Эти ублюдки явились в Тропическую Африку,
чтобы отдать своим хозяевам собственное мясо, кровь, жизнь, молодость,
и эти мученики за двадцать два франка в день (минус удержания)
были тем не менее довольны, довольны до последнего красного кровяного шарика,
подстерегаемого десятимиллионным москитом.

Луи Фердинанд Селин, "Путешествие на край ночи"

Хорошо было Бараку X. Обаме — едва став президентом США, он сразу же получил аффирмативную Нобелевскую премию мира и мог больше о ней не думать. Дональду Дж. Трампу не повезло, он родился белым. Хуже того, он не только белый, но ещё и республиканец. Единственным президентом-республиканцем, удостоившимся Нобеля, был Теодор Рузвельт в 1906 году. Все последующие нобелевские лауреаты из Белого дома — Вильсон, Картер и Обама — принадлежали к Демократической партии. Так что если Трамп желает получить награду миротворца, ему нужно стараться изо всех сил — хотя бы раз в полгода предотвращать ядерный апокалипсис, останавливаясь в полушаге от края пропасти, и всё такое. Pегулярно спасая человечество, Дональд Трамп, пожалуй, мог бы разделить Нобелевскую премию с каким-нибудь плохим парнем, занимающимся тем же самым с противоположной стороны (примерно как Ицхак Рабин и Шимон Перес в 1994 году получили её в компании славного террориста Ясира Арафата).

Чисто теоретически у Трампа есть два потенциальных партнёра по предотвращению глобальной катастрофы с последующим вхождением в число великих миротворцев — Путин В. В. и Ким Ч. Ы. Однако шансы их неравны. Ким — маршал, а Путин — подполковник. Ким — потомственный тиран, а Путин — автократор из простого народа. Ким носит причёску и пальто по советской моде 1952 года и фотографируется в штиблетах на вершинах заснеженных гор, а Путин выглядит вполне заурядно (ныряя за античной амфорой, он надевает ласты, а не штиблеты). И даже когда пресса обвиняет кого-нибудь из них в убийстве, совершённом на чужой территории при помощи нервно-паралитического газа, в случае Кима жертвой оказывается его родной брат, в течение 20 минут мучительно умирающий у всех на глазах в аэропорту Куала-Лумпура, а в случае Путина — тихо угасшие морские свинки, принадлежавшие какому-то шпиону-перебежчикy. Шансы товарищa Кима на получение Нобеля явно предпочтительнее шансов товарища Путина. Tоварищ Ким колоритнее.

К тому же у Кима положительная динамика, а у Путина — отрицательная. Принципы правильного соотношения злых и добрых деяний политика сформулировал Макиавелли в классической сентенции: "тот, кто овладевает государством, должен предусмотреть все обиды, чтобы покончить с ними разом, а не возобновлять изо дня в день; тогда люди понемногу успокоятся, и государь сможет, делая им добро, постепенно завоевать их расположение. Кто поступит иначе, из робости или по дурному умыслу, тот никогда уже не вложит меч в ножны и никогда не сможет опереться на своих подданных, не знающих покоя от новых и непрестанных обид. Так что обиды нужно наносить разом: чем меньше их распробуют, тем меньше от них вреда; благодеяния же полезно оказывать мало-помалу, чтобы их распробовали как можно лучше". Впрочем, в христианской традиции идеал деятеля, перешедшего от злодеяний к благодеяниям, был зафиксирован ещё в образе Савла, превратившегося в Павла (по этой схеме развивались карьеры и Хлодвига, и Владимира Красного Солнышка).

Ким, воспитывавшийся в закрытом пансионате в Швейцарии, всё это прекрасно знает и действует практически безошибочно. Придя к власти, он начал с каких-то совершенно безумных злодеяний, вплоть до скармливания своих врагов собакам или расстрела их из гранатомётов (последнее мероприятие трудно осуществимо с чисто технической точки зрения, но это неважно — в медиапространстве оно прогремело). Параллельно он где-то что-то взрывал и куда-то запускал, а также грозился осуществить превентивный ядерный удар по территории Соединённых Штатов. Нанеся в начале правления всем вокруг все мыслимые и немыслимые обиды, юный Ын переключился на делание добра. Сегодня, на седьмом году правления, он после объятий с южнокорейским лидером готовится к встрече с Трампом, проводит либеральные экономические реформы, повышает жизненный уровень трудящихся, открывает филиалы англоязычных университетов и даже передвигает на тридцать минут стрелки часов на пхеньянском железнодорожном вокзале (года три назад Северная Корея учредила собственный часовой пояс, но на днях вернулась к норме, и мировые СМИ подают это событие как великий шаг на пути прогресса).

Владимир Владимирович Путин всё это время двигался в противоположном направлении. Ким Чен Ын пришёл к власти в декабре 2011 года (24 декабря он занял пост Верховного главнокомандующего Корейской Народной Армии, 29 декабря стал Высшим Руководителем Корейской Народно-Демократической республики). По стечению обстоятельств, в те же самые дни появились первые признаки того, что Путин, тремя месяцами ранее выдвинувший свою кандидатуру на третий президентский срок, начинает утрачивать респектабельность в глазах Запада. 15 декабря 2011 года тогдашний министр иностранных дел Чехии князь Карел VII фон унд цу Шварценберг пришёл на заседание парламента, приколов на лацкан пиджака значoк с надписью "Путин, ко мне! А ну на место!" Шварценберг в данном контексте был интересен не как глава чешского МИДа, а как человек, близко друживший с Отто Габсбургом и неплохо знакомый с принцем Чарльзом, как член Бильдербергского клуба и кавалер Ордена Золотого Руна (рыцарей Золотого Руна тридцать шесть человек на свете, и они служат прообразом для фантазий конспирологов о тайном мировом правительстве).

Через две недели после демарша князя я написал: "Владимир Владимирович начал понемногу саддамизироваться. Нет, нe содомизироваться (это было бы его частным делом), а именно саддамизироваться. Cмещаться на мировой политической шкале туда, где мы привыкли видеть Саддама Хусейна и других планетарных плохих парней (Муамара Каддафи, Башара Асада, Александра Г. Лукaшенко, Ким Чен Ира и т. п.)" (см. По поводу одного значка.). Помнится, в тот раз добрые люди сообщили мне, что я стал первым русским автором, написавшим о Шварценберге и его значке. Отечественные СМИ две недели делали вид, что не заметили поступка князя, и заговорили о нём только после моего поста в ЖЖ. С тех пор ситуация радикально изменилась. На Западе привыкли награждать Путина весьма замысловатыми эпитетами, сравнивая его не только с Саддамом, но и с Гитлером, а российские СМИ уже не пытаются этого скрывать, но, напротив, демонстрируют в ответ невиданную сплочённость вокруг нацлидера (Маргарита Симоньян и вовсе заявила, что если прежде Владимир Владимирович был нашим президентом, то теперь он стал нашим вождём).

Все шесть лет своего третьего (де-факто — четвёртого) срока В. В. Путин саддамизировался напропалую. Однако было бы глупейшей ошибкой думать, что в конце концов он разделит судьбу Саддама Хусейна, Адольфа Гитлера или Слободана Милошевича. Украинские пропагандисты стёрли пальцы о клавиатуры, распространяя по сети мем "Путин в Гааге", но ведь это приговор для них, а не для него. Неадекватность украинских фантазий хорошо объясняет, почему украинцы как нация считаются главными неудачниками Европы. Эти люди в принципе не контактируют с реальностью, живя в собственном иллюзорном мире, в котором возможны и распад России, и суд над российским президентом. С главами государства российского всякое случалось, вплоть до ударов табакеркой в висок и расстрелов в подвалах, однако все эти неприятности устраивали нашим властителям их собственные подданные. Последним отечественным правителем, попавшим в руки внешних противников, был Василий IV, в начале XVII века вывезенный в Польшу. Поляки до сих гордятся этим подвигом. Гордятся по праву, ибо повторить их деяние за истекшие 400 лет так никому и не удалось (для сравнения: из французских лидеров за это время попали в плен Наполеон I, Наполеон III и президент Лебрен).

Чтобы закончить свои дни как Саддам Хусейн, нужно править в Багдаде. Утвердившись тем или иным образом в Москве, диктатор превращается не в Саддама, не в Слободана и даже не в Адольфа, a в Иосифа Виссарионовича. Собственно, Джугашвили и был Саддамом, но не багдадским, а московским. Со всеми вытекающими из этого последствиями. Его называли как угодно, рисовали на него карикатуры на любой вкус, исключали возглавляемую им страну из международных организаций и т. д. и т. п. Но когда дошло до дела, с ним заключили союзный договор, ему предоставили ленд-лиз, с ним разделили Европу. Я обожаю одно место в мемуарах Черчилля. Там излагается, как автор попросту, по-свойски, без чинов, без меморандумов, взял листок бумаги, написал на нём, в каких пропорциях после войны будет распределяться британское и советское влияние в странах Восточной Европы (Болгария — 10:90, Греция — 90:10, Венгрия — 50:50 и т. д.), и протянул его Сталину. Так люди делают дела с Саддамом, если Саддам не багдадский, а московский. И Владимир Владимирович ещё послужит человечеству (в смысле — Европе) не в качестве Слободана в Гааге, но в качестве Иосифа Виссарионовича в Кремле. В августе 2014 года я писал:

"Санкции, вводимые Евросоюзом против России, не имеют к Украине ни малейшего отношения. Европейцы сегодня расставляют фигуры в партии, которая будет разыграна лет через десять, а то и через двадцать, на другом конце света. Где-то между 2025 и 2030 годом (самое позднее — к 2035-му) Китай будет готов к военному противостоянию с Соединёнными Штатами. Американская стратегия построена на изоляции Китая и окружении его системой военно-политических блоков, в которые входят Япония, Вьетнам и другие страны. В этих условиях Китай не рискнёт предпринять резких действий (например, вторжение на Тайвань). Но дрожь в китайских коленях пройдёт, если Россия с её немереными ресурсами и то ли вторым, то ли третьим в мире военным потенциалом станет играть роль китайского глубокого тыла. Европейцам нужно загнать Россию в объятия Китая сегодня, чтобы скинуть Америку с вершины Олимпа завтра." (Bang-Bang II или Страна-нуар).

Подобные оценки и прогнозы нуждаются в проверке. Прошло три с половиной года. Всё это время Европа загоняла РФ в военно-политические объятия КНР самым непосредственным образом. Не скажу, что загоняла пинками, скорее — окриками и щелчками, вроде "беспрецедентной высылки российских дипломатов". Например, из Чехии были высланы три человека; в посольстве РФ в Праге работает более 120 дипломатов, а ещё есть российские консульства в Брно и в Карловых, так что в общей сложности наше богоспасаемое отечество представляют в благословенной Богемии человек двести. Вот из этих двухсот человек троих и выслали. Подобных гомеопатических мер воздействия на РФ оказалось вполне достаточно для достижения европейских целей. 26 апреля 2018 года в New York Times появилась статья "Who Will Win the New Great Game?" ("Кто победит в Новой Большой Игре?"), в которой события наших дней интерпретируются как повторение Большой Игры XIX века, но на новом уровне и с расширенным составом участников:

"В отличие от Большой игры XIX века между Британской и Российской империями, которая достигла своей кульминации в борьбе за господство над Афганистаном, сегодняшняя Большая игра глобальна, более сложна и намного более опасна. Назовем её Игрой Трёх. В неё вовлечены три главных игрока — Россия, Китай и Запад. И есть три региона, где их интересы привели к столкновениям — Сирия, Украина и Тихий океан. Игроки конкурируют между собой в трёх измерениях: географическом, интеллектуальном и экономическом. Многие конфликты нашего времени имеют в своей основе некую комбинацию из этих трех составляющих.

Правительства стран и их граждане, от Каира до Копенгагена, стали скептически (пусть и в различной степени) относиться к идее, что либеральная демократия и послевоенный интернационализм были или будут правильным выбором для них. Для всех этих сомневающихся Китай и Россия готовы стать как альтернативными моделями поведения, так и защитниками, предлагая им новый порядок двусторонних и многосторонних отношений, соглашений и союзов. Вы не хотите следовать международному праву, не хотите объединения Европы или антикоррупционных структур? Следуйте за нами!

Что окажется более привлекательным для, например, египетского правительства, в вероятном случае нового массового восстания в стране: координация с Европой, которая раздражающе озабочена уважением к правам человека, или соглашение с Россией, которая доказала, что будет смотреть в сторону в случае внутренних репрессий — даже если союзник будет использовать химическое оружие против своего собственного народа? <…> В то время как Китай, в отличие от России, кажется, не руководствуется агрессивными антизападными чувствами, Пекин и Москва разделяют общую стратегическую цель: уменьшить западное влияние во всем мире. Китай поставляет деньги, чтобы поддержать новые союзы, в то время как Россия поставляет политический яд, чтобы ослабить старые. Идеальная пара."

В этом тексте примечательно всё, начиная с авторства. Его написал немец. Не американец немецкого происхождения, а немец из Германии — влиятельный публицист, политический редактор еженедельника Die Zeit Йoхен Биттнер. Человек из Евросоюза описал расклад сил как Игру Трёх, хотя мир стоит на пороге торговой войны не только между Америкой и Китаем, но и между Америкой и Европой. Уже после выхода статьи Биттнера о Новой Большой Игре евро-американская экономическая коллизия дополнилась политической: президент Трамп объявил о расторжении ядерного договора с Ираном, a Федерика Могерини от лица Евросоюза провозгласила, что означенный договор остаётся в силе (как жаль, что в Италии упразднена монархия; эта коммунистка давно заслужила титул баронессы, но в республиках титулы не присваиваются). Похоже, Соединённые Штаты и Европейский Союз входят в клинч (то, что европейские санкции в отношении РФ носят чисто символический характер, а американские становятся всё более серьёзными — лишь деталь в общей картине). То есть в данном контексте бессмысленно говорить о едином Западе, речь должна идти как минимум о Четырёх Игроках.

Что касается регионов, в которых сталкиваются интересы Игроков, то их тоже не три, а четыре. В августе 2017 года Китай открыл свою первую заграничную военную базу. В Джибути. Эта крошечная африканская страна (площадь — 23 тысячи кв. километров, население — около 800 тысяч человек, из них грамотных — менее 70%, безработных — свыше 60%) в колониальную эпоху носила название Французское Сомали. Hыне oнa примечательна тем, что на её территории расположены базы четырёх держав — Франции, США, Японии, а теперь и Китая. Кроме того, там строят базы Италия и Саудовская Аравия. Европейская пресса иногда шутит в том духе, что Третья мировая война должна начаться в Джибути — моряки всех держав так мозолят друг другу глаза на пляжах этой страны, что рано или поздно должны перестрелять друг друга. Подозреваю, что в Джибути просто больше нет свободного места, иначе там появилась бы и российская база. Зато она будет рядом, в Сомали.

Точнее, в Сомалилeнде — отторгшемся от Сомали ещё в 1991 году, но до сих пор никем не признанном государстве, занимающем территорию бывшего Британского Сомали (a всеми признанное, но развалившееся Сомали со столицей в Могадишо — это бывшее Итальянское Сомали). Хотя Сомалиленд никем не признан, на его территории расположена база Объединённых Арабских Эмиратов, а его представителей приглашают на встречи Британского Содружества. У самопровозглашённого государства есть всё, что положено — флаг, герб и девиз. Он звучит как "La ilaha illa-llahu; muhammadun rasulu-llahi". Впрочем, по местным меркам сомалилендские сепаратисты вроде бы не считаются экстремистами. Скорее, это обычные правоверные. В начале апреля 2018 года в прессе появились сообщения, что отечественные дипломаты уже более года ведут с сомалилендцами переговоры об открытии базы, на которой будут нести службу полторы тысячи наших парней.

Парой месяцев раньше появилась туманная информация о неких действиях российских ЧВК в Судане. Эту полураспавшуюся страну с 1989 (!) года возглавляет исламист Омар аль-Башир. Международный суд выдал ордер на его арест по обвинению в геноциде. До 90% вооружений, которыми располагает суданская армия — российского производства. Вроде бы в суданском Порт-Судане может появиться и российская база, но говорится об этом довольно неопределённо. Между тем Москву несколько раз посетил фельдмаршал Халифа Хафтар, контролирующий восточную часть Ливии. Он тоже получает оружие из РФ. Сего выпускника академии им. Фрунзе, 20 лет прожившего в штате Вирджиния и обладающего американским гражданством, пресса всерьёз называет русской марионеткой. Дело в том, что фельдмаршал подчиняется правительству в Тобруке, которое не пользуется признанием Запада. Правительство в Триполи, напротив, считается на Западе легитимным, но контролирует куда меньшую территорию.

Этим участие Российской Федерации в африканских делах не ограничивается. Государство, демонстрирующее категорическое нежелание восстановить контроль над собственными утерянными западными губерниями, добралось до самого сердца Чёрного континента. 23 апреля 2018 года в Le Monde появилась статья специального корреспондента Реми Урбана под старомодно длинным названием "Soldats, mercenaires et conseillers russes se multiplient dans la capitale centrafricaine" ("В столице Центральноафриканской республики растет число российских солдат, наемников и советников"). В этом эмоциональном тексте рассказывается, что Франция и другие страны теряют своё влияние в ЦАР в пользу РФ. "Русские свергли руандийцев с их пьедестала", — пишет Урбан, имея в виду, что на официальных церемониях руандийская охрана местного президента Фостена-Арканжа Туадерá была заменена на российскую. Что касается самих французов, то они провели в ЦАР в общей сложности семь или восемь миротворческих операций. Однако мир в этой стране так и не наступил.

В январе, когда наши отправились в ЦАР, официальная версия гласила, что пятеро из них — военные, а остальные — гражданские специалисты (всего их там не то 150, не то 200). Вскоре выяснилось, что под гражданскими подразумеваются сотрудники каких-то очередных ЧВК с неясным статусом. Фотографии некоторых из них можно найти в твиттере президента Туадерá — белые люди в чёрных очках, которые держатся на заднем плане за своими темнокожими учениками (цель пребывания россиян в ЦАР — обучение местных кадров). Порядка 80% территории Центральноафриканской республики подконтрольны не её правительству, а сражающимся друг с другом группировкам. Чтобы начать безвозмездные поставки оружия в эту страну, РФ в конце прошлого года добилась исключения из введённого ООН эмбарго.

Подборка фотографий из твиттера центральноафриканского президента. При внимательном рассмотрении на них обнаруживаются белые специалисты, предположительно – русские

И конечно же никто из пишущих на эту тему не отказывает себе в удовольствии подчеркнуть, что российские специалисты, прибыв в Центральноафриканскую республику, поставили свои палатки прямо рядом с могилой знаменитого императора-каннибала Жана-Беделя Бокассы в его поместье в Беренго. Некоторые называют Беренго дворцом, но это сильное преувеличение. Африканская роскошь — это роскошь нищих. Покойный Бокасса мог заказать во Франции два десятка лимузинов и 6 тысяч стилизованных под XIX век мундиров, он мог заставить своих придворных изучить репродукции полотен Жака-Луи Давида и вести себя подобно окружению Бонапарта, он мог устроить коронацию а-ля Наполеон, однако этим его возможности и ограничивались. Сей государь вошёл в историю отнюдь не как строитель дворцов. Но сколь великолепен медийный образ — "русские наёмники во дворце людоеда"…

С трудом контролирующий 20% территории своей страны и предоставляющий русским для проживания имение каннибала Бокассы интеллигент Туадерá… Находящийся в международном розыске и при выезде за границу берущий иностранцев в заложники массовый убийца аль-Башир… Возглавляющий саморазваливающуюся коалицию и, по слухам, умирающий от рака фельдмаршал Хафтар… Закончивший и Военно-воздушную академию имени Гагарина, и Вест-Пойнт, но не добившийся признания ни на Востоке, ни на Западе президент Сомалиленда Муса Бихи Абди… Не каждой дипломатической школе под силу найти таких партнёров. Даже в Африке. Нетрудно заметить, что все африканские страны, в которых в последнее время обозначилось военное присутствие РФ, являются крайне проблемными даже по нестрогим меркам этого континента. Разумеется, в рамках колониальной политики порой заключаются и ещё более экзотические союзы. Проблема в том, что РФ не проводит колониальную политику. Колониализмом (неоколониализмом, постколониализмом — назовите это как хотите) занимаются в Африке совсем другие страны.

В XIX столетии Россию называли жандармом Европы. В ту пору Российская Империя наводила на континенте порядок по своему усмотрению. Похоже, в XXI веке Российская Федерация рискует превратиться в жандарма Африки. Естественно, в интересах Европы. Потенциально Африка представляет для Европы величайшую проблему. Неприятности, связанные с арабскими мигрантами, меркнут на фоне перспективы масcового исхода населения из субсахарской Африки (по оценкам некоторых специалистов, в этом регионе могут прийти в движение до 100 миллионов человек). В Европе всё громче говорят о том, что решить проблему африканской миграции можно только в самой Африке. И судя по всему, ЕС намерен сделать это руками РФ. Верно ли моё предположение, станет ясно в ближайшие лет пять. Но пока РФ появилась в регионах происхождения африканских беженцев и на маршрутах их движения в сторону Европы.

Думаю, что и роль Китая в Африке прояснится в ближайшие годы. B уже упоминавшейся статье Йoхена Биттнера было сказано: "В то время как Россия предлагает военную жесткость, Китай предлагает коммерческий вариант. В отличие от Запада, Китай не позволяет правам человека и власти закона встать на пути инвестиций". Возможно, россиянам придётся наводить в Африке хоть какой-то порядок, а китайцам — хоть как-то её благоустраивать (в долгосрочной перспективе это единственный способ заставить африканцев остаться дома). Однако называя Россию и Китай идеальной парой, европеец Биттнер лукавит перед американцами. Идеальная пара — это ЕС и РФ (идеальная с точки зрения интересов ЕС). Поэтому мне так понравилась фотография флагов над Беренго в "Дейли мейл". В ней больше правды жизни, чем в любых рассуждениях политологов о "противостоянии России с Западом".

Petrouchka, apporte ta balalaïka (Петрушка, принеси балалайку — фр.)

Строка из песни Рики Зарай "Casatschok"

Однажды я купил на фермерском рынке резной деревянный ролик, предназначенный для выдавливания на тесте орнамента (полезная вещь, если вы хотите украсить узорами закрытый пирог). Продавцом был словоохотливый старичок в моравском национальном костюме — шляпа, белая рубаха, вышитая безрукавка. Мы немного разговорились, и он стал использовать обороты в духе "У вас это делают вот так, а у нас эдак". Я уточнил, что он имеет в виду, говоря "у вас". Оказалось, что старичок подразумевает Словакию. Я не удивился, поскольку из-за акцента чехи часто принимают меня за словака (а изредка — за поляка). Однако этот этнографически подкованный дедушка оказался проницательнее всех: он сумел определить, из какой именно части Словакии я происхожу, и был очень горд своим успехом (я не стал его разочаровывать). Сей курьёз вспомнился мне благодаря Егору Холмогорову, опубликовавшему в фейсбуке текст, начинающийся со слов:

"Один из самых раздражающих меня персонажей русскоговорящего публицистического пейзажа — это аноним под ником "Богемик", с постоянно генерируемым им дискурсом запрета русским на этничность и этническую атрибутику: никакой русской истории не было, её сочинили, косоворотка это для селюков, белые люди такого не носят, нельзя отвечать на лезгинку калинкой и все такое прочее.

Под обаяние этого дискурса про "белых" попало большое количество людей умных или когда-либо бывших умными. Богемик очень искусно манипулирует подсознательным стыдом за свою русскость, испытываемым даже теми, кто сознательно силой воли заставил себя задекларироваться русскими националистами. В форме отвержения слишком этноспецифичной, "крестьянской" атрибутики, отрабатывается сознательно подавленное этническое самоотрицание.

Между тем, повторюсь, перед нами классический случай запрета на развитие. Возможно что и вполне сознательного и аноним при исполнении, а не просто общается с нами со скуки. Любой человек, живущий в центральной Европе, отлично знает, что местная этническая одежда используется в Богемии, Австрии, Венгрии, Баварии, по меньшей мере в выходные. Её ношение "белые люди" считают важным признаком идентичности. И так же поступают в Шотландии и Бретани, Каталонии и Кастилии."

Меня Холмогоров ничуть не раздражает. Напротив, он кажется мне милым и забавным. А уж иметь его в оппонентах — это удовольствие в чистом виде. Я не знаю другого автора, способного допустить в одном тексте столько промахов и ляпов, сколько их допускает Егор Станиславович. Когда человек, имя которого связывают с русским национальным движением, употребляет оборот "стыд за свою русскость", это, конечно, впечатляет. Даже я, далёкий от национализма космополит, привык считать, что отношение к собственной русскости может варьироваться в диапазоне от равнодушия до гордости. Но если я космополит, то кто же тогда Холмогоров с его "стыдом"? Я трижды перечитал эту фразу, дабы удостовериться, что зрение меня не обманывает. Нет, не обманывает. Холмогоров написал именно это: "подсознательный стыд за свою русскость, испытываемый даже теми, кто сознательно силой воли заставил себя задекларироваться русскими националистами". Кажется, это называется проекция.

На столь ярком фоне меркнут даже рассуждения Холмогорова об анониме из Богемии, запретившем русским носить косоворотки и бороться калинкой против лезгинки. Тем не менее я позволю себе внести ясность и в вопрос о генерируемом мною "запрете русским на этничность". За те девять лет, что я пишу и публикую тексты, мне довелось использовать слово "лезгинка" ровно один раз. Речь шла о том, что в Большом театре поставили оперу "Руслан и Людмила", в которой кто-то танцевал лезгинку ("Гульфик-клуб."). Слово "калинка" тоже прозвучало единожды — когда я упомянул солиста хора Александрова Вадима Ананьева, известного во всём мире как мистер Калинка ("Alexandrovci и Богемия"). Термин "селюки" я не употребил ни разу, он совершенно не мой. Обычно я обозначаю сельских жителей словом "пейзане". Слово "косоворотка" фигурировало у меня один раз, но в переносном смысле, как аллегория. Тут я во избежание недоразумений позволю себе автоцитату:

"Представьте себе, что компания из восьми человек собралaсь на Венецианский карнавал. Не на современный, ориентированный на туристов, а на исконный, проходивший в те времена, когда жители прекраснейшего из городов не расставались ни с оружием, ни с масками. Семеро пришли, нарядившись кто Котом, кто Коломбиной, кто Доктором Чумы. Восьмой явился в косоворотке и заявил, поглаживая бороду: "Чего это вы вырядились? Я поганую личину не надену, у меня свeтлый лик". Как эти семеро посмотрят на восьмого? В лучшем случае, они просто пинками выгонят его из своего общества. В худшем — вонзят бедолаге стилет под лопатку и сбросят его в канал. Так или иначе, никто не позволит светлоликому портить людям праздник. Венеция есть Венеция." ("Дресс-код: стилет и маска")

Под восьмерыми подразумевалась группа G8, а под демонстрацией светлого лика и косоворотки — демарш Российской Федерации, отказавшейся подписать одно касавшееся прав LGBT совместное заявление министров иностранных дел стран Большой Восьмёрки, и ряд других аналогичных по смыслу действий, предпринимавшихся в ту пору властями нашего богоспасаемого отечества. Я по мере сил пытался объяснить смысл западных игр по отделению агнцев от козлищ и писал, что РФ получила уникальное предложение вступить в клуб агнцев, но упорно пытaется сыграть за козлищ. На дворе стоял 2012 год. Через какие-то два года членство богоспасаемой Федерации в группе G8 было приостановлено. Нетрудно заметить, что по сравнению с теми временами светлоликие российские власти играют роль планетарных козлищ всё более уверенно, a метафизическая косоворотка одерживает одну победу над здравым смыслом за другой.

Что касается косовороток в прямом смысле слова, т. е. традиционного костюма, национальной кухни, народной культуры и т. д. и т. п., то на эти темы я не написал ни одного текста (хотя они и могли затрагиваться в дискуссиях где-то в глубинах комментариев). И статья, которую вы сейчас читаете, тоже посвящена куда более принципиальным вещам, нежели ношение этнической одежды в благословенной Богемии и в богоспасаемой России. Но раз уж Холмогоров начал с национального костюма, я последую его примеру. А поскольку люди в народной одежде всегда колоритны, я проиллюстрирую этот текст фотографиями чешских политиков в традиционных костюмах. Так что дочитав его до конца, вы будете знать об использовании чехами этнической одежды столько же, сколько знаю об этом я. Благо, все задокументированные случаи появления на публике заметных чешских деятелей в подобном облачении войдут в одну статью.

Начну с самого верха. На моей памяти в этой стране сменились три президента — Вацлав Гавел, Вацлав Клаус и Милош Земан. Насколько я знаю, Гавела никто никогда не видел в традиционной одежде. Клаус однажды сфотографировался в венгерском костюме во время визита в Венгрию, а в другой раз был замечeн в ковбойской шляпе в Техасе, oднако в чешской одежде его тоже не видели. Земан, считающийся самым простонародным и близким к корням президентом из всех, появлялся на людях в этническом наряде дважды. Первый случай ("в русской одежде на русской свадьбе") я уже показал чуть выше, а второй имел место в прошлом году в Пльзеньском крае, где местный гетман водрузил президенту на голову ходскую шляпу и накинул ему на плечи ходский плащ.

Президент Земан во время визита в Пльзеньский край. В руках он держит чакан - посох с топором, являвшийся атрибутом ходов. Это единственный известный мне случай облачения главы чешского государства во что-то этнически чешское (если, конечно, пренебречь тем фактом, что ходы, скорее всего, были польскими колонистами).

Ходы — это субэтническая группа, населяющая 11 деревень в Пльзеньском крае, у самой баварской границы. В старину они играли роль, сопоставимую с ролью казаков на Кавказе или гайдуков на Балканах, с поправкой на местную специфику (представьте себе пеших казаков, охраняющих богемско-баварскую границу и не позволяющих немцам ходить по дрова в Шумавский лес). К концу XVII века значение ходов снизилось до нуля, их стали лишать привилегий, и они подняли восстание, приведшее к гибели 1 (одного) человека. Происхождение ходов не вполне ясно, они говорили на особом диалекте, близком к польскому языку. В историческое время ходов было около трёхсот человек, но они оставили после себя такое этнографическое богатство, что в ХХ веке их потомок Йиндржих Йиндржих (это не описка, это имя и фамилия) составил 26-томный этнографический сборник "Ходско", в котором одних песен записано что-то около четырёх тысяч.

Ещё один ходский артефакт - дуды

Что касается чешских премьер-министров, то ни Богуслав Соботка, ни Йиржи Руснок, ни Петр Нечас, ни Йиржи Пароубек никогда не надевали национальный костюм. Даже Ян Фишер, насколько я помню, никогда не носил кипу (он иудей по вероисповеданию). А вот Мирек Тополанек, напротив, не только появлялся на публике в традиционной одежде, но и пел при этом народные песни, а также танцевал на фольклорных костюмных балах. Однако есть нюанс. Тополанек — уроженец Всетина. Это Восточная Моравия. И костюм его был моравским (точнее, валашским, но такими тонкостями в данном случае лучше пренебречь, они ничего не дадут для понимания общей ситуации). Я нежно люблю Моравию (да и кто её не любит, да и как её не любить), но это не Богемия. Совсем не Богемия.

