к стыду своему, я только сегодня узнал, что именно было (не)сказано Рязановым в народной новогодней трагикомедии: песни, которые мы столько лет (не стесняясь сравнения с Пугачевой и Таривердиевым) пели, оказались (как минимум) на один слой глубже.

как в широкоизвестной (Пелевину) супрематистской иконе (как бы) Бурлюка - слово "Б-г" складывается из чистых промежутков между печатью, так и залитованные строки Ахмадулиной - дают новое (или даже - совсем новое) звучание песне (да и фильму)



(см. далее)

Времена не выбирают,
в них живут и умирают.
     Большей пошлости на свете
     нет, чем клянчить и пенять.
     Будто можно те на эти,
     как на рынке,
                    поменять.

Что ни век, то век железный.
Но дымится сад чудесный,
     блещет тучка; я в пять лет
          должен был от скарлатины
          умереть, живи в невинный
     век, в котором горя нет.

Ты себя в счастливцы прочишь,
а при Грозном жить не хочешь?
Не мечтаешь о чуме
флорентийской и проказе?
хочешь ехать в первом классе,
а не в трюме, в полутьме?

Что ни век, то век железный.
Но дымится сад чудесный,
     блещет тучка; обниму
          век мой, рок мой на прощанье.
          Время - это испытанье.
     Не завидуй никому.

Крепко тесное объятье.
Время - кожа, а не платье.
Глубока его печать.
     Словно с пальцев отпечатки,
     с нас - его черты и складки,
     приглядевшись, можно взять.

Вавилон

( с ) Ольга Арефьева


За то, что мы были щедры, Джа не лишит нас хлеба -
Милость его беспечна и льется на всех подряд.
За то, что мы были щедры и всё раздали нелепо -
Пули нас полюбили, ангелы к нам летят.

За то, что мы были красивы, Джа не лишит нас силы,
Даже когда безрыбье сливает из вен тепло.
Джа не лишит нас силы и даст нам кусочек пыли,
Глины, которой форму придал, возлюбив зело.

За то, что мы были люди, Джа не лишит нас смерти,
Мы вместе с ним будем смеяться над долгим-долгим кино.
Джа никого не судит, Он просто всем этим вертит,
В палитре кипучей смерти смешав светло и темно.

По дороге на Вавилон
Я потерял свою башню,
Зато встретил столпотворение блудниц, языков и монет.
По дороге на Вавилон
Было весело мне и страшно.
По дороге на этот город я встретил то, чего в нем больше нет.

Вот ведь... тронут...

В дневник уже не писал двести лет. А поздравления всё идут... прямо не знаю, что вам и сказать, дорогие друзья. Было бы всё так просто, если б письма приходили по автоматической рассылке... тогда "общий привет. всем спасибо"

А теперь вы меня поставили в тупик... может быть начать снова писать?

Перо Зубаца
rustamka


По мотивам Перо Зубаца Мостарские дожди
http://tantana.livejournal.com/168476.html



Были груди ее словно абрикосы,
Такие желтые и мягкие,
Но потом пришли сборщики абрикосов,
Сорвали их, побросали в корзины
И унесли.
Сейчас они наверное
Лежат на всеобщем обозрении
По рыночной цене.
И грубые руки трогают их без спросу
И становятся влажными и липкими.
Я помню, она давала их мне попробовать,
И говорила: осторожно - там косточка.
А потом внезапно замолкала
И тревожно смотрела вдаль.
И я спрашивал ее,
Чего она боится,
А она поворачивала заплаканное лицо
И говорила, глупый, ведь скоро осень,
Да, соглашался я, но зачем же плакать,
Осень придет, а потом зима,
А потом снова будут весна и лето.
Но он ничего не отвечала,
А я дурак, ничего тогда не знал
О сборщиках абрикосов.



А потом я узнал -
Она уехала учиться в Сорбонну.
Сорбонна - это где-то во Франции,
По-моему даже в Париже.
Я никогда не бывал в Париже.
И если б туда попал,
То обязательно нашел бы ее
И сказал: привет
И мы побежали бы гулять
Под теплым летним дождем,
И прохожие улыбались бы нам вслед,
И кричали бы что-то на французском.
И ее бы нарисовал уличный художник,
Чем-то напоминающий Верлена.
А потом мы вернулись бы в ее комнату
Под самой крышей
И долго бы целовались в темноте,
Под голубиное гули-гули
И шелест бесконечного дождя.
Да, по-моему, она уехала в Париж.
Или в Лондон.
Если бы я знал точно,
То сразу рванул бы за ней.

Но однажды пришло письмо,
Не от нее, а от ее подруги,
Подруга писала, что все хорошо,
Что моя любимая закончила
Берлинский университет,
Поступила на работу в Бош,
И делает теперь стиральные машинки.
Подруга писала, что моя любимая
Вышла замуж за немца.
Он хороший парень,
Работает где-то в банке,
Любит рыбалку и боулинг,
И болеет за германскую сборную по футболу.
Так писала ее подруга,
Которую я даже не помню.
В конце письма была еще приписка,
Сделанная словно бы другим почерком.
Буквы прыгали и разъежались,
Налазили друг на друга.
Я еле-еле смог их прочесть.
В приписке было написано,
Что мою любимую сбил грузовик,
И она скончалась на месте.
Как грустно, подумал я,
И пошел пить чай.

и еще она же

---

Считай меня глухо-немой
и черно-белой,
считай, что этот дом - не мой,
что хочешь, делай
со мной и без меня - стерплю
слова, побои...
Считай, что я тебя люблю.
Что я - с тобою.

( с )

А это вот, Вера Павлова...

---

Подзалетают ли от соловьев?
Подзалетают. Ох, подзалетают!
Что лебедь? - Мужика модель простая.
Что лебедь, Леда? Взмыл и был таков.
Что, Леда, соловей? - Черт знает что!
Молчанье подтекстовывая пеньем,
таким тебя затопит нетерпеньем!..
Что лебедь, Леда? - Просто конь в пальто.

( с )

когда-то давно я прочел строки Визбора "я не видел войны// я родился значительно позже"

и подумал тогда (и думал после, и долго не мог) -- ну как же так? неужели же мы все забудем. Вот только умрут наши деды, и что? все окончится? А еще кто-то подсказывал усердно -- да, так и надо...

и не было ответа

но ответ, он есть. Он не может не быть...

---

Ресторан “Эфиопия” девятое мая
Михаил Генделев


1

В парашютных
именно что в Ливане я и я именно пью арак
легко прикинуть калибр вливаний
если как допивали мрак
кровь естественно отстирали
за понимаю прыть
сказали клялся я на Коране
внимательнее надо быть
но именно я заметил впервые
нам
сюда
снятся одни живые
а мертвые никогда!



2

Все воспоминания
схожи как две воды
что банд-их-формирование [Боже!]
[ай как] нам выписало п….
что память светлая убиенным
меж тем результат побед
наших вслух говоря военных
что свет на раз побеждает свет
что мир наш потенциальный союзник
что вырос запрос в рабах
и что нации стало уютнее в кузнях отчих
и погребах.



3

Кус-охтак!
снятся одни живые а мертвые ни хрена
бегаю от жены я
когда предъ
являет жена
что я до побудки хриплю команды
когда я животное не храплю
и шел бы я на веранду
как именно я люблю
короче мы им навоевали
за родину как никак
я именно был в Ливане
именно пью арак.



4

Жизнь
комрады боевые
закусь то есть не до фига
на тризне нашей едят живые
голубику из пирога
слушай по ветеранам Приказ Номер Один
выпить арака давно пора нам
за битвы наши
Салах-ад-дин!
как бомбовозы наши бомбили
Кремль и по Озерлагу крюк
и как мы на рысях входили
в Дахау и Равенсбрюк!



5

Как врывались в бараки
как всё на своем пути
и нам швыряли под траки
конфеты армяне и конфети
кумысом трофейный шнапс запивали
Элизиума на полях
и как нам давали сестрички наши
во всех в мире госпиталях
и как я и каждый убил впервые
понял
теперь беги
пусть с вами поют живые
с мертвыми пьют враги.





.

Странное чувство овладело автором... хочется ему напиться в доску... (действительно, видимо, просит организм. Но шалишь, никак нельзя... полицай арбайт зер гут...)

приходится стимулироваться кефиром да вот этим

---

Музыка Высоцкого
стихи Кохановского


А клёны выкрасили город
Колдовским каким-то светом.
Это значит, очень скоро
Бабье лето, бабье лето.


Что так быстро тают листья -
Ничего мне не понятно...
А я ловлю, как эти листья,
Наши даты, наши даты.


А я кручу напропалую
С самой ветреной из женщин.
А я давно искал такую -
И не больше, и не меньше.


Да только вот ругает мама,
Что меня ночами нету
И что я слишком часто пьяный
Бабьим летом, бабьим летом.


