Год назад рак слопал-таки ещё одного человека. Она была родственницей близкого мне человека. Невероятно деятельное и преисполненное жертвенной любви существо. Украинская красавица! Наверное, могла бы победить в схватке с этой тварью, если бы была последовательней, но - испугалась, заметалась, спрятала голову в песок и... 12 июня я пошла в русскую православную церковь в Бостоне на отпевание.
В нашем городе только одна русская православная церковь - русскоязычная. Есть ещё несколько греческих и русских православных церквей (между ними есть какое-то незначительное различие, неуловимое для моего не слишком просвещенного понимания), но только Богоявленская (
http://www.bostonrusschurch.org/ ) ориентирована на действительно русскоязычную паству, хотя я встречалась с прихожанами, которые по-русски - ни в зуб ногой.
Моросил дождь. Мы с мужем подъехали на разных машинах, но взошли в храм вместе. Церковь очень приятная, хоть и небольшая. На всех сводах - роспись в старинной иконописной традиции. Но у икон дорогих окладов нет (не как в Елоховке, например, да и в любой уфимской церкви). Мы остановились у свечного столика: я не знаю, как называются части русской церкви, но та часть, которую в квартире бы я назвала передней была уже заполнена на тот момент парой дюжин близких, пришедших проститься. Однако народ продолжал прибывать: покойница была широкой души человеком, и работала в агентстве по уходу за стариками, получая за свой труд сущие гроши, чем снискала благодарность родственников своих подопечных.
Она не нуждалась в деньгах. Её муж (ныне вдовец) - программист; он зарабатывает очень приличные деньги, при том, что жили они хоть и в достатке, но без излишеств. Просто - когда-то пришлось устроиться на эту работу, чтобы с чего-то начать американское существование, а потом совесть не позволяла оставить своих немощных и капризных клиентов: кто ещё будет сносить их причуды... Так и тянула их до самого конца, даже когда боль стала закручивать гайки. Может, пару недель только перед самым концом перестала ходить на работу...
Гроб стоял посреди церкви на небольшом постаменте, в окружении цветов, венков и корзин. Настоятель, довольно молодой священник приятной наружности читал молитвы. Ещё более молодой, но очень толстый церковный чин в простой рясе вторил ему. Служба длилась час. Спустя некоторое время после начала, батюшка обернулся к пришедшим и, взяв краткую паузу между молитвами очень спокойно, деловито, но почтительно и любезно попросил нас, толпящихся в передней части проходить во внутреннее помещение и вставать поплотнее вкруг гроба, дабы предоставить возможность всем, пришедшим проститься, зайти внутрь, а не мокнуть под дождём. Всего там было человек, я думаю, пятьдесят. Приблизившись ко гробу и оказавшись, таким образом, в непосредственной близости от батюшки, я стала прислушиваться к старославянским словам молитвы, неожиданно обнаружив, что смысл их прост и понятен, за исключением тех мест, где священник (чей родной язык явно не русский, т.к. в нём присутствует солидный американский акцент) путался в прочтении, пытаясь по нескольку раз выговорить (выпеть) трудные слова, в результате чего я теряла нить. Но чувствовалось, что всё происходящее не просто действо и долг службы для этих двух людей, а - дань глубочайшего убеждения в необходимости обряда. Никакой напыщенности там не было. Я говорю об этих вещах потому, что в Российских церквах многократно была свидетельницей религиозной выспренности и заносчивости священнослужителей, порождённой, как мне показалось, недостатком теологического образования, замещённого по закону о заполнении пустот, религиозным фанатизмом и шовинизмом. Сталкивалась с такими явлениями, как и с лукавством и лицемерием служителей культа, в Уфе и глубинке. Про Москву ничего не знаю... Но здесь...
Я была на других похоронах: провожали навсегда дедушку моей подруги. И молился по ней (и "командовал парадом") хасидский раввин, бывший москвич, избегавший смотреть людям в глаза и говоривший длинными, неоконченными предложениями. Мне довелось как-то праздновать пасхальный сейдер в синагоге, возглавляемой этим человеком, каковое празднование кончилось моим коллапсом, наступившем в результате слишком пространных речей на трёх языках, повлекшим гипогликемию и последовавшее за ней острое алкогольное отравление. И это притом, что столы ломились от обилия изумительно приготовленной, но давно остывшей еды, а вина было выпито всего-то два бокала. Это был мой второй опыт общественного празднования песаха. Первый раз это произошло в Уфе - в фойе Русского Драматического театра, что на Горсовете. Тот был организован не духовными лидерами, а активистами еврейской городской общины, и стал настоящим праздником для всех собравшихся, независимо от национальной и религиозной принадлежности. А здесь, в Бостоне, молодой ребе, который, как мне чудится, в "прошлой жизни" был комсомольским лидером, упивался звучанием своего голоса, вещавшего банальности на русском, английском и иврите, путался в протоколе ведения ритуального ужина (который по задумке должен быть исполнен мудрого символизма, порядка и веселья) и путал гостей. И вот, через два часа такого занудства и четырёх традиционных полубокалов красного вина, я лишилась эмоциональных и физических сил, рухнув посреди холла, застланного дорогими персидскими коврами, не дойдя до туалета. Хорошо ещё, что на возглавляемых им похоронах не надо было пить вино, не то неизвестно к чему всё это любование собой могло бы привести...
