Получила по почте. Я живу в Израиле уже 15-й год, а репатреирoвалась с Украины -- потому двойная гордость.
Автора не знаю, но хотела бы познакомиться -- все нaписaнo правильнo и красивo.
НОБЕЛЕВСКИЕ УКРАИНЦЫ !
Дорогим украинцам, чтоб погордились: Ще не вмерла!!!
Hа глаза попалась статейка: "Украина гордится своими нобелевсkими лауреатами"
Зачитываю фамилии украинских лауреатов:
1952 - Зельман Ваксман
1966 - Шмуэль Агнон
1971 - Саймон Кузнец
1981 - Роальд Гофман
1992 - Георгий Шарпак
Видал бы бедный Нобель
Какой у хлопцев шнобель,
Он премию семитам
Раздал бы динамитом.
============================================================================
Эта зарисовка прибыла ко мне по электронной почте. Я живу в Израиле уже 17 год. Под каждым словом подписываюсь, несмотря на то, что все было - и ностальгия по прошлому, и неурядицы, и много много таких жизненных моментов, которые никак не согласовывались с прошлой, казалось-бы размеренной жизнью.Данное эссе способно представить Израиль совсем под неожиданным ракурсом всем скептикам, которые называют Израиль "агрессором" и "узурпатором", не совсем представляя вообще кто мы на самом деле.Это эссе очень личного свойства, посему имя гостьи изменено по ее просьбе - мир невелик, и гостья не желает быть легко узнаваемой своими московскими знакомыми, а я как раз надеюсь, что данное эссе докатится и до них..
Спасибо,
Ира Левингер.
Здравствуйте,
Меня зовут Марина Романенко, и я хочу поведать вам о своем тур-вояже в Израиль, Землю Обетованную. И не только о нем.
Вообще-то, я не думала, что возьмусь писать такое... эссе, но, если прочтете до конца, вы поймете, почему я не могла не написать.
В Израиль я поехала экспромтом - после трагедии в личной жизни (слава Богу, все живы, меня всего лишь бросил муж ради большой и светлой 22-ух летней любви).
Позвонила моя подруга детства - Наташка, с которой мы выросли на одном московском дворе, и, узнав про мой резко изменившийся статус, немедля заявила, что свой 33 день рождения я встречаю не одна с мамой в нашей двушке в суровом московском январе, а как раз у них, на берегу Средиземного моря, где в том же январе плюс 20, где любимые друзья, и вообще... смена обстановки. Так я обнаружила себя на борту Эль-Алевского Боинга по рейсу Москва-Тель-Авив.
Сказать, что меня встретили хорошо, ничего не сказать. Этих людей (Наташку и ее мужа Эдика) я знаю много-много лет, мы родные - как семья, и я чувствовала их природную и столь привычную доброту, как бы окрашенную легким налетом местного менталитета. Трудно объяснить, но здесь люди ходят с душой нараспашку, не боясь: дарят свое расположение - и не только знакомому, а даже чужаку - просто так, "бесплатно".
Мне было странно поначалу, все таки мы, москвичи, жуткие снобы, и для меня неприемлемо явиться в гости к друзьям друзей вместе, просто "за компанию". Я упиралась, Наташка настаивала, утверждая, что "Ира и Таль классные ребята", и "Оля и Габи всегда рады новым знакомствам".
Я поняла ее только после того, как почувствовала кожей, как тут принимают гостей. После шумных приветствий и объятий открывается бутылка терпкого красного вина (по ходу дела выясняется, что родом оно с Голанских высот или с Иерусалимского нагорья), из недр холодильника выуживается все его содержимое, ставится чайник (для тех, кто не хочет вина или не может, по причине предстоящего вождения машины, и не только по этой причине, как выяснилось чуть позже), все располагаются, где угодно (только не в креслах гостиной, а на поверхностях, вроде кухонной столешницы, ковра и т.д.), и ведется разговор обо всем на свете; и все очень тепло интересуются, как мне тут, нахожу ли я Израиль интересным и красивым, как мне было в Иерусалиме на экскурсии, и пробрало ли меня у Гроба Господня, и снизошла ли на меня Иерусалимская благодать, подобно которой нет нигде в мире, и что я думаю по поводу местной политики своим, непревзятым мнением, и как я нахожу жутких и наглых израильтян - водителей (ха! Вы не ездили по МКАДу в пятницу вечером!) , и все, все, все...
