Дорогие читатели, хочу поделится новостью-роман «Принцесса Хелена, шестая дочь короля Густава» завершен!

На сайте автора в разделе Книги размещен файл романа для свободного скачивания. Это, в частности, означает, что нет необходимости выкладывать на сайте отдельные главы, если теперь можно прочитать произведение целиком.

Автор надеется, что полная доступность романа на сайте продлится достаточно долго, поскольку в интернет-магазинах книга будет все-таки продаваться, и пока этот коммерческий когнитивный диссонанс не вызовет раздражение у продавцов, автор сделает все возможное для свободного распространения своего творчества.

Приятного прочтения, не забывайте оставлять Ваши отзывы а также загляните в раздел Поддержать проект, чтобы автор, чего доброго, не умер с голоду:)

Итак, вниманию читателей предлагается первая книга цикла «Принцесса Хелена, шестая дочь короля Густава», доступная для свободного скачивания в формате .doc: Александр Витт. Принцесса Хелена, шестая дочь короля Густава. Роман

Роман «Принцесса Хелена, шестая дочь короля Густава» является весьма вольным приквелом повести «Жук в муравейнике» братьев Стругацких и входит в цикл произведений с общими героями и одним фантастическим допущением: основные исторические события на Земле записаны на свитках Сценариев, являющимися артефактами неизвестного происхождения.
Последствия их реализации на планете, а также возможная корректировка в соответствии с принципами «непредопределенности» контролирует гуманоидная раса ангелов, не имеющих ничего общего с канонической религиозной трактовкой. Противодействие двух влиятельных групп ангелов, с принципиально различающихся взглядами на вектор развития человеческой цивилизации на протяжении нескольких исторических эпох и является основным конфликтом цикла.
История эта, как обычно, началась не вчера. И, как водится, не завтра закончится. Потому что идет война, и, как, наверное, догадался уважаемый читатель, это война добра и зла. Как на всякой войне, в ней есть солдаты и командиры, разведка, генеральные планы и, конечно, фельдмаршал. Даже два. Уже несколько тысячелетий приближенные зовут их Экселенц, или в соответствии с субординацией Верховный руководитель, и Братец (по иронии судьбы у Экселенца других родственников нет), известный как Мессир, что ему, несомненно, льстит.
Вся эта компания обитает в двух параллельных системах временных координат, но на одном небольшом астероиде с нулевым альбедо. С Земли его не видно, зато последствия действий его обитателей сказываются на обыденной жизни многих жителей нашей планеты. Странное это место называется Базой.
Вольдемар, избранный, уже восемь лет сидит в Питере без связи. Нынешнее его состояние надоело ему настолько, что он сам начинает создавать свой собственный Сценарий событий. И вот, когда до начала его реализации остается несколько часов, к нему приходит Ангел. Как обычно, он пьян.
Попробуйте прожить не одну, а несколько жизней, каждая из которых начинается не с момента рождения, а заканчивается, как правило, насильственной смертью. Друзья, привязанности, любимые женщины уходят в небытие. Надо перешагнуть — и идти дальше.
В 1555 году шведский король Густав Васа попытается создать военно-политический союз с Великим Новгородом, давно ищущим свободы от диктатуры Московии. Для этого необходимо выдать шестую дочь короля, принцессу Хелену Эстрельскую за сына новгородского князя. Однако его планам не суждено сбыться — в средневековый Выборг, где и должна состоятся помолвка, уже тайно направляется отряд стрельцов с заданием помолвку сорвать, а принцессу Хелену увести в Москву, при невозможности похищения-убить.
Воздействие, в результате которого Сценарии могут изменять свое течение и непосредственно влиять на судьбы отдельных их персонажей на Земле, проводят «агенты влияния» — люди, обладающие всей полнотой знаний о вмешательстве расы ангелов в земную историю. Это Игроки, и они практически бессмертны, их сознание может перемещаться из одного тела в другое. Один из агентов, главный герой романа — Вольдемар.
Первое упоминание о Вольдемаре появляется в романе именно в тот момент, когда он получает задание спасти Хелену, и в результате не дать возможности осуществится альтернативной ветке Сценария, носящем название «Выборг-Густав». Первоначальный план срывается, когда Вольдемар и Елена в бою с прорвавшейся все же группой стрельцов гибнут вместе, сорвавшись с башни Выборгского замка. Перед смертью Вольдемар понимает, что любит Хелену.

Теперь он будет искать ее следующие четыреста шестьдесят лет.

Начало романа «Принцесса Хелена, шестая дочь короля Густава»

Главы 22. Снег. День святого Валентина
23. Хранитель

Ради таких случаев все и затевалось. Когда впервые было открыто Хранилище — совершенно случайно, между прочим, — встал вопрос, как нейтрализовать последствия действий двоих заигравшихся братьев. Уже тогда в Метрополии понимали, что все это чревато. Как именно действовать, никто не понимал, поэтому решили поступить просто, по-большевистски — назначить ответственного.
Сказано — сделано. И вот уже первый Хранитель приступил к своим обязанностям. В перерывах между дружескими попойками с Экселенцем, к которому у него возникли самые теплые чувства, он умудрялся как-то следить, чтобы Земля не провалилась в какую-нибудь временную дыру, петлю, спираль или еще чего похуже. Попутно прихватив с собой все, что можно. Связи-то никуда не делись. Братец нашего Экселенца старался, как мог, вселенскую энтропию увеличить — и небезуспешно. Пару раз предшественнику Анри — а сейчас Хранителем на Базе был именно он — удавалось в последний момент спасти ситуацию.
Самое неприятное во всем этом было то, что события происходили по похожим правилам. Мессир пытался создать новые ветки Сценариев (он называл это свободой воли для каждого индивидуума) и слал депеши в Метрополию о своих якобы успешных экспериментах. Там радовались, но абсолютно ничего не предпринимали — это у них такой стиль руководства. Нормально, привыкнуть можно. Надо сказать, Мессир им нравился. Активный экспериментатор, не боящийся последствий и не лезший в карман за словом. Его способность разговаривать с Императором на любые темы крайне приветствовалась членами Совета. Можно сказать, он отвлекал внимание монарха от чтения их бесполезных меморандумов.
Все бы хорошо, но последствия одного Сценария, которому была присвоена нулевая категория, имели последствия, нагло вылезающие за рамки стандартных протоколов безопасности. И, конечно же, это был «Выборг — Густав»! Здесь всем, и в первую очередь Хранителю, необходимо было вести себя крайне осторожно. Потому как не только сами персонажи, но и те, кто за ними стояли — оба Верховных, да и сам Хранитель и, в принципе, вообще все, что их окружало, исключая само Хранилище, —начинали жить в двух параллельных реальностях. А ложные линии были подозрительно похожи на настоящие до такой степени, что отличить их без пол-литра было практически невозможно. И персонажи волею судеб жили параллельно, раздваиваясь в каждый конкретный момент времени и находясь в разных местах.
Естественно, управлять всей этой вакханалией было решительно невозможно. Да и заметить можно только на значительном расстоянии. Хорошо, что ближайший автоматический зонд слежения за орбитой Плутона работал исправно и смог передать о творящемся на Базе безобразии куда следует. Прилетала комиссия с неограниченными полномочиями, которая работала несколько месяцев. Ничего не решив, торжественно убралась восвояси, оставив гору бесполезных распоряжений. В итоге Мессир продолжал делать что хотел, всячески нервируя Анри в его нынешней должности.
Но вот последняя выходка Братца переполнила чашу терпения. Создать в ложном течении вполне реальную возможность появления ребенка Избранного — все это не лезло ни в какие ворота.
Служба Хранителя работала на пределе возможностей, ангелы пересчитывали и перепроверяли вероятностные линии по сто раз, пытаясь найти извращенную логику и предсказать действия Мессира. Если бы не озарение Анри в момент просветления, достигнутого путем потребления стодвадцатилетнего виски из личных запасов Экселенца, Мессир бы выиграл. Долго и зачарованно смотря на полупустую бутылку, старого пьяницу вдруг осенило. Если уж в ложной линии развивается вероятность появления сильнейшего в недалекой перспективе игрока — ребенка Избранного, то что мешает в параллельной, истинной линии заставить его в это поверить, совершив немыслимую рокировку персонажей. Правда, для этого требовалось возвратить из небытия Ее Королевское Высочество принцессу Хелену.
Анри был хранителем с гибким складом мышления. Поэтому он ничего не сказал о своем открытии Экселенцу, а решил действовать самостоятельно. Предстояло, правда, выяснить, что именно известно Мессиру о течении самого секретного Сценария в истории, а именно что Красильников сумел накопать в открытых для него архивах Базы.

