Отрывки из работы с сйта Института культурной политики.
В повести А.И. Куприна «Поединок» (1905 г.) есть такой эпизод: унтер-офицер на занятиях с солдатами спрашивает у них, кого «мы называем врагами унешними и унутренними». На первый вопрос один из солдат бойко отвечает: «Внешними врагами мы называем все те самые государствия, с которыми нам приходится вести войну. Францюзы, немцы, атальянцы, ивропейцы, инди...». Ответ на второй вопрос вызывает затруднение, и унтер офицер задает наводящий вопрос: «Унутренними врагами мы называем усех сопротивляющихся закону. Например, кого?». Тот же солдат уточняет: «Так что бунтовщики, стюденты, конокрады, жиды и поляки!».
«Вот, товарищи, зарубите себе на носу, что пролетарии Советского Союза находятся в осажденной крепости, а в соответствии с этим и режим Советского Союза должен соответствовать крепостному режиму». М. И. Калинин, ноябрь 1934 г.
«Весь мир против нас. Поэтому было бы просто наивностью думать, что классовых врагов пока количественно и качественно очень еще немного. Количественно это все, что не СССР, качественно – это все то, что не коммунист…» К. Е. Ворошилов. Выступление на февральско-мартовском Пленуме ЦК ВКП(б) 1937 г.
Настоящий враг нам не страшен. Его всегда можно закидать шапками, на худой конец, с ним можно договориться, пойти на компромисс. Придуманный враг совсем не то, что враг реальный. Он нарисован нашим воображением, подпитывается завистью, страхом и ненавистью. Самим фактом своего существования враг воображаемый оскорбляет нас, ежеминутно бросает нам вызов. Его нужно уничтожить, извести под корень, истребить до младенца в люльке, чтобы не было мстителя. А потом спешно начать поиски нового врага.
Это особая философия вражды, отказа от соображений разума, рецидив чего-то очень древнего, приходящего вместе с ночными страхами. Когда же за дело берутся профессионалы – политики, пиарщики, идеологи – в обществе начинает формироваться атмосфера враждебности и подозрительности, а общественная жизнь начинает балансировать на гране истерии и абсурда. Образ врага сливается с криком: «Ату его, ату!».
В сегодняшней России рост ксенофобии и нетерпимости заметен невооруженным взглядом. Расовые, национальные и конфессиональные конфликты множатся, и далеко не всегда они вызваны реальными противоречиями.
Чувство страха и неуверенности в завтрашнем дне заставляет нас искать врага – мнимого виновника наших собственных неудач. К сожалению, некоторые политические силы стараются направить инстинктивные фобии в нужное им русло, многократно увеличивая тем самым напряженность в обществе.
Создатели выставки «Скажи мне, кто твой враг» отстаивали простой тезис: настойчиво формируемый «образ врага», в действительности является пропагандистским мифом, «пустышкой», политическим приемом, призванным отвлечь людей от реальных проблем, предъявить им вымышленных виновников их тяжелого положения.
Образ врага – это социально-политический миф, который зиждется на эгоистическом интересе и имеет в своей основе стремление отдельных политических групп к расширению влияния, сохранению или захвату власти.
Образ врага создается с опорой на особенности человеческой психики. В афоризме К. Юнга «Люди всегда нуждались в демонах и не могли жить без богов» обозначен один из важнейших психологических механизмов формирования «образа врага», получивший название «проекции». Раздражение, страхи, неудачи и внутренние конфликты как отдельно взятого человека, так и общества в целом, получают ложное объяснение, и вина за них возлагается на совершенно иное лицо или обстоятельство. Ощущение беспомощности в кризисной ситуации вызывает желание осознавать себя жертвой чьего-то злого умысла. Такая позиция, с одной стороны, избавляет от необходимости предпринимать конкретные действия, а с другой стороны – дает выход накопившимся отрицательным эмоциям.
