Однажды в небе Мрак заметил печальную Звездочку, и спросил:
- Чем ты недовольна, дитя мое?
- Собой, отец, - ответила Звездочка. - Многие мои сестры превосходят меня в главном - в яркости. В безоблачную земную ночь люди видят их сияние и восхищаются ими. А я всегда остаюсь незамеченной. Отец, я хочу быть похожей на своих сестер!
- Ты хочешь быть такой же яркой, как они?
- Такой же яркой!
- И ты хочешь, чтобы люди на Земле видели тебя и восхищались тобой?
- Больше всего на свете!
- Это невозможно, - сказал Мрак и Звездочка заплакала:
- Почему?..
- Твои сестры сияют исключительно для себя, в свое удовольствие. Они никогда не соревнуются друг с другом, и поэтому они так ослепительны. Они никогда не сияют для кого-то другого, и поэтому люди на Земле так ими восхищаются. Твои сестры сами любят себя за свою уникальность, и именно поэтому они не нуждаются в чьей-либо любви.
А теперь, когда ты улыбаешься, дитя мое, скажи мне, что ты видишь?
- Ты покидаешь меня, отец... - испуганно ответила Звездочка.
- Нет. Я просто становлюсь твоим Светом.

Любви без уважения нет. Если сравнить любовь с механизмом, с системой, то уважение - это один из ее винтиков, составной элемент. Если нет уважения, то чувство может быть чем угодно - привязанностью, стремлением обладать, желанием самореализоваться - но только не любовью.

Что движет женщиной? Вот вы, к примеру, как думаете? На чем основаны ее поведение, предпочтения, жизнь? Этот вопрос не так сложен, каким по началу может казаться. Любовь? Красота? Материальные блага? Я-то, конечно же, не из любопытства все это у вас спрашиваю. Я-то, конечно же, знаю ответ. Ну, подумайте. Подумайте, даже если вы - женщина и вам не хватает терпения, чтобы подумать самой. На худой конец, позвоните подруге и подумайте вместе. Это, по крайней мере, спасет вашу самооценку. Занято? Ох уж эти подруги. Ну, хотя бы притворитесь, что подумали. Вот так, хорошо. Этого у вас не отнимешь...
Кстати, как там ваша подруга? Да-да, та самая, которая сутками висит на телефоне. Часто с ней ссоритесь? Ну еще бы. Такая фифа. Во всем вам подражает. Начиная маркой сигарет и заканчивая словарным запасом. Прическа, писатель, цветы. Однажды даже парня у вас увела? Стерва! Но вы ведь выше этого. Вы добрая, вы простили. Или нет? Мир потерял в вас гениального тактика? Храни вас Господь. Выигранное сражение еще не означает победу в войне, а ваша война бесконечна. В ней ваша суть и все ваше обаяние.
И в ней нельзя победить. Это - конкуренция.
Вы еще не простили свою подругу? Так прощайте же. Прощайте!

Третий час дня. Третий день недели. И я еду в автобусе под номером... 40.
Эта экскурсия обойдется мне в десять рублей, так что я даже не жалуюсь на бестолковую группу и вечно отсутствующего экскурсовода. Черт с ними. "Бог ест!" - читаю я на одном из кресел и, заняв место у иллюминатора, на какие-то полчаса становлюсь практически счастливым. Нет, милые стюардессы не предлагают мне холодную выпивку и горячие закуски, а бархатный голос не желает доброго пути. Но на время поездки я перестаю быть участником. Отныне я - зритель. И если это объяснет не все, то, по крайней мере, очень многое.

Некрасовская. Всякий раз, проезжая мимо этой остановки, я вижу одного и того же таксиста. Он стоит рядом со своим автомобилем и не спеша потягивает дымящийся кофе из пластикового стаканчика. Все по схеме, таких тысячи. Но с таким нелепым видом - он один. В позе, которую пропагандирует этот человек, можно смотреть разве что на уходящее за горизонт солнце или взметнувшийся к небу ядерный "гриб", но не на будни серого города. Мятые машины, мнительные люди. Или наоборот? "Закат для каждого свой", - говорю я себе и цепляюсь глазами за мелькающую мимо рекламу. Шанс увидеть что-то стоющее - один к десяти и на этом основании можно сделать вывод, что реклама - третья беда России. Неудевительно, что наш человек испытывает к ней отвращение. Потребитель не любит рекламу, потому что реклама не любит потребителя. Он не идиот. Идиот - дизайнер, который считает свои каракули, нарисованные в Paint'e, гениальным эскизом. Идиот - редактор, который способен совершить грамматическую ошибку в слове, состоящем из пяти букв. Идиот - директор, у которого все эти идиоты работают. Вот, кого выпускают наши школы и высшие учебные заведения. "Дипломированные специалисты". Однажды столкнувшись с ними, тебя еще долго не покидает ощущение, будто некоторые из них описываются даже заполняя первый бланк анкеты. Хотя, возможно, так оно и есть.
Я тянусь к левому рукаву, чтобы посмотреть на часы. Абсолютно рефлекторный жест. Почти ритуал.