Начало романа «Принцесса Хелена, шестая дочь короля Густава»

Главы 21. Большая ёлка посередине

22. Снег. День святого Валентина

Приближался День святого Валентина, который мы, по какой-то странной прихоти судьбы, решили отмечать в Российской национальной библиотеке. Огромное помещение заполнено воздухом, высота и размах навевали мысль: а где же здесь помещаются сами книги? Видя, как под потолком, громко хлопая крыльями, Анри и Лаврик пытались выполнять фигуры высшего пилотажа, подражая «Русским витязям», я чуть не согнулся от смеха у перил верхнего балкона. Огромная пустая вселенная, смоделированная лестницами и мощными балконными переходами, словно кричала: «Этот мир полон воздуха! Он ждет тебя, не лишай себя его красок, когда-нибудь ты перестанешь чувствовать притяжение свободного пространства — и в этот миг мир потеряет тебя навсегда!». Но Белка потянула меня прочь, боясь высоты. Она начинала бояться всего, что отрывало ее от так крепко державшей связи. Я же смотрел вниз совершенно спокойно, прикидывая картину полета. Символично, наверное, разбить голову именно здесь. То-то Братец обрадуется, получит себе хорошего специалиста. Гнать такие мысли!
Когда торжество по поводу открытия выставки было в самом разгаре, ведущий вдруг объявил:
— А теперь я вызываю на сцену любую влюбленную пару, ей будет вручен специальный приз от святого Валентина!
Я быстро подтолкнул Белку в центр зала. Она не успела ничего понять, и мы очутились под любопытными взглядами сотни человек. Получив дизайнерское сердечко с бьющимся, как отбойный молоток, сердцем, я вывел ее из круга. Мы вышли покурить на улицу.
— Зачем ты это сделал? — спросила она испуганно. — Ты же знаешь, я не люблю публичного выражения чувств… — в голосе послышались знакомые мне агрессивные интонации.
«Опять этот липкий страх. Когда ты сможешь от него избавиться?» — подумал я не в первый раз, но сейчас почему-то особенно остро.
— Но это же правда, сегодня праздник влюбленных, — я глупо улыбался от счастья, все еще переживая прошедший момент.
Я и забыл, что за ней сейчас приедет Егор, и она снова окунется в знакомый ей семейный мир, не отпускающий ее ни на минуту. Настроение вдруг ушло, возникло ощущение усталости и опустошенности. Через полчаса мы попрощались с ней на стоянке. Тут-то передо мной открылся во всей красе замысел Всевышнего. Егор вышел из грязной белой «четверки» навстречу, притворно улыбаясь и открывая дверь перед Белкой. На нас с Лавриком он взглянул лишь раз, но у меня как будто в голове взорвалась небольшая бомбочка. Его круглая рожа вдруг совместилась у меня с незабвенным образом князя Воеводы Ярославского, прострелившего мне четыреста пятьдесят девять лет назад ногу арбалетной стрелой в Выборгском замке. Подобные параллели случайными не являются, значит, это Хелена? Не досталась она тебе, паршивцу, тогда, так ты сейчас отыгрался! У меня случился неконтролируемый выброс адреналина, но Лаврик ловким приемом на дальних подступах к его краснорожему фейсу перехватил меня.
— Он не узнает тебя, ты разве не видишь? Его же Мессир за дурачка держит, он ничего не помнит…
Я увидел полицейский разворот его машины, отвернулся и широко зашагал прочь, как можно дальше от нее. Сомнения жгли мою душу каленым железом.
Меня догнал Лаврик.
— Давай пойдем куда-нибудь, — предложил он, видя мое состояние. Сегодня вон «Зенит» с «Ливерпулем» играют, посидим, посмотрим…
И он потащил меня в ближайший спорт-бар, где мы, расположившись у стойки, заказали по литру темного и какую-то закуску. Я не сопротивлялся, мне уже было все равно — лишь бы подальше от мыслей об этом болоте, куда она возвращалась каждый день, уходя от меня как в последний раз.
— Слушай, — зашептал Лаврик мне на ухо (его, конечно, никто не видел, кроме меня: увлеченные процессом мужики и их спутницы активно готовились к просмотру зрелища, не обращая внимания на одиноко пустующее место рядом со мной). — Давай нанесем один неожиданный визит, а? Зря меня, что ли, старый маразматик готовил столько времени…
— Что ты хочешь там услышать, если нас вообще пустят? — смачно жуя сухари, с набитым ртом ответил я.
Я твердо решил сегодня напиться. В последующий час я уговорил литр очень приличного «Гиннеса» и заказал еще. Благодаря поджаренным сухарикам, а также растущему счету 2:0 в нашу пользу, настроение у меня улучшилось, и я начал вслушиваться в бесконечный треп своего крылатого собеседника, который не отставал от меня по части поглощения напитков.
Когда через полтора часа, находясь уже в нужной кондиции, я обратил внимание на него, то увидел, что Лаврик, оказывается, не терял времени даром. Используя знания курса по переговорам с нижним ярусом, он уже успел связаться с их диспетчерской, попросить аудиенции и теперь ждал, собственно, ее разрешения.
Не успев испугаться и собираясь уже прихватить с собой бутылку волшебного напитка, я почувствовал, как вдруг вокруг нас начала внезапно сгущаться темная липкая хрень. Последней мыслью было: «Я убью тебя, лодочник!»
Рассказывали, что нижний ярус — это отражение нашей Базы. Доподлинно выяснить, верно ли это утверждение, за те восемь лет, что я там не бывал, мы с Лавриком не успели. Когда я наконец достал до его худой скулы и, осуществив свою мечту, врезал ему по ангельской роже, было поздно. Мы стояли в предбаннике у брата Экселенца, вдыхая резкий серный запах. Двери в кабинет начали медленно открываться. На пороге появился улыбающийся господин. От радости его лицо светилось, там было написано: «Как же я рад вас видеть!»
— Проходите, располагайтесь, я сейчас — только несколько распоряжений…
