Медаль в 11 лет: история самой юной смотрительницы маяка

 

На побережье Кольского полуострова есть интересное место — длинный скалистый мыс Святой Нос, который напоминает исполинский коготь неведомого зверя. Он вдается в воду на 15 километров и разделяет Баренцево и Белое моря. У самой его северной точки идущий со стороны Мурманска Гольфстрим сталкивается с приливами-отливами «бутылочного горлышка» Белого моря, порождая бушующие волны. С давних времен мимо Святого Носа пролегал поморский путь на Грумант — так в старину называли Шпицберген. Моряки не любили это место, опасное прихотливыми течениями с неровными глубинами и отмелями. Вот поэтому тут и появился маяк.

 

Его построили в 1862 году, и в долгой истории Святоносского маяка был один примечательный эпизод, когда всю работу на нем выполняла одна-единственная девчушка, 11-летняя дочь смотрителя Мария Багренцева. Да не просто выполняла, а делала это настолько четко и правильно, что была удостоена серебряной георгиевской медали, которая стала первой боевой наградой Первой мировой войны на всем Беломорье.

 

Маяк на мысе Святой Нос Мурманской области/ © rg.ru

Евлампий и его семья

Вот что писалось в справке о Святоносском маяке, приведенной в справочнике «Лоции Белого моря» за 1913 год:

 

Население состоит из смотрителя и трех служителей. Пресная вода в озерах, а также в ручьях губы Волоковой. Леса для дров нет, а плавник сюда выкидывается редко. На маяке имеется корова и несколько овец; можно также иногда получить дичь, оленье мясо и сухую провизию.

Справочник немного заблуждался — никаких трех служителей к 1913 году на маяке не было и в помине. Места на Святом Носе отличались суровостью, еще сравнительно недавно люди тут болели цингой и умирали целыми экипажами. Так что вольнонаемные работать на маяк не спешили, и единственными обитателями мыса был смотритель Евлампий Багренцев, его жена, сын и маленькая дочь.

 

Был Евлампий на хорошем счету, но к началу Первой мировой случилась с ним болезнь — стал быстро терять зрение. Нашлись «добрые» люди, которые доложили об этом начальству. На маяк с ревизией прибыла проверка, которая с удивлением увидела, что полуслепой, как ни странно, для такой должности, маячник справляется со своей работой образцово. А помогают ему жена и дети. Проверяющие остались довольны работой Багренцева, и рекомендовали представить смотрителя за многолетнюю службу к награде.

 

 

Но наступил 1914 год, в Европе разразилась Первая мировая война, в которую Российская империя вступила 1 августа. Сына Багренцева Павла сразу же забрали на фронт, и остался Евлампий на Святом Носе с 11-летней дочерью Марусей (супруга еще в июне сильно заболела и сгорела за два дня как свечка). Он поначалу думал, что пламя войны не коснется Беломорья, но морской порт Кольского залива — будущий Мурманск — уже начал принимать военные грузы союзников. А следом за торговыми пароходами пришли в акваторию боевые немецкие корабли и подлодки.

 

Одним из них был крейсер «Метеор», который не только заминировал горловину Белого моря, но и стал охотиться за мирными поморскими судами. Обстановка тут складывалась сложной, штаб северного флота работал круглые сутки, пытаясь обеспечить безопасную доставку грузов к Архангельску и будущему Мурманску. Но сделать это не всегда удавалось — только на одних минах подорвалось 10 гражданских судов, а еще восемь «Метеор» уничтожил своими орудиями.

 

 

«Я Маруся Багренцева, дочь смотрителя»

В этих условиях работы у Евлампия Багренцева прибавилось многократно. Помимо будничных мирных задач — вовремя зажечь и погасить сигнальный огонь, включить в туман сирену — приходилось выполнять еще много дел. Смотритель своими сигналами «сводил» подходящие из океана суда в группы, предупреждал капитанов о минной опасности и нахождении тральщиков. Ему же вменялось бдительно следить за горизонтом, где мог внезапно появиться германский рейдер или подводная лодка противника. Еще в 1910 году на маяк провели телефонную связь, и информация от Багренцева поступала непрерывно. На основе его докладов офицеры штаба принимали важные решения, влияющие на судьбу всего Беломорья.

 

В таком цейтноте не могло обойтись без накладок. Однажды в архангельский штаб позвонили из Петрограда и строго поинтересовались, где находится английский пароход с