- Молодой человек, время не подскажите?

Самое время выходить. Ну что ж, значит, здесь моя остановка.

- К сожалению, нет.

Выдох...

- Мне пора уходить...

...из твоей жизни. Решающая половина фразы всегда умалчивается. И всегда откладывается на потом.

- Куда?

Вопрос поставлен неверно. Ни куда, а от кого. От тебя.

- Я должен успеть кое-что сделать.

Никакого кое-что не существует. И я само собой никому ничего не должен. И она знает это очень...

- Хорошо...

Возможно, даже лучше, чем я.
Когда ты нежен при личной встрече и холоден при телефонном разговоре, это выглядит по крайней мере странно. И, естественно, наводит на подозрения. Моя подруга, например, однажды предположила, что у меня раздвоение личности. Где-то глубоко в душе я с ней согласился. Где-то очень глубоко. И видит Бог, я до сих пор жалею о том, что она не оказалась права. Трус – вот правильный ответ. Или лицемер? Неважно. Тяжелое психическое расстройство было бы предпочтительнее в любом случае.
Моя подруга всего лишь хотела вылечить меня от несуществующих болезней. Дорогая, это лишнее. Все, что мне сейчас необходимо – это чудные руки, чтобы вытащить свою голову из песка, и чудесные легкие, чтобы в нем не задохнуться.

Вдох...

Комедия - то, что происходит с другими. Трагедия - то, что происходит со мной.
/М.Е.Литвак/

Семь дней в больнице и вот я дома. В понедельник меня выпишут уже официально, попутно снимут швы, пожелают всего хорошего. Будто ничего и не произошло, будто ничего уже и не будет. Несколько раз я ловил себя на мысли, что не испытываю к случившемуся никаких предполагаемых эмоций, будь то гнев или хотя бы обида. Примерно так же я отношусь к включению и выключению света. Абсолютно все признают виновным водителя - я же вижу в нем абсолютно безличного субъекта, силуэт, случайно задевший выключатель.
И я извлек из этого урок. Я сделал множество выводов. И теперь помимо мечты я обладаю реальной целью. Спасибо тебе, Случай.

Швейцарский психотерапевт и философ Карл Густав Юнг в своих трудах неоднократно подчеркивал ведущую роль коллективного бессознательного в жизни каждого человека в частности и всего человечества в целом. По его глубокому убеждению, коллективное бессознательное являет собой необозримый океан разноплановой информации и энергии, содержащий в себе сведения о наших предках, современниках и потомках, событиях прошлого, настоящего и будущего, а также о многом и многом другом. Доступ к этой неисчерпаемой базе данных открыт любому и в любое время, однако осознанно пользоваться ее ресурсами, находясь в привычном для многих состоянии бодрствования, по сей день посильны лишь единицы. Их называют "проводниками", "телепатами", "ясновидящими". Но любопытно, насколько каждый из них религиозен? Многие ли из них верят в Бога и многие ли из них знают наверняка, что есть Бог?
Я - среднестатистический атеист.
Но я знаю, что есть Бог.
Бог - коллективное бессознательное.

ОГРАНИЧЬ СЕБЯ РАМКАМИ ОДНОЙ СЕКУНДЫ - И ТЫ ПОЛУЧИШЬ ВОЛЮ БЕЗ ГРАНИЦ.