Унесшись вглубь коридора, он оставил нас одних. Лаврик наконец сел на пол, потирая щеку и глядя на меня совершенно непонимающим взглядом.
— Ты чего? Ты же согласился на переговоры, — в голосе его чувствовалась некоторая обида.
— Идиот, я согласился на 2:0 — это было. А сюда лететь без согласования я тебе не разрешал совершенно, — я был в бешенстве. — Теперь, что бы мы ни говорили ему, он нам не поверит.
— Кто? — не понял ушибленный Лаврик, встав и потянув меня в темноту кабинета.
— Все, проехали, давай излагай — только быстро. Я же должен знать, что ты еще придумал… Послал Бог помощничка, — я сдержался, чтобы не врезать ему еще раз.
— Я предлагаю просто послушать, — цинично предложил он.
Мы не успели перемолвиться и парой слов, как появился хозяин кабинета. Я пытался вспомнить, как его обычно называли в официальных документах, но в голову мне не приходило ничего, кроме как Братец. Так его звали все на Базе, хотя старались лишний раз всуе не поминать. Так и я его называл в прошлый мой визит сюда, и он вроде не обижался. Хотя в том состоянии мне было ровным счетом все равно, как к нему обращаться. В этот же раз мы вроде бы были с Лавриком официальной делегацией, и я решил даже мысленно не вспоминать, что полномочий нам на это никто не давал. Собираясь разрешить эту дилемму раз и навсегда, я спросил его напрямую, когда мы уселись в удобные кресла около массивного, черного дерева стола, ножки которого украшали страшные рожи и вырезанные торсики грифонов.
— Как мне к вам официально обращаться?
— О, — в его голосе была сама любезность, — как вам угодно. Я бы предпочел обращение Мессир, но не настаиваю.
— Хорошо, Мессир. Мы пришли по делу. Есть возможность договориться по конкретному Сценарию, которым, как вы знаете, я занимаюсь.
Лаврик тихо вжался в кресло и молчал, почему-то предоставив поддерживать беседу мне. Я же, борясь с наступающей головной болью, сформулировал вопрос:
— Наша цель — избежать гибели Игрока.
Поймать его ответную реакцию было невозможно, он тихо вертел какую-то безделушку в руках, которая переливалась неяркими картинами, смысл коих я не мог уловить. Зная, что смотреть туда чревато последствиями, я с трудом заставил себя не смотреть на его руки и перевел взгляд на пол.
Он молчал, только воздух со свистом вырывался их жаберных отверстий на шее. Выпить он нам не предлагал. Ужасно хотелось курить, но пепельницы на столе я тоже не обнаружил.
— Только рождение и смерть имеют значение, — медленно и тихо произнес он. — Ты это знаешь. В прошлый раз, когда мы встречались здесь восемь лет назад, мы как-то не касались этой темы. Ты просил меня устроить твою судьбу, но принять принципиальное решение так и не удосужился. Почему ты думаешь, что я хочу вести переговоры сейчас?
— Потому как здесь я представляю не только официальную точку зрения моего Верховного, — в тон ему ответил я. — У меня есть собственные интересы. Вы знаете, я, наверное, единственный Избранный, который пришел сюда уже во второй раз. Как и тогда, я прошу для себя. И мне совершенно все равно, кто мне поможет.
— Стареешь, — саркастически произнес Мессир. — Тебе сколько — 47? Осталось… ну это неважно… Наверное, ты прав по-своему: оставлять тебя без сладкого на остаток жизни несколько негуманно, что, в принципе, в духе моего дражайшего родственничка.
Он встал из-за стола, рукой предложив нам оставаться в креслах. Я и не собирался вставать. Братец начал шагать по кабинету. Сейчас он являл собой разительную противоположность Экселенцу, который обычно перемещался по своим апартаментам медленно и вальяжно. Остановился около нас с другой стороны стола.
— Хорошо, не скрою, я уже три недели назад предпринял кое-какие шаги, зная, что ты захочешь со мной поговорить, — здесь он посмотрел на Лаврика, и я вдруг понял, что желание сегодня напиться в компании Лаврика было далеко не случайным. — Теперь у тебя появился выбор… Тебе, я думаю, интересно, — его улыбка стала воистину дьявольской.
Дело начинало принимать веселенький оборот. Мало того, что Лаврик вел свою игру рискованно, не просчитывая больше, чем на шаг вперед, он еще и мне ничего не говорил об этом, скорее всего, как и Экселенцу. У меня снова зачесались кулаки.
— Чего мне ждать? Надеюсь, вы не тронули ее, иначе…
— Нет-нет, я ее как раз и не трогал… у нее есть муж. Вполне естественно его желание помочь увеличить земное народонаселение.
Улыбка расплылась во все его лицо, став неестественно большой и занимая уже половину лица. Страшно не было, но зрелище было достойно какого-нибудь голливудского шедевра со спецэффектами.
— Все, аудиенция закончена. Я прошу простить меня — дела, дела…
Я молча развернулся и пошел к двери. Дело принимало совершенно неожиданный оборот. Это точно не Хелена — мне это стало совершенно ясно. Также мою башку посетила мысль о том, что Мессир всерьез взялся за эту линию, можно сказать, поставил на нее все свои стратегические резервы.
Мне сейчас хотелось только одного — побыстрее закончить все и больше никогда не видеть ни Егора, ни Белку. Но до этого необходимо сделать так, чтобы они были счастливы. Вместе или врозь. Просто как люди. Или несчастны — тоже самым обыкновенным образом.
Мне вдруг стало обидно, просто по-человечески, совершенно банально. Я, как последний романтический придурок, не проверив факты, наплевав на чутье, дал себе слабость наконец упасть в тот колодец, откуда уже не смог бы выбраться без посторонней помощи. Я очень четко почувствовал, что мне явно пора в отпуск. Вот все кончится, улетим с Хеленой куда-нибудь на Тагору, чтобы никого не видеть и не слышать. И спать. Месяц.
«Хелена, я увижу тебя, совсем скоро…»