И иврит, и английский, и русский вперемешку; и меня учат обязательным словам, которые прилипают ко мне насмерть, вроде: мазган (кондиционер), беседер (все в порядке, хорошо), "ма питом?!" (с какой радости?! почему вдруг?!); и хозяйка Ирина, смеясь переводит мне своего мужа Таля, "аборигена", как она его называет, который не смог донести (или я не смогла дополнить?) до меня свою мысль по-английски...
И вдруг все начинают петь мне "HappyBirthday" и на английском, и на иврите, и Таль даже исполняет в мою честь "День Рождение только раз в году" из "Чебурашки" (знания почерпнуты после просмотра оного мультика с четырехлетней дочуркой, как объясняют мне, хохоча от его акцента, еще параллельно исполнению).
И все поднимают бокалы с красным душистым вином, и в мою честь произносятся тосты, которые завершаются емким тостом "Лехаим!" - "За жизнь!", и я краснею и бледнею, понимая, что лучшего тоста в мою честь не произносили никогда и никто, как эта странная и разношерстная, но в тоже время какая-то своя, родная всего за два часа, - компания.
И я влюбляюсь в этот тост.
И этот смешной и живой Вавилон вдруг замолкает и становится очень серьезным, когда муж Ольги, кинув взгляд на свой пейджер, срывается с места и бежит, как есть, без куртки и зонта (а шел дождь) , к своему автомобилю, успев крикнуть Эдику, чтоб довез Олю домой. И я с изумлением узнаю, что этот смешной балагур, который травил анекдоты на почти трех языках, виртуозно не растеряв их смысла в переводах, - боевой летчик Израильского ВВС в звании майора, находящийся на "коненут" - боевой готовности, в случае вызова на базу при необходимости.
А что может быть за необходимость - в этой маленькой отважной стране, окруженной недругами (да что там - врагами) - можно только догадываться. База находится совсем рядом с тем населенным пунктом, где меня принимают друзья и друзья друзей, и, когда через 20 минут я слышу рев реактивных двигателей над головой, Таль говорит что-то на иврите, я понимаю только одно слово - "Аза" (Газа), и Эдик не успевает перехватить нечто непечатное, вылетевшее у него из-за плотно сжатых, побледневших губ.
У каждого в этой стране есть кто-то знакомый, который погиб, ее охраняя. Это трудно понять, в это трудно поверить, но представьте себе: у каждого (!) человека в возрасте около 30 лет здесь есть хотя бы один "кто-то" (друг, сослуживец, знакомый, брат...), кто положил свою жизнь при обороне этого государства, вынужденного ежедневно, ежечасно бороться за безопасность своих граждан и за свое право существовать; или - пал жертвой теракта. Но не подумайте, что все так мрачно, жизнь идет своей колеёй, и назавтра все уже как будто забыли о том, как мы подвозили Олю одну домой, как она ждала своего мужа до 2 часов ночи, когда тот вернулся с задания. И о том, как она уже научилась не спрашивать (все равно не ответит): "как?" и "что?". Потому что это - их быт.
Это их жизнь, и израильтяне умеют шутить о своем быте с известной долей цинизма. Вы знаете, что у евреев есть даже шутки о Холокосте? Может, в этом - секрет ума и живучести этой удивительной нации: в умении смеяться над собой и своими самыми великими несчастьями?
