Стран­ное это бы­ло вре­мя -- ве­ли­кое и же­с­то­кое. По­ка на се­ве­ре Ев­ро­пы ца­ри­ла го­ти­ка, на юге, в Ита­лии, пре­зи­рав­шей «се­вер­ных вар­ва­ров», вспом­ни­ли про Древ­ний Рим -- бла­го за ним не­да­ле­ко хо­дить
бы­ло: раз­ва­ли­ны его двор­цов и хра­мов воз­вы­ша­лись по­сре­ди мно­же­ст­ва италь­ян­ских го­ро­дов. Вспом­ни­ли, вос­хи­ти­лись ан­ти­ч­ны­ми иде­а­ла­ми и ре­ши­ли воз­ро­дить ан­ти­ч­ность. Вы­шло не как все­гда -- вы­шло луч­ше.
Ре­нес­санс, или Воз­ро­ж­де­ние, – стиль в ис­кус­ст­ве и ар­хи­те­к­ту­ре, ос­но­ван­ный на об­раз­цах ан­ти­ч­ной куль­ту­ры, ко­то­рый воз­ник в Ита­лии в 14 ве­ке и по­ти­хонь­ку, вплоть до 16 ве­ка, про­дви­гал­ся на се­вер Ев­ро­пы. Наи­вы­с­ше­го про­яв­ле­ния Ре­нес­санс до­с­тиг в жи­во­пи­си и скульп­ту­ре. Ре­нес­санс ча­с­то на­зы­ва­ли «ве­ком гу­ма­низ­ма», но не в си­лу не­обы­к­но­вен­ной до­б­ро­ты и тер­пи­мо­сти на­се­ле­ния друг к дру­гу, а по­то­му что в мо­ду во­шел че­ло­век (hu­man на ла­ты­ни) с его че­ло­ве­че­с­ки­ми, то есть «гу­ман­ны­ми» же­ла­ни­я­ми: есть, пить, лю­бить, на­ря­жать­ся и на­жи­вать­ся. Тех, кто ме­шал осу­ще­ст­в­лять же­ла­е­мое, унич­то­жа­ли без ма­лей­ших ко­ле­ба­ний и со­жа­ле­ний. Убий­ст­во яв­ля­лось ве­с­ким ар­гу­мен­том в спо­ре за день­ги и власть.
Три ку­ми­ра эпо­хи.
Ху­до­ж­ник.
Все ве­ли­кие -- кар­ди­на­лы, гер­цо­ги, Па­па Рим­ский -- жа­ж­дут уве­ко­ве­чить па­мять о се­бе в про­из­ве­де­ни­ях ис­кус­ст­ва и це­нят твор­цов, а те зна­ют се­бе це­ну и за­ди­ра­ют нос. Ми­ке­лан­д­же­ло, скульп­тор, ар­хи­те­к­тор и ху­до­ж­ник в од­ном ли­це, раз­ру­гал­ся с Па­пой Рим­ским Юли­ем Вто­рым, че­рес­чур за­тя­нув­шим стро­и­тель­ст­во ча­сов­ни, бро­сил ра­бо­ту, уе­хал во Фло­рен­цию и на­гло за­я­вил: раз он Па­пе ну­жен, так пусть тот сам за ним из Ри­ма пеш­ком при­хо­дит. Па­па Рим­ский на вы­ход­ку ге­ния от­ре­а­ги­ро­вал не­ж­но и ла­с­ко­во, по­про­сил го­род­ско­го гла­ву Фло­рен­ции вы­сту­пить по­сред­ни­ком в кон­фли­к­те и в кон­це кон­цов уго­во­рил свар­ли­во­го ге­ния вер­нуть­ся в Рим.
Шлю­ха.