Премьер-министр Мирек Топoланек, уроженец Всетина (Восточная Моравия), в моравском костюме поёт фольклорную песню "Эй, эй, Боже, как хорошо нам сидеть с винцом"

При всей условности и неточности подобных сравнений, Богемия, Моравия и Силезия столь же триедины, как Россия, Украина и Белоруссия. Вы не ослышались, именно Силезия, а не Словакия. Эти три территории всегда считались землями короны Св. Вацлава, и произошедшая в XVIII веке потеря Силезии до сих пор ощущается некоторыми чехами как утрата. Что касается Словакии, то это одна из земель короны Св. Стефана (т. е. венгерской) с совершенно иной исторической судьбой. В 1918 году словаки просили чехов спасти их от венгерских зверств, но в 1938-м Словакия стала союзницей Третьего рейха, в 1968-м те, кто пригласил в страну советские войска, были в большинстве своём словаками, а в 1992-м, как впоследствии выяснилось, некоторые словацкие политики всерьёз обсуждали идею поднять авиацию и бомбить Прагу, если Чехия не согласится предоставить Словакии независимость. Сосуществование чехов со словаками в одном государстве было по историческим меркам недолгим, а его прекращение не вызвало особых сожалений.

Словакия после краткого, но бурного сожительства с Чехией пошла своим путём. Силезия, 200 лет пробыв прусской, наконец стала польской (по ходу дела её население полностью сменилось), так что Чехии сегодня принадлежит менее 10% этой территории. А вот Моравия осталась в составе чешского государства, не утратив ничего из присущего ей своеобразия. При Габсбургах даже налоговые системы в маркграфстве Моравском и в королевстве Богемском заметно отличались. Нацисты, ликвидировав Чехословакию, установили Протекторат Богемия и Моравия. В наши дни местные коммунисты называют себя Коммунистической партией Чехии и Моравии… Впрочем, детальное погружение в богемско-моравскую проблематику не входит в мои цели, ограничусь ссылкой на свой старый текст "Moravia o muerte или Троллинг премиум-класса", в котором означенная тема былa подана в юмористическом ключе (всё, что связано с Моравией, обычно бывает очень весело)

Посол Чешской республики в Армении и в Грузии Томаш Перлицкий, уроженец Остравы (Северная Моравия), одетый в традиционный костюм региона Моравская Валахия (Восточная Моравия), вручает верительные грамоты президенту Армении Сержу Саркисяну. Существует аналогичная фотография Перлицкого с грузинским президентом Маргвелашвили.

В Моравии сохранились и свой фольклор, и свои диалекты, и свои региональные костюмы. "Использование этнической одежды, по крайней мере, в выходные" — это, конечно, сильное преувеличение, но раза по три-четыре в год народные костюмы жители моравских сёл и маленьких городков действительно надевают (в первую очередь на Пасху). Более того, мне известен один случай, когда моравянин-дипломат облачился в валашский костюм, представляясь президентам стран, в которых ему предстояло служить (у Чехии один посол в Грузии и в Армении). Делали ли что-либо подобное другие чешские дипломаты, мне неизвестно. Не знает этого и министерство иностранных дел (во всяком случае, так оно ответило журналистам, запросившим его на сей счёт). В чешском парламенте в национальном костюме вроде бы никто не появлялся (если не считать встречи чешских депутатов с императором Францем-Иосифом в 1911 году), а вот в Сенате года три назад один моравянин в вышитой рубахе внёс законопроект, освобождающий исполнителей народных песен от уплаты авторских сборов за использование музыки неизвестных авторов.

Было бы странно, перечисляя носителей национального костюма в Чехии, обойти вниманием чешских националистов. Самый яркий из них — Томио Окамура, уроженец города Токио (префектура Токио, Японская империя). Окамура — японец по отцу и чех по матери. Я давно слежу за его карьерой. Первые шаги этого предпринимателя в политике я описал когда-то в посте "О богемском самурае и лондонских забавах.", а его недавние успехи на парламентских выборах — в тексте "Sorry jako". Приношу извинения всем, кого ввёл в заблуждение термин "богемский самурай". Богемским Окамуру можно считать только территориально, как жителя Праги. Если уж быть точным, мать Окамуры — моравянка, а потому сегодня он, выступая на митингах в Моравии, перечисляет деревни, в которых живут его родственники, и рассуждает о непреходящей ценности моравянства. Других чешских националистов в национальных костюмах я вспомнить не могу.

Появление на этих страницах Томио Окамуры припомнило мне, как я однажды по воле случая приехал в Чешский Крумлов в день 700-летия со дня рождения Карла IV. Тогда, в честь праздника, всех, кто был одет в исторические костюмы (любые), бесплатно пускали в музеи и на концерты. Обильнее всего на крумловских улицах были представлены носители кимоно. Cкорее всего, японские тургруппы были предупреждены, что попадут на этот праздник (не знаю, имел ли какое-то отношение к их информированности Окамура, всю жизнь занимавшийся туристическим бизнесом). Cомневаюсь, что японцы всегда массово берут с собой в Европу кимоно, нo, по крайней мере, у многих из них всё-таки есть национальная одежда. В гардеробе чешских горожан её нет. Продавцы моравского вина и деревянных ложек иногда бывают в чём-то моравском, а продавцы словацких сыров и венгерских колбас — в чём-то словацком, но за пределами фермерских ярмарок и фольклорных фестивалей я людей в национальных костюмах просто не встречал. В богемских городах народная одежда вышлa из употребления ещё в XIX веке.




Томио Окамура в период, когда он ещё не обнаруживал своих кузенов и тётушек среди моравских пейзан, но всячески подчёркивал собственные японские корни и пропагандировал мультикультурализм. Как нетрудно заметить, на этом фото он тоже запечатлён в национальном костюме.

Если вы внимательно читали подписи под иллюстрациями, то могли заметить, что уроженцы Северной Моравии презентуют своё моравянство при помощи восточно- и южноморавских костюмов. Северная Моравия — край промышленный, и там ничего этого, в отличие от земледельческого Юго-Востока, просто не сохранилось. Что уж говорить о Богемии. Обратившись к чешским источникам, можно найти подробнейшее описание традиционной одежды с разбивкой чуть ли не по каждому южноморавскому и восточноморавскому селу, но при переходе к Богемии появляются следующие формулировки:

"В области Праги и её окрестностей (Нимбургско, Мельницко и Кладенско) традиционная одежда была рано вытеснена городской, сведения о ней сохранились в недостаточнoм количестве. Современные разновидности национального костюма являются результатом реконструкции".

"Посазавье — область, в которой, подобно Праге и окрестностям, народный костюм известен лишь по современным реконструкциям".

"Ни в одной из областей Подкрконошья (Йичинско, Орлицко и Находско) традиционный костюм не дожил до наших дней. Женский исчез в первой половине XIX века, мужской — ещё несколько раньше".

И так далее, с несколькими локальными исключениями. Одним из исключений был Пльзенский край, где в XIX веке ещё сохранялось что-то от традиционной народной одежды, поэтому деятели чешского национального возрождения, известные как будители, договорились считать пльзеньский костюм общечешским. Заметных практических последствий их решение не имело. В принципе, есть несколько фольклорных коллективов, использующих этот "богемский" костюм, но и не более того. Несмотря на то, что в ходе последней переписи населeния моравянaми назвали себя лишь полмиллиона человек, или около 5% населения страны, в девяти случаях из десяти под чехом в чешской одежде подразумевается моравянин в моравском костюме.

Чешское возрождение происходило по большей части в XIX столетии, когда романтичные националисты всех наций были увлечены народными костюмами, танцами, песнями, легендами, эпосами и т. д. Но чех-романтик — это, в общем-то, оксюморон. Чехи всегда были прагматиками, даже во времена торжества романтизма. И их нацибилдинг носил сугубо прагматический характер. Для этой страны характерно, что Масарик, отец нации, ставший первым президентом Чехословакии, сделал карьеру на разоблачении созданного Вацлавом Ганкою эпоса как подделки. Предоставив ходам записывать 4000 песен в одиннадцати деревнях, а моравянам хранить католические традиции и придумывать собственную вышивку для каждого селения, чехи нацелились на создание современной, образованной, светской, городской индустриальной нации.

В своё время я пытался объяснять это украинским собеседникам в Рунете. Они говорили: "Мы делаем то же самое, что делали чешские будители, мы такие же, как они". Я отвечал, что будители делали нечто прямо противоположное. Эти люди не дудели в дуды, а писали оперы и энциклопедии. Они изначально ставили перед собой задачу быть не хуже австрийцев, быть не ниже уровнем, чем австрийцы, быть такими же, как австрийцы. Балам придавалось особое значение: считалось исключительно важным сделать пражские балы не хуже венских. Чехи не ходили в вышиванках, они учились носить фраки. Переводя на чешский французских энциклопедистов и немецких философов, они не уродовали свою речь диалектизмами, но развивали её, заимствуя недостающую лексику из более развитых языков — из польского и русского. Кульминацией их усилий стало строительство Национального театра, над кулисами которого появилась дарственная надпись: "НАЦИЯ — СЕБЕ!"

Девиз "Нация - себе!", красующийся над кулисами Национального театра в Праге вместе с гербами Силезии, Богемии и Моравии.



Национальный театр в Праге. Дар нации себе самой.

Чехия — это маленькая страна. Настолько маленькая, что иногда назначает одного посла в два соседних государства (это много говорит и о её финансовых возможностях, и о величине её дипломатического корпуса). Настолько маленькая, что её то и дело с кем-то путают. Например, после теракта, совершённого братьями Царнаевыми в Бостоне, американцы в соцсетях требовали объявить Чехии войну, а в чешской прессе всплыл составленный агентом ФБР (!) доклад, в котором утверждалось, что Джохар Царнаев был назван в честь первого чешского президента. Настолько маленькая, что её настоящий первый президент, Томаш Гарриг Масарик, не только провозгласил её независимость в Америке, но и сократил текст Декларации независимости так, чтобы его формат подошёл для публикации в "The New York Times" (это не шутка, это исторический факт). Но даже столь небольшому народу, как чехи, национализм в формате кружевных чепчиков и вышитых жилетов слишком мал и совсем неинтересен.

И дело не только в численности. Если вы посмотрите на список стран, в которых, по версии Холмогорова, вовсю используется местная этническая одежда, то окажется, что в нём есть Шотландия, но нет Англии, есть Бавария, но нет Германии, есть Каталония, но нет Испании, есть Бретань, но нет Франции. Богемия попала туда явно по недоразумению, на её месте должна была фигурировать Моравия, и тогда многое встало бы на свои места. Это перечень этносов, не имеющих собственной государственности и находящихся в тени более крупных (а то и великих) наций. У Холмогорова всё преувеличено, где в 10, а где в 100 раз, но, в принципе, шотландцы действительно носят килты, а бретонки — кружевные чепчики высотой до 40 сантиметров. Вот только при чём здесь русские? Русские играют в одной лиге не с шотландцами и бретонцами, а с англичанами и французами.

Великобритания, Франция и Россия в 1913 году. Если называть вещи своими именами, это был мир, поделенный на троих. Попробуйте определить на этой карте место Шотландии, Бретани, Кaталонии, Баварии или Моравии, и вам станет ясно, с кем сравнивает русских Холмогоров, а с кем их следует сравнивать

Не знаю, сознательно ли Холмогоров подменил Моравию Богемией, или же он просто не знает, сколь велика разница между этими областями. Однако это известный публицист, тексты которого наверняка читают и многие из посетителей "Богемского клуба", поэтому для меня было делом чести внести ясность в затронутый им вопрос о ношении этнической одежды в Чехии. Тут можно было говорить по существу, и я высказался. Остальные тезисы Егора Станиславовича я разбирать не буду, они представляют собой смесь советского литературоведения с постсоветским фолк-хистори. Далее в его тексте фигурируют такие обороты, как "тотальный геноцид культурной традиции, осуществленный после Петра", "русское этническое начало было спрятано в крестьянском" и "Пушкин, впитавший этничность от крестьянки Арины Родионовны". На мой взгляд, это такие же абсурдизмы, как "подсознательный стыд за свою русскость". Прошу прощения, но обсуждение подобных вещей представляется мне не вполне приличным.

Есть одна популярная моравская песня:

Kdyby byla Morava jako je Víden
dala bych ti hubenek na celý týden
ale ze je Morava malucká
ošidila dcérecka synecka

Эти строки можно перевести примерно следующим образом: "Если бы Моравия была как Вена, я целовала бы тебя всю неделю, но посколько Моравия малюсенькая, обломила девочка мальчика". В других куплетах лирическая героиня рассказывает, как она целовала бы героя, если бы Моравия была как Силезия, как Чехия, как Венгрия, но поскольку Моравия малюсенькая, мальчик раз разом неизменно обламывается. Читая текст Холмогорова, я напевал эту песенку и думал о том, что если бы Россия была как Моравия, точку зрения Егора Станиславовича можно было бы признать вполне осмысленной, но поскольку Россия большенькая, его идеи вряд ли получат в нашем богоспасаемом отечестве широкое распространение. Сдаётся мне, русские как нация сделают себе другие подарки.

Для тех, кого интересует аутентичный фольклор, моравская песня "Если бы Моравия была как Силезия"

Для тех, кто предпочитает более разнообразную этничность, клип, в котором израильская певица поёт по-французски о babouchka’x и balalaïka’x, прекрасные devouchki в кавказских костюмах танцуют народный танец на фоне индийского храма, a облачённые в меха и в вечерние платья украинские модели приходят в театр, над которым реет жёлто-голубой стяг. Bсё вместе это выложено на ютьюбе под названием russian song. Не знаю, кто смонтировал сей клип, но в Сети его разместил человек из Турции по имени Кемаль Демирколь. Изрядный космополит, судя по всему

Бог, создав Богемию,
Молвил: "Славный край!"
Марина Цветаева

Анастасия Васильевна Копрживова (Anastasie Koprivová), урожд. Вуколова, пришла на свет в Праге в 1936 году. Родители её происходили с Дона, но познакомились уже в Чехословакии. Отец Копрживовой попал в эту страну после того, как в составе армии барона Врангеля был эвакуирован из Крыма и сначала оказался на острове Лемнос, а потом год проработал на строительстве дорог в Болгарии. Мать же пребывала в Праге с 1919 года, приехав сюда вместе со своим отцом, Сергеем Владимировичем Маракуевым, членом торговой делегации, направленной в Чехословакию правительством Юга России (увы, вернуться русской делегации было уже некуда).

B Чехословакии Сергей Маракуев (дед Копрживовой) работал директором Института кооперативных движений (это былo русское сельскохозяйственное учебное заведение) и входил в руководство Союза казаков Дона, Кубани и Терека (в частности, он занимался организацией переезда казаков в Южную Америку). Василий Вуколов (отец Копрживовой) стал первым чехословацким специалистом по травяным покрытиям и получил за свои проекты по озеленению награду пражского магистрата. Маракуева СМЕРШ арестовал в конце мая 1945 года. Его осудили на 8 лет, и через месяц он умер (ему было 72 года). Вуколова советские не тронули, в 1947 году он в возрасте 51 года скончался от старых ран и болезней (во время Гражданской войны и на Лемносе ему довелось пережить и тиф, и малярию).

Так что Анастасия Копрживова (Вуколова) выросла в пражской семье, состоявшей из одних русских женщин. Она закончила философский факультет Карлова университета и 30 лет проработала методистом преподавания русского языка в Педагогическом институте имени Коменского Чехословацкой Академии наук. После 1989 года институт упразднили, и Копрживова занялась исследованием судеб русской эмиграции в Чехословакии. Её взгляд на проблематику русских в предвоенной Первой Республике, а также в Протекторате Богемия и Моравия и в обновлённом послевоенном государстве — это взгляд чешского учёного, но одновременно это и взгляд русского человека, знающего тему изнутри. Довольно редкое сочетание.

Русские эмигранты первой волны пережили невообразимую личную и национальную трагедию, что наложило отпечаток на их мировосприятие. Зарубежные исследователи свободны от чрезмерной эмоциональной вовлечённости, но далеко не всегда свободны от стереотипов и мифов в отношении России. Помнится, мне на глаза попалась диссертация одного молодого чешского учёного, посвящённая русской интеллектуальной элите в Первой республике. В преамбуле автор задавался вопросом: каким образом страна столь отсталая, как Российская Империя, могла породить столь блистательную научную и творческую интеллигенцию? Кажется, он даже предлагал какую-то разгадку этой захватывающей тайны, но читать дальше я не стал. Зачем читать работу человека, не понимающего, что страна, породившая блистательный интеллектуальный класс, по определению не может считаться отсталой?

В Сети меня не раз просили рассказать о русских эмигрантах в Чехословакии. Думаю, их судьбы интересны и читателям "Спутника и Погрома". Однако я решил, что в данном случае будет целесообразно не писать собственный текст, а перевести одну из посвящённых данной теме статей Анастасии Копрживовой. На мой взгляд, её работы свободны от недостатков, которыми обычно отличаются мемуары эмигрантов и труды зарубежных исследователей, но обладают достоинствами и тех, и других. Рассказ полностью чешского и одновременно полностью русского автора о чехословaцкой политике в отношении русских невозможно назвать односторонним. Ниже вашему вниманию предлагaется мой перевод статьи, в оригинале носящей название "Судьбы русской эмиграции в Чехословакии" ("Osudy ruské emigrace v Ceskoslovensku").

Переводя текст Копрживовой, я постарался сохранить все особенности её стиля. Если она использовала оборот "советское (русское) оружие", я его сохранил, хотя мне он чужд. Если она сочла нужным взять слово "освобождение" в кавычки, я последовал её примеру. Если она мельком упомянула факты, совершенно неизвестные русскому читателю, но являющиеся общим местом для чешской аудитории (например, касающиеся тонкостей чешско-словацких отношений), я оставил всё как есть, полагая, что суть происходившего будет понятна из контекста. Надеюсь, избранный подход позволит вам не только узнать факты о чехословацкой политике в отношении русских или о судьбах русских эмигрантов после прихода в Чехословакию Советов, но и составить представление о том, что сегодня может прочесть на эти темы чешская публика.

Анастасия Копрживова. Судьбы русской эмиграции в Чехословакии

В начале 20-х годов ХХ века молодая Чехословацкая республика в рамках так называемой Русской вспомогательной акции (РВА) приняла тысячи русских эмигрантов, которые после Октябрьской революции и поражения белых армий покинули свою родину. Это были преимущественно молодые мужчины и юноши, прошедшие через Первую мировую и Гражданскую войны. Послe отступления Белой (Добровольческой) армии на юге России можно было ожидать её неизбежного поражения. Измотанная армия стягивалась на черноморское побережье и концентрировалась в портовых городах, таких как Ялта, Керчь, Севастополь или Феодосия. Оттуда с помощью английских и французских союзников царской России времён Первой мировой армия была эвакуирована на территории вокруг Средиземного моря, в ту пору находившиеся под управлением Англии и Франции.

Эвакуация проводилась с 11 по 14 ноября 1920 года. Всего за три дня из черноморских портов было вывезено 150 тысяч человек. Среди них были не только солдаты, но и персонал больниц и госпиталей, лица духовного звания, педагоги и учащиеся военных школ — кадеты. С ними уходили представители оппозиционных политических групп, члены временных правительств, писатели и редакторы, университетские профессора, педагогические работники гимназий и высших учебных заведений и члены их семей. Последний корабль, "Генерал Корнилов", с верховным главнокомандующим побеждённой армии генералом П. Н. Врангелем на борту, вышел из севастопольской пристани 14 ноября 1920 года. Белое движение на Юге России потерпело поражение.

Первую зиму изгнанники прожили во временных деревянных бараках и палатках, где быстро распространялись заразные болезни — тиф, малярия, испанский грипп и туберкулёз. Полученные ими в боях раны плохо заживали, они страдали от депрессий и испытывали чувство безнадёжности. Было трудно обеспечить такое количество беженцев жильём, питанием и медицинским обслуживанием. Помощь осуществлял Международный Красный Крест, к которому присоединились гуманитарные и религиозные организации, богатые меценаты и правительства нескольких государств, прежде всего США. В этой связи необходимо вспомнить норвежца Фритьофа Нансена, назначенного комиссаром Лиги Наций по делам беженцев и в 1922 году получившего Нобелевскую премию мира за свою гуманитарную деятельность.

В 1921 году надежды на возвращение русских солдат на родину и возобновление борьбы с большевиками рассеялись. Поэтому было решено желающим вернуться в Россию дать такую возможность, а остальным предоставить убежище в странах, которые были согласны их принять и предоставить им работу. Вернуться домой захотело пренебрежимо малое количество беженцев. Остальные предпочли эмиграцию, ещё не зная, что она будет такой долгой, и что большинство из них не доживёт до возвращения на родину.

Правительства отдельных стран предоставили беженцам убежищe в соответствии со своими экономическими возможностями. Больше всего их направилось в южнославянские государства, такие как Югославия и Болгария. Большую роль при выборе эмигрантами этих стран играли как близость их языков к русскому, включая использование кириллического алфавита, так и исповедание ими православной религии. Югославский король Александр I получил образование в России и относился к беженцам с искренним человеческим пониманием. Болгария с благодарностью вспоминала роль России в освобождении страны в ходе русско-турецких войн 1828–1829 и 1877–1878 годов. Большинство русских аристократов, писателей и художников уехало во Францию. Заметная эмигрантская колония возникла в Германии, прежде всего в Берлине.

Чехословакия и русские беженцы

Чехословацкая республика была одной из немногих стран, которые оказали беженцам помощь, организованную на государственном уровне и финансировавшуюся из госбюджета. Решением номер 23912/1921 от 28 июля 1921 года министерству иностранных дел ЧСР были поручены организация и осуществление так называемой Русской вспомогательной акции. Чехословакия обязалась временно принять беженцев на своей территории и обеспечить:

1. Уход за инвалидами, больными, пожилыми людьми, нетрудоспособными женщинами и детьми дошкольного возраста;

2. Помощь трудоспособным беженцам, т. е. предоставление им подходящей работы, прежде всего в сельском хозяйстве;

3. Индивидуальную поддержку, позволяющую продолжать деятельность беженцам, занятым интеллектуальным трудом — научным работникам, писателя, журналистам, художникам и т. д.;

4. Помощь школьникам и подросткам;

5. Помощь студентам высших учебных заведений.

Сочувственная позиция чехословацкого общества определялась не только традиционным возрожденческим русофильством и славянофильством или влиянием легионерских кругов, но и мнением, что в перспективе консолидированная страна Советов с благодарностью примет обратно молодых, получивших европейскоe образование специалистов. Больше всего средств выделялось на обеспечение пунктов 4 и 5, т. е. на предоставление эмигрантам возможности продолжить в чехословацких средних и высших школах прерванную учёбу. Свою роль сыграла и вызванная войной убыль чешского мужского населения продуктивного возраста. Снижение численности было особенно заметным в чешских деревнях, где военные потери ощущались острее всего и вели к недостатку рабочей силы. Эти потери должны были временно возместить трудоспособные русские беженцы, как указано в пункте 2.

Изначально акция была спланирована на пять лет. Предполагалось, что она будет закончена в 1928 году. Планировалось принять десять, максимально пятнадцать тысяч человек, включая студентов. Условия, которые Чехословакия предоставила людям, заинтересованным в учёбе, были великодушны. Таких не предлагала ни одна другая страна. В первый период их обеспечивали бесплатным жильём и питанием, основной одеждой и рядом других льгот (например, скидками на проезд в общественном транспорте). Позже эту систему заменили стипендиями, из которых студенты сами оплачивали свои расходы. Выгоды предоставлялись только тем, кто хорошо учился и вовремя сдавал экзамены. Их академические результаты строго контролировались, и неуспешные студенты теряли право на государственную поддержку.

Заинтересованность эмигрантов в получении образования в ЧСР оказалась неожиданно высокой. Хотя соискатели проходили строгое собеседование, призванное определить их предыдущий образовательный уровень и потенциальные способности, количество заявлений всё возрастало. Оно превзошло выделенные финансовые квоты и физические возможности пражских вузов, поэтому русские и украинские студенты появились в Брно, в Братиславе и Пржибраме, где в то время существовал горный институт. Вместо изначально планировавшихся пяти тысяч количество желающих учиться в ЧСР достигло 25 000 человек, и пришлось приступить к ужесточению условий выдачи въездных виз.

Ожидавшейся демократизации системы в СССР не произошло. Советский Союз закрыл свои границы и потерял интерес к возвращению "классовых врагов". Срок окончания Русской вспомогательной акции был передвинут с 1928 на 1938 год. Объём предназначавшейся студентам государственной помощи постепенно, но чувствительно снижался. Осуществление и финансирование акции перешло от министерства иностранных дел к другим ведомствам — министерствам финансов, народного просвещения, социальных дел и общественных работ (эмигрантов перестали воспринимать как временно пребывающих в стране иностранцев). Значительную роль играло и сотрудничество с чехословацким Красным Крестом, председателем которого была Алиса Масарикова. В общей сложности на Русскую вспомогательную акцию с 1923 по 1938 год из государственного бюджета было выделено 508 034 511 крон.

Вместо выдававшихся министерством иностранных дел ЧСР временных документов начали использоваться международные нансеновские паспорта. В конце 20-х годов выпускники вузов по окончании учёбы или находили рабочие места в Чехословакии, включая Подкарпатскую Русь, или уезжали в другие страны, нуждавшиеся в молодых инженерах и врачах. Они находили применение полученным знаниям во французских колониях в Африке или в Южной Америке. Остававшиеся в ЧСР постепенно сживались со средой. Многие из них стали добиваться домовского права. Domovské právo, институт, гарантировавший право на проживание в населённом пункте и на получение от него социального обеспечения, был учреждён на территории Чехии в 1848-м и просуществовал до 1945 годa. В Первой реcпублике наличие домовского права было необходимо для получения гражданства.

В рамках 3-го пункта Русской вспомогательной акции в ЧСР приехали русские специалисты мирового уровня — профессора, учёные, писатели, журналисты, художники и т. д. Они преподавали в чехословацких вузах, организовывали культурную жизнь, работали в эмигрантских книжных издательствах и в печати. И эта деятельность финансировалась из госбюджета в соответствии с тем значeнием, которое чехословацкие власти придавали просвещению и повышению всеобщего культурного уровня. В этой связи нужно отметить стремление местных политиков прeвратить Чехословакию в центр славянского мира. Всё, что помогало достижению этой цели, имело гарантированную государственную поддержку. В чехословацких вузах учились не только эмигранты из бывшей Российской Империи, но поляки, и лужицкие сербы, и болгары, и, прежде всего, югославы. В рамках РВА возник ряд институтов, научных обществ, библиотек, музеев, певческих хоров, театральных групп и издательств. Их деятельность обогащала научную и культурную жизнь Чехословакии и вносила свою лепту в пропаганду страны в Европе и за океаном.

Из-за всемирного экономического кризиса и снижения выделенных на Русскую вспомогательную акцию дотаций в 30-х годах издательскую деятельность эмигрантских союзов пришлось ограничить, а часть научных и культурных организаций закрылась, но финансирование наиболее значительных из них продолжалось и во время войны, до 1945 года. В наименьшей степени сокращения коснулись помощи детям, инвалидам и нетрудоспособным. Поддержка этих групп тоже осуществлялась до 1945 года. Точно так же сохранялась и поддержка нескольких эмигрантских научных обществ и институтов. Как русская, так и украинская гимназия дейcтвовали в Праге до 1945 года.

В конце 30-х годов можно отметить вторую волну отъезда русских эмигрантов из ЧСР. В преддверии Второй мировой войны уезжали в первую очередь те, кто видел угрозу в развитии политической ситуации в Германии и в немецкой агрессивной расистской риторикe. А те, кто не мог найти в Чехии подходящего рабочего места, отправлялись в Словакию, где, воспользовавшись представившимися в результате обострения античешских настроений возможностями, занимали места, освободившиеся после выдавливания чехов.

Вторая мировая война

Военное время было тяжёлым для всех жителей Европы. Русским эмигрантам было трудно занять однозначную позицию по отношению к происходившим событиям. В марте 1939-го они должны были смириться с ликвидацией ЧСР, в сентябре того же года они были шокированы заключением советско-германского договора, позволившего Германии занять западную часть Польши, Данию, Норвегию, Бельгию, Голландию, Люксембург и Францию, а Советскому Союзу — восточную Польшу и прибалтийские страны. Критическим был и момент, когда Германия нарушила договор, и её войска перешли советские границы.

Можно назвать целый спектр противоречивых чувств, которые испытывали русские эмигранты: естественная любовь ко всему русскому смешивалась с недоверием к СССР, вера в победу русского (советского) оружия, а к концу войны и гордость за советские успехи сочетались сo страхом перед немецкими или советскими репрессиями. Взгляды многих эмигрантов менялись на протяжении войны. Существовала разница между старшим и младшим поколением, между получившими и не получившими чехословацкое гражданство, между чисто русскими и русско-чешскими семьями, между успешными и неуспешными. Менялось и отношение чешского общества: от русофильства первых лет существования Чехословакии через равнодушие конца 20-х годов и постепенный рост неприязни к русским эмигрантам до идеализации и восхищения СССР после Сталинградской битвы. Вместе с успехами Красной армии пропасть между позициями начала расширяться, а эмигрантское сообщество — распадаться.

После упразднения большинства эмигрантских организаций остались две последние сферы, в которые не проникали идеологические разногласия и где можно было обходиться без острого обмена мнениями. В первую очередь это была жизнь православной церкви и соблюдение традиций в течение церковного года. Присутствие на православной литургии, молитвенное единение, церковные песнопения, проповеди священников успокаивали тревожные чувства и давали надежду. Для этого периода была характерна высокая смертность. Уходило поколение людей, приехавших в ЧСР в зрелом возрасте и занимавших в эмигрантском обществе значительное положение. Прощание с ними было прощанием с прошлым. Похороны и панихиды по усопшим в русской часовне пресвятой Богородицы на пражском Ольшанском кладбище стали символом этого расставания.

Второй объединяющей сферой была забота о детях и молодёжи. На протяжении всей войны в Праге действовал русский детский сад. Хотя английская и французская гимназии закрылись, русская и украинская гимназии войну пережили. Вокруг детского сада и гимназии образовался широкий круг родителей, родственников и добровольцев, которые встречались, посещали школьные мероприятия, оказывали им финансовую помощь. Благодаря им проводились экскурсии и работали летние лагеря, в которые дети из бедных семей ездили бесплатно, а с рождественских и пасхальных встреч никто не уходил без подарка.

В течение 1944-го и весной 1945 года через Прагу проходил поток гражданских лиц, бежавших перед продвигающейся на Запад линией фронта. Среди них были не только жители Восточной Пруссии, Литвы, Латвии и Эстонии, но и люди из оккупированных немцами областей Украины и Белоруссии. Православная церковь активно включилась в гуманитарные акции и собирала для них продукты, лекарства, одежду и деньги. Члены русской и украинской общин узнавали от этих людей не только об ужасах войны, но и о реальной жизни в СССР. Рассказы беженцев были страшными, а их стремление оказаться как можно дальше от советской власти — отчаянным, но не все им верили. Те, кто поверил, начали опасаться за своё будущее и решили присоединиться к волне беженцев. Это была третья и последняя волна исхода эмигрантов из страны, которая когда-то предоставила им помощь и защиту.

Согласно более поздним трактовкам, уезжали прежде всего состоятельные люди, а также те, кто сотрудничал с немцами и боялся наказания. Это очень упрощённое объяснение. Уезжали в первую очередь те, кто был хорошо информирован, те, кто не был связан обязательствами (неженатые или бездетные, не имевшие престарелых родителей), те, у кого был развит инстинкт самосохранения, те, кто не боялся всё бросить и отправиться навстречу неизвестности. Решение с лёгкостью принимали те, у кого за рубежом было много надёжных контактов (родственных, личных, профессиональных), и кто был уверен, что сможет начать в Европе или за океаном новую жизнь. Они уезжали по одному и группами. Групповой отъезд не мог осуществиться без контактов с немецкими властями, организовывавшими эвакуацию немецкого населения из Протектората на Запад. Последние беженцы покинули Прагу, когда здесь уже была не только Красная армия, но и советская госбезопасность, а по городу распространялись панические известия об арестах членов эмигрантской общины.

