Мы ехали в Михново в день, когда бушевала метель. Дорога была занесена и дважды нам приходилось выходить из машины, чтобы проехать сложные места. Кругом поля, белая пустота, деревеньки чернеющие за деревьями. Михново спрятано от мира. Да и мир словно бы чурается этого места - не спешит протягивать сюда провода интернета, волны радио и мобильной связи.
Это первое впечатление навсегда оставило во мне ощущение, что попасть в Михново не так просто. Ощущается это еще и потому, что особый устав общины определяет особое отношение к интересу извне. И, хотя богомольцев в Михново всегда много, здесь не место праздности, сюда не возят туристов и паломников автобусами. Это место уединения и строгости, молитвенной и аскетической. Приходят сюда многие, привлекаемые высотой подвига, но остаются не все - те только, чья душа действительно ищет отречения от суетности мирской жизни. "Романтика" неофитства не найдет здесь места. И вместе с тем Михново - вовсе не монастырь. Не монахи живут здесь, а миряне. Многие в браке, с детьми. Живут просто и строго, без изысков.
Такие "белые" общины существовали в Русской Церкви до революции в нескольких местах. Сегодня осталась только одна. Принимавшие нас в Михново от интервью отказались. Беседа была краткой, несмотря на то, что о встрече договорено было заранее. Но строгость такая понятна - заложена она в самой идее михновской общины. Встреча наша состоялась, состоялось прикосновение к святыне. Не было только ничего лишнего - ни многословия, ни столь присущей миру нескромности.
В маленькой уютной трапезной на столе - плоды трудов михновских жителей: яблоки, овощи. Всё удивительно вкусно, не взирая на простоту предложенной нам трапезы. Старые деревянные дома, в которых живут общинники, кажется, пахнут этими яблоками и огурцами, поскрипывают половицами. За окнами – знаменитая михновская аллейка, ведущая к церкви. Рядом погост и построенная в 1940 г. Понтиевская часовня-усыпальница. Название – про имени похороненного здесь человека
Вот он внимательно смотрит на нас со старой фотографии на стене трапезной - отец Понтий Рупышев. Личность удивительной судьбы и удивительной духовной силы. Это понимаешь, когда читаешь его заметки, касающиеся различных сторон духовной жизни. Глубокие, хорошим, ясным языком написанные богословские размышления - как отточенные скрижали, запечатлевшие и личную веру, опыт священника и судьбы Церкви 20 столетия.
Вспоминаю все, что читал об этом человеке. Основатель михновской общины - наш земляк, родившийся в белорусских Ошмянах в 1877 году. Мальчика нарекли редким, непривычным именем Понтий по святцам, так как все были уверены, что недоношенный, слабый ребенок не выживет. Но Господь даровал ему долгую жизнь, хотя болезни не раз подтачивали и без того слабое здоровье. И каждый раз чудо промысла божия спасало батюшку от, казалось, неизбежной смерти.
Юность Понтия прошла в Вильно. Серьезные духовные искания влекли на путь монашеского служения, но по воле родителей молодой человек поступает в московский университет. Тяжелая болезнь прерывает его учебу, которую он продолжает уже в Петербурге, послужив перед тем псаломщком, совершив паломничество в несколько обителей. Неисповедимы пути Господни- в 1901 г. Понтий Рупышев, оставив учебу на историко-фолософском факультете санкт-петербургского университета, блестяще сдает экзамены при Виленской духовной семинарии. В том же году он женится на Зинаиде Дамаскиной, рукополагается в священники и начинает служение в Мариинской церкви г. Вилейка. В 1901-1911 о. Понтий трудится в Бобруйске и Могилеве в качестве законоучителя гимназий. В 1911 г. назначается пресвитером российского военного и морского духовенства, флагманским священником 2-й минной дивизии Балтийского флота. В этот период его жизни крепнет связь со св. Иоанном Кроштадтским, который благословил Понтия на священство и становится поистине духовным отцом молодого пастыря. Революция 1917 г. застала о. Понтия в Гельсингфорсе (Хельсинки). В 1919 г. он с семьей переезжает в Петроград. Через короткое время о. Понтий вынужден был тайно бежать из города, спасаясь от ареста, о котором его предупредили верные люди. Он решает пробираться в Двинск (Даугавпилс), где его принимает преосвященный Иннокентий, епископ Полоцкий и Витебский, назначая настоятелем двинского Александро-Невского собора. По дороге в Двинск от ареста большевиками батюшку спасло чудо, свидетелями которого стали многие люди - во время облавы в поезде лишь у одного о. Понтия никто не спросил документов, как будто он был пустым местом...
В Двинске, возле которого продолжались боевые действия, о. Понтий прослужил недолго, в скором времени получив настоятельство в Троках (Тракае) а затем в Александро-Невской церкви г. Вильно, оказавшемся в то время в составе Польши. Отсюда в 1921 г. он переводится в имение Мереч-Михновское в 30 верстах от Вильны, уступив настоятельным просьбам владелицы имения вдовы Анастасии Дементьевны Корецкой, построившей на свои средства храм. Три дочери помещицы - Мария, Варвара и Анастасия стали духовными чадами о. Понтия и ядром основанной им общины.
Церковь во имя иконы Божией Матери «Всех скорбящих радость» была постоена в Михново в 1915 году. Интересно, что благословение на строительство небольшой домовой церкви над семейной усыпальницей, на погосте, Анастасия Корецкая получила во время паломничества в Оптину Пустынь от старца Нектария. Тогда же Анастасия Дементьевна заказывает в Шамордино копию поразившего ее образа «Спорительница хлебов». До наших дней эта икона является главной святыней михновского храма.
Задумываюсь над тем, какой была жизнь в виленском крае в те неспокойные годы – непросто было Анастасии Корецкой в послевоенное время разрухи найти средства на завершение работ в церкви. Несколько раз обращается она в епархиальное управление за назначением в храм священника.
Стать михновским духовником о. Понтий согласился лишь при одном условии: помещики Корецкие будут жить со своими крестьянами и всеми, сюда притекающими, одной семьей.
