Сирены (Σειρῆνες) — сладкоголосые полуптицы-полудевы, унаследовавшие от отца речного бога Ахелоя дикую стихийность, а от матери-музы Мельпомены — божественный голос. По другой версии, отцом сирен был морской бог Форкий. В роли матери, в разных изложениях, выступают (помимо Мельпомены): музы Терпсихора или Каллиопа, а также Гея (Γαῖα, богиня земли) и Кето (Κητώ).

Изначально сирены были прекрасными девами. В послегомеровских сказаниях сирены изображаются как девы чудной красоты, с очаровательным голосом. Звуками своих песен они усыпляют путников, а затем раздирают их на части и пожирают.

Существовало несколько сказаний, объясняющих, почему они приобрели птичий облик. Согласно Еврипиду, они были спутницами Персефоны. После её похищения Аидом, Деметра сделала сирен крылатыми, ибо они не помогли Персефоне; либо они были превращены в птиц как раз для того, чтобы найти Персефону.

Характеристика и «род деятельности» сирен кроется в их названии. Сирены (σειρήν), очаровывают своим пением мореплавателей, условно говоря, «завлекают их в свои сети», что хорошо перекликается с семантикой слова σειρή — «аркан, путы, узы». Кстати, помимо пения, сирены завораживали моряков своим взглядом.

σειρήν (-ῆνος) ἡ
1) Σειρῆνες — сирены (миф. девы, обитавшие у южных берегов Италии, завлекавшие своим пением мореплавателей и убивавшие их);
2) коварная очаровательница Eur.
3) очарование, обаяние, прелесть Plut.

Согласно описанию Гомера, сирен было две. Позднее называли трёх сирен, имена которых были Пейсиноя (Πεισηνόη, от πησινόα — «овладевающая разумом», т.е. «обольщающая», «сводящая с ума»), Аглаопа (Ἀγλαῶπη, от ἀγλαώψ — «со сверкающим взором») и Фелксиопа (Θελξιώπη — «очаровывающая взглядом») или Фелксиноя (θελξινόη — «чарующая»). У разных авторов иногда встречаются и другие имена, которые по сути являются эпитетами, характеризующими сирен более конкретно, например, Аристотель называет одну из сирен Лигией (Λίγεια, «Сладкозвучная»), у Гигина одна из сирен зовётся Молпой (Μολπή, «пение»).

В описаниях сирен, как правило, одна из них играет на кифаре, другая поёт, третья играет на флейте. Наиболее распространённая флейта имела у греков название сиринга (σύριγξ), впервые она встречается в «Илиаде» Гомера. Созвучие слов «сирена» и «сиринга», для греческих сказителей, конечно не могло остаться незамеченным. Сладкозвучное пение, подобное волшебным звукам свирели сиринги и их коварство, которое они употребляют с целью увлечь, «заарканить», «опутать» своими чарами — и составляет суть сирен, их «род деятельности».

Сирен сближали с гарпиями (Ἅρπυιαι) и керами (Κῆρες). Гарпии (от ἅρπη, сокол) — персонификации различных аспектов бури. В мифах они представлены злобными похитительницами (ἅρπαγος) детей и человеческих душ, внезапно налетающими и так же внезапно исчезающими, как ветер. Число их колеблется от двух до пяти; изображаются в виде диких полуженщин-полуптиц с крыльями и лапами грифа. Гарпий обычно помещали на Строфадских островах в Эгейском море.

В некоторых мифах говорится, что когда-то гарпии были прекрасными женщинами; в память о прошлом у них сохранились женские лица и грудь. Их причисляли к самым опасным чудовищам подземного царства. Считалось, что гарпии появляются в грозу и ураган, распространяя нестерпимую вонь, подобно хищным птицам стервятникам. Гарпии боялись лишь одного: звуков медных духовых инструментов. По Акусилаю, гарпии сторожат яблоки, по Эпимениду, тождественны Гесперидам (Ἑσπερίδες) — прекрасным нимфам, охраняющим золотые яблоки.

Керы — это души умерших, сделавшиеся кровожадными демонами, приносящие людям страдания и смерть. Древние греки представляли кер крылатыми женскими существами, которые подлетали к умирающему человеку и похищали его душу. Иногда Кера описывалась как единственная богиня беды, она была мрачной дочерью Нюкты (Ночи) и Эреба (Мрака).

Гесиод описывает кер как уродливых страшилищ, мрачных, скрежещущих зубами, обрызганных кровью, спорящих друг с другом за павших на поле битвы, кровь которых они высасывают. Позже керы были отождествлены с эриниями (Ἐρινύες, «гневные»), богинями мести, рождёнными Геей. В римской мифологии им соответствуют фурии.

«Как тень, метаться будешь,
А за тобою прыгать неустанно
И страшные и злые псицы: их
Божественна природа — это Керы.
В скитаниях когда придешь, Орест,
В Афины, там есть истукан Паллады,
Прижмись к нему, — Эринии тебя
Покинут вмиг; тебя эгидой стоит
Ей осенить — и очарует змей»…
(Еврипид «Электра»)

Согласно Гесиоду, эринии порождены Землей от крови Урана. Их рождение приписывают первому совершившемуся преступлению: когда Кронос оскопил своего отца Урана, капли его крови, падая, породили эриний.

Согласно орфикам, это девять дочерей Зевса Хтония (Аида) и Персефоны. По версии Псевдо-Гераклита их тридцать тысяч. У позднейших поэтов эриний три: Тисифона (Τισιφόνη, «мстительница за убийство»), Алекто (Ἀληκτώ или Ἀλληκτώ, «неугомонная») — никогда не отдыхающая, безжалостная, непримиримая и непрощающая, и Мегера (Μέγαιρα, «возмущённая»), олицетворение мщения и гнева, которую изображали в виде ужасной женщины со змеями вместо волос, с оскаленными зубами и бичом в руках.

Эсхил в «Орестее» изобразил всех эриний подобными горгонам, в виде отвратительных старух с извивающимися змеями вместо волос, собачьими головами, черными, как уголь, телами, крыльями, как у летучих мышей, и налитыми кровью глазами. В руках они держали усеянные бронзовыми гвоздями плети, и жертвы их умирали мучительной смертью. Горгоноподобной эриния (Тисифона) изображена и у Овидия в «Метаморфозах».

«Выход Эриния им заступила зловещей преградой:
Руки она развела, узлами гадюк обвитые,
Вскинула волосы, змей потревожила, те зашипели.
Часть их лежит на плечах, другие, спустившись по груди,
Свист издают, извергают свой яд, языками мелькают.»
(Овидий, Метаморфозы IV, 489-493)

Однако афиняне называли эриний «Почтенными». Согласно мифу, эринии преследовали Ореста за убийство матери, которое тот совершил по велению Аполлона. Аполлон смог лишь на время усыпить богинь-мстительниц, защищая Ореста. Конец же преследованию положила Афина-Паллада, проведя первый в истории мифической Греции суд, суд над Орестом, в результате которого герой был оправдан. Эринии пришли в ярость, поскольку суд отнял их исконное право карать муками нарушившего закон. Однако Афина усмирила гнев богинь, убедив эриний остаться (μένω) в Аттике, пообещав, что все афиняне будут воздавать почести древним богиням. С тех пор как эринии сменили гнев на милость, их стали называть эвменидами (Εὐμενίδες, «милостивые», «благосклонные»). Эвменид отождествляют с этрусскими маниями. Впрочем, храм Маниям, по свидетельству Павсания, был и в Аркадии. Да и само слово μανία, скорее всего имеет греческую этимологию.

«1. Если по направлению из Мегалополиса в Мессению пройти стадий 7, то налево от большой дороги будет храм богинь; этих богинь самих и всю местность вокруг этого храма называют Мании (μανία, «безумие»). Мне кажется, что это эпитет богинь Эвменид (Εὐμενίδες «благосклонные») и что здесь, говорят, Ореста охватило безумие в наказание за убийство матери.
2. Недалеко от этого храма есть небольшой земляной холм; на нем возвышается сделанный из камня палец, так что и самое название этому холму Могила Пальца. Здесь говорят, Орест в припадке безумия откусил на одной руке палец. Рядом с этой местностью есть другая, называемая Акэ (Ἄκης, ἄκεως, «исцеление»), так как здесь произошло исцеление Ореста от болезни, и в этом месте воздвигнут храм Эвменидам. Эти богини, когда они собирались свести с ума Ореста, говорят, явились ему черными; когда же он откусил себе палец, они вновь явились ему, но уже белыми, и при виде их он вновь обрел разум и, таким образом, первым он принес очистительную жертву, отвращая от себя их гнев, а белым богиням принес благодарственную жертву; у местных жителей установлен обычай приносить жертву им и Харитам (Χάριτες, богини радости и очарования) вместе.»
(Павсаний. Описание Эллады. Аркадия, XXXIV)

Причину, приведшую к метаморфозе «злобных» богинь мщения в «благосклонных» и «милостивых», имеет смысл искать, как обычно, в созвучиях.

μένος (-εος) τό
1) сила, мощь;
2) стремительность, неукротимость, ярость;
3) гнев, злоба, бешенство;
4) жизненная сила, жизнь;
5) кровь (как источник силы и гнева).

μαίνω (только aor. ἔμηνα)
1) свести с ума, навести безумие;
2) привести в ярость, довести до бешенства, взбесить;

μαινάς (-άδος)
I.
1) неистовствующая, исступленная; ex. (βάκχη Eur.; λύσσα Soph.)
2) сводящая с ума, наводящая безумие; ex. (ὄρνις, т.е. ἴυγξ Pind.)
II. менада, исступленная вакханка;

μανία, ион. μᾰνίη ἡ тж. pl.
1) сумасшествие, душевная болезнь, безумие Pind., Her., Trag. etc.
2) исступление, вдохновение, восторженность; ex. (ἀπὸ Μουσῶν Plat.)

Εὐμενίδες (-ων) αἱ Эвмениды, «Благосклонные» (sc. θεαί) = Ἐρινύες Trag. etc.
εὐμενές (εὐ-μενές) τὸ благоволение, благосклонность Plat., Dem.
εὐμενής (εὐ-μενής) благожелательный, благосклонный, милостивый;

μενοινή ἡ желание, стремление Anth.

μένω
1) стоять на месте, стойко держаться;
2) оказывать сопротивление, выдерживать;
3) ждать, ожидать;
4) оставаться, пребывать;
5) оставаться в покое, быть неподвижным;
6) перен. (тж. μ. ἐν ταὐτῷ Plat.) быть незыблемым, быть неизменным, оставаться в силе;
7) оставаться вдали, быть далеким;
8) оставаться бездеятельным, сидеть без дела, бездействовать.

Таким образом, в силу созвучия, злобные и неукротимые (μένος) мании-эринии превращаются в благожелательных (εὐ-μενής) эвменид, пожелавших остаться (μένω) в Аттике. Кстати, на «преображение» эриний (Ἐρινύες), также, возможно, повлияло созвучие со словом εἰρηναῖος (мирный).

εἰρηναῖος мирный; ex. εἰ. τινι εἶναι Her. — жить в мире с кем-л.; ταῦτά σφι εἰρηναῖα ἦν Her. это умиротворило их;
εἰρηνεύω
1) жить в мире
2) умиротворять
εἰρήνη, поэт. εἰρήνα, дор. εἰράνα ἡ мир, мирная жизнь; ex. εἰρήνην ἔχειν Xen., Plut. — вести мирную жизнь;
Εἰρήνη, дор. Εἰράνα ἡ Ирена или Ирина, богиня мирной жизни (Pind., Eur., Arph.), одна из трёх Ор (Ὧραι — Εὐνομίη τε Δίκη τε καὴ Εἰρήνη. Hes.)

Такое непростое и многозначное представление об эриниях дало повод орфикам временами отождествлять их и с богинями Судьбы — Мойрами:

LXIX. ЭРИНИЯМ.
Вы, о богини всечтимые, звездные, в грома раскатах!
О Тисифона! О ты, Аллекто! О богиня Мегера!
Вы, потаенные, вы, о ночные, живете сокрыто,
Возле потока священного Стикса в глубокой пещере,
Вечно витаете вы над преступными мыслями смертных,
Дико ликуете, о непреклонные, при злодеяньях,
Страшные, мощные, в шкурах звериных, терзаете тяжко;
Жуткие девы подземного Ада, ваш облик изменчив,
О невидимки туманные, быстрые в беге, как мысли,
Вечные судьи, очами самой Справедливости-Дики
Смертных вы вечно блюдете во всех племенах неиссчетных!
Ныне о вы, змеекудрые, вы, многовидные Мойры,
Славой меня наградите беззлобной и праведной жизни!
(Орфический гимн.)

Возвращаясь к сиренам, в отличие от кер и эриний, они не были настолько демонизированы, и воспринимались даже как музы иного мира — их изображали на надгробных памятниках.

Яснее всего даёт представление о роли сирен в мифологической картине мира этрусская люстра V в. до н.э., найденная в одной из гробниц этрусского города Кортоны. Центральное место в глубине люстры занимает голова Горгоны с выпученными глазами и высунутым языком. Далее идут изображения животных, охраняющих вход в подземный мир: лев и грифон, львица и пантера, терзающие быка, оленя и кабана. Животные отделены от следующей полосы волнистой линией, обозначающей Океан. Над волнами на одинаковом расстоянии друг от друга парят восемь дельфинов. Ближе к кромке, символизирующей грань между миром живых и царством мертвых, имеется еще одна полоса изображений — восемь фигурок силенов, дующих в двойные флейты, и столько же женских демонических существ с птичьими ногами и широко раскрытыми ртами. Это и есть сирены, музы подземного мира, возвещающие смерть. Рядом с сиренами и силенами изображены речные божки ахелои с рожками на голове.

Это удивительно точная иллюстрация представлений о входе в загробный мир как греков, так и негреческих народов Эгеиды и Малой Азии, совпадающая с мифами о происхождении сирен. Отцом сирен миф называет Ахелоя, речного бога, считавшегося владыкой всех пресных вод и поэтому отцом всех нимф. Это позволяет видеть в сиренах не морских демонов, а специфических нимф тех рек, которые находятся на границе подземного мира.

PS
Согласно мифам, если смертным удастся проплыть благополучно мимо сирен, то их самих ждала смерть. Им надлежало броситься с утеса в море, что и произошло. Избежать гибели удалось аргонавтам, так как божественный голос Орфея заглушил пенье сирен. Услышать же это пенье, оставшись живым, смог лишь один Одиссей. Он приказал своим спутникам залепить уши воском, а себя крепко-накрепко привязать к мачте.

Но, утопившись в море, сирены лишь меняют свой облик, утратив крылья, они обзаводятся прекрасными рыбьими хвостами. Отсюда поверие, что русалки, обитающие в омуте, — это души утопленниц.

_______________________________

Со второй половины XVII века на Руси приобретает популярность образ райской птицы Гамаюн (перс. humayun, «птица рая»). Первое русское упоминание о Гамаюне содержится в Космографии XVII века:

«В той же части Азии в Симове жребии острови на восточном море, первый Макаридцкии близь блаженного рая, потому близь глаголют, что залетают оттуда птицы райские гамаюн и финик (феникс) и благоухание износят чудное».

В дальнейшем Гамаюну была суждена богатая жизнь в русском искусстве и литературе, особенно конца XIX - начала XX веков. В русской мифологии, Гамаюн — птица вещая, поющая людям божественные песни и предвещающая будущее тем, кто умеет слышать тайное.

Исследователями неоднократно отмечалось, что исчезновение Семаргла из древнерусских письменных памятников свидетельствует о забвении этого божества после крещения Руси. Если окажется возможным обосновать предположение о Хумае (Гамаюне), как деривате более архаичной Саэны, то не окажется ли, что Семаргл вернулся на Русь, под другим именем, в эпоху позднего средневековья?

В отличие от Сирина и Алконоста, Гамаюн пришел на Русь не из Греции. Корни ее отыскиваются, по мнению академика Трубачева, на Востоке, причем не на арабском, а на иранском. Древняя форма, с которой связано слово гамаюн, это младоавестийское humaiia «искусный, хитроумный, чудодейственный», откуда в древнеиранском мире употреблено было имя собственное Humaya. Трубачев О.Н. замечает, что птица «была не только райской, но и хитроумной. Образ этот, родившийся, вероятно, еще на почве иранского фольклора, рано пересек границы стран и культур и стал международным».