Клёны выкрасили город
Колдовским каким-то светом.
Это омут, ох, это омут -
Бабье лето, бабье лето.







.

и еще одна, НИ РАЗУ мною не слышанная песня Берковского... не могу и сам в это поверить... может быть у меня уже болезнь Алцгеймера подкрадывается?... эй, читатели, может я уже писал такой пост?....

---

Старый цирк

Стихи Давида Самойлова
Музыка Берковского и Богданова



Бим-бом, бим-бом,
бим
бом...

Фонари погасли под шатром.
Разошлись зеваки. А потом
В клетках звери тощие грустят,
Вечный рупь канючит акробат.


В номерах циркачка с циркачом
Хлещут чай,
       болтая ни о чем.
Фокусник Петров (Али-Баба)
В пух продулся -- значит, не судьба.

С кавалером, помня про канат,
Пьёт канатоходка лимонад.
Думает в постели казначей,
Как бы облапошить циркачей.

А под мокрым тентом шапито
Слышен чей-то слабый шёпот.
            То
Ангел цирка с детской головой
Бродит над ареной цирковой.



Бим-бом, бим-бом,
бим...

Бом увел жену у Бима.
Ненавидит Бома Бим.
Как она была любима!
Он недавно был любим...

На манеже град пощёчин
Отпускает Биму Бом.
Их союз казался прочен,
А теперь столкнулись лбом.

На манеже град пощёчин
Отпускает Бому Бим...
Почему-то мы хохочем
И над тем и над другим.

Бим-бом, бим-бом,
бим
бом...







.

Вот тут товарищ правильно говорит, что лирика в советской поэзии представлена слабо... а спрашивается почему? а я вам отвечу... таки потому, что мало на нее спросу, дорогие мои товарищи...

---

Владимир Высоцкий
Письмо на ВДНХ




Здравствуй, Коля, милый мой, друг мой ненаглядный!
Во первых строках письма шлю тебе привет.
Вот приедешь ты, боюсь, занятой, нарядный -
Не заглянешь и домой, - сразу в сельсовет.

Как уехал ты - я в крик, - бабы прибежали.
"Ой, разлуки, - говорят, - ей не перенесть".
Так скучала за тобой, что меня держали, -
Хоть причины не скучать очень даже есть.

Тута Пашка приходил - кум твой окаянный, -
Еле-еле не далась - даже щас дрожу.
Он три дня уж, почитай, ходит злой и пьяный -
Перед тем как приставать, пьет для куражу.

Ты, болтают, получил премию большую;
Будто Борька, наш бугай, - первый чемпион...
К злыдню этому быку я тебя ревную
И люблю тебя сильней, нежели чем он.

Ты приснился мне во сне - пьяный, злой, угрюмый, -
Если думаешь чего - так не мучь себя:
С агрономом я прошлась, - только ты не думай -
Говорили мы весь час только про тебя.

Я-то ладно, а вот ты - страшно за тебя-то:
Тут недавно приезжал очень важный чин, -
Так в столице, говорит, всякие развраты,
Да и женщин, говорит, больше, чем мужчин.

Ты уж Коля, там не пей - потерпи до дому, -
Дома можно хоть чего: можешь - хоть в запой!
Мне не надо никого - даже агроному, -
Хоть культурный человек - не сравню с тобой.

Наш амбар в дожди течет - прохудился, верно, -
Без тебя невмоготу - кто создаст уют?!
Хоть какой, но приезжай - жду тебя безмерно!
Если можешь, напиши - что там продают.






.

Поручик вышел на балкон, огладелся на мелкий проливной дождь, серое небо и сказал:
-- Погода шепчет... займи да выпей!

---

http://www.moskva.fm/play/4023/1183579249

---

Фрейлехс
музыка народная (и Ольги Арефьевой), слова Юлии Беломлинской



Пропил я всё, что было,
Пропил я всё, что было,
Эх, промотал, братцы, раз и навсегда!
А что смеётесь, братцы,
А что смеётесь, братцы,
Ведь тем, кто пьян тем и горе не беда!


Я выйду из вагона,
Кругом земля зелёна,
И ты как пташка хороша и молода!
Ты мне награда за ушедшие года
И сам я тоже парень - хоть куда!


Пьян я сегодня, братцы,
Пьян я сегодня, братцы,
Пьян, нынче пьян, да и завтра буду пьян.
А что смеётесь, братцы,
А что смеётесь, братцы, -
Всё не беда, коли выпил на свои!


Я выйду из вагона,
Танцуй, моя Матрёна,
Ты каблучков своих разбитых не жалей!
Пусть не пожалуют ни баксов, ни рублей,
Но спляшем - сердцу станет веселей!


Пропил я всё, что было,
Пропил я всё, что было,
Эх, промотал, братцы, раз и навсегда!
А что смеётесь, братцы,
А что смеётесь, братцы,
Всё не беда, коли выпил на свои!


Я выйду из вагона,
Со мной моя Матрёна,
Я украду тебе монисто у цыган!
Я воспою, духовной жаждой обуян,
А после спать завалимся в бурьян...







.

мы не всегда выбираем дороги, "которые мы выбираем"... иногда нам даже неизвестно, выбрали ли мы уже свой путь "во тьме долины" или по-прежнему плутаем, поскольку "фонарщик-то должен зажечь, да наверное спит"... мы, увы, не можем сойти с дистанции... нам, правда, иногда дано выбирать как именно мы пойдем этой дорогою, шагом, рысью, "иноходью, это значит, иначе, чем все"...

что же из этого следует?

ничего.

дорога, она и есть дорога... (хорошо бы попутчик попался удачный...)

---

Стихи Сухарева
Музыка Шангина-Березовского


Трава умыта ливнем, и дышится легко,
И нет уже в помине тяжелых облаков,
И радуга дугою повисла над дождем,
И снова мы с тобою в Звенигород идем, идем.
Трава умыта ливнем, и пеночка трещит,
И мы с тобою скинем промокшие плащи.
Знакомое шоссе отполировано дождем -
В Звенинород, в Звенигород идем.



Старым путем, милым путем
В Звенигород, в Звенигород идем.


Мы здесь с друзьями жили веселою гурьбой,
И был однажды ливень такой же голубой.
Ты помнишь, плечи наши укрыв одним пальто,
Ни слова не сказавши мы поняли все то, все то...
Все то, что в этом месте нам вспомнилось опять,
Все то, о чем и песня не сможет рассказать,
Все то, что нас с тобою и Звенигород роднит,
Все то, что знаем только мы одни.


С улыбкой смотрит солнце, и путь не так велик,
Пускай себе несется порожний грузовик,
А мы с тобой охотно шагаем прямиком,
И каждый поворот нам давным-давно знаком, знаком...
Московские привычки развеяла гроза,
Обратной электричкой летят они назад.
А мы по синим лужам зашагаем босиком -
Нам этот путь давным-давно знаком.

ценность сна действительно понимаешь только в его отсутствие.

Славное время -- первые несколько суток недосыпа. Возникает даже какое-то неясное парение, мефистофельская освобожденность. И огромный плюс -- отсутствие свободного времени...

Отсутсвие альтернативы...

---

Щербаков

Сном называй, ворожбой, искушеньем,
но - чуть разглядев этот праздник чумной -
я возомнил, будто он соглашеньем,
пускай краткосрочным, но связан со мной.


Без году неделя в цирке, меньше, чем тот ворон на Майорке,
будь я - ну хотя бы не птенец, тогда оно бы - туда-сюда.
Мне же словно кто-то подмигнул - и вот, один во всей галёрке,
обмер я и воздух обнял, не исчезнуть чтобы. Что да, то да.



Кровь осеклась, бормоча «поздно, поздно».
Душа заметалась, сама не своя.
Словно у всех на глазах виртуозно
не рыжий ковёрный споткнулся, а я.


Словно в заводной шкатулке вентиль - или клапан там, не важно -
сбился, ноту взял и отпустить не мог, о чудо, аж полчаса.
Всякий звук умолк, а этот нет, и - вполрезьбы, но так протяжно -
длился, не кончался, не кончался он. Покуда не кончился.



Семь с той поры январей незаметных
в архив отошло и быльём поросло.
Помню ещё, что крикун в позументах
картавил, но это меня не спасло.


Я и не расслышал толком, что он объявлял, вертя фасадом.
Видно, речь его и впрямь была скорей корява, чем вычурна.
Понял я лишь то, что неширок под ним помост и рядом-рядом —
бездна. Глубже впадины морской. Черней зуава. Черным-черна.



Врач говорит: магистраль не задета.
Испуг излечим. Но могло б и убить.
Цирк отступил. Расцвела оперетта.
Любить ли её? Слух прошёл, что любить.


