Тех поз не знает Камасутра,
Толпа в оргазме душит крик.
Художник начинает утро
Ездой в автобусе в час пик.
От группового секса пьяный,
Из чрева монстра в мир витрин,
Сжимая ящик деревянный,
Шагнет, неся им свет картин.
Река людская поредела,
Поют фонарные столбы.
Безумству храбрых нет предела,
Дитя на лживый суд толпы.
Матрона, мать семейства в шляпке,
С болонкой белой на руках
И с мужем, бессловесной тряпкой, -
Лишь изумление в глазах.
- Ой, как красиво! Есть закатик?
А нет березок? Бла-бла-бла...
Твоя картина не покатит
Быть украшением стола.
Очкастый муж матроны-девы,
Ведь он закончил институт,
Рихтует мо́зги справа-слева
И лечит - здесь тебе не тут!
С кривой ухмылкой проститутка
В вокзальном броском неглиже:
- Рисуй плакат рекламный-шутку,
Кота с пасхальным фаберже.
- Э слыш браток, художник что ле?
Пойдем-ка жахнем по сто грамм.
Мне бабу нарисуешь голой,
Прикрыв листком герани срам.
- Да ты художник, кистью машешь.
Что это - масло? Акварель?
На хлеб то масло не намажешь!
Ни рыб ни мясо, чисто - xрень.
Летит Пика́ссо мимо кассы.
Ну, если хочешь, - Пикассо́.
Несет Индеец искусство в массы,
Виновен без вина косой.
От вдохновения лишь пьяный,
От вида красок лишь хмельной,
Холсты расписывает рьяно
В цвет зазеркалья, в мир иной.
Фантазий буйство Игоря:
Не бледнолицый он, - шаман,
Крылатый конь, собрат Пегаса,
Кот Симба - верный талисман.
Последний могиканин прерий
Вождь краснокожих Чингачгук
Курил с ним молча трубку мира,
Сказав лишь: "Хау! Я - твой друг!"
Вернувшись с странствий из набега,
Неслышной поступью в вигвам
Зайдет, увидев деву в неге,
Воздав хвалу своим богам.
Любовным следуя примерам,
Лаская кистью груди скво,
Игорь де-факто и де-юре
Ей сохраняет статус-кво.