- Мы должны научить людей свободе, поработив их, и показать им, что такое мужество, их испугав.
/Чак Паланик, "Бойцовский клуб"/

По правде говоря, две трети этого романа дались мне с большим трудом. Покончив с ними, я практически зарекся не продолжать чтения по крайней мере в ближайшую сотню лет, однако, к счастью, уже забвенная библиотека из недочитанных мною книг и внезапная вспышка самолюбия не позволили мне этого сделать. Чувство самодовольства тешило меня весьма и весьма недолго, так как последние главы "Бойцовского клуба" я прочел уже с нескрываемым наслаждением и обидой за то, что был так недальновиден в самом начале пройденного пути. Такое же чувство возникает после непрерывного поедания корня имбиря в течение недели, когда ты вдруг с гордостью и философской усмешкой вспоминаешь свой мало приятный, но много значимый первый опыт.
Я не видел фильма, снятого по мотивам этой книги. Я слышал о нем много восторженных отзывов, и именно это побудило меня на знакомство с первоисточником. После нескольких первых абзацев, я инстинктивно провел стилистическую и, как мне тогда показалось, весьма наглядную аналогию Паланика с Кингом. После половины прочитанного, сомнительная аналогия уступила по сей момент несомненному выводу: Паланик - душевнобольной. И если до той поры я был просто вынужден изредка лупить себя по лицу, стараясь убедиться, не сошел ли я с ума сам, то после - уже, казалось, все окружающее является глобальным вместилищем различного рода психопатологий.

И нет здесь правды. Лишь упрек и ложь.
Когда к двери подступишь незнакомой,
то ключ, к замку примерив, провернешь,
и, разогнавшись, внемлешь новому закону -
прискорбной ноте. Но ты, право, не хотел
вершить мелодию, которая не спета.
Навек невосприимчивым для света
твой дух останется, предавшись темноте.



17.01.08

Я только что понял, о чем всегда мечтал. Полюбить что-нибудь. Не кого-нибудь, заметьте. Что-нибудь. Больше всего на свете я бы хотел погрузиться в какую-нибудь стезю, в направление искусства, в веяние моды, в паутину политики - пропитаться этим и этим жить. Пожелайте, чтобы моя мечта когда-нибудь сбылась. И я, в свою очередь, желаю вам того же...

- Неужели, по-твоему, красота, самое драгоценное, что есть в мире, валяется, как камень на берегу, который может поднять любой прохожий? Красота - это то удивительное и недоступное, что художник в тяжких душевных муках творит из хаоса мироздания. И когда она уже создана, не всякому дано ее узнать. Чтобы постичь красоту, надо вжиться в дерзание художника. Красота - мелодия, которую он поет нам, и для того, чтобы она отозвалась в нашем сердце, нужны знание, восприимчивость и фантазия.

Как правило, количество слов прямо пропорционально качеству действия. "Знающий не говорит, говорящий не знает". Аксиомой это утверждение не назовешь, безусловно, даже при большом на то желании. Но как часто настоящий боец щеголяет своими прошлыми победами перед ушлым зевакой? Как часто проститутка по призванию хвастает своими сексуальными похождениями перед праздной компанией пьяных подруг? Никогда. Порицание, одобрение или зависть остальных - для них уже лишнее. Они сами себе зрители, поклонники и судьи. Они отдаются действию без остатка, они в нем рождаются и в нем же умирают, чтобы вскоре снова воскреснуть и вновь умереть. Любовь к жизни - вот их единственный стимул и цель. Но каждому воплю - своя тишина, и поэтому всегда находятся те, чьим выбором, в сущности, движет симпатия к смерти.

Самоубийцы. Неутомимые романтики, непримиримые мученики и неустанные лжецы. В смерти они слепо наблюдают панацею, избавление, которого так жадно требует их искаженное болезнями тело, их затравленная здоровьем душа. На самом же деле, здесь скорее подключается психологический эффект плацебо, и аскорбинка, призванная излечить злокачественную опухоль мозга, действительно ее лечит. Впрочем, лечит ли? По крайней мере, так оно кажется. По крайней мере, в это жутко хочется поверить. Вот оно. Вера. Именно на этом - более чем скромном - фундаменте возвышается вся та готическая конструкция, которая нескромно именуется "Философией самоубийц". Они не верят в Солнце, в счастье, в себя - они верят в безграничный вакуум, в сомнительное спасение и в несомненную смерть. Но еще задолго до того, как они закрывают свои глаза, их голос начинает вещать. Вещать о еще не случившемся, о том, что только ДОЛЖНО случиться. Мне всегда было это не совсем ясно. Зачем предупреждать людей о своем заведомо провальном решении? Уходя, уходи. Но в большинстве своем самоубийцы - люди весьма неопределенного, скверного характера, в связи с чем расставленные ими акценты разворачиваются на 180 градусов в среднем каждые 180 секунд. И вмешательство в этот процесс извне почти также наивно, как попытка просверлить кирпичную стену соломинкой для коктейля. Нелишне заметить, что в таком случае незаменимыми остаются только три вещи: знание, стена и соломинка.