По воле Божией из духовных чад о. Понтия, богомольцев, людей потерявших кров и искавших духовного пристанища в те непростые для православия годы в Михново возникает православная община, в которой живут, трудятся десятки мирян. Отец Понтий ввел в ней уклад жизни, приближенный к монастырскому: жить в мире и согласии, спасаясь трудом и молитвой. На предложения священноначалия оформить михновусую общину, как монастырь о. Понтий отвечал отказом. Возможно, это было промыслительно, т.к. впоследствии спасло общину в годы «советского» периода ее истории.
О. Понтий принимал всех, разрешал жить подолгу с одним лишь условием: не нарушать устава общины. А устав был строгим, постническим. Важнейшим моментом жизни сестер было участие в богослужении. Причащались св. таин трижды в неделю, откуда черпали силы. Пища готовилась скромная, в течение всего года практически на постном масле. Сам о. Понтий ел только один раз в день, по воскресным и праздничным дням - дважды. Но сестер и братий учил,что нельзя убивать свое тело, т.к. оно есть орудие духа, плотскую же похоть необходимо бороть без жалости, не уступая даже в болезни-лучше умереть, чем согрешить.
Само возникновение в 20-е годы прошлого века подобной православной общины на территории только что получившей независимость буржуазной Польши, в которой были весьма активны прокатолические, националистические настроения, было духовным и гражданским подвигом. Власти тургяльского округа называли Михново «большевистским гнездом», неоднократно обвиняли общинников в пророссийских настроениях. Ксендзу, служившему в костёле в Тургелях и хорошо знавшему семью Корецких даже пришлось официально свидетельствовать перед властями об их «политкорректности» и дружелюбному отношению к католикам…
Батюшка много ездил по приходам, его службы собирали огромное количество людей, что вызывало недовольство властей, но владыка виленский Елевферий (Богоявленский) был на его стороне, защищал от нападок.
Уважали о. Понтия даже католики и евреи, повсеместно он заслужил репутацию подвижника и человека высокой жизни.
В 1934 г. о. Понтий серьезно заболел крупозным воспалением легких. Ему было 57 лет. Возраст и слабое здоровье так и не дали полностью оправиться от болезни. Сестры Корецкие вспоминали,что болезнь сильно изменила батюшку и последующие,ставшие последними годы жизни он "словно висел на кресте".
В начале 1939 года в общине свирепствовала эпидемия гриппа, умерло две сестры. Болезнь забрала и любимого батюшку, которого не стало 10 января 1939 года...
Удивительная личность священника-аскета, ученика св. Иоанна Кронштадтского, сплотившего вокруг себя общину мирян, осталась для михновцев тем духовным и нравственным идеалом, которого они держатся и поныне.
Господь послал общине новых достойных пастырей, продолживших дело о. Понтия. Михновская община, "белый монастырь","православный колхоз", как называли ее в народе,пережила все лихие годы, сохранившись в литовской глубинке до наших дней.
Перед смертью о. Понтий предсказал, что общине предстоят тяжелые времена, но все-таки она устоит. После начала второй мировой войны Польша оказалась разделенной между СССР и Германией. Советская власть начала репрессии против верующих. В лагеря и сслылки попали многие михновцы. Среди них – Варвара и Анастасия Корецкие, которые очутились в Казахстане. Чудом спаслась Мария. Как выяснилось много лет спустя, в 10-х числах июня 1941 г. был подготовлен приказ о вывозе из Михново всех членов общины, их должны были отправить по этапу в ближайшие дни. Начавшаяся война спасла Михново...
Выстоявшая в трудные годы войны, община сумела уцелеть и в годы советской власти. В 1946 г. число насельников составляло 126 человек. С 1950 г. община официально становится колхозом «Михново». Это удивительный случай в советской истории, когда колхоз не имел парторганизации. «Невежественных» колхозников пытались перевоспитывать при помощи демонстрации знаковых советских фильмов. На этом вмешательство в жизнь колхоза и останавливалось – работать михновцы умели, их хозяйство имело самые высокие показатели в районе. Поэтому их не трогали, и по-прежнему старушки-михновки садились спиной к экрану, а председатель колхоза – инвалид войны Петр Гайдарович - не пропускал ни одной службы в храме.
Во многом относительное благополучие михновской общины - заслуга отца Константина Авдея, в течение 50 лет окормлявшего ее. Учиться на священника о. Константин пошел по благословению самого о. Понтия и всю жизнь продолжал дело своего духовного учителя.
Жизнь Михновской общины кардинально изменилась в 1960 г., когда в руки КГБ попали заметки скончавшегося виленского владыки Алексия (Дехтерева), в которых он подробно описывал жизнь и устав Михновской общины, называя Михново «божественным колхозом». Последовали репрессии, колхоз был реорганизован. Прописка здесь новых людей, посещение святынь паломниками, строительство новых зданий были запрещены.
С 1960 г. вплоть до распада СССР Михновская община входит в совхоз «Табаришкес». Уже подпольно, тихо и незаметно сохранялся здесь уклад церковной жизни. Только в 1990 г. независмость михновцев была восстановлена.
Официальное название общины в Михново сегодня – «Сельскохозяйственная христианская община Микнишкес». С 1994 г. духовником общины стал архимандрит Леонид (Гайдукевич). Его трудами отремонтированы старые посторойки, большинству из которых – уже более 100 лет. Проживает в общине около ста человек.
Об отце Лониде (Гайдукевиче) мы много разговаривали с кинорежиссёром Ольгой Мороковой, его духовной дочерью, чья жизнь так же оказалась связанной с Михново. Я раньше слышал от людей, побывавших в Михново, что место это сохраняет ту же тишину, что и век назад. И разговор с отцом Леонидом, минуты, проведенные в полумраке храма, те шаги, которые отмеряли мы по заснеженным михновским аллеям, а самое главное – взгляды и лица людей, живущих здесь, захотелось, уезжая сохранить в тишине своей души навсегда.