Впрочем, тут и «да» и «нет» верны, пиши рецепт, какой охота.
Легче не бывало, не бывало, не бывало экзамена.
Кто-то и тебя потом с шарманкою сравнит, в которой что-то
долго замирало, замирало, замирало... И замерло.







.

Б.Г.

Доверься мне в главном,
Не верь во всем остальном;
Не правда ли, славно,
Что кто-то пошел за вином?
Остался лишь первый месяц,
Но это пустяк.
Когда я был младше,
Я не знал, что может быть так;
Они стоят, как камни в лесу,
Но кто подаст им знак?

Мы ждали так долго -
Что может быть глупее, чем ждать?
Смотри мне в глаза,
Скажи мне, могу ли я лгать?
И я ручаюсь,
Я клянусь на упавшей звезде:
Я знаю тропинку,
Ведущую к самой воде;
И те, что смеются среди ветвей -
Им будет на что глядеть
Под музыку серебряных спиц..
Я где-то читал
О людях, что спят по ночам;
Ты можешь смеяться -
Клянусь, я читал это сам.

О, музыка серебряных спиц;
Музыка серебряных спиц...

когда-то и мне было интересно помечтать о чем-то таком, что изложил Макаревич... якобы в подражание Вертинскому... хотя что здесь от Вертинского... ума не приложу.

ах, ну, разумеется,... трагический финал : )

---

Подражание Вертинскому
А.Макаревич


Приснилось мне - средь зимней вьюги
В каком-то доме при огне
Собрались все мои подруги
И говорили обо мне.

Забыв про ревности остатки
И про вчерашние бои
Вслух обсуждали недостатки
И все достоинства мои.


Не говорили - просто пели!
То хор, то соло, то - дуэт.
И сообща почти сумели
Составить полный мой портрет.

Там было все - и то, и это:
Хватало тьмы, хватало света,
Палитра ночи, краски дня,
Тепло зимы и холод лета
Обогащали ткань портрета -
Там только не было меня.


Я лбом в стекло устал тереться,
Метель меня сбивала с ног.
Кричал, стучал, просил согреться
Но достучаться к ним не смог.





.

Черт бы побрал это 4Мб ограничения -- ну как можно закачать песню на лиру??

только в виде линка http://www.piter.fm/play/7819/1206168622/

---

песня.
это просто песня

текста не нашел в сети...

и опять лишь края успеваю подхватить...

трудно держать весь свод... одними-то краями...

---

Щербаков
СЕНТЯБРЬ



Облака - существа нелетучие,
Облака - существа висячие.
Что же мучит меня, что же мучает,
Что же силы мои подтачивает?
Вот опять многопутье завертится,
Заморгает судьба-семафорщица,
И рассмотрит меня, и рассердится,
И проглотит меня, и поморщится.
Ой вы, песни мои бесполезные,
То острожные, то осторожные,
И куплеты дорожно-железные,
И сюжеты железно-дорожные!
У судьбы я не баловень-шпаловень,
Я не дома, я в стане, я в таборе,
Я на трапе, в каюте, на палубе,
На перроне, в вагоне и в тамбуре.
...Мы с тобою опять не насытились,
И опять не решили - расстаться ли,
Мы любили, ругались, обиделись,
А увиделись только на станции.
В несогласии глаз - несоглазие,
В разлучении рук - неприрученность,
Безобразие слов - в многоразии,
В неизмученности - неизученность.
Так и жить мне, тобой попрекаемым,
В суматошном дорожном язычестве,
В одуреньи моем неприкаянном,
В сентябреньи моем, сентябричестве.
Но уже не умею иначе я,
И болтаюсь от случая к случаю,
Забредя в небосводье висячее,
В нелетучие тучи ползучиее...







.

о-ох, давно уже не было такого соответствия между тем, что внутри и снаружи...

тёплый южный ветер рвет ветви деревьев. хлещет ливень, бьёт стекла. как призрачные бомбардировщики, низкими звеньями несутся тучи...

---

Макаревич)


Будет апрель, как избавление.
Мартовский снег - больше не снег.
Ветер над городом протрубит отход зимы.

Бросишь дела, выйдешь на улицу.
Воздух промыт, как хрусталь.
Ветер над городом разорвал блокаду туч
И умчал их прочь.

Ветер над городом.
Все случится вновь,
Все еще не поздно.
Ветер над городом...



Ветер унес отдельные здания.
Эти места скрыла трава.
Это не просто так.
Это знак: оставить дом
И войти в весну.

Ветер над городом.
Все случится вновь,
Все еще не поздно.
Ветер над городом...





.

Щербаков Михаил
Надпись



Прежде, чем вовсе откажет рука,
запишу: "Значит так: замедляет шаги
кровельщик, за угол поворотя.
Холодно. Ворохи сыплются с крыш.
Ставни колеблются. Плачет дитя.
Уа-уа.
Ветрено. Веет невзгодой.

Что, кровельщик, медлишь? Готовь инструмент.
Ворохи сыплются. Нужен ремонт. Инцидент
надвигается как "цеппелин".
Кошка два дня уже ни мур-мур.
Трещины в стенах узлами к узлам
вяжут тенета, плетут свой муар и ажур.

Трубы гудят человеческим голосом, я различаю слова.
Не различал бы - не ныла бы так голова.
Вроде бы сетует душегуб:
Жаль, мол, свидетеля не добил...
О, где же ты, легион-гегемон?
Есть полигон для стремянок твоих и зубил.

Выпрыгнуть бы, обмануть западню,
Скрыться, пока широка ячея.
Нет, не получится. Руки не те.
Холодно, кровельщик. Плачу и я.
Уа-уа.
Слезы рекой. Не богемный квартал, а какой-то приемный покой.
Немощь моя, бубенец шутовской.
Уа-уа.

Впрочем, еще, может, и ничего.
Может, я попросту не привык.
Вот и прилип к слуховому окну,
к трубам гудящим прильнул, к дымоходу приник.
Нравятся, что ли, мне танцы теней?
Тоже, подумаешь, балетоман.
Так себе музыка на этажах.
Ставни колеблются, шарит сквозняк по домам.

Тени танцуют. Фальшивит гармоника. Странно, что кошка молчит.
Мнется муар и морщит. Боже праведный!
Раз уж не выпрыгнуть, может - вспылить?
Выкрикнуть варварски "Vive le Roi"?
Где эта улица, где этот дом?
Долго ли комедианту сменить амплуа?
Способов больше чем надобно. Яду вон - полная ампула.
Жребий, монетка, решетка. Была не была.

Поздно придут они, но придут.
Спросят (без юмора): "Где этот дом,
где эта улица? Мы мастера.
Поздно, не поздно, а глянец мы тут наведем".

И наведут. Придадут колорит.
Отретушируют. Снимут леса.
Только и после во вновь обжитых
трубах бессвязные будут гудеть голоса:
- Кровельщик, я ухожу в небеса.
- Хорошо, уходи в небеса.

Четверть часа на формальности, четверть часа...






.

даже если бы Захаров за свою жизнь не сделал ничего кроме этих трех фильмов...

"Дерзай, мизерабль грандиозный.
Быть может за твой-то визит,
Смягчившись, каратель межзвездный
и нас, остальных, извинит..." (с)

---

Свифт (печально). Мне не даются лирические сцены... Это пробел в моем творчестве...

Патрик. Не наговаривайте на себя, сэр. Чтобы классик, да еще сумасшедший, не смог придумать эффектную сцену про любовь!.. Где-нибудь у алтаря... Под звуки органа... А мисс Джонсон вам поможет...

Свифт (обернулся к Эстэр). Вы мне поможете... Стелла?!

Эстэр. Вы обращаетесь ко мне, ваше преподобие?

Свифт. Вы так похожи на женщину, которую я любил... И я хотел бы на прощанье называть вас Стеллой... И я хотел, чтобы мы прошли с вами к алтарю в соборе... И чтоб звучал орган...

Патрик (с азартом). Может, еще позвать епископа?

Свифт. Не надо! Я все сделаю сам... За свою жизнь я стольких венчал и благословлял, что заслужил право один раз проделать этот обряд и с самим собой...

Горожанин. А мы свидетели, да?

Патрик. Ну конечно! А доктор все опишет...

Доктор. Что? Я не понимаю...

Горожане (обступили Доктора, страстно заговорили):
— Как это «что»? Вы станете сейчас
Свидетелем венчания декана...
— Вы, молодой и честный человек,
Вам долго жить! Расскажете потомкам,
Что не был Свифт чудовищем жестоким,
А был он просто слабый человек
И очень трудно приходил к решенью...
— Зато, решив, он становился сильным,
Сильнее всех превратностей судьбы...
— И все узлы, что наплела она,
Он разрубил при вас одним ударом...
И сделал выбор!!

