сын божий рыба. расцвети приливом. маленькие медузы-ангелы и скаты, распластавшие свои простыни. приплывите с рассветом. раковины, свитки с мякотью в сердцевине. раскройтесь на солнце. мягкие моллюски и улитки-отступницы. растайте на раскалённых камнях.

кто-то ворвался в дом. ветер шатал двери. что здесь искать?

сын божий рыба. разорви мои сети. я отшельницей живу внутри города. в самом центре, внутри загадочного королевства. никого здесь нет.

бродил среди пустынных комнат... эхо от высоких скользких потолков возвращалось в ладони. искал живое. в углу в лохмотьях газет лежала синяя кружка.

сын божий рыба. мне раскрывать свои створки боязно, а внутри сидеть скучно. расколдуй мои сны. где жизнь? где сон? мне не ведомо,где кончается моё тело.

ступени скулили, пока подымался наверх. комнаты, узкие, длинные, протяжные... шкафы с отсыревшими дверцами и мутными стёклами. одежды, лежащие и висящие повсюду.

сын божий рыба. ловцы человеков путаются в сетях человеческого. освободи меня от тела, нам будет лучше друг без друга.

предметы стояли на своих местах. фигуры осевшей пыли не покрывали ссадин, оставшихся от следов. следы вели к подоконнику

сын божий рыба.ибо я ничего не хочу здесь.кроме любви к тебе нет у меня дел.

скучала лодка. по локоть засучив рукава, рыбак доставал сети.

в море песчинки -
личинки гор

я не вынесла такого количества людей рядом с этим солнцем и морем и лесом

Я мог идти или не идти. Крикнуть изо всех сил или стиснуть зубы в скомканном молчании. Момент развернулся передо мной многоцветным спектром вариантов, каждый из которых мучил меня. Мучил и манил. Я почти потерял себя, художник с тысячью красок и одной, всего одной попыткой провести одну… всего одну линию. Почему нельзя все сразу? Где этот Алеф, в котором всё когда-либо совершённое и все вероятности соединялись в одной точке, не накладываясь друг на друга. Многомерное пространство геометрии искривлённых плоскостей.
И всё же среди сотен возможностей только одна действительность. Только один поступок будет совершён. Один шар вытащат из чаши. Одна из вероятностей обернётся явью. Невозможные миры, онтология которых грезится мне в моменты экстаза, никто не увидит, никто не будет существовать там. Я бы мечтал хоть кого-то убедить в том, что мои миры реальны, да сам потерял в них веру.
Качель скрипела, и я скрипел с ней, скрипел и мир, ликующий от собственной реальности. Я почувствовал взгляд, острый и очень горячий. Ребёнок стоял и смотрел на меня. Какие-то доли мгновенья я глядел ему в глаза рассеянно, не понимая, что и зачем происходит. Но он прервал моё погружение…
- Это моя качель.

Так просто. Я встал и отошёл в сторону. Глупый, взрослый и обречённый… Откопавший в себе Ничто и возрадовавшийся… Чему ты улыбаешься, дядя? Отряхни свои брюки и поправь растрепавшуюся чёлку. Жизнь сметает твой иероглиф с песка, вода лижет камень, вода точит камень…
Моё существование вдруг сделалось для меня предельно ясным. Оно сжалось в маленькую точку, сконцентрировалось на одном, вот этом взгляде, вот этом жесте, вот этом вдохе… Плотный белый карлик… Свобода, которой так хотелось напиться до умопомрачения, улыбалась мне зияющей пустотой…

Я вздрогнул от пронзительного хохота. Дети появились из ниоткуда, дикие воробышки. Мальчик прятался за девочку постарше, видимо, сестрёнку, и показывал пальчиком в мою сторону. Он что-то прошептал сестре на ухо, и оба рассмеялись. Я вдруг тоже засмеялся. Сперва тихо и резко, но потом смех вырвался из грудной клетки огромной птицей и захватил меня всего. Я пошёл стремительно прочь от детской площадки, улыбка становилась всё шире, волосы совсем спутались и лезли мне в глаза и в рот и ветер хохотал и мысли были забыты и в голове не осталось ничего, кроме света…

...