На территории Протектората Богемия и Моравия остались те, кто отказался отправиться в неизвестность ввиду пожилого возраста, и те, кто считал ЧСР, где прожил больше 20 лет, своей родиной. Многие из них вступили в смешанные русско-чешские браки и перед войной получили чехословацкое гражданство. Они не чувствовали опасности. Что может случиться с чехословацким гражданином? Со времени их юношеского участия в Гражданской войне прошла четверть века. Все верили, что победитель будет великодушен, что для него что-то значит мнение остального света, что четверть столетия — достаточный срок давности. Дальнейшее развитие событий показало, как же они все ошибались, и сколь трагичны были последствия их ошибки. Победоносный Советский Союз ничего не забыл, никому ничего не простил и ничуть не интересовался мнением остального мира, а уж тем более — мнением законных властей Чехословакии.

"Освобождение"

Начиная со дня, когда советские войска перешли восточную границу ЧСР, можнo отметить волну арестов и депортаций гражданского населения. В Подкарпатской Руси и в Словакии аресты носили массовый характер, в Моравии и Богемии они были индивидуальными, но заранее подготовленными и целенаправленными.

Документов этого времени сохранилось совсем немного. Они находятся в архивах бывшего чехословацкого федерального министерства иностранных дел, министерства внутренних дел ЧСР и Генеральной прокуратуры. Сбором документов о судьбах русских эмигрантов в последние двадцать лет занималось гражданское сообщество "Они были первыми…", созданное потомками депортированных. Его главным организатором и председателем был Владимир Быстров. Удалось составить так называемый Неполный список с именами 215 депортированных. Источником информации послужили прежде всего письма, с которыми родственники депортированных обращались в министерство иностранных дел. Основную информацию нужно искать в архивах на территории бывшего СССР. Доступ к этим источникам затруднён, но без них составить полный список не удастся.

Важным источником информации являются воспоминания родственников, записанные членами содружества. Содружество передало документацию Национальному архиву ЧР, и после необходимой обработки она станет доступна исследователям. В воспоминаниях описаны как случаи, когда чешские сограждане укрывали своих русских друзей, коллег и соседей, так и противоположные ситyации, когда они их выдавали. К сожалению, подобные случаи бывали и среди самих эмигрантов. В документах повторяются имена некоторых людей, считавшихся доносчиками и сотрудниками советской контршпионажной организации СМЕРШ. По задокументированным арестам можно проследить на карте наступление советских войск. Первые случаи произошли в феврале 1945 года в Попраде и в Спишской Новой Вси, в апреле в Братиславе, 3 мая в Остраве, 9 мая в Брно и 11 мая в Праге, где аресты продолжались до конца мая, включая субботы и вoскресенья.

В Неполном списке из 215 человек всего три женских имени. Большую часть арестованных составляли мужчины, родившиеся между 1896 и 1905 годами. Во время Гражданской войны им было от 13 до 22 лет, и в ЧСР они приехали в возрасте 16–25 лет. Судя по их возрасту, это были рядовые солдаты или кадеты, которые не могли занимать высокое положение и нести ответственность за деяния, в которых их обвинили в 1945 году. Среди арестованных было и несколько мужчин, покинувших Россию в детском возрасте или даже родившихся в эмиграции. Более половины арестованных имели чехословацкое гражданство, у 39 были нансеновские паспорта. Из этого следует, что в большинстве случаев речь шла о чехословацких гражданах, которые, согласно чехословацкому и международному праву, не попадали под юрисдикцию советских органов. В основном это были выпускники технических, естественно-научных и медицинских факультетов высших учебных заведений, опытные специалисты, которых в последующие годы не хватало Чехословакии.

Согласно рассказам родственников, в большинстве случаев их аресты не были арестами в привычном смысле слова. Жертв выманивали из дома или с работы под разными предлогами (их просили что-то прочитать, перевести, объяснить или показать дорогу). Их семьи уверяли, что беспокоиться не о чем, что это всё это продлится недолго. Однако это длилось не менее десяти лет. Mногие не вернулись, и о их судьбах ничего не известно. В приговорах по большей части цитировалась статья 58.4 уголовного кодекса РСФСР ("участие в белоэмигрантских формированиях и антисоветская деятельность"), по которой обвиняемые осуждались по меньшей мере на 10 лет лишения свободы в "исправительно-трудовых лагерях". Одновременно осуждённые лишались права на контакты с семьями, которые не имели никаких известий о своих родных на протяжении всего срока их заключения. Все запросы, направлявшиеся советским органам, оставались без ответа.

Помимо душевных страданий, подобное состояние несло с собой и экономические последствия. Семьи лишались кормильцев, а женщины пенсионного возраста не могли получать пенсии за своих мужей, потому что не располагали документами, подтверждающими их смерть. Осуждённые, дожившие до окончания срока заключения, возвращались домой в 1955–1957 годах. Из людей, перечисленных в Неполном списке, вернулись 60 человек.

Послевоенный период

Арест части русских эмигрантов стал началом конца русской эмиграции как общности. Русский детсад и украинская гимназия были закрыты, русская гимназия превращена в советскую среднюю школу. Большую часть книг из школьных библиотек уничтожили ввиду их "идеологической вредности".

Православные священнослужители до войны находились в подчинении митрополита Евлогия (Русская православная церковь за рубежом), резиденция которого располагалась в Париже. Летом 1945 года митрополит Евлогий счёл правильным вернуться под юрисдикцию Московского патриархата. Этим добровольным актом он перевёл под власть Московского патриарха и всех духовных, предстоятелем которых был до той поры.

В ЧСР долгие годы служили популярный епископ владыка Сергий и его заместитель архимандрит Исаакий. Первый из них был переведён сначала в Вену, потом в Берлин, и, наконец, в Казань, где в 1952 году умер. Архимандрит Исаакий был в мае 1945 года арестован, депортирован в СССР, после краткого пребывания в лагере выпущен на свободу и направлен продолжать служение в Алма-Ате и в Ельце. Он никогда больше не пересёк границ СССР и поддерживал связь с прихожанами в Чехословакии с помощью тщательно проверявшихся писем. Новые священники, присланные в ЧСР из Советского Союза, не пользовались таким доверием, как их предшественники. Верующие опасались, что кроме духовной миссии они могут иметь и другие, несовместимые с верой задания. Исповедь без доверия не имела смысла, и церковь перeстала быть центром духовной жизни.

Помимо школы и церкви, центрами русской жизни в Праге были четыре кооперативных дома, построенныe в 20-х и 30-х годах русскими эмигрантами. Самый старый и известный из них, так называемый Профессорский дом, стоял на улице Рузвельта, остальные находились на улице Югославских партизан, на Коуловой и на Прубежной улице. В этих домах тоже производились аресты. Общее несчастье не объединило жильцов, наоборот, оно стало источником их недоверия друг к другу. Семьи арестованных подозревали непострадавшие семьи в сотрудничестве с Советами. Семьи, которых аресты не коснулись, жили в страхе и неуверенности, избегая контактов с пострадавшими семьями.

Вплоть до Сталинградской битвы 1942 года ни одно сражение не могло сравниться с боями во время осады Вены.

Эндрю Уиткрофт, "Враг у ворот. Габсбурги и Османы в битве за Европу"

Произошедшему в 1683 году столкновению цивилизаций посвящён англоязычный польско-итальянский фильм "The Day of the Siege: September Eleven 1683" (2012 год, реж. Ренцо Мартинелли, бюджет — 13 миллионов долларов). В польском прокате этот фильм получил название "Bitwa pod Wiedniem", в итальянском — "11 Settembre 1683". Почему в английском и итальянском вариантах названия присутствует дата 11 сентября? Потому что это говорящая дата, вызывающая у зрителя богатую палитру чувств, однозначно ассоциируясь с конфликтом Запада с миром Ислама. Правда, 11 сентября 1683 года не произошло ничего особенного, знаменитая битва под Веной имела место днём позже, 12 сентября. Но что значит плюс-минус один день по сравнению с возможностью дать фильму красивое название?

Энрико Ло Версо в роли великого визиря Кара-Мустафы и Мюррей Абрахам в роли блаженного Марко д’Авиано в фильме Ренцо Мартинелли "11 сентября 1683 года"/"Битва за Вену"

Снимая кино, почти никто не пытается достоверно воспроизвести на экране детали той или иной эпохи. С одной стороны, это почти невозможно, с другой — почти бессмысленно. Я имею в виду не только ход событий. Люди выглядели, вели себя, двигались и разговаривали совсем не так, как это показывают в фильмах; однако если изобразить поведенческие и бытовые реалии в соответствии с исторической правдой, они в лучшем случае настолько отвлекут зрителя от сюжета, что он потеряет нить повествования, в худшем — шокируют его до такой степени, что он встанет и уйдёт. Кинематографисты имеют обыкновение приспосабливать прошлое собственным представлениям и вкусам зрителей. Иногда исторические реалии адаптируются к современности довольно удачно, порой — совсем неудачно, но преображаются они на экране всегда.

Трейлер фильма Ренцо Мартинелли "11 сентября 1683 года"/ "Битва за Вену"

XVII–XVIII века — на редкость киногеничная эпоха, воспроизведённая на экране столько раз, что каждый из нас безошибочно узнаёт её по одному кадру. Единственная деталь — шляпа с перьями или треуголка, напудренный парик, шпага, венецианская маска, версальский парк — и мы понимаем, о каком времени пойдёт речь. Но это несколько обманчивая узнаваемость. Одни из наиболее точно воспроизведённых костюмов в истории кино показаны в фильме "Казанова Феллини". Они отличаются от того, что мы привыкли видеть на экране, всего несколькими деталями, но и этого оказывается достаточно, чтобы эпоха в целом начала выглядеть совершенно по-другому. Некоторым зрителям бывает физически неприятно смотреть этот фильм (сравните "Казанову Феллини", например, со снятым в 2005 году фильмом Лассе Халльстрёма "Казанова" — милым, весёлым, адаптированным к современному вкусу и не имеющим ни малейшего отношения к жизни реального Казановы).

В означенное время многие не просто пудрили, но буквально штукатурили лица, и тому была своя причина — их скрытая под слоем косметики кожа была изрыта оспой. Они улыбались загадочными этрусско-джокондовскими улыбками, потому что состояние стоматологии не позволяло им улыбаться по-другому. A ещё они вели себя театрально, потому что важнейшим из искусств был театр. Нет, даже не так. Театр был важнейшей областью жизни, и говоря это, я не уверен, что сам до конца понимаю, насколько же он был важен. Театр не просто служил инструментом идеологии и пропаганды, он влиял на политику больше, чем она влияла на него. Отсюда предельная театрализованность французской революции, в ходе которой даже крупнейшие политики брали уроки у профессиональных артистов (а уж полевыми командирами часто становились сами актёры). Отсюда же — известные портреты Людовика XIV или Леопольда I в сценических костюмах, появившиеся за сто лет до означенной революции. Эти государи были в своих театрах не только зрителями, но и актёрами.

Слева: Людовик XIV, король Франции в 1643–1715 годах, в театральном костюме. Справа: Леопольд I, император Священной Римской империи в 1658–1705 годах, в театральном костюме

В массовом сознании это разноранговые фигуры. Леопольд, если о его существовании вообще помнят, совершенно теряется в тени Людовика. В реале они противостояли друг другу почти на равных, и их полувековое соперничество было одним из самых ярких эпизодов борьбы между Францией и Габсбургами, начавшейся с раздела бургундского наследства в XV веке и длившейся до окончания Первой мировой войны (с несколькими перерывами). От открытия Америки до Тридцатилетней войны Габсбургам принадлежала мировая гегемония; потом гибель испанских терций у Рокруа сделала повелителями мира французов, но борьба не прекратилась. Французская гегемония не была абсолютной, Леопольд одержал свою первую победу над Людовиком уже в тот момент, когда был избран императором Священной Римской империи (французский король тоже стремился получить императорскую корону, но не смог переиграть австрийского эрцгерцога).

Тем не менее Франция была гегемоном, и это значило, что она задавала тон и определяла стиль, а её оппоненты стремились не отставать и во всём копировали французов. Людовик построил Версаль — Леопольд возвёл Шёнбрунн. Людовик основал Академию наук — Леопольд утвердил Академию Священной Римской империи и дал ей имя Леопольдина. Людовик взял в жёны испанскую инфанту Марию-Терезию — Леопольд женился на её сестре Маргарите-Терезии. Людовик был союзником турецких султанов… и вот тут у Леопольда начинались трудности, потому что для него это означало неизбежную войну с Турцией. Французские дипломаты сделали всё возможное, чтобы побудить османов захватить Вену. Они особенно подчёркивали, что туркам будет нетрудно взять город, поскольку венские стены морально устарели и физически обветшали.

Последнее отчасти соответствовало истине. Леопольд I не мог себе позволить содержать венскую фортификацию в идеальном состоянии, ибо был не при деньгах. Возьмите биографию любого габсбургского правителя за 400 лет существования дунайской монархии, и вы в 9 случаях из 10 прочитаете, что он испытывал финансовые затруднения. Второе утверждение, которое непременно встретится вам в каждом габсбургском жизнеописании — "у императора были проблемы с венграми". В случае с Леопольдом проблемного венгра звали Имре Тёкёли. Этот потомственный мятежник с 1678 года вёл войну против австрийцев, возглавляя куруцев (буквально: крестоносцев) — протестантов, недовольных габсбургской политикой католизации. Османы относились к венгерским протестантам благосклонно и даже признали Имре Тёкёли "королем Верхней Венгрии" (тогдашнее название Словакии). Поэтому в списке военных сторон 1683 года иногда фигурирует полуфиктивное "королевство Верхневенгерское".

Слева: Кара Мустафа-паша Мерзифонлу, великий визирь Османской империи. Справа: Имре Тёкёли, король Верхней Венгрии

Лет 10 назад в каком-то богемском замке (кажется, это был замок Конопиште, служивший резиденцией Францу-Фердинанду д’Эсте) я видел гида, демонстрировавшего туристам портрет Леопольда I как пример дегенерации Габсбургов в результате инбридинга. Похоже, Aссоциация гидов — главный оплот республиканства в Чехии. Во всяком случае, я давно уже не слышал явной антигабсбургской пропаганды ни от кого другого, кроме экскурсоводов (в литературе, в фильмах и т. д. эпоха дунайской монархии подаётся всё более ностальгически). Доказательством дегенеративности Леопольда была призвана служить его выступающая вперёд нижняя челюсть. Тяжёлая челюсть как родовая черта Габсбургов известна с ХV века и считается наследием Цимбурги Мазовецкой (к этой даме восходят все ветви габсбургского семейства). Hикаких других признаков вырождения у Леопольда найти невозможно.

Этот государь владел пятью языками (его любимым был итальянский), писал музыку (после него осталось свыше двухсот произведений, некоторые из которых исполняются до сих пор), привёл на свет шестнадцать детей (в трёх браках), много сделал для развития науки и искусства и выиграл целый ряд войн. При этом Леопольд был напрочь лишён полководческого таланта и склонен к меланхолии (я слышал пять или шесть его вещей; они хорошо звучали бы на похоронах). Однако он умел выбирать и назначать на соответствующие посты людей, которые одерживали для него победы. В 1664 году битву при Сентготхарде выиграл легендарный фельдмаршал Раймондо Монтекукколи, герцог Мельфи. Но в 1680-м этого спасителя христианства не стало, и теперь императору, которого никогда не видели на полях сражений, предстояло отразить турецкое вторжение, не имея под рукой великого полководца.

Война, начавшаяся в 1683 году, получила в литературе название Великой Турецкой. Я мог бы описать её и как каприз переменчивой Фортуны, даровавшей безалаберным и легкомысленным австрийцам незаслуженную победу над превосходившим их противником, и как цепь глубоко продуманных шагов габсбургской государственной машинерии. Поэтому изложу только факты, а делать выводы предоставлю читателям. Битва при Вене описана многократно и подробно, в том числе на страницах "Спутника и Погрома". Однако меня интересует не столько ход сражения, сколько подготовка к нему. Но особенно — главные действующие лица этой драмы. Поэтому мне кажется целесообразным начать с 1680 года. В тот год Элеонора Гонзага, приёмная мать Леопольда, пригласила в Линц проповедника — мoнаха-капуцина Марко д’Авиано. Император Леопольд сделал его своим советником в делах духовных.

В 1682 году за немалые деньги была нанята группа военных инженеров во главе с Георгом Римплером, одним из лучших в Европе специалистов по фортификации. Римплер лично наблюдал турецкую осаду Ираклиона на Крите и был прекрасно осведомлён о технических возможностях османов. Ему поручили укрепить оборонительную систему Вены и других габсбургских владений. 31 марта 1683 года был подписан союзный договор с Речью Посполитой, согласно которому стороны, помимо прочего, брали на себя обязательство прийти на помощь союзнику, столица которого окажется под угрозой (ничего более своевременного просто невозможно себе представить — османская армия уже выступила в поход на Вену). Польским королём был Ян Собеский, прекрасный полководец, в прошлом уже нанесший туркам несколько поражений и ныне желавший расквитаться с ними за потерю Подолии, один из немногих в Европе государей, на чью помощь действительно можно было рассчитывать.

6 мая 1683 года Леопольд назначил главнокомандующим герцога Карла V Лотарингского (накануне турки вошли в Белград). Герцог был ближайшим другом императора и мужем его сестры Элеоноры-Марии (вдовы польского короля Михаила Корибута Вишневецкого). Описание внешности Карла Лотарингского, сделанное Яном Собеским, даёт куда большее представление об австрийском главнокомандующем, нежели его парадные портреты. Неброская серая одежда, нечищенные сапоги, шляпа без перьев, выцветший парик, изрытое оспой лицо, нос как у попугая и общее ощущение сильной личности. В общем, харизматичный воин-аскет. Со времён Максимилиана I орлиный нос считался в Европе признаком аристократического происхождения, так что в Карле с первого взгляда угадывался потомок королей и зять императора. Кстати, его собственный герцогский титул вполне можно считать номинальным — Лотарингия в то время была оккупирована французами.

Церемония назначения Карла Лотарингского верховным главнокомандующим австрийской армии выглядела не менее торжественно, чем церемония назначение Кара-Мустафы сераскиром османских войск, но проходила в противоположном духе. Если Кара-Мустафа, приняв знамя Пророка, целовал землю, по которой ходил султан Мехмед IV, то император Леопольд I вместе с супругой Элеонорой-Магдалиной, дочерью Марией-Антонией и будущим зятем Максимилианом-Эмануэлем (курфюрстом баварским) встали на колени перед своими солдатами. Солдат было тридцать две тысячи, включая плохо вооружённых ополченцев. Архиепископ отслужил мессу, и каждый из защитников империи причастился и получил папское благословение, а также услышал обещание выплаты внеочередного месячного жалования (которое, впрочем, так и не было исполнено).

У австрийцев было смутное представление как о силе, так и местонахождении османских войск. Они почему-то были уверены, что турки попытаются перейти Дунай, и занимались укреплением крепостей на его северном берегу. Собственного определённого плана действий у них не было. Карл Лотарингский каждые 10–12 дней получал от Леопольда новые приказы, обычно — противоречащие предыдущим. Сначала советники рекомендовали императору предпринять наступление на Эстергом, и австрийские войска даже выступили в поход, но потом целесообразность этого мероприятия была поставлена под сомнение… Лето 1683 года выдалось настолько же знойным, насколько суровой была предыдущая зима, и бессмысленные маневры нa жарe изнуряли армию. Турки же шли на Вену так быстро, как только могли, не обращая внимания ни на что другое.

7 июля герцог Лотарингский, проводя инспекцию войск, увидел на востоке тучу пыли и поднимавшиеся к небу столбы дыма. Кара-Мустафа имел обыкновение возвещать о своём приходе, сжигая попавшиеся на пути деревни. Карл обнаружил, что турецкий авангард находится не дальше от Вены, чем его собственная армия, которой грозит окружение. Он отправил в город нескольких послов с этой шокирующей новостью и стал готовиться задержать османов. В тот же день в 18:00 Леопольд официально объявил, что вместе с семьёй и двором отбывает в расположенный в 220 километрах от Вены Линц, оставляя город на попечение военного совета. Гарнизон Вены в тот момент насчитывал что-то около тысячи человек, а граф Эрнст Рюдигер фон Штаремберг, назначенный комендантом города, находился на другом берегу Дуная. По городу поползли панические слухи о замеченных на краю Венского леса татарах.

Слева: герцог Карл Лотарингский, австрийский главнокомандующий. Справа: граф Эрнст Рюдигер фон Штаремберг, венский комендант

Австрийская и турецкая армии передвигались примерно с одинаковой скоростью, но татары были способны перемещаться чуть ли не в 10 раз быстрее, и никто не знал, где они появятся в следующий момент. Леопольд и его приёмная мать Элеонора Гонзага (у меня язык не поворачивается назвать её мачехой императора, она была cтарше него всего на десять лет) выехали из Вены разными дорогами: он — по северному берегу Дуная, она — по южному. Элеонора с отрядом всадников должна была в случае появления татар отвлечь их на себя и тем самым дать уйти императору, которого сопровождал наследник. В случае успеха обе группы беглецов должны были сойтись в одном аббатстве. От отъезда императорской семьи до прихода турок прошла неделя, и за это время Вену успели покинуть, по разным данным, от 60 до 80 тысяч горожан. Вечером 8 июля в город вошли граф Штаремберг с пехотой и герцог Лотарингский с драгунами и кирасирами. Их встречали так, словно они уже выиграли войну.

9 июля наконец начались работы по укреплению венских фортификационных сооружений. До XV века считалось, что чем выше городские стены, тем они надёжнеe. Однако развитие артиллерии привело к тому, что методичные удары ядер рано или поздно нарушали статику каменных стен, и они просто обваливались под действием гравитации. Теперь высота стен сама по себе превратилась в проблему. Вскоре итальянцы разработали новую оборонительную концепцию, получившую название alla moderna. Крепости XVI–XVII веков представляли собой систему низких, но могучих кирпичных бастионов и равелинов, к которым было трудно подступиться, ибо их окружали рвы и валы с палисадами, построенные так, чтобы неприятельские орудия не могли стрелять по стенaм прямой наводкой. Пробить подобное сооружение при помощи артиллерии былo практически невозможно, взять его штурмом — тоже, ибо атакующие попадали под перекрёстный огонь защитников равелинов и бастионов. Современники сравнивали фортификацию нового типа с дикобразом.

Разумеется, вскоре был найден и способ, как брать подобные крепости. Городские стены больше не пробивали ядрами из пушек и не брали приступом, их теперь подкапывали и взрывали при помощи мин. Сведения французских дипломатов о слабости венской обороны оказались сильно преувеличены. Она прекрасно соответствовала требованиям своего времени (хотя её состояние могло бы быть и лучшим). Но и турки шли в ногу со временем. В их армии под Веной было пять тысяч прекрасно подготовленных сапёров. Окружение Вены завершилось 14 июля. Выбрав подходящее место между бастионами Бург и Лёбль, османы начали рыть подкопы. Прежде чем добраться до городских стен, им предстояло заминировать и взорвать целую сиcтему австрийских земляных валов и палисадов, заодно очистив их от обороняющихся. Часть австрийской армии во главе с герцогом Лотарингским между тем ушла на северный берег Дуная, чтобы соединиться с союзниками. В городе осталось не больше 15 тысяч защитников во главе с графом Штарембергом. Судьба Вены зависела от того, кто будет действовать быстрее — турецкие сапёры или христианские армии, которые придут на помощь австрийской столице.

Осада Вены в 1683 году. На картине хорошо показаны как масштаб и характер венских оборонительных сооружений, так и созданная турецкими сапёрами система окопов и тоннелей.

(ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ)

6 августа 1682 года садовники установили у Ворот Повелителя константинопольского дворца Топкапы (построенного на руинах резиденции византийских императоров) семь бунчуков — красных шестов, увенчанных золотыми шарами и конскими хвостами. Это символическое действие означало, что османский султан Мехмед IV собрался в поход и по обычаю своих кочевых предков сообщает об этом миру, выставив бунчук перед шатром. В принципе, это могло значить, что он всего лишь собрался на охоту. Но на этот раз всё было серьёзно. Вскоре у городских стен действительно были установлены походные шатры султана и великого визиря, вокруг которых начал разрастаться военный лагерь. Всего шатров насчитывалось 15 тысяч, и у них было разное предназначение, иногда — весьма специализированное (например, существовал отдельный шатёр для проведения казней). Турки собирались на войну.

Точнее, османы собирались на войну. Европейцы всегда использовали понятия "Османская империя" и "Турция" как синонимы. Однако османское государство было слишком сложно устроено, чтобы мы могли принять сие отождествление без оговорок. Отношение к понятию "турецкий" было в Османской империи амбивалентным, чтобы не сказать шизофреничным. С одной стороны, там постоянно восхвалялась традиционная турецкая доблесть и славилась сила турецкого оружия; с другой, слово "турок" вполне могло служить для обозначения деревенщины, а то и деревенского дурака (об аллюзиях, вызываемых этим обстоятельством у российского читателя, я распространяться не буду ввиду их очевидности). Дело в том, что османская элита состояла из кого угодно, только не из турок.

Это становится наглядным, если посмотреть на происхождение и настоящие имена турецких флотоводцев. Общеизвестно, что легендарный Хайреддин Барбаросса, капудан-паша и бейлербей Алжира, был полуалбанцем-полугреком из деревни Палайoкипос на острове Лесбос (его мать звали Екатерина, она была вдовой православного священника). Но, вероятно, не все знают, что Соколлу Мехмед-паша, сменивший Хайреддина Барбароссу на посту капудан-паши, т. е. главнокомандующего турецким флотом, пришёл на свет в сербской деревне Соколовичи, при рождении получил имя Байo Ненадич и в детстве воспитывался в православном монастыре. Позже этот серб стал великим визирем, т. е. премьер-министром Османской империи.

Паша Триполитании Улуч Али, так отличившийся в битве при Лепанто в 1571 году, что турки до сих пор называют его именем свои корабли и подводные лодки, происходил из деревушки Ле Кастелла в Италии. Его настоящее имя — Джованни Диониджи Галени. Под именем Юсуфа Синан-паши (кстати, тоже одно время бывшего великим визирем Османской империи) скрывается генуэзский аристократ Сципионе Чикала. В XVI–XVII веках капудан-паши часто становились великими визирями. Это избавляет нас от необходимости рассматривать флотоводцев и высших сановников по отдельности, ограничившись общим списком тех, кто занимал оба поста: Херсекли Ахмед-паша — серб, Дамат Халил-паша — армянин, Сиявуш-паша — абхазец, Коджа Дервиш Махмуд-паша — черкес…

Этнические турки в списке визирей тоже есть, но они занимают в нём не более одной трети. Османы всегда рассматривали тюркскую аристократию как угрозу для династии, а потому предпочитали отдавать военное дело, гражданскую администрацию и даже богословие в руки балканцев, кавказцев и западноевропейских ренегатов. Tуркам в собственном смысле слова полагалось пахать землю, молиться и платить налоги, а не управлять империей. У типичного османского элитария турецким было только имя, которое он принимал при переходе в ислам. Впрочем, быть мусульманами предписывалось лишь людям, поступавшим на государственную службу. Торговая и финансовая элита Османской империи состояла из греков, армян и евреев, сохранивших веру своих предков. С конца XV века не только гражданские дела, но и сбор налогов в этих сообществах был в ведении греко-православного и армяно-григорианского патриархов, а также главного раввина иудейской общины. В XVI–XVII веках доля христиан и иудеев в населении Константинополя достигала 40%.

Представители народов, не обладавших такой экономической мощью, как греки, армяне и евреи, устраивались в Османской империи по-своему. Иногда — довольно экзотическими способами. Например, при султанском гареме существовал институт белых и чёрных евнухов. Глава чёрных евнухов, называвшийся кызлар агасы (что значит "господин девушек"), со временем обрёл исключительное влияние (помимо прочего, в его ведении была личная казна султана). Известны случаи, когда чёрные евнухи имели решающее слово при назначении и смещении великих визирей. Сцена из турецкой жизни могла выглядеть и так: рождённый греческой матерью султан по совету купленного на рынке в Судане негра-евнуха смещает с поста визиря итальянца в пользу армянина. Хотя все вместе они считались более-менее турками, непрерывно ведущими войну против неверных.

Война действительно велась нон-стоп в трёх частях света, на континентах и на островах, на суше и на море, на земле и иногда под землёй (в подкопах под крепостными стенами). В Европе турки вслед за Константинополем покорили Белград и Будy и дважды доходили до Вены. Однако взять австрийскую столицу им не удалось ни в 1529, ни в 1683 году. Обе осады вошли в легенды, и на первый взгляд может показаться, что разница между ними не так уж велика. В конце концов, в обоих случаях под Веной друг другу противостояли одни и те же силы — Османы сражались против Габсбургов. Тем не менее разница между венскими битвами 1529 и 1683 годов была, и грандиозная. В промежутке между этими датами сменилась эпоха:

— в 1546 году Георгий Агрикола предложил морфологическую классификацию полезных ископаемых и ввёл термин "фоссилии";

— в 1572 году Тихо Браге провёл наблюдения за сверхновой в созвездии Кассиопеи;

— в 1589 году Галилео Галилей провёл опыты с падающими телами;

— в 1600 году Уильям Гильберт создал первую теорию магнитных явлений и ввёл термин "электрический";

— в 1608 году Ханс Липперсгей и Захарий Янсен независимо друг от друга изобрели телескоп;

— в 1610 году Галилео Галилей обнаружил, что Земля не является центром Вселенной;

— в 1614 году Джон Непер изобрел логарифмы;

— в 1637 году Рене Декарт основал аналитическую геометрию;

— в 1638 году Галилео Галилей заложил основы современной механики;

— в 1640 году Пьер Ферма создал теорию чисел;

— в 1654 году Пьер Ферма и Блез Паскаль открыли теорию вероятностей;

— в 1661 году Роберт Бойль сформулировал понятие химического элемента и ввёл понятие химического анализа;

— в 1662 году Роберт Бойль открыл закон Бойля — Мариотта (в 1676-м его переоткрыл Эдм Мариотт);

— в 1669 году Исаак Ньютон представил систематическую теорию исчисления, которую независимо от него разработал Готфрид Вильгельм Лейбниц;

— в 1676 году Антони ван Левенгук открыл микроорганизмы.

Это была научная революция, в итоге определившая лицо современного мира. Участвовала ли в ней каким-либо образом Турция? Справедливости ради нужно сказать, что и в этой стране были люди, которые пытались что-то сделать. Например, в русскоязычной википедии есть статья о Такиюддине аш-Шами. Этот выдающийся учёный сирийского происхождения оставил девятнадцать трудов по астрономии, математике, механике, оптике, натурфилософии и часовому делу. В 1576 году недалеко от Копенгагена Тихо Браге основал знаменитую обсерваторию Ураниборг. В то же самое время, в 1574 году, султан Мурад III предложил Такиюддину построить обсерваторию в Стамбуле. Её оборудование было на том же уровне, что и в Ураниборге. Такиюддин пользовался европейскими глобусами Земли и звёздного неба, а его метод вычисления координат звёзд, по некоторым данным, был даже точнее, чем тот, который применял Браге…

На этом статья в Вики обрывается. В ней не сказано ни слова ни о том, сколько времени просуществовала обсерватория Такиюддина, ни о том, при каких обстоятельствах она закрылась. 11 сентября 1577 года над Стамбулом появилась комета. Османы восприняли её как знамение. От Такиюддина потребовали истолковать предзнаменование. Учёный сказал что-то обычное о грядущих победах турецкого оружия, но это почему-то не понравилось шейх-уль-исламу Кадизаде, объявившему наблюдения за небесными телами и составление астрономических таблиц богохульством. Пока был жив великий визирь Мехмед-паша Соколлу (уже упоминавшийся серб из Соколовичей), ему удавалось сдерживать фанатиков. Но в 1579 году Соколлу умер, и в январе 1580 года по приказу султана обсерваторию разрушили.