Эстэр (печально). Избавьте меня, ваше преподобие... Я не умею притворяться... Да и вы тоже. Можно обмануть друзей или слуг, но не женщину, которая вас любит... Вы уходите по-настоящему!

Свифт. Пусть так. Поэтому я хотел наконец все расставить по местам...

Эстэр. Я это поняла... И я вам помогу... (Подошла к окну, позвала.) Ванесса!

Свифт (в отчаянии). Что вы делаете?.. Зачем?..

Эстэр (печально). О, как вы ее любите... Какая она счастливая!..

(Появилась Ванесса.)
Ванесса. Вы меня звали, сестра?

Эстэр. Вас пригласил декан. Он прощается с нами и хотел... как бы это лучше сказать... хотел сообщить вам нечто важное... Я ведь правильно все говорю, декан?

(Свифт молчит.)

Эстэр.Декан хочет покончить с таким противоестественным положением, в котором он, вы и я пребывали долгие годы... Он сделал выбор... Принял решение...

Ванесса. И поручил сообщить его вам? (Свифту.) Не очень удачная шутка, ваше преподобие... Я так всегда ценила изящество вашего юмора, а тут... не очень... (Актерам.) Вы как считаете?

Глюм. Не очень...

Один из горожан. Но, может быть, дальше пойдет поживей?

(Эстэр и Ванесса неожиданно бросились друг к другу, заговорили страстно, перебивая.)
Эстэр. Не делайте глупостей, Ванесса. Он вас любит! Я знаю! Много лет!.. Он перечитывает ваши письма... Шепчет стихи...

Ванесса. Замолчите! Вы унижаете меня своим благородством! Я не хуже вас понимаю молчание декана...

Эстэр. Вы ему нужней!

Ванесса. Нет — вы!

Эстэр. Вы прекрасно ведете его переписку... У вас дом в порядке. А я провинциальна! У меня дурной вкус...

Ванесса. Не наговаривайте на себя! Вы создали в доме уют. Повесили замечательные шторы...

Эстэр. Ужасные шторы!

Ванесса. Замечательные! (Снова апеллирует к актерам.) Ну, подтвердите! Чьи шторы лучше?..

Эстэр (в отчаянии). При чем здесь шторы?! (Упала на колени перед деканом.) Ваше преподобие, пожалейте меня, женитесь на ней!..

(Свифт хотел что-то сказать, но пошатнулся. Доктор кинулся к нему.)
Доктор (женщинам). Вы убиваете его...

Свифт (пытается улыбнуться). Нет, доктор... Успокойтесь. Я же предупреждал: эта сцена у нас никак не получается... Мы ее репетируем много лет... И ничего определенного. Тут ирония не годится, а в лирике я... не силен. Извините! (Повернулся к актерам.) Жизнь сложна и никак не выстраивается в сюжет. Обе женщины поместились в сердце моем, и нет у меня сил и права предпочесть одну другой... Так и запишите, доктор: «Жили на земле Стелла, Ванесса и Свифт! Они любили как умели, страдали как умели... но помыслы их были чисты. И не стоит потомкам мучиться над их тайной... Достаточно того, что измучились они...»





.

а это вот мне неожиданно подарили.

а я к себе в уголок тут же уволок. потому что, надо.

---

Когда вы стоите на моем пути,
Такая живая, такая красивая,
Но такая измученная,
Говорите все о печальном,
Думаете о смерти,
Никого не любите
И презираете свою красоту -
Что же? Разве я обижу вас?

О, нет! Ведь я не насильник,
Не обманщик и не гордец,
Хотя много знаю,
Слишком много думаю с детства
И слишком занят собой.
Ведь я - сочинитель,
Человек, называющий все по имени,
Отнимающий аромат у живого цветка.

Сколько ни говорите о печальном,
Сколько ни размышляйте о концах и началах,
Все же, я смею думать,
Что вам только пятнадцать лет.
И потому я хотел бы,
Чтобы вы влюбились в простого человека,
Который любит землю и небо
Больше, чем рифмованные и нерифмованные речи о земле и о небе.

Право, я буду рад за вас,
Так как - только влюбленный
Имеет право на звание человека.


6 февраля 1908

Александр Блок.

народная поэзия подкупает меня своей раскованностью, которая видимо, проистекает из тонкого эмоциального настроя, наиболее четко формулируемого в (народной же) ёмкой и короткой классической армейской фразе "меньше взвода не дадут, дальше Кушки не пошлют", ну а для тех с кем мы "не в одном полку служили" -- "с пола падать уже некуда"

но вот что характерно, мне все ж нравится народ, обработанный Бернсом, там... Хармсом,...ну, Арефьевой, там

---

(музыка народная, слова народные и Ольги Арефьевой)



Крутится-вертится шар голубой,
Крутится-вертится над головой,
Крутится-вертится -- хочет упасть,
Кавалер барышню хочет украсть.

Где эта улица, где этот дом?
Где эта барышня, что я влюблён?
Вот эта улица, вот этот дом,
Вот эта барышня, что я влюблён!

Плечики белые, в глазках огонь,
Я положу ей на сердце ладонь,
Лаской из дома с собой уведу.
Верьте -- не верьте -- имейте в виду!

Только пустите меня до неё --
Я расскажу ей про чувство своё,
Ей подарю не сапфир, не алмаз --
Шарик земной один будет для нас!




.

Бернс -- это вам не игрушки... тут одним постом не отделаешься

---

Бернс/Маршак


Ты свистни -- тебя не заставлю я ждать,
Ты свистни -- тебя не заставлю я ждать,
Пусть будут браниться отец мой и мать,
Ты свистни, -- тебя не заставлю я ждать!

Но в оба гляди, пробираясь ко мне.
Найди ты лазейку в садовой стене,
Найди три ступеньки в саду при луне.
Иди, но как будто идешь не ко мне,
Иди, будто вовсе идешь не ко мне.

А если мы встретимся в церкви, смотри:
С подругой моей, не со мной говори,
Украдкой мне ласковый взгляд подари,
А больше -- смотри! -- на меня не смотри,
А больше -- смотри! -- на меня не смотри!

Другим говори, нашу тайну храня,
Что нет тебе дела совсем до меня,
Но, даже шутя, берегись, как огня,
Чтоб кто-то не отнял тебя у меня,
И вправду не отнял тебя у меня!

Ты свистни -- тебя не заставлю я ждать,
Ты свистни -- тебя не заставлю я ждать,
Пусть будут браниться отец мой и мать,
Ты свистни, -- тебя не заставлю я ждать!

"...что читал не помню
Бернса... Хармса... что"

---

Бернс (пер. Маршака, разумеется)

-- Кто там стучится в поздний час?
"Конечно, я -- Финдлей!"
-- Ступай домой. Все спят у нас!
"Не все!" -- сказал Финдлей.

-- Как ты прийти ко мне посмел?
"Посмел!" -- сказал Финдлей.
-- Небось наделаешь ты дел.
"Могу!" -- сказал Финдлей.

-- Тебе калитку отвори...
"А ну!" -- сказал Финдлей.
-- Ты спать не дашь мне до зари!
"Не дам!" -- сказал Финдлей.

-- Попробуй в дом тебя впустить...
"Впусти!" -- сказал Финдлей,
-- Всю ночь ты можешь прогостить.
"Всю ночь!" -- сказал Финдлей.

-- С тобою ночь одну побудь...
"Побудь!" -- сказал Финдлей.
-- Ко мне опять найдешь ты путь.
"Найду!" -- сказал Финдлей.

-- О том, что буду я с тобой...
"Со мной!" -- сказал Финдлей.
-- Молчи до крышки гробовой!
"Идет!" -- сказал Финдлей.

"никого не будет в доме
кроме сумерек. один..."

---

Осенний сквозняк

Луферов


Я в Вашу жизнь как в дом чужой вошел,
Но все мне здесь до странности знакомо.
Опять, войдя, качнул на окнах синий шелк,
И валерьяною повеяло и ромом...

И я, невидим, бессловесен, как сквозняк,
По Вашим комнатам печально пролетаю...
Я на минуту к Вам, случайно, просто так:
Войти вошел, а выйти как - не знаю...


Я на стене гляжусь в чужой портрет,
Взгляну в окно - багряная аллея...
Ему Вы скажете, закутавшись в свой плед:
"Опять сквозняк! Закрой окно плотнее!"

Я Вам хотел сказать...А, впрочем, - все пустяк,
От сквозняка цветы не увядают...
Я на минуту к Вам, случайно, просто так,
Взглянуть на Вас перед дорогой дальней.


Сквозняк нашел в оконной раме щель
И, в эту щель печально пролетая,
Свистит в нее тихонько, как в свирель,
Стремясь за улетевших листьев стаей.

Все меньше в Вашем доме сквозняка,
Все глубже осень, все прозрачней дали.
А Ваши пальцы бродят у виска,
Как будто бы Вы что-то потеряли...