А на следующий день мы едем в Хайфу и в старый город Акко, и успеваем заехать в волшебное местечко на горе, с которого видно синее Средиземное море: Зихрон-Яаков. А еще через день мы едем на Мертвое море через Иерусалим и заезжаем в этот Город, потому что не заехать - невозможно. И на этот раз мы идем не по святым местам, а просто по кривым улочкам Города и по знаменитому базару Махане-Ехуда, и смотрим на город со смотровой площадки. И на меня нисходит пресловутая "Иерусалимская благодать", о которой меня спрашивали простодушные израильтяне, для которых спросить о самом сокровенном - все равно как пожелать доброго утра, но почему-то это не воспринимается как бестактность, и почему-то им легко отвечать.
И, уезжая из Золотого Иерусалима уже ближе к заходу солнца (а ехали мы на Мертвое Море с ночевкой, с палатками), я понимаю суть этого названия: весь город вымощен и облицован светлым камнем, выкорчеванным из самих же Иерусалимских гор, который светится золотом в лучах заходящего солнца.
И я вспоминаю вопрос одного из моих соплеменников (заданный гиду во время Иерусалимской экскурсии) , разочарованно заметившего, что он воображал Иерусалим на более знатной высоте гор; на что гид , усмехнувшись, ответил, что не тот город возвышен, который высок, а тот, который ближе к Господу.
...А по дороге мелькают библейские пейзажи, прямо как с иллюстраций к Старому Завету: нагорья, кустистая зелень, пещерки и лесочки, "что-то крымское немного, и кавказское слегка", и я осознаю, что каждый квадратный метр этой страны насыщен историей - мировой, великой, порою - страшной историей, а так же - пропитан кровью, совсем недавней для этой исторической земли, кровью, которой всего несколько десятков лет, - кровью людей, боровшихся за право иметь свою Родину и право жить.
Мы разбиваем палатки на горе Мецада; полная луна светит почти неестественным светом, показывая мне самое низкое место на земном шаре, - Мертвое Море, а за ним горы Иордании, и чуть ближе - призраки библейских Содома и Гоморы и соляные столбы Лота и его жены.. И горит костер, и я курю сигарету, и каждый думает о своем; и я знаю, что думаем мы об одном и том же: что такие минуты редки, а помнят их всю жизнь, что скоро мы расстанемся, так как мои друзья живут на одной из своих Родин, и наличие другой, нашей общей, порой разрывает им сердце; и этот вечный диссонанс, вечная мука русской души кровного еврея, уехавшего сюда "с концами", но "не до конца" уехавшего оттуда.
И скоро будут "снова между нами города, взлетные огни аэродрома", но мне жаль только чуточку, потому что вдруг я понимаю, как я горда за моих друзей, которые являются частью этого народа, сумевшего за каких-то 60 лет построить страну в пустыне; народа, не растерявшего себя через тысячелетия и все беды и катастрофы; у которого внутри есть животворная сила, как будто он и в самом деле был избран Господом в пустыне, совсем недалеко от того места, где сейчас догорает наш костер.
А восход солнца открывает мне совершено непередаваемый пейзаж: бирюзовое Мертвое Море в окружении розовых гор и белой-пребелой соли, обрамляющей бирюзовые берега. Мы спускаемся к берегу, и я захожу в эти воды, которые всё норовят вытолкнуть меня, как будто в них нет места для инородного тела. Но в конце концов Море позволяет мне опустится в его маслянистую теплую воду, где вместо дна - глыбы соли. Ощущение непередаваемое, его можно только почувствовать, словами его не передать. И это в январе месяце! А тут 25 градусов, тепло, как в Эдеме.
А в последующие дни Эдик сокрушается, что не сможем поехать в Эйлат - никак не успеваем: ехать далеко, но на один день - нет смысла, а отгул Эдику не дают.. Зато мы гуляем по старому Яффо и Тель-Авиву, и я удивляюсь, как такой небольшой по нашим меркам (400 тыс.) город создает впечатление такого большого из-за своей разношерстности и противоположностей, которыми он кишит: молодой и вместе с этим солидный, современный и исторический, бурлящий и степенный.. Сидящие в "кафешках" израильтяне что-то горячо обсуждают, и я интересуюсь у Наташки, о чем сыр-бор. Послушав их гортанную речь, Наташка хмурится и переводит мне, что в связи грядущим (28 января) всемирным днем памяти Холокоста по всему миру прошла волна антисемитских выступлений разных общественных лиц: дескать, Холокоста вообще не было, и все это - промысел хитрых евреев, маскирующих таким образом собственные грехи перед палестинским народом. И вот, дескать, мужики в кафешке спорят как можно "натереть пятак" мерзким антисемитам по всему миру, да и вообще всему ООН, который дает им право голоса...