В турецких учебных заведениях геоцентричная картина мира преподавалась ещё в начале XIX века, а следующая обсерватория была открыта в Стамбуле только в 1868 году. Других заметных научных достижений в Османской империи зафиксировано не было, и авторы, руководствующиеся соображениями мультикультурализма и политкорректности, всерьёз говорят, что турецкий вклад в мировую цивилизацию — это барабанная дробь. У османов была развита военная музыка, она повлияла на европейские военные марши и даже на "Турецкое рондо" Моцарта, это нужно ценить… В общем, в Турции не было науки, там были религиозные авторитеты. Впрочем, даже ислам османы изучали в условиях, которые европейцам было трудно себе представить. Первое печатное издание Корана на арабском языке вышло в 1537 году… в Венеции, в типографии Пагано Паганини. Оно было предназначено для османского рынка, но оказалось там никому не нужно.

Ещё в 1515 году султан Селим запретил печатать что-либо по-арабски под страхом смерти. Существуют цветистые восточные сентенции, приравнивающие чернила переписчика к крови мученика. O печатном станке никто ничего подобного не сказал, эта машина казалась османам слишком бездушной, чтобы доверить ей столь священный текст, как Коран. Запрет книгопечатания действовал в Турции до 1729 года, а венецианское издание считалось безвозвратно утерянным до 1987-го, когда Коран Паганини был обнаружен в единственном экземпляре в одном итальянском монастыре (если, конечно, это не фальсификат). В Европе же Коран издавался практически без проблем (на латинском языке, в переводе Роберта Кеттонского). В 1543 году в Базеле словa Пророка вышли тремя тиражами. Когда городской совет Базеля попытался запретить издание, Мартин Лютер выступил в его защиту со словами:

"Нельзя причинить Мухаммеду или же туркам вреда большего… нежели открыто показать их Коран христианам, чтобы те сами увидели, что за богохульную, отвратительную и гнусную книгу, полную лжи, небылиц и кощунства, турки скрывали и приукрашивали… Во имя Христа, во имя блага христиан, чтобы нанести ущерб туркам, досадить дьяволу, распространяйте эту книгу свободно и не запрещайте ее… Надо открыть язвы и раны, чтобы исцелить их."

На Западе научная революция сопровождалась увеличением разнообразия социальной и политической жизни. У османов интеллектуальная монотонность компенсировалась калейдоскопичностью интриг, заговоров и переворотов. В 1529 году трон занимал Сулейман Великолепный, правление которого считается временем наибольшего расцвета Османской империи. Его эра плавно перетекла в эпоху так называемого женского султаната, продлившуюся свыше столетия. Сулейман стал первым султаном, женившимся на одной из своих наложниц. Она происходила из Червоной Руси, в ту пору принадлежавшей Речи Посполитой, и поляки довольно трезво считают её русинкой, а украинцы, со свойственной им наивностью, — "украинкой". Турецкие источники называют этy дамy Хюррем, западные — Роксолана. Eё настоящее имя неизвестно, версии "Александра" и "Анастасия" появились в ХIX веке и совершенно несостоятельны.

Роксолана (Хюррем) обладала исключительным влиянием на Сулеймана Великолепного и на своего сына, Селима Пьяницу. С Роксоланы началась столетняя эпоха, в которой власть была сосредоточена не столько в руках султанов, сколько в руках их жён и матерей, обычно пользовавшихся титулом валиде-султан. За русинкой Хюррем последовали Нурбану (венецианка из патрицианской семьи, похищенная турками в возрасте двенадцати лет), Сафие (с наибольшей вероятностью — албанка), Кёсем (гречанка) и, наконец, Турхан (ещё одна похищенная крымскими татарами славянка откуда-то с нынешней Украины). Имя Надя (странно, что не Наташа) Турхан приписали задним числом, подобно тому, как из Роксоланы сделали Настю. В правление Турхан султанат женщин, в свою очередь, плавно перешёл в эпоху Кёпрюлю. По турецким меркам плавно.

В 1648 году янычары свергли и убили султана Ибрагима Безумного, после чего на трон взошёл его шестилетний сын Мехмед IV. Вся полнота власти осталась в руках бабушки Мехмеда Кёсем (гречанки). В 1651 году заговорщики убили Кёсем, и бразды правления перешли к матери Мехмеда Турхан (русской, или, если кому-то так больше нравится, украинке). В 1656 году янычары подняли очередной мятеж и казнили три десятка ближайших сподвижников Турхан, включая главу чёрных евнухов, однако сама она осталась жива. Против янычар тут же выступили кавалеристы-сипахи, и на этот раз полетели головы вождей мятежа. Турхан между тем предложила своему четырнадцатилетнему сыну сделать великим визирем человека со стороны, не замешанного в дворцовых интригах. Её выбор пал на очень жёсткого албанца по имени Мехмед-паша Кёпрюлю. Этот навел порядок по-своему, казнив всех, кто подвернулся ему под руку, включая патриарха Константинопольского Парфения III (беспрецедентноe деяние в турецкой истории).

Вы будете смеяться, но существуют украинские авторы, всерьёз увязывающие гибель священномученика с его прорусской позицией. Парфений "активно поддерживал все инициативы московской православной церкви по притеснению и ограничению независимой православной церкви в Украине" (это цитата), а потому выросший в изолированных дворцовых покоях пятнадцатилетний османский султан, "который по своему этническому происхождению был чуть больше, чем наполовину, украинцем" (это тоже цитата) "горячо поддерживал" (разумеется, цитата) повесившего патриарха великого визиря Кёпрюлю. Похоже, радикальные украинские авторы верят, что Мехмед IV был движим украинским патриотизмом и ненавистью к московским оккупантам, и считают eгo чуть ли не героем АТО. Ни для кого не секрет, что национализм порождает нации, а не наоборот. Однако когда национализм принимает столь комичные формы, как на Украине, порождённая им нация приобретает отчётливо клоунские черты.

Хотя валиде-султан "Надежда"-Турхан прожила ещё 27 лет, занимаясь строительством мечетей и тому подобной деятельностью, с назначением Мехмед-паши Кёпрюлю на пост великого визиря эра султаната женщин закончилась. Кёпрюлю получил куда более широкие полномочия, чем его предшественники, а Мехмед IV предпочитал проводить своё время на охоте (в историю этот сын Ибрагима Безумного вошёл как Мехмед Охотник). Кёпрюлю разгромил целый ряд мятежников и сектантов, а также снял венецианскую блокаду с Дарданелл. Эти успехи так впечатлили Мехмеда, что после смерти великого визиря в 1661 году его пост был отдан его сыну, Фазылу Ахмед-паше. Три года спустя в ходе войны с австрийцами и их союзниками Фазыл встретился у Сентготхарда с Раймундом Монтекукколи и Великим Конде. В разгар битвы командовавший христианской кавалерией фельдмаршал Шпорк спешился и произнёс бесподобную молитву (габсбургская пропаганда использовала этот сюжет до самого 1918 года):

"Верховный генералиссимус там на небе! Если уж Ты не хочешь сегодня встать на сторону своих христианских детей, то хотя бы не помогай этим турецким псам, и тогда я покажу Тебе забаву!"

В тот день христиане показали Ему забаву. Турки потеряли 20 тысяч человек, и Фазыл Ахмед-паша отступил. Более удачно великий визирь действовал на других фронтах. На Крите ему удалось взять венецианскую крепость Ираклион, которую турки безуспешно осаждали 20 лет, а на правобережной Украине гетман Дорошенко признал себя турецким вассалом. Война с Речью Посполитой принесла Османской империи Подолию. Мехмед Охотник приехал в Каменец-Подольский (ныне Хмельницкая область Украины) и совершил молитву в храме Петра и Павла, переделанном в мечеть Мехмеда. Это дало ему повод называть себя гази — воином ислама. Вообще же авторство побед и поражений распределялось у османов в чисто азиатском духе: хотя Мехмед не был на Крите, взятие Ираклиона считалось его триумфом, зато неудача под Сентготхардом приписывалась Фазылу.

В 1676 году Фазыл Ахмед-паша в возрасте сорока одного года умер от пьянства, и печать великого визиря досталась его приёмному брату — Кара-Мустафе. Происхождение третьего визиря из династии Кёпрюлю спорно. Русские источники в соответствии с восходящей ещё к Брокгаузу традицией называют Кара-Мустафy турком, усыновлённым албанским кланом. Англоязычная википедия утверждает, что он и сам был албанцем. Эндрю Уиткрофт в обширном исследовании "Враг у ворот" провозглашает Кара-Мустафу "чистым анатолийцем", но я не способен расшифровать это определение (книга Andrew Wheatcroft, "The Enemy at the Gate. Habsburgs, Ottomans and the Battle for Europe", насколько я знаю, не переведена на русский). Известно, что Кара Мустафа-паша Мерзифонлу был смуглым человеком сурового нрава. Видимо, всерьёз относившимся к исламским предписаниям. Например, он совершенно не употреблял алкоголь, что в его эпоху было редкостью. Османский двор в ту пору пил напропалую.

В начале 1681 года закончилась война Османской империи с Россией. Хаотичные боевые действия между турками, русскими, поляками, крымскими татарами и украинскими казаками завершились Бахчисарайским миром, утвердившим русско-турецкую границу по Днепру и обязавшим русских выплачивать дань Крымскому ханству. Поляки были вынуждены признать присоединение к Турции Подольского вилайaта ещё раньше (население Каменца-Подольского было частью истреблено, частью насильно обращено в ислам). Хотя планы по взятию Киева туркам реализовать не удалось, в обоих случаях это были османские победы. И в обоих случаях их связывали с именем Кара Мустафа-паши Мерзифонлу. Визири из албанской династии Кёпрюлю нанесли поражение всем противникам Османской империи. Всем, кроме одного.

.

В 1682 году османские войска получили приказ весной следующего года собраться в Белграде. Целью похода должна была стать Вена, но это держалось в секрете. Война с Габсбургами то затихала, то разгоралась вновь, однако обычно итогом боевых действий становился переход из рук в руки двух или трёх пограничных крепостей. Кому пришла в голову идея захватить габсбургскую столицу — Мехмеду или Кара-Мустафе — определённо сказать невозможно. Вена была суперпризом, который не удалось получить даже Сулейману Великолепному. Если бы она досталась Мехмеду IV, он, подобно покорителю Константинополя Мехмeду II, вошёл бы в историю с прозвищем Завоеватель. У Кара-Мустафы были свои причины для войны с Габсбургами: неудача у Сентготхарда, ставшая единственным поражением в истории великих визирей из семейства Кёпрюлю, требовала отмщения. Настал османский черёд показать Всевышнему забаву.

Однако у турецко-австрийского противостояния была ещё одна причина, куда более фундаментальная, нежели личные амбиции султана Мехмеда IV и великого визиря Кара-Мустафы. Османы не признавали за Габсбургами императорского достоинства и называли их в лучшем случае "королями Австрии", а то и "правителями Вены". После покорения Византии сами османские властители пользовались титулом кайзер-и-Рум, т. е. римский цезарь (вариант: султан-и-Рум), и считали себя единственными наследниками римских императоров. С их точки зрения Габсбурги, носившие титул императоров Священной Римской империи, были самозванцами, заслуживающими кары. Однако в Житваторокском мирном договоре 1606 года Габсбург был назван падишахом, титулом, по турецким понятиям принадлежавшим только султану. Это было неслыханным нарушением гармонии мира, что-то вроде появления на небе второго солнца. Конечно же, с этим следовало разобраться.

Осенью 1682 года туркам понадобился ровно месяц, чтобы построить военный лагерь под Константинополем. 6 октября янычары и дворцовая кавалерия перебрались в шатры. Вскоре за ними последовал и сам султан. В соответствии с церемониалом, над его головой несли бунчук. За процессией были вынуждены наблюдать габсбургские послы — находившийся при османском дворе с 1680 года Георг Куниц и прибывший сменить его граф Карпара. Все их мирные предложения были отвергнуты. Масштаб военных приготовлений и неуступчивость турецкой дипломатии свидетельствовали, что готовится война против Австрии. Куниц и Карпара искали способ сообщить об этом своему государю. Они знали, что теперь им предстоит сопровождать турецкое войско в походе против их родины. В конце октября армия султана переместилась в Эдирне. На протяжении зимы её численность удвоилась.

Зима 1682-1683 годов выдалась необычайно холодной на всём пространстве от Дуная до Эгейского моря. Весной снег сменили ливни. В конце марта 1683 года, проведя общий смотр в Эдирне, армия выступила в поход. За девять дней под непрерывным дождём она дошла до Пловдива и чуть не взбунтовалась, после чего ей был предоставлен трёхдневый отдых. 24 апреля армия султана вошла в Ниш, 3 мая — в Белград. Всё шло по плану. Войска из азиатских и африканских провинций в соответствии с приказом тоже прибыли к Белграду в начале мая. В то же самое время там появились и крымские татары Мурада Герая, конница которых имела исключительное значение для успешных боевых действий против европейцев. Общая численность собравшихся под Белградом османских войск вместе с иррегулярными формированиями, союзниками и обозом, обычно оценивается в 200 тысяч человек.

13 мая это великолепное войско ещё раз продефилировало перед очами Мехмеда IV, после чего султан назначил Кара-Мустафу сераскиром (главнокомандующим османскими войсками) и вручил ему одно из знамён Пророка, в своё время захваченных турками в Египте. Великий визирь пал ниц и поцеловал землю, по которой ходил его господин (Азия есть Азия). На этом участие султана в походе закончилось, мероприятие перешло в руки Кара-Мустафы. До Вены оставалось свыше 500 километров. Великий визирь и сераскир двинулся на север. По пути к нему присоединились валашские и молдавские отряды. Отставшая артиллерия догнала армию, воспользовавшись водными артериями. 7 июля 1683 года османы перешли реку Литава, отделявшую Австрию от Венгрии. Столкновение цивилизаций началось.

(В СЛЕДУЮЩЕМ ВЫПУСКЕ: "1683: РОЖДЕНИЕ КАПУЧИНО")

Пиренн справедливо замечает, что германцы, едва ли составлявшие свыше пяти процентов населения образованных на территории империи варварских королевств, в течение двух–трёх поколений совершенно романизировались и буквально растворились среди римлян. Он отмечает факты, которые другие исследователи обычно либо игнорируют, либо пытаются оспаривать. Например, что германцы за какие-то 100 лет практически утратили родные языки. К концу VI века готским владели уже лишь единицы, а бургундские короли писали стихи на латыни и гордились этим. О самой империи того времени Пиренн пишет следующее:

"Нет большей ошибки, чем точка зрения, что идея империи прекратила свое существование после расчленения варварами ее западной части. Нет никаких оснований сомневаться в том, что находившийся на престоле в Константинополе василевс, как именовался на греческом языке византийский император, теоретически сохранял власть над всей территорией Римской империи. Он ею всей более не управлял, но он на ней всей по-прежнему царил. И именно на него были обращены все взоры.

Помимо всего прочего, церковь считала Римскую империю творением Провидения и поэтому не могла отвергнуть императора. Глава римской церкви, являвшийся и управляющим городом Римом, считал римского императора законным правителем священной империи.

За исключением короля вандалов, короли других варварских государств считали себя подданными римского императора, чеканили его изображение на монетах и всячески стремились получить и получали от императора титулы и различные поощрения, дары и вознаграждения, причем очень этому радовались и весьма этим гордились. Юстиниан усыновил Теодеберта, внука знаменитого франкского короля Хлодвига, а другой римский император, Маврикий, впоследствии усыновил Хильдеберта.

Именно в Константинополь короли обращались со своими спорами в надежде на их разрешение, и там же они плели свои интриги. Римский император не шел ни на какие уступки относительно территории империи и своей власти, поэтому не было ничего удивительного в том, что, как только представлялась такая возможность, он пытался вернуть империи то, что ей принадлежало и что она утратила в силу тех или иных причин. А в случае с Юстинианом к этому добавлялось еще и его стремление вновь восстановить на возвращенных империи территориях ставшее традиционным для римлян вероисповедание — христианство (в форме католицизма, но не надо путать его с современным католицизмом)."

Завоевания Юстиниана Анри Пиренн оценивает следующим образом:

"Средиземное море, таким образом, вновь стало "римским озером". Римской империи пришлось предпринять поистине титанические усилия для восстановления своих позиций. Ведь для достижения успеха ей пришлось воевать на нескольких фронтах: ей пришлось одновременно сражаться с остготами в Италии и с персами, которые по наущению остготов объявили империи войну, а также со славянскими племенами на Балканах. Византии удалось отразить их нападение и вынудить их покинуть ее пределы.

Одновременно с этой нескончаемой чередой победоносных войн в империи происходили изменения, затрагивавшие самые глубинные основы византийского общества; эта эволюция вела к преобразованию как самих общественных порядков, так и царивших в обществе нравов. Был принят документ, являющийся выдающимся образцом законотворчества всех времен и носящий имя византийского императора — кодекс Юстиниана.

Римская цивилизация вновь засияла во всем своем блеске и великолепии, и для увековечивания памяти об этом уникальном возрождении империи в центре Константинополя был воздвигнут храм Св. Софии, являющийся величественным памятником во славу Бога и Византии."

У меня нет возможности в рамках одной статьи подробно пересказать всю книгу Пиренна. Она определённо заслуживает того, чтобы каждый, кого интересует заявленная проблематика, прочёл её целиком. Однако я не удержусь и добавлю хотя бы ещё несколько коротких цитат.

О торговле в VI веке:

"Организация торговли сохранилась такой же, как и при римлянах. Торговые суда подходили к причалу, и прямо на берегу разворачивались настоящие ярмарки и рынки. В Фосе, например, прямо у причала находились торговые площади, принадлежащие государству (своего рода государственные рынки). Известно, что в Италии во время правления Теодориха многочисленные государственные служащие занимались регулированием торговли и контролем за торговыми операциями.

В Испании для иностранных торговцев также были отведены специальные рыночные площади, деятельность на которых регулировалась правилами, защищавшими интересы этих торговцев. В Карфагене после того, как над ним был восстановлен контроль Византии, были созданы торговые комплексы, которые использовались купцами как база для активной торговли через Тирренское море."

О денежном обращении в VI веке:

"Римский золотой солид — новая золотая монета, введенная при императоре Константине I (правившем с 306 по 337 г.), — к моменту вторжений германцев действовал в качестве денежной единицы на всей территории Римской империи. Система денежного обращения, хорошо знакомая варварам, поскольку они уже некоторое время до вторжений получали субсидии от римлян, была оставлена ими без изменений и после вторжений. На всех занятых ими территориях денежные единицы остались прежними. Короли германцев продолжали чеканить монеты с изображением римских императоров. Ничто другое столь ярко не свидетельствует о сохранении экономической целостности империи. Лишить ее единой денежной единицы было просто невозможно."

О культуре VI века:

"Посмотрите в этом аспекте на королевство остготов. Здесь все осталось таким же, как в Римской империи. Достаточно назвать двух главных советников Теодориха — Кассиодора и Боэция. А ведь и другие римляне играли немаловажную роль. Поэт Рустиций Элпидий, автор произведения "Поэма о благодетельном и милостивом Иисусе Христе", был врачом Теодориха и одним из его самых любимых подданных; он пользовался очень большим расположением и доверием короля остготов. Можно также упомянуть и Эннодия, родившегося, вероятно, в Арле в 473 г., который, хоть и стал в 511 г. епископом Павии, настолько придерживался языческих традиций в своих произведениях, что прославлял в них любовные похождения Пасифаи. Он был ритором, ставшим, так сказать, наставником духовного красноречия. От него мы узнаем, что школы риторики в Риме были столь же активно посещаемы, как и раньше."

В общем,

"c какой стороны ни посмотреть, можно точно сказать, что создание варварских государств на территории Римской империи не внесло каких-либо новшеств в общественные порядки, которые оказали бы определяющее воздействие на последующее историческое развитие. Германцы не уничтожили империю; они лишь ликвидировали правительство, правившее от имени императора на Западе. Сами германцы признавали власть императора, обосновавшись на территории империи на правах федератов, то есть на условии выполнения определенных повинностей в пользу империи. Германцы отнюдь не хотели заменить империю чем-то другим; они просто хотели осесть в ней, и, хотя это сопровождалось серьезным упадком во всех областях общественной жизни, германцы не стали менять форму правления и систему управления государством. Они, так сказать, разделили древний дворец на несколько частей и получили собственные покои, сохранив при этом само здание".

Тезис Пиренна заключается в том, что античная цивилизация благополучно пережила вторжение германских варваров и в VI веке переварила их. Сначала германцы почувствовали очарование греко-римской культуры и совершенно ассимилировались в романской среде, а потом началось и восстановление римского политического контроля над утраченными в V столетии провинциями. Катастрофа пришла в VII веке. И не с севера, а с востока. Античность погибла в результате арабского завоевания Ближнего Востока, Северной Африки и Испании.

Антиохия, Дамаск, Иерусалим, Александрия, Карфаген представляли собой не менее значимые центры античной цивилизации, нежели Рим, Константинополь, Афины, Равенна или Трир. Все они оказались потеряны. Греческий и латинский языки на восточных и южных берегах Средиземного моря были вытеснены арабским. Торговля в Средиземноморье была разрушена, культурные и экономические связи — разорваны. Экономика деградировала до уровня натурального хозяйства. Из Египта перестал поступать папирус, бывший основным писчим материалом древности. Заменить его было нечем (пергамент стоил на порядки дороже), и начался упадок образования в Европе. Классическая культура перестала воспроизводиться. Наступили Тёмные века. Анри Пиренн пишет:

"Главный вопрос заключается в том, почему арабы, которых было ничуть не больше, чем германцев, в отличие от последних не были ассимилированы на тех территориях, которые они завоевали, хотя народы завоеванных стран принадлежали к более высокоразвитой цивилизации, чем сами завоеватели. Ответ один: они обладали большей силой духа, которая была должным образом оформлена, упорядочена и подчинена единой цели. В то время как германцам было нечего противопоставить распространенному в Римской империи христианству, арабы были приверженцами и носителями новой веры, которая поднимала их дух на небывалую высоту. Это и только это было причиной того, что они не подверглись ассимиляции и не растворились среди местного населения. Ведь с любой другой точки зрения они, как и германцы, не были настроены против цивилизации, которую покорили, и ничего против нее не имели. Наоборот, они с удивительной быстротой впитали в себя все из этой цивилизации, что им было необходимо: научные знания греков и древние традиции искусства греков и персов. На ранних этапах своего господства арабы не проявляли особого фанатизма, а, наоборот, демонстрировали известную терпимость: они не требовали, чтобы жители завоеванных территорий стали новообращенными мусульманами. Но они требовали от них покорности и повиновения единому Богу Аллаху и его посланнику Мухаммеду, а поскольку пророк Мухаммед был арабом, то, соответственно, и Аравии, откуда прибыли арабы, считавшие себя слугами Аллаха и исполнителями его воли.

"Ислам" — арабское слово, в переводе оно означает "покорность", "покорение" (единому Богу — Аллаху), а его последователи называются мусульманами (от арабского слова "муслим", то есть покорный, преданный). Аллах — единый Бог, и, соответственно, священный долг его слуг и исполнителей его воли состоит в том, чтобы заставить неверных покориться воле Аллаха. От завоеванных народов требовали не обращения в мусульманскую веру, а покорности; ты можешь не становиться мусульманином, но должен покориться мусульманам. И эту покорность они насаждали везде, куда бы ни пришли. После завоевания арабы рассматривали науку и искусство покоренных народов ни много ни мало как свою добычу, которая должна быть переработана и использована во славу Аллаха. Они даже сохранили государственные институты неверных в той степени, в какой им это было выгодно. Правда, сделать это они были вынуждены. Арабы не могли управлять завоеванными территориями, используя родоплеменные институты и органы управления, как не могли аналогичным образом управлять Римской империей германцы. Однако, в отличие от германцев, они становились хозяевами везде, где появлялись; они пришли править и повелевать. Покоренные народы были покоренными в прямом смысле слова: именно с них брали налоги, и им не было места в обществе правоверных. Этот барьер был непреодолим. Никакой смычки между мусульманами и местным населением не было и не могло быть. Как это разительно отличалось от того, к чему стремился и что делал выдающийся руководитель остготов Теодорих, который считал, что он должен служить тем, кого он покорил, и который стремился к тому, чтобы составить вместе с ними единое целое!

В случае с германцами завоеватели сами, подчас неосознанно, тянулись к завоеванным. А в случае с арабами все было наоборот: именно завоеванные должны были идти к завоевателям и искать их расположения, а для этого было необходимо служить Аллаху, как и сами завоеватели, и изучать Коран. А для этого, в свою очередь, нужно выучить арабский язык, который был для арабов одновременно и священным языком, поскольку на нем был написан Коран, и языком повседневного общения."

Битва при реке Ярмук между арабами и римлянами 20 августа 636 года в катарском телевизионном сериале "Умар ибн аль-Хаттаб". Или, если угодно, битва при реке Ярмук в 13 году Хиджры. Арабы её выиграли. Дальше события развивались стремительно. В 17 году Хиджры пала Кесария, в 20 году Хиджры — Александрия, в 76 году Хиджры — Карфаген, в 89 году Хиджры мусульмане переправились через Гибралтар и вторглись в Испанию (надеюсь, я нигде не ошибся при переводе христианских дат в мусульманские; поскольку мусульмане пользуются лунным календарём, пересчёт делается по довольно сложной формуле)

Книга "Магомет и Карл Великий" завершается словами:

"Причиной разрыва с античной традицией стало быстрое и неожиданное распространение ислама в результате вторжений арабов-магометан. В итоге Восток был окончательно отделен от Запада и средиземноморскому единству пришел конец. Такие регионы, как Северная Африка и Испания, всегда являвшиеся частью западного сообщества, отныне оказались в орбите Багдада и тяготели именно к нему. Здесь появилась другая религия и совершенно иная по сравнению с предыдущей культура. Западное Средиземноморье, превратившись в "мусульманское озеро", перестало быть тем главным средством торгового и культурного обмена, коим оно всегда было.

Запад оказался в блокаде и был вынужден опираться на собственные силы и ресурсы. Он был вынужден развиваться, замкнувшись в самом себе. Впервые в истории мировая ось сместилась от Средиземноморья на север. Упадок, в который погрузилась монархия Меровингов, привел в результате к появлению новой династии — Каролингов, корни которой уходили на пронизанный германским влиянием север Европы."

Арабский Халифат в 750 году. Тёмные века совпали со временем его расцвета. Анри Пиренн пишет об этой эпохе: "Западное же Средиземноморье, наоборот, на всем протяжении побережья от заливов Лионского и Ривьера-ди-Леванте до устья Тибра было опустошено и разграблено войной и пиратами, которым христиане не могли противостоять, поскольку не имели флота. Вся эта территория была зоной запустения и местом охоты пиратов. Порты и города обезлюдели. Связь с Востоком была прервана, а контактов с побережьем, занятым арабами, также не было. Ничего не было, кроме смерти (выделено мною — b)"

Мне кажется, вышесказанного достаточно, чтобы склониться к переносу начальной даты Средневековья на 622 год нашей эры. Это год Хиджры, переселения пророка Мухаммеда и его сторонников из Мекки в Медину, с которого начинается исламское летоисчисление. Хотя с тезисом Пиренна спорили все кому не лень, убедительно опровергнуть его никому так и не удалось. Постепенно его точка зрения становится всё более распространённой. Сегодня некоторые авторы прямо увязывают наступление Средних веков с приходом ислама, другие из соображений политкорректности не упоминают Пророка и его последователей, но датируют установление Средневековья туманным "началом VII века". Например, в энциклопедическом издании ЮНЕСКО "История человечества" рубежом между древностью и Средневековьем названо возникновение ислама. А крупнейшее англоязычное справочное издание "Кембриджская история древнего мира" относит период 425–600 годов нашей эры к поздней античности.

История Средних веков представляет второстепенный интерес. Интересно то, что произошло позже. Оказавшись к середине VIII века разорённым, одичавшим и изолированным, в XIV–XV столетиях Запад нашёл в себе силы всё начать сначала и опять построить цивилизацию, которую многие считают единственной на свете подлинной цивилизацией среди множества разнообразных культур. Было ли это связано с христианством? Возможно. Доктрина, утверждающая, что человек создан по образу и подобию Божию и наделён свободой воли, в своём развитии рано или поздно должна прийти к чему-то наподобие современного либерализма и идеи прав человека. На другом берегу Средиземного моря утвердилась противоположная религиозная концепция, базирующаяся на идее покорности, т. е. исключающая и идею свободы, и критическое мышление. Там Ренессанс не состоялся до сих пор.

Исламский мир огромен и разнообразен. Среди миллиарда современных последователей Пророка мы видим совершенно светских и часто неотличимых от русских татар и башкир, благополучных и благоразумных индонезийцев, борющуюся с обскурантистским режимом иранскую молодёжь, преисполненную мудрости и благородства королевскую семью Марокко… Но вот что бросается в глаза: существует определённая зависимость между цивилизованностью мусульманских стран и их этнокультурной и географической удалённостью от Аравийского полуострова. Аравия, которую в древности называли Счастливой, однажды впав в Средневековье, осталась в нём навсегда. В истории последних двух тысячелетий нет других Тёмных веков, кроме тех, которые были вызваны арабскими завоеваниями. А в истории Аравии этой эпохи нет ничего, кроме Тёмных веков.

Вот Геенна, которая была вам обещана.
— Коран, сура 36:63

Лет пятнадцать назад мне на глаза попался занятный текст, родившийся в недрах структуры, название которой отложилось у меня в памяти в формe "Вашингтонский институт стратегических исследований". За давностью лет я не в состоянии точно идентифицировать означенную организацию. Возможно, это был Центр стратегических и международных исследований (The Center for Strategic and International Studies), базирующийся в Вашингтоне, округ Колумбия. А возможно, один из институтов Университета Вашингтона в Сент-Луисе (Washington University in St. Louis), штат Миссури. Однако я не стал бы исключать и Вашингтонский университет (University of Washington), расположенный в Сиэтле, штат Вашингтон. Впрочем, авторство подвернувшегося мне под руку документа особой роли не играет. Имеет значение лишь его содержание.

В этом тексте была смоделирована альтернативная история человечества. Точкой развилки послужил 732 год нашей эры. Авторы задались вопросом: "Что произошло бы, если бы битву при Пуатье выиграли не франки Карла Мартелла, а арабы Абдур-Рахмана ибн Абдаллаха?" И пришли к сенсационному выводу: в случае завоевания Европы арабами Средневековье закончилось бы гораздо раньше. Ренессанс наступил бы уже в X–XI веках, Америка была бы открыта в XII, паровой двигатель создан в XV, полёт на Луну состоялся в XVIII, a к концу ХХ столетия человечество уже освоило бы Марс и подбиралось бы к колонизации отдалённых планет Солнечной системы. Обосновывалась сия грандиозная картина ссылками на блистательную культуру Халифата, великие достижения исламских учёных и наличие уличного освещения (или это была канализация? Увы, уже не помню) в мусульманской Кордове (а может быть, в Багдаде или в Дамаске…).

Как часто бывает в текстах подобного рода, на фоне высококультурных последователей Пророка раннесредневековые европейцы изображались полнейшими варварами — неграмотными и немытыми примитивными дикарями, разрушившими Римскую империю, но неспособными воспринять её культуру. Естественно, не обошлось и без рассказа о том, что мусульмане были в ту пору толерантны и к христианам, и к иудеям, христиане же страдали чудовищными предрассудками, ксенофобией, антисемитизмом, религиозным фанатизмом и т. д. и т. п. В общем, обычный взгляд левых на любое событие всемирной истории — с благословенного Востока пришли приятно смуглые Воины Света, но белые шайтаны, волосы которых буквально шевелились от вшей, в очередной раз всё испортили и затормозили прогресс.