Наткнулся на свой старый блог. Давно уже я его забросил. Наверное, стал другим человеком за то время, которое прошло - таким наивным показалось то, о чём писал, к примеру, в 2007 - м. Сейчас нет того искреннего интереса к жизни, который был тогда. Исчезла радость от книг, фильмов. Желание делиться чем-то в интернете с незнакомыми, в принципе людьми. Но это был непростой период для меня - время неудавшейся личной жизни и "карьеры", переосмысления очень многого. Последнее время чувствую, что период этот если и не закончился, то всё-таки должен закончиться. Иначе будет совсем плохо))) И в общем, есть о чём писать иногда, даже для себя, для памяти. Есть планы и радостные события которые, не смотря ни на что, всё же происходят. А дневник, который я полистал сегодня, вызвал ностальгическое и тёплое чувство по самому себе шестилетней давности...

Моше Соломонович Кульбак родился в Беларуси, в Сморгони, 20 марта 1896 года, а по ивритским источникам - 5 апреля 1896 года, на исходе праздника Песах. Отец его был младшим среди 17 братьев. И дед, и бабушка, и все дядья работали смолокурами, плотовщиками, кожевниками. Каких только профессий там не было - крепкая порода - волею поэта и прозаика они дожили до наших дней и, как живые, сходят со страниц его книг. Он учился в нескольких ешивах, в том числе и в Воложине, где до него учился поэт Хаим-Нахман Бялик. Жил в Минске, Ковно, Вильне, Берлине. Как и Бялик когда-то, ещё в Воложинской ешиве он пристрастился к чтению "подпольной" русской классики, но отлично знал и Танах, и Талмуд, и притчи, и сказания о жизни еврейских мудрецов и пророков, еврейскую философию и мистику, а потом увлёкся и западной литературой и театром. Читал и Аристотеля и древнекитайского философа Лао Цзы, был влюблён в Генриха Гейне и Поля Верхарна.
Уехав из Минска в 1919-м, вернулся в Беларусь только в 1928 году и уже очень популярным поэтом. Из Вильны его провожали как классика: "Вильна теряет поэта... пусто станет в Вильне. Как мы восполним этот пробел?" - писала газета "Вильнер тог". О ком ещё так говорили и писали при жизни? И переводить его будут с любовью - Семён Липкин, Юлия Нейман, Рахель Баумволь, Юлиус Телесин, Р.Моран... Поэт об этом не узнает... Он не узнает многого - ни хорошего, ни плохого - он уйдёт из жизни в 41 год. Он не узнал, что 5 ноября 1937 года, вскоре после того как его осудили, арестовали и его жену, Зельду, а детей - и старшего 11-летнего Элю, и младшую 3-летнюю Раю - разбросали по детдомам. И она, его Зельда, хоть и прожила ещё целую жизнь, до 1973 года, так и не узнала ни как, ни когда и ни где он погиб. После 8 лет ссылки и ещё года на поселении, она вернулась в Беларусь и, преодолевая страх, стала добиваться истины, каких-нибудь документов, добралась даже до Москвы и там ей цинично бросили: "Июль 40-го Вас устраивает?" Что она ответила? Молча кивнула. Да, её устраивало. Хоть какая-то определённость. И во все книги и энциклопедии вошла эта дата смерти - 1940 год, иногда, правда, под вопросом.
был арестован 11 сентября 1937 года, 28 октября как "член контрреволюционной троцкитско-террористической организации" и за "связь с польскими разведорганами" приговорён к растрелу с конфискацией имущества. Расстрелян 29 октября 1937 года.