А на следуйщий день случилось землетресение в Гаити, и Израиль первым направил на другой конец света бригаду спасателей со всем оборудованием и медикаментами, которые за 2 часа после прилета разбили там самый лучший и самый современный полевой госпиталь и начали спасать жизни гаитянам, которые и понятия, что такое Израиль и с чем его едят, - не имели, да и не факт, что будут иметь и потом.
Вот так "натерли пятак" израильтяне всем мировым мудрецам, которые призывали отменить день памяти тем 6 миллионам, стертым с лица земли нацистами 60 всего лишь лет назад.
И я не могла понять: откуда у них столько великодушия? Как они не посылают всю эту мировую общественность, лениво отчитывающую антисемитов, в тартарары, как у них есть еще желание делать что-то для какой-то другой страны, в которой о них духом не слышали, когда их хаят все, кому не лень? Какого черта они шлют сотни своих солдат и все это оборудование через 3 океана, неужто они думают, что страны поближе не смогут помочь? Зачем им этот чужой, незнакомый народ, который оказался в беде, когда и них своих бед - выше крыши? И ответ приходит сам собой - за Жизнь.
Они летят туда подарить Жизнь, потому что народ, которому столько стран отказывали в помощи, когда его обезумевшие беженцы искали и не находили спасения у врат чужих государств от смерти в концлагерях нацизма, не имеет право равнодушно созерцать чужую беду. Этот народ подарит помощь *своими* руками, которые раскопают руины и спасут тех, кого можно спасти, и похоронят тех, кого спасти не удалось, сделают сложнейшие операции в невозможных условиях, примут роды, - и все потому, что (для них) ничего, более святого, чем Жизнь, - нет. Любой жизни - своего народа или чужого: израильского солдатика, или островитянина с другого конца земного шара, который не понимает языка своих спасителей, но успокаивается, глядя в их глаза. Они приехали подарить Жизнь. Так они ответили на надругательство над памятью их народа и его истории. Так они почтили погибшие 6 миллионов - подарив жизнь людям другого народа, попавшего в беду.
А я, созерцая все это немного со стороны, почти уже как своя в этой стране, давалась диву и робела перед тем, что только начинала понимать. Как можно пронести себя через тысячелетия гонений и погромов? В чем секрет этого народа? Уж не в том ли, что так ёмко и верно превозносит их "фирменный" тост "лехаим" - "За Жизнь"? Не это ли проносило и сохраняло их народ в течение 5 тысяч лет, и не просто сохраняло, а еще произвело величайших людей своего поколения, где бы этот народ не был вынужден начинать все с нуля? Не это ли является простой формулой их избранности и вечности - свято чтить Жизнь, свою и чужую просто потому, что ничего, более святого, попросту нет.
Делегация с Гаити возвращалась со своей миссии как раз 28 января - в международный день памяти Холокоста, а так же - в день моего вылета назад, в Москву. Я видела их в аэропорту: уставшие люди в несвежей военной форме с черными тенями под глазами, которые светились каким-то особым внутренним светом, - они возвращались домой. Конечно же, их встречали. Все СМИ теснились вокруг, армейские и политические шишки были тут же. Хлопнуло шампанское, и зашуршали пластиковые стаканчики (героев встречали скромно, как, впрочем, и везде), и я услышала столь знакомое и столь уместное именно в этой ситуации "Лехаим!" - "За Жизнь!".
Наше расставание с ребятами было нелегким. Я скучала по ним, еще обнимая их, понимая, что пройдет еще немало месяцев до нашей следующей встречи.