Не­вин­ные де­вы вы­шли из мо­ды. Муж­чи­ны вос­хи­ща­лись жен­щи­на­ми до­с­туп­ны­ми и охо­чи­ми до плот­ских утех. Ари­сто­крат­ки ве­ли се­бя как шлю­хи и бра­ли день­ги за лю­бов­ные ус­лу­ги. Утон­чен­ные и вы­со­ко­об­ра­зо­ван­ные кур­ти­зан­ки жи­ли в по­да­рен­ных лю­бов­ни­ка­ми двор­цах и ус­т­ра­и­ва­ли фи­ло­соф­ские ди­с­пу­ты. Зна­ме­ни­тая про­сти­тут­ка Им­пе­рия поль­зо­ва­лась та­ким ус­пе­хом сре­ди кар­ди­на­лов, что ве­ли­кий Ра­фа­эль по прось­бе от­цов цер­к­ви изо­б­ра­зил ее в ви­де по­э­тес­сы Са­фо на фре­ске «Пар­нас» в Ва­ти­ка­не. Сам ху­до­ж­ник не счи­тал для се­бя за­зор­ным со­дер­жать в Ве­не­ции бор­дель. По­доб­ные за­ве­де­ния на­зы­ва­лись «те­ра­пев­ти­че­с­ки­ми са­ло­на­ми», в них де­ла­ли оз­до­ро­ви­тель­ный мас­саж, ста­ви­ли клиз­мы, кла­ли при­мо­ч­ки на су­с­та­вы и боль­ную го­ло­ву и про­да­ва­ли лю­бов­ные уте­хи.
Чув­ст­вен­ная страсть.
Флир­та еще не вы­ду­ма­ли. Про кур­ту­аз­ные охи, вздо­хи, пла­то­ни­че­с­кую лю­бовь и по­кло­не­ние при лу­не по­за­бы­ли. Где-то под кре­с­лом ва­ля­ют­ся со­не­ты Пе­т­рар­ки. Все за­чи­ты­ва­ют­ся иг­ри­вы­ми но­вел­ла­ми Бок­кач­чо. Про­цве­та­ет го­мо­се­к­су­аль­ная лю­бовь -- кра­со­та юно­шей це­нит­ся так же вы­со­ко, как де­ву­шек. В мо­де би­се­к­су­аль­ность: ве­ли­кие Ле­о­нар­до да Вин­чи, Ра­фа­эль, Ми­ке­лан­д­же­ло лю­би­ли всех -- и жен­щин, и муж­чин. По­сколь­ку бе­з­о­па­с­но­го се­к­са не зна­ли, по Ев­ро­пе по­шел гу­лять си­фи­лис. Во Фран­ции его на­зы­ва­ли «италь­ян­ской бо­лез­нью», на­ме­кая на утон­чен­ный раз­врат, ца­рив­ший при дво­рах италь­ян­ских вель­мож, в Ита­лии -- фран­цуз­ской, так как в 1495 го­ду эпи­де­мия си­фи­ли­са вспых­ну­ла в Не­апо­ле од­но­вре­мен­но с по­я­в­ле­ни­ем в го­ро­де фран­цуз­ской ар­мии.
Три лю­би­мых раз­вле­че­ния.
Пир.
В гро­мад­ной, уб­ран­ной скульп­ту­ра­ми, ков­ра­ми и кар­ти­нам за­ле на­кры­ва­ли сто­лы в фор­ме бу­к­вы П. Со внеш­ней сто­ро­ны сто­лов рас­са­жи­ва­лись гос­ти. По­ка они ели, в цен­т­ре за­ла вы­сту­па­ли пев­цы, лют­ни­сты и по­э­ты. Здесь же гос­ти тан­це­ва­ли, а по­том уе­ди­ня­лись па­ра­ми в глу­бо­ких окон­ных ни­шах за бар­хат­ны­ми за­на­ве­ся­ми.
От­ра­вить ко­го-ни­будь.