А ещё - прошедшей весной ушла наша родственница. И панихиду в её честь вёл (и читал кадишь - поминальную молитву) раввин консервативной (не путать с ортодоксальной!) ветви. Очень мудрый, харизматичный и уважительный дед. Я поймала тогда себя на мысли о том, что, несмотря на то, что хотела бы, как и мой муж хочет того же, быть похороненной в цивильной (не принадлежащей ни к какой религиозной конфессии) части кладбища, всё же, было бы хорошо, чтобы некоторые традиции были соблюдены. И в таком случае, хорошо бы было пригласить этого самого дедушку (он был одет в цивильный серый костюм, только макушку прикрывала ермолка). Но потом до меня дошло, что если мне суждено умереть от старости, то вряд ли такое возможно...
...Отпевание Аллы (знакомой, что умерла в прошлом году) длилось ровно час. Вместе с прощанием, руководимым самим же священником. После церемонии, совершив необходимые манипуляции с телом и гробом, батюшка спокойно и очень располагающе пригласил присутствующих проследовать за катафалком на кладбище. Мой муж вынужден был вернуться на работу, а я поехала.
Похоронная процессия заслуживает отдельного описания. Я такой организованности ещё не видела. Но это - целиком заслуга похоронного бюро.
Всем желающим присоединиться были розданы оранжевые флажки на коротком древке, которые следовало примагнитить на крышу автомобиля над водительской головой. Участников процессии попросили включить и не выключать на протяжении всего пути аварийные огни, а также не останавливаться по сигналу светофора (по закону, похоронную процессию должны пропускать все). Возглавлял кортеж катафалк. А завершал - джип церемониймейстера. Катафалк двигался по правой полосе, и вся процессия следовала за ним. При подъезде к светофору, завершающий джип мгновенно перестраивался влево, обгонял всю колонну и перекрывал перекрёсток, подавая знак рукой замешкавшимся водителям. Через 10 минут все машины стояли у назначенной секции кладбища (в соседнем городе!), а все флажки были тихо и оперативно собраны служащим бюро.
Могила была выкопана заранее, обложена по периметру фанерными листами, укрытыми в свою очередь ковриками цвета свежей зелени. По углам ямы высились металлические столбики с перекладинами между ними. На перекладины были намотаны широкие ремни, на которые и водрузили гроб. Никаких следов могильной земли поблизости не наблюдалось, если не считать корзинки для ритуальных горстей. Погода окончательно испортилась: дождь разошёлся, и кладбищенский сквозняк стал пробирать не на шутку.
Священник начал читать последние молитвы. На нём был жилет из чёрной болоньи поверх рясы. Золотое облачение он, видимо, оставил в храме. Его толстенький помощник мок в тоненькой рясе. Церемониймейстер держал зонтик над батюшкой, а я пожалела толстячка и поделилась своим зонтом. Мгновение спустя служебная безликая рука протянула мне казённый большой зонтик.
Всё кончилось очень быстро. Ремни стали медленно и равномерно разматываться. Священник сказал с улыбкой: "В русском православном учении, дождь - благословение Господне: все благие дела окропляются водой, святой водой". Никакого пафоса. Спокойная и доброжелательная улыбка. Он первый бросил четыре горсти земли накрест, приглашая присутствующих последовать его примеру. В ожидании своей очереди я спросила у опекаемого мной, передавая ему зонтик: “Как зовут священника?" - Он ответил: “ Виктор. Отец Виктор", - "А Вас как звать?" - "Николай". - "А можно ли узнать, как называется Ваш чин?" - "Я - иподиакон. Всего в русской церкви существует четыре чина: простой чтец, иподьякон, дьякон и священник. У меня - второй чин, но я к большему не стремлюсь - мне и так хорошо". - Всё это с приветливым и открытым выражением лица и смирением в голосе, с простым желанием исчерпывающе ответить на заданный вопрос. Я поблагодарила его и отца Виктора. На что оба они, почти в унисон ответили: “Спасибо Вам, что пришли проститься, несмотря на плохую погоду". После этого оба сели в джип сопровождения и отбыли.
Между тем, каждый бросил горсть земли из корзинки на крышку гроба. Сын покойной пригласил всех пожаловать на поминки. Раздались растерянные голоса: “А как же - закапывать?.." На что последовал ответ: "Подъедут рабочие и закопают..."
Отступая к своей старенькой "королле", я всё оглядывалась на распахнутую могилу... Но это был единственный укол за весь похоронный день. Покойница была оплакана искренно всеми, как мне чувствуется.
Той ночью сердце моё сжималось при воспоминании о всём том вандализме, через который меня протащило в связи с похоронами моих незабвенных бабушек в моём родном городе...
------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
А следующим вечером мы плясали на гватемальской свадьбе. Но об этом - в другой раз: сразу не переключиться, да и вставать надо рано. А теперь уже третий час ночи.
Надеюсь, тема была не слишком депрессивная?.. Для меня это были самые приятные и уважительные похороны, на которых я когда-либо присутствовала.