Любопытные сведения можно найти в статье В.К. Трутовского «О Смоленском гербе»: "Птица Гамаюн, называемая у татар «Гюмай», а в турецком языке «Гюма» считается среди мусульман особенно важной и многозначащей, как для всякого рядового правоверного, так и для мусульманских владык… Над кем она пролетит так близко, что крыльями своими повеет ему на голову, тот будет непременно владыкой. Отсюда в турецких языках создалось слово «гумаюн», что в первоначальном своем значении равносильно слову «августейший»". Птица Гамаюн была столь популярна на Руси, что название ее даже использовалось как внутрисемейное имя, от которого произошла фамилия Гамаюнов.

«Восточному» происхождению птицы Гамаюн обязано ее появление в титулах восточных правителей, в первую очередь, конечно, турецкого султана, а также шаха Ирана. Картотека Древнерусского словаря, хранящаяся в Институте русского языка им. В.В. Виноградова РАН, содержит выписки из различных грамот и посланий восточным владыкам, содержащих упоминание этой птицы, причем всегда в одной и той же устойчивой форме. Вот, например, полный титул турецкого султана Ибрагима из одной царской грамоты, отправленной с послами в Константинополь:

«Гамаюна подражателю Ибрагимъ султану Государю Константинопольскому, Беломорскому (т.е. владыке Западного моря, Адриатического), Черноморскому, Анатолийскому, Урумскому, Римскому (от названия области Рум, Румелия), Караманскому и иныхъ Великому Государю брату и доброму приятелю нашему».

А вот как обращался к турецкому владыке царь Василий:

«Высокостоинешему властию и превознесенному честию яко рогу и сынъ рога подражателю Гамаюна и по сему желательнейшему светлостию лица неже песни Сирина… Государю Константинопольскому Салиму-шагъхан-дикерю».

Интересно, что в этом обращении Гамаюн упоминается наряду с другой райской птицей — Сирином. Характерен стиль грамоты Бориса Годунова шаху Ирана Аббасу, сочетающий прославление шаха с самоуничижительными характеристиками Бориса:

«Въ царехъ светлообразнейшему и избранному гамаюну подражателю… высочайшему и славнейшему государю Перситцие и Ширванские земли начальнику Иранскому и Тиранскому Аббасъ шахову величеству царского величества слуга и конюшей бояринъ … дворовой и намесникъ казанской и астраханской Борисъ Федоровичъ Годуновъ вашему высочайшему величеству челомъ бъетъ».

Птица гамаюн вошла не только в дипломатическую переписку, но и в быт русских царей. Так, в 1614г. царю Михаилу Федоровичу у московского гостя Михаила Смывалова было куплено несколько диковинных вещиц, в том числе:

«Птица Гамаюн около шеи сверху обнизано жемчугом, на середине жемчужина большая, позадь ее на спине репей серебряной, на репье зерно жемчужное».

И.Е. Забелин упоминает также, что 21 октября 1626г. «дьяк Ждан Шипов отнес в Верх к государю в хоромы птицу Гамаюн», которая в этом случае могла быть какою-либо вещицею, изображавшею такую птицу, как она и описана выше. Возможно, именно об этой вещице пишет так называемая «Книга глаголемая урядник: Новое уложение и устроение чина сокольничья пути» (1656). Здесь читаем:

«Василий Ботвиньевъ, по государеву указу возьми из Гамаюна, райския птицы, письмо… И подьячий… разстегнувъ птицу Гамаюна, вынимаетъ письмо и… чтетъ вслухъ».

В таком случае описываемый у Забелина и в «Уряднике» Гамаюн может быть выполненной в виде райской птицы шкатулкой.

Гамаюн, будучи птицей, дала, тем не менее, наравне с такими чудовищами, как аспид и василиск, название пушке-пищали, описание которой можно найти в Актах московского уезда 1696г.:

«Великого государя в казне на пушечном дворе налицо полковых пищалей… пищаль гамаюнъ ядромъ и длиною такова же весом 25 пуд 30 гривенокъ на турецкомъ стану».

Судя по весу, иную пищаль с таким же названием упоминает И.Е. Забелин в своей книге «История города Москвы» наряду с другими, собранными повелением Петра I в Москве для создания Музея воинских трофеев: «Гамаюн, вес 102 пудов, лил мастер Мартьян Осипов 1690г., с изображением птицы Гамаюна». Гамаюн на этой пищали изображен в виде безногой птицы. Любопытно, что пищаль с таким изображением представляет собой как бы реальное воспроизведение герба города Смоленска: пушка и сидящая на ней безногая птица Гамаюн.

Безногость, а порой даже и бескрылость Гамаюна (иногда также называемого манкория, манцкодисъ, парадызея, от слова Paradise, «рай») отмечается многими памятниками письменности. Об этом в рукописи, именуемой «Книга Естествословная», сообщается следующее:

«Гамаюнъ птица инакоже и манкория, еяже и райскою птицею именуетъ, величествомъ поболе врабия хвостъ имать семи пядей, ногу и крылъ у себе не имать, обаче выну непрестанно по воздуху хвостомъ своимъ летаетъ, и никогда почиваетъ, цветже перия ея велми прекрасенъ естъ, и пожелатенъ видению человеческому»…

В другом документе «Исторiя Губернскaго города Смоленска отъ древнѣйшихъ временъ до 1804 года», Мурзакевич Д.Н. дает следующую справку:

Манукодиата — легендарная птица, по рассказам путешественников XVI века якобы обитавшая на Молуккских островах. У этой птицы не было ног, а тело размерами не превышало тела ласточки, тогда как размахом крыльев она была подобна орлу. Манукодиата всю жизнь проводила в воздухе, никогда не садясь на землю, и питалась исключительно «росой небесной». Яйца самка манукодиата откладывала на спину самца и высиживала, прижимаясь грудью к этому летучему гнезду.

Невинностью подобна дивной птице,
Которая порхает и резвится,
Не опускаясь наземь и вкушая
Цветочный аромат да ту росу,
Что избранным дарует близость рая.

Таким образом, Манукодиата — еще одно малоизвестное имя птицы Гамаюн.

Однако безногость легендарной райской птицы Гамаюн может иметь совсем иные причины, и ее вечный полет имеет огромный смысл. Космогоническое толкование образа птицы Гамаюн дает более ясное понимание смысла, который скрывается за фразой: «если Гамаюн крыльями своими повеет кому-нибудь на голову — быть ему владыкой. Если же Гамаюн прервет свой полет — это чревато большими бедами». Вот что пишет об этом «Книга Естествословная»: «а егда же падетъ на землю, тогда падениемъ своимъ провозвещаетъ смерть царей или королей, или коего князя самодержавна». Отсюда и представление о Гамаюне как о птице вещей. Возможно на трансформацию образа райской птицы повлияло прохождение кометы Галлея, наделавшее много шума в свое время.¹
________________________________
[1] Комета Галлея — самая известная комета, которая пролетает мимо Земли раз в 76 лет. Ее появление неоднократно совпадало с трагическими событиями. В 700 году монах Беда Достопочтенный назвал комету божьим предзнаменованием, и считается, что именно с этого началась легенда о том, что комета является знамением чего-то важного. Когда комета пролетала мимо Земли в 1664 году, спустя всего несколько лет началась эпидемия чумы, а в 1666 году сгорел Лондон. Поэтому неудивительно, что комета Галлея стала восприниматься как недобрый знак и дальнейшие ее появления сопровождались негативными ожиданиями.


_______________________________

Дионис в плющевом венке и шкуре леопарда.
Мозаика из Дафны (предместье города Антиохии Оронтской), ок. 325-350 г.
Музей Род-Айлендской школы дизайна, Нью-Йорк (Rhode Island School of Design Museum).
________________________


Орел терзающий змею.
Большой дворец мозаики (Great Palace Mosaic Museum), Стамбул.
Сюжет заимствован из египетской мифологии о противостоянии Гора, в образе сокола, и Сета, в образе змея.

«Много раз Гор вызывал злодея Сета на смертный бой и из всех поединков выходил победителем. Поверженный Сет обращался в бегство, прятался, залечивал раны — и снова принимал вызов, и снова дрался. И опять сын Исиды сокрушал своего врага.

Но убить Сета Гор так и не смог. Всякий раз злому красногривому богу удавалось в последний момент спастись. Даже когда Гор, схватив Сета за уши, замахивался мечом, чтоб снести злодею голову, Сет то превращался в змея и уползал под камень, то, обернувшись крокодилом или гиппопотамом, нырял в воду и прятался на дне реки».________________________


Дионис верхом на пантере.
Напольная мозаика, ок. 120-80 гг. до н.э. Делос, Дом масок.
________________________


Дионис. Напольная мозаика триклиния «Дома Диониса». II в. н.э.
Брешиа, Музей Санта-Джулия.
Т.н. «Дом Диониса», названный по сюжету мозаичного панно в триклинии, является частью комплекса «Домусы монастырского сада» (Le Domus dell’Ortaglia) — остатков двух домусов конца I-IV вв. н.э., обнаруженных в ходе раскопок в садах (orti) монастыря Санта-Джулия.________________________


Орфей, играющий на лире. Северная Африка, III в.
Одетый во фракийскую одежду, Орфей играет на лире, сидя на камне под деревом, на котором поет соловей. Найдено в Тунисе в 1940-х гг.________________________


Академия Платона. Мозаика из Помпей. Начало I в. до н.э.
Неаполь, Национальный археологический музей.
Многие мозаики этого периода имеют прекрасную рамку с декоративным украшением из листьев, фруктов и комических масок. Тема, выбранная для этой мозаики — это группа философов, изображенных в обычных одеждах греческих ораторов и философов классического периода. Вторая и третья фигуры слева, как предполагается, изображают соответственно Лисия и Платона. На заднем плане — вид афинского акрополя. Элементы, окружающие философов, священные ворота с вазами, дерево и вотивная колонна — типичны для мифологического пейзажа.________________________


Битва Александра с Дарием.
Фрагмент мозаики, найденной в Доме Фавна, в Помпеях.
Неаполь, Национальный археологический музей.
________________________


Бой петухов между персонификациями победы и поражения.
Мозаика из Помпей (Дом Лабиринта, VI 11, 10, кубикула). Неаполь, Национальный археологический музей.
________________________


Бой петухов. Мозаика из Помпей.
Неаполь, Национальный археологический музей.
________________________


Бродячие музыканты.
Вверху подпись: Диоскурид Самосский. Мозаика из Помпей (т.н. вилла Цицерона). 150-125 гг. до н.э.
Неаполь, Национальный археологический музей.
________________________


Морская фауна. Мозаика из Помпей (Дом Л. Элия Магна, VIII 2, 16).
Неаполь, Национальный археологический музей.
________________________


Хормейстер и актеры. 69-79 гг. н.э.
Неаполь, Национальный археологический музей.
Тема этой знаменитой мозаики — репетиция актеров перед сатирической пьесой, представление, которое традиционно завершало греческую театральную трилогию в классические времена. Действие изображается внутри портика с ионийскими колоннами, украшенными oscilla, гирляндами и лентами, а фриз украшен вазами и гермами. Сидящий справа и одетый в такую же накидку (ἱμάτιον, гиматий), что и статуи аттических драматургов IV в. до н.э., — руководитель хора, а также, возможно, автор комедии. Он смотрит двух актеров, полуодетых в костюмы из козлиной шкуры, упражняющихся танцевальным шагам под музыку авлоса, которую играет музыкант в маске и в роскошном костюме с венком на голове. Справа помощник помогает другому актеру надеть костюм Силена. Вокруг разбросаны маски трагических и сатирических пьес. Воспроизводя в мозаике оригинальную картину, датируемую концом IV или началом III в. до н.э., римский мозаист, работавший в эпоху Флавиев, совершенно неправильно создал иллюзию пространства, при помощи пилястр по бокам на переднем плане и колонн на заднем. Здесь представлен ранний второй стиль, подобный найденному в македонских расписанных гробницах.________________________


Дионис сражается с обитателями Индии.
Мозаика из Дома Диониса, III в. Пафос, Кипр.
«У индийцев не было ни городов, ни храмов, сооруженных для поклонения богам; одевались они в шкуры диких животных, которых им удавалось убить, питались (мягким) лубом деревьев: эти деревья на языке индийцев называются «тала» (tāla, род пальмы Borassus flabellifer), и плоды растут у них, как у финиковых пальм, на вершинах, как клубни. Питались они и сырым мясом диких животных, которых им удавалось ловить, пока в землю индийцев не пришел Дионис. Когда Дионис пришел сюда и победил индийцев, он построил им города и для этих городов издал законы; он дал индийцам, как и эллинам, вино и научил засевать землю, дав им семена. (…) Дионис впервые впряг быков в плуг, превратил большинство индийцев из кочевников в земледельцев и вооружил их военным оружием. Дионис научил их поклоняться богам, как другим, так особенно себе, играя на кимвалах и тимпанах, и научил их сатировской пляске, которую греки называют кордаком (κόρδαξ). Он научил их носить длинные волосы в честь бога и украшать их повязками и умащаться благовонными мазями.» (Арриан. Индия VII)________________________


Бой гладиаторов. Напольная мозаика одной из вилл. Ок. 250 г.
Ненниг-на-Мозеле (Германия), Римская вилла.
________________________


Дионис, Акме и Икарий. Фрагменты мозаики из Дома Диониса.
Пафос, Археологический парк. II в. н.э.
Согласно одним античным авторам, Икарий (Ἰκάριος) был царем Афин, но согласно другим — садовником, и именно таковым он, видимо, и изображен на данной мозаике. Икарий предложил гостеприимство Дионису, когда последний посещал Афины, и взамен бог научил его выращивать виноград и получать из его плодов вино, познакомив таким образом человечество с виноградарством. Однако Дионис предупредил Икария, чтобы тот как следует прятал вино, иначе его и его семью постигнет беда. К несчастью, Икарий не внял совету бога и, возвращаясь домой после первого сбора винограда, предложил немного своего драгоценного напитка нескольким пастухам, случайно проходившим мимо. Пастухи опьянели и, считая себя отравленными, напали на Икария и убили его. Таков был печальный конец первого человека, приготовившего вино, и эта история, вероятно, была нарочно, из-за своей морали, избрана для украшения данной части портика.

Слева бог вина, Дионис, сидит на скамье, держа виноградную кисть. Кажется, что он предлагает ее нимфе Акме (Ἀκμή), сидящей напротив него и пьющей вино из кубка. Обе фигуры увенчаны виноградными листьями и ягодами. Акме не является известным персонажем греческой мифологии, но ее идентификация удостоверяется надписью над ее головой. По-гречески это имя означает кульминацию или завершение (обычно века), и трудно не счесть ее присутствие здесь символическим. Если это так, то она должна обозначать душевное состояние, вызванное надлежащим и умеренным употреблением вина. Действительно, кажется, что Икарий указывает на нее в довольно многозначительной манере.________________________


Аполлон и Дафна. Дом Диониса. Пафос, Археологический парк. II в. н.э.
Панель иллюстрирует миф об Аполлоне и Дафне, один из самых известных и любимых мифов античности. Нимфа Дафна, дочь бога реки Пенея, поклялась вечно хранить целомудрие. Однако Аполлон влюбился в нее, и, не сумев склонить ее к согласию на свои просьбы, попытался взять ее силой.

«Так же дева и бог, — тот страстью, та страхом гонимы.
Все же преследователь, крылами любви подвигаем,
В беге быстрей»…
(Овидий. «Метаморфозы», кн. I)

В этой безумной погоне они достигли вод Пенея, и когда Аполлон уже готов был схватить свою жертву, Дафна взмолилась к отцу о помощи. Неожиданно ее ноги приросли к земле, тело покрылось корой, а руки и волосы превратились в ветви и листья. Она превратилась в лавровое дерево (δάφνη), растение, которое в греческом языке до сих пор носит ее имя, Дафна (Δάφνη).

Аполлон сохранил любовь к Дафне даже после ее превращения. Поэтому он избрал лавр своим священным деревом, а его гирлянды с тех пор делались из листьев лавра. Также он решил, что, подобно тому, как его голова вечно молода, так и дерево будет вечно зеленым и никогда не лишится листвы.