Лю­би­мым за­ня­ти­ем ари­сто­кра­тии бы­ло тра­вить друг дру­га -- тон­ко, изящ­но, без кро­ви, шу­ма и пы­ли. Под­сы­пать в пи­щу тол­че­ное сте­к­ло и ал­маз­ную пыль счи­та­ли вуль­гар­ным. Из­люб­лен­ные яды эпо­хи гу­ма­низ­ма -- вы­тяж­ка из блед­ной по­ган­ки, ако­нит, ци­ку­та и мышь­як. По­с­лед­ний на­зы­ва­ли «ядом ко­ро­лей» -- его в не­боль­ших до­зах под­ме­ши­ва­ли в мо­ло­ко ко­ро­лев­ских кор­ми­лиц. У кор­ми­ли­цы на­блю­да­лось лег­кое рас­строй­ство же­луд­ка, а мла­де­нец-пре­сто­ло­на­с­лед­ник уми­рал «от ко­лик». Рим­ский Па­па Але­к­сандр Ше­с­той Бор­д­жиа на па­ру со сво­им сы­ном Це­за­рем от­ра­вил трех кар­ди­на­лов, что­бы уна­с­ле­до­вать их ог­ром­ные со­сто­я­ния. Он брал нож, лез­вие ко­то­ро­го с од­ной сто­ро­ны по­кры­вал ядом, раз­ре­зал пер­сик и де­лил его «по-брат­ски»: се­бе -- чи­с­тая по­ло­вин­ка, вра­гу -- от­ра­в­лен­ная. На скло­не лет ему не по­вез­ло: он не­ча­ян­но вы­пил ви­но, при­го­то­в­лен­ное для оче­ред­ной жер­т­вы, и умер. Це­зарь не толь­ко от­цу по­мо­гал, но и для се­бя ста­рал­ся и от­пра­вил на тот свет род­но­го бра­та, ку­зе­на, а так­же му­жа сво­ей воз­люб­лен­ной се­ст­ры Лу­к­ре­ции.
Охо­та.
В ней це­ни­ли опа­с­ность и азарт. Ло­ви­ли и уби­ва­ли то, что мог­ло за­щи­щать­ся -- клы­ка­ми, ро­га­ми и зу­ба­ми. Или хо­тя бы бы­ст­ро бе­га­ло, как олень. Упо­ен­но охо­ти­лись на ка­ба­на, при­чем не по-со­в­ре­мен­но­му. Его не вы­го­ня­ли из ку­с­тов на охот­ни­ков, за­та­ив­ших­ся в бе­з­о­па­с­но­сти на вы­со­ком по­мо­с­те, а тра­ви­ли со­ба­ка­ми до ис­сту­п­лен­но­го бе­шен­ст­ва и вы­хо­ди­ли сра­жать­ся с ним один на один, спе­шив­шись, с кин­жа­лом или с копь­ем в ру­ке.
Мо­да.
Ма­ки­яж.
Счи­та­лось, что жен­щи­ну ук­ра­ша­ет вы­со­кий ок­руг­лый лоб -- сим­вол «ума и ду­хов­но­сти», для че­го ли­нию во­лос на лбу под­бри­ва­ли на два паль­ца. Бе­лая ко­жа яв­ля­лась при­зна­ком утон­чен­но­сти, ну­ж­но­го от­тен­ка до­би­ва­лись, на­кла­ды­вая на ли­цо слой блед­но-фи­о­ле­то­вой пу­д­ры. В мо­ду во­шли вы­со­кие ду­го­об­раз­ные бро­ви и щип­чи­ки для них.
При­че­с­ки.
Во­ло­сы, сим­вол се­к­су­аль­но­сти, боль­ше не при­кры­ва­ли че­п­ца­ми. Знат­ные да­мы раз­бра­сы­ва­ли по пле­чам за­ви­тые мел­кой во­л­ной ло­ко­ны или со­ору­жа­ли сло­ж­ные при­че­с­ки, пе­ре­ме­жая ко­сы жем­чу­гом. По­я­ви­лись пер­вые шинь­о­ны и кра­с­ка для во­лос. Что­бы по­лу­чить зна­ме­ни­тый зо­ло­ти­сто-ры­жий цвет ку­д­рей, сле­до­ва­ло на­деть ши­ро­ко­по­лую шля­пу с про­ре­зя­ми, вы­пу­с­тить пря­ди сквозь от­вер­стия на­ру­жу, на­не­с­ти на них смесь со­ды и уг­ле­ки­с­ло­го на­трия и си­деть на сол­н­це­пе­ке не­сколь­ко ча­сов. Во­ло­сы вы­го­ра­ли, при­об­ре­тая под дей­ст­ви­ем кра­с­ки вос­пе­тый ху­до­ж­ни­ком Ти­ци­а­ном ры­же­ва­тый тон.
Жен­ская оде­ж­да.