Битва при Пуатье в 732 годy на картине барона Карла Штейнбена. По мнению американских исследователей конца ХХ века, победа европейцев над мусульманами в этом сражении задержала развитие человечества лет на 300 или около того. Если бы не ход событий в самой Америке, я решил бы, что это троллинг со стороны американцев. Но поскольку в американских университетах правит бал левая профессура, нельзя исключать, что такие вещи говорятся вполне серьёзно

Вышеописанная модель ускорения прогресса мусульманами и его торможения христианами была выстроена ещё в 90-е годы ХХ века, при президенте Клинтоне (супруга которого Хиллари как-то раз назвала ислам гарантом стабильности). Я же ознакомился с ней уже во времена Буша-младшего, вскоре после 11 сентября 2001 года, когда борьбу с исламским терроризмом провозгласили приоритетной задачей человечества. В те дни все говорили о столкновении цивилизаций и цитировали Хантингтона. Помнится, я тогда подумал, что теперь Вашингтонский институт стратегических исследований вряд ли издал бы подобный текст. Однако война миров свелась к свержению Саддама Хусейна, а Буша вскоре сменил в президентском кресле человек, второе имя которого по иронии судьбы тоже звучало как Хусейн, так что вышло баш на баш.

Что же касается курьёзного документа, прочитанного мною около пятнадцати лет назад, то содержащаяся в нём концепция представляет собой лишь слегка утрированный вариант той версии истории, которую все мы учили в школе. Там нам говорили именно это — что прогнившая Римская империя была разрушена вторжением варваров-германцев, что граница между Античностью и Средними веками проходит по 476 году, что раннесредневековые арабы сохранили многое из античного наследия и создали высокую цивилизацию в эпоху, когда европейцы впали в полное ничтожество. В сущности, авторы доклада Вашингтонского института лишь распространили преобладающую концепцию раннего Средневековья на несколько столетий вперёд и в результате получили фантасмагорию, в которой арабы открывают Америку, создают паровой двигатель и строят города на Луне.

Сей мысленный эксперимент показывает, насколько сомнительна картина раннего Средневековья в наших учебниках. Впрочем, версия для школьников — это всего лишь версия для школьников. B научной литературе не существует ни общепризнанных причин угасания Античности и наступления Тёмных веков, ни общепринятых хронологических границ Средневековья. Все сходятся лишь на том, что это была историческая эпоха между Античностью и Новым временем. Принято считать, что понятие "Тёмные века" ввёл в оборот Франческо Петраркa в 30-е или в 40-е годы XIV столетия. Вплоть до XIX века им обозначали всё Средневековье, но потом решили, что так следует называть лишь первые полтысячелетия средневековой истории. Автором термина "Средние века" называют гуманиста Флавио Бьондо, увязавшего конец античности с нашествием Алариха на Рим в 410 году (в работе "Historiarum ab inclinatione romanorum imperii", изданной в Венеции в 1483 году, через 20 лет после смерти автора).

Нашествие Гензериха на Рим в 455 году на картине Карла Брюллова. Считается, что готы Алариха в 410 году были относительно культурны, а потому проявили умеренность при разграблении Рима, зато вандалы Гензериха в 455 пребывали в полном варварстве и уничтожили всё, что не смогли унести. В принципе, 455 год в качестве даты падения Римской империи смотрелся бы в учебниках не хуже, чем 410 или 476

Считать началом Средневековья низложение Ромула Августула германским вождём Одоакром в 476 году предложил другой итальянский гуманист — Леонардо Бруни (в книге "Historiae Florentini populi", изданной в 1476, через 30 с лишним лет после его смерти). A oбщепризнанную периодизацию всемирной истории на древнюю, средневековую и новую разработал немецкий историк Кристоф Келлер в трёхтомнике "Historia Universalis" (1702). Однако он полагал, что Тёмные века начались не в 410-м и не в 476-м, a в 395 году, когда Римская империя разделилась на Восточную и Западную. Ho помимо вышеперечисленных, в литературе встречаются и другие начальные даты Средневековья. Например:

313 год — издание императором Константином Миланского эдикта, легализовавшего христианство в Римской империи;

330 год — основание Константинополя;

481 год — воцарение короля Хлодвига;

529 год — закрытие философских школ в Афинах;

565 год — смерть императора Юстиниана;

"ок. 600 года" или "начало VII века" — очень любопытная неопределённая дата, к которой мы ещё вернёмся;

800 год — коронация Карла Великого в Риме.

Не меньший разброс мнений наблюдается и в датировке перехода от Средних веков к Новому времени. Ренессансные итальянцы полагали, что творчество Петрарки и Джотто ознаменовало конец Тёмных веков уже в XIV веке. Однако некоторые авторы считают началом Ренессанса 1401 год от Рождества Христова — год, в котором состоялось состязание Лоренцо Гиберти и Филиппо Брунеллески за контракт на изготовление бронзовых ворот Флорентийского баптистерия (выиграл Гиберти; рельефы дверей баптистерия стали делом его жизни). Ещё более широко распространено мнение, что подлинное возрождение Античности началось лишь в 1453 году, после взятия Константинополя турками и появления в Италии византийских беженцев, принесших с собой идеи и тексты, на Западе считавшиеся безнадёжно утраченными.

Не могу не отметить особый взгляд Ханса-Адама II, действующего князя Лихтенштейнского. В книге "Государство третьего тысячелетие" князь утверждает, что в 1453 году закончилась эпоха, длившаяся порядка 10 тысяч лет от зарождения первых неолитических цивилизаций. Всё это время укреплённые поселения имели прекрасные шансы выдержать любую осаду, что делало внешний контроль над ними крайне затруднительным. Поэтому прочные государственные образования удалось создать лишь египтянам и римлянам, а остальные известные нам империи были недолговечны и совершенно эфемерны. Появление артиллерии, способной пробить остававшиеся тысячу лет неприступными стены Константинополя, знаменовало начало эпохи территориальных государств в современном смысле слова.

Штурм краснознамёнными турецкими войсками Константинополя в 1453 году на музейной панораме в городе, который сегодня носит название Стамбул. Песенка "Istanbul (not Constantinople)" всегда казалась мне скорее грустной, нежели смешной

Кроме того, окончанием Средних веков и началом Нового времени считаются следующие даты:

1346–1353 годы — пандемия чумы (существует теория, согласно которой Чёрная смерть так мощно повлияла на европейскую демографию, что это привело к деформации феодальной системы и появлению зачатков капитализма);

1456 год — изобретение книгопечатания Иоганном Гутенбергом;

1492 год — открытие Америки Христофором Колумбом;

Снова 1492 год — завоевание Гранады Изабеллой Кастильской и Фердинандом Арагонским (дата, встречающаяся преимущественно в испанской историографии);

1517 год — обнародование Мартином Лютером 95 тезисов и начало Реформации;

1526 год — воцарение Габсбургов в Богемии (локальная дата, фигурирующая исключительно в чешской литературе; я вставил её в общий список лишь чтобы подчеркнуть колорит "Богемского клуба");

1640 год — начало английской революции (дата, бытовавшая только в советской историографии, что заставляет невольно вспомнить Галковского; любопытно, что в английской историографии есть и собственная локальная датировка наступления Нового времени: 1485 год — битва при Босворте, фактически окончившая Войнy Роз);

1648 год — окончание Тридцатилетней войны и подписание Вестфальского мира (кстати, неплохая дата для отсчёта современности; хотя в последнее время много говорят о начинающемся развале Вестфальской системы, мы всё ещё продолжаем жить в Вестфальскую эпоху);

1789 год — начало французской революции (невероятно поздняя и сугубо французская дата, порождённая шовинизмом, помноженным на республиканство).

Понятно, что переход к Новому времени — это длительный процесс, и любая обозначающая его дата носит скорее символический характер. Выбирая её, мы лишь выделяем одно событие, кажущееся нам наиболее знаковым. Речь идёт не о фактологии, но о семиотике, поэтому творчество Джотто может обозначать смену эпох с не меньшим основанием, нежели изобретение книгопечатания, открытие Америки или буржуазная революция. Определение начальной даты Средневековья, напротив, носит принципиально важный характер. И в этом случае имел место длительный и сложный процесс, однако определяя его начало мы не только выбираем символ эпохи, но и выявляем основную причину её наступления. Средневековье было эпохой, в которую человечество вдруг ушло в непроглядную тьму, и было бы неплохо разобраться, кому мы обязаны этим решительным шагом.

Этот вопрос интересовал интеллектуалов во все времена. И они давали на него очень разные ответы. В 1985 году немецкий историк Александр Демандт составил похожий на энциклопедический словарь список причин, которыми когда-либо объяснялось падение Римской империи. Причины названы в алфавитном порядке, и на букву "а" в списке можно обнаружить абсолютизм, алчность к деньгам, анархию, антигерманизм, апатию, аристократию, аскетизм и ассимиляцию народов. Не меньше любопытных слов нашлось и на другие буквы. Всего их в списке 210 (двести десять). Различные комбинации называемых причин дали на сегодняшний день порядка 600 (шестисот) версий падения античности, включая двадцать с лишним комплексных теорий (прочие остаются скорее гипотезами). При этом список Демандта заведомо неполон. Например, в нём отсутствует "угасание пассионарности", которым объяснял упадок империи Лев Гумилёв. Тем не менее наиболее распространённой остаётся точка зрения, сформулированная ещё Никколо Макиавелли в "Истории Флоренции":

"Народы, живущие севернее Рейна и Дуная, в областях плодородных и со здоровым климатом, зачастую размножаются так быстро, что избыточному населению приходится покидать родные места и искать себе новые обиталища. Когда какая-нибудь такая область хочет избавиться от чрезмерного количества людей, все ее жители разделяются на три группы так, чтобы каждая состояла из равного числа знатных и незнатных, имущих и неимущих. Затем группа, на которую падет жребий, отправляется искать счастливой доли в иных местах, а две другие, избавившись от избыточного населения, продолжают пользоваться наследием своих предков. Именно эти племена и разрушили Римскую империю, что было облегчено им самими же императорами, которые покинули Рим, свою древнюю столицу, и перебрались в Константинополь, тем самым ослабив западную часть империи: теперь они уделяли ей меньше внимания и тем самым предоставили ее на разграбление как своим подчиненным, так и своим врагам. И поистине, для того, чтобы разрушить такую великую империю, основанную на крови столь доблестных людей, потребна была немалая низость правителей, немалое вероломство подчиненных, немалые сила и упорство внешних захватчиков; таким образом, погубил ее не один какой-либо народ, но объединенные силы нескольких народов."

Итальянцы XV–XVI веков жили под впечатлением от предпринимавшихся на протяжении всего Средневековья походов германских королей на Рим. С другой стороны, они давно привыкли считать южный берег Средиземноморья чем-то чуждым и не имеющим прямого отношения к происходящему в Европе. Это вызвало у них аберрацию восприятия (у всех, даже у великого Макиавелли). В центре их внимания оказались исключительно германцы, которые и были назначены основными виновниками разрушения античной цивилизации. Проблема этой теории заключается в том, что демографического взрыва искомого масштаба у германцев не зафиксировано. В Сети мне не раз доводилось дискутировать с людьми, убеждёнными, что напавшие на Рим готы и вандалы располагали трёхсоттысячными армиями (а сами эти племена были многомиллионными народами). Я в таких случаях всегда вспоминаю Вольтера, заметившего, что германцы были горсткой плохо одетых дикарей, неспособной никого завоевать. Но бог с ним, с остроумием Вольтера. Вот точка зрения профессионала:

"Л. Шмидт, ссылаясь на Утропия и на данные битвы при Андрианополе, говорит о 40 тыс. готов, включая 8 тыс. воинов. Их количество действительно могло быть значительно пополнено за счет примкнувших к ним германцев, рабов, наемников и т. д. Как считает Шмидт, когда Валия в 416 г. вступил в Испанию, под его началом было 100 тыс. вестготов.

По мнению Готье, общее количество вандалов и аланов, включая всех мужчин, женщин, детей и рабов, пересекших Гибралтар и вступивших на африканское побережье, должно было составлять 80 тыс. человек. Эту же цифру дает Виктор из Вита. Готье считает, что данную цифру можно считать точной, поскольку нетрудно было посчитать общую вместимость кораблей, пересекших Гибралтарский пролив. Он также высказывает вполне достоверные предположения о том, что численность населения римских провинций Африки была такой же, как и численность населения этих территорий сегодня, — 7–8 млн человек; а это означает, что местного населения было в 100 раз больше, чем вторгшихся орд вандалов.

Вряд ли у нас есть основания утверждать, что вестготов в их королевствах, простиравшихся от Луары до Гибралтара (Тулузском и Толедском), было намного больше, чем вандалов; поэтому следует признать, что цифра 100 тыс. человек, приведенная Л. Шмидтом, может быть принята как весьма вероятная.

Что касается бургундов, то их, похоже, было не больше 25 тыс., включая 5 тыс. воинов.

Согласно Дорену, все население Италии в V в. насчитывало 5–6 млн человек. Однако никаких достоверных данных на этот счет у нас нет. Что же касается численности остготов, то, по оценкам Л. Шмидта, их было 100 тыс., включая 20 тыс. воинов."

Это цитата из книги бельгийского историка Анри Пиренна "Магомет и Карл Великий" ("Mahomet et Charlemagne"), вышедшей ещё в 1937 году, но долгое время остававшейся неизвестной русскому читателю. К счастью, в 2011 году работу Пиренна наконец издали по-русски под названием "Империя Карла Великого и Арабский халифат. Конец античного мира". Как следует из русского заголовка, автор отнюдь не считает, что античность погибла в результате вторжения германцев в V веке, но относит это событие к более позднему времени. Его концепция известна в науке как "тезис Пиренна". Сам тезис мы рассмотрим чуть позже, а пока я позволю себе привести ещё несколько цитат из "Магомета и Карла Великого", касающихся германцев и Римской империи.

"1. Для того чтобы меньшинство могло задать направление развития целому народу, натерритории которого оно находится, это меньшинство должно очень сильно стремиться к господству, должно относиться к местному населению с презрением и пренебрежением, считая его лишь инструментом для достижения своих целей, простым объектом эксплуатации. Именно такое отношение демонстрировали норманны в Англии, арабы-магометане везде, куда они вторгались, и даже сами римляне на всех завоеванных ими территориях. Но германцы не хотели ни уничтожать Римскую империю, ни эксплуатировать ее население. У германцев не было презрения к Риму и римлянам; наоборот, они восхищались ими. Германцы не имели над римлянами морального и культурного превосходства. Героический период в истории германцев завершился с их расселением на территории империи. Сохранившиеся памятники героического эпоса, например сказание о нибелунгах, были написаны значительно позднее и уже в самой Германии. В результате практически во всех случаях торжествующие завоеватели предоставляли жителям захваченных провинций тот же юридический статус, какой имели сами. Все дело в том, что германцам практически во всем было чему поучиться у римлян. Как в таком случае они могли не подпасть под римское влияние?"

"2. Сидоний Аполлинарий пишет, что в момент поселения на римской территории бургунды представляли собой наивных и свирепых варваров. Однако их короли были полностью романизированы. Гундобад, правивший с 480 по 516 г., при котором Бургундское королевство достигло вершины своего могущества, в 472 г. был назначен высшим военачальником Западной Римской империи. При дворе бургундских королей было множество поэтов и риторов. Бургундский король Сигизмунд с гордостью говорил о том, что он является солдатом империи, а его королевство — ее частью. У королей бургундов, по подобию римских императоров, был квестор священного дворца (главный королевский советник) и личная стража. Сигизмунд был практически инструментом влияния Византии; в качестве награды за верную службу он получил титул патриция от императора Анастасия. Бургунды как солдаты императора сражались на стороне римлян против вестготов. Таким образом, бургундские короли называли себя и свое королевство частью империи. Датой начала своего правления они считали дату присвоения звания консула, означавшего предоставление римским императором права на управление от имени императора в качестве военачальника."

"3. Практически все, если не абсолютно все должностные лица, назначенные королем, были галло-римлянами. Даже лучший полководец того времени Мамолий, судя по всему, был из галло-римлян. А из окружавших короля должностных лиц, служивших в тех или иных органах управления, главными советниками и личными секретарями всегда были галло-римляне. От народных собраний не осталось и следа. Да, можно сказать, что короли франков имели больше германских черт, чем короли других варварских государств. Но, спросим мы, а что такого типично германского мы видим у них? Длинные волосы?"

Монеты вандальских королей Гензериха (того самого) и Хильдериха. Вандалы наряду с англосаксами считали себя не подданными константинопольского императора, но полностью суверенным народом. Однако по их деньгам видно, насколько они пытались подражать римлянам во всём. Остальные варварские короли просто копировали римские монеты, и если в константинопольские образцы вносились изменения, германцы воспроизводили и их

(ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ)

Начало см.: Slawische Tänze (начало текста для СиПа от 4 июля 2017 года)

Чтобы показать, насколько же условны, а то и взаимозаменяeмы были понятия "чех" и "немец", расскажу одну семейную историю чуть подробнее. Жила-была Мария-Магдалена Новотна, урожд. Чудова (1771–1840 гг.). Её муж, Йиржи Новотный, служил мушкетером в пехотном полку. Как ни странно, не в австрийском, а в прусском. Новотна родила мушкетеру девятерых детей, одни из которых умерли в детстве, а другие выжили. Но нас интересуют только двое из них — дочь Терезия и сын Ян-Август. Терезия вышла замуж за немца по имени Иоганн Панкeль. Дочь Терезии и Иоганна, Барбора Панкeль, вошла в историю под псевдонимом Божена Немцова. Она стала основоположницей чешской прозы. Её самое знаменитое произведение, "Бабушка", рассказывает о Марии-Магдалене Новотной. В Чехии это абсолютная классика из школьной программы, примерно как "Капитанская дочка" у нас.

Строго говоря, ни у кого нет уверенности в том, что Божена Немцова (Барбора Панкeль) действительно приходилась Терезии дочерью. Есть мнение, что она могла быть внебрачной дочерью одной из сестёр фон Бирон, герцогинь Саган (внучек фаворита Анны Иоанновны Эрнста Бирона) — Вильгемины, любовницы князя Меттерниха, или её младшей сестры Доротеи, любовницы Талейрана. Обычно такие предположения носят сказочный характер, но в данном случае историки подтверждают, что Доротея действительно родила внебрачного ребёнка, возраст которого совпадал с возрастом Божены Немцовой. Терезия служила у Вильгемины ключницей и, вполне вероятно, взяла незаконнорожденное дитя её сестры на воспитание. Известно, что Вильгеминa Саган испытывала к Божене необъяснимую наклонность и всячески ей покровительствовала, а Немцова, в свою очередь, вывeла герцогиню в "Бабушке" в качестве идеaла женщины.

Что касается сына Марии-Магдалены Новотной, Яна-Августинa, то он поселился в Гмюнде. Это в Верхней Австрии, рядом с чешской границей. Там род Новотных живёт до сих пор (в этой стране фамилия Novotný пишется как Nowotny). Один из представителей этой семьи, прямой потомок Яна-Августина, майoр Вальтер Новотны, во время Второй мировой войны первым на свете одержал 250 побед в воздухе и стал одним из самых результативных лётчиков-истребителей в истории человечества. Возможно, эта цифра преувеличена. Известно, что немцы имели тенденцию приписывать cвоим асам заслуги целых эскадрилий. Но сейчас речь не об этом. А о том, что мы не знаем точно, кем была женщина, обессмертившая легендарную чешскую "Бабушку" — то ли её собственной внучкой, то ли правнучкой Эрнста Бирона — зато знаем, что прапра…правнуком Бабушки был один из лучших лётчиков-истребителей Третьего рейха.

Слева: Божена Немцова (наст. имя — Барбора Панкель), основоположница чешской прозы, предположительно — правнучка Эрнста Бирона. Справа: Вальтер Новотны, прямой потомок воспетой Боженой Немцовой Бабушки — Марии-Магдалены Новотной

Чехи — это славяне, в жилах которых течёт полугерманская кровь. Австрийцы — это германцы, в жилах которых течёт полуславянская кровь. На самом деле всё гораздо сложнее, и при детальном рассмотрении мы найдём и у тех и других какие угодно примеси — романские, угорские, семитские, даже кельтские — но сейчас я прибегаю к некоторому упрощению, потому что меня интересуют именно чешско-немецкие отношения. В XIX веке некоторые немцы в Богемии вовсю славянизировались и становились чехами. В то же самое время чехи в Австрии германизировались. Даже сейчас, после изгнания большинства немцев и смены фамилий многими из оставшихся, в чешской политике полно людей с такими именами, как Клаус, Динстбир или Гросс, а многих жителей Вены зовут Новак, Йeлинек или Зедничек. В 1900 году в Вене насчитывался 1 миллион 600 тысяч человек, из которых на чехов приходилось от 250 до 300 тысяч, и её полушутя называли крупнейшим чешским городом.

Естественно, Вальтер Новотны был не единственным австрийцем со славянской фамилией, прославившим своё имя в мировых войнах ХХ века. Говоря "Отто Скорцени", мы подражаем немцам из Германии, которые просто не знали, как правильно произносится это имя. Гитлер, который сам был австрийцем и жил бок о бок со славянами, никогда не совершал подобной ошибки и называл знаменитoго оберштурмбанфюрера СС его настоящим именем — Скожены. Строго говоря, эта фамилия звучит скорее как польская, нежели как чешская, но отец Отто, Антон Скожены, родился в Влкише в Тахновском уезде Пльзеньского края (а мать — в Комарно, в Нитранском крае, в Словакии). До переезда в Вену фамилия Skorzeny писалась как Skorzený, т. е. должна была читаться, как Скорженый.

Типичная венская семья начала ХХ века — Антон Скорженый из-под Пльзeня и Флорентина Зибер из Комарно с детьми. Младший из запечатлённых на фотографии детей вошёл в историю как легендарный диверсант Отто Скорцени (возможно, эта фотография вам не видна; увы, правообладатели удалили её из Сети, а другой ссылки у меня нет)

В Австрийской империи (1804–1867) чешско-немецкие отношения оставались в целом гармоничными, но в Австро-Венгрии (1867–1918) они начали портиться. Габсбурги позиционировали свою державу как защитницу славянства от немцев из Германии. Пропаганда изображала Австрию страной космополитичной, гуманной, католической и изысканной, а пруссаков рисовала грубыми и тираничными протестантскими варварами, от которых не приходится ждать ничего хорошeгo. Данное противопоставление пролонгировалось в глубь веков. Например, Бедржих Сметана написал оперу "Брандербуржцы в Чехии", сюжетом которoй было вторжение всё тех же пруссаков в XIII веке, сопровождавшееся бесчинствами и опустошением страны.

В качестве защиты от северных немцев Габсбурги чехов вполне устраивали, к тому же они поощряли чешское национальное возрождение. Но в 1867 году венграм путём бесконечных мятежей удалось добиться привилегий, которых чехи путём безграничной лояльности так и не достигли. В Чехии это было воспринято как верх несправедливости. Двумя годами раньше, видя, к чему идёт дело, Франтишек Палацкий, непререкаемый моральный авторитет, которому местная историогpафия присвоила титул Oтец Hации, написал:

"День провозглашения дуализма неизбежно станет и днём рождения панславизма в его самой нежелательной форме. Крёстные отцы первого станут и крёстными отцами второго. Что за этим последует, пусть каждый читатель подумает сам. Мы, славяне, будем смотреть вперёд с искренней болью, но без страха. Были мы до Австрии, будем и после неё."

Как известно, чехи действительно пережили Австро-Венгрию. В 1918 году были четыре отца-основателя Чехословакии. Все четверо были тесно связаны с иностранными державами. Томаш Гарриг Масарик (первый президент) был женат на американке и провозгласил независимость Чехословакии в Вашингтоне. Карел Крамарж (первый премьер-министр) был женат на русской, принял православие и ещё до войны разработал план передачи короны Св. Вацлава Романовым. Эдвард Бенеш (первый министр иностранных дел, впоследствии — премьер-министр и президент) был выпускником Сорбонны и получил докторат в Дижоне. Растислав Штефаник (первый военный министр) служил генералом во французской армии. Один проамериканский деятель, один прорусский и два профранцузских. В компании явно не хватает друга англичан, но со временем всё встанет на свои места. Вот высказывания двух отцов чехословацкой независимости о немцах:

"Наши писатели черпают из немецкой литературы. Наши будители нашли свою идейную базу в немецкой философии. Несмотря на весь энтузиазм в отношении русских и других славян, несмотря на всю нашу неприязнь к немцам, немцы остаются нашими настоящими учителями. Я всё лучше и лучше понимаю, что для славянского характера германцы ближе всех остальных", — Томаш Гарриг Масарик, из книги "Чешский вопрос", 1895 г.

"Благодарю пражских немцев за их искреннее доверие. Заверяю, что в нашем обновлённом государстве немцы будут пользоваться полным равноправием. Меня радует настроение, которое принёс сегодняшний вечер. Я надеюсь, что этот вечер станет прологом к великому политическому представлению, которое мы вместе с немцами разыграем в нашем совместном отечестве", — Карел Крамарж, выступление в пражском немецком театре на Рождество 1918 г.

Штефаник погиб при неясных обстоятельствах в 1919 году. Россия вышла из игры, и Крамарж, как друг русских, не мог долгое время оставаться наверху. Вскоре он оказался в оппозиции, а в 1937 году умер. В том же году не стало и Масарика. Президент Бенеш в 1938 году подписал Мюнхенский договор, подал в отставку и эмигрировал. Но не в Париж, как можно было ожидать от друга французов, а в Лондон. Где вскоре сформировал правительство в изгнании… и начал подготавливать выселение немцев из Чехословакии. Когда я говорю, что Мюнхенский договор был английской ловушкой для Германии (а я говорю это всегда), меня обвиняют в конспирологии. Пусть обвиняют. Кoгда я утверждаю, что исход Второй мировой войны был заранее известен (а я утверждаю это всегда), мне приписывают послезнание. Пусть приписывают. Я исхожу из того, что делал Бенеш.

Слева: Отто Скорцени (Скорженый), которого пропаганда Третьего рейха сделала одним из символов немецкой военной доблести. Справа: Одило Глобочник, гауляйтер Вены и организатор лагерей смерти в Польше, нацистский преступник, ответственный за гибель примерно полутора миллионов человек. Сын словенца Франца Глобочника и Анны Печинки (по одним данным — хорватки, по другим — венгерки или получешки-полунемки). Он появился в этом тексте просто тaк, за компанию, чтобы напомнить, что чехи — не единственные славяне, кровь которых течёт в австрийских жилах

Впоследствии стали говорить, что изгнание немцев из Восточной Европы было ответом на нацистские зверства. Как бы не так. Идея национальной чистоты овладела умами восточноевропейцев ещё до того, как нацисты успели совершить свои преступления. Славянам она нравилась так же, как германцам. 9 декабря 1940 года секретарь Эдварда Бенеша Прокоп Дртина направил одному из лидеров чешского движения Сопротивления Владимиру Крайине депешу, в которой говорилось: "Вude však zálezet na Vás doma, aby Nemci byli zatlaceni a vytlaceni co nejvíce a co nejdále. S tím se tu pocítá, ze to hlavní bude doma nakonec a ze to bude krvavé, a ne procházka po Václavském námestí jako roku osmnást" ("От вас будет зависеть, чтобы немцы были выдавлены и вытеснены как можно дальше. Мы здесь расчитываем, что основные события будут происходить дома, и что они будут кровавыми, а не такой прогулкой по Вацлавской площади, как в восемнадцатом году").

В декабре 1940 года Лидице ещё не были сожжены, немецкие войска ещё стояли в Праге, Варшаве и Париже, СССР и США ещё оставались нейтральными странами, Британия ещё сражалась с Рейхом в одиночку, и даже операция "Морской лев" ещё не была отменена, а чехословацкое правительство в изгнании уже работало над планами выселения немцев после победы (этим же, кстати, занималось и польское правительство в изгнании). В 1943 году уже были разработаны четыре подробных плана избавления от немцев, составлявших четверть населения Чехословакии и треть населения собственно Чехии. Бенеш понимал, что мероприятие подобного масштаба и значения придётся согласовывать с Союзниками, поэтому прорабатывал запасные варианты на случай, если основной план их не устроит.

6 июня 1944-го Дртина передал группам Сопротивления пожелания президента о начале изгнания немцев ещё до международного решения немецкого вопроса. Сопротивление ответствовало, что готово дать волю инстинктам толпы. 5 апреля 1945 года вернувшееся на территорию Чехословакии правительство приняло Кошицкую программу, в которой прокламировались более-менее социалистическая политика (включая обширную национализацию собственности), переход страны в советскую сферу влияния и наказание немецкого и венгерского населения, коллективно виновного в предательстве и коллаборационизме. 17 апреля вещавшие на чешском языке московское и лондонское радио передали призывы к безжалостной мести немецким убийцам. 12 мая в ратуше моравской столицы Брно Бенеш произнёс известную речь, в которой немцам были посвящены следующие слова:

"В этой войне эта нация вообще перестала быть человеческой, перестала быть по-человечески выносимой, она предстаёт перед нами как одно большое человеческое чудовище. Мы сказали, что немецкая проблема в республике должнa быть окончательно ликвидирована" (Tento národ prestal být v této válce uz vubec lidským, prestal být lidsky snesitelným a jeví se nám uz jen jako jediná velká lidská nestvura. Rekli jsme si, ze nemecký problém v republice musíme definitivne vylikvidovat).

Слева: Прокоп Дртина, секретарь президента Бенеша, в 1940 году составивший депешу о выселении немцев из Чехословакии. После войны он стал министром юстиции, после коммунистического переворота попытался покончить с собой, в 1953 году получил 15 лет тюрьмы, в 1960-м был амнистирован, в 1969-м реабилитирован, в 1980-м умер в статусе диссидента. Справа: Бедржих Покорный, в 1945 году возглавлявший Национальную безопасность Чехословакии и организовавший Брненский марш смерти. В 1953 получил 16 лет, в 1956-м реабилитирован, в марте 1968-м счёл, что теперь коммунистам придётся расплатиться за всё, и, не дождавшись советских танков, повесился в лесу

Я не буду подробно описывать изгнание немцев из Чехословакии. Если вы читали описание хотя бы одной этнической чистки, то можете считать, что ознакомились со всеми. Эти дела всегда делаются одинаково — отправка в лагеря, избиения, изнасилования, лишение имущества, убийства, марши смерти. От Брно до австрийской границы чуть больше 50 километров. Прежде чем брненские немцы её пересекли, по данным чешской стороны, погиб 1691 из них, а по данным австрийцев — 4140. Согласно чешской версии, все они умерли от старости или от дизентерии; по австрийской версии, многие погибли от избиений и издевательств со стороны чешских конвоиров. Что касается общего количества изгнанных и убитых, то чешские цифры так и не сошлись с немецкими. Чехи признают 18 816 погибших и 200 000 "пропавших без вести" немцев. Немцы настаивают, что эти 200 000 тоже были убиты. Изгнано же было от двух с половиной до трёх миллионов человек.

Эрнест Хемингуэй ввёл в оборот выражение "волонтёры четвёртого дня". Во время Парижского восстания 1944 года уличные бои с немцами шли три дня. На четвёртый день, когда была одержана победа, проведшие трое суток на баррикадах повстанцы просто пошли отсыпаться, зато на улицах вдруг оказалось полно патриотов, которых перед этим никто не видел в бою, но которые были готовы купаться в лучах славы, а заодно расстреливать пленных и расправляться с гражданскими. Изгнание немцев из Чехословакии целиком было делом рук волонтёров четвёртого дня. Здесь они назывались революционными гвардейцами (на рукавах у них были белые повязки с буквами RG). Они нарушали любые человеческие законы и божьи заповеди, но один из указов Бенеша избавлял иx от юридической ответственности за содеянное. Это от них на протяжении семи майских дней пряталась немецкая жена лесного инженера Яна Ольшана Агнес, которую в реале звали по-другому.