.

"Как дрожать одному надо всеми людьми,
словно ивовый лист или кто его знает..."

как бы это перевести-то с языка птичьего... я все время вспоминаю фразу "у свиньи шейные позвонки имеют ограниченную подвижность -- свинья не может посмотреть в небо"

вот мне бы тоже кто сломал бы к черту эти позвонки что ли...

---

Юнна Мориц

ЭСТОНСКАЯ ПЕСНЯ



Влюбиться - пара пустяков:
Осенний свет из облаков,
Жар-птице двадцать тысяч лет,
И за углом - кофейня.
Четыре или пять шагов -
И нет врагов, и нет долгов,
И молод в сорок тысяч лет,
И за углом - кофейня.

Вдоль улиц Длинная Нога
Или Короткая Нога
Шатайся двадцать тысяч лет,-
И за углом - кофейня.
А в Хельсинках - сухой закон,
И финн приплыл за коньяком,
Он сбросил сорок тысяч лет,-
И за углом - кофейня!

Свежо ли, милый, век вдвоем?
(Что в имени тебе моем?)
Вопрос - на двадцать тысяч лет,
А за углом - кофейня.
Навстречу - плут, весьма поэт,
Он лихо врет:- Какой дуэт!
Ищу вас сорок тысяч лет,-
Тут за углом - кофейня!

А в зазеркальной глубине -
Часы, весы точны вполне
(Плюс-минус двадцать тысяч лет)
И за углом - кофейня.
Мы в ней садимся у окна -
Лицом к луне, и времена
Шалят на сорок тысяч лет,-
Ведь за углом - кофейня!

О чем поет, переведи,
Эстонка с хрипотцой в груди.
Ужель сошелся клином свет
И за углом - кофейня?
Ты наклоняешься вперед,
И твой подстрочник, нет, не врет,
В нем этот свет, а также тот,
И там, и тут - кофейня.

Как сочен точный перевод!
Он кормит нас не первый год,
Прокормит двадцать тысяч лет,-
Ведь за углом - кофейня,
Где можно дешево поесть,
Присесть и песню перевесть,
И через сорок тысяч лет
Ее споет кофейня:

Влюбиться - пара пустяков,
Разбиться - пара пустяков:
Нырнул на сорок тысяч лет,-
И за углом - кофейня,
Да в небесах - альпийский луг,
Да золотой воздушный плуг,
Да сносу нет, да спросу нет,
Да за углом - кофейня!
(с)

эх, а где-то ведь уже и солнце взошло!

для неизвестного друга из Владика: "Волхонка" Щербакова!

---

Душа в ухабах, денег ни гроша,
в мозгу помехи и морзянка.
А по Волхонке марсианка
проходит мимо не спеша.


Её осанка вся как нервный тик,
её глаза как две напасти.
При ней болонка лунной масти
и зонтик цвета электрик.


Танцует-пляшет зонтик за плечом.
Каблук подбит подковкой звонкой.
И тучи реют над Волхонкой.
Но марсианке нипочём.


Туда, где раньше был бассейн “Москва”,
она не смотрит и не слышит,
как всё вослед ей тяжко дышит.
Включая дышащих едва.


Бушует ливень, мокнет стар и млад.
С неё одной вода как с гуся.
Пойду в монахи постригуся.
Не то влюблюся в этот ад.


На Марсе жизни нет и счастья нет.
А если есть покой и воля,
то для чего я, чуть не воя,
таращусь тоже ей вослед?


Махнуть бы двести, крылья обрести
и полететь за ней, курлыча.
Спасти себя от паралича,
неотвратимого почти.


Но ни гроша, ни спирта, вот беда.
И как взлетишь, когда не птица?
Пойти в бассейне утопиться?
Так он закопан навсегда!


Сидел бы дома, ел бы свой творог,
с самим собой играл бы в нарды.
Но дёрнул чёрт за бакенбарды
– и на Волхонку отволок.


Зачем не форвард я из ЦСКА?
Зачем родился не в Гонконге?
Идёт вакханка по Волхонке.
Уже Остоженка близка.


Вон Юго-Запад с горки подмигнул,
Gaudeamus, alma mater,
где столько раз, ища фарватер,
я заблуждался и тонул…


А каблучок подковкой – звяк-звяк-звяк.
Волхонка в двух вершках от ада.
Болонка держится как надо.
А марсианка ещё как!


Одна надежда, что вот-вот с высот,
разрезав чёрный свод небесный,
в неё ударит свет отвесный.
И содрогнётся чёрный свод.
Вот-вот.

надо бы уже и честь знать... но остался еще один

---

Ночной разговор


-- Мой конь притомился, стоптались мои башмаки.
Куда же мне ехать? Скажите мне, будьте добры.
-- Вдоль Красной реки, моя радость, вдоль Красной реки,
до Синей горы, моя радость, до Синей горы.


-- А где ж та река, та гора? Притомился мой конь.
Скажите, пожалуйста, как мне проехать туда?
-- На ясный огонь, моя радость, на ясный огонь,
езжай на огонь, моя радость, найдешь без труда.


-- А где же тот ясный огонь, почему не горит?
Сто лет подпираю я небо ночное плечом...
-- Фонарщик был должен зажечь, да фонарщик тот спит,
фонарщик-то спит, моя радость, а я ни причем.


И снова он едет один без дороги во тьму.
Куда же он едет, ведь ночь подступила к глазам!..
-- Ты что потерял, моя радость? -- кричу я ему.
А он отвечает: -- Ах, если б я знал это сам!





.

петь Окуджаву просто. мелодия запоминается с первого раза. может быть только для меня... (Бичевская вон так и не смогла запомнить ни разу :))

петь Окуджаву очень трудно. он настолько спет, что сделать его строку новой, только сегодня родившейся -- это очень непростое, очень трудное дело. впрочем, роды дело трудное...

петь Окуджаву просто. петь Окуджаву очень трудно. хотя труднее всего -- не петь Окуджаву

---

Музыкант в лесу под деревом
наигрывает вальс.
Он наигрывает вальс,
то ласково, то страстно.
Что касается меня, то я опять
гляжу на Вас,
а Вы глядите на него,
а он глядит в пространство.


Целый век играет музыка.
Затянулся наш пикник.
Тот пикник, где пьют и плачут,
любят и бросают.
Музыкант приник губами
к флейте. Я бы к Вам приник!
Но Вы, наверно, тот родник,
который не спасает.


А музыкант играет вальс,
И он не видит ничего.
Он стоит,
к стволу березовому прислонясь плечами.
И березовые ветки
вместо пальцев у него,
а глаза его березовые
строги и печальны...


А перед ним стоит сосна,
вся в ожидании весны.
А музыкант врастает в землю.
Звуки вальса льются...
И его худые ноги
как будто корни той сосны --
они в земле переплетаются,
никак не расплетутся.


Целый век играет музыка.
Затянулся наш роман.
Он затянулся
в узелок, горит он -- не сгорает...
Ну давайте успокоимся!
Разойдемся по домам!..
Но Вы глядите
на него... А музыкант играет...

(с)

вы замыкаете ваш несессер, сдавая его в багаж? ну, таким маленьким ключиком?

ключик -- замочек

---

Лопе Де Вега (Перевод М. Лозинского)

Диана: Послушайте.

Теодоро: Я здесь, сеньора.

Диана: О, что за муку я терплю!
Вы едете. Я вас люблю.

Теодоро: Я только жертва приговора.

Диана: Мой деспот--родовая кровь;
И разве я боролась мало?

Теодоро: Вы плачете?

Диана: Нет, мне попало
В глаз что-то.

Теодоро: Может быть, любовь?

Диана: Должно быть, да. Наружу рвется
И хочет выйти как-нибудь.

Теодоро: Я уезжаю в дальний путь,
Но сердце с вами остается.
Я уезжаю без него;
Я буду сам в стране далекой,
Но верен красоте высокой
Служеньем сердца моего.
Какой приказ у вас найдется
В последний миг?

Диана: Как ноет грудь!

Теодоро: Я уeзжaю в дальний путь,
Но сердце с вами остается.

Диана: Вы плачете?

Теодоро: Нет, что-то в глаз
Попало мне и больно гложет.

Диана: Мои страдания, быть может?

Теодоро: Я рад похитить их у вас.

Диана: Я кой-какие безделушки
К вам в чемоданчик заперла
Простите; все, что я нашла.
Скажите, эти побрякушки
Перебирая, как трофей
Победоносного тирана:
"Их щедро полила Диана
Слезами горести своей".

