исполнении неузнаваемого Эрика Баны, а приз зрительских симпатий наверняка получит Саймон Пегг в образе Скотти со своим забавным инопланетным другом, именно с этими двумя связана львиная доля иронии, так необходимой подобного рода фильмам. Все эти люди тащат на себе два часа повествования так, что скучать не придется. К тому же ближе к финалу ждут несколько презанятных сюжетных поворотов.

Когда "Энтерпрайз" устремляется к дальним галактикам, в мозгу оседает приятное ощущение чего-то неизведанного впереди, чего-то грандиозного и большого. Теперь "Стар Трек", вполне логично обновленный и перезапущенный, вполне способен порадовать нас чем-нибудь еще более захватывающим и интересны. Я только за.

 

 

Понятно, что самому себе нельзя дать точную характеристику. Но хоть примерно представить,что в ней будет, думаю, можно. Я не могу. Мои параметры динамичны настолько, что я сам не могу предположить, чем буду в следущий момент. Это мешает.

На позеленевшие деревья наплыл сумеречный воздух. Вечером приходит ощущение приятного одиночества. Возможно, там, на другой стороне монитора еще присутствуют несколько незримых людей, готовых разделить беседу. Возможно, яостанусь наедине с фильмами. Возможно, с книгой. Вечер притягивает своей совершенной структурой, своей волшебной завершенностью - тем, что он точка в конце большого утренне-дневного предложения. Вслушиваясь в шум нечасто проезжающих машин, чувствуешь себя защищенным, в каком-то коконе безмолвия и спокойствия. Даже небольшое раздражение извне несильно влияет. Все это заставляет ждать вечера с нетерпением. А когда он наступает - не хочется засыпать. Но организм не всегда понимает разум. К сожалению.

Мне все чаще кажется, что мир вокруг нереален. Все как будто в дымке, как будто от одного прикосновения вся эта декорация может разойтись по швам и открыть за собой что-то. Совсем недавно я закрыл глаза и ясно увидел, как все начало расплываться, образуя большой круг впереди, и был точно уверен, что вот-вот наваждение спадет, а перед глазами предстанет нечто новое, без тени фальши. Но меня отвлекли, видение испарилось, а я сколько не пытался повторить то состояние - ничего не выходило. Может, это очередное порождение моего больного воображения?

Знаете, чего я больше всего боюсь в жизни? Одноообразия. Да, именно того, что окружает меня сейчас. Я содрогаюсь при мысли о отом, что мне придется проводить время на похожих работах, свободное время будет протекать по одной и той же схеме, а что такое ощущение новизны, я забуду довольно быстро. Все сведется к рутине. Скорее всего так и будет, все погрязают в этом, и, может, в определенный период мне будет уже наплевать, но сейчас я боюсь. Даже больше, чем тех непродолжительных трудностей, предостерегающих меня при переходе из одного этапа жизни в более новый. Есть ли повод их преодолеть?

У каждого свои тараканы в голове. И наверняка каждый уверен в том, что его насекомые, проживающие в сером веществе, самые что ни на есть большие и упитанные. Они шевелят лапками и бросают человека из крайности в крайность, от хорошего к плохому, от низкого к высокому, от раздолбайства к спокойной сосредоточенности и депрессии, и наоборот. И эти-то переходы и кажутся безумством, какой-то ненормальностью. Но человеческая сущность имеет одно свойство - она ко всему привыкает. Наверняка, стоит преодолеть этот нынешний порог подростковости, и там ждет спокойствие. Может быть не полное, но насчет своей личности точно. И уже не кажется, что ты такой плохой и недоразвитый. С другой стороны, пропадает желание к совершенствованию. Многие считают, что достигли всего, что могли, а дальше развиваться и не стоит, ведь они очень устали. Но разве в этом жизнь, этот якобы высший дар, самое ценное, что у нас есть? Разве так им надо пользоваться? Я отказываюсь в это верить. Скорее всего, в таком случае жизнь - лишь дорогая игрушка в руках ленивого ребенка, который хочет, чтобы все ему давалось легко. Стоит только попробовать разобраться - и она заиграет новыми гранями, слой за слоем раскрывая свой потенциал. Но для этого надо прилагать усилия. А ленивый ребенок предпочтет забросить ее в самый низ ящика, придавив это сокровище яркими снаружи машинами, весело пиликающими телефонами, аляповатыми картинками и бесполезными конструкторами. Всем тем, что так хорошо выглядит, с чем так весело играть. И кажется, что в этом и есть счастье.

 

Мое графоманство за то время, пока я не писал, было заперто в том тесном участке мозга, откуда ему было выбраться невозможно. теперь я сам, добровольно, распахнул дверь этой камеры. Не стоит ожидать, что многое изменилось. Даже мовсем ничего. Все до тошноты старое, проверенное. Возможно, я виноват. Хотя какое "возможно", никто более не может влиять на мое мироощущение. Небольшой перерыв в надежде на улучшение - и провал. Провал по всем фронтам. Видимо, когда чего-то очень хочешь - это не происходит. Просто надо не думать. А там посмотрим. Будем наблюдать. Во всяком случае, самое интересное - всегда в конце.

Это надо было сделать давно. Я замораживаю свой дневник до тех пор, пока не очнусь от того продолжительного застоя, в котором оказалась моя личность. Когда вокруг все уныло и неинтересно, писать не о чем, да и желания нет. До свидания, надеюсь, повод вернуться появится скоро.

