Как же бесполезен этот мой дневник.. Мне вот очень хочется сказать всему миру кое о чем безумно-безумно личном, обнажающем всю степень моей мерзкой самовлюбленности, приземленности, всего моего непростительного цинизма и жестокосердия. Но увы, его читают лично знакомые мне люди, поэтому приходится мне свой проклятущий эксгибиционизм засовывать куда подалее. Тяжко..
Хотя жаловаться стыдно.. Мне вон даже контрольную по комплану зачли..
правда с личной жизнью, пардон за это дурацкое словосочетание, какая-то ерунда..
На протяжении 4х лет я безуспешно, тупо страдала фигней, то есть неразделенной любовью к человеку, которому до меня нет и не было никакого дела. Хорошие, кстати, были годы. Слезы, днем и по ночам, сны, от которых потом арритмия на неделю и дышать больно до звездочек в глазах, какое-то нереалистично зависимое от мелочей восприятие реальности и прочие прелести. Причем самая прелесть именно в безответности. Она выступала гарантией того, что мое детско-подростковое чувство, сопровождавшее взросление и половое созревание, не превратится в то, о чем сказано в предыдущем посте. Как хорошо, что у меня не было парня в школе! ведь я тогда такой дурой была, что даже самой чудно как-то. Ничего не смыслила, ни в жизни, ни в искусстве, ни в литературе, ни в истории.. Помню, как-то не выучила я про какую-то очередную войну, и моя учительница истории была этим оскорблена. В лучших традициях Пасича начала мне говорить о детях. Мол, вот попросит тебя твой ребенок рассказать ему что-нибудь интересное, а ты что ему, про математику рассказывать будешь? А вот прочитай я перед этим Дневник Писателя ф.М.Достоевского, я бы ответла ей, что про войну я ему не буду рассказывать. Потому что это очень опасно. Если хорошо рассказать ребенку про войну и ее последствия, он же может дойти до следующей мысли:война полезна, человечество любит войну, именно в войну душа человеческая достигает вершин, так сказать, локальных максимумов, своего развития, тогда как долгий мир ожесточает, низводит Ум, Честь, Совесть, Любовь, Патриотизм, Отвагу, Верность до героев скабрезных анекдотов, а на первое место выходят деньги, разврат, душевная лень, тщеславие, жажда наживы, все самое низменное, что выработало в себе человечество за время своего существованя. А искусство и наука расцветают сразу после войны, когда мир уже наступил, но идеалы, воставшие из пепла и пыли распутства мирного времени не только еще живы, а как раз в самом соку, когда каждый жаждет труда, хочет жизнь свою положить на алтарь возрождения того самого мира, который понадобилось для этого разрушить. Так вот, если ребенок в юном возрасте до этого дойдет, он может возжаждать войны. В его голове могут зародиться странные идеи и я могу в итоге неожиданно оказаться мамой нового Гитлера. А это не то, чего я хочу от жизни, пускай это selfish, пускай это есть навязываение ребенку своего мнения и вмешательство в его личную жизнь, но я хочу сделать все от меня зависящее, чтоб он им не стал. И вот хрен бы она после этого что вякнула про то, что я только математику и умею решать, а поговорить со мной не о чем!
Так вот, возвращаясь к парню. Так как тогда я ничего не смыслила в эстетике, я вполне могла бы пошло лизаться с прышавым отроком, сидя на скамейке на открытом пространстве на глазах у исполненной отвращения к этой печальной картине публики. Спасибо прышавым отрокам за мою неомраченную юность! А вот ребенку 26-ти лет отроду, с которым меня таки угораздило повстречаться в 11-м классе, не спасибо. Он был уже аспирантом, должен был лучше меня понимать всю тупость происходящего.
Возвращаясь к 4-м годам неразделенной любви, замечу, что, видимо, она вытекла из моего организма в виде рек слез, пролитых в мае-июне-июле 2006 года. Вот. Казалось бы, радоваться надо. Наверное, действительно надо. Но вот беда, в течение этих четырех лет все было так просто и ясно.. Немного мучительно, но эти мучения ничто в сравнении с мукой путаницы и неразберихи в мыслях и чувствах, что наступили после глубокой черной пустоты и непроглядной тьмы в душе и сердце(вновь извинюсь за банальщину). Мне нехорошо от этого. Я боюсь.
Все, мысли убежали совокупляться с зелеными человечками, оставив в моей голове лишь ноющую боль.
Конец.
