[i]Исходное сообщение igorinna
 

Фотограф Елена Шумилова — мама двух дружных шустрых мальчишек. Сыновья и их домашние животные стали героями.

 

 



 

 

Все мы родом из детства

Из фантазий и грёз,

Там, где девочка Герда

И горшок белых роз.

 

 

Там, где маленький мальчик,

Принц из звёздной страны,

Там, где добрый волшебник

Из седой старины.

 



 

Там, где Деды Морозы,

Новогодняя ель,

Там, где радость и слёзы,

Птичек звонкая трель.

 

Все мы родом из сказки,

Где горят огоньки,

Под рождественской ёлкой

Снег и снеговики.

 



 



 

Где широкое поле,

Где Преголя – река,

Где бездонное небо

И плывут облака.

 

Где индюшки и куры,

Стадо бурых коров,

Где колодец с ведёрком 

И вязаночка дров.

 



 

Разве можно забыть мне:

Шли на речку гурьбой,

Как играли, дразнились

И вели шумный бой. 

 

Как же можно не помнить

Давних лет вечера,

Запах липы и мяты

Будто было вчера.

 



 

Разве можно утратить 

Память тех детских лет.

По весенней распутице

Детский, маленький след.

 

Все мы родом из сердца,

Где стоит отчий дом,

Мы делами, заботами,

Оплатили трудом.

 

Мы из детства, из сердца,

Из родного гнезда,

Там где мама и папа,

И над крышей звезда.

 

Г.Д. Головина, 2008г.


 


 






















































 

 

«Мне хотелось бы запечатлеть детство как оно есть — настоящим, с конфузами, удивлениями, мечтами... Ведь многим из нас хочется вспомнить не только то, как мы выглядели в 5 лет, но и о чём думали, во что играли , какими глазами смотрели на мир».

 

 

 

И Елене это удивительным образом удалось. Так трогательно, проникновенно и выразительно о детстве в русской деревне, пожалуй, никто не снимал. Каждое фото Елены Шумиловой — маленький шедевр, точно передающий настроение детства, прекрасного и мимолетного.

 

32-летняя Елена Шумилова из Андреаполя (Россия), мать Ярослава и Вани начала фотографировать своих сыновей с начала 2012 года, когда приобрела свой первый профессиональный фотоаппарат

(Добавил ссылку к себе в дневник)

  Я думаю, что снег придумали только для детей. Взрослым снег, вообще, ни к чему. Они только и говорят о том, что стало скользко, что дорожки замело, что троллейбусы медленней ездят, что на скамейке сидеть холодно, что темнеет рано. А мне, наоборот, нравится, что блестит лёд, что снег на дорожках скрипит, что скамейки все белые и пушистые, что сосульки с крыш свисают весело, что в снежки можно играть, сколько захочешь.

Мама говорит: - Полина, не бегай! А то сперва вспотеешь, потом простудишься. Мама говорит: - Не лезь в сугроб - снега в ботинки наберёшь! Ты меня слышишь? Мама говорит: - Давай домой уже. Вон, все варежки мокрые, и холодно совсем! А у нас снежная баба уже почти готова. И ни капельки даже не холодно. Мы с Данкой катим большой снежный ком – это будет голова. А Кася уже раздобыла морковку для носа, и бежит к нам через двор, и машет ею над головой. - Бабушка сказала, что ещё пять минут и домой, - говорит она, запыхавшись. - Мааам! - кричу я. - Можно мне ещё пять минут? - Но не больше, – говорит мама. – И шапку поправь, а то в уши надует! А что тут может надуть, если никакого ветра нет, даже малюсенького? - Мам, посмотри, какая красивая снежная баба у нас получилась! Прямо бабулечка-красотулечка! Я стою у окна на цыпочках и смотрю вниз, во двор. Там совсем никого нет, только лавочки, засыпанные снегом, жёлтые фонари, пустая детская площадка, и посередине двора – наша баба. - Мама, а ей там одной не страшно? - Я думаю, что ей не страшно. Но, может быть, ей немножко грустно и одиноко. - Но мы же не можем взять её домой? - Не можем, - говорит мама. – Но вы с девочками можете завтра слепить ещё одну снежную бабу. Или снеговика. И им вместе будет веселее. Конечно! Как же я сама до этого не додумалась!

- Давайте, слепим ей внучку! – говорит Кася. – У каждой бабы должна быть внучка!

- Ага, может, ещё и деда ей слепим? – говорит Данка. – Молчи уж!

Кася обижается и идёт к лавочке. И начинает медленно расчищать её от снега. И на нас даже не смотрит.

Данка ещё раз обходит снежную бабу, поправляет ей нос-морковку, хмурит брови.

- Может, ей совсем и не грустно одной. Она всё равно не живая.

- А вот и живая! – говорю я. – Просто она оживает, когда никто не видит! Ночью!

- А откуда ты знаешь? – спрашивает Данка. – Если никто не видит, то и ты не видишь!

- А вот и знаю! На свете всё живое!

- И даже вот эта морковка? – смеётся Данка.

- Да, и морковка! – говорю я.

- И даже снег?

- И снег!

- И вон та лавочка? – Данка показывает на лавочку, на которой сидит Кася.

- Да, да, и лавочка тоже! – говорю я. – Просто ты не веришь, поэтому ничего и не замечаешь!

- Ой, - говорит Кася.

Она встаёт с лавочки и внимательно на неё смотрит. И даже немножко приседает.

- Я тоже верю! – говорит Кася и на всякий случай гладит лавочку по деревянной спинке.

И тут во двор выходит Ромка с Бутусей. Бутуся звонко лает и бежит к нам, смешно подпрыгивая в снегу.

- Ой, а давайте, слепим нашей бабе собачку! – говорит Кася.

- А давайте! – говорим мы с Данкой хором.

Нашей снежной бабе очень даже повезло. Ей можно слепить кого угодно – хоть внучку, хоть деда, хоть собачку. Ну и хорошо! Пусть себе оживают на здоровье! (Елена Касьян)

Элеонора Альметьева (Xenia) родилась в Читинской области, но детство ее неразрывно связано с нашим краем, где она провела 13 лет своей жизни. "Детство моё прошло в Осташкове – маленьком провинциальном городе на Селигере, в неповторимой трогательной красоте, которая заложила во мне основы мировосприятия" – вспоминает в своей автобиографии художница. С 1988 года она живет и работает в Санкт-Петербурге. Обучалась в Российском государственном университете имени А.И. Герцена, православном Институте религиоведения и церковных искусств при подворье Оптиной пустыни. За плечами Элеоноры длинный путь, способствующий духовному и профессиональному росту. Более 20 персональных выставок в России, Германии, Финляндии, участие в коллективных выставках в Санкт-Петербурге, Москве, Гамбурге, Страсбурге и других городах: художницу любят и признают не только в России, но и за рубежом.

Ее работы притягивают своей непосредственностью, какой-то необыкновенной легкостью, живостью и внутренним теплом, которое невозможно не почувствовать. Тепло это вызывает какое-то странное, давно оставленное в детстве чувство – будто ты впервые смотришь на мир и все его, ныне обыденные вещи, кажутся еще чем-то волшебным и уникальным.

Золотая рыбка

Ужин на двоих

Любушка

Подруга

Болтушки

Петербургское утро