город пухнет, людьми залепляя улицы,красочными людьми в глянцевой коже.
праздники принимают за ожидаемое, ждут и окунаются в многолитровую глубину.
затыкают пустоту скомканным шарфиком.шпилькой пронзают орущий асфальт.
и если я выйду из дома и начну орать, меня не услышат из-за общего хора.
туристы одолжили друг у друга глаза и память. они смотрят туда, куда им показывают пальцами. а я знаю много мест, припрятанных на сладкое, у меня своя интерзона... но никто не хочет идти со мной. никто не хочет остаться со мной.
отсюда я пишу свои отчёты, они всё скуднее и скуднее, а люди всё дальше и дальше...
сны не кончаются с открыванием глаз. глаза умываются откровением снов. я могу станцевать свою жизнь на узкой полоске песка посреди голубого залива.
моя музыка играет со мной злые гипнотические шутки. неужели я сам себе крысолов?

..

покой









путь







пройма







мясо










труба





виселица






и символы Воскресения

я только и могла, что смотреть на звёзды... настоящее растение.
ощущение, что в днк хромосома алоэ.в дУше мысли-фиолетовые шарики... от тела пахнет корицей.
ночь была очень тёплой, звёзды распластались над нашим костром. я крутила огненные шесты и никак не могла понять,какого чёрта я здесь здесь делаю

вчера температура колебалась от 39 и выше.
полная ясность ума - вот что меня поразило.
кристалльность сознания при лихорадочном теле.
безразличие духа к страданиям плоти.
очень забавный экспириенс.
неужели я научилась игнорировать боль?

дядя+доктор+поставил+интоксикацию.

существую только мысленно, как чистая возможность. не оставляю следов. не формирую реальность. не нацелена на осуществление собственной формы. не двигаюсь к какому-то началу. не ведаю principum. значит, не существую в действительности.
аристотель это очень очень очень смешно и горько. как жевачка с перцем.
пассивное бытие хуже смерти.
апатия болезнь духа.
барон мюнхаузен увяз в болоте. барону мюнхаузену требуется вытащить барона мюнхаузена за волосы из болота.
требуется для начала необходимая крепость волос.
в крепости волос армии сопротивления.
армии сопротивления заполонили стены замечательными надписями.

ЖЕЛАЮ ВСЕМ ЗДОРОВЬЯ!

..она до сих пор с болью вспоминает, что кролики, которых она выращивала у себя на балконе, умерли от страха при стрельбе скорострельной авиационной пушки, установленной на крыше их дома..

записали полтора часа ритуального нойза с Hladna
бегали, крутили плоские деревянные пластины, урчащие как вертолёты.
звенели колокольчиками и дудели в огромные трубы
гудела басом.
жду диска
.
а вобще не жду
перешла из ждущего в актуальное
.

этот мир уже жив,но так не хватает огромных пространств,до отказа заполненных воздухом.я не могу читать дома.а выйдя на улицу, я читаю дома, как застывшие книжицы...вот стоит некролог...

люди появляются, тайные знаки неразгаданных миров,желанные,прекрасные,словно древние боги. люди исчезают, виноватые, поджимают хвостики, милые, так боятся за свою свободу,так привыкли к тому,что её у них отнимают. а зачем мне чужая свобода, когда от своей голову кружит...


надо закусить губу и уткнуться головой в соловьёва,
когда за окномтакое солнце
так орёт внутри
всё,
как в детстве..
я маленькая и простая девочка
верните меня в сказку...