Весьма неприятное событие произошло в семействе Баттонов - у них родился младенец еще страшнее, чем они бывают обычно, а мать благополучно скончалась при родах, видимо решив, что с нее на этот раз достаточно и перед смертью великодушно поручив мужу заботиться о дитяте. Но тот в порыве гнева захотел бросить своего отпрыска в воду, но, видимо побоявшись осуждения со стороны общественности, подбросил его не куда-нибудь, а в дом престарелых. Где, естественно, нашлась сердобольная женщина-хозяйка, которая естественно не могла иметь детей и очень страдала от этого на пару со своим недомужем, и естественно маленький урод был схвачен и положен рядом с кроватью хозяйки. Никто и не думал, что монстрик окажется живуч. Шли дни, ребенок не только не умер, но и становился все крепче и крепче день ото дня. И естественно появилась прекрасная голубоглазая девочка, в которую Бенджамин (а именно так назвали ребеночка) влюбился с первого взгляда. Ах-ах. Все умиляются и ждут романтики. Но ждать придется часа полтора, так как взрослеющему через жо  наоборот индивидууму надо в первый раз напиться, сходить в бордель, устроиться матросом на лодку-развалюху к естественно очень веселому капитану с трагичной судьбой... В общем много-много приключений предстоит главному герою.

Перед нами номинант на 13 оскаров. В том числе и за лучший фильм и лучшего актера. прекрасно. Перед нами фильм со 150-миллионным бюджетом, с Бредом Питтом, Кейт Бланшетт, Тильдой Суинтон, режиссерства Дэвида Финчера... Вы думаете, он выдающийся? Да ничего подобного. Перед нами стандартная развесистая клюква с интригующей завязкой и пустотой далее. Ничего нового, что странно, фильм не смог показать.

Сначала о хорошем. Зачем, спрашивается, мелодрамке 150 миллионов бюджета, помимо гонорара Питту? Как оказалось, здесь можно показать и стилистически выверенную картинку, и пару выкрутасов со спецэффектами, что наглядно продемонстрировали. Все вполне на уровне и претензий нет - где надо взрывается, где надо взлетает, где надо плещется. Ну и конечно художники творят немыслимые вещи с возрастом персонажей. Если в начале компьютерное лицо главного героя еще как-то смущает, то потом все метаморфозы выглядят живо и натурально. Музыка приличная, но незапоминающаяся.

А вот все остальное - прокол на проколе. В начале нас ждут дурацкие истории про первый бордель, первую пьянку, первую любовь и прочие стандартные "радости жизни". Когда действие переваливает за середину, фильм превращается в типичнейшую мелодраму, с набившими оскомину "милый, я беременна" и "ох, мы не сможем быть вместе". Все настолько банально, что не знаешь уже, куда деваться от штампов. С идейной частью также не все гладко. То и дело от разных персонажей слышатся фразы вроде: "Никогда не сдавайся, всегда есть шанс начать все сначала" или "Никогда не знаешь, что будет впереди" или "Все возможно" и т.д. Но самой историей они никак не подкреплены. Что Бенджамин начал сначала? И что такого невозможного было в его жизни, кроме обратного взросления?  Нет, одна маленькая сюжетная линия с переплывшей Ла-Манш женщиной, но этого мало! Этого мало, а если нет общей идеи, то фильм провисает. Что "Загадочная история" благополучно и делает. Зачем делать акцент на этих часах, идущих назад, ничего не дающих даже в символическом плане? Загадка.

Образы совершенно не сложны, заслуги кого-то из актеров я не вижу, так как играть особо и нечего. Питт служит подопытной крысой для шлифовки графики, совершенно ничего особенного по ходу фильма не делая,  у Бланшетт легенькая роль любящей женщины, которая после долгих метаний возвращается к "своей судьбе". Приемная мать, фанатичная католичка, так и не раскрылась. Какие тут оскары? Также загадка.

В итоге все компоненты сложились в какой-то неудобоваримый компот, непонятно зачем снятый. Зря. 

Оскар - типичный заморыш двенадцати лет от роду, живет с матерью неподалеку от Стокгольма, периодически делая вылазки к отцу, которому, в принципе, наплевать на сына. Одет он по-дурацки, замкнут, друзей у него нет. И, как не сложно догаться, в школе к нему относятся примерно также, как к груше для битья. По вечерам Оскар мечтает о том, как бы жестоко разобрался со своими обидчиками. Он с удовольствием прирезал бы их своим ножом, который мальчик прячет в комнате, но совесть, законы или что либо еще не дают ему этого сделать. В один прекрасный день, точнее вечер, в квартиру по соседству приезжают новые жильцы - отец с дочерью. Окна они сразу же запечатывают, девочка не появляется на улице, а отец нелюдим. Практически сразу же неподалеку стали происходить убийства. Трупы подвешивали за ноги и сливали кровь, а затем начали появляться люди с прокусанной шеей. Тем временем Оскар во дворе дома встречает свою юную соседку, Элли. Ей не холодно босиком ходить по снегу, она не одевается в теплую одежду и вообще сначала не хочет общаться с ним. Но постепенно, раз за разом встречаясь перед окнами многоквартирного дома, дети понимают, что их соединяет нечто большее, чем просто соседство.

Фильм красив.Но не так, как привычные голливудские продукты, пачками сваливаемые в международный прокат. Он не пытается захватить зрителя динамичным действом, резкой сменой событий - это кино скорее медитативное, созерцательное. Вот камера, постепенно наводя фокус, снимает медленно падающие снежинки. Вот долгий план пустой квартиры, в то время как что-то происходит за кадром. Вот чуть припудренные зимой голые ветки деревьев. И все это безумно красиво.