Образ врага впитывает в себя традиционные предрассудки в отношении представителей определенных национальностей и государств. Путем наложения искусственно создаваемого мифа на издавна существующие стереотипы появляется необходимый кому-то «образ врага». Образ врага затуманивает разум, подобно наркотику, заставляет верить в немыслимые вещи, совершать чудовищные поступки, поддерживать взгляды и идеи, противные человеческой природе.
Образ врага всегда космичен, а возможности воображаемого врага почти беспредельны. Он везде и всюду, поскольку воплощает мировое зло, неважно как оно называется: «мировой империализм» или «всемирный коммунистический заговор», «всемирное сионистское правительство» или опять же «всемирная террористическая сеть».
Образ врага непостижим и невероятен, и поэтому так важно найти его реальное воплощение. Невидимый враг проникает повсюду, он живет среди нас и главное – научиться его распознавать. Художники рисуют образ врага, и он предстает в виде хищника, паука-кровопийцы, змеи или крысы, словом, он – зверь, скрывающийся под личиной человека.
Образ врага наполняется конкретным содержанием в зависимости от социальных и культурно-исторических условий. Тем не менее, в различных исторических ситуациях, в различных обществах и культурах он всегда имеет определенный набор атрибутов, эксплуатирующих особенности социальной психологии. Враг изображается варваром, чужаком и агрессором, противником всего святого и светлого. Он хитер и коварен, а потому прикрывает свои действия политическими или экономическими мотивами, тогда как в действительности им движет только чувство ненависти к «нам».
Образ врага полностью дегуманизирован, а потому к нему нельзя подходить к нему с обычными мерками. Чудовищность врага, готового на любые преступления, оправдывает в отношении к нему любые действия, формирует особую политическую мораль с известным набором принципов: «Кто не с нами, тот против нас», «Если враг не сдается – его уничтожают». Образ врага постоянно присутствует в политической сфере, при этом средства и механизмы его насаждения в массовое сознание и степень интенсивности внедрения варьируют в зависимости от поставленных задач. Идеология тоталитарных обществ предполагает наличие главного смертельного врага. «Кознями «врага» объясняются все просчеты и неудачи режима, при этом поиски «внутренних врагов» превращаются в «охоту на ведьм» и сопровождаются массовым репрессиями.
Образ врага в демократических обществах используется главным образом в предвыборных технологиях, но в некоторых случаях миф о враге может служить для повышения уровня поддержки и доверия действующему правительству. Например, использование образа «врага-чеченца» позволило поднять уровень поддержки власти, а эксплуатация образа «коммунистической угрозы» помогла в свое время сформироваться военно-промышленному комплексу США. Образ врага, создаваемый политиками, поддерживается, тиражируется и внедряется в общественное сознание средствами массовой информации и идеологизированной художественной интеллигенцией.
Образ врага с воодушевлением приветствуется теми людьми, которые в силу недостаточного уровня образования или особого психологического склада (так называемая «авторитарная личность», по терминологии Т. Адорно, В. Райха) готовы воспринимать без критики и размышлений любые предрассудки, любую психологически комфортную информацию. Образ врага поддерживается, пока он кому-то необходим, утрачивая актуальность, он уходит на периферию общественного создания и сохраняется там, пока не будет востребован новыми политическими силами.
Образ врага имеет крайне негативные последствия для внутренней жизни страны. Истерия по поводу внешней угрозы, влечет за собой поиски пособников врага внутри страны, используется для оправдания режима секретности, всеобщей подозрительности, шпиономании, подавления инакомыслия.
Образ врага не может сплотить нацию. Он раскалывает общество, препятствует осознанию общих интересов и все того, что так или иначе могло бы объединить различные социальные группы. Психология вражды и восприятие окружающего мира как полного врагов ведет к деформации собственной идентичности.
«Неугомонный не дремлет враг…»
Начавшийся в конце 1980-х гг. распад советской системы сопровождался ростом напряженности в межнациональных отношениях. В общественное сознание активно внедрялся образ врага в лице соседнего народа. Всплыли старые обиды – в принципе такой же миф, как и сам образ врага. Вакуум враждебности ненадолго возник во второй половине 1980-х годов, когда официальная пропаганда начала утрачивать свои позиции, а люди в большинстве своем сосредоточились на том, как перестроить жизнь к лучшему.