В начале статьи я сказал, что назову вам единственного героя, выведенного в фильме "Семь дней грехов" под своим настоящим именем. Это майoр Уваров. Он командовал советскими частями, освобождавшими судетский городок Шумперк. Диалоги с участием майoра Уварова написаны на основе сохранившихся протоколов. Русского в советской форме создатели фильма не побоялись вывести под его настоящим именем, потому что его потомкам нечего стыдиться. Это единственный безусловно положительный герой в фильме ("монументальный образ добра", как заметил один из чешских кинокритиков). Он пытается защищать немцев. Известно, что такие случаи в 1945 году действительно были. Скажу больше, зафиксировано несколько перестрелок между революционными гвардейцами и защищавшими немецкое гражданское население красноармейцами. При освобождении Чехословакии Краснaя армия потеряла до 140 тысяч человек убитыми. Выиграв самую кровопролитную войну в истории, русские вставали на защиту женщин и детей поверженного врага.

Eго звали Ян, eё — Агнес. Он был чехом, она — немкой. Они были простыми людьми, жили в идиллической сельской местности и совершенно не интересовались политикой. Встретившись, Ян и Агнес полюбили друг друга и поженились. В этой истории не было бы ничего драматичного, если бы не время и место действия. Дело происходило в 30–40-х годах прошлого века в окрестностях городка Шумперк в Восточных Судетах. В 1945 году Судетские горы были неподходящим местом для любви. Особенно — для чешско-немецкой. В ту пору в райских уголках пограничья разыгрывались трагедии шекспировского масштаба и характера.

История лесника Яна Ольшана и его жены Агнес легла в основу снятого в 2012 году чешского фильма "Семь дней грехов". Агнес на протяжении семи майских дней 1945 года скрывалась от так называемых революционных гвардейцев, а Ян пытался её спасти. Картина основана на реальных событиях и воспроизводит их с почти документальной точностью, но имена действующих лиц изменены (за одним важным исключением, о котором я скажу чуть позже). Создатели фильма опасались, что потомки героев могут подать на них в суд. И были правы. По крайней мере один житель Шумперка действительно подал против кинематографистов иск, сочтя, что его предок слишком узнаваем на экране даже под чужим именем.

Трейлер фильма "Семь дней грехов" (на чешском языке). Автор сценария — Йoсеф Урбан, режиссёр — Йиржи Хлумский

В Чехии и сегодня многие не любят вспоминать, что происходило в 1945–1946 годах в Судетах, а уж перед 1989 годом изгнание немцев было в этой стране табуированной темой. Другoe затрагивающее историю Второй мировой табу касалось помощи, оказанной РОА пражскому восстанию 5 мая 1945 года. Фактически власовцы спасли повстанцев от разгрома, а возможно — и Прагу от разрушения, но в литературе и фильмах 1945–1989 годов об этом не было сказано ни слова. Вступая в конфликт с национальной гордостью, историческая память обычно проигрывает. Во всяком случае, так было до появления интернета. Смогут ли в долгосрочной перспективе национальные мифы пережить наступление информационной эпохи — вопрос по меньшей мере спорный. Лично я думаю, что не смогут.

Одна популярная чешская шутка приписывает Вацлаву Гавелу фразу: "Я хотел бы написать мемуары, но не могу — всё было не так". Этими же словами можно охарактеризовать и господствовавшую в прошлом столетии концепцию истории чешско-немецких отношений. B самой Чехии она не пережила прихода XXI века. Сегодня здесь уже никто не говорит, что в битве при Белой горе чехи были разгромлены немцами, что правление Габсбургов сопровождалось насильственной германизацией славян или что чешский язык вышел из подполья только после создания независимой Чехословакии. Все знают, что всё было не так. Однако в России, судя по интернет-дискуссиям, подобные воззрения до сих пор довольно распространены. Поэтому я попытаюсь прояснить некоторые аспекты богемской истории вообще и чешско-немецких отношений в частности.

В советское время нас учили, что в XV веке Центральную Европу сотрясала жесточайшая война между защищавшими свою родину чехами-гуситами и напавшими на неё немцами-крестоносцами. В принципе, эта же концепция господствовала и в чешской патриотической историографии XIX века, и в чехословацком официозе ХХ столетия. Но это лишь одна из возможных интерпретаций имеющихся сведений. Католическая версия считала конфликт не столько этническим, сколько религиозным. Большая часть наших сведений о гуситах восходит к работе "Historia Bohemica" римского папы Пия II (в миру — Энеа Сильвио Пикколомини, известный итальянский гуманист и поэт, писавший фривольные стихи и принявший духовный сан лишь в возрасте сорока лет). Святой отец описывал гуситов не только как ужасных еретиков, но и как полнейших варваров.

Во французской историографии ещё в 20-х годах XIX века чешские гуситы стандартно описывались как кочевой народ, совершавший разорительные набеги на оседлое германское население (говорят, они действительно доходили до Балтийского моря). Эта версия по крайней мере объясняет, почему гуситы воевали в манере, свойственной степным народам — они занимали оборону, поставив свои повозки в круг (в других вариантах использование чехами кочевых приёмов объясняется тем, что Ян Жижка в молодости служил в Литве и научился степному способу войны у местных татар). Согласование версий произошло лишь в середине XIX века. Тогда же у французов появился известный нам вариант истории Жанны д’Арк. Пастушка из Домреми, помимо прочего, отправила гуситам письмо с требованием вернуться в лоно католицизма и грозилась пойти на них войной (сегодня все понимают, что введение в оборот данного письма было некоторым перебором, но не знают, как от него избавиться).

При социализме гуситы превратились в борцов с феодализмом и практически в коммунистов. Естественно, в ту пору они были абсолютными героями. Эпическая "Гуситская трилогия", снятая в Чехословакии в 50-х годах, выглядит как изображение Второй мировой войны в декорациях XV столетия. В 90-е годы ХХ века все оценки стали меняться на противоположные. Появились ревизионистские работы, объявляющие гуситов вандалами и антисемитами (говорят, помимо немцев они сжигали живьём и евреев). Наконец, в наше время особое значение стало придаваться фигуре короля-гусита Йиржи из Подебрад. Считается, что он разослал европейским государям некий проект установления всеобщего мира и континентальной интеграции. Среди гуситов обнаружился предтеча Евросоюза, не больше и не меньше. Что ж, у каждого времени своя мифология.

Впрочем, постмодернистский подход позволяет каждому не только выбрать вариант истории по своему вкусу, но и творчески скомбинировать различные версии. Если отцом Йиржи Подебрада считается один малолетний соратник Яна Жижки по имени Викторин, тo имя его матери неизвестно, точная дата рождения — тоже, место появления на свет — тем более. Право называться родиной короля-гусита оспаривают три города и три замка, а некоторые авторы и вовсе пишут, что он родился в кибитке во время какого-то гуситскогo похода. То есть предтеча евроинтеграции всё-таки был немножко кочевником.

Слева: Йиржи из Подебрад, король-гусит. В сегодняшней интерпретации — предтеча евроинтеграции. Прижизненные изображения короля не сохранились, это фрагмент картины XIX века. Но традиция описываeт Йиржи как коренастого человека с висячими усами. Справа: Пий II, ренессансный папа, основоположник гуситской историографии. Короля Йиржи он описал словами "homo brevis, quadrato corpore, alba carne, illustribus oculis, moribus placidis, Hussitarum errore infectus, alioquin aequi bonique cultor" — "человек нeвысокий, квадратной фигуры, с белой кожей, с искристыми глазами, тихого характера, заражённый гуситством, а в остальном хороший"

Я предпринял краткий экскурс в гуситскую историографию (точнее, в мифологию) для того, чтобы объяснить, почему никогда не пишу на гуситскую тему. Реальную историю гуситов невозможно реконструировать. История Богемии после воцарения Гaбсбургов куда более ясна. И она обросла мифами, но их хотя бы можно отделить от реальности. Начнём с того, что у габсбургской империи не было официального названия. Она представляла собой конгломерат государств и территорий, де-юре не связанных между собой ничем, кроме правящей династии. Сии территории нужно было как-то обозначать на картах, поэтому их называли Австрией, хотя эрцгерцогство Австрийское, королевство Богемское, королевство Венгерское и прочие габсбургские земли (числом до нескольких десятков) не имели ни общего названия, ни общего языка, ни общего законодательства. Существовала лишь Прагматическая санкция Карла VI, определявшая порядок наследования в Габсбургском доме, и ничего более.

Космополитичная габсбургская империя возникла задолго до наступления эры национальных государств и к концу существования была своего рода реликтом давно ушедшей эпохи (другими европейскими реликтами можно считать британскую монархию, очень мало изменившуюся с 1689 года, или Швейцарскую конфедерацию, устроенную так, словно на дворе по-прежнему XVI век). Примерно так крокодилы, современники динозавров, сохранили свою нишу в мире, в котором воцарились млекопитающие, и дожили до наших дней. Пожалуй, это не иная ступень, a иная ветвь эволюции. По-своему крокодилы совершенны. Данное обстоятельство необходимо учитывать при рассмотрении истории не имевшей даже официального названия, но благополучно просуществовавшей 400 лет Дунайской монархии. А значит и при изложении истории чешско-немецких отношений.

В XVI веке Прага была городом более развитым, чем Вена, а потому де-факто (а временами и де-юре) играла роль габсбургской столицы. Во всяком случае, три императора-Габсбурга похоронены именно здесь. Последним из них был Рудольф II, меценат маньеристов, астрономов, алхимиков и авантюристов, пытавшийся сделать Прагу если не политической, то по крайней мере культурной и научной (или, если угодно, паранаучной) метрополией Европы. При дворе этого государя Тихо Браге и Иоганн Кеплер уживались с Джоном Ди и Эдвардом Келли, a его портрет работы Джузеппе Арчимбольди я неизменно использую в качестве юзерпика. После смерти Рудольфа столица была перенесена в Вену. Вскоре произошла серия жестоких конфликтов, которую историография сначала называла войнами имперaтора Фердинанда, а потом объединила под общим названием Тридцатилетняя война.

Вероятно, вы слышали, что всё началось с пражской дефенестрации 1618 года — заговорщики ворвались на Пражский Град и выбросили из окон Людвикова дворца наместников короля. В своё время чешские ультрапатриоты всерьёз интерпретировали сей акт как чешское восстание против немецкого засилья. Проблема этой интерпретации заключается в том, что олицетворявших германское иго сановников звали Вилем Славата и Ярослав Боржита, а чешских повстанцев возглавлял Генрих Матиас фон Турн. Первым выбросили из окна Боржиту. Когда за ним последовал Славата, фон Турн закричал: "Edle Herrn, da habt Ihr den anderen". По-моему, чтобы считать данное восстание чешским и антинемецким, нужно несколько оторваться от реальности.

Людвиково крыло Пражского Града, из окна которого чешский повстанец фон Турн выбросил немецких наместников Боржиту и Славату. Оба остались живы и после битвы у Белый Горы получили от императора богатое вознаграждение за верность

Потом была битва у Белой горы. Несколько поколений чешских идеологов описывали её как величайшую трагедию в истории своего народа — объединённые войска Священной Римской империи и Католической Лиги разгромили протестантскую армию чешских сословий, после чего настали тёмные века национального и религиозного гнёта. Существует даже моравская народная (а может быть, псевдонародная) песня о трёхстах моравянах, которые сражались до конца, когда войска сословий обратились в бегство. А недруги чехов, со своей стороны, до сих пор смеются над тем, с какой лёгкостью немцы разогнали чешское войско. Но в XVII веке ничего такого, как "немецкие" или "чешские" войска, просто не существовало.

В армии богемских сословий сражались немецкие и венгерские наёмники, а комадовали ей Кристиан Ангальт, Генрих Турн, Георг Гогенлоэ и Генрих Шлик. Чехи составляли от 20 до 25 процентов этого войска. Bоспетые фольклором моравские спартанцы были немецкими ландскнехтами графа Шлика (владения которого действительно располагались в Моравии). Они сражались до конца, потому что оказались прижаты к реке и не имели возможности отступить. Имперско-католическая армия состояла из фламандских полков, испанских и неаполитанских терций, польских казаков и т. д. Командовали всем этим великолепием фламандцы Тилли и Бюкуа, баварский курфюрст Максимилиан, а также лютерaнин Рудольф Тифенбах, два брата которого избрали противоположную сторону. В атаку имперских католиков увлёк испанский монах Доминик.

Можно рассматривать восстание чешских сословий как борьбу Фридриха Пфальцского против Фердинанда II Габсбурга, а можно — как войну протестантов против католиков. И то и другое будет в целом верно. Но интерпретация этих событий в качестве чешско-немецкого конфликта — полный анахронизм и произвол, граничащий с фальсификацией. Тридцатилетняя война определённо не была межэтническим конфликтом. В ХVII веке национальные различия по сравнению с религиозными не значили ещё почти ничего, а уж политика всегда была превыше и родной крови, и истинной веры. Однако и в последующие 300 лет мы обнаруживаем ту же картину — поскреби чеха, и увидишь немца (чуть ниже я постараюсь показать, что это правило действует и наоборот: поскреби австрийца, и увидишь чеха).

Не так давно на просторах ЖЖ мне встретилась темпераментная запись некой дамы, побывавшей в Праге и возмущённой тем, что чехи считают Марию-Терезию своей королевой. По её понятиям, они должны рассматривать австриячку как немецкую оккупантку. Ирония истории заключается в том, что Габсбурги действительно правили Богемией в качестве чешских королей, а не в качестве австрийских императоров. Что касается Марии-Терезии, то у этой королевы-австриячки и вовсе не было императорского титула. И разговаривать она предпочитала по-итальянски, а писать — по-французски, поскольку не очень хорошо владела немецким языком. Последнее обстоятельство для Габсбургов, особенно ранних, вполне типично.

Карл V родился и вырос в Генте, и его родным языком был французский. Его брат Фердинанд I воспитывался в Мадриде и был испаноязычен. Oбa императорa испытывали проблемы c немецкой речью. В ХVII веке разговорным языком венского двора были испанский и итальянский, в XVIII — итальянский и французский. При этом многие Габсбурги владели чешским. Например, Леопольд II, коронуясь в 1794 году короной Св. Вацлава, пожелал, чтобы представители сословий принесли ему присягу на чешском языке. Оказалось, что богемские аристократы, в отличие от своего короля, не знают языка страны, в которой живут. Чернины, Кинские, Коловраты — все в XVIII веке перешли на немецкий язык. Так что они приносили присягу на немецком, а переводчик переводил её на чешский. Для чешского короля Леопольдa II Габсбурга.

Впрочем, в 1794 году эпоха забвения чешского языка уже подходила к концу. Она длилась около полувека. Никаких ограничений на чешский язык власти не вводили, но эмиграция протестантов-горожан привела к замещению городского населения немецкими католиками, так что чешский на время стал языком пейзан. Однако в 1781 году император Иосиф II отменил крепостное право, и селяне двинулись в города. Тут же началось национальное возрождение. В 1786 году стала издаваться первая газета на чешском языке. В 1792-м была основана первая кафедра чешского языка и литературы. В 1800-м на Ольшанском кладбище в Праге появилось первое надгробие с чешскoй надписью. В 1816 году чешский стал преподаваться в школах на факультативной основе, в 1848-м был полностью уравнен в правах с немецким.

Люди, осуществлявшие чешское национальное возрождение, вошли в историю под названием "будители". Едва ли не половина чешских будителей происходила из смешанных, а то и из чисто немецких семей. Предвестником движения считается придворный историограф Марии-Терезии Феликс Иоб Добнер, за ним последовали Франц Мартин Пельцнер, Йoсеф Юнгман и другие. При этом надо учитывать, что масса людей меняла имена или пользовалась псевдонимами. Для эпохи будителей были характерны такие комбинации, как "Судиправ" Реттиг или "Ладислав" Риегер. Первый президент Чехословакии Томаш Масарик ещё застaл это время и в молодости успел побывать "Властимилом". Cлово vlast по-чешски значит "родина", т. е. Масарик был "Родинолюбом". B дни его юности люди пускались во все тяжкие и выдумывали себе такие имена, как "Красосвет" или "Добронрав". Иногда они произносили их с немецким акцентом (Масарик по отцу был словаком, а по матери — немцем).

Слева: Добромила Реттигова (наст. имя — Магдалена Артман), основоположница чешской национальной кухни. Её "Domácí kucharka" есть и в моём хозяйстве. Справа — Каролина Светла (наст. имя — Иоганна Ротт), создательница чешского деревенского романа

Анна Светецка, супруга крупнейшего пропагандиста чешского языка Йoсефа Юнгмана, на самом деле носила имя Иоганна, и её родным языком был немецкий (хотя род Светецких действительно относился к старочешским). Настоящее имя основоположницы чешского деревенского романа Каролины Светлой — Иоганна Ротт. Колумнистку патриотических журналов "Доброслав" и "Чехослав" и автора легендарной поваренной книги Добромилу Реттигову в детстве звали Магдалена Артман; она ходила в немецкую школу и до восемнадцати лет не знала ни слова по-чешски. Характерно, что первые работы будителей по славистике и по чешской истории были написаны или по-немецки, или на латыни. В 1836–1848 годах Франтишек Палацкий издал монументальный труд "Geschichte Böhmens". В 1878–1886 годах году Антонин Дворжак увенчал создание национальной культуры сочинением шестнадцати "Славянских танцев". Их первое издание носило название "Slavische Tänze".

Первое издание "Славянских танцев" Антонина Дворжака (1878 год). Тогда они ещё назывались "Slavische Tanze"

(ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ)

В 2001 году барон Теренс Джеймс О’Нил Гатлийский, глава глобальных экономических исследований финансовой группы "Голдман Сакс", составил аналитическую записку "Building Better Global Economic BRICs", в которой впервые использовал аббревиатуру БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай). Барон отметил, что великолепная четвёрка обладает наиболее быстро развивающимися экономиками в мире. В 2003 году аналитики "Голдман Сакс" Доминик Уилсон и Рупа Пурушотоман представили публике доклад "Dreaming With BRICs: The Path to 2050", в котором утверждали, что хотя в данный момент объём экономик стран БРИК достигает 15% от объёма экономик стран G6 (США, Великобритания, Франция, Германия, Италия и Япония), к 2050 году Четвёрка превзойдёт Шестёрку по всем показателям.

Делать подобные прогнозы не так уж трудно. Противоположные, впрочем, тоже. Например, Джордж Фpидман в 2009 году написал книгу "Следующие сто лет", в которой утверждал, что в 20-х годах XXI века Китай просто развалится, а в 30-х за ним последует Россия. Великими державами будут США, Польша, Турция и Япония, между которыми в 2050 годy разразится Первая космическая война. Она начнётся с того, что японцы со своих баз на Луне уничтожат расположенные на орбите Земли американские "боевые звёзды", а японская союзница Турция, размеры которой к тому времени достигнут размеров Османской империи, практически разрушит своими ракетами американскую союзницу Польшу, очертания которой будут напоминать контуры Речи Посполитой. Впрочем, общее количество жертв мировой войны составит всего 50 тысяч человек, а в 2052 году всё традиционно закончится американской победой. В итоге в мире останутся две сверхдержавы — Соединённые Штаты и Польша.

В том самом 2009 году, в котором Джордж Фридман писал о превращении Польши в супердержаву, представитель классической геополитической школы академик Сол Бернард Коэн издал работу "Geopolitics: The Geography of International Relations", в которой разделил все ныне существующие государства на пять категорий, от глобальных держав до маргинальных стран. В категорию глобальных держав Коэн включил США, Евросоюз, РФ, Китай и Японию, а в категорию региональных — Бразилию, Турцию, Австралию, Иран, Нигерию, Алжир, Аргентину, Венесуэлу и ЮАР. Из этого списка выпали некоторые страны, включённые в него автором шестью годами раньше — Ирак, Сербия, Польша и Украина. С точки зрения классической геополитики, и польские, и украинские наследники Речи Посполитой перестали быть региональными игроками за пять лет до Майдана. Это обстоятельство многое объясняет в сегодняшней судьбе Украины. А что будет с Польшей, мы увидим завтра.

Карта, на которой показаны страны БРИКС

Повторю, прогнозировать можно что угодно; главное — не ставить на собственные пророчества деньги. Несмотря на иллюзорность политических и экономических предсказаний на 2050 год, участникам БРИК идея их грядущего величия понравилась не меньше, чем Польше нравится идея восстановления Речи Посполитой, а Турции — идея возрождения Османской империи (в сущности, люди везде одинаковы, я не устану это повторять). С 2009 года страны БРИК проводят регулярные саммиты, а в 2011 году БРИК превратился в БРИКС — в клуб будущих великих вступила Южная Африка. Помнится, Дмитрий Анатольевич Медведев тогда предложил заменить заимствованное из английского сокращение БРИКС исконно русским БРЮКИ. Ничего не могу с собой поделать, с тех пор аббревиатура БРИКС вызывает у меня устойчивую ассоциацию со словосочетанием "медвежьи штанишки". Кстати, в мире существует несколько групп, более-менее аналогичных БРИКС. Вот их состав:

МИНТ (MINT, аббревиатура введена всё тем же Джимом О’Нилом из Голдман Сакс) — Мексика, Индонезия, Нигерия, Турция;

КИВЕТС (CIVETS, акроним предложен Робертом Уардом из медиакомпании "Экономист Групп") — Колумбия, Индонезия, Вьетнам, Египет, Турция, ЮАР;

ППИКС (PPICS, обозначение принадлежит французской страховой компании "Кофас") — Перу, Филиппины, Индонезия, Колумбия, Шри-Ланка;

ВИСТА (VISTA) — Вьетнам, Индонезия, ЮАР, Турция, Аргентина;

ТИМБИ (TIMBI) — Tурция, Индонезия, Мексика, Бразилия, Индия;

КИА (KIA) — Колумбия, Индонезия, Австралия.

Даже человеку, ровным счётом ничего не понимающему ни в политике, ни в экономике, ни в истории, должно броситься в глаза, что во всех этих группах Россия отсутствует, зато присутствует Индонезия. Понятно, что политическое и экономическое сотрудничество нужно развивать со всеми странами. Но понятно и то, что Россия, включённая в БРИКС по воле одного британского барона-финансиста, выглядит в этой группе настолько же чужеродно, насколько органично там смотрелась бы Индонезия.

Разумеется, это ясно не только мне. Передо мной лежит книга коллектива авторов из Западночешского университета в Пльзeне (проф. Линда Пикнерова, проф. Давид Шанц и др.), озаглавленная "Новые державы глобального Юга: Китай, Индия, Бразилия, ЮАР и Индонезия в международной системе" ("Nové mocnosti globálního Jihu: Cína, Indie, Brazílie, Jihoafrická republika a Indonezie v mezinárodním systému", 2014 г.). В этой работе вещи поставлены на свои места: Россия в ней не рассматривается, зато наряду с прочими членами БРИКС анализируется Индонезия. О причинах такого решения западночешские профессора пишут следующее:

Ввиду того, что страны группы БРИКС называют развивающимися, мы решили сделать предметом своего исследования всех членов группы, кроме России. Причиной, приведшей нас к исключению России из анализа, является тот факт, что эта страна не принадлежит к глобальному Югу и не входит в число стран, международно-политическая эмансипация которых произошла в результате окончания Холодной войны. <…> Странами "второго набора", как правило, называют государства, обладающие значительным потенциалом экономического роста и одновременно представляющие собой значительных региональных игроков. Самым типичным представителем этой категории мы считаем Индонезию, по количеству населения занимающую четвёртое место в мире и потенциально способную занять место рядом с такими гигантами, как Китай, Индия или Бразилия" (перевод мой — Б.).

Тут я мог бы пуститься в рассуждения о том, что начиная с 1917 года усилиями нескольких англичан с титулами и без оных вся русская жизнь направляется в индонезийское русло, но об этом уже было столько сказано и до меня и мной самим, что повторяться нет смысла. Поговорим о другом. Объясняя, почему наше богоспасаемое отечество не следует причислять к странам, по-английски обозначаемым термином emerging power, чехи прибегли к несколько кафкианской формулировке: "Россия не участвует в южно-южном сотрудничестве". Прочитав эту сентенцию, я вспомнил американского консерватора Патрика Бьюкенена, писавшего в "Смерти Запада": "Азия разделена на две примерно равные части русской границей, нa север от которой живyт 30 миллионов человек, а на юг — 3 миллиарда. Половина из этих трёх миллиардов существует на один доллар в день" (цитирую по памяти).

Дихотомия Север-Юг не менее стара и осмысленна, чем оппозиция Запад-Восток. Один из парадоксов нашего полного условностей мира заключается в том, что при перенесении в сферу геополитики географические понятия меняют свой смысл. При этом Север оказывается сплошь и рядом тождественен Западу, а Юг синонимичен Востоку. Лос-Анджелес и Майами оказываются западными городами, а Мехико и Сан-Паулу — незападными. Казань и Астрахань становятся европейскими городами, а Стамбул перестаёт быть таковым (хотя в качестве Константинополя ему доводилось бывать величайшей метрополией Европы). Джакарта вписывается в один ряд с Дели и Пекином, а Москва в этом перечне неуместна. Россия — слишком северная страна, чтобы жить незападной жизнью.

И тут мы подходим к вопросам, прозвучавшим в конце предыдущего выпуска "Богемского клуба": что такое Запад, чем он отличается от остальных существующих на нашей планете культур и каким образом добился доминирования над ними? В прошлый раз речь шла о вещах, которые никого не могут сделать частью западного мира — от латинского алфавита до членства в НАТО. Теперь пришла пора поговорить о том, что сделало Запад Западом.

Этот вопрос интересовал ещё античных мыслителей (некоторые современные авторы называют классическую античность Западной цивилизацией №I, а современную евро-американскую культуру — Западной цивилизацией №II). Его задавали османские интеллектуалы XVIII века, обеспокоенные тем, что турецкие армии перестали одерживать победы над европейцами и начали терпеть одно фиаско за другим. Японцы времён революции Мейдзи предпочли ни о чём не спрашивать и просто перенять у Западa всё, что можно — от фраков и цилиндров до железных дорог и от системы масонских лож до организации военного дела. Наконец, сами западные мыслители создали необъятную литературу на эту тему. Но мы опустим историю вопроса и обратимся непосредственно к одной из современных концепций западного мира.

В 2011 году Ниал Фергюсон опубликовал книгу "Civilization: The West and the Rest". В 2014-м вышел её русский перевод — "Цивилизация: чем Запад отличается от остального мира". Мне довелось прочесть и саму работу, и две-три русскоязычные рецензии на неё. Книга показалась мне весьма интересной, рецензии же, напротив, произвели странное впечатление. Меньше всего мне хотелось бы превращать этот блог в площадку для бесконечной полемики с заметными публицистами русского движения, но рецензия Егора Холмогорова, опубликованная на сайте "100 книг", удивила меня до такой степени, что я решил поделиться своим удивлением с вами. Мало того что Егор Станиславович прибег к критике Фергюсона с вненаучных позиций и свёл её по преимуществу к личным нападкам, так ещё и нападки эти имеют косвенное отношение к личности рецензируемого автора.

Холмогоров начал с того, что обвинил Фергюсона в русофобии, а закончил тем, что назвал его расистом. К сожалению, я не понял, о какой расе идёт речь. Фергюсон — шотландец, а его супруга Айаан Хирси Али, в прошлом депутат нидерландского парламента — уроженка Сомали. Кстати, фильм "Покорность", за который в 2004 году мусульманский фанатик убил голландского режиссёра Тео ван Гога, снят по её сценарию, а за кадром звучит её голос; известно, что на охрану самой Хирси Али от исламских экстремистов голландские власти истратили свыше трёх миллионов евро. Женщины из Северо-Восточной Африки бывают удивительно красивы, но их определённо нельзя назвать белыми. Обвинение в расизме в адрес женатого на чернокожей женщине белого мужчины представляется мне несколько оторванным от реальности.

Шотландский историк Ниал Фергюсон и его сомалийско-нидерландская супруга Айаан Хирси Али. Ныне пара проживает в США (по разным причинам, включая соображения безопасности)

"Советник одиозного сенатора Джона Маккейна, последовательный русофоб, начавший навязывать параллель „Россия = Третий рейх“, когда это еще не стало мейнстримом, он признан главным толкователем исторического опыта Запада", — пишет Холмогоров о Фергюсоне. Видимо, Егор Станиславович имеет в виду однy заметкy 2005 года, в которой Фергюсон сравнил РФ с Веймарской республикой и задался вопросом, закончится ли дело установлением диктатуры и в нашем случае (впоследствии подобные параллели не проводил только ленивый). Кстати, начинается эта статья с заявления "Я — русофил". Далее Фергюсон утверждаeт, что решил стать историком, прочитав "Войну и мир", а музыкальной визиткой ХХ века считает фортепианный концерт Шостаковича. Правда, в его статье есть и фраза "Однако можно любить Россию и ненавидеть Советский Союз", но мне кажется, что с ней согласится не менее половины людей, читающих эти строки.

B 2016 году в статье "Новый мировой порядок Дональда Трампа" Ниал Фергюсон рекомендовал только что избранному президенту США прислушаться к советам Генри Киссинджера и признать за Россией её сферу влияния. Более того, он анализировал перспективы заключения американо-русско-китайского альянса по типу австро-русско-прусского Священного Союза 1815 года и делал вывод, что при подобном развитии событий Большое Северное Полушарие процветало бы за счёт южных членов БРИКС — Бразилии, Индии и Южной Африки, а также ряда малых стран, бывших бенефициариями эпохи глобализации. Для Мексики это было бы плохо, для Украины — ещё хуже, но по крайней мере в мире воцарился бы порядок (буквально: "It would be bad for Mexico, worse for Ukraine. But for the world as a whole, it would at least be an order of sorts. And no world war would be likely to break out under its aegis".)

Вся статья Фергюсона о мировом порядке Трампа была преисполнена надежд на возвращение к ситуации 1945 года, когда Америка, Россия, Великобритания, Франция и Китай являлись союзниками и, если уж называть вещи своими именами, мировыми жандармами. Особые надежды автор возлагал на американо-российское сотрудничество. В общем, обвинения Фергюсона в русофобии — такой же нонсенс, как и обвинения его в расизме. Другое дело, что он британский империалист и в исторической ретроспективе рассматривает Россию в качестве основной соперницы Великобритании. Но, прошу прощения, с какой же точки зрения должен видеть мир шотландец, если не с британской? Он смотрит на наше отечество примерно так же, как мы смотрим на его собственное, только и всего.

Однако вернёмся к "Цивилизации". В рецензии на эту книгy Егор Холмогоров предложил своё объяснение превосходства Запада над остальным миром:

"Наряду с откровением Бога в Ветхом Завете, греческая культурная революция была главным событием, предопределяющим всю историю мира. И с тех пор цивилизации делятся на имеющие греческие корни и не имеющие таковых. Другими словами, успешность Запада была предопределена задолго до открытия Америки, и основами своего успеха Запад обязан просто тем, что был причастен к древнегреческому наследию — его духу инноваций, конкуренции, рационального познания мира и гражданского устроения общества на идеалах свободы. Можно, конечно, гордиться великими предками, но выдавать их достижения за свои собственные — наглость и бесстыдство.