Фильм гипнотизирующий, берущий за душу.  Мальчик, с удовольствием бы расправившийся с парочкой-другой людей, встречает девочку-вампира, у которой убийство вызывает только лишь отвращение и она с трудом сдерживает слезы после расправы над очередной жертвой.  Дети как будто существуют отдельно от остального мира, от взрослых с их пустяковыми проблемами, конфликтами на бытовой почве, традиционными посиделками в кабаке и рутинной работой. Оскар и Элли - поразительно естесственны и живы по сравнению с обитающими рядом мужчинами и женщинами, погрязшими в скуке.

Атмосфере сильно способствуют актеры. С ролью Элли, самой значимой в фильме, не прогадали. Девочка невероятно обаятельная и харизматичная. Главное ее достоинство, помимо незаурядных актерских способностей, - потрясающе красивые глаза, которые оператор часто берет крупным планом. Хотя по сюжету она монстр, достаточно только раз посмотреть на нее, взглянуть в глаза, и понимаешь, что она, может быть, еще более несчатна,чем ее жертвы.

Звуковое сопровождение просто шикарно. Пронзительная тишина чередуется с завораживающей музыкой, создавая эффектный контраст, и еще более затягивает, заставляя прочувствовать все эмоции, переживаемые героями по ту сторону экрана. Фильм трогательный, открытый и грустный, писать о нем много не имеет смысла, надо просто посмотреть, чтобы понять, насколько он мощный. Это европейское кино высшей пробы, потерявшееся на фоне попкорновых "Сумерек". Я долго не смогу его забыть. 

Все становится все более и более уныло. Нет каких-то ярких пятен. зацепившись за которые можно было бы сказать. что все хорошо и замечательно. В этом необходимо убеждать себя самому, раз за разом наводя в голове порядок и сообщая себе, что могло быть гораздо хуже. Но тем не менее гадкая людская сущность не позволяет насладиться теми вещами. которыми я уже имею, а, наоборот, стремится показать мне то, чего у меня нет и разбудить во мне глубоко дремлющего нытика, способного своими стенаниями довести любого до высшей точки раздражения.  Ну ничего, возможно, все еще впереди.

Сейчас у меня дефицит эмоций. Все, что я ощущаю - это как меня бесит тот или иной предмет. Уже давно не чувствовал радости, не хотелось искренне смеяться. как будто провалился в пропасть, где нет ничего. А, собственно, что особого-то нужно? Мозги вроде на месте, а все остальное - вторично.

Сегодня день немного отличался от всех тех, что раз за разом проходят, стекая в пустоту. Меня даже не удивило, что единственный человек. которого я считал настоящим другом (пусть еще в начальной школе, но все равно), не узнал меня. Он уехал в Пушкино после 3 класса, с тех пор мы не виделись, но я всегда помнил и его самого, и его имя, и то, как нам было весело. Просто потому, что второго такого человека в моей жизни не было. Всех остальных приятелей я принимал с оговорками, смиряясь с тем, что мне не нравилось. И вот, сегодня я его увидел, на выходе дал знать о своем присутствии и напомнил, кто я вообще, но... Я совершенно не удивился и не расстроился. Это я необщительный и замкнутый. И вообще, было бы странно. К тому же, я сомневаюсь, что люди не меняются в худшую сторону. Все претерпевают деформацию характеров, этого не избежал никто.

 

 

  

Итак, на какую тему писать дальше и писать ли вообще?

Сокровище.

 

Тучи сгущались, постепенно закрывая собой тусклое солнце, только-только успевшее показаться из-за тонкой линии горизонта, лежащей далеко за полем, покрытым недавно выросшей зеленой травой. В небольшом поселении, расположенном близко к заброшенной железной дороге, ждали этих туч, несших за собой мириады капель, способных за несколько минут освежить высушенный воздух, причиняющий муку легким. Томительное ожидание живительной влаги заставило людей выйти из домов и устремить взгляды на приближающуюся тьму, идущую неизвестно откуда и с какой целью. Никто не заметил неестественной черноты, которая, казалось, не могла уйти от пытливого взгляда привычного к капризам погоды человека. А привычными за последние несколько лет стали все: сильные ветры, сменяющиеся изнурительной засухой, ливни, уступающие место снежным бурям – со всем уже успели смириться. Но в этот раз зной был особенно продолжительным. Две недели выход за стены своих считался подвигом, в единственный магазин, стоявший на окраине городка перестали поставлять товар, а небольшое хозяйство, которое вели некоторые жители, подчиняясь новым веяниям моды, оказалось под угрозой. Две недели люди жили под гнетом природы, а перемены погоды не происходило. И вот, сначала потянулись чуть темные облака, а затем вдалеке показалась непроглядная пелена, закрывающая все небо, через которую не пробивались лучи солнца.

Мужчина, лет тридцати пяти, довольно приятной наружности, если не обращать внимания на большой шрам на щеке, в потрепанной кофте и рваных кое-где джинсах, с трудом открыл дверь своего дома, ласково ответившую ему пронзительным скрипом. Быстро пробежав несколько метров до калитки, он отпер замок и оказался в окружении довольно большой толпы соседей и вместе с ними посмотрел на небо. Не отреагировав на обращенный к нему вопрос, мужчина протиснулся сквозь оживленно беседующую группу подростков и свернул к полю. Обернувшись и убедившись, что за его перемещениями никто не следит, он ускорил шаг.

