Рассказывая о Петре Первом, нельзя не упомянуть о вещах, которые, в ряде случаев, характеризуют его не с самой лучшей стороны. Понятно, что этого государя играла не свита. Его играло время. И те жестокие, а иногда и странные
В.А. Серов. Петр I. 1907.
поступки, которые он порой совершал, были, конечно, обусловлены теми реалиями, в которых он жил, и событиями, очевидцем которых он когда-то стал.
Безусловно, самое сильное потрясение в своей жизни он испытал ещё в детстве, десятилетним ребёнком, когда он был свидетелем открытой борьбы двух дворцовых группировок, одна из которых поддерживала царевну Софью и её брата Ивана, а вторая - его мать царицу Наталью Кирилловну и его самого. С воцарением Петра неизбежно возвысились Нарышкины, чего, разумеется, не могли допустить родственники первой жены его отца Милославские. Решение Земского собора, после смерти Царя Фёдора Алексеевича избравшего новым царём Петра, а не старшего Ивана, и, тем паче, якобы провокационное поведение родного брата царицы Ивана Нарышкина послужили как будто причиной первого стрелецкого бунта, инспирированного партией Милославских во главе с Софьей. Кульминацией этого бунта, в мае 1682 г., стало зверское убийство четырёх Нарышкиных и в их числе вышеупомянутого Ивана и его брата Афанасия.
Тогда же были убиты благодетель и защитник вдовой царицы знаменитый боярин Матвеев и князь Долгорукий, начальствовавший над стрельцами и люто ими ненавидимый. Всё это происходило на глазах у юного Петра.
События лета 1689 г., когда провалился очередной заговор Софьи, составленный с целью убийства Петра и его матери, и когда Петр вынужден был ускакать из Преображенского в одном исподнем в Троицкую лавру, тоже сыграли свою отрицательную роль, не лучшим образом повлияв на его характер. Тогда, в лавре, уже по осени 1689 г. он с лихвой расквитался с Федором Шакловитым и его стрельцами - после допроса с пристрастием их казнили на большаке под стенами монастыря.
Считалось, что судороги, искажавшие лицо Петра в минуты раздумий или раздражения были следствием того потрясения, которое он пережил в 1689 г. Этим же объясняют и манеру Петра вышагивая трясти головой и подёргивать плечами, когда он был совсем уж чем-то недоволен или находился в дурном расположении духа. И тогда окружающие знали - жди беды. По словам В.О. Ключевского, в такие минуты срочно звали Екатерину, которая, усадив Петра, "брала его за голову, слегка её почёсывая. Царь быстро засыпал, и всё вокруг замирало, пока Екатерина неподвижно держала его голову в своих руках. Часа через два он просыпался бодрым, как ни в чём не бывало".
Петр никогда не церемонился со своим ближним окружением, для которого у него всегда был наготове "веский аргумент" - дубинка, ставшая предметом целого ряда исторических анекдотов из его эпохи. "
Когда бы упрямцы … слушались меня в добром деле…", - обмолвился как-то Царь, - "
…я не гладил бы их дубиною…". Ему ничего не стоило, например, дать зуботычину Меншикову за то, что тот танцевал на ассамблее, не сняв шпаги. Или плюнуть в лицо заболтавшемуся иноземному артиллерийсту. Анонимный автор одного из трудов, посвящённых 300-летнему юбилею
Дома Романовых, рассказывает о том, как во время своего четырёхмесячного пребывания в Амстердаме находясь в анатомическом кабинете на лекции профессора Рюйша, Петр увидел препарированный труп улыбающегося ребёнка и... поцеловал его. В другой раз, заметив во время осмотра анатомического театра знаменитого лейденского доктора Боэргава, что некоторые лица из его свиты чувствуют отвращение к трупам, Петр заставил их зубами разрывать мускулы мёртвого тела.
К слову сказать, считая себя хорошим зубным врачом и хирургом, Петр нередко прибегал к хирургическим щипцам, и тогда очередной больной моментально забывал все свои хвори, что, однако, не помешало Царю оставить после себя целый мешок с выдернутыми им зубами, малая часть из которых ещё в советское время экспонировалась в Кунсткамере вместе с медицинским прибором Петра.
Петр терпеть не мог условностей и роскоши, и, как писал С.А. Князьков, ему ничего не стоило смешать бал с грубой матросской попойкой и пройтись русскую по накрытому столу. Правда, к концу жизни он такого себе уже больше не позволял.
Вообще ему куда ближе были эти самые матросы, поскольку с ними его действительно связывало одно общее дело, которое он очень любил. От них же он требовал одного - обращения с ним запанибрата. Не обходил он своим вниманием и простых солдат, ради которых он готов был пойти в огонь и в воду и "положить живот свой за други своя". Ежегодно, в день своих именин Петр, сержант Преображенского полка Петр Михайлов, собственноручно потчевал преображенцев и семёновцев вином и пивом в Летнем саду.
Неравнодушие к тем, кто, с его точки зрения, нуждался в его сиюминутной помощи, тем более, если речь шла о его матросах и солдатах, было характерной чертой первого русского Императора. Именно эта черта характера Петра и стала впоследствии для него губительной - в конце октября 1724 г. он всю ночь проработал в ледяной воде, спасая людей с севшего на мель в районе Лахты судна. На следующий день он слёг с лихорадкой, и через три месяца, 28 января 1725 г. умер.