Вторая составляющая интереснее. На протяжении истории Запад методично убивал всех, кто был так же, как он, или более причастен к античным истокам. Варвары-германцы сокрушили и уничтожили Рим. Крестоносцы огнем и мечом прошлись по Византии, после чего ее остатки пали перед турками. Протестанты-англосаксы сделали все, чтобы вытолкнуть в ничтожество средиземноморскую католическую Европу. Уничтожить Россию, полноправную наследницу греков и Византии, не удалось, но ее удалось сделать периферийной частью Запада, постоянно покрикивая: "Место!". Получите хорошее наследство и убейте всех конкурентов. Таково идеальное условие ведения бизнеса на все времена."

В общем, Фергюсон задался вопросом "почему Запад оказался в состоянии всех сокрушить?", а Холмогоров предложил ответ "потому что он всех сокрушил". Вероятно, в данном случае бесполезно спрашивать, почему сокрушившие Рим германцы были причастны к греческому наследию, а захватившие Александрию и Антиохию арабы остались к нему непричастны, или каким образом похищение в 1204 году венецианцами бронзовых коней работы Лисиппа из разорённого крестоносцами Константинополя обеспечило в XVI–XIX веках победы испанцев, англичан, французов и русских над индейцами, индийцами, китайцами и турками. Здесь действует та же нелинейная логика, которая позволяет причислять женатого на африканке поклонника русской классики к расистам и русофобам. Фраза про Россию особенно умиляет, потому что Фергюсон действительно считает её одной из западных стран. Впрочем, предоставим слово ему самому:

"Некоторые утверждают, будто цивилизации в некотором смысле равны и что Запад не может претендовать на превосходство, скажем, над Восточной Евразией. Но очевидно, что такой релятивизм абсурден. Ни одна цивилизация прошлого не достигала такого уровня, как западная. В 1500 году будущие европейские империи занимали около 10% поверхности земной суши и охватывали около 16% населения планеты. К 1913 году 11 западных империй* контролировали почти 3/5 суши и населения и около 4/5 (79%) мирового производства. Средняя продолжительность жизни в Англии была почти вдвое больше, чем в Индии. Более высокий жизненный уровень на Западе сказывался, кроме прочего, на питании людей (даже сельскохозяйственных рабочих) и их росте (даже у солдат и преступников). <…> При этом западное господство не подошло к концу с упадком и разрушением европейских империй. Возвышение США показало, что разрыв между Западом и Востоком увеличивается. К 1990 году средний американец был в 73 раза богаче среднего китайца."

Текст снабжён примечанием, в котором в алфавитном порядке перечисляются 11 империй, контролировавших мир в 1913 году (алфавит — английский): "Австрия, Бельгия, Франция, Германия, Италия, Нидерланды, Португалия, Испания, Россия, Великобритания и США. В 1500 году из них лишь Франция, Португалия и Испания существовали в виде, сколько-нибудь напоминающем их состояние в начале XX века. О притязаниях России на то, чтобы быть частью Запада, см. далее". Ниже о нашем богоспасаемом отечестве у Фергюсона можно прочесть следующее:

"Является ли Западом Америка, колонизированная европейцами? И действительно ли европейская часть России — это Запад, а азиатская, за Уралом, — в некотором смысле Восток? В период холодной войны СССР с его сателлитами повсеместно называли Восточным блоком. Но, конечно, СССР был продуктом западной цивилизации в той же степени, что и США. Господствующая в СССР идеология имела почти то же викторианское происхождение, что и национализм, аболиционизм и суфражизм: она зародилась и вызрела в круглом Читальном зале Британской библиотеки. Ее распространение стало продуктом европейской экспансии и колонизации не в меньшей степени, чем заселение Америки. В Средней Азии, как и в Южной Америке, европейцы управляли неевропейцами. В этом смысле события 1991 года стали просто гибелью последней европейской империи."

На этой карте, показывающей мир в 1914 году, Австро-Венгрия никак не выделена, зато выделена Турция. Если внести соответствующую поправку, это и будет планета, разделённая между 11 западными хищниками, включая Россию. Впрочем, есть авторы, которые, в отличие от Фергюсона, включают в Западную цивилизацию и Латинскую Америку. В таком случае доля впрямую котролируемой Западом суши возрастает с 60 до 84%

Далее Фергюсон пишет:

"Более того, во второй половине XX века стало ясно, что единственный для восточных обществ путь преодолеть разрыв в доходах — последовать примеру Японии и заимствовать у Запада некоторые институты и уклад. Западная цивилизация стала своего рода моделью. До 1945 года, конечно, имелось много моделей развития ("операционных систем", если использовать компьютерную терминологию), которые могли быть восприняты незападными обществами. Но самые привлекательные имели европейское происхождение: либеральный капитализм, национал-социализм, советский коммунизм. Вторая модель в Европе погибла в ходе Второй мировой войны и уцелела под другими именами во многих развивающихся странах. Крах советской империи в 1989–1991 годах покончил с третьей.

После начала мирового финансового кризиса много говорили об азиатских экономических моделях, однако и самый пылкий поклонник культурного релятивизма не порекомендует реанимировать институты минского Китая или Индии Великих Моголов. Нынешние дебаты между сторонниками свободного рынка и сторонниками вмешательства государства в экономику — это, по сути, спор двух западных школ, школ Адама Смита и Джона М. Кейнса, и еще нескольких несгибаемых приверженцев Карла Маркса. Места рождения всех троих говорят за себя: Керколди, Кембридж, Трир. Большая часть мира теперь интегрирована в западную экономическую систему, в которой (как и рекомендовал Смит) главным образом рынок диктует цены и определяет динамику торговли и разделение труда, а правительство играет роль, близкую к отведенной ему Кейнсом: пытается смягчить экономический цикл и уменьшить неравенство доходов.

О неэкономических институтах нет смысла спорить. Университеты во всем мире стремятся к западным стандартам. То же верно и в отношении медицины, от научных исследований до здравоохранения. Большинство людей принимает научные истины, открытые Ньютоном, Дарвином и Эйнштейном. И даже если они этого не делают, при первых симптомах гриппа или бронхита они спешат принять какой-нибудь продукт западной фармакологии. Не многие общества сейчас сопротивляются западным моделям сбыта и потребления, да и образу жизни. Все больше людей ест западную пищу, носит западную одежду и живет в жилье западного типа. Более того, даже принятая на Западе организация труда (работа с девяти часов утра до пяти часов вечера, пять — шесть дней в неделю, две — три недели отпуска в год) становится своего рода мировым стандартом. А религию, которую усердно экспортировали западные миссионеры, сейчас принимает треть человечества (в том числе и в стране с самым большим населением — в Китае). Даже атеизм, зародившийся на Западе, делает прогресс.

С каждым годом все больше людей делают покупки так, как и мы, учатся так, как и мы, оберегают свое здоровье (или болеют) так, как и мы, молятся (либо не молятся) так, как и мы. Куда бы вы ни поехали, вам почти наверняка попадутся бургеры, бунзеновские горелки, лейкопластыри, бейсболки и библии. Лишь в сфере политических институтов сохраняется впечатляющий плюрализм: множество стран, каждая по-своему, сопротивляется идее верховенства права с его защитой прав человека как основания полноценного представительного правления. А воинствующий ислам — как политическая идеология, так и религия — сопротивляется равенству полов и сексуальной свободе — западным стандартам конца XX века.

Таким образом, не будет проявлением "евроцентризма" или (анти-"ориентализма") заявить, что возвышение западной цивилизации — единственное важное историческое явление второй половины II тысячелетия с Рождества Христова. Это очевидно. Проблема в том, чтобы объяснить, как это случилось. Что такое после XV века произошло с цивилизацией Западной Европы, что позволило ей превзойти казавшиеся недосягаемыми империи Востока? Конечно, это нечто большее, чем красота Сикстинской капеллы."

И, наконец, o главном:

"Я хочу показать, что главными источниками могущества, отличающими Запад от остального мира, стали 6 групп уникальных институтов и связанных с ними идей:

1. Конкуренция.

2. Наука.

3. Имущественные права.

4. Медицина.

5. Общество потребления.

6. Трудовая этика.

Пользуясь языком современного компьютеризированного, синхронизированного мира, скажу: таковы 6 "приложений-убийц", революционных новинок, позволивших западной оконечности Евразии доминировать над миром почти 500 лет.

Прежде чем вы с негодованием возразите, что я упускаю некоторые важные аспекты вроде капитализма, свободы, демократии (или те же ружья, микробы и сталь), пожалуйста, прочитайте краткие определения:

1. Конкуренция. Децентрализация политической и экономической жизни, явившаяся трамплином для национальных государств и для капитализма.

2. Наука. Способ познания, объяснения и преобразования природы, давший Западу, кроме прочего, подавляющее военное преимущество перед остальным миром.

3. Имущественные права. Верховенство права как способ защиты собственников и мирного разрешения имущественных споров, легшее в основу наиболее устойчивой формы представительного правления.

4. Медицина. Область научной и практической деятельности, положительно повлиявшая на качество и продолжительность жизни сначала в западных странах, а затем в их колониальных владениях.

5. Общество потребления. Образ жизни, при котором производство, продажа и покупка потребительских товаров (одежда и так далее) играют в экономических процессах центральную роль. Без общества потребления Промышленная революция была бы невозможна.

6. Трудовая этика. Нравственная концепция и образ действия, возникшие отчасти в протестантизме, связывающем динамичное, потенциально нестабильное общество, созданное с помощью "приложений" №№ 1–5."

Пытаясь объяснить причины преобладания Запада, различные авторы говорили о климате, расе, религии и т. д. и т. п. Фергюсон относится к тем, кто предпочитает говорить об институтах. Мне этот подход представляется наиболее осмысленным. Впрочем, выделение именно шести групп институтов действительно может быть вызвано сторонними причинами, в том числе коммерческими (это единственный пункт, в котором я согласен с Холмогоровым). Я бы сократил их количество до четырёх. Начну с того, без чего можно обойтись.

Трудовая этика. Работа Макса Вебера "Протестантская этика и дух капитализма" (1905 г.) вызывает споры с момента своего выхода в свет. Отчасти с ней полемизирует и сам Фергюсон. Например, он отмечает, что иудеи и католики в качестве капиталистов достигли не меньших успехов, нежели протестанты. К этому можно добавить, что как только начался бурный экономический рост в ряде дальневосточных стран, некоторые исследователи объявили о полном соответствии духу капитализма конфуцианской этики. В последнее время некоторые петромонархии Персидского Залива весьма удачно инвестируют, так что в ближайшем будущем кто-нибудь сможет обнаружить дух капитализма и в исламской этике тоже.

Между тем на самом Западе сегодня дух капитализма прямо противоположен тому, который описан у Вебера. Ведь этот автор подразумевал под протестантской этикой в первую очередь бережливость и потребительскую скромность, выражавшуюся в отказе от роскоши в пользу инвестиций, но сегодня и корпорации, и частные лица предпочитают не делать накопления, а жить в долг. В сущности, Вебер описал лишь oдну, локальную модель поведения при капитализме. Зная всё это, Фергюсон тем не менее пишет о доверии, как о важном факторе банковского дела. Однако мусульманские и иудейские банки пользуются не меньшим доверием клиентов, чем христианские. Поэтому я не стал бы выделять трудовую этику в отдельный фактор западной гегемонии.

Исключил бы я из этого списка и медицину, но по другим причинам. Фергюсон рассматривает успехи западной медицины как фактор, позволивший европейцам на рубеже XIX–XX веков проникнуть вглубь субсахарской Африки. До этого тропические болезни надёжно защищали чёрный континент от любого вторжения. В принципе, муха цеце в одиночку была сильнее любой существовавшей на нашей планете цивилизации. Но только до тех пор, пока в Африку не пришли французы. Кстати, описание системы здравоохранения во французских колониях и сопоставление британской и французской колониальной практики — одно из самых интересных мест в книге Фергюсона.

Тем не менее я не стал бы выделять медицину в отдельный пункт. Европейцы не проникли бы в Африку без медицины, но они точно так же не достигли бы Америки без кораблестроения и не одержали бы побед над индийцами и китайцами без превосходства в вооружении и тактике. Современная медицина, при всей её важности — лишь один из результатов научной революции XVII века. Читая Фергюсона, я вспомнил, что задолго до успехов французского здравоохранения в Африке, в 1663 году, Франсуа Бернье стал врачом при двоpе Великих Моголов. Он обнаружил, что индийские лекари не имеют представления о человеческой анатомии — религия запрещала проводить вскрытия трупов как мусульманам, так индуистам. В то время Запад уже начал отрываться от конкурентов в области науки, и отрыв в медицине был частным случаем этого процесса. Поэтому я позволил бы себе включить медицину подпуктом в пункт наука.

И мы получаем четыре группы институтов, обеспечивших Западу подавляющее преимущество над остальным миром: конкуренция, наука, право собственности и потребление. Под конкуренцией подразумевается свойственное Западу противоборство сословий, партий, корпораций, городов, стран, наций, церквей, идей и т. д. Под наукой — рациональный взгляд на мир. А уточнять, что такое право собственности или общество потребления, я думаю, излишне. Если принять тезис об этих четырёх столпах, на которых держится западное превосходство, то станет понятно не только то, почему Советский Союз потерпел историческое поражение, но и то, почему он не мог выиграть.

Наука, в том числе фундаментальная, в Советском Союзе существовала, но в области гуманитарного знания она была фактически подменена марксистским шарлатанством (это касалось самых разных дисциплин, от литературоведения до экономики и от истории до философии). Советское потребление было по западным меркам весьма скромным, чтобы не сказать скудным (при этом сама идея потребления всячески осуждалась). Имущественные права жителей СССР были ограничены примерно до уровня прав, которыми обладали средневековые крепостные (на коммунистическом сектантском жаргоне это называлось запретом частной собственности при разрешении владеть личной). Политическая конкуренция была подавлена до степени создания однопартийной системы (позор, до которого не дошла даже Северная Корея). Одни опоры СССР просто отбросил, другие подпилил и в итоге фактически висел в воздухе, пока не рухнул.

Возрождение исторической России и вхождение в западный мир — понятия если и не синонимичные, то очень близкие по сути. На практике и то и другое означает восстановление институтов, наличие которых делает Запад Западом (и прошлом делало Западом Россию). То, что мы наблюдаем в РФ сегодня — это, безусловно, огромный прогресс по сравнению с советским временем, но до полного восстановления четырёх групп институтов, делающих страну принадлежащей к западному миру, довольно далеко. Политическая конкуренция всё ещё в зародышевом состоянии, право собственности признаётся, но сплошь и рядом нарушается, потребление, увы, не дотягивает до западных стандартов (хотя по сравнению с советским временем разрыв сократился), научное мировоззрение освободилось от марксистских пут, однако тут же подверглось атаке со стороны религиозных обскурантов.

Говоря хоть о возрождении отечества, хоть о его вхождении в западный мир, нужно всегда говорить об институтах и структурах. Культурологические аспекты имело бы смысл обсуждать лишь в случае, если бы существовали хоть какие-то сомнения в западном характере русской культуры. Однако сомнений не существует: всем понятно, что русские создали одну из несущих конструкций европейской цивилизации. Конечно, Запад мог бы существовать и без русских романов и русской музыки, но тогда у него было бы совсем иное лицо. В конце концов, Ниал Фергюсон не единственный, кто считает произведения Шостаковича музыкальной визитной карточкой ХХ века. Чтобы в этом убедиться, достаточно один раз увидеть, как в Маастрихте исполняют и слушaют Вальс номер 2:

От представлений XVIII века о человеке-машине до идей XXI столетия о человеке-полумашине-полубоге оставался один шаг. Вместо того, чтобы сделать этот шаг, человечество оступилось и свалилось в идейную яму, из которой начало выбираться только в последние десятилетия. Футуристика и фантастика XIX–XX веков сыграли со своими поклонниками злую шутку. Они нарисовали радужные картины всеобщего благоденствия и чудовищные сцены постапокалипсиса, описали покорение иных планет и нашествие на Землю космических монстров, изобразили "Звёздные войны" и "Мир Полудня". Но они ничего не сказали о том, что эволюция человека продолжается. А главное — о том, в каком направлении развивается наш вид. Буквально за последние две недели я прочёл в ленте новостей следующее:

1. Испанские учёные представили биопринтер, послойно воспроизводящий человеческую кожу. Гистологические и иммуногистохимические исследования подтвердили, что созданная на принтере кожа полностью идентична натуральной. Прочитав новость, я машинально отметил, что первыми в списке участвующих в проекте учёных идут исследователи из мадридского университета Карла III (авторы сообщения умудрились назвать короля Карлосом III). Это был великий государь-реформатор, вместе с Людовиком XVI во Франции, Иосифом II в Австрии и Екатериной II в России ставший олицетворением просвещённого абсолютизма. Думаю, любому из этих государей понравилась бы идея машинного производства запасных человеческих органов.

2. В Барселоне открылся публичный дом "Lumi Dolls", в котором работают четыре сотрудницы разных рас — Кэти, Лилли, Лейза и Аки. Среди них нет ни одной живой девушки, все они — реалистичные силиконовые куклы. В Китае, Японии и Малайзии женатые мужчины, работа которых связана с командировками, часто пользуются услугами секс-кукол, чтобы не изменять жёнам в дороге. Калифорнийская компания Reall Dolls обещает уже этим летом выпустить на рынок первую партию секс-роботов, управляемых при помощи мобильного приложения (у них будет 12 разных характеров). Британский физик Иан Пирсон и вовсе утверждает, что секс с живыми людьми скоро станет делом прошлого. Мне всё это напомнило фильм "Казанова Федерико Феллини", в котором герой в последнюю минуту из всех своих любовниц вспоминает одну лишь механическую куклу по имени Розальба.

3. Итальянский нейрохирург Серджио Канаверо, ещё в 2015 году утверждавший, что трансплантация человеческой головы станет возможна в течение двух лет, ныне заявил, что намерен осуществить эту операцию в декабре 2017 года. Впрочем, "трансплантация головы" — это несколько неудачный журналистский оборот, правильнее было бы говорить о трансплантации тела. В данный момент не вполне ясно, станет ли пациентом Канаверо русский или китайский доброволец. Долгое время говорилось, что это будет страдающий спинальной атрофией Валерий Спиридонов, но операция пройдёт в Китае, и данное обстоятельство может обусловить выбор реципиента. Кстати, хотя перспектива трансплантации человеческих органов обсуждалась врачами с глубокой древности, научное обоснование возможности подобных операций появилось всё в том же XVIII веке. Её сделало "Лондонское королевское общество по развитию знаний о природе".

Реальных успехов трансплантологи добились только в ХХ столетии. Огромную роль в этом сыграли наши соотечественники, но поскольку начиная с 1917 года Россия принадлежала не тем, кому она должна принадлежать, на каждый русский успех находился советский маразм. В 1937 году крестьянский сын Владимир Петрович Демихов, будучи студентом-третьекурсником, создал первое в мире искусственное сердце (собака прожила с ним два часа). В 1946 году Демихов провёл первую в мире трансплантацию комплекса сердце-лёгкие, в 1948-м — первую в мире пересадку печени. В 1960 году он написал первую в мире монографию по трансплантологии ("Пересадка жизненно важных органов в эксперименте"). В 1963 году Демихов разработал метод сохранения в контейнерах изолированных функционирующих органов. Органы оставались живыми до семи суток (насколько я знаю, этого никто не умеет и сегодня).

Южноафриканец Кристиан Барнард, первым в мире осуществивший операцию по пересадке человеческого сердца, называл себя учеником Демихова, звонил ему накануне своей знаменитой операции и искал встречи с ним, приехав в Москву. Барнард вёл образ жизни, соответствующий его заслугам — основывал благотворительные фонды, женился на топ-моделях и был любовником кинозвёзд масштаба Джины Лоллобриджиды. Учитель Барнарда Демихов доживал свой век в обстановке, нищета которой поражала даже его видавшего виды участкового врача. Причина? В 1965 году на форуме по трансплантологии Демихов предложил создать банк донорских органов, в частности, помещать человеческие сердца внутрь живых свиней. Его идея была объявлена ахинеей, несовместимой с коммунистической моралью. Начались гонения. Только пeред самой смертью, в 1998 году, Демихову дали орден "За заслуги перед Отечеством" 3-й степени. Это было единственное, что ему дали. Сам он к тому времени перенёс инсульт и потерял память.

С коммунистической моралью много что было несовместимо, в первую очередь — логика и здравый смысл. Это обстоятельство роковым образом сказалось на мышлении миллионов наших соотечественников. Я имею в виду не так называемый простой народ, претензии к которому бессмысленны и беспредметны по определению, a тех, кто избрал мышление своей профессией — интеллигенцию. Советская интеллигенция всегда была устремлена в будущее. Но только в утопическое. На смену поколениям, сначала всерьёз собиравшимся совершить мировую революцию ("малой кровью, на чужой земле"), а потом столь же серьёзно говорившим о "построении коммунизма", пришли другие, намеревавшиеся посадить яблони на Марсе. Наконец, будущее наступило, и читатели Стругацких оказались подготовлены к нему едва ли не хуже всех.

И через четверть века после падения советской власти при общении со многими сверстниками в Рунете у меня часто создаётся впечатление, что любую несовместимую с коммунистической моралью футуристическую идею они воспринимают как ахинею. Реальность может стучать к ним в окно, они отвергают её на том основании, что братья Стругацкие (да хоть бы и Станислав Лем) такого не предсказывали. Однако те не предсказали вообще ничего. То, что советские и западные фантасты классической эпохи тысячами отправляли своих героев в далёкие галактики, но так и не обеспечили их интернетом, полбеды. Гораздо хуже, что они en masse объявили современного человека конечной стадией эволюции и послали его покорять Вселенную таким, какой он есть. В СССР даже существовала некая теория, гласившая, что у вида Homo sapiens роль эволюции играют социальный прогресс и классовая борьбa.

Тем важнее забыть советский утопизм, как дурной сон, и разобраться, что происходит с человечеством на самом деле. Мне кажется, книга израильского профессора Юваля Ноя Харари "Sapiens. Краткая история человечества" подходит для моей цели как нельзя лучше. Эту появившуюся в 2011 году и ставшую издательской сенсацией в нескольких десятках стран работу вполне можно считать квинтэссенцией современных представлений об эволюции человечества в прошлом и, что особенно важно, в настоящем и в ближайшем будущем. Книга Харари на редкость увлекательно написана. Если я могу что-то советовать, то каждому рекомендую прочесть её полностью. (Вот единственный известный мне сайт, на котором на момент написания этих строк можно бесплатно ознакомиться с полным текстом "Краткой истории человечества") .

Трудно оценить качество перевода, не сравнивая его с оригиналом (Харари пишет на недоступном мне иврите). Но я по крайней мере сопоставил некоторые главы русской и чешской версий. Содержательных разночтений между ними не обнаружилось, а стилистически русский перевод понравился мне больше чешского. Мои формулировки вряд ли были бы изящнее, чем формулировки автора, поэтому я решил, что пересказывать тезисы Харари излишне, лучше предоставить слово ему самому. "Краткая история человечества" довольно объёмна, в печатном виде она занимает около 500 страниц. В ней затрагиваются самые разные аспекты антропологической, социальной, культурной, экономической и политической истории человечества. Однако я пропустил интереснейшие соображения Харари o креативной, аграрной и промышленной революции, равно как о деньгах, религии, гендерных ролях и судьбах исчезнувших видах рода Homo, сосредоточившись на эволюции. Текст ниже представляет собой выдержки из его книги, сопровождённые лишь несколькими моими ремарками:

"Древние каменные орудия использовались главным образом для того, чтобы разбивать кости и добираться до мозга. Некоторые ученые считают, что такова и была экологическая ниша человека. Подобно тому как дятел специализируется на извлечении насекомых из древесных стволов, так и древние люди специализировались на извлечении костного мозга. Почему именно на этом? Что ж, представьте себе: на ваших глазах стая львов затравила и сожрала жирафа. Вы терпеливо ждете в сторонке. После львов настает черед гиен и шакалов — вам и с ними драться не по силам. Они обгладывают кости, и только тогда человеческое племя решается подойти к скелету. Люди настороженно оглядываются по сторонам и принимаются за то, что им осталось.

Это ключ к пониманию истории и психологии человека. До недавних пор род Homo занимал не верхнее, а скорее среднее положение в пищевой пирамиде. На протяжении миллионов лет люди охотились на мелких животных и собирали что под руку попадется, стараясь избегать встреч с крупными хищниками. Лишь 400 тысяч лет назад люди начали регулярно охотиться на крупных зверей, и только в последние 100 тысяч лет, с появлением Homo sapiens, мы стали верхним звеном этой пирамиды.

Последствия столь стремительного прыжка из промежуточного и зависимого положения на вершину оказались колоссальными. Человек не привык находиться на командной высоте, он к ней не приспособлен. Другие животные, оказавшиеся в итоге на вершине пирамиды, — львы, акулы — шли к этому миллионы лет, а человек попал наверх почти мгновенно. Многие исторические катастрофы, в том числе разрушительные войны и насилие над экосистемой, проистекают из нашего слишком поспешного прорыва во власть. Человечество — не стая волков, завладевшая вдруг танками и атомными бомбами, скорее мы — стадо овец, которое в силу непонятной прихоти эволюции научилось делать и пускать в ход танки и ракеты. А вооруженные овцы гораздо опаснее вооруженных волков".

Гуманизм (точнее, несколько видов гуманизма) Харари рассматривает как разновидность религии, в центре которой — поклонение человечеству. Он выделяет три вида гуманизма:

— либеральный (человеческая природа индивидуальна, высшая заповедь — защита свободы)

— социалистический (человеческая природа коллективна, высшая заповедь — защита равенства)

— эволюционный (человеческая природа изменчива и стремится к разделению вида на сверхлюдей и недолюдей, высшая заповедь — защита генов)

Если на принципах либерального гуманизма построены современные демократические общества, а на идеях социалистического гуманизма базировались коммунистические режимы, то воплощением идей эволюционного гуманизма был нацизм. Рассуждения о нацизме — одна из самых больших неожиданностей в полной сюрпризов книге Харари. Профессор Еврейского университета в Иерусалиме может себе позволить прибегнуть к формулировкам, которые автор другого происхождения, пожалуй, не рискнул бы употребить:

"Нацисты не ненавидели человечество. Они боролись против либерального гуманизма, прав человека и коммунизма именно потому, что восхищались человеком. Они верили в огромный потенциал человека — как вида. Но, следуя логике Дарвина, полагали, что нужно дать естественному отбору отсеять непригодные экземпляры и оставить для размножения лучшие. По их мнению, либерализм и коммунизм мешали эволюции, поскольку помогали выжить слабейшим, причем не только выжить — они предоставляли ему равные возможности для размножения. В море гнилого либерализма самых пригодных человеческих особей захлестнет море хилых дегенератов. Человечество с каждым поколением будет вырождаться, пока не вымрет.

<…>

На заре III тысячелетия будущее эволюционного гуманизма туманно. В течение шестидесяти лет после окончания войны против Гитлера казалось недопустимым соединять понятия гуманизма и эволюции и предлагать биологические методы превращения Homo sapiens в сверхчеловека. Ныне подобные проекты снова вошли в моду. Никто не заговаривает об уничтожении низших рас или больных людей, но многие хотели бы использовать накопленные знания о природе человека для создания сверхчеловеков.

Одновременно ширится пропасть между заповедями либерального гуманизма и новейшими открытиями биологии. Не замечать эту пропасть уже невозможно. Либеральная система — и политическая, и юридическая — основана на убеждении, что каждый индивидуум обладает священной внутренней сущностью, неделимой и неизменной, которая и придает смысл миру и является источником любого морального и политического авторитета. Это отголоски традиционной христианской веры в свободную и вечную душу, пребывающую в каждом. Однако за последние двести лет эта вера изрядно поколебалась. Ученые, изучающие работу человеческого организма, душу в нем не отыскали. Поведение человека определяется скорее гормонами, генами, синапсами, чем свободной волей, — теми же факторами, которые определяют поведение шимпанзе, волков и муравьев. Наша судебная и политическая система пытается замести неприятные истины под ковер. Но как долго продержится осыпающаяся стена, которой мы отгородили департамент биологии от департамента законов и политических наук?"

И, наконец, те несколько пассажей Харари, ради которых я peшил написать этот текст:

"Из всех казавшихся неразрешимыми проблем человечества одна продолжает оставаться мучительной, волнующей и насущной: проблема самой смерти. Вплоть до недавнего времени большинство религий и мировоззрений принимали смерть как данность, как неизбежную участь человека. Более того, религии именно из смерти выводили смысл жизни. Попробуйте вообразить себе ислам, христианство или религию древних египтян в мире, где нет смерти. Эти учения помогали людям примириться со смертью и надеяться на загробную жизнь, а не пытаться побороть смерть и жить вечно. Лучшие умы занимались тем, что пытались придать смерти смысл, а не тем, чтобы ее избежать.

До недавних пор никто из ученых не отваживался говорить что-нибудь подобное. "Победить смерть? Чушь! Мы всего лишь пытаемся найти средства от рака, туберкулеза и болезни Альцгеймера", — говорили врачи. О борьбе со смертью не заговаривали, подобная цель казалась недостижимой. К чему порождать неоправданные ожидания? Однако сейчас мы подошли к тому моменту в истории, когда можем говорить откровенно: главный проект научной революции — бессмертие для человечества. Генетики недавно сумели в шесть раз продлить среднюю продолжительность жизни червя Caenorhabditis elegans.

Сколько времени понадобится на осуществление проекта "Гильгамеш" — поиски бессмертия? 100 лет? 500? 1000? Если вспомнить, как мало было нам известно о человеческом организме в 1900 году и сколько знаний мы приобрели в течение всего лишь одного века, появятся основания для оптимизма. Некоторые известные ученые предполагают, что к 2050 году часть людей станут не смертными (бессмертными их не называют, поскольку они все равно могут погибнуть от травмы или болезни, однако они будут "не-смертны" в том смысле, что их жизнь, если не произойдет несчастный случай, может продолжаться бесконечно).

<…>

Независимо от того, насколько результативным окажется проект "Гильгамеш", с исторической точки зрения уже интересно отметить, что большинство современных религий и идеологий поспешили вычеркнуть из своих формул смерть и загробную жизнь. Вплоть до XVIII века большинство религиозных наставников и философов определяли смысл жизни с оглядкой прежде всего на смерть и посмертное существование. В XVIII столетии зародились и далее развивались такие учения, как либерализм, социализм, феминизм: для них смерть превратилась в техническую проблему, а интерес к посмертному бытию исчез вовсе. Что будет с коммунистом после смерти? А с капиталистом? А с феминисткой? В трудах Маркса, Адама Смита или Симоны де Бовуар мы не найдем ответа на подобные вопросы. Единственная современная идеология, сосредоточенная на идее смерти, это национализм. В самые свои поэтические и патетические моменты национализм сулит погибающим за отчизну вечную жизнь в памяти народа. Но это какое-то расплывчатое обещание, даже сами националисты по большей части не знают, как его расценивать.

<…>

Даже у бессмертия может обнаружиться оборотная сторона. Представьте себе, что наука создаст лекарства от всех болезней, эффективную профилактику старения и регенеративное лечение, которое позволит бесконечно долго сохранять юность. Как бы все это не обернулось эпидемией тревожности и гнева.

Те, кому новое чудо-средство окажется не по карману, — огромное большинство человечества — с ума сойдут от ярости. Во все века бедные и угнетаемые утешались мыслью, что уж в смерти они, по крайней мере, равны. Богатые и могущественные тоже смертны. Как же смириться с мыслью, что ты, бедняк, умрешь, а богач вечно пребудет молодым и красивым?

Впрочем, не слишком-то обрадуется и то крошечное меньшинство, которому окажется доступно новое средство. У этих счастливчиков появятся новые причины для тревог: чудо-терапия продлевает юность и жизнь, но воскрешать трупы не под силу и ей. Ужасная мысль: я, мои любимые могли бы жить вечно, если бы не попали в аварию, если бы нас не взорвал террорист! Потенциально бессмертные будут бояться любого риска, а боль от потери супруга, ребенка или друга станет невыносимой.