Я так долго этого ждал...
Сон. Снег. Безмолвие. Этого нельзя нарушать. Этого никому не позволено сделать. Словно сама Природа не желает, чтобы созданный ею покой - бесконечный, святой покой - нарушался кем- или чем-либо. По-крайней мере, сейчас. И любой звук, бездарно прорывающий эту уютную, целительную тишину, становится диким, несвоевременным воплем.
Я так долго этого ждал...

Простыла юность. Но моя ли в том вина?
Прости. Пожалуй, мне вовек не стать умнее.
И вновь в ответ уклончиво хихикает она,
и я, смутившись, снова следую за нею.
По воле улицы, по скату мостовой,
где каждый шаг невыносимо предсказуем,
танцует осень, тлеют листья, мы с тобой –
им не чета – питающий нас купол образуем.
И вольный ветер, попадая с нами в такт,
сметает в угол прожитые годы,
дарует крылья, прелести свободы –
не надо, ветер. Мы свободные и так.

Повернув голову на Восток, я вижу Бога. Его движения завораживают, мимика усыпляет, улыбка дарует свет и покой, разливаясь по всей человеческой сути. Мрак, так бережно хранимый ею, в этот час переживает страшнейшие муки, всякий раз побуждая человека отвернуться или, по крайней мере, закрыть на свет глаза. Так было всегда и, казалось, всегда будет. Но нет. Это не так. Уже не так.

Вскинув голову над собой, я вижу Бога. Свет более не бьет по восприятию, не компенсирует намеренную боль умеренной ласкою радости. Свет приобретает волю, но теряет в воздействии. Впрочем, не наши ли глаза теряют в чувстве? Мрак странным образом выбивает почву из под наших ног и осязание - из нашего сердца, заключая нас в миронепроницаемый кокон. Как и всякий другой барьер, он в той или иной степени искажает действительное положение вещей, однако действительную их сущность ему изменить не под силу. И это - последняя опора нашей надежды.

Глядя на Запад, я не вижу Бога...

Только для сумасшедших

Жил некогда некто по имени Гарри, по прозвищу Степной волк. Он ходил на двух ногах, носил одежду и был человеком, но по сути он был степным волком.
Он научился многому из того, чему способны научиться люди с соображением, и был довольно умен. Но не научился он одному: быть довольным собой и своей жизнью. Это ему не удалось, он был человек недовольный. Получилось так, вероятно, потому, что в глубине души он всегда знал (или думал, что знает), что по сути он вовсе не человек, а волк из степей. Умным людям вольно спорить о том, был ли он действительно волком, был ли он когда-нибудь, возможно еще до своего рождения, превращен какими-то чарами в человека из волка или родился человеком, но был наделен и одержим душою степного волка, или ж эта убежденность в том, что по сути он волк, была лишь плодом его воображения или болезни. Ведь можно допустить, например, что в детстве этот человек был дик, необуздан и беспорядочен, что его воспитатели пытались убить в нем зверя и тем самым заставили его вообразить и поверить, что на самом деле он зверь, только скрытый тонким налетом воспитания и человечности. Об этом можно долго и занимательно рассуждать, можно даже писать книги на эту тему; но Степному волку такие рассуждения ничего не дали бы, ему было решительно все равно, что именно пробудило в нем волка – колдовство ли, побои или его собственная фантазия. Что бы ни думали об этом другие и что бы он сам об этом ни думал, все это не имело для него никакого значения, потому что вытравить волка из него не могло.
Хотя наш Степной волк чувствовал себя то волком, то человеком, как все, в ком смешаны два начала, особенность его заключалась в том, что, когда он был волком, человек в нем всегда занимал выжидательную позицию наблюдателя и судьи, – а во времена, когда он был человеком, точно так же поступал волк. Например, если Гарри, поскольку он был человеком, осеняла прекрасная мысль, если он испытывал тонкие, благородные чувства или совершал так называемое доброе дело, то волк в нем сразу же скалил зубы, смеялся и с кровавой издевкой показывал ему, до чего смешон, до чего не к лицу весь этот благородный спектакль степному зверю, волку, который ведь отлично знает, что ему по душе, а именно – рыскать в одиночестве по степям, иногда лакать кровь или гнаться за волчицей, – и любой человеческий поступок, увиденный глазами волка, делался тогда ужасно смешным и нелепым, глупым и суетным. Но в точности то же самое случалось и тогда, когда Гарри чувствовал себя волком и вел себя как волк, когда он показывал другим зубы, когда испытывал ненависть и смертельную неприязнь ко всем людям, к их лживым манерам, к их испорченным нравам. Тогда в нем настораживался человек, и человек следил за волком, называл его животным и зверем, и омрачал, и отравлял ему всякую радость от его простой, здоровой и дикой волчьей повадки.
Вот как обстояло дело со Степным волком, и можно представить себе, что жизнь у Гарри была не очень-то приятная и счастливая...