Продолжение здесь

Начало романа «Принцесса Хелена, шестая дочь короля Густава»

Главы 20. Егор

21. Большая елка посередине

Мы сильно устали. Тряска в машине, встречи и переговоры утомили нас, и хотелось только одного — куда-нибудь, наконец, приехать. Я видел, что с ней что-то не так: она была немного раздраженной и, казалось, не обращала на меня особого внимания. Добравшись наконец до коттеджа, в котором нам предстояло провести эту ночь, мы распаковали вещи и поели. Она старательно обходила меня, отстраняясь, когда я хотел ее обнять. Я совершенно ничего не понимал, ведь в пятницу перед поездкой у нее были совсем другие глаза, а то, что я слышал, давало мне надежду на только нашу ночь, в которой никого не будет, кроме нас двоих, совсем.
Все удивительно быстро закончилось, не начавшись. Она вдруг заговорила о нем, лежа у меня на коленях:
— Зачем ты о нем так плохо думаешь? На самом деле ведь он совсем не плохой человек. Не хочу его обижать…
Вот это уже не лезло ни в какие ворота! Никогда настоящая Принцесса, сущности которой уже следовало бы проявиться по всем прикидкам — и моим, и отдела Z12 Джона Карпентера, в феврале, через год после моего четкого ощущения на Синопской набережной, не сказала бы этого. Повисла десятиминутная пауза, которую заметил только я.
— Да, наверное, — задумавшись, ответил я. — А это имеет какое-то значение?
Меня накрывала пустота, и липкий пот потек по спине. Было четкое ощущение, что я теряю что-то такое, без чего мне не прожить. Забыв о всех миссиях вместе взятых, я плавно вплывал в неконтролируемую панику. Встав, я подошел к столу и налил себе полный стакан виски. Выпив половину, повернулся. Она смотрела на меня совершенно отстраненно, как будто не было нескольких месяцев нежности, во взгляде виделось твердое желание уличить меня во лжи, будто бы я сам заставлял ее любить меня.
— Ты ничего не помнишь? Совсем? — я начал уже практически кричать, заглушая металлическими нотками собственное бессилие и страх. — Ничего?! Ты помнишь Выборг? Как ты стояла наверху башни, как внизу гибли один за другим совсем молодые ребята, пажи твоей свиты… Minns hur vi kämpade stående rygg mot rygg. Och ryska Archer körde mig armborst pil i benet. Och sedan flög som en fågel ner till viken.*
Шведский в моем исполнении был прекрасен, да и налившиеся кровью глаза, общий безумный вид и широкая жестикуляция, видимо, произвели на мою собеседницу неизгладимое впечатление. Однако нужного эффекта все эти действия не возымели. То есть, кроме банального хлопанья глазами и фразы «А что ты сейчас сказал?», другой реакции не последовало. Я как-то сразу потерял пыл и плюхнулся в кресло. В голове было пусто.
Вышел на воздух, зимняя ночь была прекрасна и абсолютно одинока, так же как и я в этот момент. Самое время предаться самобичеванию, снисканию жалости для себя любимого и преданию прочей романтико-мистической мути вполне реального отражения в собственной башке. Но какое-то странное движение в районе живота неприятно настораживало. К черту, давай-ка наберем странный номер из служебных символов. Интересно, коммутатор Базы переполнен такими случайными звонками, или никому в голову не приходит перебирать тире, точки и звездочки? Набрав десятизначную комбинацию на клавиатуре мобильника, я вызвал приемную Верховного. Канал был каким-то узким, как будто его блокировали, и изображение более походило на статичные картинки, чем нормальную видеосвязь.
— Шеф, вы меня слышите?
— Нет, недогадливый ты мой, я тебя вижу, притом сверху… Виски ты купил преотвратный, и тебе сейчас станет очень-очень плохо. Утром станет еще хуже, поэтому предупреждаю сразу: не пей сладкую газированную колу, это омерзительно. Ну и что ты хотел мне сказать, кстати?
— Экселенц, она не Хелена.
— Откуда ты знаешь?
— Чувствую.
— Отлично, в «Битву экстрасенсов» идти не пробовал?
— Не надо ерничать, Верховный руководитель… Вы показывали мне запись, и я уверен, что она подлинная. Однако я вынужден вам напомнить основные постулаты теории непредопределенности, которые спасали нашу контору в течение многих тысячелетий. Я, правда, самое начало не застал, но уж то, что видел сам, вполне себе убедительно.
— Ну-ну, вещай. В отличие от тебя, я тут потребляю вполне приличные напитки, поэтому время у меня есть. У тебя же не более часа по времени Земли. Ну если ты не достанешь какой-нибудь приличный абсорбент. В твоей обычной аптечке я его не нашел, поэтому рискну предположить, что собирался ты впопыхах. Непростительно для агента твоего уровня… или за какие-то восемь лет ты совсем потерял форму?
— Хорошо, давайте применительно к ситуации, — парировал я устало. — Непредопределенность суть следование не наиболее вероятным линиям Сценария, которые кажутся логичными. Тогда на кой дьявол вся эта База с кучей аналитиков, агентов и обслугой вокруг единственного во Вселенной Хранилища? Непредопределенность, наверное, есть игра на грани фола, жонглирование предположениями и мнениями нелюдей. Или тех людей, которые мыслят нестандартно, как-то так… К делу! — я переложил трубку в другую руку и начал греть освободившуюся ладонь в кармане. — Примерно за девять месяцев до визита Анри на Восьмую Советскую улицу, аккурат в Новый год, я начал что-то чувствовать. Вы же знаете, «Выборг — Густав» не отпускает никого, кто был хотя бы на одну минуту его частью. Монк, покойный, никогда его не забуду… Кстати, вы не находите странным параллели наших с ним судеб, Экселенц? В то же время мне начала регулярно, как на работу, названивать Белка и проситься на работу. Я связал эти два факта, и чем больше я думал, тем более вероятным мне казалась неслучайность всего происходящего.
— Завтра же придется издать распоряжение по Базе, строго запрещающее мне бросать агентов без связи…
— Идите к Братцу, Экселенц! У вас двоих выйдет замечательный дуэт — сестры Зайцевы, а я подамся к вам в импресарио на полставки…
К горлу начала подкатывать предательская тошнота. Видимо, часа не пройдет, и упасть мне в чистый снег в окрестностях Тихвина, куда досточтимая Оксана Валерьевна, родственница главного гаишника России и начальник местного почтамта, отправила меня ночевать.
— Ты хочешь мне сказать, что это не она. Отлично. Сворачиваем операцию и пусть умрут те, кто должен.
Как-то неожиданно быстро это прозвучало, реактивный мозг Верховного, конечно, примерно так и функционирует, но что-то здесь не то…
— Вы серьезно?
— Тебе решать, Вольдемар. Я абсолютно, экстра-, гиперсерьезен, ты себе даже не представляешь, до какой степени. То, что ты собирался ее взять к себе, я, конечно, не знал. Очень ты меня удивил тогда ночью, очень. Но понимаешь, запись готовил мне Лаврик, у меня нет оснований ему не доверять. И я не могу проходить мимо таких фактов, касающихся Сценария «Выборг — Густав». По каждому факту его влияния на эту планету мне приходится летать в Метрополию. И это в мои-то годы!
— Не волнуйтесь так, шеф. Я что-нибудь придумаю.

Егор позвонил как раз в этот момент, она ушла разговаривать с ним на второй этаж, а я остался один. Стало очень холодно, я решил залезть в сауну, но это меня не спасло. Она пришла потом, тихо села в углу, мы о чем-то говорили, но это было уже неважно. Я смотрел на нее, а видел Егора, который, ухмыляясь, как будто говорил: «Ну что, съел? Любви ему захотелось, с моей-то женой. А холодного ушата воды ты не хочешь?» Плохо у нас проходила командировка, совсем никуда.

Лаврик сидел в летней беседке рядом с огромной елью посередине коттеджного гостиничного городка «Вережицы» и скреб сухими тонкими пальцами снег на перилах. Выложить из льдинок слово «счастье» ему в голову не пришло, но и без этого его новые ангельские мозги работали на пределе возможностей. Сейчас ему требовалось решить только один, зато крайне важный вопрос: какая часть личности Вольдемара нажмет на курок? Если это будет расчетливый, циничный и лучший агент Экселенца, Избранный с большой буквы «и», чьи провалы по масштабам были такими же значимыми, что и его победы, то дело плохо. В этом случае управлять им станет практически невозможно. И весь их план с Мессиром (а ему было приятно так думать — их план) окажется под угрозой. Отчаявшийся и слабый Вольдемар представлялся здесь значительно более приятной альтернативой.
Вы думаете, Лаврик долго думал? Нет, он принял решение в течение нескольких минут. Да, собственно, оно и так у него уже было. Оставив на Земле безутешную вдову и двоих маленьких детей, Лаврик большую часть своего ангельского времени посвящал тому, чтобы его чадам жилось привольно. Ну насколько мог в своей нынешней ипостаси, конечно. Верховный смотрел на его выходки сквозь пальцы, но вот его брат придерживался абсолютно противоположной точки зрения. Иначе как объяснить тот вопиющий факт, что Мессиру даже не пришлось долго уговаривать Лаврика. Тщеславие — да, тут, конечно, был беспроигрышный вариант. Но ведь нужно было и пообещать что-то конкретное, что полностью перекроет любые моральные принципы молодого порученца, что гарантированно привяжет его к любым планам, даже если они в какие-то моменты покажутся ему неправильными.

Поэтому следующим вояжем Вольдемара должен быть визит на противоположную сторону астроида, где Мессир планировал сообщить ему пренеприятнейшее известие, после которого другого пути у Вольдемара уже не будет. А куда он денется, голубчик! Дети — цветы жизни…

* Вспомни, как мы сражались, стоя спина к спине. И русский стрелец всадил мне арбалетную стрелу в ногу. А потом ты полетела, как птица вниз, в залив. (швед.)