На мозаике мы видим момент, когда Дафна прирастает к земле, ее ноги превращаются в дерево. Она стоит рядом со своим отцом Пенеем, представленным как речное божество. Справа Аполлон, с луком в руке, изумленно указывает на превращение.________________________


Аполлон и Марсий. Дом Эона. Кипр. Пафос, Археологический парк. IV в. н.э.
Панель иллюстрирует финальный момент хорошо известного музыкального состязания между сатиром Марсием, искусным флейтистом, и Аполлоном, богом искусств, покровителем Муз. После безуспешной попытки выиграть состязание Марсий был приговорен Аполлоном к смерти за то, что осмелился бросить богу вызов. Аполлон сидит на камне, облаченный в великолепное одеяние кифареда (κιθαροιδός — музыкант, играющий на кифаре, музыкальном инструменте, родственном лире), его голова окружена сиянием и украшена венком из лавровых листьев, дополненным нитью бело-красных бус. Он опирается на свой любимый инструмент, лиру, а его правая рука, указывающая на Марсия, держит золотой плектр, которым перебирали струны. Его сопровождает женщина, идентифицированная в надписи как Плана, которую можно истолковать как персонификацию «заблудшей души» Марсия, которого гордыня побудила разгневать бога.

Два скифа, одетых во фригийские шапки и короткие туники, исполняют приговор. Они ведут Марсия, покрытого шкурой пантеры, к дереву, где с него будет заживо содрана кожа. Сатир, пораженный ужасом и горем, умоляюще смотрит на Аполлона. Олимп, его юный ученик, заклинает бога о милосердии. Двойная флейта Марсия лежит на земле, у ног Аполлона. Сцена полна экспрессии, мастер сумел дифференцировать психологические состояния участников. Лицо бога, надменное и суровое, контрастирует с лицами самоуверенных палачей.________________________


Фрагменты мозаики с Четырьмя Временами года.
Дом Диониса. Пафос, Археологический парк. II в. н.э.
Голову Весны украшает венок из цветов с красными бутонами, готовыми вот-вот распуститься. Осень изображена с серпом и увенчана колосьями, скорее всего это Кора (Κόρη, «дева»). Голова Коры (Персефоны) в венке из колосьев встречается на многих монетах, например на монетах Сиракуз в сопровождении надписи «KOPAΣ». Колосья обычный атрибут зодиакальной Девы.________________________


Фрагменты мозаики с Четырьмя Временами года. Дом Диониса. Пафос, Археологический парк. II в. н.э.
Зима представлена в образе седого, бородатого мужчины. Рядом с его головой находится перевернутый сосуд, из которого льется вода. Поскольку управителем Водолея является Сатурн, то, вероятно, Сатурн и олицетворяет Зиму на этой мозаике. Венок у Лета украшен не только цветами, но и плодами.________________________


Центральный фрагмент мозаики с Четырьмя Временами года.
Дом Диониса. Пафос, Археологический парк. II в. н.э.
Центральный бюст не имеет ни атрибутов, ни каких-либо специфических отличительных признаков. Возможно, это Эон (Αἰών), или персонификация какого-то понятия, например, гения года. Также это может быть и Аполлон — центральная фигура годового цикла.

Сидел перед ним, пурпурной окутан одеждой,
Феб [Аполлон] на престоле своем, сиявшем игрою смарагдов.
С правой и левой руки там Дни стояли, за ними
Месяцы, Годы, Века и Часы в расстояниях равных;
И молодая Весна, венком цветущим венчана;
Голое Лето за ней в повязке из спелых колосьев;
Тут же стояла, грязна от раздавленных гроздьев, и Осень;
И ледяная Зима с взлохмаченным волосом белым.
(Овидий. «Метаморфозы» II, 23-30)

________________________


Центральный фрагмент напольной мозаики из римской виллы,
недалеко от древнего города Антиохии (на юге Турции).
________________________


Напольная мозаика с головой Медузы Горгоны. Пирей. II в. н.э.
Афины, Национальный археологический музей.
________________________


Ганимед и орел. Дом Диониса. Пафос, Археологический парк. II в. н.э.
Панель представляет эпизод, когда Зевс в образе орла уносит юного Ганимеда. Ганимед, пастух из Илиона (Трои) считался прекраснейшим из смертных. Даже Зевс не мог противостоять его очарованию. Однажды, после того, как Геба, кравчая богов, упала и разлила нектар, Зевс воспользовался случаем и, обратившись в орла, поднял Ганимеда на Олимп, чтобы сделать его новым кравчим богов. Там он «доныне его виночерпий и, хоть Юнона мрачна, подает Вседержителю нектар» (Овидий, Метаморфозы, Книга X).________________________


Детство Диониса. Дом Эона. Пафос, Археологический парк. IV в.
Сцена изображает момент, когда младенца Диониса, сидящего на коленях у Гермеса, собираются передать Трофею, его будущему учителю, и нимфам горы Нисы. Три из них готовят ему ванну, а сама Ниса и нянька Анатрофа сидят рядом. Дионис обнажен. Его волосы украшены золотой повязкой и венком из зеленых листьев, а голова окружена серебряно-голубоватым нимбом. Гермес представлен сидящим в величавой позе, подобно императору на троне, до лодыжек укрытым пурпурно-красной мантией. Крылышки на его лбу и ногах облегчают идентификацию, которая затем подтверждается надписью, указывающей его имя. Все остальные фигуры также определяются по именам, написанным греческими буквами.

Молодого бога сопровождают три персонификации: Теогония, рождение богов; Нектар и Амброзия, божественная пища, дающая бессмертие. Нимфы в длинных цветных платьях носят на головах зеленые венки, что усиливает дионисийскую атмосферу сцены. Две из них украшены ожерельем или браслетами на запястье или предплечье. Ниса, старшая из них, кроме венка носит широкую золотую диадему. Учитель Трофей одет в короткую тунику и штаны, и имеет острые уши силена; на его лысеющей голове венок из зеленых листьев с желтовато-красными цветами. Все участники сцены, кроме одной нимфы, внимательно смотрят на Диониса.

На первый взгляд можно сказать, что эта сцена — одно из многих изображений Гермеса, который по приказу Зевса спасает младенца Диониса после безвременной смерти его матери Семелы и передает его нимфам. Такие сцены встречаются в греческой вазовой живописи в V в. до н.э. и далее, на всевозможных памятниках греческого и римского, так же, как и этрусского и коптского искусства.________________________


Нептун и Амимона. Дом Диониса. Пафос, Археологический парк. II в.
Следующая панель не имеет пояснительных надписей, но истолковать ее не слишком трудно. Она иллюстрирует миф о Нептуне и Амимоне, существующий во многих вариантах. В общих чертах история такова: чтобы отомстить Гере за потерю Арголиды (область в Греции), Нептун высушил все реки и источники в этой области. Данай отправил пятьдесят своих дочерей, одной из которых была Амимона, на поиски воды, посоветовав им сделать все возможное для успокоения гнева бога. В ходе поисков Амимона увидела оленя и прицелилась в него из лука. Но она промахнулась, и стрела упала рядом со спящим сатиром, который проснулся и попытался ее похитить. Неожиданно появился Нептун и прогнал сатира своим трезубцем. Бог воды сразу же был очарован Амимоной, а она, помня о словах отца, с радостью отдалась ему. В благодарность бог открыл ей источник Лерны, положив этим конец страшной засухе.

Мозаика иллюстрирует момент, когда Нептун, избавившись от сатира, приближается к Амимоне с трезубцем в руке. Над двумя фигурами парит Купидон с факелом в правой руке и прямоугольным зонтиком — в левой; зонтик он протягивает к Амимоне. Внизу на переднем плане металлический кувшин напоминает нам о первоначальной цели странствий Амимоны.________________________


Нереиды. Дом Эона. Пафос, Археологический парк. IV в.
Панель иллюстрирует состязание в красоте между Кассиопеей и нереидами, дочерями водного бога Нерея. Морская сцена изображает трех самых красивых из пятидесяти дочерей Нерея: Фетиду, Дориду и Галатею. Прекрасные и изящные в развевающихся на ветру платьях, но рассерженные и недовольные результатами состязания, они удаляются на спине дружественного морского кентавра Битоса, персонификации морских глубин, и молодого тритона Понта, персонификации поверхности моря. Изо лба Битоса растут крабьи клешни, а Понт держит в руке руль. Нереид сопровождает печальный Эрот верхом на быке. Сверху смотрят Зевс и Афина, протянутыми руками приветствуя Кассиопею. Изображения именно этой истории чрезвычайно редки. На сегодняшний день известны лишь две похожие, но не идентичные картины, обе — на мозаиках из Сирии. Ни одна из них не превосходит пафосский экземпляр.________________________


Пирам и Фисба. Дом Диониса. Пафос, Археологический парк. II в.
Панель изображает историю Пирама и Фисбы, увековеченную Овидием («Метаморфозы», книга IV) и более знакомую современным читателям по переработке Шекспира в пьесе «Сон в летнюю ночь». В общих чертах эта история также очень похожа на еще одну пьесу Шекспира, «Ромео и Джульетта». По словам Овидия, «он [Пирам] всех был юношей краше, предпочтена и она всем девам была на Востоке». Они жили в Вавилонии и были соседями. Они нежно любили друг друга, но хранили свою любовь в тайне, потому что происходили из враждебных семей. Более того, они привыкли беседовать через щель в стене, разделявшей их дома. Однажды, когда «наступила заря и огни отстранила ночные, солнце росу на траве лучами уже осушило, в месте обычном сошлись». Посетовав на свою печальную судьбу, они решили встретиться ночью, за городскими воротами. Договорились встретиться под шелковицей, растущей возле источника за гробницей Нина.

Фисба, скрыв лицо под покрывалом, прибыла на место первой и села ждать своего возлюбленного под шелковицей, покрытой белыми плодами. Вдруг утолить жажду в источнике явилась львица, только что с охоты, с обагренными кровью клыками. Испуганная Фисба бросилась в ближайшую пещеру, но на бегу потеряла покрывало, которое львица схватила и растерзала окровавленными клыками.

Приблизившись к месту встречи, Пирам заметил звериные следы, и его худшие опасения подтвердились, когда он увидел окровавленную вуаль. Считая Фисбу мертвой и не в силах вынести горя, Пирам достал меч и вонзил его себе в бок. Затем, последним усилием, он вытащил меч из раны. У него хлынула кровь, которая обрызгала плод дерева, придав ему темно-пурпурный цвет.

Тем временем Фисба, оправившись от испуга, вышла из своего убежища и оказалась перед телом Пирама. В ужасе и отчаянии она схватила его меч и бросилась на него. Перед смертью она молила о том, чтобы их тела были похоронены в одной гробнице, и о том, чтобы дерево, под которым разыгралась трагедия, приносило плоды темного и скорбного оттенка в память об их несчастной любви. И действительно, сообщает нам Овидий, прах двух влюбленных покоится вместе, в одной урне, а ягоды шелковицы с тех пор всегда, созревая, приобретают темно-пурпурный цвет.

На этой мозаике мы видим именно тот момент, когда Фисба, охваченная ужасом, стремится укрыться от дикого зверя. Напротив нее находится не возлюбленный Фисбы, а фигура речного бога, над которой написано имя Пирам. Он изображен в характерной для речного божества позе: полулежа рядом с перевернутым кувшином, из которого обильно льется вода. Его голова увенчана водорослями, а в левой руке он держит тростник. В вытянутой правой руке он держит рог изобилия, символ благодетельного влияния реки на сельское хозяйство. Т.е. здесь мы являемся свидетелями ошибки мастера мозаики, который вместо возлюбленного Фисбы изобразил другого Пирама, реку в Киликии, в Малой Азии (упомянутую Страбоном, Strabo, XII. 2. 4).________________________


Федра и Ипполит. Дом Диониса. Пафос, Археологический парк. II в.
Одна из важнейших мозаик в доме представляет трагическую историю Федры и Ипполита, упомянутую несколькими античными авторами и увековеченную Еврипидом. Убив Минотавра с помощью Ариадны, Тесей покинул Крит вместе с ней и ее сестрой Федрой. Оставив Ариадну, Тесей женился на амазонке Антиопе, которая родила ему сына, названного Ипполитом. После смерти Антиопы Тесей женился на Федре. Измученная тайной любовью к пасынку, Федра наконец уступила своей страсти и, во время отсутствия мужа, отправила Ипполиту письмо, в котором призналась в своей греховной любви. Ипполит получил письмо на охоте и пришел в ужас от прочитанного. По возвращении Тесея Федра, возмущенная безответностью своей любви и страшащаяся возможных действий Ипполита, предъявила ему обвинение, которого сама заслуживала. Разгневанный этим, Тесей проклял сына и обратился к своему отцу Нептуну с мольбой покарать его. Ипполит покинул город, и когда он ехал вдоль моря, дикий бык, посланный богом, напал на него из воды, испугав его коней. Он упал с колесницы и разбился о скалы. После незаслуженной гибели Ипполита истина обнаружилась, и Федра, сраженная раскаянием, покончила с собой.

Сцена, изображенная на этой мозаике, иллюстрирует не действие, а тихое напряжение, предшествующее началу трагедии. Слева в нерешительной позе стоит Ипполит с собакой. Он выглядит почти смущенным после прочтения послания Федры, заключенного в диптихе, который он держит правой рукой. Изображенная рядом с ним Федра сидит на троне и ожидает результата своего поступка. Боль, причиняемую ей страстью, иллюстрирует Купидон, летящий вправо и склоняющий горящий факел к ее сердцу.

Когда пол был найден, он находился в довольно непрочном состоянии, и его пришлось поднять и переложить на более твердом основании. В ходе этой работы было сделано чрезвычайно важное открытие. Было обнаружено, что строители дома, чтобы выровнять поверхность, на которой выкладывалась мозаика, заполнили углубления в породе мусором. Он состоял в основном из золы и других остатков, доставленных из сгоревшего здания архива Нового Пафоса. К счастью, в золе оказалось множество глиняных отпечатков, т.е. оттисков печатей в мокрой глине, приложенных к документам, некогда хранившимся в архиве. Около 11 000 таких оттисков было обнаружено под мозаикой, и, среди прочего, они включали большое количество портретов царей из династии Птолемеев и римских императоров и изображений богов.________________________


Июнь. Смальта. III в.
Санкт-Петербург, Государственный Эрмитаж.
Мальчик, над головой которого латинская надпись IVNIVS, олицетворял для римлян месяц июнь. Натюрморт прославляет щедрое плодородие лета и богатые дары моря. Часть большой композиции — своеобразного календаря с аллегорическим изображением всех месяцев, земли, солнца и луны.

Распределив времена, основатель города Рима
Установил отмечать дважды пять месяцев в год…
Марсу был посвящен первый месяц, второй же — Венере,
Рода начало она, он — зачинатель его.
Третий был дан старикам, четвертый — юношам месяц,
Каждый из всех остальных знаменовало число…
(Овидий. «Фасты»)

________________________


Римская копия времени Адриана с работы пергамского мастера Соса II в. до н.э.
Рим, Капитолийские музеи, Новый дворец, Зал голубей.
Мозаика, именем которой назван зал, была обнаружена в 1737г. в центре пола комнаты на вилле Адриана в Тиволи. Изображены четыре голубя, сидящие на краю бронзовой вазы и один голубь пьет из нее; под ручкой изображена рельефная фигура в подпирающей позе атланта. Рама украшена астрагалом, напоминающим архитектурные мотивы. Однако, мозаика не целиком; кромка, украшенная гирляндой, бывшая в составе коллекции Альбани, была подарена Фридриху Саксонскому и сейчас выставлена в дрезденском Августеуме (Augusteum). Речь идет о расписном квадрате (эмблеме), составленном из маленьких разноцветных тессер, мраморных и стеклянных, помещенных в центре зала Адриана. Этот тип изображений, исполнявшийся в римское время для богатых заказчиков, отличался от остальной части мозаичного пола, определяя его стоимость. Эмблема является копией работы мозаиста Соса, работавшего в Пергаме во II в. до н.э. Есть и другие копии, отличающиеся между собой в деталях, из которых одна находится в доме Фавна в Помпеях, но эта мозаика с виллы Адриана (II в. н.э.) — самая близкая к оригинальному эскизу; мастер, со знанием дела, создал поразительно живописный эффект.


Античное искусство
_______________________________

ВИЛЬГЕФОРТИСА

Вильгефортиса (от лат. Virgo Fortis — Стойкая Дева) — католическая святая, покровительница девушек, стремящихся избавиться от назойливых воздыхателей.


Согласно легенде, она была дочерью португальского короля — закоренелого язычника, который хотел выдать ее за короля Сицилии. Однако она не желала идти замуж ни за каких королей, поскольку была христианкой и дала обет безбрачия. Стремясь соблюсти свой обет, принцесса взмолилась к небесам и обрела чудесное избавление — у нее выросла густая длинная борода; сицилианский король не захотел жениться на такой страхолюдине, после чего разгневанный отец велел ее распять.