Молчат бокалы. Улыбается приветливо постель.
Неловок смех. Мои движения картинны.
Нет ничего нелепее пустующей гостиной
И попустительства полнее проводов гостей.

Тускнеют лампы. Тень щекочет мне лицо.
Подарки дразнятся, покоясь под полоской
Из столь знакомых, пыльных отголосков
И незнакомых, столь стерильных голосов.

Листва обрушилась. Закрытыми глазами
Я поднимаю вожжи; Так чего же я хотел?..
Мой календарь демонстративно похудел –
Осунулся... Закашлялся... И замер.

Луна. И ночь неосязаемо большая -
Мой дьявол начинает жить наверняка;
Но, Боже, не твоя ли то статичная рука
Сегодня мне продолжиться мешает?..

---

17 ЛЕТ НАЗАД В 19:25 В РОДДОМЕ ГОРОДА ВЛАДИВОСТОКА РОДИЛСЯ Я.

— Непоследовательность? — Лжепетропавел пожал плечами. — При чем тут непоследовательность? Правила создаются по ходу игры — это наше главное правило. И мы последовательно его соблюдаем.

Е.Клюев, "Между двух стульев"


Август. Этот самородок уже было выскочил из моей квартиры, тогда как я только успел опомниться. К чему такая спешка? Никаких записок на столе, телефонного номера на зеркале - только дверь нараспашку. Не очень-то вежливо, товарищ месяц!
Я пристально посмотрел на циферблат, по синусоиде направился в прихожую.

- Интересно, который час?.. - вопрос проплыл перед глазами, как всё, что находилось тогда в поле моего зрения, и несколько раз отозвался эхом где-то в области затылка.

- Неважно. - апеллировало простое (почти гениальное) решение. В последнее время оно вообще исполняло роль универсума. В последнее время...

- Какой сегодня день недели?..

...меня больше беспокоит, чью роль исполняю я.

- Не-важ-но.

Бессмысленный самодопрос тут же прекратился, как только мои ступни коснулись холодной лестничной площадки. Казалось, я нахожусь в гостях у Снежной Королевы и все окружающее, вернись сюда мной преследуемый, немедленно стало бы лужей.
Шаг, еще шаг. Кто бы мог подумать, что шагать по ступеням порой бывает так невыносимо! Первая, вторая, третья... Я всегда подозревал, что сознание может сужаться до размеров запятой, но никогда - что лестница моего подъезда может быть винтажной.
Спуск затянулся. Лестница казалась бесконечной, а я уже начал забывать, зачем спускаюсь. В другой день я бы обязательно вернулся обратно. Но не сегодня. Сегодня мне захотелось хотя бы однажды завершить начатое. И я завершил.

Дверь открылась без лишнего звукового сопровождения. К чему весь этот цирк? В кино, мультфильмах, играх? Атмосфера не терпит ничего сверх меры. В противном случае – она тебя медленно убивает. Ощущение босых ног на асфальте – то, что создает атмосферу. Запах осенней сырости, который впитывается даже в твою душу – то, что ее дополняет. К тому же, картина смотрится наигранно, когда ее не продолжает практически осязаемая тишина...
Но, к моему сожалению, тишина не дала мне изначально желаемых ответов. Уточнить время и дату переживаемого момента было попросту не у кого, и я молча заметил, что сейчас могло быть как минимум два ракурса суток в равной степени. Я даже не смог приблизительно подсчитать, сколько минут (часов?) уже простоял у подъезда.
Послышались медленные шаги. Сзади. Воздух содрогнулся – открылась дверь. Вообще, в мои привычки не входит оборачиваться на всякого рода шумы. Но я все-таки обернулся. Мимо прошел человек. Мужчина. Тогда я не узнал его, но теперь я почти уверен, кто это был и почему этот «кто это» привлек мое внимание.
У мужчины было белое лицо, черные волосы и зеленые глаза. Он выпал из моего поля зрения так же невзначай, как и попал в него . Всё время, пока я находился на том месте, желание пойти за ним меня не покидало. Странное желание. Причины его мне не известны.

Улица вновь опустела...