Поднялся ветер, под ногами на засохшей земле хрустели слетевшие с деревьев ветки, в голове лихорадочно отсчитывались секунды. Одежда не спасала от яростных порывов начинавшей бушевать стихии, ноги еле слушались, а глаза слезились, мешая выбирать нужную, уже заранее продуманную дорогу. Если бы кто-то в этот момент смог посмотреть на его лицо, то точно бы испугался бешеного взгляда, лихорадочно дергающихся глазных яблок, скривившегося в страшной гримасе рта и надувающихся щек. Не добежав до поля несколько метров, мужчина свернул к расположенному неподалеку небольшому лесу. Темный слой облаков уже практически накрыл маленький клочок земли, который этот вполне обычный, ничем не отличающийся от других, человек, считал своим домом.

Раздался гул. Воздух начал наполняться тревогой, заряжался энергией и, в конце-концов, по земле прокатилась волна. Ее  можно было ощутить всем телом, некоторые даже смогли уловить чуть заметное изменение в воздухе, как будто прозрачная пленка, закрывающая собой все обозримое человеческим взглядом пространство, приближалась со стороны армады туч. Именно в этот момент некоторые почувствовали смутное беспокойство. Подростки загалдели еще больше, фонтанируя нецензурной бранью. Полная женщина в красной куртке охнула и, не отрывая глаз от неба, сосредоточенно потерла виски. Сухонький старичок начал было креститься, но, вспомнив что-то, остановился. Маленький мальчик в серой толстовке прижался к матери, которая с опаской посмотрела по сторонам и, взяв его за руку, осторожно, пробираясь сквозь толпу, направилась к дому. Постепенно все присутствовавшие на маленьком пятачке земли разошлись. На улице воцарилась гнетущая тишина. Гул постепенно превращался в рев, а последний луч света скрылся, утонув в непроницаемой черноте. Тьма, гуще ночной, покрыла поселение. Она была живая. Это заметил каждый из укрывшихся за стенами своих домов. Что-то дышало. Обволакивало предметы, наполняло воздух; тревога, казалось, может материализоваться. Люди спрятались в своих домах, все двери были заперты на замки, все ставни были закрыты. Практически все.

Тишину нарушил шум множества капель. Их не было видно в темноте, но отчетливо можно было услышать, как они ударяются о сухую землю, о крыши, стучат по асфальтовым дорожкам, по водостокам. В лесу было особенно темно. Почва начала разъезжаться под ногами, а со всех сторон веяло опасностью, словно свирепые хищники смотрели на бежавшего по стремительно исчезающей в потоке размягченной грязи дорожке человека, готовясь его растерзать и утащить в свое логово. Но он как будто не замечал этого и продвигался к только ему одному известной цели. Наконец, мужчина остановился, огляделся, и, видимо прикинул, куда нужно идти дальше. В этот момент он пожалел, что не взял с собой фонарика: темнота все больше пожирала пространство вокруг. В следующее мгновение он рванулся к старому дереву в стороне от дороги. Пошарив практически вслепую по траве вокруг него, он нащупал место, где ее было ощутимо меньше, и она была явно короче. Жадно погрузив пальцы в землю, мужчина принялся лихорадочно разгребать почву в этом месте. Чертыхаясь и досадуя на отсутствие какой-нибудь захудалой лопатки, он пробирался все глубже, пока пальцы его не ощутили железо. Раскидав землю вокруг небольшого стального ящичка, мужчина достал его и, порывшись в карманах, достал маленький ключик. Отперев и подняв крышечку, он приблизил лицо к этой вещице и, похоже, остался доволен увиденным. Мужчина подхватил находку и еще быстрее направился в обратный путь.

 

***

 

В красивом и дорогом доме в дальней части поселка все молчало. Мать с ребенком сидели в спальне. Тусклый свет ночника падал на растрепанные волосы мальчика, с трудом сдерживающего слезы. Мать прислонилась к стене и глубоко дышала.

- А мы поедем в город завтра? Ты обещала, мам, – дрожащим голосом спрашивал ребенок. Плакать он не хотел, а для этого нужно было о чем-то заговорить.

- Посмотрим.

- Ну так поедем?

- Не знаю я. Видишь, что твориться?

- Ну и что? А как же обещание? Их же надо выполнять, так?

- Долго ты будешь меня доставать? Сказала же.

Молчание. Тихо тикают часы. Где-то в доме скрипнула половица. Заморгал ночник. Женщина потянулась к выключателю и щелкнула кнопкой. Спальня полностью погрузилась во тьму. Повторное нажатие не вернуло свет. В комнате был кто-то еще. Детский голос нарушил тишину:

- Мам, это ты? Мне больно, отпусти мою руку, мам! Мама!! Пожалуйста!!!

Что-то пролилось на пол. Раздался женский крик. Слух мог различить, как  упало увесистое мягкое тело. Молчание.