В Англии ее имя было Uncumber, в Голландии Ontkommer. В немецких землях она была известна как Kümmernis. Она была известна как Liberata в Италии и Франции, и Librada в Испании. Правда в этих южных странах святую изображают без бороды.


ЮЛИЯ КОРСИКАНСКАЯ

На фоне предыдущего сюжета, история о распятой Юлии Корсиканской, не пожелавшей отречься от веры христовой, даже в обмен на свободу, выглядит куда более реалистичной.

Святая Юлия (корс. Ghjulia) — покровительница Корсики, жила на заре христианства. Родом она была из Карфагена, поэтому иногда фигурирует также под именем Юлия Карфагенская.

Святая дева была приговорена к смерти на Корсике за отказ принести жертву богам, во время местных празднеств. По версии болландистов, это произошло в V веке (другие источники дают разные годы кончины святой: и III, и VII вв.). Монахи с острова Горгона пришли за телом святой и погребли его в своем монастыре.

Впоследствии (около 763 года) ее мощи перенесли в женский монастырь города Брешии (Brescia), чем было положено начало почитания святой Юлии на севере Италии.

По другой версии, Юлия была корсиканкой, родом из города Нонца. Она была современницей святой Девоты, то есть жила во времена правления императора Диоклетиана (III век). За отказ принести жертву языческим богам она была подвергнута пыткам. По преданию, палачи отрезали ей груди и бросили их на скалы ниже деревни Нонца, где тотчас в скале открылись два источника. Чудо привело в ярость ее палачей, которые привязали святую Юлию к смоковнице, чтобы дать ей умереть от боли.

Т.е., в корсиканской версии распятия девы не было, хотя многие другие детали совпадают с версией болландистов. Однако именно версию болландистов считают более правдоподобной, опирающуюся на авторитет таких хронистов как Витале, Колонна и Фра Паоло Оливезе.


______________________________________________________________

Гросс — цикл силового преобразования уклада жизни, длится 144 года.¹ Нынешний начался в 1881 году, и продлится до 2025 года. Гросс делится на четыре 36-ти летних цикла, а они на три 12-тилетия, на которые и приходится правление определенной группы знаков. 12 знаков гороскопа разбиваются на три четверки:

_ 1. Эзотерики: ОБЕЗЬЯНА, СВИНЬЯ, ЗМЕЯ, ТИГР.

Это самоуглубленные, малопостижимые личности. В негативе — это мизантропы, эгоисты, себялюбцы и аморальные типы; в позитиве — это глубокие люди, уважающие свое и чужое достоинство.

_ 2. Всенародные: ЛОШАДЬ, ПЕТУХ, КРЫСА, КОТ.

Это открытые люди, в противоположность первому типу, вечно роющему колодец, они бесконечно растекаются вширь, пытаются объять необъятное. Душа их открыта людям, но и люди для них ясны и прозрачны. Их объект, их призвание — это общество, народ, мир.
В негативе — это простаки, назойливые болтуны, адепты уравниловки и всеобщей открытости. В позитиве — это всеобщие любимцы, люди с открытой душой и ясной улыбкой, защитники, хлебосолы и бессребреники.

_ 3. Ортодоксы: КОЗА, СОБАКА, БЫК, ДРАКОН.

Идейные упрямцы, люди не слишком глубоко лезущие внутрь и не слишком растекающиеся вширь. Пытаются застабилизировать какую-нибудь область, некую идею. Они не столько защищают отдельную личность или народ, сколько служат какой-либо идее. В негативе — сухари и упрямцы, зануды и педанты, злостные атеисты или фанатики веры. В позитиве — верные друзья, преданные, надежные люди, неподкупные и принципиальные.

Нынешнее 12-тилетие (2013 – 2024), последнее в гроссе, благоволит эзотерикам.

ПОЛИТИКА	1881	1917	1953	1989	ВСЕНАРОДНЫЕ
ЭКОНОМИКА	1893	1929	1965	2001	ОРТОДОКСЫ
ИДЕОЛОГИЯ	1905	1941	1977	2013	ЭЗОТЕРИКИ

Хорошо видно, что каждое 36-летие, для России, было переломным, знаменовало собой резкое изменение политического курса. В начале Гросса (1881) России с правителем повезло. К власти пришел волевой человек, государственник, свернувший либеральные реформы, и взявший жесткий курс на подавление террористического революционного движения. Но каждый следующий 36-летний цикл (1917, 1953, 1989) начинался с разрушения государственности России (в той или иной степени).
__________________________________
[1] Термин gross использовался в двенадцатеричной системе счисления, и датируется началом XV века. Происходит от старофранцузского grosse douzaine и означает «большая дюжина», что соответствовало двенадцати дюжинам (т.е. дюжине дюжин = 144).

В 1917 году, после Февральского переворота, к власти пришли западники-либералы. Низложив монархию, они не смогли предложить никакой внятной экономической модели, низвергнув страну в хаос, в считанные месяцы, что привело к возникновению новой революционной ситуации. В октябре большевики захватив власть, взяли курс на построение государства нового типа — государства рабочих и крестьян.

В 1953 году, после смерти Сталина, Хрущев выступает с обличительной речью в адрес Сталина. Тем самым задается новый курс развития страны, сформированный из популистских лозунгов («Догоним и перегоним Америку», «Построение коммунизма к 1980 году»). Период правления Хрущева называют «Оттепелью», подразумевая послабления в идеологической и политической сферах, относительной либерализацией общественной жизни, открытостью западному миру, большей свободой творческой деятельности. Фурсов, очень метко, называет «Хрущевскую оттепель» «Слякотью». В которую были брошены семена западного либерализма, взошедшие в новом 36-летнем цикле, с приходом к власти Горбачева.

Горбачев занимает пост Генерального секретаря ЦК КПСС в 1985 году. И тут же берет курс на либерализацию (новое мышление, конвергенция, гласность, перестройка). Ему хватило 6-ти лет, чтобы потерять не только власть, но и страну. Датой распада СССР считается 1991 год. Начало 36-летнего цикла (1989) приходится на время правления Горбачева. На смену ему пришел достойный продолжатель либеральных преобразований — Б.Н. Ельцин, автор лозунга «берите суверенитета столько, сколько сможете переварить». То, что Российская Федерация не распалась на несколько независимых государств, является целиком заслугой В.В. Путина, сменившего Ельцина в 2000-м году, и взявшего курс на восстановление государственности.

Начало нового 36-летнего цикла приходится на 2025 год. Шаги по изменению политического курса страны могут быть растянуты во времени. Однако началом конца либерального цикла может считаться СВО на Украине, сплотившая народ России вокруг патриотической идеи победы над врагом внешним и, особенно, внутренним.


НАЧАЛО ГРОССА

Начало Гросса для России было крайне трагическим. 1 марта 1881г. был убит Александр II. Гибель царя «Освободителя», убитого народовольцами от имени «освобожденных», казалась многим символичным завершением его царствования, приведшем, с точки зрения консервативной части общества, к разгулу «нигилизма». Политические деятели правого крыла (в их числе Константин Победоносцев, Евгений Феоктистов и Константин Леонтьев) с большей или меньшей прямотой даже говорили, что император погиб «вовремя»: процарствуй он еще год или два, катастрофа России (крушение самодержавия) стала бы неизбежностью. Великий князь Александр Михайлович, бывший в юном возрасте у одра умирающего императора и чей отец был в Михайловском дворце в день покушения, в эмигрантских воспоминаниях писал о своих ощущениях в следующие за тем дни: «Мы понимали, что что-то несоизмеримо большее, чем наш любящий дядя и мужественный монарх ушло вместе с ним невозвратимо в прошлое. Идиллическая Россия с Царем-Батюшкой и его верноподданным народом перестала существовать 1 марта 1881 года. <…> Взрывом прошлого воскресенья был нанесен смертельный удар прежним принципам, и никто не мог отрицать, что будущее не только Российской Империи, но и всего мира, зависело теперь от исхода неминуемой борьбы между новым русским Царем и стихиями отрицания и разрушения.»

Исполнительный комитет «Народной воли» спустя несколько дней после 1 марта опубликовал письмо, в котором, наряду с констатацией «приведения в исполнение приговора» царю, содержался «ультиматум» новому царю, Александру III: «Если политика правительства не изменится, революция будет неизбежна. Правительство должно выражать народную волю, а оно является узурпаторской шайкой». Аналогичное заявление, ставшее известным публике, сделал и арестованный лидер «Народной воли» А.И. Желябов во время допроса 2 марта. Несмотря на арест и казнь всех лидеров «Народной воли», террористические акты продолжались и в первые 2-3 года царствования Александра III.

Александр III вступил на престол 2 марта 1881 года. В письме от 6 марта 1881 года Обер-прокурор Правительствующего синода Победоносцев писал императору: «час страшный и время не терпит. Или теперь спасать Россию и себя, или никогда. Если будут Вам петь прежние песни сирены о том, что надо успокоиться, надо продолжать в либеральном направлении, надобно уступать так называемому общественному мнению, — о, ради Бога, не верьте, Ваше Величество, не слушайте. Это будет гибель, гибель России и Ваша: это ясно для меня, как день. <…> Безумные злодеи, погубившие Родителя Вашего, не удовлетворятся никакой уступкой и только рассвирепеют. Их можно унять, злое семя можно вырвать только борьбою с ними на живот и на смерть, железом и кровью. <…> Новую политику надобно заявить немедленно и решительно. Надобно покончить разом, именно теперь, все разговоры о свободе печати, о своеволии сходок, о представительном собрании»…

29 апреля 1881 года императором был подписан, составленный Победоносцевым, документ, известный в историографии как «Манифест о незыблемости самодержавия», который возвестил об отходе от прежнего либерального курса, глася, в частности: «посреди великой НАШЕЙ скорби Глас Божий повелевает НАМ стать бодро на дело Правления, в уповании на Божественный Промысл, с верою в силу и истину Самодержавной власти, которую МЫ призваны утверждать и охранять для блага народнаго от всяких на нее поползновений.» Манифест призывал «всех верных подданных служить верой и правдой к искоренению гнусной крамолы, позорящей землю Русскую, — к утверждению веры и нравственности, — к доброму воспитанию детей, — к истреблению неправды и хищения, — к водворению порядка и правды в действии всех учреждений».

Сразу же по издании Манифеста либерально настроенные министры и сановники (Лорис-Меликов, Дмитрий Милютин, великий князь Константин Николаевич) вынуждены были подать в отставку; во главе Министерства внутренних дел 4 мая стал граф Николай Игнатьев, имевший тогда репутацию славянофила; во главе военного министерства — Петр Ванновский. Изданный графом Игнатьевым 6 мая 1881 года «циркуляр начальникам губерний», среди прочего, гласил: «великие и широко задуманные преобразования минувшего Царствования не принесли всей той пользы, которую Царь-Освободитель имел право ожидать от них. Манифест 29-го апреля указывает нам, что Верховная Власть измерила громадность зла, от которого страдает наше Отечество, и решила приступить к искоренению его»…

Другие видные чиновники Александра III также негативно оценивали результаты реформ предыдущего царствования. Так, К.П. Победоносцев на первом совещании правительства Александра III 8 марта 1881 года назвал их «преступными реформами», и царь фактически одобрил его речь. Граф Д.А. Толстой писал Александру III в момент своего назначения министром внутренних дел (1882): «убежден, что реформы прошлого царствования были ошибкой, что у нас было население спокойное, зажиточное… разные отрасли правительственной деятельности друг другу не вредили, правили местными делами агенты правительства под контролем других высших агентов той же власти, а теперь явилось разоренное, нищенское, пьяное, недовольное население крестьян, разоренное, недовольное дворянство, суды, которые постоянно вредят полиции, 600 говорилен земских, оппозиционных правительству».

Все министры финансов Александра III (Бунге, Вышнеградский, Витте) были противниками принципов либеральной экономики, проводившихся в жизнь при Александре II; в частности, С.Ю. Витте в одной из своих статей назвал «сумасбродством» попытку перекроить экономическую жизнь России в соответствии с этими принципами. Сам Александр III полагал, что убийство его отца стало следствием проводившихся при нем либеральных реформ.

Соответственно правительство видело свою задачу в устранении проблем, порожденных этими реформами (что в некоторых сферах выразилось в контрреформах), и в принятии полицейских мер, направленных на преодоление революционной смуты, возникшей в конце предыдущего царствования. Многие из них являлись лишь продолжением или упорядочением тех полицейских мер, которые уже были введены в течение 1878-1880 годов.

«Распоряжение о мерах к сохранению государственного порядка и общественного спокойствия и проведение определенных местностей в состояние усиленной охраны» (14 августа 1881 года) предоставляло право политической полиции в 10 губерниях Российской империи действовать согласно ситуации, не подчиняясь администрации и судам. Власти при введении этого законодательного акта в какой-либо местности могли без суда высылать нежелательных лиц, закрывать учебные заведения, органы печати и торгово-промышленные предприятия. Фактически в России устанавливалось чрезвычайное положение, просуществовавшее, несмотря на временный характер этого закона, до 1917 года.

С тех пор либеральные реформы в политической области, начатые в предыдущем царствовании, уже не ставились на очередь — вплоть до царского манифеста 17 октября 1905 года. Распространение новых учреждений на области, оставшиеся еще под действием дореформенных порядков, продолжалось, постепенно захватывая отдаленные окраины империи; но в то же время преобразованные учреждения подверглись новой переработке, на основах, не соответствовавших традициям преобразовательной эпохи. В частности, во второй половине 1880-х годов были введены ограничения в области суда присяжных, в городах введен городской суд, в котором судьи назначались правительством. Восстановлена цензура в печати, отмененная в эпоху либеральных реформ, большого размаха достигли цензурные репрессии.

В царствование Александра III стали строже исполняться законы империи о евреях (иудеях): после убийства Александра II в 1881 году по стране прокатилась вызвавшая озабоченность правительства волна беспорядков, связанных с деятельностью евреев, часто явочным порядком живших в недозволенных законами местностях. Ввиду недовольства местного нееврейского населения, правительство приняло ряд распоряжений, в частности «Временные правила о евреях» 1882 года, направленных на выдворение незаконно проживавших евреев из таких городов и местностей: согласно действующему законодательству, они, за изъятием специально оговоренных категорий лиц, выселялись в черту оседлости; была установлена процентная норма для евреев в средних, а затем и высших учебных заведениях (в черте оседлости — 10%, вне черты — 5%, в столицах — 3%).

По мнению историка С.С. Ольденбурга, во время правления императора Александра III во правительственных сферах наблюдались «критическое отношение к тому, что именовалось "прогрессом"» и стремление придать России «больше внутреннего единства путем утверждения первенства русских элементов страны».

На национальных окраинах активно проводилась политика русификации. В 1880-е годы было введено обучение на русском языке в польских вузах. В Польше, Финляндии, Прибалтике, на Украине русский язык был введен в учреждениях, на железных дорогах, на афишах и т.д. Были случаи массового крещения местного населения православными священниками.

С.Ю. Витте писал, что при Александре III армия и военное ведомство были приведены в порядок после их дезорганизации в период русско-турецкой войны 1877-1878 годов. «В течение 13 лет [царствования] министерство это было в порядке. Оно начало расстраиваться по смерти Александра III, когда это министерство начали дергать, начали вмешиваться Великие Князья, министерство стали кроить, то по одному образцу, то по другому… стали постоянно переменяться высшие чины этого министерства, чуть ли не ежегодно делались преобразования; вследствие всего этого министерство в значительной степени порасстроилось», что способствовало неудачному исходу русско-японской войны.

В целом в течение царствования Александра III произошло резкое уменьшение протестных выступлений, характерных для второй половины царствования Александра II. Историк М.Н. Покровский указывал на «несомненный упадок революционного рабочего движения в середине 80-х годов», что, по его мнению, явилось результатом мер правительства Александра III. Пошла на спад и террористическая активность. После убийства Александра II было лишь одно удавшееся покушение народовольцев в 1882 году на одесского прокурора Стрельникова, и одно неудавшееся в 1884 году на Александра III. После этого террористических актов в стране не было вплоть до начала XX века.


_______________________________

В основе нумерологии лежит идея вибрации, выраженной в числах. Наш характер определяется той вибрацией, которая была задана нам при рождении. Имя человека также имеет свою вибрацию. Наши мысли — это вибрации, заставляющие нас совершать те или иные поступки и придающие энергию нашим действиям. Вибрации личности, естественно, вступают во взаимодействие с вибрациями времени и пространства. Причем числовые вибрации могут находиться в гармонии, оппозиции или быть нейтральными по отношению друг к другу.