Продолжение здесь

Начало романа «Принцесса Хелена, шестая дочь короля Густава»

Глава 19 Поздно

Белка сидела, как обычно, у компа и «гамалась», как она выражалась, в какую-то сетевую фигню в «Вконтакте». Работа, которую она взяла на дом, была закончена, но ложиться ей не хотелось. Время приближалось к четырем ночи, и Егор начинал нервничать. Он ходил по квартире тихо, стараясь не разбудить Никиту, и что-то бурчал себе под нос. Завтра утром она должна была уезжать с Вольдемаром в долгую трехдневную командировку по области, предполагающую две совместные ночевки. Что это предполагало, он тоже знал и теперь совершенно сознательно просчитывал варианты воздействия на ситуацию.
Через несколько минут она все-таки выключила компьютер и пошла к мужу спать. Он подвинулся к ней и крепко обнял, она не отстранилась. Муж давно стал для нее родным человеком, членом семьи. Это было совершенно естественно, только теперь все было немного по-другому. Он взял ее сзади, все было как обычно, они старались двигаться негромко, чтобы не разбудить Никиту. Белка чувствовала, что пропали какие-то эмоции, делавшие секс чем-то большим, чем просто физическое действие. Но и такое изменение не сильно его волновало. В этот момент он был ее Богом, Господином, она полностью была в его власти, и он упивался этим. Она же просто ничего не чувствовала, кроме возбуждения. Это было, конечно, очень приятно, хотелось расслабиться, уйти от постоянных мыслей о ситуации, в которую она сама же себя загнала. Никакого дискомфорта, только равномерное движение, все более нарастающее. Приближалась кульминация, и вдруг она услышала его голос.
— Знаешь, я хочу, чтобы у нас был еще один ребенок, — вдруг произнес он (обычно в такие моменты он ничего не говорил). — Я очень люблю тебя, ты это знаешь.
— Да, я знаю, — шепотом, тяжело дыша, ответила она.
В соседней комнате тихо сопел их ребенок, и Белка вспомнила, как они радовались, когда он у них наконец получился. Чувство нежности к Егору захлестнуло ее, она могла думать только о нем, и все растворилось в радости обладания друг другом. Когда все закончилось, он откинулся на подушку с чувством выполненного долга, она же отползла в угол, уперлась ногами в стенку и сразу заснула. Больше они ничего не говорили, и утром она проснулась с мыслями только о работе. Ее ждали Вольдемар и Ленинградская область.

Начало романа «Принцесса Хелена, шестая дочь короля Густава»

Глава 18 О пользе сомнений

Поздно пить боржоми, когда печень отвалилась. Эта непреложная истина явилась мне реальным подтверждением сразу после того, как массивные двери королевских покоев закрылись, и я погрузился в аромат духов, дорогого белья, лавандовой воды и еще чего-то совершенно невыразимого, указывающего мне на расположение объекта моего задания — принцессы Хелены.
В зале никого не было, я терпеливо ждал. Наконец скрипнули половицы, и из потайного входа в углу, согнувшись в три погибели, вылезла Ее Высочество — ходы и приватные лестницы в Замке не были рассчитаны на ее рост.
Мы смотрели минуты три друг на друга, медленно передвигаясь по сложной траектории на резном полу комнаты. Она заговорила первой.
— Вы приехали не для того, чтобы предложить мне украшения, Вольдемар?
— Наш ювелирный дом и мой отец лично…
— Прекратите! — она резко повысила голос, не теряя при этом дружелюбного тона. — Через два дня будет смотр бравых молодцев, набивающихся мне в мужья. И я знаю — знаю! — ее голос внезапно сорвался на фальцет, — я знаю, что нам не выбраться из города.
Хелена подошла совсем близко, я одурело вдохнул ее запах, и мне стало совсем хорошо.
— Вы что-то знаете? — я почти шептал ей на ухо, а она все ближе придвигалась ко мне, шурша парадным платьем с десятью юбками.
— Я подслушала разговор двух русских, я знаю русский! Они смеялись, один предложил другому — тому, кого он называл Knyaz, — вымазать «рожу сажей», чтобы я его выгнала. Наверное, было бы смешно. Но потом у них стали такие лица… Их много вокруг города, они только и ждут сигнала. Наш капитан стражи — жирная тупая свинья, и люди его такие же. Они не смогут нас защитить! Отец нанял этого вояку, когда мы были в Венеции. Он, видите ли, соизволил выловить папочку, когда тот, надравшись в стельку, решил сигануть с королевской гондолы. С тех пор он таскается за двором и даже получил титул капитана стражи. Я ему не доверяю, поэтому полагаюсь на вас, Вольдемар. Кстати, это ваше настоящее имя? Впрочем, все равно, вы же умрете за меня?
— Ваше Высочество, почему вы уверены, что я это сделаю?
Она отстранилась, сразу став серьезной.
— Вы привезли камень. Мне сказали… — тут она замялась, — доверенные люди, вот! Это же так называется? Так вот, человек с большим изумрудом должен мне помочь, так они сказали.
Ну вот, опять недоверие верховного руководства. Я закипал внутри от простого тупого бессилия. Опять Экселенц меня страхует! И ведь не первое же дело, хотя воплощение-то, конечно, первое…
— Я не знаю здесь никого… кроме вас. Мне кажется, вы не из этих мест. Это называется интуиция? Вольдемар, не молчите. И почему вы так близко стоите? И вот эта рука, она…
Да, времени у нас точно было мало. Вот-вот войдут фрейлины или этот дурной капитан, забери Люцифер его душу…
Хриплый голос от пересохшего горла был мой, хотя и слегка задохшийся от поцелуя, которым принцесса наградила меня совершенно неожиданно.
— Когда я снова вас увижу?
— Вы же у Магды остановились? Да, мне говорили. Придет паж-мальчик, принесет официальное приглашение. Будьте наготове.

Продолжение здесь

Начало романа «Принцесса Хелена, шестая дочь короля Густава»