 

***

Человек с железным ящиком бежал со стороны поля. Ему то и дело мерещились какие-то голоса, движения в темноте. Ливень не прекращался, а одежда на нем уже намокла так, что можно было выжимать. Прорываясь сквозь завесу дождя, мужчина приближался к своему дому. Он был готов поклясться, что сзади за ним кто-то бежит. Он слышал дыхание, свирепое, хищное, и в волнении все крепче прижимал к себе свою ношу. Однако, помимо страха, в его душе присутствовало еще одно чувство, не менее, а может и более занимавшее этого человека. Он был счастлив. Но это было не то счастье, которое обычно описывают в книгах, говоря о светлой, праздничной радости. Его чувство было эгоистично, темно с самого своего зарождения. Это было ощущение собственного превосходства, радость обладания чем-то запретным, с которым был вынужден расстаться, а теперь получил возможность обрести вновь. В стальном ящике лежало нечто настолько притягательное, что торжество обладания этой вещью в какой-то степени даже затмевало свойственную этому мужчине боязливость. Единственное, чего он опасался – того, что кто-нибудь отнимет маленькую коробочку. А то, что сейчас гналось за ним (мужчина уже был в полной уверенности, что за ним действительно гонятся) явно могло забрать драгоценную вещь. К счастью, дом был уже близко. Из темноты вынырнул знакомый соседский забор с облетевшей со столбов краской, а за ним уже и родные очертания родного жилища, в котором этот человек обитал уже десять с лишним лет. Наконец, дернув калитку, он оказался на своем участке. С трудом, одной рукой, пальцами захватил нужный ключ в связке и запер замок. На пути к дому правая нога не смогла твердо встать на землю и поехала в сторону. Почувствовав лицом влажную грязь, мужчина беспомощно начал барахтаться на земле, пытаясь опереться на руки. Он даже не сразу понял, что выронил свою находку. Кое-как встав на колени, человек начал лихорадочно шарить по земле, захватывая и вновь отпуская размытую жижу, в надежде отыскать заветный ящик. Ползая по земле, погружая руки в грязь, мужчина все больше терял человечность. С дикими воплями он бросался из стороны в сторону, ощупывал как можно глубже землю вокруг, но тщетно – маленькой стальной коробочки нигде не было. Мужчина остановился и в бессилии упал на спину. Он рыдал практически беззвучно, лишь чуть-чуть всхлипывая. Слезы текли и тут же смешивались с каплями дождя, и не собиравшегося прекращаться. Мужчиной овладело отчаяние. Все было напрасно, он потерял его…

С тех пор как им в лесу был найден труп с этим ящичком, прошло полтора года. Тогда он, конечно, испугался, как и любой на его месте, но любопытство взяло верх – человек заглянул в него. Увиденное так поразило и пленило его, что оставить коробочку, а тем более рассказать о ней кому-то, он не мог. Мужчина не представлял, каким образом будет использовать предмет, но расстаться с ним не мог. Сначала он принес его домой, но боялся, что какой-нибудь гость заинтересуется им или, что совершенно невообразимо, похитит. Тогда он твердо решил спрятать его, выбрал место под приметным деревом в лесу и закопал там.  Каждые два дня мужчина ходил любоваться на содержимое коробочки. Он открывал крышку, смотрел несколько минут и снова закапывал. Но сегодня мужчине приснилось, что другой человек находит его тайник, он не видел его лица. Видел только, как он уносит ящик. Проснувшись, человек принял это за знак и решил принести эту вещь обратно домой, а с назойливыми гостями, решил он, разобраться можно. Тучи, притянувшие к себе внимание практически всех обитателей деревни, были как раз кстати, никто и не заметил, что сосед отправился в лес. Но теперь все провалилось: он потерял свое сокровище.

Сильный удар по калитке заставил его отвлечься от этих мыслей. Что-то снаружи ломилось на участок. Можно было услышать, как гнутся железные пластины. Был еще один звук, очень похожий на рык, но мужчина уверил себя, что такого быть не может. Он сел на земле и, хаотично перебирая ногами, кое-как встал, после чего кинулся было к дому, но задел какой-то предмет. Быстро наклонившись, мужчина поднял его – это был стальной ящик. Издав радостный вопль, он за пару секунд добрался до входной двери, а еще через одну оказался под крышей.

 

***

 

Павел Александрович Шпилевский сосредоточенно смотрел в глазок. Он был совершенно уверен, что в соседнем доме кто-то кричал, хотя никто из его семьи ничего не слышал. Ставни были закрыты, и глазок оказался единственным способом взглянуть на то, что происходило на улице. Впрочем, и через него практически ничего не было видно. Но Шпилевский надежды не терял. Его жена, Вероника Николаевна, как ни в чем не бывало продолжала что-то набирать на ноутбуке, сын Ваня сидел в своей комнате и читал очередную дешевую поделку какого-то современного фантаста на универсальнике.

Наконец, Шпилевский отошел от двери, видимо, отчаявшись увидеть что-нибудь. Вероника Николаевна подняла голову и спросила:

- Ну что там? Сколько маньяков пробежало?

Павел Александрович скривил тонкие губы в подобие улыбки и проговорил:

- Даже если бы и пробежали… Там ничего не видно.

- Как дождь закончится, сходим к ним. Не думаю, чтобы что-то случилось.

- Тебе обстановка, эээ… Ну, не настораживает? Дождь этот странный какой-то…

- Дождь как дождь. Жара две недели была. Должны же как-то атмосферу разрядить.

- Это понятно, но здесь другое. Я что-то чувствую, липкое. Двигаться вроде сложнее стало, как будто в воде. – Шпилевский задумчиво почесал затылок. – Неужели ты не чувствуешь?

Вероника Николаевна снисходительно посмотрела на мужа и спокойно сказала:

- У тебя слишком хорошее воображение. Учитывая, что на твоей работе оно не требуется.

- Можешь язвить сколько угодно, я привык.