Чтобы получить число имени, нужно сложить цифры, соответствующие буквам, до однозначного числа.

Пример.
Елена: 6+4+6+6+1=23. 2+3=5.

Сумма гласных букв имени — это восприятие мира, сумма согласных — реакция на мир.

В данном случае: 6+6+1=13=4; 4+6=10=1
Число имени Елена: 5 (4/1). Т.е. восприятие мира через «четвёрку», реагирование — через «единицу».

Число 1. Солнце. Наиболее независимое.
Отличительные черты — гордый, с чувством собственного достоинства, искренний, великодушный, артистичный, доброжелательный, щедрый, гостеприимный, ответственный.

Человек с числом 1 будет в коллективе, но никогда не сольется с ним. Это число дает лидерские качества, Единице трудно понять и принять, что "один в поле не воин". Ему стоит работать над своим своекорыстием, своеволием и самолюбованием. Поскольку Единица энергична, она склонна принимать быстрые решения, отчего кажется импульсивной и даже опрометчивой. Самое невыносимое для Единицы это ждать. Ее положительные качества: надежность, творчество, жизненная сила.

Число 2. Луна. Наиболее мягкое.
Человека Луны отличают домовитость и хозяйственность, эмоциональность и дружелюбие. Плюс хорошо развитая интуиция. Человек числа 2 отзывчив, терпелив, обстоятелен. Двойка — число сотрудничества и товарищества и она всегда ищет равновесие и гармонию. Более всего человек двойки любит работать в команде. Двойки очень миролюбивы и дипломатичны. Они не бросаются на амбразуры, как Единица, им ближе поговорка: «Тише едешь, дальше будешь». Двойки видят ситуацию со всех сторон, все обдумывают и лишь потом действуют. Главные черты характера Двойки: тактичность, мягкость, чувствительность, восприимчивость, гармоничность, терпение, сотрудничество, любовь, взаимопонимание, компромиссность.

Число 3. Юпитер. Наиболее игривое.
Человек тройки — оптимист, не любит вступать в конфликты. Как правило, любовь, счастье и гармония — составляющие его жизни. Тройка, удачлива в делах, любви, финансах. В ее жизни немало прекрасных возможностей, которые ей не надо долго искать, судьба ей подарит все без труда. Тройкам присущи воображение, умение красиво говорить, артистичность, оптимизм, юмор, вдохновение, общительность, остроумие. Тройки очень любят праздники и светские церемонии. Не смотря на массу положительных качеств, Тройка известна своими чудачествами (легкомыслие, расточительность, непрактичность) и раздутой до небес любовью к роскоши. Также троек характеризует недальновидность и отсутствие интуиции. И еще, хотя Тройка и пытается это скрыть, но у нее природная лень и склонность к экстравагантности.

Число 4. Уран. Наиболее рациональное.
Число планеты Уран принадлежит оригиналу. Он не терпит банальностей, нестандартен. Главная задача Четверки работа и еще раз работа. Здравомыслящая, респектабельная Четверка всегда дисциплинирована и тверда. На нее всегда можно положиться. Четверкам не свойственно веселье Троек, они рассудительны, заняты повседневным тяжелым трудом. Независимость определяет склад их ума, но не портит характер. У Четверок много друзей, они прекрасные организаторы. Добросовестность, отличная память, подвижность способствует тому, что они многого достигают в жизни. Духовное не входит в область интересов человека Четверки он неисправимый материалист.

Число 5. Меркурий. Наиболее динамичное.
Интеллект, инициативность, мобильность, легкость и артистичность отличительные черты Пятерки. Это идеалист, обладающий высокой степенью понимания и сострадания. Выбирает редкие профессии, не терпит рутины. Он выходит победителем во всех своих начинаниях. Однако при первой же неудаче у него могут опуститься руки. Под знаком числа 5 в жизни всегда происходят перемены. Пятерки — непоседливые люди, жаждущие постоянной смены декораций. Характер у них тоже своеобразный: постоянная смена настроений. Больше всего пятерка, как число покровительствует торговле и работникам прессы. Правда, не стоит забывать, что Пятерка часто толкает на неоправданный риск.

Число 6. Венера. Наиболее любвеобильно.
Будучи всеобщим любимцем, человек этого числа может хорошо устроиться в жизни, познать все прелести бытия — духовные и физические. Легко приспосабливается к окружению, поэтому обычно выбирает работу в сфере, где приходится много общаться. Для него характерен огромный творческий потенциал. Но окружающие нередко думают, что он высокомерен. Если Шестерка любит, ее любовь очень глубокая и преданная и совершенно не похожа на легкий флирт Тройки или на плотскую связь Пятерки. У Шестерки любовь настоящая, основанная на преданности и взаимопонимании. Шестерки очень ответственны, легко всё берут на себя, даже тогда, когда это не обязательно, забывая что перебор в любом деле приводит к обратным результатам. Похвала для Шестерки очень важна, поэтому она бывает падка на лесть. Этим часто пользуются те, кто хочет использовать Шестерку в своих корыстных целях. Вот только в любви не стоит изображать перед Шестеркой идеальные чувства, Шестерка быстро раскусит любую фальшь в отношениях.

Число 7. Сатурн. Наиболее духовное.
Мудрость, созерцательность, аскетизм — отличительные черты Семерки. Интуиция и понимание — наивысшее из всех чисел. Эмоциональны, чувствительны, обычно настроены философски или религиозно, отличаются уступчивым характером, готовы всегда прийти на помощь. С трудом принимают решения, часто проблемы в финансовом вопросе. Обычно физически слабые. Созерцательная и отстраненная семерка считается самым мистическим числом. Это число философских размышлений, ухода в себя, обучения, самопознания. Семеркам свойственно глубоко погружаться в тему, которая им интересна, в любом вопросе докапываться до сути, и они никогда не успокоятся, пока не убедятся, что истина установлена. Им присущи глубина, созерцательность, склонность к фантазии, индивидуальность, интуиция, чистота и духовность. Семерка великолепна в работе, которая требует анализа и систематизации, а так же наблюдательности, изобретательности или технических знаний.

Число 8. Нептун. Наиболее практично.
Человек Восьмерки — целеустремленный прагматик, осторожен, реалистичен, настойчив в достижении своих целей, трудолюбив, ответственен, пунктуален. Но у числа восемь есть не очень приятная особенность: под ее влиянием вас может ждать, как звездный взлет, так и сокрушительный провал. К провалу обычно приводят раздутые до небес амбиции. Деньги Восьмерке никогда не приходят так легко, как к Тройке, ей надо их заслужить плодотворной работой, проявляя блестящие способности и трезвый расчет. Восьмеркой движет не гуманизм, а предвкушение успешного достижения цели. Восьмерка имеет силы и смелость поднимать большие проекты, финансово рисковать и управлять большими организациями. Восьмеркам суждено цементировать между собой мечты и их воплощение. Слабое место восьмерок — тщеславие. Главное, в борьбе за накопление богатства не растерять человеческие качества и не поставить под угрозу отношения в семье.

Число 9. Марс. Идеалист.
Человек Марса привык надеяться только на себя. Его характеризует энтузиазм, целеустремленность, смелость, личностная амбициозность, способность вести за собой, нежелание подчиняться давлению извне, самостоятельность. Ему мешают чрезмерная прямолинейность в поведении, вспыльчивость, импульсивность и самолюбие. Отсюда — неумение рассчитывать силы рационально и разрешать проблемы в отношениях с людьми.

Александр	9	8/1			Александра	1	9/1
Алексей	5	4/1			Алла	1	2/8
Андрей	2	7/4			Анна	5	2/3
Анатолий	6	1/5			Анастасия	2	1/1
Борис	2	8/3			Валентина	3	9/3
Вадим	6	2/4			Валерия	3	5/7
Валентин	2	8/3			Вера	1	7/3
Валерий	8	8/9			Виктория	5	6/8
Василий	4	3/1			Галина	8	3/5
Виктор	7	8/8			Дарья	6	7/8
Виталий	5	3/2			Евгения	5	1/4
Владимир	2	3/8			Екатерина	8	6/2
Геннадий	4	8/5			Елизавета	6	6/9
Георгий	6	5/1			Елена	5	4/1
Григорий	1	9/1			Инна	5	2/3
Денис	1	7/3			Ирина	9	3/6
Дмитрий	7	2/5			Лариса	8	3/5
Евгений	1	4/6			Лидия	8	8/9
Иван	2	2/9			Любовь	6	3/3
Игорь	6	8/7			Людмила	7	7/9
Илья	5	7/7			Маргарита	6	4/2
Константин	8	9/8			Марина	5	3/2
Лев	4	6/7			Мария	4	8/5
Максим	7	2/5			Надежда	5	8/6
Марк	9	1/8			Наталья	5	8/6
Михаил	8	3/5			Наталия	3	9/3
Николай	6	9/6			Нина	5	2/3
Олег	3	4/8			Оксана	1	9/1
Павел	4	7/6			Ольга	1	8/2
Пётр	8	7/1			Светлана	6	8/7
Сергей	1	3/7			Татьяна	3	8/4
Юрий	8	6/2			Юлия	7	3/4

ХАРАКТЕРИСТИКА ЧИСЕЛ

Числовой ряд 1…9 имеет вид спирали с двумя витками: 135792 — первая петля, 24681 — вторая петля.
Качества чисел плавно меняются по мере прохождения по двойной спирали. Качества соседних чисел(1 и 2, 2 и 3…) резко отличаются.

1 — активный, целеустремленный, властный, черствый, руководящий, инициативный.
2 — пассивный, восприимчивый, слабый, сочувствующий, подчиненный.
3 — яркий, веселый, артистичный, удачливый, легко добивающийся успеха.
4 — трудолюбивый, скучный, безынициативный, несчастный; тяжелый труд и частое поражение.
5 — подвижный, предприимчивый, нервный, неуверенный, сексуальный.
6 — простой, спокойный, домашний, устроенный; родительская любовь.
7 — духовность, уход от мира; мистика, тайны.
8 — мирская жизнь; материальная удача или поражение.
9 — лидерство, импульсивность и самолюбие.

Рассмотрим закономерности изменений качеств фрактальных чисел ряда 1…9. Развернув двойную спираль в цикл 1,3,5,7,9,2,4,6,8,1, можно рассмотреть плавность перехода качеств чисел в графической модели. Вертикальная ось отражает интуитивно-логическое внутреннее восприятие мира. Горизонтальная ось — рационально-чувственная внешняя реакция на мир.

1..Интуитивное восприятие мира, чувственная внешняя реакция на мир.
2..Сильная интуиция, рациональная реакция.
3..Логически-чувственная характеристика.
4..Максимальное логическое восприятие мира,
максимально рациональная реакция.
5..Интуитивно-логическое восприятие мира,
рационально-чувственная реакция.
Самое противоречивое число. С одной стороны
максимальная сбалансированность, с другой — импульсивность, переменчивость, непостоянство во всем.
6..Максимально интуитивное восприятие мира, максимально чувственная внешняя реакция.
7..Интуитивно-рациональное число.
8..Сильная логическая составляющая восприятия, чувственная реакция.
9..Логическое восприятие, рациональная реакция.

Помимо прочего, у одних чисел есть волевое превосходство над другими. Это преимущество над последующими числами цикла в одной петле двойной спирали.


_______________________________

МАГИЧЕСКИЙ КВАДРАТ 3#3

Один на два помножим,
А к двум прибавим три, затем четыре.
Три увеличится на единицу,
Четыре — на все три.
Оставим пять, как есть,
Ополовиним шесть.
На раз укоротится семь и девять,
А восемь всех лишится, кроме одного.
Итог: все числа сочтены,
Магический квадрат готов.


МАГИЧЕСКИЙ КВАДРАТ 4#4

Один, четыре и тринадцать
Оставим так, как есть,
А два на семь помножим.
К трём мы прибавим дюжину. И тут же
Дюжину получим, добавив семь к пяти.
Шестёрка от семи отнимет единицу,
А восемь единицу снимет с девяти,
От одного одиннадцать освободим,
Чтоб десяти отдать. Теперь:
Двенадцать мы легко оставим без семи,
На семерых четырнадцать поделим.
Тогда пятнадцать впятеро убавив,
А шестнадцать сохранив от трат,
Получим то, что ищем —
Суть магический квадрат.


МАГИЧЕСКИЙ КВАДРАТ 5#5

Один помножь на два,
А два помножь на два три раза,
Три увеличь на двадцать,
Четыре же — на половину двадцати
(как позже и двенадцать).
Шестнадцати достанет
И четверти от двадцати (т.е. пяти).
Пять вдвое преумножь,
А шесть семью дополни.
Два для семи с тринадцати сними.
На дюжину восьмёрка станет больше,
А девять восемь заберёт у двадцати.
Два раза двадцать три на восемь сократится,
От десяти четыре отними —
Пятнадцати отдай.
Одиннадцать же и четырнадцать
Оставим без шести.
Семнадцать, как и восемнадцать —
Два раза минус семь,
А к девятнадцати прибавим три два раза.
Двадцать один на три пополнится однажды,
А двадцать два и двадцать пять
Избавятся от семерых.
Двадцать четыре всех лишится, кроме одного.
Итог: все числа сочтены,
Магический квадрат готов.






_______________________________

Михаил Юдовский
С ТОБОЙ НЕ ГОВОРЮ Я, НО ПОЮ

С тобой не говорю я, но пою
Беззвучно, словно раненный в бою,
Губами, пересохшими от жажды,
Ищу ладонь открытую твою
С предчувствием, что в ней умру однажды.
С тобой не говорю я, но пою.

В твоей ладони плещется вода
Небесная, попавшая сюда,
Чтоб отразить короткое мгновенье
И далее исчезнуть без следа,
Угадывая ветра дуновенье.
В твоей ладони плещется вода.

С тобой не говорю я, но пою.
Я ножницами острыми крою
На сотни лоскутов свое пространство,
С улыбкою вплетая в колею
Отпущенного нам непостоянства.
С тобой не говорю я, но пою.

Наивны и обманчиво легки,
Мы разлетимся, словно мотыльки,
Не обменявшись на прощанье взглядом.
Так звезды, друг от друга далеки,
Глядятся в небесах почти что рядом,
Наивны и обманчиво легки.

С тобой не говорю я, но пою.
Я не умею долго жить в раю.
Я бездну ощущаю за плечами,
Застыв у этой бездны на краю.
И долгими бессонными ночами
С тобой не говорю я, но пою.

Я рад идти по лезвию ножа,
Когда моя рука, в твоей дрожа,
Немеет сладко, словно через пальцы
Из тела в тело движется душа.
И если в этом мире мы скитальцы,
Я рад идти по лезвию ножа.

С тобой не говорю я, но пою.
Я ничего на сердце не таю.
Умри со мною и со мной воскресни.
Я сам себя, поверь, не узнаю
И превратившись в собственную песню,
С тобой не говорю я, но пою.


________________________________________________________________
Михаил Юдовский
И СТАЛО ТИХО И СВЕТЛО

И стало тихо и светло.
И сквозь оконное стекло
Казался мир потусторонним.
Он плыл в иные времена,
На небесах крылом вороньим
Чертя скупые письмена.

И я пытался их прочесть
Как зашифрованную весть,
Не уловив заветной сути,
Не отличив добро от зла,
Но разглядев в тревожной мути
Судьбы кривые зеркала.

И стало грустно и легко.
Зимы густое молоко
Глотал февраль, впадая в детство,
Земли покусывая грудь
И перепутав цель и средства,
Пытался мир перечеркнуть

Ветвями голых тополей,
Прямыми стрелами аллей,
Творя раздор, ломая копья.
Кончался день. Кончался век.
И на лету слипаясь в хлопья,
На землю опускался снег.

И стало нежно и бело.
И за окном моим мело
С тоскою раненного зверя.
И я глядел в окна проем,
В чужое будущее веря
И не заботясь о своем.

И я был рад, ужасно рад,
Полушутя и невпопад
Пройдясь невнятицею зыбкой
По этой жизни налегке,
Растаять молча и с улыбкой,
Как снег на чьей-нибудь руке.


________________________________________________________________
Михаил Юдовский
И БУДЬ ЧТО БУДЕТ

И будь что будет — с нами, и со мною,
С тобой одной, с тобою не одной
И без тебя. Со всеми и без всех.
Мы эту жизнь обходим стороною,
Впадая в святость, как в смертельный грех.