Роман, написанный в 1931 году, повествует о патриархальной еврейской семье, чьи вековые корни оказались перерублены революцией. Старшее поколение перемены застали врасплох, и оно не смогло приспособиться к новой жизни, молодые же с наивной верой в светлое будущее вступили в ряды строителей социализма. «Зелменяне» были приняты еврейской пролетарской критикой крайне недоброжелательно.

Сам (1896—1937) встретил революцию с надеждой. Он был автором стихов, романов и пьес на идише, много преподавал и переводил (в частности, перевел на идиш "Ревизора" Гоголя).
В конце 1937 года писатель был репрессирован как «враг народа» и расстрелян. Роман «Зелменяне» вышел на русском языке первый и единственный раз в 1960 году, после реабилитации его автора. Ниже - отрывок из романа. Рекомендую эту книгу всем - иронично-весёлое, необычайно захватывающее чтение.Читать далее...

***

Креолка Жозефина
на берегу океана
у раскрытого окна
видит дельфина
она одна
Спит Франция
ее грация -
Буссенар и Верн
но один Жозефине верен
он. И терзает ветер
взглядом сфинкса
его треуголку.

След в след деревьев ветви раздвигая
давно и всем знакомые слова
по-новому читаю,слышу,чувствую
иначе улыбаюсь,говорю,дышу
озябшую протягивая душу
как храм в ладони грек-донатор
и снова вижу океан до дна
всех рыб и тварей в иле рыхлом сна...

Отрывок из творения Мелетия Смотрицкого в переводе на современный русский язык.