Шпилевский подошел к маленькому красному дивану, украшенному затейливыми узорами, и опустился на него рядом с женой. Просторный двухэтажный дом постепенно становился для него тесен, особенно теперь, когда все двери наружу были заперты. В этом доме нельзя было скрыться от безумно надоевшей жены, бездельника-сына, нельзя было делать того, чего действительно хотелось. Всеми своими интересами надо было жертвовать ради какого-то призрачного семейного счастья, о котором все говорят, но так никто и не достиг. Павел Александрович оглядел комнату, в которой находился. Вся эта обстановка: диван, стулья, запылившийся столик, сервант со стеклянными дверями и все прочее, что присутствовало в этой довольно большой гостиной – наводили кошмарную тоску, но он терпел ее уже который год, периодически погружаясь в мечтания о свободной жизни. И теперь Шпилевский представлял, как он живет в квартире, которая состоит всего лишь из нескольких комнат, в совершенном одиночестве, распоряжается временем на свое усмотрение, и никто не упрекает его в праздности, жизнь не напоминает рабство.

- О чем ты думаешь? – спросила Вероника Николаевна.

- Да так, ни о чем существенном.

- Поразмышлял бы лучше об утеплении окон.

- Не могу же я постоянно думать о благоустройстве. Мы только месяц назад сделали ремонт на кухне.

- Ну и что? Зимой мы все окоченеем – будешь доволен?

«Еще как», - подумал Шпилевский, но тут же поспешил успокоить жену:

- Хорошо, я посмотрю, что можно сделать.

Павел Александрович встал с дивана и направился в свой кабинет. Думать о чем-либо, связанном с домом, в его планы не входило. Он сел на мягкий катающийся стул, положил руки на затылок, закрыл глаза и предался сладким мечтам. Однако, решив себя обезопасить от надоедливых домочадцев, Шпилевский быстро вскочил, запер дверь на замок и вернулся в прежнее положение. Сначала он покрутился на сидении, потом, отталкиваясь ногами, принялся ездить по всему кабинету, а мысли его, тем временем, унеслись так далеко от своих предшественниц, что если бы расстояние, которое они преодолели, проходил какой-нибудь очередной космический корабль, один из множества, посылаемого жадными до фактических знаний и непреложных истин людьми, то у этого корабля путь занял бы несколько десятков лет. Павел Александрович то уносился в будущее, где человеку открываются новые тайны Вселенной, то облетал вокруг Земли, рисуя в воображении свой собственный пейзаж – леса, в которых живут эти страшные дикари, о которых то и дело говорят по телевизору и пугают детей, реки и озера, не так давно прошедшие полную очистку, заново наполненные жизнью, оставшиеся как грозное напоминание о прошлом пустыни, на месте которых раньше стояли процветающие города, необъятная водная гладь, простирающаяся между материками, оставшаяся практически неизменной с самого дня своего появления – всего этого Павел Александрович никогда не видел, но в тот момент ему по-детски казалось, что он изучил весь мир. Закончив свой экскурс, Шпилевский начал сравнивать плюсы и минусы каждого времени года, с наслаждением вспоминая снежные сугробы зимой, ручьи оттепели весной и грустную задумчивость падающих осенних листьев. Не удалось найти ничего хорошего только в жарком и изнуряющем лете, и Павел Александрович уж было начал думать о том, не завести ли домашнее животное, например, маленькую кошечку, ласково мурлыкающую, увидев своего хозяина, как услышал непонятный грохот внизу. Пришлось откинуть мечты в сторону.

Решив, что если он проигнорирует происшествие на первом этаже, в чем бы оно не заключалось, то последующих упреков жены никак не избежать, Павел Александрович, приняв серьезный вид, вышел с намерением поинтересоваться, что случилось. К большому своему удивлению, он обнаружил, что во всем доме погашен свет. Опираясь рукой о стену, Шпилевский нащупал выключатель. Щёлк! Ничего не изменилось, вокруг все так же было темно. Еще несколько попыток – напрасно. Внизу кто-то был: доносилось тяжелое дыхание и шаги. Что-то стучало о пол, а ему отвечало вязкое хлюпанье. Панический страх охватил Павла Николаевича, и он быстро, насколько это было возможно, направился назад, к лучу света, исходившему из-под уже закрывшейся двери кабинета. Шпилевский оперся на стенку, тело его содрогалось, волнение нельзя было унять ничем. Внизу произошло нечто из ряда вон выходящее, возможно, надо было что-то предпринять, но заставить себя вернуться в темный коридор он не мог. Мысли отказывались подчиняться логике, и вот уже самые невероятные версии происходящего проносились в голове Шпилевского. Свет в кабинете замигал.

- Нет, - сказал Павел Александрович с идиотской улыбкой на лице. Он издал нервный смешок, а затем вовсю расхохотался, повторяя все громче: «Нет, нет, нет!». Наконец, свет погас. Шпилевский не устоял на ногах и упал на холодные доски пола, затем, опомнившись, отполз в угол. Подняв колени к груди, он начал прислушиваться к тишине.

- Кто вы? – неестественно высоким голосом спросил Павел Александрович. – Что мы вам сделали?

Ответа не последовало. Шпилевский ощутил, как чья-то рука открыла ему рот и, не успев ничего сделать, почувствовал, как у него вырывают язык. Он умер от боли, истекая кровью. 