Мне хорошо на грани и за гранью
Закона, равносильного желанью
Узнать, что мы на свете не одни.
Непониманье близко к пониманью,
Как близость одиночеству сродни.

Господь с тобой. Мне ничего не надо.
Темнеет сад, темна его ограда.
И темен мир, укрывшийся за ней
Под невеселый шорох листопада.
Темно с тобой. Но без тебя темней.

Бессмысленно, но твердо и упруго
Мы движемся по замкнутому кругу,
Не веря и, наверно, не любя,
Уже не столько следуя друг другу,
Как просто убегая от себя.

Но, знаешь, от всего осатанев, я
Благословляю наше однодневье,
Не зная кто мы и куда идем.
И нежно дышит ветер. И деревья
Неторопливо мокнут под дождем.


________________________________________________________________
Михаил Юдовский
В МОЕЙ ЗИМЕ ЖИВЕТ ТВОЯ ЗИМА

В моей зиме живет твоя зима.
Твоя зима свела мою с ума.
И поневоле подчинившись им
Мы сделались заложниками зим.

Зачем мне приношения твои?
Пожертвуй их другому алтарю.
Я говорю с тобой не о любви,
А, значит, я с тобой не говорю.

Я рад молчать с тобою невпопад
И твоему молчанью так же рад.
И рад тому, что этой тишиной
Ты делишься со мной и не со мной.

Должно быть, мир оглох от тишины,
Бессмысленно прислушиваясь к нам.
И хочется уснуть, и видеть сны
И ни на грош не верить этим снам.

А, между тем, кончается январь,
Долистывая собственный букварь,
И кажется, что девственно чисты
Окажутся дальнейшие листы.

Чем беспробудней эта кутерьма,
Тем проще жить. Тем легче зимовать.
И ждать, покуда сжалится зима
И перепишет набело тетрадь.


________________________________________________________________
Михаил Юдовский
ЗИМОЮ ГРУСТЬ СТАНОВИТСЯ БЛИЗКА

Зимою грусть становится близка
И невесома, словно облака,
Которые в самозабвеньи неком
Плывут и исчезают в полумгле,
Как будто исповедовавшись снегом
На небо заглядевшейся земле.

И хочется идти по снегу вдаль,
Не зная, но предчувствуя печаль,
Пока тебе дорога не наскучит.
И прикоснувшись к сердцу твоему,
Печаль тебя чему-нибудь научит.
Но радость не научит ничему.

До синевы метелями обрит,
Скупой январь слегка посеребрит
Дороги и глухое бездорожье,
В котором всё утрачивает вес
И тишина — не больше, чем подножье
Великого молчания небес.

И хочется запомнить наизусть
И эту тишину, и эту грусть,
Которая, подобно волхвованью,
Из мира в мир протягивает нить
И сердце приближает к пониманью
Того, что невозможно объяснить.


_______________________________

Джек-с-фонарем (Сергей Лачинов)
ВОСХОЖДЕНИЕ. ВЕРБЕНА

Раз мои стихи так тебе к лицу — расскажу один, а пока танцуй. Колесо судьбы не придет к концу, не сгорит, обернувшись сажей…

…А мотив известен давным-давно: прокляла колдунья веретено, и забылась дева волшебным сном, вместе с замком и верной стражей. И легенды ходят — один смельчак разорвать способен оковы чар, (поцелуем — не остротой меча!), он придёт, только дайте время.
Но его все нету — идут года, а в соседних землях бежит вода, зацветают вишни в чужих садах, вырастает иное племя.
Где его найти? Может быть, сбежал, может, кто-то в сердце воткнул кинжал, может быть, фрегат не увидел скал, иль нога соскользнула с мыса…

Не тревожит солнце её покой, убегает, прячется за рекой.
А прекрасный замок зарос травой:
белладонна,
полынь,
мелисса.

***
Что еще могу я тебе сказать? Не проспи момент, не смыкай глаза. Колесо судьбы не свернет назад, не вспорхнёт воробьиной стаей.

Вот обычный город, обычный день, вот обычный парень — лентяй, студент, и неважно, в общем, что куча дел, ему некогда — он мечтает. А мечта работает — ах! — в кафе, и прекрасна, словно рассказы фей, и конечно же, мысли весь день о ней — даже комната пахнет лесом. В этом сонном царстве столов, ножей, черствых тостов, стейков, толстенных шей, эта девушка — чувствуешь свет в душе? — словно сказочная принцесса. И колюч к ней путь — через гул толпы, темноту дворов, городскую пыль, сквозь бурьян и мглу не найти тропы, где, заснувши, застряло детство. Запереть бы дверь на стальной засов, истереть мечты бы в труху, в песок…

…Но несётся вечное колесо, и уже никуда не деться.

Чей-то взгляд растопит кинжал в груди — скоро май и в город придут дожди, не робей, расслабься и выходи танцевать под тугие струи.
Золотится мир в молодой весне, и решимость — больше, светлей, ясней, он поедет, чтоб повидаться с ней,
и наверное,
поцелует.

5 марта 2011

________________________________________________________________
Джек-с-фонарем (Сергей Лачинов)
ВОСХОЖДЕНИЕ. ЭВТАНАТОС

Императору бояться не пристало ни огня, ни молний, ни досужих слухов. Император не страшится горькой стали, ни болезней, ни проделок древних духов. Он пройдет по океану, как по саду, сапогом касаясь гребня темной пены…
Император не боится ни засады, ни любви, ни расставаний, ни измены. Он в руках державу, словно мячик, вертит, ветер дует — одобряя ли, ругая?

Но запомни, сын — бояться стоит смерти. У таких как мы, она совсем другая.

Позабудь про косы, кости, злые лики — пусть народ боится, в это я не верю. Если ты — потомок древних и великих, то она придёт к тебе в обличье зверя. За тобой следит с порога, с колыбели, ждет ошибок, страха, тьмы — чего угодно, за окном скользит бесшумно тенью белой, и смеётся — век от века, год от года. Для неё пусты, нелепы все законы, маски смерти — сын, запомни, — просто игры. Говорят, мой дед скрывался от дракона, я — клянусь! — её видал в обличье тигра. Если встретишь ты её — начни охоту, бей первее, будь сильнее, злее, звонче…

Как же зябко в замке в это время года… Не забудь, мой юный принц.
Спокойной ночи.

***
На опушке всё сильнее запах леса, птичьи стаи чертят небо вереницей. И когда тебе четыре — мир чудесен, август тянется, печёт, щекочет Шицу. Юный Шицу убежал из душной детской, прямо в лето из дворцового чертога. Осторожно — не увидел бы дворецкий! — принц бежит в волшебный бор, к лесным порогам.
А в лесу — огромный мир, нездешний, дикий, смех дриад — не заблудиться бы спросонок, на тропинке — цепь следов, цветные блики…

…И еще — в капкан попавшийся лисёнок.

Что поделать — убежать ли, кликнуть стражу — подскажите, старый бор, сухие листья? Пленник смотрит неподвижно и бесстрашно, и глаза его — чужие, как не лисьи.

Иногда хватает мига для решенья, иногда и сотня слов не стоит дела.

…Лис рванулся в омут чащи серой тенью — слишком быстро, будто лапа не болела.

***
Май стучится во дворец, сухой и жаркий, бросить всё, тайком из дома — и купаться! Облака сплетают путь в тугие арки, мир безбашенный, когда тебе тринадцать. Прыгнуть свечкой, осветить на солнце брызги, догрести до мыса, как могучий воин…

Чёртов камень оказался слишком близко, и смыкается вода над головою.

Тьма уходит вместе с холодом и кашлем — вроде выплыл? быть не может, как же странно. Вроде кто-то спас, но… нет, не помнит дальше.

…Лисий след уносит вместе с океаном.

***
На войне неважно — шут ли, император, бой кипит непримиримо, неустанно. Шицу знает — кровь за кровь и брат за брата, ясным соколом разит его катана. Враг испуган и растерян — стало легче, воин Шицу наступает и смеется.

Но вдали его заметил арбалетчик: лишь секунда, всё закончится, прервется. Воин Шицу не боится зла и ночи, отсидеться бы, не лезть бы на рожон, но…

…Что случилось — до сих пор не знают точно, но стрелок упал, как будто поражённый.

Неприятели играют отступленье, войско Шицу нагоняет — дерзко, звонко…

В суматохе не заметить серой тени, не увидеть неподвижного лисёнка.

***
От далёкого востока до границы, от глухих лесов до ягоды последней, да пребудет вечно Император Шицу, да восславится родившийся наследник! Император судит строго, правит мудро, сколько песен спето, сколь еще не спели!..

У дворцового порога, ранним утром, Ши с наследником сидит у колыбели. До чего похож — улыбкой и глазами, только мамины черты, и нос прямее. Ши поёт — от звуков мир как будто замер, песня тянется, ползёт лукавым змеем. Слышишь, песня где-то близко, очень близко, льётся, манит, оплетает руки Шицу…

Император не боится василисков, и чудовищ под кроватью — не боится. Он весь шар земной увидит, как под лупой, он могучий и великий — как с картины…
А еще, сынок — бояться смерти глупо. Бойся страха — он единственный противник…

Кликнуть слуг, тихонько натянуть ботинки, напевать под нос глупейшую из песен.
Оглянувшись, Ши шагает по тропинке. Сорок ли тебе, четыре — мир чудесен.

Кто бы знал, как на душе легко и просто, если ты не возвращаешься обратно.
Лис сидит и ждёт его на перекрестке. Ши смеётся, и кивает, словно брату.


________________________________________________________________
Джек-с-фонарем (Сергей Лачинов)
ВОСХОЖДЕНИЕ. ГОВОРЯЩИЕ-С-ГРЁЗАМИ

Вот июньское солнце играет в траве, вот по рыжему склону ползет муравей, вот старик Акимару зовет сыновей — погляди-ка, вон скачут, заразы! По заросшему саду летает перо, сыновья Акимару бегут вчетвером, вроде разные, словно арканы таро, а с лица — все легки и чумазы.
Сулу знает: он старший, а значит — боец, и его не сразят ни стрела, ни свинец. "Что за храброе сердце!" — гордится отец, — "Он другим и стена и защита". Средний, Хапу — умён, он увидит огни в бесконечных долинах потрепанных книг, даже сны не всегда поспевают за ним, чтоб узнать, где секреты зашиты.
Самый младший из братьев — бродяга Тору, он любую беду превращает в игру, и дорожные знаки в сплетении рун он отыщет, хитрющее пламя!
…А Тамуки-подкидыш бежит позади, он не воин, не маг, не искатель пути, но забытые песни он держит в груди, согревает ладонями память.

Паутинкой невидимой тянется стих, Акимару в далёкие страны нестись, говорите, чертята, что вам привезти, выбирайте, что на душу ляжет!
Просит Сулу клинок, чтоб ветра рассекал, чтоб свободно и плавно скользила рука, чтоб с хозяином славу по миру искал, не боясь ни бандитов, ни стражи.
Хапу думает долго, светлеет лицом, просит книгу заклятий — и дело с концом! — из затерянной жаркой страны мудрецов, из песочного томного плена…
Младший просит отца отыскать сапоги, чтоб бежать по дорогам быстрее других, чтоб его никогда не нагнали враги ни в одной из попутных вселенных.
А Тамуки-подкидыш лишь просит фонарь, весь задумчивый, тихий, прямой как струна. Остальные смеются, не могут понять, недоверчиво смотрят на брата.
Акимару кивает — мальцам невдомёк: пусть быстры сапоги, пусть ужасен клинок, но покуда в руках не погас огонёк — ты отыщешь дорогу обратно.

***
Время ходит околицей, горной тропой, вечерами в деревне трезвонят отбой, стих бежит по дорогам каймой голубой, сквозь года завивается плетью. Не тревожат покой безмятежной страны, не вторгаются тени в полночные сны, Акимару пирует в чертогах иных, подрастают вчерашние дети.
Сулу нынче недурно владеет клинком, и сложнейшие битвы даются легко, путь-дорога уводит его далеко — эй, дорога, храни полководца!
Что до Хапу — он вычитал тысячи книг, в их секреты неслышной змеёю проник, часто кажется ночью, что смотрят они темнотою бездонных колодцев.
А Тору увлекает иная игра — он в Серебряном Море известный пират, по земле ли, по морю — шаг легче пера, парус бьется подстреленной птицей…

Далеко за горами, один в маяке, обитает Тамуки, не видясь ни с кем…
…но почувствуй, фонарик теплеет в руке.
Перелистывай смело страницу.

***
Кровь — своя ли, чужая? — течет по лицу, всё смывая предателю и храбрецу, но большое сраженье подходит к концу, сталью звонкой победу рисуя.
А на самом пригорке, с раненьем в груди побежденного войска лежит командир — он тревожно и прямо на небо глядит, а над ним возвышается Сулу.
Что для воина — сердце? Здесь главное — честь, и в любом поединке всего не учесть, вот солдаты глядят, как свершается месть, вот на шпаге смыкаются руки…
Что для воина — жизни? Не медли, дурак, получи, ненавистный, поверженный враг…
Но за сотни земель загорелся маяк и доносится песня Тамуки.
…Вот вернулся отец — от песка словно бел, вот подаренный меч, вот грифон на резьбе. Ты, счастливо вздохнув, обещаешь себе — оставаться бойцом, не убийцей!..
И уходит куда-то кровавый морок, Сулу, хмыкнув, бросает под ноги клинок.
Вот рассказ ручейками бежит между строк, не давай-ка ему заблудиться.

***
Вот минуты летят на исход сентября, вот оплывшие свечи во мраке горят, вот и Хапу-колдун завершает обряд над зловещей распахнутой книгой. Заклинанья зовут, поднимаясь со дна — милый Хапу, забудь всё что было до нас, нам великая сила богами дана — как дышал ты до этого мига? Что для мага — быть пленником в клетке людской? Ведь такие, как ты, не находят покой…
Заклинанья уносят его далеко, остужают горячее сердце.
И уже ворожба заплелась до конца, и уже в зеркалах не увидеть лица… Но когда запирают ворота дворца — где-то сбоку откроется дверца.

А ладони Тамуки белее, чем мел, море снизу ревёт и бушует во тьме, вот уметь бы сражаться, и плавать — уметь, но увы — не умеет, хоть тресни!
Ах, вот был бы Тамуки пират или маг — он бродил бы по свету, сводил бы с ума…
Но сверкает фонарик, пронзая туман, и журчит переливами песня.

…Деревенские ночи — черней, чем смола, и погасшая свечка мягка и тепла, умыкнуть фолиант из отцовских палат и читать, опираясь на звезды…
Вырывается Хапу из липких сетей, покатился котёл по гранитной плите, заклинания плачут, зовут в темноте — но уже понимают, что поздно.

***
Быть рубакой, по чести, такая тоска — тяжеленную саблю с собою таскай, и погибель твоя, как подруга, близка, обласкает же, где бы ты не был!
Быть волшебником — скука, позволь уж сказать — над потрёпанной книгой испортишь глаза, и тебя не спасает меж пальцев гроза, коль звенит настоящая в небе.
А подайся в пираты, хоть сердце скрепив — и услышишь, как старая мачта скрипит, под тобой океан — не жалеет, не спит, норовит обвенчаться с кормою…
А пиратская доля — лиха и легка, и флагшток задевает порой облака, и ветра угоняют тебя на закат, расстилаясь дорогой прямою…

…Иногда горизонта полоска темна, и вокруг — не рассвет, а сплошная стена, и подруга-погибель — ох, как же страшна! — вновь маячит угрюмым оскалом…

И врывается песня, светла и добра, и дрожит незабудкой среди серебра — то поёт в маяке мой неназванный брат. Он не даст мне разбиться о скалы.

21 июля 2011

________________________________________________________________
Джек-с-фонарем (Сергей Лачинов)
ТИМ И СНЕГ

Раньше любое чудо в двери рвалось без спроса, раньше: приходит праздник — словно открылась дверь. Знали — когда в ноябрь ночью уходит осень, бойся огней болотных, прячься в густой траве. Знали — в закат февральский спрячь под подушкой волос, ночью тебе приснится — может быть! — твой жених. Время бежит по крышам, песни теряют голос, сказки случайных чисел — что ты забыл о них?