Цвет и фа­к­ту­ра тка­ни це­ни­лись вы­ше изы­сков кроя. Вес пла­тья со­ста­в­лял око­ло 25 ки­ло­грам­мов ти­с­не­но­го бар­ха­та, шер­стя­но­го су­к­на и шел­ка, ком­би­ни­ро­ван­ных с пар­чой. Та­лия сти­с­ну­та мод­ной но­вин­кой: кор­се­том из же­лез­ных пла­стин, грудь де­коль­ти­ро­ва­на, по­рою -- поч­ти об­на­же­на, по­рою -- при­кры­та тон­ким шел­ком. В мо­ду во­шли туф­ли на плат­фор­ме вы­со­той в 30 см, пе­ре­дви­гать­ся на ко­то­рых без под­дер­ж­ки муж­чи­ны или слу­жан­ки да­ма не мог­ла.
Муж­ская оде­ж­да.
Гос­под­ству­ет без­у­дер­ж­ная ро­с­кошь: кам­зо­лы рас­ши­ва­ли зо­ло­том, се­ре­б­ром, жем­чу­гом и дра­го­цен­ны­ми кам­ня­ми, на шею ве­ша­ли не­сколь­ко зо­ло­тых це­пей в ру­ку тол­щи­ной, на ка­ж­дый па­лец на­де­ва­ли коль­ца и пер­ст­ни.
Три лю­би­мых цве­та.
Чер­ный.
Счи­тал­ся цве­том си­лы и вла­сти, иде­аль­но под­хо­дя­щим для муж­ской оде­ж­ды.
Бе­лый.
Его пред­по­чи­та­ли да­мы -- бе­лые шел­ка сим­во­ли­зи­ро­ва­ли све­жесть, бе­лый бар­хат -- чув­ст­вен­ность.
Фи­о­ле­то­вый.
Цвет му­д­ро­сти, фи­ло­соф­ских раз­мыш­ле­ний, бо­га­той ду­хов­ной жиз­ни -- пред­по­ла­га­лось, что муж­чи­на в фи­о­ле­то­вом вы­гля­дит до­с­той­ным, ум­ным и об­ра­зо­ван­ным. Жен­ский ана­лог -- гу­с­той тем­но-си­ний тон, в не­го ху­до­ж­ни­ки на­ря­жа­ли ма­донн.
Не поль­зо­ва­лись спро­сом то­на ко­ри­ч­не­вые и се­рые -- они сим­во­ли­зи­ро­ва­ли ни­ще­ту, без­на­де­ж­ность, убо­же­ст­во, в луч­шем слу­чае -- бе­реж­ли­вость и скром­ность, ко­то­рые в те вре­ме­на к до­с­то­ин­ст­вам не при­чи­с­ля­лись.
Три глав­ные де­та­ли ин­терь­е­ра.
Мяг­кий стул.
Гу­ма­низм до­б­рал­ся до ме­бе­ли: за­бо­та о ком­фор­те при­ве­ла к по­я­в­ле­нию мяг­ких и удоб­ных си­де­ний, оби­тых ко­жей и бар­ха­том.
Ут­варь.
Для мно­го­люд­ных пи­ров тре­бо­ва­лись та­рел­ки, суд­ки, ва­зы и блю­да. Сто­ло­вую ут­варь де­ла­ли из се­ре­б­ра, ино­гда -- из зо­ло­та. В бо­га­том до­ме по­ла­га­лось дер­жать не ме­нее 200 се­ре­б­ря­ных та­ре­лок для гос­тей. Про­с­то­та нра­вов -- пить из од­но­го куб­ка с со­се­дом и на­во­ра­чи­вать об­щей лож­кой из об­щей ми­с­ки -- ухо­ди­ла в про­шлое, в бо­га­том до­ме ка­ж­до­му гос­тю вы­да­ва­ли по от­дель­ной та­рел­ке, по лож­ке и вил­ке, а в осо­бо бо­га­том -- да­же по сво­ему куб­ку или бо­ка­лу!
Шка­фы и кни­ж­ные пол­ки.
Тор­го­в­ля про­цве­та­ла, лю­ди бо­га­те­ли, а бо­гат­ст­во сле­до­ва­ло де­мон­ст­ри­ро­вать. В шка­фах, на за­висть гос­тям, вы­ста­в­ля­лась на­по­каз се­ре­б­ря­ная и зо­ло­тая по­су­да -- зо­ло­тая со­лон­ка ра­бо­ты зна­ме­ни­то­го ма­с­те­ра сто­и­ла столь­ко, столь­ко це­лый дом. На пол­ках сто­я­ли кни­ги, ко­то­рые со­би­ра­лись и пе­ре­да­ва­лись по на­след­ст­ву как ве­ч­ная цен­ность, или ди­ко­ви­ны, при­ве­зен­ные из Но­во­го Све­та и Ин­дии.