Самолет набирал высоту, и я смотрела в иллюминатор. Милая Эль-Алевская стюардесса предложила мне вина, и, получив мой пластиковый стаканчик с красным и терпким вином Голанских высот, я салютовала удаляющемуся берегу Тель-Авива, понимая, что эта страна течет у меня в крови, что я ей благодарна за подаренную мне возможность посмотреть на свою жизнь под совсем другим углом, что я безнадежно влюблена в ее непосредственных и добрых людей, в ее историю и в ее простое величие; и я подняла свой стаканчик с простым, емким и древнем тосте - "за жизнь".
Про Мейн Кунов я читала и на картинках видела, но "живьем" впервые. И на выставке я поняла, что лучше котика (для меня) не существует! Огромный, красивый, пушистый, необычный! Да и характер подходящий. Мечта, а не котик!
Потрясающие котики! 
Намного больше привычных котов, кисточки на ушках и по шесть пальцев на лапах! 
Девочки кто знает как вязать "шнур", подскажите пожалуйста, начинающей вязальщице... Читать полностью
. Чего только не напридумали для удивления праздно шатающихся туристов! Брюгге славится своими кружевами. Салфеточка, диаметром 10 см стоит 20 евриков! Ручная работа, но много подделок. Можно купить салфеточку, очень похожую на настоящую за 50 центов, но она может оказаться пластиковой... или грубой подделкой машинной вязки евров за 5.
Про монастырь бЕгинок Бегинеж нам не рассказывали, но подруга мне буквально позавчера рассказала, что во время какой-то войны женщины города организовали общину -- так было легче выжить. Вместе работали, вместе кормились, вместе растили детей. Со временем это стало чем-то вроде светсткого монастыря, а потом католики выгнали светских монашек и организовали там бенедиктинский монастырь.
Когда-то Брюгге был очччень богатым городом. Богатые жители делали подарки своему городу. И вот один купец или вельможа (ну, очень не бедный гражданин) приобрел за не очень большие деньги у самого Микеланджело и подарил своему городу Деву Марию с младенцем Христом. Для статуи нашли специальное место. 
И, поскольку это подарок, все могут прийти и посмотреть на нее. В соборе можно фотать! 
. А потом наша экскурсовод, человек бывалый в туристическом бизнесе, договорилась с шофером, чтоб он подвез нас как можно ближе к центру, автобус уехал и обещал подобрать нас через час в условленном месте. Вышли мы недалеко от площади Бастилии, посмотрели на памятник, 
узнали историю, а потом посмотрели парад! Оказалось, что на прилегающую улицу выезжал парад после того, как прошел перед трибунами на Елисейских полях! Так что мы увидели парад практически во всей красе (только знамена уже были свернуты и солдаты на боевой технике уже позволяли себе снимать фуражки и вытирать пот). 
, (уж простите меня за беспорядочность событий, еще не все в голове устаканилось), проехали по Латинскому кварталу, покатались на кораблике по Сене. Вот так выглядит Нотр Дам с борта кораблика 
Потом поехали на Монмартр, пешком поднялись до Сакре-Кёр, спустились уже на фуникулёре и перекусили в какой-то кафешке (меню за 13,50 евро). Секре-Кёр или Базилика Святого сердца построена на деньги от пожертвований. 
Устроители как следует позаботились о маленьких гостях фестиваля. Можно было не только нарядиться, но и сделать себе щит и раскрасить его в свои цвета, подобрать герб и изобразить его на этом самом щите;
Кроме того дети с большим удовольствием лазали по развалинам бани и исследовали водопровод во всех подробностях.
Три громадные теплицы с кактусами! В первой теплице выращиваются, в основном, кактусы "для помещений" с разноцветными "шапочками" -- на продажу, но есть и много других. Я вот,например, опознала "живые камни". 
Цена немного ниже, чем в городских цветочных магазинах.
Температура в этой теплице примерно такая же как на улице, чуть теплее. Малыш нашел пустой пластиковый горшочек и примерял его как шапочку на кактусы. 