Южный ленивый город, в небе, как летом, чисто, тихо шуршит декабрь листьями во дворах. Тиму уже семнадцать. Тим — ученик флейтиста. Щурится год устало, году уже пора. Город — огнём обряжен, в городе — шум и ёлки, всяк ознакомлен с ролью, курит тайком в фойе. Тимми идёт, вздыхает — в праздниках мало толку, если вся сказка — это фильмы да оливье.

Тим еще помнит: раньше воздух гудел морозный, раньше в окне наутро было белым-бело. Слово, что дал в сочельник, было законом грозным, ангел следил с балкона — видишь его крыло?
Раньше, в далёком детстве — ты еще помнишь сам-то? — каждая встреча в праздник — это дела судьбы. Раньше любой прохожий мог оказаться Сантой, каждый сюжет из книжки мог обратиться в быль.
Нынче — одни названья, нынче — другое дело. Чудо осталось в прошлом, свой прекратило бег.

…Но не даёт покоя Тиму одна идея. Тимми идёт на крышу. Он вызывает снег.

В детстве твердили Тиму: музыка — это ключик, лучшее из заклятий, самый крутой радар. Мысли вплетай по нотам, думай светлей и лучше, дай ей ожить, струиться в венах и проводах. Город затих, не дышит, ветер толкает Тима, тёплый мотив по пальцам — мягок, спокоен, прост. Музыка тонкой флейты тянется паутиной, Тим представляет сотни снежных колючих звёзд. Облако, как подушка — туча летящих перьев, скрип под ногами утром, холод на языке. Кажется, вот немного, только шагни, поверь и…
Но неподвижно небо. Флейта дрожит в руке.

Тимми уйдет, нахмурясь. Он не фальшивил вроде — значит, всё это сказки, чей-то дурацкий бред.

…Только гирлянда Тима — отзвук его мелодий — в каждом окне и сердце свой оставляет след.

Знаешь, к мечте уводят сотни дорог на свете, вроде идешь налево — вправо ведёт судьба. Ты опоздал на поезд — позже кого-то встретил, ночью пойдешь работать — а попадешь на бал, в драку влезаешь в парке — и обретаешь друга; делай хотя бы что-то, смейся, живи, дыши…
Песня флейтиста-Тима — пусть и не дышит вьюгой — лучше любого слова, громче чем шум машин.

***
Платье горит в витрине, словно картина в раме, Бобби проходит мимо, цокает языком. Помнит, такое платье вроде хотела мама — он бы купил, но деньги… ну, а кому легко? Нет, он купил бы точно, только такие траты — дача, друзья, подарки, будет совсем же в ноль…
Музыка бьётся пульсом, каждом окном-квадратом, флейта приносит веру — и, почему-то — соль.
Сказки не в старых книжках с алыми парусами, мир состоит из мыслей, что сохранишь, любя.
Бобби стоит и мнётся, злится, губу кусает…
…быстро подходит к двери, дёргает на себя.

***
Часто начало ссоры — глупость штамповки крайней, только идёт лавиной, злость собирает в ком. Вот на дороге Руперт, вот на дороге Лайни: раньше — друзья друзьями, не разольешь рекой. Нынче — проходят мимо невозмутимым Буддой, время — безумный гонщик, вот бы успеть за ним.

Руперт не смотрит прямо, Лайни зевнула будто…
…Помнишь, в далёком детстве — озеро и огни? Помнишь, бежим по лесу, где-то по самой кромке, трешься щекой (щекотно!), прячем носы в траве.
Флейта летит по миру, мысли легки и звонки.

Руперт подходит к Лайни и говорит "Привет".

***
Тот, кто уже не верит, тот, кто затянут тиной — помни, приходит время и выпадает шанс. Громче, подруга-флейта, лейся по пальцам Тима, в каждом прикосновеньи — новый несмелый шаг. Кто-то услышав, вспомнит старое обещанье, кто-то бежит на поезд, чтобы приехать в дом, город скрипит мостами, город шуршит вещами, в озере бьют куранты, чтобы одеться льдом. Кто наберётся воли, бросит свою рутину, кто-то приедет в полночь, чтобы ответить "да".
Громче, нежнее, Тимми — сотня таких, как Тимми, дышат в окошки флейты, рвутся в глухую даль.

Вот говорят, что чудо раньше просилось в руки, нынче же — каждый резок, как цирковая плеть…
Если ты им не веришь — пальцы рождают звуки. С ними в любом прохожем что-то начнёт теплеть.

***
Город — сильней и мягче, город — как будто выше. Тимми устал и вымок, что-то сопит во сне…

Где-то в районе неба, где-то в районе крыши.
Заспанной белой кошкой
тихо
кружится
снег.

6 декабря 2011

________________________________________________________________
Джек-с-фонарем (Сергей Лачинов)
ВОСХОЖДЕНИЕ. КУЛЬТ ЭКСТАЗА

За окном — деревья, мосты, посевы, поезд мчит, дорога ведёт на север, ты кого-то ищешь? Наверно, Севу — поищи его во втором купе.

Севе двадцать: смуглый, веселый, грубый, укротитель лучших московских клубов, только взглянешь — сердце танцует румбу, Севе двадцать: время любить и петь.
А вагон бежит, громыхает грузом, продают сканворды и кукурузу, завтра будет лето, но Севе грустно — впереди три месяца скучных дней.

Папа — важный босс, у него проблемы, что-то с фирмой, банком, налогом левым, уезжай на лето, сынок, в деревню — от Москвы подальше, к чужой родне.

Позади остались огни и цены, и громады вечных торговых центров, позади друзья, что, наверно, ценят (эй, пойдёмте в Мак, угощаю всех!), повернуть обратно б, вот там бы, там бы… застилает дымом гремящий тамбур, позади — высотки, кафешки, дамбы, рассекают рельсы поля в росе. Всё собрать в кулак, потерпеть, не бросить, подождать, пока не наступит осень, повернуть обратно б — но слишком поздно. Что ж, сиди, к стеклу прислонись спиной.

Вроде всё понятно — вот едет поезд, на часах другой остывает пояс, засыпает Сева, совсем расстроясь, он приедет завтра под утро, но…

…Он не знает — скоро всё станет ярким, вспыхнет жаркой свечкою из огарка, обернётся скука судьбой, подарком, всё вокруг изменит, перевернёт. Всё начнётся с первой случайной встречи — вот он с кем-то вместе идёт на речку, чьи-то песни, шутки, гитара, вечер — и внутри как будто бы тает лёд. Самых близких сложно найти нарочно — в вереницах дней, в вычисленьях точных — мир не терпит end'ов, концовок, точек, кораблей, навеки зашедших в порт.

Самых близких жди по биенью пульса, череде событий, совпавшим вкусам, рассыпает лето черешню-бусы, оставляет след на кармане шорт. Вот июнь — знакомства, дожди и листья, догонять кого-то по тропкам лисьим, по утрам заваривать чай с мелиссой, отыскать Медведицу в полутьме, вспоминать самим (интернет не ловит!) — как готовить кексы, солянки, пловы, хвастать всем в деревне своим уловом — в полдень речка белая, словно мел. Вот костёр в июле — и запах дыма, руки после ужина пахнут дыней, "подари мне велик!" "отстань, дубина!", "господа, мне кажется, мы шпана!"
Отраженье в озере — ты ли это? Вот загар и кудри как у поэта, колыхает майку под жарким ветром… а мобильник? Месяц в других штанах.

Вот и август — словно всю жизнь здесь прожил, набивать рюкзак золотистой рожью, наблюдать, как стало трухой и ложью всё что так терзало тебя внутри.
Сохрани же лето волшебным гребнем — пусть в тебе живёт, колосится, крепнет, сохрани и в холод тепло деревни — в ней любой из страхов твоих сгорит.
На прощанье в воду — гурьбою, вместе, закусить зубами железный крестик, если будет грустно и будет пресно — по полям письма побежит строка.
Ветер дует с юга — велик и вечен, в твоей жизни будет сто тысяч речек, и не раз еще мир возьмёт за плечи, оглушит тебя переменой карт.

Позади — стоянки, леса, траншеи, Сева едет — камень с реки на шее, в голове — с полсотни лихих решений на сентябрь, год, на десяток лет.
Сева станет — боссом ли, дипломатом, музыкантом, мимом, речным пиратом — всё возможно, коль не свернёшь обратно, если лето спит на твоём крыле.
На вокзале — куча друзей, знакомых, из купе доносится запах дома, вся столица стала большим паромом — всё дымит и крутится допоздна.

Поезд едет — чинно и осторожно — всё случится, только немного позже.
А пока он просто сойдет с подножки.
и никто
не сможет
его узнать.

6 мая 2012

________________________________________________________________
Джек-с-фонарем (Сергей Лачинов)
КРУГ

Если ночь настигла в глухом лесу, не ходи за дровами вглубь,
Отыщи у ели корявый сук, что-то острое: нож, иглу.
Острием веди по сырой земле, на промозглом чужом ветру,
И не бойся воя, давай смелей: ты рисуешь защитный круг.

Проследи, чтоб не был забит листвой, ни травинки, ни муравья —
И простое старое колдовство защитит тебя от навья.
На края насыпь белену и соль (если сера — то самый блеск),
И едва закатится колесо, как к тебе подкрадется лес.

Не ходи на свет, где журчит вода, никого не зови к огню,
Если ты не струсишь, им никогда не нарушить твою броню,
Не пугайся криков, не верь в мольбы (пусть за кругом — отец и брат!),
А иначе в чашу твоей судьбы не насыпать и серебра.

А теперь послушай — мы здесь одни, только мы и клочок костра,
Если их прогонишь — уйдут они, позовут на подмогу страх —
Он вопит на разные голоса, обращает дыханье в лёд;
Отыщи отвагу в моих глазах, и не вздумай шагнуть вперёд.

Чтобы там не чудилось — мертвецы, гобелены шипящих змей,
Или призрак, чёрный, как антрацит, чья-то кровь на льняной тесьме,
Или даже пули — тускла латунь, ярок блеск золотых монет…
Если просто станет невмоготу, то покрепче прижмись ко мне.

Это старый фокус, но он спасёт, не позволит сойти с ума —
Закрывай глаза, поцелуй в висок, не пускай на порог обман.
Если словно в венах течет стекло, и взведенный готов курок,
Вот моя ладонь, вот твоё тепло — им не страшен любой морок.

***
Вот и в этом городе мы вдвоем, словно тысячу лет подряд —
Здесь недобро смотрит любой проём и бессилен любой обряд,
Только принцип тот же — коснись и верь, на ладонях — изгибы рек,
И у наших ног, как волшебный зверь, загорается оберег.

И пока он светит — полынь и мёд, можжевельник, морской прибой,
Нас ничто не ранит и не возьмет, не разлучит меня с тобой.
Даже если кажется — все горит, и проблемы не по плечу:
Нам осталось высидеть до зари, нам осталось совсем чуть-чуть.

Заржавеет нож и растает соль, догорят, затрещав, угли,
И взойдет ленивое колесо, и исчезнет оно вдали,
И оставит нас на конце пути, где примята росой трава,
Где проснусь с тобою под пенье птиц и начну тебя целовать.

23 мая 2013

________________________________________________________________
Джек-с-фонарем (Сергей Лачинов)
СТРЕЛА

Слушай старую няню, не бойся, гляди смелей:
Завтра братьям с тобой достанется по стреле,
Не желай ей упасть на вотчины королей,
Ни в купеческий двор с деньгами и теплым ложем.

Выходи на рассвете — братьев других первей,
Не держи ни мечты, ни ужаса в голове,
Убаюкай стрелу, как чадо, на тетиве,
И пускай к горизонту — так далеко, как можешь.

Пусть тебя поджидает счастье в любой из верст,
Посреди одиноких скал и колючих звезд,
У сверкающих городов в исполинский рост,
В деревушках забытых, чуждых любого слова.

Находи и влюбляйся, смейся и прорастай,
Разделяй на двоих привычки, слова, места,
Смейся, ссорься, клянись, что будете жить до ста…
А настанет пора прощаться — что ж, целься снова.

Потому что разлуки — важная часть пути,
Потому что пока тебе плохо — стрела летит,
Потому что и боль, и счастье дают расти,
Оставляют в тебе истории, как зарубки.

Потому что любой услышавший — побратим,
Потому что всяк день уходящий необратим,
Потому что не страшно, если не долетит,
А действительно страшно — если опустишь руки.

Потому отпускай. Смотри на её полет:
Через темные волны юга и невский лед,
Через тех, кто предаст и тех, кто тебя поймет,
В направлении к горизонту и выше, выше…

Твоя сказка — соленый ветер и свист в ушах,
Без тебя самого не стоящая гроша.
Сохрани, проживай, учись и приумножай,
Интересней её никто уже не напишет.

31 января 2017

_______________________________

Камышов П.П.
ПУТЬ СТРАННИКА ИЛИ УЧЕНИЕ ГЙОТТА.


Нельзя ничему научить, можно лишь научиться.
Все необходимое — возможно и достаточно. Заполняются лишь пустоты, лишнее течет через край.
Все произойдет само, если ты не сам это сделаешь.
Не претендуй на этот мир, у тебя есть свой.
Всякая ложь скрывает истину, за всякой истиной скрывается ложь.
Главное всегда невысказанно — оно скрыто сказанным.
Возможно лишь то, в чем уверен, поэтому нам не хватает лишь уверенности.
Если тебя не понимают, значит, ты сам не понимаешь.
Не жалей себя сейчас, иначе потом пожалеешь.
Сила защитит от слабого зла, Мудрость — от сильного, Парадокс — от мудрого.
Постигай мир через связующие его нити. Тебе не нужна причина и следствие, тебе нужна связь между ними.

Бездельники ждут причины, творцы ждут результатов. Ты сам виновник всех потерь и находок.
Наша жизнь лишь краткие моменты, а все остальное время мы либо ждем их, либо о них вспоминаем.

Не стремись быть сильным, у них больше работы. Учись у тех, кто учит не оставляй их без хлеба. Не жалуйся на жизнь тому, кто ее создал, не теряй зря времени. Не ищи защиты, не привыкай быть слабым.

Наказание за желание — это агония неудовлетворенности. Желания для жадных, сила для слабых, знания для глупых, надеются безнадежные, говорят болтуны, спокойны непонятные, ушли непришедшие, говорящие молчат, но их слышат непонятые, остальные заняты безразличием.

Соответствие — форма равновесия и наоборот. Мир постоянно меняется, не меняя своей сути. Суть любой формы — порядок. Парадокс — механизм перемен. Парадокс отвергает знания, но не мудрость. Мудрость — и есть соответствие.

Ход против судьбы приводит к ее ударам. Судьба бьет до тех пор, пока не поставит тебя на свое место, либо из уважения не встанет на твою сторону.

Если учиться не на чем, учись на ошибках. Спрашивай с себя сам, иначе с тебя спросят. Контролируй себя, иначе попадешь под контроль. Работай над собой, иначе останешься рабом. Помни обо всем, иначе о тебе не вспомнят. Решай сам, иначе за тебя решат. Учись понимать, иначе тебя не поймут. Знай свое место, иначе тебя поставят на него. Отдавай все, иначе ничего не получишь. Главное видеть не цель, а путь к ней. Ты все делаешь в меру своей глупости. Тебе откроются все тайны, не открывай дверь не в ту сторону.

Ты определяешь форму, форма определяет тебя. Уверенность разворачивает проявление. Ты воспринимаешь путь на вершину трудным — он трудный, ты воспринимаешь его легким — он легкий, ты воспринимаешь себя на вершине — ты стоишь на ней. Иди не к старости и смерти, иди к детству и рождению. Самое трудное — поверить в то, что ты все можешь, но это неизбежно. Отсюда все перерождения, страдания.

Сильный отражается в слабых. Даётся тому, кто способен взять.

Бог один, скрась его одиночество. Он выделил тебе время, выдели время для него.