 

***

 

Анатолий Плотников поправил очки и продолжил размышлять. Он думал о том, как спастись в сложившейся ситуации, однако, не переоценивал свои шансы. Будучи полностью уверенным, что все его ближайшие соседи мертвы, Плотников старался держать себя в руках. Паника была недопустима. Каким образом убивают те, что пришли вместе с тучами, он не знал, но совершенно точно понял, что решения остаться сейчас дома равносильно смиренному ожиданию смерти. Рано или поздно они придут, тихо откроют дверь, не обращая внимания на замки, и покончат с ним. Так было полчаса назад с Петровскими, Анатолий слышал их безумные крики. Через пять минут нагрянули к Шпилевским, там никто не кричал, но грохот не вселял надежду на что-то хорошее, это уже не говоря об отдельных звуках, долетавших из дальних домов. До Плотникова они доберутся, уж точно.

«Паника,- решил Анатолий,- сейчас ни к чему. Надо обдумать, что делать дальше» Уже твердо было решено, что дом он покинет. Вопрос был в том, какие действия предпринять. «Ясно, что у меня есть шансы только в том случае, если тьма скоро кончается. У этих туч должна быть граница. В зависимости от того, насколько далеко она расположена, увеличиваются, или наоборот, уменьшаются мои шансы. Надо рисковать. Велика ли вероятность того, что я смогу отбиться о них? Практически нулевая, но надо взять что-то с собой. Например топор», - рассуждал Плотников. Но на путь до сарая, где  хранились все инструменты, нужно было потратить драгоценные минуты, да и обращаться с ним Анатолий толком не умел, поэтому он решил ограничиться тесаком. «Черт, почему машине нужно было накрыться именно вчера!» Без сомнения, был необходим фонарик. Больше ничего Плотников не смог придумать. «Ну что ж, в путь!» - сказал он себе и двинулся на кухню. Открыв ящик стола, Анатолий достал увесистый тесак, блеснувший в слабом свете лампы, и убрал его за пояс. После этого он прошагал в прихожую, залез в комод и, порывшись секунд десять,  выудил фонарик, с виду не впечатляющий, но способный выдать на удивление длинную и мощную струю света. Теперь надо было идти. Схватив с гвоздя в стене связку ключей, Плотников вырвался в темную ночь посреди дня. Дождь, который только усилился, продолжал топить землю под тоннами воды. Фонарик вытащил из темноты знакомую дорожку. Плотников пошел к полю, со стороны которого и пришла чернота. По всей видимости, так можно было быстрее добраться до цели.

Луч дрожал впереди Анатолия, то и дело вырывая дома с открытыми настежь дверями. Плотников не думал, чтобы в них остался кто-то живой. Он помнил всех жителей этого маленького дачного поселка, кого-то ему было жалко, чья-то смерть не вызывала никаких эмоций, а уходу из жизни некоторых личностей впору было порадоваться. Но сейчас им двигала только одна цель – выжить.

Но вот впереди показался дом, где ставни были открыты, дверь заперта, а в одном из окон даже горел свет. Внутри Анатолия что-то шевельнулось. Он был бы не против спасти кого-нибудь от верной гибели и оставшуюся жизнь по праву считать себя чем-то вроде героя, однако. Не будет ли эта попытка последней для него? Стоит ли делать что-то доброе сейчас, когда опасность близко, а выгода призрачна?

Плотников никогда не делал ничего, не будучи уверенным, что он получит что-то взамен. Все, им совершенное в жизни, было следствием предварительного просчета ситуаций, их вероятных последствий, а если возможность провала намного превышала вероятность успеха, он не рисковал. Но в этот раз Анатолий уже пошел ва-банк, и маленький отход в сторону от плана, решил он, не сильно повлияет на достижение цели, тем более, что вдвоем будет легче.

На самом деле в Плотникове в этот момент проснулось то, что обычно называют совестью, хотя он не хотел себе в этом признаться. При всей своей расчетливости и хладнокровии, Анатолий не мог позволить,, чтобы по его вине погиб человек. Он намеревался его вытащить, хотя бы попытаться. Увидев, что часть забора вокруг дома разрушена. Плотников не сильно удивился, но сделал пометку в голове. Посветив на то место, где он был пробит, Анатолий опасливо прошел на территорию участка. Нервно оглядываясь, он добрался до входной двери и нажал на кнопку звонка

 

***

 

Мужчина быстро положил стальной ящик на стол. Эта вещь принадлежала ему и только ему, никто не посмеет ее забрать. Он осознавал, что вокруг происходит что-то ужасное, но ему было все равно. Главное – он нашел то, что  искал и теперь может насладиться обладанием. Его не смущало, что внушительная часть забора была разрушена неизвестно кем, ведь там, на улице, уже никого нет. Никто не собирается мешать. Человек сел напротив стола и не менял положения около часа, не сводя глаз со сверкающей коробочки.

В дверь позвонили. Мужчина никак не отреагировал. Возможно, он просто не заметил этого постороннего звука, так он был счастлив. Звонок нарушил тишину второй раз, более настойчиво. Теперь мужчине пришлось очнуться и выйти в прихожую. Он посмотрел в глазок, но абсолютно ничего не увидел.

- Кто это?

- Сереж, это я, Анатолий.

Сергей не мог вспомнить, кто же этот Анатолий, как будто и не знал его. Но постепенно в голове начал вырисовываться образ - смешные круглые очки, пронзительные серые глаза, которые все время выражали какую-то скрытую усмешку, будто тихо нашептывая каждому о превосходстве их обладателя над всеми окружающими, обычно растрепанные волосы, постоянная небритость, обаятельная улыбка – все эти детали сложились в одну картину, и Сергей сказал:

- Подожди секунду, - замок на двери был неохотно отперт, и Анатолий Плотников ввалился в помещение. До того, как хозяин успел подумать о чем-либо, незваный гость захлопнул дверь.