<…>

На заре XXI века Homo sapiens начинает выходить за биологические пределы. Он отменяет законы естественного отбора, заменяя их законами разумного замысла. <…> Сейчас, когда я пишу все это, намечаются три пути вытеснения естественного отбора продуманным дизайном:

а) биоинженерия;

б) создание киборгов (киборги — живые существа, сочетающие органические и неорганические части);

в) создание неорганической жизни.

<…>

На данный момент реализована весьма незначительная часть этих новых возможностей. И все же цивилизация уже начала освобождаться от оков биологии. С ошеломляющей скоростью мы приобретаем возможность изменять не только мир вокруг нас, но и мир внутри своего разума и тела. Все большее число сфер деятельности выбивается из привычной колеи. Юристам приходится заново формулировать понятия личного и частного, государства сталкиваются с новыми проблемами в области равноправия и здравоохранения, спортивные организации и учебные учреждения меняют систему оценок, пенсионный фонд и рынок труда приспосабливаются к будущему, где шестидесятилетние не уступят активностью тридцатилетним. Всем придется иметь дело со множеством непростых вопросов, которые ставят перед нами генная инженерия, киборги и небиологическая жизнь.

<…>

Но и эти проблемы бледнеют перед этическими, социальными и политическими последствиями проекта "Гильгамеш": потенциальной возможностью создать сверхчеловека. Всемирная декларация прав человека, государственные программы здравоохранения и программы страхования здоровья, национальные конституции — все эти документы признают, что человеческое общество должно обеспечить всем своим членам равный доступ к лечению и поддерживать здоровье людей. Все было просто, пока задачи медицины сводились к предотвращению болезней и лечению больных. Что произойдет, когда медицина займется расширением человеческих возможностей? Все ли получат доступ к новым возможностям или появится элита сверхчеловеков?

Современный мир гордится признанием, впервые в истории, принципиального равенства всех людей. Но, возможно, этот же мир готовится породить неслыханное прежде неравенство. Во все века высшие сословия считались умнее, сильнее, в целом лучше низших. Но они лишь тешили себя иллюзией. Ребенок из бедной крестьянской семьи вполне мог оказаться умнее наследного принца. Теперь же, с помощью новой медицины, претензии высших слоев общества могут превратиться в объективную реальность.

Это не научная фантастика. В научной фантастике обычно описывается мир, где сапиенсы — такие, как мы, — играют с развитыми технологиями вроде сверхскоростных космических кораблей и лазерных пушек. В эти сюжеты этические и политические проблемы переносятся из нашего мира, в декорациях условного будущего разыгрываются наши эмоциональные и социальные драмы. Но реальный потенциал технологий будущего — возможность изменить самого Homo sapiens, в том числе его эмоции и желания, а не только оружие и средства передвижения. Космический суперкорабль — пустяк по сравнению с вечно юным киборгом, который не размножается и не занимается сексом, зато способен непосредственно обмениваться мыслями с другими существами. Киборгом, чьи способности помнить и сосредоточиваться тысячекратно превосходят наши, кто не злится и не печалится, но имеет другие эмоции и желания, каких мы себе и вообразить не можем.

Физики именуют состояние Вселенной в начальный момент Большого взрыва "сингулярностью": это точка, в которой не существовало никаких известных нам законов природы. Не существовало и времени, поэтому говорить о том, что было "до" Большого взрыва, бессмысленно. Возможно, мы приближаемся к новой сингулярности, когда все, что исполнено смысла в нашем мире, — я, ты, мужчина, женщина, любовь, ненависть — его утратит. По ту сторону сингулярности для нас уже ничто не будет иметь смысла".

Cвой супербестселлер "Sapiens. Краткая история человечества" профессор Юваль Ной Харари завершил словами:

"Научившись стольким замечательным вещам, мы так и не разобрались в своих целях, и мы все еще не удовлетворены. Мы строили каноэ, потом галеоны, потом пароходы, а теперь уже и космические корабли — но куда мы стремимся? Мы обрели невиданное прежде могущество, но понятия не имеем, как им распорядиться. Хуже того, люди становятся все безответственнее. Боги-самозванцы, мы считаемся только с законами физики и ни перед кем не отвечаем за свои поступки. Мы превратили в кошмар жизнь других животных, мы разрушаем экосистему планеты, думая лишь о своем комфорте и удовольствии — и ни в чем не находим счастья. Что может быть опаснее, чем разочарованные, безответственные боги, так и не осознавшие, чего они хотят?"

P.S. Разумеется, тема эволюции и грядущего бессмертия (или, в терминологии Харари, "несмертности") человека не исчерпывается поднятыми в данном тексте вопросами. Недавно я написал на эту же тему ещё одну статью. Хотя Харари упоминается там лишь мельком, и речь идёт о других авторах, в том числе живших в XVIII веке, статья эта неразрывно связана с той, которую вы только что прочли. Ни одну из этих заметок нельзя назвать началом или продолжением другой, скорее это две стороны одного текста, вместе составляющие нечто вроде ленты Мёбиуса. Пройдя по ссылке, вы можете продолжить чтение на том самом месте, до которого только что дошли.

Мне захотелось высказать своё мнение о некоторых явлениях и процессах, затронутых в статье Егорa Погрома "О китайской Америке и русских викингах" от 5 января 2017 года. Напомню, в этом тексте Егор писал, что если бы он был масоном-глобалистом из теневого контура управления США, то поставил бы перед собратьями по ложе стратегическую, на десятилетия, задачу: формирование американо-китайской элиты, т. е. инкорпoрaция китайцев в высшие эшелоны управления Америки:

"И только попробуйте вообразить, как выглядела бы вся мировая политическая повестка (включая вопросы американо-китайского сотрудничества), если бы президентом США стал китаец. <…> Как вообще бы все поменялось с ног на голову, и вместо разговоров о грядущем противостоянии США и КНР пошел бы разговор об их интеграции, а сама дилемма „Восток-Запад“ была бы снята с повестки дня.<…> Но вместо этого американцы, как и положено патологическим расистам, уперлись в нахер никому не нужных негров, сначала избрав черного дебила, который начал превращать Америку в гетто, а затем выбрав белого дебила, который будет бороться с черным дебилом, и в общем и целом обеспечив себя внутренними проблемами на 100 лет вперед".

Если честно, я не думаю, что избрание китайца на пост президента США было бы способно как-то повлиять на американо-китайские отношения. В своё время назначение этнических немцев на командные посты в американской армии никак не повлияло на ход Второй мировой войны. К американцам немецкого происхождения принадлежали и Верховный главнокомандующий экспедиционными силами Союзников Дуайт Эйзенхауэр, и командующий стратегической авиацией США в Европе Карл Спаатс. Они подтвердили репутацию немцев как прекрасных солдат и отвоевали против Германии на отлично. Особенно постаралась авиация. Жителям Гамбурга и Дрездена до сих пор есть что вспомнить.А уж разделение мира на Восток и Запад настолько старо и укоренено, что эту дихотомию не смогла бы устранить даже полная смена этнического состава населения хоть Америки, хоть Китая.

В 1721 году барону Монтескьё при создании сатирического романа "Персидские письма" не составило труда описать западный мир глазами восточного человека, и эта стилизация была воспринята французскими читателями как нечто само собой разумеющееся — в тy эпохy разница между Востоком и Западом была давно уже всеми признана и каждому понятна. Оппозицию Восток-Запад можно проследить по крайней мере до времён Геродота и Фукидида. Это базовое культурологическое понятие во многом определяет западное мышление со времён классической античности, причём создавшие сию дихотомию греки сразу же пролонгировали её на семьсот лет в прошлое, возведя начало противостояния Европы и Азии к легендарной Троянской войне.

Скажу больше, современные западные авторы заходят ещё дальше и даже древнейшие культуры описывают в таких тонах, что становится ясно: некоторые из первых цивилизаций они считают предшественниками Востока, а другие — предтечами Запада. Прямо это нигде не формулируется, но при сравнении литературы, посвящённой Древнему Египту и Мессопотамии, разница оказывается вполне очевидной. Дело дошло до того, что американский египтолог Джеймс Брэстед назвал Эхнатона "первой личностью в истории". Он имел в виду, что до этого фараона люди не обладали индивидуальностью и представляли собой нечто вроде живущих по обычаю муравьёв (а на Востоке такими и остались). При этом Третью династию Ура западные историки вполне стандартно называют тоталитарной, а Саргона Аккадского нарекли первым деспотом и прообразом всех восточных тиранов.

Восток и Запад, III тысячелетие до Рождества Христова

Кстати, кто-нибудь помнит, как звали жену этого Саргона? Ну хорошо, хотя бы его дочь? Она была жрицей и подписывала свои гимны к богам как Энхедуанна. Речь идёт о самых старших дошедших до нас текстах, написанных от первого лица и подписанных автором, но кто, кроме специалистов и немногочисленных любителей, хотя бы слышал о первой в истории поэтессе Энхедуанне? Напротив, жену Эхнатона знают все. Нефертити не прославилась ничем, кроме обнаруженного в 1912 году бюста, подлинность которого оспаривается. Однако она — популярный персонаж массовой культуры. Во времена моего детства чеканщики продавали портреты Нефертити на набережной в Сочи, в дни моей молодости она фигурировала в клипах Майкла Джексона, а сегодня тату-салоны предлагают нанести её изображение клиенту на бицепс или на лодыжку.

Я не берусь однозначно сказать, что представляет собой знаменитый бюст Нефертити — древний шедевр, оказавший заметное влияние на искусство ар-деко, или появившуюся на стыке ар-нуво и ар-деко подделку, определившую наше представление об искусстве амарнской эпохи. Но эта двусмысленность только подчёркивает связь современного Запада с Древним Египтом. Амарнскому периоду, занявшему в трёхтысячелетней египетской истории всего 20 лет, в египтологии уделяется особое внимание, ибо в нём при желании можно найти истоки всего, что делает Запад Западом — индивидуального мышления, реалистичного искусства, монотеистической религии и эталонов женской красоты. Ну а Россия, как ни крути, страна западного культурного округа, поэтому в наших школьных учебниках нет ни слова об Энхeдуанне, но есть портреты Нефертити.

Удревняя дихотомию Восток-Запад до самого рассвета человеческой истории, западный мир делает заявку на её вечность. Понятно, что всё рано или поздно кончается, и что глобализация — это процесс, в ходе которого многие культурные и ментальные различия между населяющими нашу планету популяциями рано или поздно сотрутся. Однако оппозиция Восток-Запад носит столь фундаментальный характер, что будет сопровождать нас ещё долго. В ближайшую тысячу лет я бы не торопился снимать эту дилемму с повестки дня. У меня достаточно богатое воображение, дабы представить исчезновение границ и появление мирового правительства, но я полагаю, что даже в планетарной империи (или республике) одни провинции (или федеральные земли) будут иметь западный, а другие — восточный характер.

1990 год, Чехословакия, город Злин. Ивана и Дональд Трампы на похоронах отца Иваны Милоша Зельничека. В Чехии говорят, что Трамп — первый из сорока пяти президентов США, знающий, что на свете есть город Злин (в 1949–1990 годаx Злин носил название Готвальдов). Мальчик справа — это Дональд Трамп Младший. Он проводил в Готвальдове каждое лето, научился свободно говорить по-чешски и никогда не выбрасывать еду (так его воспитала чешская бабушка, Мария Зельничкова)

Если с дихотомией Восток-Запад всё понятно, то c человеком, на днях приступившим к исполнению обязанностей президента Соединённых Штатов, остаётся много неясного. Порой o нём говорят удивительные вещи. Mеня больше всего поражает популярность мнения о его "несистемности". Сама идея, что в стабильной стране может прийти к власти человек со стороны, представляется мне нонсенсом. Чисто теоретически такое было бы возможно в демократии. К счастью или к несчастью, в реале демократий не существует, зато существуют демократические системы, предназначение которых, помимо прочего, состоит именно в том, чтобы не допустить подобного развития событий.

Чтобы показать, насколько же глубоко системен Трамп, я могу привести цитату из одного любопытного доклада, хранящегося в архиве бывшей чехословацкой госбезопасности:

"Зельничек сообщил, что его приехавшая в Прагу дочь была довольно нервозна. Для неё это несколько необычно. Находясь в квартире своих родителей в Готвальдове, она рассказала отцу, что её пребывание в Праге контролируется сотрудниками дипломатического представительства США. Она сообщила, что как супруга Д. Трампа постоянно находится в центре внимания, ибо на её мужа оказывается давление с целью выдвижения его кандидатуры на пост президента США".

Доклад агента датирован 21 января 1988 года.

1988 год… Девятая рота 345-го гвардейского полка ещё сражалась у высоты 3234 в Афганистане, Берлин ещё был разделён стеной, в Москве Горбачёв ещё проводил свою Перестройку, а в США Рональд Рейган ещё сокрушал Империю Зла. Я только что впервые съездил в ещё коммунистическую Чехословакию (это был первый шаг к тому, чтобы однажды стать Богемиком). Республиканцы ещё собирались выдвинуть на предстоящих выборах кандидатуру Джорджа Буша Старшего… A чехословацкие спецслужбы уже сообщали, что кто-то оказывает давление на Дональда Трампа, дабы убедить его баллотироваться на президентский пост. Кто это мог быть? Определённо не разгневанные рабочие из Ржавого Пояса, который в 1988 был ещё не таким уж и Ржавым.

Чешская эмигрантка Ивана Зельничкова была супругой Дональда Трампа в 1977–1992 годах. Сразу же после заключения их брака чехословацкая госбезопасность завела на чету Трампов досье. Любопытная деталь: в сообщениях сотрудников спецслужб (подписанных такими именами, как "агент Любош", "агент Милош" или "агент Лангер") даже знакомство этой пары описывается совсем не так, как в таблоидах. Сама Ивана неизменно утверждает, что встретила Дональда в одном нью-йоркском ресторане. По версии агента Любоша, их встреча произошла в Австрии, на шоссе недалеко от Инсбрука. У такси, в котором ехала Ивана, заглох мотор, а случайно проезжавший мимо американец остановился, чтобы подбросить жгучую блондинку до города. По стечению обстоятельств, он оказался наследником риэлтoрской империи и советником в избирательном штабe демократического президента Джимми Картера.

Да, в конце 70-х Дональд Трамп сотрудничал с демократами. А на выборах 1988 года (Джордж Буш-старший против Майкла Дукакиса) Трамп финансировал обе стороны. 22 октября 1988 года агент Лангер сообщил: пока Трамп отказывается баллотироваться в президенты, считая себя слишком молодым для этой должности (тогда ему было сорок два), но выражает уверенность, что сможет выиграть президентскую гонку в 1996-м, в год своего пятидесятилетия. Как вы думаете, от какой партии Трамп собирался выдвинуться в 1996 году? Нет, не от этой. И не от этой тоже. В ту пору Дональд Трамп намеревался стать президентом США в качестве независимого кандидата. Позволю себе напомнить, что Трамп был не единственным эксцентричным миллиардером, которого посещали подобные идеи. В 1992 году независимый кандидат Росс Перо (ранее продавший одну из своих компаний за два с половиной миллиарда долларов) был допущен к теледебатам и в итоге собрал 18,9% голосов избирателей (беспрецедентный успех для третьей силы).

Ивана Трамп в молодости. То один, то другой чех нет-нет да и сыграет в жизни Трампа исключительную роль. Например, знаменитое видео, на котором охрана затаскивает в машину потерявшую равновесие Хиллари Клинтон, снял и опубликовал некий Зденек Гажда — чех, 24 года проживший в Америке. При желании я мог бы сочинить конспирологию о Дональде Трампе, как об агенте чехословацкой разведки. Некоторые теории заговоров строятся и на более шатких основаниях

По-видимому, к 1996 году от идеи продвижения в Белый дом независимого кандидата отказались. Росс Перо (которого вполне можно считать политическим прототипом Трампа) снова баллотировался, но на этот раз не был допущен до теледебатов и получил куда меньше голосов — всего восемь процентов. А Дональд Трамп отошёл от политики, чтобы двадцать лет спустя стать президентом США от Республиканской партии. Его прошлое свидетельствует, что, в принципе, он мог бы баллотироваться и от демократов, и в качестве третьей стороны (вы будете смеяться, но одно время Трамп финансировал Хиллари Клинтон). В политике есть уровень, на котором партийные и идеологические разногласия перестают играть сколько-нибудь существенную роль.

Современный русский историк С.В. Волков, занимающийся элитологией профессионально, оценивает численность американского политического класса (т. е. людей, имеющих реальное влияние на принятие решений в этой стране) в пять тысяч семей. Однако внутри этого класса есть своя элита, по численности на порядок ему уступающая, но по влиянию — на порядок превосходящая остальные входящие в него группы. Это те, кого принято условно называть Триста (или Пятьсот) cемей. Насколько я понимаю, их и имел в виду Егор Погром, говоря о теневом контуре управления США. Если в политический класс входит руководство демократической и республиканской партий, равно как и их идеологи, то на уровне элиты партийные и идеологические разногласия перестают иметь значение. Для неё прaвые и левые — это две руки одного организма.

Осмелюсь предположить, что на этом уровне и принималось 29 лет назад решение о подготовке Дональда Трампа к выдвижению в президенты, а в 2016-м — о его победе. Похоже, политический класс ("пять тысяч семей") был преимущественно настроен на победу Клинтон, но элита ("Пятьсот семей") решила по-другому. Эта гипотеза позволяет объяснить странности прошедших выборов, от небывалой остроты противостояния до неожиданного (и, в общем, не вполне законного) вмешательства в дело спецслужб без пяти минут двенадцать. Увы, она отвечает лишь на часть существующих вопросов, зато порождает множество новых. Например, такой: почему Трамп стал президентом на 20 лет позже, чем предполагал первоначальный план, т. е. в семидесятилетнем возрасте и в ситуации, когда люди с мексиканскими флагами в руках просто избивают его сторонников на улицax?

Ни один ответственный автор не может сказать, что точно знает состав, структуру или цели Пятисот семей. На эту тему существует множество спекуляций и гипотез, но все они производят несерьёзное впечатление. Авторы конспирологических книжек о каком-нибудь Бильдербергском клубе сначала рассказывают об обстановке секретности, окружающей заседания этой организации (вплоть до временной замены обслуживающего персонала пятизвёздочных отелей, в которых проходят встречи, на личную прислугу членов клуба), а потом как ни в чём ни бывало делятся с читателями самыми сокровенными тайнами и секретными планами означенных властелинов мира.

Помнится, Наполеон в своё время заметил, что масоны собираются в ложах ради еды. Подозреваю, что с подобными целями встречаются и члены Бильдербергского клуба, Трёхсторонней комиссии, Комитета 300, Сионского Приората и других воспетых конспирологами тайных организаций, состав которых можно найти хоть в Википедии, хоть в телефонной книге. В реале оценивать деяния Пятисот семей можно только косвенно, по результатам, проявляющимся на продолжительных отрезках времени, и делать это следует очень осторожно, всегда сомневаясь в правильности собственных выводов. Разумеется, это касается не только Америки, но и Великобритании или Франции — словом, любой страны, в которой есть свои Триста или Пятьсот семей.

Но по крайней мере действия политического класса, равно как и идеи и теории, которыми он руководствуется, мы проанализировать можем. Это уровень, на котором появляются и официальные доктрины, и общественные дискуссии, и борьба идеологий. Уровень, на котором действуют правительства и штабы. Эпоха холодной войны нас в данном случае не интересует, вспомним в двух словах, что происходило по её окончании. В 1992 году Френсис Фукуяма написал книгу "Конец истории и последний человек", в которой провозгласил, что победа Запада в Холодной войне и распространение либеральной демократии означают завершение социокультурной истории человечества.

Этот тезис, поразительно напоминающий распространённую в 1918 году веру, что Первая мировая была последней войной в истории, уже в 1993 году попытался опровергнуть Сэмюэль Хантингтон в статье "Столкновение цивилизаций?", тремя годами позже разросшейся до книги "Столкновение цивилизций". Тем не менее в 90-е годы предпочтение отдавалось Фукуяме. В частности, его идеями обосновывались военные операции НАТО против сербов на Балканах. В сущности, "Конец истории" был идеологией эпохи, считавшей превосходство американской авиации над любым противником абсолютным.

Потом было 11 сентября 2001 года. Жена позвонила мне (кажется, в то время я ещё пользовался своим первым или, по крайней мере, одним из своих первых мобильных телефонов) и сказала, что неопознанные самолёты бомбят Нью-Йoрк (в первых сообщениях с места событий говорилось об атаке с воздуха, и было непонятно, что происходит). После этой даты стало принято считать, что Фукуяма ошибался, а Хантингтон был прав. Но вера в тотальное превосходство американских вооружённых сил сохранилась и породила мнение, что любую войну можно выиграть. Столкновение так столкновение — начались вторжения в Афганистан и Ирак.

Иракская операция в итоге обошлась американцам в пять тысяч павших, тридцать тысяч раненых и один триллион долларов. Пятью тысячами солдат они могли бы пренебречь, но триллионом долларов не пренебрегает никто и никогда. В 2006–2007 годах, когда кровавый хаос в Ираке и сопряжённые с военной операцией расходы достигли апогея, наступило глубокое разочарование в идее решать любые проблемы в любой точке земного шара военным путём. Строго говоря, логистика не подвела. Но она оказалась очень, очень дорогой. Выяснилось, что в некоторых случаях преодоление географии ради политических целей — это игра, которая не стоит свеч.

В 2009 году автор ряда политических бестселлеров Роберт Каплан написал статью "Месть географии". Из неё впоследствии выросла книга (естественно, бестселлер) "Месть географии. Что могут рассказать географические карты о грядущих конфликтах и битве против неизбежного" (2012 год). Думаю, не будет преувеличением сказать, что для наших дней "Месть географии" стала примерно тем же, чем были "Конец истории" для девяностых и "Столкновение цивилизаций" для нулевых. В этой книге содержатся идеологемы, сегодня разделяемые американским политическим классом. Я читал её и могу констатировать: произошёл очередной ренессанс географического детерминизма и геополитических теорий. В нынешнем виде их можно назвать общим именем "географический реализм".

Я прочёл бумажную версию "Мести географии" на чешском языке, и мне она понравилась. Эта книга полна ссылок на классиков геополитического мышления от античности до ХХ века и экскурсов в историю всех ключевых регионов Земли. Есть в ней и глава о нашем богоспасаемом отечестве, носящая характерно маккиндеровское название "Россия и независимый Хартленд". У меня появилось желание привести в этом тексте несколько цитат из Каплана. Чтобы избежать сложностей, связанных с двойным переводом, я решил найти в Сети русскую версию. А когда нашёл, испытал шок. Я искал абзац, по-чешски звучавший так:

"Jinými slovy, ruská nábozenská a komunistická totalita má své koreny v pocitu bezbrannosti v lese nedaleko stepi, který naopak zase vštípil Rusum potrebu dobývat. Ale protoze krajina byla rovinatá, a ve své nezmernosti nedílne spojená s Asií a Širším Blízkým východem, Rusko samo bylo dobyto. Zatímco jiné ríše rostou, expandují a zaniknou — a nikdy víc uz o nich není slyšet, ruská ríše se rozrustala, hroutila a znovu ozívala. Geografie a historie dokazují, ze Rusko nelze nikdy podcenovat. Cástecné vzkríšení Ruska v soucasné dobe po rozpadu sovetského impéria je soucástí starého príbehu".

Оказалось, российские переводчики сделали из этого текста вот что:

"Совокупность религии и принципа общинной организации у славян, другими словами, служили откликом на чувство незащищенности в лесах рядом со степью, что, в свою очередь, вселяло в них желание покорять новые земли. Однако ввиду того, что территория была равнинной и неразрывно связана в своей необъятности с Азией и Большим Ближним Востоком, Россия оказывалась завоеванной сама. В то время как другие империи возникали, расширялись, рушились — и о них никогда больше не слышали, — Российская империя расширялась, и разваливалась, и возрождалась уже неоднократно. География и история показывают, что Россию никогда нельзя сбрасывать со счетов. Возрождение России после развала СССР — всего лишь часть исторического процесса, уходящего корнями в глубокую древность".

"Религиозный и коммунистический тоталитаризм" превратился в "совокупность религии и принципа общинной организации", "потребность русских завоёвывать" — в "желание славян покорять новые земли", "Россия была завоёвана" — в "Россия оказывалась завоёванной". Последний нюанс очень важен. Каплан подробно рассуждает о том, что Россия была завоёвана только один раз — монголами, после чего у русских возникло стойкое убеждение, что на свете нет ничего хуже, чем быть завоёванными, и с тех пор они не сдаются никакому противнику. И всё это — не считая стилистической убогости перевода. Нужно очень не любить читателей, чтобы из стильного и ёмкого оборота "часть старой истории" сделать "часть исторического процесса, уходящего корнями в глубокую древность".

Если вас интересует, насколько точен чешский перевод, то вот английский оригинал:

"Russia’s religious and communist totality, in other words, harked back to this feeling of defenselessness in the forest close to the steppe, which inculcated in Russians, in turn, the need for conquest. But because the land was flat, and integrally connected in its immensity to Asia and the Greater Middle East, Russia was itself conquered. While other empires rise, expand, and collapse — and are never heard from again, the Russian Empire has expanded, collapsed, and revived several times. Geography and history demonstrate that we can never discount Russia. Russia’s partial resurgence in our own age following the dissolution of the Soviet Empire is part of an old story".

Вы можете поверить мне на слово или обратиться к специалистам, результат будет один и тот же. Кто угодно подтвердит вам, что в чешской версии сохранено всё, что только можно сохранить при переводе — смысл, стиль, ритм, детали и нюансы. Чешский читатель получает абсолютно тот же самый текст, что и английский.

Слева: чешский перевод книги Роберта Каплана "The Revenge of Geography: What the Map Tells Us About Coming Conflicts and the Battle Against Fate". Справа: русский пересказ этой же книги

Что касается русского читателя, то ему предлагают книгу, являющуюся в лучшем случае скверным пересказом работы Каплана. Приведённый отрывок — ещё один из самых адекватных в посвящённой России десятой главе. Русские в ней называются то россиянами, то славянами, Путин — российским руководством, а чеченцы — горцами. Если, конечно, вообще остаются в тексте. Например, рассуждение о том, что рождаемость у чеченцев на треть выше, чем у русских, и что чеченские общины могут служить базой для исламского терроризма в российских городах, полностью пропущено. В этой главе много пропусков. Некоторые — по полстраницы длиной. Подобное надругательство над книгой заслуживает отдельной статьи, и, возможно, я напишу её, а пока вернёмся к тексту Каплана.

В главе XI, названной "География китайской мощи", я не нашёл ничего неожиданного. Китай в ней рассматривается как естественный геополитический противник Соединённых Штатов. Ни о какой интеграции с ним речь, естественно, не идёт, автор лишь выражает надежду, что прямого военного конфликта всё же удастся избежать. Хотя тут же приводит сделанные в 2009 году оценки специалистов, согласно которым уже к 2020 году Китай будет в состоянии выиграть у Америки войну за Тайвань вне зависимости от того, какие дополнительные силы американцы задействуют для защиты острова.

Зато я обнаружил идею интеграции в главе ХV — "Бродель, Мексика и военно-политическая стратегия". Эта глава выделена в отдельную часть книги, носящую название "Судьба Америки". Тут я позволю себе привести пространную цитату. Стилистически это, конечно, не совсем Роберт Каплан (он пишет лучше), но по крайней мере смысл его слов русский перевод передаёт вполне верно (остальные главы книги не подверглись такой вивисекции, как "Россия и независимый Хартленд"). Мне кажется, что предлагаемую Капланом концепцию американского будущего разделяют люди, бывшие у власти в 2008–2016 годах и сегодня не желающие смириться с поражением на выборах. Вот как она выглядит:

"Размытие юго-западной границы Америки становится географическим фактом, который не могут отменить никакие устройства для обеспечения безопасности на фактической границе. <…>. И неотъемлемая связь между Мексикой и США — географическая, историческая и демографическая — просто-напросто слишком крепкая, чтобы предположить, как надеется Хантингтон, что американский национализм может оставаться таким же чистым, каким он является сейчас. Хантингтон совершенно прав, высмеивая космополитизм (равно как и империализм) как элитарную точку зрения. Но определенная доля космополитизма, вопреки мнению Хантингтона, неизбежна, и ею не следует пренебрегать.

Я считаю, что Америка в течение XXI в. станет скорее цивилизацией полинезийского типа (плюс метисы), ориентированной с севера на юг от Канады до Мексики, чем островом, населенным светлокожими людьми, простирающимся с востока на запад в умеренной зоне от Атлантического до Тихого океана.

Для этого многорасового сообщества будут характерны быстро растущие города-государства с пригородами, которые с течением времени все больше будут похожи друг на друга, будь то Каскадия на северо-западном побережье Тихого океана или Омаха-Линкольн в штате Небраска. Каждый из них будет поддерживать и развивать свои экономические отношения с городами и торговыми сетями по всему миру, поскольку развитие технологий значительно сократит расстояния.

США, по моему мнению, суждено стать основной беспошлинной зоной деловых операций в мире, излюбленным местом проживания для мировой элиты. В соответствии с римской традицией она будет продолжать использовать иммиграционные законы для того, чтобы присвоить лучшие и умнейшие человеческие активы мира и максимально разнообразить поток иммигрантов, в котором, как опасается Хантингтон, слишком много мексиканцев. В соответствии с этой точкой зрения национализм сам по себе станет не таким концентрированным, но все же достаточным, чтобы сохранить уникальную индивидуальность Америки или ее военную мощь. Одним словом, Америка больше не является "островом", защищенным Атлантическим и Тихим океанами. Она стала теснее связана с остальным миром не только из-за развития технологий, но и под давлением мексиканской и центральноамериканской демографии.

Но такой взгляд предполагает, что Мексика должна стать успешным, а не бессильным государством.

Если президенту Кальдерону и его преемникам удастся раз и навсегда сломить сопротивление наркокартелей (что является, мягко говоря, крайне сложной задачей), это станет стратегической победой, гораздо более значимой, чем любые успехи на Ближнем Востоке. Союз между стабильной и процветающей Мексикой и США стал бы непобедимым геополитическим объединением. <…> Одним словом, Бацевич прав в своем предположении — решение проблемы с Мексикой важнее, чем решение проблем в Афганистане. К сожалению, как утверждает Бацевич, Мексика находится на грани катастрофы, а мы не обратили на это внимания из-за того, что полностью сконцентрировались на Большом Ближнем Востоке".

Сегодня приоритеты американской политики диктуются географическим реализмом. C Мексикой у Соединённых Штатов сухопутная граница протяжённостью 3000 километров, а от Китая их отделяют 9000 километров тихоокеанских вод и исторический спор о судьбах Тайваня. Поэтому интеграция Америки с Мексикой весьма и весьма вероятна, а тема её интеграции с Китаем просто не рассматривается. В лице президента Трампа к власти в Америке пришли люди, желающие не объединиться с Мексикой, но, напротив, отгородиться от неё стеной, и не создать величайшую беспошлинную зону на свете, но отменить многие трансрегиональные и трансокеанские договоры об экономическом сотрудничестве. Однако и они действуют в парадигме, в которой мексиканские проблемы оказываются на первом месте, а азиатские — на одном из последних.

Какая бы группировка ни оказывалась в Белом доме, Америка вынуждена заниматься сначала мексиканским вопросом, а потом уже всеми остальными. Примерно как Россия, которую география рано или поздно (скорее рано, чем поздно) вынудит решить украинский вопрос. Географические карты наглядно показывают, кто с кем будет танцевать в XXI веке.