теперь у меня есть бас-гитара

манна снова с комочками. ангелята плачут, говорят Папа свари нам другую кашу, Папа говорит - лучшее враг хорошего. ангелята плачут, говорят Пусть мама сварит... Папа говорит - мамы нет, есть Дух Святой. ангелята надувают щёчки и обижаются. Есть ещё сын, но он спасает людей. так что ешьте с комочками



[][][][][][][][][]

мы на снегу. белая собака кладёт голову на лапы и наблюдает. огромный дом, вырезанный из цветного картона манит, там нас ждут, уже накрыли на стол... ткущие себя коридоры следов между снегом и светом. мы бежим к картонной картинке, но чудится - стоим на месте. сказка обнимает со всех сторон.

мы под пледом - ладонь к ладони.лапландские гномы плетут гобелены.детский мир.в удивлении и восторге пальцы изучают ландшафт шеи.глаза ищут глаза в темноте, заполненной маленькими существами.

мы в космосе - вселенная протянулась от одного существа до другого. смеёмся. ночь расстилается махровой дорожкой, а на мокром теле капельки воды. голые пятки высунулись из-под одеяла.

просто мы.

один вдох - казалось будет мало - оказалось, чрезмерно. второй вдох - уже без имени, без времени. абсолютно без имени. без времени. абсолютно без имени. времени. параболы приоритетов в визуальных разнообразиях. изнутри наружу прорывается мир, который я вижу.
на входе туда я даже не успела предъявить документ, удостоверяющий личность. ибо личность была настолько недостоверна, что рассыпалась в прах вместе с корочкой.
с корой.
с кортексом.
вороны кричали, секунда углублялась, ввинчиваясь в момент, между тонкими рядами фракталов, между рёбрами повторяющихся мгновений-близнецов оказалось то, что всегда называло себя "Я". Но не было никакого я. было бесконечное белое, потаённый ландшафт степана скворцова. ярким бельмом зависло солнце, и закат заело, словно расцарапанный диск. солнце дребезжало. вот оно заходит, но продолжает дрожать над снегом.
концентрация на любом варианте сочетаний внешних импульсов давала углубление и расширение такой силы, что в круговерти ввинчивающихся повторений, как в центрифуге, осаждалась память. она осела и распалась так быстро, и то, что называло себя "Я", почувствовало дикое удивление, граничащее со страхом - чувство внезапности своего существования,
чувство сомнения в своём существовании,
чувство абсолютного несуществования, и,
наконец, абсолютное несуществование чувств.

утеряны связи между всеми ассоциациями, на мгновения, копирующие друг друга космические ксероксы, никаких ассоциаций. вещи сами по себе.
пейзаж вокруг плоский. это декорация. можно выбрать любой кусок её и концентрироваться на нём, причём, чтобы сконцентрироваться не надо сосредоточения. точечные картины среды сами сосредотачивают, обращая восприятие в нацеленное вглубь сверло. спиралевидное стальное, бурящее снег как поверхность неведомой планеты. нет ведения. нет представления. нет возможности описать всё это словами, не исказив и не приврав...
потому что в тот самый момент ты забываешь как говорить
НАКОНЕЦ-ТО
наконец-то
...

вороны кричат, рассевшись по веткам вокруг поляны. они всё знают. дробясь в моменте, крик облачает разум в чешую, затем рвёт её, и свободой разум летит вместе с криком, затем крик заменяет разум, разум наконец исчезает...
счастье

индейцем
ааааа

там, где Сцилла и Харибда задевают облака
и глотает залпом море исхудалая река,
двое без ушей и лапок в круглой лодке под луной
ищут спрятанные звёзды между небом и водой.
двое без ушей и лапок в идеальной тишине
ищут звёзды, что когда-то поселились жить на дне,
а вода вздымает пальцы, залезает в лодку к ним
и плывут они, и море напевает им одним:
там, где Сцилла и Харибда задевают облака...

8 марта в Москве будет пусто.
я приезжаю в 5 55 на Ленинградский