__________________________________________________________________________
ИГРА. Сергей Петров

Не соизмерив ветхое сиянье,
Трёхзначным кодом крайних алогизмов,
С понятьями неравносильных «инь» и «янь»,
Не суждено тебе нелепый изо-
бретатель голову шальную потерять
В пустых и вздорных вычурных капризах…
В бездарных сорных фразах умиляться
Своим величием и крайним дисбалансом
Таланта в эфемерной пустоте —
Твоё предназначенье, всеблаженный…

Ах, кабы знать, что всё так тривиально
По существу, и вне пределов существа…
Вчера ещё спросил себя, наверно б:
Тогда к чему весь этот вернисаж,
Исполненный в традициях игры
В любовь (или самообмана)?..
Смазливая пародия на фарс,
Где, мелодично, фабула из одного куплета
В одну метафору натянуто вплелась…
Цена её — копеечка (смешная
По нонешним тарифам ей цена,
А всё ж цена). Так с миру по копейке —
И дурню новенький на голову колпак
С негромкими, из меди, бубенцами…

Волнения сердешных мук и радость —
Что лёгкий компромисс в игре теней —
Невидимы, но плотью ощутимы,
Как вешние лучи в погожий день,
Как нервное звучание капели,
Как птиц безумных шумная напасть…
Круговорот бессмысленных явлений
Перипетиями моментов не объять.
Есть шанс понять немыслимую форму:
Суть объясненье — разума игра,
Нескладная игра воображенья,
Исполненная прозою пера,
Доктрина разрушения пределов,
Проблемная аллюзия ума…

Так плавно недвусмысленно и верно,
По лезвию вербальному скользя,
Кругами разношерстными уходит
В глухую бездну метафизик бытия
Калейдоскоп келейных превращений,
Почти случайных. Но первичная
Кармическая схема отношений
Субъекта и объекта тишины —
Всегда верна. И вне игры:
Зависимость нужды и дозволенья,
Терпимость хаоса к предметам новизны,
Безбрежная волна стихийных увлечений,
Тлетворное всепоглощенье срамотой…
Взамен — коммерческая тайна величин,
За возложение на плаху вдохновенья,
Незнамо для чего, без видимых причин…

Гранит замысловатостей печатных грызть,
Резонов гибкую надменность —
Бессмысленная трата времени и сил…
Непостижимость — умысел и ценность.
Невнятная открытость слов «корысть»
И «кротость» — так туманна… И вдвойне нетленна
Бессвязная предвзятость обстоятельств (сено)
Над редкостным (солома) следствий волшебством;
И выглядит так убедительно и складно —
Что мало кто пытается умом
Осилить то, что наврано так ладно…
В логистике сие марается наотмашь, беспощадно,
В народе же зовётся беспредметным баловством,
Иль проще: мудроумием парадным…

.............................................................

Законченность — в сияньи драгоценном,
Пыли алмазной — долгая строка…
Присущая полезности бесценность —
Непознаваема в веках…
Колёсики вращаются и оси,
Давно несмазанные, весело скрипят…
Движение (путь вечности) по кругу —
Наидревнейшая на том печать.

Июнь 2002

__________________________________________________________________________
ИЛЛЮЗИИ. Сергей Петров

Кому откроюсь я, и чем себя открою:
Блистательным слогом, следами ль на песке?

Я — старая змея, чего теперь я стòю?
Ещё упруг мой шаг, и твёрд, и вместе с тем:

Мой яд опасней стал не более, чем слёзы…
Лишь горечь от него — кругами по воде…

И взор ещё томит бутон нежнейший розы,
Но нет желанных слов, а те, что есть — не те…

Я расточил свой дух исканьями Востока…
Свою сухую плоть я гневом напоил,

И преломивши хлеб со смертью волоокой,
Я принял жизнь, как чашу, да чуть не обронил…

Но, озирая мир, я не нашёл иного,
Чем только суету и мерзость, и порок…

Мой милый друг, теперь свободы вкус медовый
Меня уж не пьянит… Печальнейший урок:

Предначертанье, и исход, иных явлений
Чем дальше, тем становится и зримей, и острей,

Чем весь глобальный ход цикличных проявлений,
На этот задний час (пустых всего скорей)…

Обычно естество питается инстинктом…
И труд не малый — внять, рассудку вопреки:

Что сердце и душа — вершина двуединства,
Но страсть с рассудком — суть двукратные враги.

Бестрепетная тварь — и та желает страсти,
Но каково же жить в прострации вещей,

Накрученных на ось небесную, и власти,
Меж тем, не растерявши, думать лишь о Ней…

Она не знает прозы, её ланиты кроют
Собою пустоту обычную, при всём:

В ней много есть чего, что редкого героя
Не может не слепить загадочным огнём.

Се мудрость, и пускай сочтёт, который может:
Ей имя — двὸица, и тайна — за плечом.¹

В ней — золото и тлен, в ней немощь силы гложет,
Но хрупкий стан её в порфиры облачён…

Первическая флегма, и желчь фантомов ложных,
Преисполняя край, слезой влажнят глаза…

Мелодии любви… Их угадать несложно,
Но фальшью слух саднит, и тихнут голоса…

Я помню каждый вздох немого сожаленья.
Я испещрён огнём бессмысленных обид…

О чём поёт свирель?.. Нет моего сомненья —
О том, что жизнь — как сон, один лишь только вид…

Я времени незримей, и незаметней сроков…
Я прихожу к тому, что, слову вопреки,

Рождаю мысль, но ту, что служит мне упрёком,
Иль ту, что здесь тоской извечно нарекли.

Я сознаю не то, что раньше замечаю…
Я обретаю то, что мне принадлежит.

Нет странного порой ни в том, кого встречаю,
Ни в том, что не люблю, но принуждён с тем жить.

Меняла и чудак — я соткан из мелодий
И звуков. И теперь, когда пришла пожрать

Меня слепая суть немыслимых пародий
На простоту вещей — я принялся роптать…

Я вечно раздражён, безмолвный, безучастный,
Как сонный лик луны сквозь мутность облаков,

На легковесность фраз, на общее и частность,
На ненадёжность слова, и вычурность слогов.

Я полон замыслов, но мысль мне не подвластна…
И голос разума во мне неразличим…

Так в пламени сердец всё поядает страстность,
Так пожирает ночь мерцание свечи…

Я — ветреник, и всё ж мои резоны втрое
Весомее любых, они веков старей…

Скорбит моя душа легчайшего покроя,
В груди застывшая, как мушка в янтаре.

То пьяная печаль романного героя,
Кем стал любезен я, свободы пригубив…

Как в пламени свечи — иллюзия покоя —
Так в пламени сердец — иллюзия любви…

И в глубине колодца всё ж увидеть можно звёзды,
Хоть бы и светел день, и зелена вода…

Так что с того? Я знал, когда покинут гнёзда
Все птицы — жди зимы. И было так всегда.

И будет так всегда… Пустому сожаленью
Притерпится тоска и мелочность обид…

О чём поёт свирель?.. Нет моего сомненья —
О том, что жизнь — как сон. Один лишь только вид…
_____________________________
[1] двὸица, и тайна — за плечом... (β ὦμος λοχαία) = βωμολοχία (лицедейство).

βʹ = 2;
ὦμος ὁ плечо;
λοχαῖος, -αία, -ον — скрытый, тайный.

βωμολοχία (βωμο-λοχία) ἡ скоморошество, шутовство, кривляние;
βωμός ὁ возвышение, помост (сцена);
λόχος ὁ труппа артистов.

__________________________________________________________________________
ОДНО К ОДНОМУ. Сергей Петров

А за окнами третий день — дождь…
Лужи просто растут на глазах.
Это сводит меня на нет,
И не много осталось ждать…

Я раскрою настежь окно,
Капли мягко ложатся в ладонь.
Кто не знает — я покажу,
Как стекает по пальцам свет.

А над крышами радужный серп
Рассекает тучную плоть.
И, всегда ускользающий миг,
Бьётся рыбой в мокрых руках.

Я его отпущу, ускользай…
Их растрачено — что и не счесть.
А и кто бы их стал считать?
Та и некому всё равно…

Так всегда: одно к одному
Прирастает цепью шагов…
И мои одинокие дни
Превращаются в замкнутый круг…

Мне его не порвать самому,
Я смирился его терпеть.
Он похож на огромный нуль,
Что равняется ничему…

И туманом стирается всё,
Что вчера ещё жило, как есть,
И беззвучная женственность зла
Растворяется в млечном огне.

И изменчивость — как суета —
Привыкаешь… И не отличить
Легкозвучное мленье смычка,
От сверчка густой трескотни.

Если верить только словам,
Можно многое упустить:
Как вечерняя мгла легла,
Под ленивое уханье сов…

Как исчезла слеза, и печаль
Удивлённо застыла в глазах…
Как теряется времени вязь,
И связуются мысли едва…

Как зажглись фонари, и луна
В тучах ржавым пятном запеклась…
Я не знаю иного пути,
Только как: наугад… И опять,

Необъятая разумом мысль,
Уплывает беззвучной строкой
В непосредственную ипостась
Венценосной темени снов…

И сиятельная стрела
Пронизает твердь облаков…
Мне даровано ведать покой,
И причём: в избытке весьма…

Я раскрою настежь окно,
Капли плотно ложатся в ладонь.
Кто не помнит — я покажу,
Как стекает по пальцам свет,

Как колючие лучики звёзд
Оставляют на коже следы
(Знаки новой беды); и опять:
Всё одно к одному… Беспросвет…

__________________________________________________________________________
СМЕШЕНИЕ. Сергей Петров

Странность невест — в нелепом жеманстве…
Свойства огня неотделимы
От напряжения линий в пространстве.
Двух женихов равномерные длины
Плавно меняются, не исчезая…
С ветки на ветку трепетный ворон
Перелетает, и это иная
Линия жизни, но круг не разорван.

Невесть откуда берутся причины,
Невесть куда уходят сомнения…
Шествие львиц — спокойно и чинно,
Подиум жаждет их телодвижений.
Гордая стать (но повадки лисицы),
В сложном прыжке ослепительных линий,
Всё искривляет. И серый цвет их лиц
Вдруг превращается в ультрамалиновый.

Старых мужей в расшитых камзолах
Пьяные жёны бисер метают…
Мальчики, с робким неискренним взором,
Страстью горят и открывают
Дверь топором (детская шалость).
Доски трещат, но поддаются.
Змейкой вползают и страждут, и жалят,
Вместе, потом, беззаботно смеются.

Падают в бездну холодные капли,
Тают огня последние искры,
Над головой перекрещены сабли…
Смысл проявленья предметов надёжно скрыт,
Точно гримасы оставленных женщин.
Так безразличны бывают одни лишь
Идолы, чей миф однажды развенчан,
Или деревья, чьи корни подгнили.

__________________________________________________________________________
ЭКСПРОМТ. Сергей Петров

От шороха крыльев — к сплетению слов…
В Законе нет смерти — но жизнь и любовь.
В моём отражении — признак огня,
Я здесь лишь затем, что не в силах понять

Твоих односложных ответов слова.
Я черпаю воздух ковшом рукава…
Когда не останется капли вина —
В твой берег ударит другая волна.

Она не умеет быть слепком воды…
Я чувствую холод — предвестье беды.
Я чувствую кожей касания слов…
Мои начертанья — к добру иль во зло?

В молчании трёх одиноких слогов —
Движение жезла. Звучанье шагов
Не тает в оплывших узорах теней…
Забудешь меня — не станешь сильней.

Но станешь прозрачней и призрачней той —
В чьей власти понять, не отнявши покой,
В чьей силе быть рядом, не зная тепла.
Я чувствую холод сквозь глянец стекла…

Когда не останется капли вина —
В твой берег ударит другая волна.
В моём отражении — признак огня
Последних лучей уходящего дня…

__________________________________________________________________________
КОНЕЦ ВРЕМЁН. Сергей Петров

Всё в напряженьи… Сроки истекают.
Народ неистовствует — радости нет дна —
И те, кто ждёт конца, и кто о нём не знает…
И не понятно: лучше знать или не знать?..

Предупреждённых давит неизвестность,
Несведущим даруется покой…
Кто ждал обещанного — с плясовою песней —
Ликуют, в умилении встречая мир иной…

Предвосхищая хаоса несметные дары,
Мир тонет в ложных словесах и песнопеньях.
Низложенные трезвости умы
Чрез поругание, обращены к забвению.

Когда бы видано сие: велеречивые чины
Не порицают боле ни Садом, ни Вавилон,
Но взоры долу их давно отвращены.
Светильники у них чадят — весьма зело…

Пустое им важнее глубины.
И им не нужен повод для причины.
Законы высшие во грязь низведены.
А низкое — первопрестол у многих ныне…

Гонители не прочи иногда
И в выспренности тешиться, но Власти
Не видят смысла бисер им метать…
И оставляют их попытки без участья.

Противоречьями безòбразными — сим
Плодят они из слов пустых эфемеризмы,
Чтобы, растратив подлинников смысл,
Приблизить время исполненья тризны.

Имёна тёмные ещё не сочтены.
Но по делам уже видны их намерèнья,
Ибо не истиной, но злобою они полны…
Расшиты золотом их чёрные знаменья.

Их смысла нет о милости просить —
Им власть дороже всякого наследья.
Они приготовляют место для мессии.
Их ожиданья вплетены в столетья.

В них нет ни света чистого, ни малости тепла…
Сердца холодные их жалости не внемлют.
Для принесенья жертв им нужно много плах,
Ибо обещаны им все святые земли.

Но всё святое кровью орося,
Посеяв смерть, жди всходы по заслугам.
Мертворождённое — их урожай. Земля
Не даст избытка им, иного бога слугам.

И возопят тогда: …«мы приняли тебя.
Ты дал нам власть. Тебе мы преклонились.
Но пашни выжжены, и жёны не родят…
Дай нам воды, и есть, и к жизни силы».

И выслушает их, и скажет им владыка:
«Чего ж ещё вам, злата, серебра?
Вам многое дано, причём дано в избытке.
Имеете вы право и чужое брать.

И в золоте персты, и дорогие платья,
А вы стенаете, что нет у вас еды?
Подите прочь уже, я не имею дать вам
Ни хлеба, ни вина, ни дождевой воды»…

………………………………………

Всё в напряженьи… Сроки сочтены.
Улыбки пастырей сменяются оскалом.
Коль вопиют о мире — знамо, жди войны…
В конце сиих времён — иных времён начало…

Август 2010

__________________________________________________________________________
ПОСТИЖЕНИЕ. Сергей Петров

Раздвигая шоры простого созерцания,
В сознание вползают желания обильно…
И в процессе познавания собственных желаний
Возникает предчувствие полного бессилия.

И прикинув возможности своего понимания
К пониманию своих слабых возможностей,
Хочется крикнуть, как на прощание,
Словно бы выдохнуть горечь прожитого.

И понять, наконец, своих мыслей невнятицу,
То, что вертится на языке, да не соскальзывает,
То, что просится под перо, да не торопится,
Что-то главное, недосказанное…

И что несомненно в понимании неопределённости —
Это обострённая восторженность понимания.
И это, определённо, ощущение обречённости,
И поисков выхода, опять же таки при желании…

Впрочем, от наших желаний это в независимости…
Но питая привязанность к собственным поступкам,
Всё же можно попытаться попробовать совместить
Не совсем совместимые вещи, как будто бы…

Что на первый взгляд — странно и неубедительно,
Но на второй — непременно почувствуешь что-то новое.
И взглянув на то же ещё раз, чуть пристальнее,
Хватишь себя по лбу, ведь как просто и здорово…

Но, вспылив от избытка чувств, при наличии
Непривычности обстановки и отсутствия нужного,
Упустив что-то главное, позабыв о приличиях,
Есть опасность возможности хорошенько сесть в лужу.

И уж тогда рукой подать до отчаяния.
Ведь понимание всегда приходит мучительно,
И большое видится лишь на расстоянии,
Да и то, если вглядываться очень пристально…

Август 2001

__________________________________________________________________________
СВЕТ. Сергей Петров

Вливаясь в небо, сливаясь с нежным
Его звучаньем, его волненьем,
И лёгкой зыбью, и скрытой дрожью,
Свет неизвестный ещё доселе
Объемлет всё своим свеченьем.
Растают звёзды, и облака,
Упав на землю густым туманом,
Росою лягут в высоких травах.

Земля умоет своё сиянье
Лицà, и дивных морей зерцала,
Играя рябью, ослепят небо
Его же светом, незримым глазу.
И свежесть ветра, расправив крылья,
Легко срывает и прочь уносит
Листву, и с нею печалей мысли,
Тоски усталость, и грёз волненье.

И уж не будет боле ни слёз, ни боли,
Ни ослепленья, ни опьянения гневом страсти.
И в сердце хрупких надежд остатки
Взыграют с новой тьмукратной силой.
И возгорится любовь, и вера
Исполнит души избытком счастья
И тихой радости, и прольётся
Елей на землю с небесной чаши.

Сливаясь с небом, с его звучаньем,
Всё станет лёгким и невесомым,
И растворится в прозрачной сини.
И станут люди подобны птицам.
И звери станут любви подвластны.
И воцарится покой над миром.
И всякий сущий восславит Бога
Своим наречием. Аллилуйя!

_______________________________