(с)

беда, если нет нужного ключа на связке

беда-беда

---

Щербаков


То ли дело прежде! Крым, Кавказ…
Что ни похвали – твоё тотчас.
Чином рядовой, лицом министр.
Беден, да не жаден, глуп, да быстр…

Нынче ж и умён, да звон другой.
Сколько ни склоняйся над струной,
может, и сведётся гамма к до, -
да не отзовётся знамо кто…


Где теперь увидишь нас вдвоём?
Разве что во сне, и то – в моём.
Что теперь ей Крым, Кавказ, Багдад?
Нынешний приют её богат –

долог в ширину, широк в длину…
Там она, должно быть, как в плену,
посреди гардин и хризантем
так и пропадает, знамо с кем…


Рассеку подкладку по стежку,
перстень обручальный извлеку.
Осмотрю его, вздохну над ним –
и зашью обратно швом двойным.

Вы, сверчки-кузнечики в ночи!
Всякий до утра своё кричи.
Пусть под вашу песню в три ручья
пленница заплачет, знамо чья…


И дают кузнечики концерт,
и поют сверчки на весь райцентр,
и под эту песню в три ручья
сам, однако, первый плачу я.

Плачу о безумствах давних дней,
о себе тогдашнем и о ней,
о кольце, зашитом на два шва,
и ещё о том, что жизнь прошла…


А наутро морщусь вкось и вкривь,
дымчатым стеклом глаза прикрыв.
Между тем как пленница горда –
вот уж кто не плачет никогда.

На окне решётка, дверь с замком –
а она не плачет ни о ком.
Ни к чему ей тёмные очки.
Что же вы, кузнечики-сверчки?


Прежде-то, известно, чуть хандра –
не жалей вина до дна ведра.
Нынче ж и бальзам ценой в брильянт,
еле пригубив, верну в сервант.

Древний со стены кинжал возьму,
паутину-пыль с него сниму.
Лезвие протру и рукоять –
и... повешу на стену опять.

надо бы, казалось бы, прикрепить эту картинку к предыдущему посту... но нет, не надо -- тот был про неправильный ключ. Оттягивающий мою связку вниз. А этот... этот, может быть, и скомпенсирует лишний вес.

И картинка эта пойдет именно сюда...

Этот ключик нужен бывает, мне кажется, каждому. Надо бывает мне изредка (а иногда и часто надо бывает) сбежать оттуда, где я есть, где я как бы живу, но и не живу уже, а проживаю, прописан...

---

Юнна Мориц


СНЕГОПАД
Леону Тоому


Снега выпадают и денно и нощно,
Стремятся на землю, дома огибая.
По городу бродят и денно и нощно
Я, черная птица, и ты, голубая.

Над Ригой шумят, шелестят снегопады,
Утопли дороги, недвижны трамваи.
Сидят на перилах чугунной ограды
Я, черная птица, и ты, голубая.

В тумане, как в бане из вопля Феллини,
Плывут воспарения ада и рая,
Стирая реалии ликов и линий,
Я - черная птица, а ты - голубая.

Согласно прогнозу последних известий,
Неделю нам жить, во снегах утопая.
А в городе вести: скитаются вместе
Та, черная птица, и та, голубая.

Две птицы скитаются в зарослях белых,
Высокие горла в снегу выгибая.
Две птицы молчащих. Наверное, беглых!
Я - черная птица, а ты - голубая.

Качаются лампочки сторожевые,
Качаются дворники, снег выгребая.
Молчащие, беглые, полуживые,
Я - черная птица, и ты, голубая.

Снега, снегопады, великие снеги!
По самые горла в снегу утопая,
Бежали и бродят - ах, в кои-то веки -
Та, черная птица, и та, голубая.

"--Ключ!
--Что?...
--Ключ отдай, Андрей Палыч...
--Пожалуйста...
--Спасибо..."

Может быть неточно цитирую -- увы, по памяти.

Есть и такой ключ на моей связке. Старый, тяжелый и ржавый. Но есть, увы, и он есть.

Было время, когда я считал этот ключ неумной и неуместной шуткой. Но время то кануло в лету, и я знаю, что "от сумы да от тюрьмы"...

а песню эту мы тогда называли "про десять копеек"

---

Александр Городницкий



Предательство, предательство,
Предательство, предательство, -
Души не заживающий ожог
Рыдать устал, рыдать устал,
Рыдать устал, рыдать устал,
Рыдать устал над мертвыми рожок
Зовет за тридевять земель
Трубы серебрянная трель
И лошади несутся по стерне
На что тебе святая цель,
Когда пробитая шинель
От выстрела дымится на спине?

Вина твоя, что надвое,
Что надвое, что надвое,
Судьбу твою сломали, ротозей
Жена твоя, жена твоя,
Жена твоя, жена твоя,
Жена твоя и лучший из друзей.
А все вокруг, как будто, "за",
И смотрят преданно в глаза,
И хором воздают тебе хвалу,
А ты - добыча для ворон,
И дом твой пуст и разорен,
И гривеник пылится на полу.

Учитесь вы, учитесь вы,
Учитесь вы, учитесь вы,
Учитесь вы друзьям не доверять.
Мучительно? - Мучительно,
Мучительно, мучительно, -
Мучительнее после их терять!
И в горло нож вонзает Брут,
А под Тезеем берег крут,
И хочется довериться врагу.
Земля в закате и в дыму,
Я умираю потому,
Что жить без этой веры не могу.

А вот это очень важный для меня ключ.

гитарный ключ.

---

Геннадий Жуков


Речитатив для флейты (песенный вариант)

- 1 -

В магазине - где дают брюки в полосочку поперёк -
я купил продольную флейту.
Брюки стоят столько же,
но они не такие тёплые, как флейта.

И я учусь играть на флейте.

Поверьте, это только так говорят: "семь нот".
Это семь чувств... Поверьте,

первая - "до" была ещё до слуха,
и у кого нет слуха, а есть только слухи,
нередко путают её с нотой "ми" -
милой нотой осязания мира.

Меж осязанием и слухом - нота "ре",
как ревнивое око в ресницах.

Здесь вечная нота "фа" -
как выдох носом: "фа",
как фамильярный философ,
фарцующий Катоном и Эллингтоном,
как выдох носом: "фа" -
когда чуешь всякое фуфло...

Здесь вечная нота "соль",
чтобы жизнь не казалась сахаром
всякому играющему на флейте.
Я трогаю её языком.

Здесь вечная нота "ля",
как ля в зале и ля-ля в кулуарах,
как ля с трибуны и ля-ля в очереди.
Спросите лабуха: где играть шлягер?
В ля-ля миноре...

Это страшное чувство ля-ля!
Оно обжигает мне лицо в кровь,
когда я выдыхаю его из отверстой флейты.

А высокая нота "си", чистая нота "си"!
Кто способен на чистое "си" -
способен на многое.

- 2 -

...Холодно, а кровь
Уже не греет, лишь печаль,
Лишь крик, лишь шёпот невзначай
Уходит с выдохом любовь.
Пока учусь играть на флейте.

...Не моя вина:
Ещё не выпита до дна
Святая эта флейта, но
Уходит с выдохом вино,
пока учусь играть на флейте...

Слышишь как это звучит: па-парам-парам?
Звуки двоятся в ночи по парам, парам...
Лишь сквозняк - звучит в моём ключе -
Чем мне быть на этом свете, чем?
Если звуком, то хотя бы звук
Ветры взвейте.

Холодно, любовь
Уходит - как сквозь пальцы - звук.
Хоть ты пойми меня, мой друг,
Хоть для страданья, хоть для мук,
Вновь флейту полную налей мне.

Слышишь как это звучит:па-парам-парам?
звуки двоятся в ночи по парам парам.
Лишь сквозняк - звучит в моём ключе -
Чем мне быть на этом свете, чем?
Если звуком, то хотя бы звук
Ветры взвейте.

- 3 -

Ах, быть поэтом ветрено и мило,
Пока ещё не кончились чернила
И авторучка ходит на пуантах
Вслед музыке печали и любви,
И образа талантов в аксельбантах,
Преследую с осмьнадцати годов
Всех девочек... Ты к этому готов,
О, мой собрат, ходящий в музыкантах?

Ах, быть поэтом ветрено и мило!
Но ради всех святых, таи,
Что уж давно окончились чернила,
Что флейта рот истёрла до крови.
Что флейта - флейта продолженье горла.
А в горле - в горле музыка прогоркла.
Там вопль один протяжный. Ну и что же?
Держи в руках отверстый вопль - до дрожи,
Держи в руках пока не лопнет кожа -
Всё быть должно на музыку похоже.
И даже смерть. Её спою потом...

А девочкам - в бирюлечках и бантах -
Ты накарябай лопнувшим ногтём,
Что авторучка ходит на пуантах.
И будь поэтом. Ветреным притом.
(с)

хотя исторически, вот этот ключ я, скорее всего, видел/слышал самым первым, но осознал я его только восемь дней назад.