Глава 17 Юстас Алексу, правила вербовки

Наверное, я действительно влюбился в Белку — это чувство смогло полностью перестроить мое, порядком ироническое, восприятие окружающей действительности. Проходя мимо огромных витрин, я видел там ее, в метро — искал ее взглядом, и мне постоянно казалось, что она совсем рядом — метрах в трех, вот за той толстой теткой в аляповатом розовом пальто. Я даже начинал злиться на бедную женщину с отсутствием вкуса, приписывая ей навязчивое желание скрыть от меня любимую. Хуже всего было ночью — я все время разговаривал с Белкой и просыпался в настороженном холодном поту от фантомного звонка или эсэмэски, смотрел на телефон — и с чувством разочарования засыпал снова.
В моих снах, лежа вместе на моем жестком диване, мы вели долгие разговоры, о которых утром я не мог ничего вспомнить. Когда же мы наконец в реальности добрались до него, почему-то желание разговаривать отпало у нас напрочь.
Днем я кормил Белку обедами, покупал ей сигареты и просто старался сделать ее счастливой. И все было бы хорошо, если бы через пару недель я точно не знал, что за внешней жизнерадостной маской хохотушки и крайне счастливого человека иногда проступает взгляд, который я видел тогда, на записи в кабинете Верховного. Там не было ничего. Она оживала только здесь — менялась осанка, походка. Она стала всегда носить туфли на высоких каблуках и короткие платья.
Пока Лаврик работал по своему плану, пытаясь связать линии судьбы в некий узор, позволяющий красиво и безболезненно выдавить Егора из жизни Белки, мы с ней носились по разнообразным мероприятиям и презентациям, которые крайне ее увлекали. И странное дело — я настолько начал ей доверять, что уже перестал обращать внимание на мелочи, которые она решала очень легко, снимая с меня головную боль текущей организации многочисленных событий. Она, словно встрепенувшись от долгого сна, раскрыла крылья и получала наслаждение от общения с огромным количеством людей, многие из которых своим существованием показывали реальность и притягательность того мира, от которого она была отлучена в течение долгого времени (во многом стараниями Егора, да и собственным безволием). То, что происходило сейчас, было прямой угрозой лучшему проекту в его жизни (я согласился с таким определением, данным Лавриком, совершенно безоговорочно), и он уж точно знал, кто именно был тому причиной. Егор начинал уже подозревать самое худшее. Думаю, что воображение рисовало ему самые соблазнительные картины. А мы просто были вместе, наслаждаясь свободой, узнавая о себе мелочи и привычки. В конце концов, мы работали вместе, пока даже достаточно успешно, что меня вообще крайне удивляло. Лаврик в основном помогал в решении текущих вопросов, используя весь свой земной опыт. Анри же, старый пьяница, специализировался на более крупных чудесах.
Как-то однажды мы сидели в кабинете и курили, я смотрел на нее и молчал. Я уже знал, что Егор слушает наши разговоры, читает ее переписку и периодически обеспечивает наружное наблюдение. Сначала мне казалось странным такое упорство, потом я перестал обращать на это внимание, просто стал осторожнее до поры. Я подумал, что пришло время поведать все это Белке, и прикидывал, как именно начать разговор. Но моим планам не суждено было сбыться.
— Слушай, солнце, — начал я, — ты понимаешь, что твоя жизнь… мм… особенно в последнее время, немного нереальна? Ты двойной агент, — попытался я пошутить, а про себя подумал: «Не выбравший пока ни одну из сторон».
— Она прекрасна, у меня даже в статусе так и написано, — засмеялась она.
— Можешь представить себе жизнь без Егора? Она по-прежнему будет прекрасной?
Это был не первый наш разговор на эту тему. Тяжелый и местами крайне болезненный для меня процесс выковыривания из ее мозгов необходимых мне ответов вынимал из меня душу в прямом смысле. Время поджимало, а я все никак не мог решить для себя простой вопрос: создал ли этот великий Сценарий новое ложное течение, и мне никого спасать не придется, либо это все-таки Принцесса, которая вот-вот начнет вспоминать подробности. Последние часы в Выборгском замке должны были врезаться ей в память.
Но сегодня все пошло немного не так. Она задумалась, и сразу глаза стали другими. В них появилась какая-то загнанность, она начала говорить отрывистыми рублеными фразами, с агрессивным напором. Я слышал эту интонацию уже много раз в своей жизни от многих людей, ошибиться было невозможно. Это означало только одно — страх. Очень сильный, стягивающий волю в точку. В таком состоянии она могла, лишившись чувства психологического самосохранения, выдумать любую правдивую ложь, которая прикрыла бы ее чувство панического ужаса от того, что она потеряет живущего рядом с собой Бога. Думаю, и я мог бы поддаться этому, сразу не увидев причин — она была очень убедительной, когда этого хотела. Я еще раз вспомнил взгляд Егора, которым он провожал меня тогда, в августе. Уверен, помимо того, что он полностью лишил Белку воли, навязав ей параллельную реальность, он еще и предусмотрел симметричную резервную схему, которая должна сработать в минуту угрозы его влиянию. Именно сейчас она и действовала.
Он был сильным природным темным, такие сразу попадали в поле зрения братца Верховного, и он не отпускал таких людей из виду ни на минуту. Правда, наши визави никогда не использовали своих приспешников для прямого контакта, они просто не могли появиться на Земле ни в каком виде. Создавая свои Сценарии, они выстраивали их так, чтобы использовать природные человеческие слабости и наклонности, добиваясь нужного им результата. Поэтому Егор ничего не знал об осуществлявшихся сейчас Сценариях, что совершенно не мешало ему быть самым сильным игроком.
— Я боюсь. Я стала очень циничной, и мне проще никому не верить вообще. Я хочу верить тебе, но не могу… до конца. Поверить тебе — значит перестать верить ему, а я делала это в течение шести лет, и мне казалось, что я абсолютно, совершенно счастлива.
Отойдя от меня на несколько шагов, она очень убедительно мотнула головой, раскидывая волосы, и замолчала на полчаса. Когда она продолжила, тон ее был уже другим.
— Ты спросишь меня, как я живу с человеком, которого очень боюсь. Я сама не могу ответить на этот вопрос. Думаю, что когда я пойму для себя этот странный факт, все и кончится. Пока же я знаю только одно — я не могу на него сердиться. Может быть, это странно звучит, но не могу. Я могу простить ему все, самые гнусные вещи. Мне проще, наверное, это сделать и думать, что он на самом деле такой, каким я представляла его все это время. Иначе… иначе я должна, наверное, очень сильно испугаться. А я этого не хочу!
Она истерично засмеялась, что для нее было равносильно неконтролируемой панике. Тут я подумал, что даже если бы я вдруг, в горячечном бреду, и решил бросить это дело, теперь я этого не сделаю никогда, пусть бы мне приказал сам Экселенц. Также мне стало совершенно ясно, что изначальный план неосуществим в принципе. Просто так изменить реальность было невозможно. Нужно было не отвлечь Белку, нужно было дать ей то, без чего она просто умрет, — настоящую любовь, которая бывает на Земле у людей только один раз. Но для этого она должна вспомнить, что она, черт подери, принцесса Хелена Эстрельская, дочь короля Швеции Густава Вазы! Ее Высочество, а не простая затюканная домохозяйка!
В этот момент я очень пожалел, что родился Избранным, и для меня это чувство доступно несколько раз в жизни. Я был бы самым счастливым человеком на свете, если бы больше никогда не увидел Верховного и дарил это чувство навсегда только ей, пока не умру.
Я знал, что страх в жизни людей — самой сильное чувство, сильнее, чем любовь. И это было самой большой моей проблемой, в конце которой совершенно явно была видна горящая фура и два трупа в старом японском внедорожнике. Защитная реакция — это нормально, мозг отсекает реальные факты для того, чтобы сохранить возможность стабильной работы.
Вдруг она подошла ко мне и обняла, стиснув до боли руки.
— Пожалуйста… пусть все будет хорошо. Все должно разрешиться само собой. Пусть он меня бросит, — она посмотрела на меня, будто ища в моих глазах поддержку ее словам. — У меня не хватит на это сил — бросить его самой, а так я поплачу месяц, а потом — ты же будешь рядом?

