Самсон играет возле костра, он видит ангела, а не льва
Его сестра не родилась – а Далила никогда ему не сестра
Мед в пасти льва – отмазка, родительская пастила

Тут надо снова подумать,
чтобы сошлись мир и мир –
не растерзали друг друга, размахивая руками

У дикобраза метко выстреливает игла
а у Самсона помыслы в ночи ласковой мягче льна
Хоть вотканы в диск они и напружены до зела

Возлюблены горы
Твои -
близкая даль промедленья,
сноп лучей над пасмурным морем,
одинокий дельфин перед красной лодкой
в утренней скачке волн -
и паром на приколе.

Синие, пурпурные, чёрные -
мгновения треплет ветер.

7.2.13 Урануполис

Во сне затекла рука,
Приснилось, что я распят,
По цвету мои бока
Напоминают закат,

Вдали – на Крестовском, там –
Достроенный стадион.
Его открывает сам
Стеклянноглазый Нерон.

И начинается бег
Самоубийц и светил.
И нет никого вовек,
Кто взял бы и победил.

* * *

Мы – христиане в новом Риме,
По нам родные плачут львы,
Но мы пока еще хранимы –
Пока не обратятся мимы
И пешеходы из Москвы.

Нам пир подлёдный уготован -
И Обжигающий руду
Нам будет рад. Бесперебоен
Напротив Пушкинского дома
Звонарь, сверкающий в аду.

24-25.1.12 Москва

Л.Б.


У пчелиной печи
тают следы
сверкающих крылышек

нектар из воздуха
белых цветов

с почек застывших -
прополис зимы

(настежь все двери)

Январь, и снова оброс,
выбелен Теплый Стан.
Взглянул – никаких звезд!
Один морозный туман.

У зимней ночи огня
не выпросить – хоть умри.
Царство теперь – это я,
точнее, оно внутри

сердечной меры зерна
спрятано - не ища,
найдешь ледяной отдар
просоленного луча:

«Бог ест ничто, и в нем
теряется человек,
да соберется вновь,
где звезды закончат бег,

где омега и «Ом»
развернутся быком».

23.1.13 Москва

Е.И.

Первый Младенцу сон
В тесной земной плоти:
Мария колеблет трон,
Иосиф – снова в пути.

Высок золотистый глаз,
Творящий не для игры –
И узок в пещеру лаз:
Снаружи стоят дары.

Рыбы уходят на дно,
драконы спят в углах теорем.
Зимний эдем,
и другого здесь не дано –

Солнце сжимает
дневной земельный удел,
месяц декабрь
точен, как самострел.

Знамений столько,
что ночью слепит глаза,
не выносящие льда и снега
за небеса.

Снег всё покрывает
всему верит, всё переносит
не сорадуется тьме чистоте
миросердствует долготерпит
не ищет своего
и вот-вот перестанет
если не имеешь снега
то иди в горы
и тай на языке
всесожжений

28.11.12

Пока баран упасаем двумя волками в улыбчатых масках
пока потрясает рыбкой и машет копьем кентавр
и лезет пантера по каменному стволу Сант Амброджо –
Сиф ненадолго уходит от Древа и снова становится Древом

Пока терзает грифон опалённого зноем вепря
пока два сэнмурва играют, совокупляясь хвостами
пока саблезубый тигр пляшет на бегемоте –
пастырь, стоя на спинах быков, пасёт молодых львиц

и это не дополнение к Амвросию и Златоусту

26.11.12

Нет Его ни в пустынях, ни в городах, ни в темницах,
Ни в ближнем, ни в дальнем, ни в океане, ни в перелётных птицах,
Мир опустел от Христа, Христос отпустил весь мир –
Остаётся ещё, пожалуй, пешком взойти на Памир,
Где вечный снег тает в чаше на собственной тризне,
Где два грифона, съедая по ягоде в год, берегут древо жизни.

26.11.12

Суд звона: колокол,
летящий вниз быстрее купола.

Суд мёда: воск, горящий заживо
в твоих метаниях.

Суд паука: на солнце
хрупкое беззвучие.

Ни одного несовершенства
в мирозданиях.

Брак пеликанов -
рыбокрылые запасники
чистейшей тягости, ударов
откровения.

Брак чернозобых
гагар -
узоры страсти и бесстрастия,
что помнят змеев
изначального творения.

У света-пламени
есть много точек чёрных:
икринок, колотых сердец
и звёзд в изгнании,

росинок маковых
и слов неутончённых…
Ни одного несовершенства
в мироздании.