ну, что ж, значит : "последний ключ"

---

Маршак


Вот вам ключ от королевства,
В королевстве город,
А в городе – улица,
А на улице есть двор,
На дворе - высокий дом,
В этом доме – спаленка,
В спальне – колыбелька,
В колыбельке – ландышей
Полная корзина,
Ландышей, Ландышей,
Полная корзина…

Ландыши – в корзине,
Корзина - в колыбельке,
Колыбелька – в спаленке,
А спаленка – в доме,
Дом стоит среди двора,
Двор глядит на улицу,
А улица в городе,
Город – в королевстве,
Вот от королевства ключ.
Ключ от королевства.

с ключами, это дело непростое...

вот мои первые ключи...

---

Клячкин



Не гляди назад, не гляди -
Просто имена переставь.
Спят в твоих глазах, спят дожди, -
Ты не для меня их оставь.

Перевесь подальше ключи,
Адрес поменяй, поменяй!
А теперь подольше молчи -
Это для меня.


Мне-то все равно, все равно,
Я уговорю сам себя,
Будто все за нас решено,
Будто все ворует судьба.

Только ты не веришь в судьбу,
Значит, просто, выбрось ключи.
Я к тебе в окошко войду...
А теперь молчи.


Не пойду искать я ключи, -
Пусть они лежат на земле.
Их найдет какой-то другой,
Сердце он остудит в тебе.

Перевесь подальше ключи,
Адрес поменяй, поменяй!
А теперь подольше молчи -
Это для меня.

А вот это -- то, за чем я полез в сборник.

Хотелось проверить все слова до конца... Ну, в общем, проверка пройдена успешно...

---

Б.Г.


Между тем кем я был и тем кем я стал
лежит бесконечный путь
И я шел весь день, и я устал
и мне хотелось уснуть
И она не спросила кто я такой
и с чем я стучался к ней
Она сказала: Возьми с собой
ключи от моих дверей


Между тем кем я стал и тем кем я был
семь часов до утра
Я ушел до рассвета и я забыл
чье лицо я носил вчера
И она не спросила куда я ушел
северней или южней
Она сказала: Возьми с собой
ключи от моих дверей


И я трубил в эти дни в жестяную трубу
Я играл с терновым венцом
И мои восемь струн казались мне
то воздухом, то свинцом
И десяткам друзей хотелось сварить
суп из моих зверей
Но она сказала: Возьми с собой
ключи от моих дверей


И когда я решил что незачем петь
я стал молчать и охрип
И когда я решил что нет свиней
между людей и рыб
и когда я решил что остался один
джокер среди козырей
Она сказала: Возьми с собой
ключи от моих дверей

"Я бы новую жизнь своровал бы как вор".

Больше мне ничего из этой песни не нравится. А может быть надо сделать римейк? просто взять да и переписать все начиная с этой строчки...

---

Клячкин


Ах, улыбнись, ах, улыбнись
Вослед, взмахни рукой,
Недалеко, за цинковой рекой.
Ах, улыбнись в оставленных домах,
Я различу на улицах твой взмах.

Недалеко, за цинковой рекой,
Где стекла дребезжат наперебой
И в полдень нагреваются мосты,
Тебе уже не покупать цветы.

Ах, улыбнись в оставленных домах,
Где ты живешь средь вороха бумаг
И запаха увянувших цветов,
Мне не найти оставленных следов.

Как хорошо в оставленных домах
Любить других и находить других,
Любовью умолкающей дыша,
Навек уйти, куда-нибудь спеша.

Ах, улыбнись, ах, улыбнись
Вослед, взмахни рукой,
Когда на миг все люди замолчат.
Недалеко за цинковой рекой
Твои шаги на целый мир звучат.

Останься на нагревшемся мосту,
Роняй цветы в ночную пустоту,
Когда река, блестя из темноты,
Всю ночь несет в Голландию цветы.
Всю ночь несет в Голландию цветы.
(с)

"Земную жизнь пройдя до половины
я очутился в сумрачном лесу.
утратив правый путь во тьме долины..."

Кажется пора перечитывать Алигьери...

---

(Макаревич)


Когда порой зеленою,
Влюбленный был в Алену я,
То даже часа без нее я выдержать не мог,
Как в воду был опущенный,
А будучи допущенным,
Носил за ней в песочницу ведерко и совок.

Когда ходили в ясли вы,
мы с нею были счастливы,
И, чтобы память сохранить о той золотой поре,
Мы закопали фантики,
в коробочке под стеклышком,
Под старой - старой вишнею, в Аленином дворе.


Потом мы стали взрослыми,
Вовсю махали веслами,
И каждый думал - он один на истинном пути,
Сходились - расходилися,
Женились - разводилися,
И все, казалось, сбудется, и счастье впереди,

Мы приняли участие
в игре по ловле счастия.
Жаль, не дошли до финиша, в веселой, злой игре,
А счастье - это фантики
в коробочке под стеклышком,
Сто лет назад зарытые под вишней во дворе.


Потом мы стали старыми,
Солидными, усталыми,
В гостях уже все хуже нам, а дома - хорошо
Забыв о днях загубленных,
Нашли себе возлюбленных,
А я вот, как ни пыжился, да так и не нашел

Был связан дружбой близкою,
с моделью, да с артисткою,
Но вспоминал, как правило, под утро на заре,
Что счастье - это фантики
в коробочке под стеклышком,
Сто лет назад зарытые под вишней во дворе.

Да, счастье - это фантики
в коробочке под стеклышком,
Сто лет назад зарытые,
Зарытые-забытые
под вишней во дворе.
(с)

Мне немножко не по себе от обилия внешних раздражителей. Это как в современном кино -- слишком много компьютерных эффектов. Начинает хотеться чего-то такого совсем простого. Что можно руками потрогать. Самому.

Если снять верхний слой, красочную упаковку -- что там останется? может быть, и ничего.

Поэтому сегодня я цитирую одну из песен Визбора, которую я, на самом деле, очень не люблю. Визбор был не легкий человек. Но большинство его песен не позволяют это увидеть. А вот эта вам кое-что позволит.

Если она вам не понравилась сразу после первого прочтения -- это хорошо, это правильная реакция здорового организма... а теперь прочитайте её еще раз...

---

Визбор


А жена моя сейчас зажигает зажигалку
И закуривает "Яву", и мурлыкает эфир.
И какой-то нехороший говорит ей: "Слушай, Галка,
Не гляди на вещи мрачно, как прекрасен этот мир,
Ну а, может быть сейчас, нам с тобою повезет.
Ну а, может, разобьется этот самый самолет".

Припев: И все это происходит пока самолет наш мчится
И с криком рвется воздух чуть впереди крыла.
И все мы тут желаем пораньше приземлиться,
Но, боже мой, не раньше, чем сказано в расписании
Утвержденном в министерстве гражданской авиации.


А у штурмана товарища Семенова настроение паршивое вообще.
Он резонно понимает, что не далее, чем в полдень
Сьел какую-то субстанцию в борще.
И болит его желудок, а на сердце все сосет,
Ну когда ж товарищ штурман, наш замечательный работник,
Он жену себе в четвертый раз найдет?

Припев.


И летим мы все летим, пролетаем город Нежин.
И оттуда умный мальчик в телескоп на нас глядит.
Телескоп весь ледяной, город Нежин весь заснежен.
Мальчик видит наш фонарик и волнуется в груди.
Он-то думает, что мы на летающей тарелке,
Умный мальчик, ты ошибся, мы ведь местные, свои.

Припев.


И сижу я тут сижу, весь пристегнутый ремнями.
И скопленье населенья наблюдаю под собой.
И вся жизнь моя летит разноцветными огнями,
И летающих тарелок в небе явный разнобой.
И я думаю, что прав композитор Д.Тухманов
И поэт В.Харитонов, что заметили однажды,
После тщательных раздумий и проверки многократной,
Что, действительно, прекрасен этот мир!

...но не тут-то было. Всё. Весна пока окончена.

Но может быть, это и к лучшему. Зачем так спешить в бдущее. Что еще там нас ждет-то...

---

(Визбор)

Последний день зимы нам выдан для сомненья:
Уж так ли хороша грядущая весна?
Уж так ли ни к чему теней переплетенья
На мартовских снегах писали письмена?

А что же до меня, не верю я ни зною,
Ни вареву листвы, ни краскам дорогим.
Художница моя рисует белизною,
А чистый белый цвет - он чище всех других.

Последний день зимы, невысохший проселок.
Ведут зиму на казнь, на теплый эшафот.
Не уподобься им, бессмысленно веселым,
Будь тихим мудрецом, все зная наперед.

Останься сам собой, не путай труд и тщенье,
Бенгальские огни и солнца торжество.
Из общей суеты, из шумного веселья
Не сотвори себе кумира своего.