Сомнения, сомнения… Обычно у главного героя с этим все очень хорошо, то есть их с лихвой хватает на целую главу. Не минула и меня сия чаша. Видя, как мечется Белка между нами, я все больше проникался этим настроением сам. В чем-то, безусловно, Егор был прав: я залез с ногами в некую семейную жизнь, плохую или хорошую, но главное — чужую. Одно дело, если бы наши отношения с Белкой ограничились флиртом и вытекающими из этого флирта легкими последствиями. И вполне может быть, даже наверняка, что задание Экселенца было бы выполнено. Лаврик, скорее всего, справится, и Егора в жизни Белки не станет достаточно быстро. А я буду рядом. И ситуация, вот в таком шатком равновесии, стабилизировалась бы на некое продолжительное время. Вполне может быть, такой облегченный вариант отношений устроил бы и ее (она ведь была истинной женщиной и знала, что я к ней испытываю), но никаких последствий бы не принес — мы по-прежнему засыпали бы в разных кроватях, и у нас были бы две, а не одна жизнь на двоих. Она стала бы свободна в своем выборе, не старайся я ей его навязывать в своем собственном лице. Такое поведение было для нее вполне естественно, и рано или поздно, привыкнув к этому, она пополнила бы ряды счастливых женщин, для которых брак — не обязательное условие существования. Никита бы рос с мамой и бабушкой, а мы с Белкой периодически бы созванивались время от времени и болтали ни о чем. Причем, правда, здесь агент Вольдемар, становилось совершенно неясно…
Все это было бы верно при условии, что она ничего не помнит. Абсолютно. Никто, никто не давал никаких прогнозов. Карпентер на прямые вопросы отводил глаза, его сотрудники вообще со мной не разговаривали под страхом лишения отпуска. Правда, существовала вероятность самого интересного развития событий, а именно, что Хелена — не персонаж «Выборга — Густава», а Игрок. С большой буквы И. В эту версию укладывалось все: и система сдерживания (Егор рядом, собственной персоной), и уйма недосказанного Экселенцем, и мое возвращение из вынужденной ссылки (в альтруизм шефа я не особо верил).
От таких мыслей мне хотелось попроситься у Экселенца на самую дальнюю базу и не видеть людей никогда, а наблюдать за какими-нибудь приматами в нескольких десятках световых лет отсюда. И, думаю, он мою просьбу удовлетворил бы. Только вот я не верил в то, что даже Лаврик, с его патологическим упорством и креативным подходом к любым решаемым им проблемам, сплавит Егора навсегда. Не верю! Он обязательно появится и возьмет свое. Через год-два, прилетев из-за уральских гор, Егор скажет: «Я приехал за тобой». И она через час, собравшись и захватив с собой Никиту, будет сидеть в самолете. И никто уже ничего не сможет сделать. А самолеты у нас все-таки иногда падают. Судьба, мать ее: кому суждено сгореть — не утонет. Экселенц будет бегать по своему овальному кабинету с прозрачной стеной, разгромит очередной компьютер и сошлет Алису куда подальше — с горя. Только уже ничего нельзя будет сделать. Потом, лет через пятнадцать — двадцать, где-нибудь по ту строну океана, к власти придет совсем не тот человек, или, наоборот, тот, которого все ждали. А может, и не так далеко, но мир станет менее предсказуемым, и они выиграют очередной раунд. Рождение и смерть — только это имеет значение. И баланс точно будет нарушен. Для меня, может, это уже ничего и не будет значить, но сейчас, сейчас я видел это настолько четко, что нестерпимо яркий свет застилал мне глаза.
Может, мне все показалось тогда, на Синопской набережной, в тихом сонном мареве начала января 2012, и время еще не пришло…
Черт бы побрал моего вечного визави! Экселенц со своей последней миссией, в которой с самого начала сам нарушил правила игры, смог-таки подвести меня к последней черте. Вдруг подумалось: даже после нашего ночного разговора, когда я в лоб сказал ему о нарушении непредопределенности, он не свернул операцию, хотя что у него творилось в его нечеловеческой башке, можно было только догадываться. Чувство долга засело у меня глубоко в подкорке, ничего поделать с этим я не мог, да и, по большому счету, не хотел.
Теперь же мне было необходимо решить вопрос кардинально, и я стремился к этому с упорством носорога. Надо, наверное, было знать меня настолько, насколько меня знал Анри, чтобы понять — такое количество миссий не проходит безнаказанным. У меня перед глазами постоянно вставали лица женщин, любимых мною раньше… Ни одной из них не было со мной сейчас рядом. Они приходили ко мне по ночам, беззвучно разговаривали со мной и так же тихо уходили. Иногда мне снилось, что Хелена приходит ко мне, и нет никого — ни Базы, ни Верховного, ни даже Анри, хотя я привык к нему. И я просто счастлив. Обычно после такого я просыпался и долго курил на балконе, так и не заснув до утра.

Продолжение здесь

Начало романа «Принцесса Хелена, шестая дочь короля Густава»

Глава 16 Разговоры с Милордом

— Ты вообще есть? — спросила она, безуспешно пытаясь стереть размазанную тушь. — Я вначале стопудово подумала про грузовик.
— Есть, нет, какая на фиг разница, ты же меня видишь, можешь даже потрогать, — улыбнулся он ей открытой ясной улыбкой.
Ангелы не умеют иначе, они ведь не люди, ничего в них не осталось человеческого. Нет в них так привычного нам патологического, но, черт побери, настолько привычного землянам раздвоения личности, когда одна половина хочет сказку, подарить другу мороженое и спасти бездомную собаку, а другая хочет эту сказку испоганить (чтобы не верили никогда), мороженое сожрать самостоятельно и желательно втихаря, а собаку пнуть и, насвистывая «Подмосковные вечера», счастливо пойти дальше.
Ангелы совершенно не умеют врать. В данном случае Леониду Валерьяновичу это было необязательно. Достаточно было просто не говорить половину. Важную, я бы сказал, решающую. Нужно было просто промолчать. Но и в той части, которую он сам себе дозволил произнести, можно было развернуться.
Начал он с краткого, но убийственного разбора ее жизни, которая, к слову, совершенно не блистала яркими запоминающимися событиями. Белка слушала его молча, лицо ее белело и принимало спокойное, даже отрешенное и веселое выражение. Она сидела на старой, рыжего цвета трубе, изображавшей дворовую оградку; слова как будто проходили сквозь нее, не оставляя никакого видимого следа на лице. Только губы кривились в усмешке.
После наступления более или менее взрослого состояния она не смогла вспомнить границу, после которой ее душа закрылась от существующей реальности, нарастив скорлупу напускного оптимизма, проявлявшегося в любой, даже бредовой и безнадежной ситуации. А Лаврик решился этот гордиев узел разрубить. Сразу, не задумываясь, просто следуя инстинктам и искреннему желанию изменить мир к лучшему. Сразу и навсегда, перескакивая через две ступеньки, не замечая. И начал с самого больного. Он специально подбирал слова, которые роились, зацепляясь за выступы черепной коробки. Это были ее, невысказанные самой себе, мысли на грани ощущений и ощущения на грани дозволенного самой себе. Наверное, поэтому она ему поверила сразу, ведь от несбывшегося практически невозможно избавиться.
«События происходят во времени» было ее любимым выражением, и однажды в ее жизни появился человек, который дал ей силы для очередного прыжка. Она была счастлива, абсолютно счастлива. Да, у него было полно недостатков, но, черт возьми, какое это имело значение, ведь она его любила. Егор стал для нее всем. Миром, в котором она жила и, наверное, хотела бы умереть. Они поженились, Белка родила сына. И мир, существовавший для двоих, разделился на три части, и она думала, что вот так оно и будет всегда.
Но реальность не дремлет, скрывается в злой засаде, чтобы потом накрыть с головой, обдав не какими-то там брызгами, а целым ушатом ледяной воды. Неправильно понятое слово может посеять зерно, из которого вырастет жестокая обида.
Этот мир не стал исключением. Как в плохом романе, «он вышел покурить, а она решила, что он ушел навсегда». И небеса вдруг превратились в трясину, которая засасывала все глубже. Она была плотной, но все же давала возможность дышать, и постепенно Белка привыкла. Временами она смотрела на себя в зеркало и не понимала, почему на нее смотрит оттуда совершенно чужое лицо. Какое-то замученное, с потухшими глазами, но сохранявшее веселое и задорное выражение. В конце концов она начала забывать, какой она была на самом деле тогда, много лет назад, в небольшом домике на Карельском перешейке.
Леониду Валерьяновичу, наверное, было больно. Не знаю. Автор пока еще не настолько знаком с миром ангелов, чтобы достоверно это описать. Поэтому автору так же неведомо, знакомо ли им чувство жалости или, упаси Бог, вины за содеянное. Его, наверное, грела мысль, что по абсолютному времени Базы все это здесь уже произошло. Правда, есть одно важное обстоятельство: вмешиваясь в готовый Сценарий, вводить в него заведомо ненастоящих игроков и создавать альтернативные финалы Лаврику по рангу было совершенно запрещено. Но разве это могло остановить молодого и амбициозного помощника Экселенца! Да ни в жисть! К тому же у Лаврика были свои виды на этот полукруглый кабинет.
— Ты же хочешь почувствовать, каково это — играть на грани фола, смотря ему в глаза? Ты же хочешь почувствовать себя живой!
Странный туман белым, непрозрачным липким саваном окутал место их беседы, голоса и звуки двора обшарпанной советской девятиэтажки слились в одно невнятное бормотание, от которого веяло настороженностью и бедой.
— Да. Я бы отдала большую часть своей жизни за такую возможность.
— Тогда завтра ты придешь на работу. И я не буду объяснять тебе, что надо делать. Вольдемар ждет невероятных событий, и ты его не разочаруешь. И… я тебе ничего не обещаю — никаких благ, счастья до гроба или смерти в один день. Скорее всего, ты ничего из этого не получишь.
Тут Лаврик улыбнулся Белке широкой белозубой улыбкой — просто ангел. Выглядело это, правда, со стороны совершенно по-другому. Это казалось знакомым, только в роли искусителя в старых сказках выступал кто-то совсем другой. Но кто сказал, что предлагать можно только земные запретные блага или чего похуже? Вполне успешно можно торговать и совершенно привычными вещами. Особенно хорошо это удается, если у человека их никогда не было, но ему очень хотелось это иметь. Лаврик решил, что дальше тянуть не стоит. И так сказал слишком много.
— Но ты уже и так без меня все решила. Единственное, что я могу тебе обещать — это подлинность происходящего. И даже, я бы сказал, некоторую сказочность.
— Ты сказочник? — она спросила совершенно серьезно, как будто узнавала в магазине цену.
— Хуже. Вот заговорился с тобой, а мне пора. Осторожнее, весь наш разговор занял не больше полминуты, не испугай Никиту — он как раз идет от гаражей.
Липкий туман рассеялся, Леонид Валерьянович деловито надел рюкзак на плечи и, не оглядываясь, побрел прочь.
Она даже не спросила, что же будет дальше. Это было не странно. Будто сам бог обреченности Харон увез эти вопросы на своей лодке. Цена, которую придется заплатить, не называлась, однако сам Леонид Валерьянович ее знал, поэтому старался не думать. Это счастье — иногда не думать.