Однако жить без врагов оказалось непросто. Многие политики и пропагандисты остались без работы, а для кого-то жизнь попросту потеряла смысл. Отсутствие врага означало, что в возникающих проблемах надо винить самих себя, более того, трезвая оценка реальности заставляла допустить, что есть кто-то другой лучше и умнее тебя. Сознание отказывалось мириться с новым положением вещей, и культура враждебности быстро начала возрождаться. Отставные пропагандисты перекочевали в полулегальные издания, на страницах которых старые фобии, не сдерживаемые более внешними приличиями, выплеснулись с невиданной силой. Изобразительный ряд стал беднее, поскольку вел теперь свое происхождение от газетной карикатуры советских времен. Набор характерных для образа врага черт, остался прежним: крючковатый нос, кавказско-еврейская внешность, крысиный или змеиный хвост. В дело пошли пропагандистские клише времен третьего рейха, а некоторые издания демонстрировали прямо-таки любование нацистской и эсэсовской эмблематикой.
Более сложный путь, в чем-то даже эстетский, избрали лимоновцы. Они широко использовали в своих листовках и прямые римейки плакатов послереволюционных лет и советскую символику. При разделе имущества буденовка досталась коммунистам, а бренд «серпа и молота» приватизировали национал-большевики.
Однако в целом акцент был перенесен на текст. Он перестал быть броским, лозунговым и стал «более ученым». Авторы многочисленных листовок старались быть убедительными, они рассуждали, объясняли, придавали значительность обыденным фактам, как бы приоткрывая завесу великой тайны. Листовки льстили читателю, вызывали у него ощущение причастности к прежде сокрытому знанию, создавали иллюзию понимания происходящего.
Появился, точнее, возродился, жанр псевдобытового рассказа с постоянными «бродячими» сюжетами. Изнасилованный и убитый ребенок, русская девушка, ставшая объектом домогательства кавказцев, юноша, вставший на ее защиту и получивший удар ножом в спину, еврей, совершающий тайные обряды и разрабатывающий планы «уничтожения белой расы». Все это можно было бы счесть детскими страшилками, вроде рассказов про «черную простынь» и «гроб на колесиках», если бы за подобными публикациями не следовали вполне реальные кровавые события. Некоторое время тиражирование образа врага оставалось уделом маргиналов и экстремистских групп. Власть воздерживалась от участия в этой вакханалии и пробовала даже противодействовать ей. Но когда у нее появились свои корыстные цели, и потребовалось укрепить пресловутую вертикаль, из старого чулана было вытащено пыльное чучело «буржуя».
К прежним демоническим фигурам прибавились новые – коррумпированный чиновник и олигарх. Впрочем, это лишь новые ипостаси прежних врагов, и когда в солидных изданиях читаешь об олигархах, которые выкачали из недр страны всю нефть, невольно слышится, старое: «если в речке нет воды, значит выпили…».
Переход от одних стереотипов сознания к другим совершается необычайно просто. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы заметить, что между бредовой идеей «Путин – ставленник мирового сионизма» и вроде бы правдоподобной – «Путин – ставленник спецслужб» – нет принципиальной разницы. Обе мифологемы построены одинаково и похожи между собой как плакаты белых и красных эпохи гражданской войны. Однако в мифы верят, и вот уже вполне серьезные люди взахлеб повествуют с экрана о битве между ФСБ и ЦРУ, развернувшейся на просторах Украины. Человеку всячески внушается мысль, что он пешка, от которой ничего не зависит. Собственная позиция и любые проявления политической активности выглядят ненужными в ситуации, когда все решают власти, олигархи, спецслужбы и криминал. Человеку отводиться роль статиста в спектакле, где все роли распределены между множеством врагов и единственным спасителем-заступником, неважно президент это, партия или государство. Заодно удается потихоньку внедрить в сознание позабытый образ «осажденной крепости», где все делается по команде сверху. А потом можно, потрясая чучелом врага, построить всех в колонны и заставить маршировать в нужную сторону.