(с)

Вчера нас побаловала весна. Пригрело. Вся пернатая сволочь засвиристела по кустам да деревьям. Казалось, всё -- зиме конец...

---

Иващенко и Васильев


Вот и кончен февраль, и опять в переходе метро
Бородатый мужик продает проездные билеты,
И Госкомгидромет нам сулит перемены ветров,
И весь город уже начинает готовиться к лету.

Ах, злодейка зима в этот год нам дала прикурить,
Накрутила пурги, да такой, что достала до сердца.
Нас морозило так, что не хочется вслух говорить,
Нам до новых снегов от зимы бы успеть отогреться.


И без лишних обид с февралем распрощаемся мы.
Видно, нам холода кровь на жидкий азот заменили.
Мы до новых снегов не залечим все раны зимы
И не сменим мотор у уставшего автомобиля.

Вот и кончен февраль, остаются последние дни.
Извини уж зима, но не вечны твои именины!
И Госкомгидромет, теплым ветром меня не дразни.
Бородатый мужик, подари мне счастливый единый!

(с)

---

Кстати, слушать его диск "Если" можно вот здесь:
http://apksp.narod.ru/Scherbakov/disk.html

---

Травиата
(Щербаков)


Юность кончилась
– и чудесно.
Вспомнить нечего,
блажь одна.
Школьным играм
цена известна.
Да и сегодняшним
– грош цена.

Вот я в опере,
мне тревожно.
Бархат, публика.
Два звонка.
Нечто важно и
непреложно
грядёт, из тьмы
еле звуча пока,
когти пробуя
осторожно,
как сонный зверь,
спущенный с поводка.



Зверю этому
– для чего я?
Этой музыке
– я к чему?
Что в ней? ревность,
недуг, неволя?
По-итальянски я
не пойму.
Впрочем, внятен
и сам собою
контур, виденный
сотню раз:
стать невеста
должна женою.
Иначе крах,
ибо всему свой час.
Ибо небо кропит
живою
водою зря
неисцелимых нас.



Бал взрывается
и клубится.
Брызги, возгласы,
топот слуг.
«Все убийцы и я
убийца»,
– думает публика
чуть не вслух.
Тенор главный
сейчас охрипнет.
Мелкий зыблется
нотный знак.
То споткнётся
смычок, то всхлипнет,
но, пряча вздох,
делает новый шаг.
Меркнет свет.
Виолетта
гибнет.
И как мне жить,
Боже мой, дальше?
Как?


Чей был выигрыш?
Кто противник?
Вспять оглянешься
– пепел сплошь.
Страхам школьным
- цена полтинник.
А уж теперешним
– вовсе грош.
Зверь летучий
в дымах и саже,
небыль - музыка,
мир иной.
Или горд не вполне
ты, даже
уже почти
располагая мной?
Скройся прочь,
улетай.
Куда же
летишь ты?
Стой,
повремени, я твой.

Буссоль.

...знает ли автор, почему начал он с этого слова? нет не знает.

Смысл слова, и тот ускользающ. Что-то со звездами? что-то артиллерийское? морское?

Все это, видимо, неслучайно. Автор нет, чтобы выпить йаду, как советуют, начал день с двух бутылочек нефильтрованного светлого (хотя хотелось нефильтрованного темного). И мир вокруг без помощи всяких там Фаготов - нет, не то, чтобы преобразился и засверкал, нет, чего не было, того нет - но мир стал выпуклее, как бы покрылся лакировкой. Натуральные цвета выявились. Выигрышные - выиграли, прочие - а, не до них.

Возникли, более того, нюансы.

Автору потребовалась изрядная толика терпения и самообладания, чтобы не раствориться в ситуации, не впасть в кому созерцания.

Спасительным оказался классический ренессансный прием -

Мы видели боль. Мы помним ее соленый вкус. Мы помним ее прозрачный цвет, почти совсем и не алый.

Мы помним небо. Разрезанное, распаханное пополам небо. Распаханное на до и на после высокое небо. Запрокидывающее навзничь небо.

Мы помним сумрак. Ночь без цвета глаз. Потолок чуть отделяется, выпадают светлым пятном и простыни. Кажется будто в раскрытые настежь окна внесёт сейчас сиреневый запах, но ветер где? мёртвый штиль. Сумрак.

Мы помним свет. Солнце заполняющее все вокруг плотно сомкнутых ресниц. Жаркий свет нездешнего летнего огня. Свет как материя. Больше чем материя.

* * *

Соленый вкус боли словно полутона в полумраке. Когда рассвет только посылает сигнал наиболее чувствительным, более не скованным яркими цветами дня, дремлющим под стеклянно блещущими яблоками черных как ночь глаз, огромным, бесконечным зрачкам. Наиболее чутким, оголенным проводам, технически расположенным где-то там, слаб я в ней, в анатомии ночи. Скрытым под прохладной темной во всеобщем сумраке коже. Которой больше нет. И если бы я мог что-то различать в этом мраке, я бы скорее всего увидел, что кожи больше нет. И все это пульсирующее, несущее холодный электрический, магнетический огонь. Чувствительное к вспышке случайной пылинки. Вспышке яркой пылинки в луче Бетельгейзе, долетевшем наконец сюда, после стольких лет в еще более холодном и полном мраке, пробившем свою тропу сюда, в эту комнату, налитую сумрака до краев. Или не Бетельгейзе, я уже говорил, что слаб в анатомии и астрономии ночи. Полной до краев ночи. И магнетический клубок холодно-голубоватых силовых линий, отзывающийся на дуновение, на легкий эфир, на вспышку сверхновой -- огонь твоих внезапно запылавших щек и губ. Эти холодные комки электрического света и горячий ток жил. Несущих черную в сумраке, и такую прозрачно алую, почти бесцветную...


...небо словно рассечено, разрезано жестоко скальпелем на две половины. Еще серая, половинка "до". Начало. Мы помним его? Первая ступень. До всех полутонов и тонов. До цвета. А после -- такое высокое, синее небо. Оглядывать его не устаёт глаз. Никак не устаёт глаз. Не может никак насмотреться, насытиться этой синевой. Лечится. Лечится. Лечится от памяти, цветной памяти, прозрачной, почти бесцветной. Какое улётное небо. Запрокидывающее на спину небо. Сбивающее с ног, лишающее равновесия и основ. Самые основы, тона, полутона, лишающее... или дающее... Резких контрастов просит память, но не глаз. Глазу приятно однообразие. Одинаково хорошо. Память не та уже. Устает она. Она очень устает. ...на голубом такой верной линией идет соломенно-желтый. Нет пока других цветов. Слишком рано. Рано пока еще. Цветов нет. Еще только март, и снег пропал в одночасье, и виден прошлый год. Земля. Старая, бог ты мой, какая же она старая!.. Прошлая, из прошлой жизни трава. Высокие гордые (прошло-гордые) стебли. Несущий ввысь свой бело-голубой... да нет, что это я, бледно-золотой росчерк. Но глаз обманывается. Всегда врет. И видит не то, что есть. Где была земля -- все в голубом. Небо вывернуто вверх-тормашками. И хлюпает под ногами. Звездное когда-то, под ногами. А травы уносятся вверх и вниз -- тоже вверх. А травы уносятся вверх. Мертвые уже травы, все еще вверх. Навсегда уносятся вверх.

...сумрак и запах -- всегда вместе. Только глаза могут почуять этот нежнейший бриз. Чуть холодит щеки -- это просто дыхание. А бриз сумрака ненаступившего утра не почувствовать кожей. Надо слушать. Он звучит как верхнее си и на октаву выше и холодит стеклянно блестящие яблоки черных как ночь глаз. Его можно еще узнать по запаху сирени, какая сирень, что я несу,... по запаху пятилепестковой сирени. В каждой ветке, ты помнишь, была одна, счастливая, пятилепестковая. Она выполнит все. Поймай струю ее запаха, она пахнет настолько иначе, настолько пятилепестково, настолько пахнет счастьем, улётная пятилепестковая судьба.

... короткий свет. Короче чем выстрел. Выстрел стрелы звездного огня через пространство Минковского, которого нет ночью, больше нет. Ну, это все блажь, все блажь сумрачной страны, страны теней, полутеней, полутонов, полузапахов, полунадежд... Солнце заполняющее все вокруг -- это то, что есть на самом деле. Не веришь? -- открой створки плотно сомкнутых ресниц. Перед тем как оно поглотит все твои цвета, блеснув короткой радугой, слёзной, соленой радугой, ты можешь успеть понять, что это и есть то, что есть. Жаркий свет летнего дня. Материя света. Дух света. Дух дня. Больше чем материал памяти. Больше, чем часть моей лимфы, крови, обновляющейся каждые семь лет, и где теперь она. И где теперь она. И где...

* * *

Сумракк. СВЕТ.

...небо, распаханное попола