Продолжение здесь

Начало романа «Принцесса Хелена, шестая дочь короля Густава»

Глава 15 Мисс Марпл все равно бы не догадалась

Лаврик, не забывший еще свое земное существование, являл собой пример совершенного очеловечивания, когда домашнее животное после многолетней жизни с людьми воспринимает себя человеком, не задумываясь о наличии у него хвоста и четырех лап. То есть он был примером, по сути, обратного процесса, будучи ангелом, совершенно не тяготившимся имеющимися атрибутами в виде крыльев и некоторого свечения вокруг башки. В приемной у Экселенца он курил с Алисой в предбаннике ее Salem, который дозволялось проносить на Базу только ей, выходил в город по своим, только ему известным делам и не расставался с мобильным Black Berry, яростно стуча по клавишам. Всегда хотел спросить, что за мобильный оператор обслуживал Базу, но почему-то каждый раз, когда я смотрел на дисплеи редких телефонов ее обитателей, на месте логотипа оператора замечал одну буковку Ё.
Сидя на крыше аппаратной питерской телебашни на фоне совершенно прозрачного осеннего неба, Лаврик задумчиво вертел лапами, постоянно рискуя уронить засекреченный гаджет в огромный запущенный сад за оградой старого телецентра. Потом совершенно спокойно встал, и несильный ветер затрепал белые перья. Набрав номер, он, довольный, кивнул как будто самому себе и мгновенно исчез. Лететь было слишком далеко, и он выбрал более быстрый путь.
Любил-таки Красильников покрасоваться! Когда Белка отвернулась от играющего на площадке во дворе своего дома Никиты, ей на мгновение показалось, что вечереющее небо мигнуло, и снова все стало как прежде. Только стало яснее, пожухлая листва ярко и тревожно запахла дачей, на которой она давно не была, и стало тревожно. Бесшумно, медленно, величаво, не вызывая никакого диссонанса с расположенной в 15 метрах помойкой, в поле ее зрения вплывала фигура в белом плаще с совершенно неподвижными крыльями.
«Грузовик, — подумала она. — В меня. На полном ходу. Моя никому не нужная, нудная, пресная и серая жизнь волшебным образом закончится так быстро. Почему они ездят по дворам совершенно бесконтрольно, тут же дети…» Странно, кошмар не кончался, и самое время было хлопнуться в спасительный обморок. Однако Лаврик поддержал ее в тот самый последний момент, когда веки начали закрываться и тошнота подступила к горлу. В этот момент она его узнала. Это был Леонид, который работал вместе с ними в Управлении и был отряжен подрядчиком для успешной организации требуемой активности.
Коснувшись грязноватого асфальта носками поношенных, но сохранивших вид былой надежности докерских ботинок, Леонид Валерьянович томно и загадочно посмотрел на Белку.
— Ничто не предвещало беды, — вдруг басом произнёс он и брезгливо посмотрел себе под ноги.
Автору хотелось бы опустить здесь некоторые подробности вытаскивания бедной женщины сначала из заторможенного, потом истерически хохочущего состояния, поскольку нет нужды утомлять зрение читателя картиной пляшущих букв, составляющих бессвязные обрывки восклицаний, с одной стороны, и басовитого увещевания — с другой. Это не прибавит читателю новых знаний о разговорах ангелов с людьми. Знать ему необходимо только одно: в следующие полтора часа абсолютного времени, куда Лаврик предусмотрительно завернул Белку, было решено многое.

Продолжение здесь

Начало романа «Принцесса Хелена, шестая дочь короля Густава»

Глава 14 Меня зовут Вольдемар

— Давайте подытожим, милый Леонид Валерьянович, — произнес Мессир хорошо поставленным голосом с нотками искренней заинтересованности. — Вы, батенька, утверждаете, что мой брат недостаточно добр, — он развел руками в совершенном недоумении. — Помилуйте, как такое возможно?
— Ничего не происходит, ничего, из того что я ему предлагаю! — Леонид, вернее Лаврик, с гримасой гневного сарказма сидел перед черным резным столом, силясь увидеть в полумраке свечей выражение лица своего собеседника.
— Леонид, — Мессир нарочно называл его земным именем, — может быть, вам квалификация еще не позволяет? Я готов помочь… любые тренинги, даже верхней группы.
Реплика возымела действие, Лаврик как-то успокоился и начал излагать явно лучше.
— Вначале я был немного напуган. В первые года полтора, наверное, даже смят. Он может же напустить туману. Но потом, потом, — он опять распалялся, — я понял! Он просто ничего не хочет делать! Что я ему только не предлагал. Все проходит, по его мнению, либо по закрытым Сценариям, которые трогать нельзя, либо вообще никуда не вписывается. А открыть новые? Четыре — четыре! — варианта событий было пять лет назад, когда флот подошел слишком близко, и его можно было в школьный телескоп увидеть через несколько часов!
Лаврик вскочил, потом сел, потом снова встал и вышел из-за стола, путаясь в длинном белом балахоне. Носить его он еще не научился. Монолог обиженного продолжался уже за спинкой стула.
— Нет, половина агентов бегала в мыле, чтобы затереть данные. Я лично в четыре часа организовал конференцию для этих чертовых астрономов, чтобы никого на местах не было. И так каждый раз!
Во время беседы видимое настроение Лаврика претерпевало изменения от горячечной истерики до испуганного плача. Было видно, что визит в нижний ярус дался ему нелегко, и участливый, отеческий взгляд брата Верховного, покачивание в нужным местах головой и утвердительные «хм», «да» и «конечно же!» принимались Леонидом Валерьяновичем просто на ура.
Мессир с выражением некоторой брезгливости покосился на стоящие в углу массивные часы, которые услужливо пробили три раза.
— Извините, у вас что-то еще? — массивная фигура в безупречном черном плаще поднялась из-за стола. — Вы же не просто так пришли. Как я понимаю, конкретных предложений у вас практически нет. Вам просто не нравится ваше положение, и присутствует огромное желание сделать население нашей планеты счастливее, — тут Мессир улыбнулся одной из своих безотказных улыбок.
Лаврик молча кивнул.
— Хорошо, мы договорились. Я очень давно ищу кого-то вроде вас, — обойдя стол, он отечески коснулся плеч ангела, — мы поладим, мы обязательно…