- Извини, не могу пригласить тебя…

- Какой пригласить! Ты что, ничего не заметил? Да все уже умерли, надо выбираться!! Давай, иди возьми что-нибудь, чем можно отбиваться и пошли. Может, сможем на светлое место выбраться. Черт, почему же у тебя нет машины…

На красивом лице Сергея не появился, оно не изменило свого выражения – он остался невозмутим.

- Толь, я не могу бросить дом.

- Господи, Столов, ты совсем свихнулся? – негодование Плотникова сразу же превысило все пределы, - Ты слышал, как они кричали? Ты слышал? Твой хлипкий замок – тьфу! Он не спасет тебя, очнись, я прошу, пожалуйста!

- Не переживай ты так. Иди, я здесь останусь.

- Ты рехнулся! Да я тебя насильно потащу тогда, ты слышишь? – крикну Плотников, матерясь и совершенно теряя присущее ему самообладание.

- Успокойся, ты знаешь – я сильнее тебя, ничего не получится.

Анатолий чуть не заплакал. Он попытался подойти к Сергею ближе, но тот предупредил, что примет меры, если Плотников сделает еще шаг. Тогда Анатолий дрогнувшим голосом выговорил:

- Ну и сдохни здесь. У меня нет времени, - после чего обернулся и ушел в дождь.

Оставшись один, Сергей Столов вернулся в освещенную комнату,  где на столе лежал заветный ящик. Сергей взял его в руки, прижал к груди и ласково сказал:

- Я не оставлю тебя, не позволю никому забрать тебя у меня.

Столов сел на стул и начал нежно гладить прохладный металл ящичка, все крепче прижимая его к себе. Свет заморгал, а за спиной у Столова можно было заметить неясную тень. Лампа погасла совсем, и Сергей почувствовал, как что-то подошло к нему. Когда ему разорвали живот и начали вытаскивать внутренности, Столов не кричал. Он мертвой хваткой держал свое сокровище. Он был счастлив. Мало кому на свете удается в последние минуты жизни испытывать такую радость, какую испытывал он.

 

***

 

На другой день тучи развеялись. Будто и не было на свете той большой черной армады. Дождь размыл почву в мягкую грязь, растения, раньше погибавшие от засухи, теперь захлебывались в воде. Солнце еще не успело высушить громадные лужи, оставшиеся после вчерашнего дня. Природе было необходимо время, чтобы отойти от недавнего нашествия стихии.

Три машины, ехавшие по дороге к небольшому дачному поселку, забуксовали за километр от него. Четверо людей в милицейской форме уже полчаса пытались вытолкнуть несчастные средства передвижения на твердую землю, но чем дальше они продвигались, тем хуже была дорога. Наконец, они решили идти пешком, чтобы не похоронить автомобили вовсе.

Меся ботинками темную жижу, двинулись в путь. Впереди шел мужчина лет пятидесяти, с покрытыми сединой волосами, угрюмо вглядывающийся в очертания домов впереди. За ним плелись два бойких молодых человека, оживленно обсуждающих какого-то сумасшедшего, ворвавшегося вчера к ним в отделение и с бешеными глазами поведавшего о том, как ужасные монстры, летящие на грозовых облаках, нагрянули в его поселение и убили всех жителей, кроме него. Замыкал шествие хмурый лысый парень, смотревший только себе под ноги и молчавший. Всех четверых послали осмотреть поселок, поговорить с жителями и изучить обстоятельства вчерашнего происшествия, если таковое действительно имело место. Никто всерьез не воспринимал россказни слетевшего с катушек типа, но, ввиду малой занятости, туда направили довольно большую группу.

Уже на подходе все насторожились – ни одной живой души заметно не было. Пустынные дворы и дороги и мертвецкая тишина встретили их. Еще одна страшная деталь поразила пришедших – все двери были открыты. Разговоры в группе затихли. Получив от старшего распоряжения, все четверо разошлись по участкам. Через некоторое время группа соединилась у главных ворот. Зеленое лицо одного из молодых людей выражала отвращение, другого через секунду вырвало, а повидавший виды мужчина был поражен. Было решено возвращаться обратно, чтобы еще раз допросить этого Плотникова, но до этого надо было дождаться помощи – вчетвером с  таким количеством трупов было не справиться.

Лысый парень перебирал  в руках какой-то стальной ящичек.

- Что это? – спросил у него один из молодых людей.

- Да так, любопытная вещь, может быть уликой.

Когда шок немного спал, все направились к машинам, чтобы взять необходимые инструменты. Там, незаметно для всех, ящичек был убран в сумку.

 

А далее еще один образец графоманства, мой рассказ из серии "хотел написать что-то стоящее, а получилась фигня".

Унылость, унылость и еще раз унылость в сухом остатке. Все повеселились на славу? Ну вот и хорошо. На улице как-то особенно серо и блекло, никаких красок. Как можно радоваться в такой обстановке? Снег даже не блестит на солнце, погрузившись в уныние. Остатки петард валяются на земле, напоминая о недавнем празднике... Идеальное время для депрессии, но поддаваться ей не обязательно. По крайней мере, можно порадоваться смене восьмерки на девятку. Хоть какое-то разнообразие.