Семь ти­пи­ч­ных осо­бен­но­стей ар­хи­те­к­ту­ры Ре­нес­сан­са.
1. По­я­ви­лись ча­ст­ные двор­цы -- па­лац­цо, в ко­то­рых жи­ли дво­ря­не и бо­га­тые ку­п­цы, и хра­мы боль­ше не оп­ре­де­ля­ют об­лик го­ро­дов.
2. Гос­под­ству­ют про­стые фор­мы -- ква­д­рат, куб, пря­мо­у­го­ль­ник.
3. Ок­руг­лые и при­зе­ми­стые ку­по­ла.
4. Воз­ро­ж­де­ны ан­ти­ч­ные иде­а­лы -- ко­лон­ны, кар­ни­зы и пи­ля­ст­ры на фа­са­де.
5. Ру­с­ти­ка -- об­ли­цов­ка стен зда­ния кам­ня­ми, пе­ред­няя сто­ро­на ко­то­рых ос­та­в­ле­на не­оте­сан­ной или оте­са­на очень гру­бо и по кра­ям об­ве­де­на не­боль­шой глад­кой по­ло­сой. 6. Ба­лю­ст­ра­да -- бал­кон с пе­ри­ла­ми вдоль кар­ни­за зда­ния.
7. При­ду­ма­ли окон­ные про­емы с ко­лон­на­ми в цен­т­ре и по­лу­ко­лон­на­ми по бо­кам и ве­не­ци­ан­ские ок­на -- боль­шие ар­ки, раз­де­лен­ные на три ча­с­ти.
Че­ты­ре ти­пи­ч­ные чер­ты жи­во­пи­си Воз­ро­ж­де­ния.
1. Мно­го кра­си­вой об­на­жен­ной пло­ти -- ху­до­ж­ни­ки тща­тель­но ко­пи­ру­ют на­ту­ру, изу­ча­ют ана­то­мию и вир­ту­оз­но изо­б­ра­жа­ют че­ло­ве­че­с­кое те­ло.
2. На по­лот­не по­я­ви­лась гео­ме­т­ри­че­с­ки вы­ве­рен­ная пер­спе­к­ти­ва: то, что даль­ше -- мень­ше раз­ме­ром и в го­лу­бо­ва­той дым­ке, то, что бли­же -- боль­ше и яр­че.
3. Ли­ца очень ре­а­ли­сти­ч­ны и не­при­ук­ра­ше­ны.
4. Ри­су­нок чет­кий, фи­гу­ры и пред­ме­ты тща­тель­но про­ри­со­ва­ны.
Скульп­ту­ра.
1. Не­обы­к­но­вен­но вы­ра­зи­тель­ные и ес­те­ст­вен­ные дви­же­ния.
2. Де­таль­ное изо­б­ра­же­ние му­с­ку­ла­ту­ры и черт ли­ца.
3. Оди­на­ко­вый ин­те­рес к жен­ско­му и муж­ско­му те­лу.
Сим­во­ли­ка (Ра­фа­эль «Три­умф Га­ла­теи», 1511–1514)
1. Амур, пух­лый мла­де­нец с лу­ком и стре­ла­ми -- во­пло­ще­ние зем­ной, плот­ской стра­сти.
2. Дель­фин -- жиз­нен­ная си­ла, энер­гия, си­ла и му­д­рость.
3. Ра­ко­ви­на -- жен­ский сим­вол пло­до­ро­дия.
Мань­е­ризм.
Так на­зы­ва­ет­ся упа­док Ре­нес­сан­са в 16 ве­ке. В мань­е­риз­ме нет гар­мо­нии, нет буй­ст­ва пло­ти, его про­пор­ции ис­ка­же­ны, фи­гу­ры дис­пла­сти­ч­ны и тре­во­ж­ны. Ху­до­ж­ни­ки-мань­е­ри­сты пер­вы­ми за­я­ви­ли: «А я так ви­жу!» -- и от­ка­за­лись от сле­по­го ко­пи­ро­ва­ния на­ту­ры, чем силь­но на­по­ми­на­ют им­прес­си­о­ни­стов.

Али­на Ро­ма­но­ва