Столкновение мифологемы с реальностью всегда чревато многочисленными коллизиями: погромами, столкновениями на национальной почве, межгосударственными конфликтами. Еще большая опасность возникает тогда, когда «образ врага» проникает в сознание госаппарата и начинает переводиться в план реальной политики. Заказчик превращается в потребителя, а псевдонаучные теории и исторические спекуляции постепенно превращаются в идеологию правящего класса.
Мания поиска врагов мгновенно захлестывает общество. Если раньше террористы действовали где-то далеко или, по крайней мере, приезжали откуда-то на армейских грузовиках или газелях, то теперь их призывают искать в каждом городе, на каждой улице, в каждом доме. Кто-то из официальных лиц, чтобы не отстать от месседжа, исходящего из Кремля, даже поспешил добавить, что линия фронта проходит сейчас через каждого человека. Кажется, что-то похожее уже было. Бороться с реальным терроризмом – дело нелегкое, а потому война объявляется его «скрытым пособникам». Очень быстро возрождается старая фразеология в духе «кто не с нами, тот против нас». Сигнал сверху подхватывается массами, особенно если зерно падает на подготовленную почву. И вот уже в метро голос из репродуктора просит сообщать не только об оставленных бесхозных вещах, но и обо всех подозрительных лицах.
Соблазн пристегнуть к упряжке международного терроризма всех оппонентов нынешней власти становится неодолимым. Пусть «пойдут по тому же делу» и получится что-то вроде «право-левацкого троцкистско-зиновьевского блока». За названием дело не станет. Теперь это уже не «враги социалистического строительства», а враги российской государственности, враги России. Остается один шаг до объявления политических оппонентов изменниками Родины, наймитами Запада, «шпионами пяти разведок».
Образ врага пробуют использовать как ключик к сознанию и сердцам людей. Пока он вроде бы распространяется успешно. Образ врага почти мгновенно завоевал информационное пространство, так что даже листовок и надписей на заборах стало меньше.
Образы врагов, пришедшие из разных мифов, следуя законам жанра, сливаются друг с другом, и вот уже исламские террористы превращаются в простых исполнителей заговора против России, задуманного США, Западом и мировым сионизмом.
В новом, рождающемся на наших глазах мифе о врагах милиция соединяется с организованной преступностью, исламисты с сионистами, американцы с террористами, левые с правыми, демократы с коммунистами, олигархи с бюрократами, католики с протестантами, ФСБ с ЦРУ. Круг замыкается, и податься человеку теперь попросту некуда. Вот почему он становится легкой добычей для любых экстремистов от молодежных группировок до тоталитарных сект, обещающих защиту и спасение.
Но не только этим опасен миф о врагах. История учит, что он подобен бумерангу, а потому непременно оборачивается против своих создателей. Большевики, придя к власти, объявили врагами народа целые сословия, а врагом СССР весь остальной мир. Кончилось тем, что иностранными шпионами были объявлены сами основатели партии, а несколько десятилетий спустя вся КПСС стала восприниматься враждебно большинством населения. Нечто подобное произошло и с всесильной ВЧК-КГБ, всю свою историю боровшейся против шпионов, диверсантов и диссидентов – в конце 1980-х спецслужбы сами попали в разряд врагов.
Борис Ельцин, отстаивая демократию, многократно обрушивался на коммунистов, но теперь большинство людей убеждено, что годы его правления были худшими в истории России. Тем, кто сегодня запускает в тираж и пробует эксплуатировать новые образы врагов неплохо бы помнить о печальном опыте своих предшественников. А остальным не следует забывать, что, когда начинаются поиски врагов и объявляется «охота на ведьм», объектом травли может стать любой.
2005 г.
В.Ю. Дукельский
http://www.cpolicy.ru/projects/c_society/109.html