А за этой клеткой стояли маленькие клетки-переноски тоже полные птиц...
Зачем? Это мы узнаем позже. 
Вот она, красавица какая! И бегает черепашка довольно резво. Позировать она особо не желала, так что пришлось побегать вокруг загородки. 
И можно кушать и даже не мыть -- на ягоде нет никаких химикатов, только пыль. Ну, пыли мы на ней не нашли, а оказалась довольно вкусная и нежная клубничка, вкуснее, чем на базаре (наверное потому, что сорвана собственноручно!) Хотя, собирать урожай нам тут и не разрешили, но за пару ягодок нас никто не ругал. Малыш тоже ее срывал сам и кушал. Такой довольный! 
Получилось, мягко говоря, не очень, но выставляю, чтобы показать на какой высоте находится клубника. П длинной горшочки метра по четыре, не меньше. Жаль, увели нас оттуда быстро.
Здесь собрано довольно много сортов помидор-шери, огурцы, горох и еще что-то, что я не опознала, плодов не было, а экскурсовод обошел вниманием. Экскурсовод -- паренек 45+ с сильным английским акцентом, решил для начала озадачить нас вопросом: не кажется ли нам странным, что посреди пустыни, в таком жарком климате, на поле, овощи выращивают в теплицах? А ответ оказался не таким простым. Оказывается, это экономит воду, защищает от вредителей и болезней и упрощает уход за культурами.
Все сорта! А огурцы!!!
Вы не поверите, огурчики пахнут ОГУРЦАМИ! И на вкус как нормальные огурцы! 
И на вид -- коротенькие, толстенькие, как на огороде! Где же они берут то, что нам продают в супере и на шуке (базаре) под видом огурцов по немалым ценам? Ладно, вернемся к экскурсии. Ребенок бегал между грядками, сам срывал помидорки и красные и желтые и зеленые, но быстро разобрался, что зеленые это не вкусно. Я только успевала следить за ним взглядом, да и то не всегда... Просто разрешили взять по несколько помидорок и огурчиков домой... на память, так сказать...
Очень красивые! Все хотела поймать момент и заснять Лиона возле такого вот цветочка, но не сложилось.
Кушают вместе со шкуркой. Шкурка не горькая совсем. Из этих апельсинок, в основном, варят варенье. Вкусное и, на наш вкус, необычное. Малыш тут разошелся во всю! Сам рвал апельсинки и кушал и бегал между этими деревьями -- чувствовал себя в своей стихии.
Здесь, возможно, специально для туристов, из пасифлоры сделали некий лабиринт и устраивают соревнования для детей -- кто скорее оттуда выберется. Дети довольны, родители тоже. Когда конкурс для детей закончился туда разрешили зайти и взрослым. Да, и если кто найдет зрелый плод (фиолетового цвета) может взять его себе. Зашли... Лабиринт оказался довольно запутанным. Не заблудишься, конечно, но попетлять есть где.
Зрелых плодов мы не нашли, видимо, не сезон. Зато увидели как растет пасифлора в промышленных масштабах.
и нурИт (азиатский лютик) -- очень красивый цветок. Кстати, нурит я видела впервые. 
Экскурсовод на этой культуре не остановился вообще, но мы-то знаем, что это такое из земли торчит! Я спросила уж не дайкон ли это? Да, даккон! А что, по-русски это называется дайкон? Да, говорю, и попросила экземпляр на память... и мне его подарили! В магазинах у нас я это "редисочку" не встречала. На иврите он как-то по другому называется, но для туристов колхозники называют его тайской редиской. Кстати, в кибуце работает много тайландцев, возможно, дайкон выращивается по их энициативе. А гид наш был удивлен, что по-русски, как и по-тайски, это называется дайкон. 
![9140e2e2dd8b[1] (377x482, 27Kb)](http://img0.liveinternet.ru/images/attach/c/9/106/400/106400258_9140e2e2dd8b1.jpg)