Фринос
Из „Раздела II, в котором содержится увещевание сыну Восточной
церкви, покинувшему ее вместе с другими
... Взглянем теперь на посвященных ими священников и на дове-ренных им овечек. Пока есть время, поговорим с тобою и с ним, чтобы потом не испытывать, нам срама за нашу беспечность перед отцом и не быть лишенными вечного блаженства, не быть обреченными на вечные мучения. А поэтому каждому из братьев, верному и справедливому судье, следует сначала рассчитаться со своей совестью, прежде чем приступить к суду над другими, чтобы ему не сказали: «Врач, исцели самого себя, на-ставник, выучи сначала сам себя». Потому и ты, сын мой, сначала самраскайся, допроси и осуди самого себя, смело встань и безо всякого при-творства примирись с Отцом своим, открой перед ним раны своего серд-ца, и Он исцелит тебя. Поскорее возвращайся к братьям своим, с ласко-вым лицом и искренним сердцем скажи: «Я не стыжусь, братья, передвами признаться в том, в чем я оскорбил моего Бога. Я не стыжусь передвами, собратья, пастыри, признать, преступления, которыми я разгневалОтца своего, зная, что лучше мне признать их перед вами немногими, чемперед всем миром и ангелами Божьими быть посрамленным и лишеннымвечной жизни. Я — отравленная соль, я — погасшее светило. Я — не-брежный учитель, наемник, а не пастырь. Я отдал овец своего Отца в не-обычную овчарню, а не защитил смело их от хищных волков» [...].
Где науки, которыми бы слушатели приучались к Божьей боязни илюбви к своему ближнему? Где и другие добродетели, исходящие из моихвласти и старшинства? Где богоприятное устройство монастырей, подо-бающее церкви украшение? Ибо то, что полагалось по моим пастырскимобязанностям, я обратил в свою пользу или, скорее, на излишества(заботясь не о духовной пользе доверенного мне стада, а наполняя своисундуки, шкатулки и подвалы), забрав себе, вопреки обычаю и канонамсвятых отцов, несколько духовных должностей и захватив у церквей имонастырей древние пожалования [...]. Что же еще сказать о монастырях,подчиненных моей власти? В них монахи самовольно нарушили уставы своих святых предков, растоптали их и повергли в прах, так что ничего неосталось от древней набожности в молитвах и постах, в труде и изученииСвятого Писания. Горе мне, пастырю, ибо обо всем этом разгуле я должен отдать отчет своему Господу в день Страшного суда.
Вот таким образом, сын мой, осудив самого себя и сознавшись сми-ренно перед справедливым Судьей в своих ошибках, смело и невзирая налица, наставляя своих братьев, спроси: «Признайте и вы, отцы и братья,не творится ли с вами то же самое, что со мной? Разве не такими женегодными поступками на доверенных вам должностях вы пришли к тако-му же бесславию? Кто из вас принесет своему Господу доверенный та-лант удвоенным? Все мы одинаково впрягли себя в одно ярмо беспечно-сти, все мы в том же болоте утонули. Братья, покаемся и накажем самисебя раньше, чем будем вызваны на суд: сначала вымолим снисхождениеу Судьи, прежде чем по справедливому его закону за наши дела будемпреданы вечному позору. А осудив самих себя, посмотрим и на рукопо-ложенных священников, которых мы рассеяли по всей русской земле, какмоль, грызущую невинные души, незрелых мальчишек и невежд, нахалов,необычайных грубиянов и мерзких обжор, бесстыдных пустомель, занос-чивых умников, безнаказанных пьяниц, упорствующих псаломщиков(ocietnych rybaltow), разгульных бродяг, легкомысленных вертопрахов, бо-язливых шмелей, надутых болтунов, равнодушных льстецов, безбожных ипроклятых торгашей святостями, ненасытных обжор, слепых вождей, без-заботных отцов, бесчувственных пастырей, развратных священников, не-умелых наставников, подозрительных проповедников, несправедливых су-дей, лицемерных фарисеев, хитрых иуд, адских богохульников, которых поих годам больше привлекают детские игры и другие пустяки, нежели чте-ние Священного Писания. Они прытки не к наукам, а к своеволию. Ониболее способны к кабацким попойкам и к вытряхиванию тузов, нежели ктщательному соблюдению церковных правил.
По закону блаженных отцов, лиц, не достигших тридцати лет, не при-нимали в число священников, а мы, своевольники Симоновы, иного пятна-дцатилетнего допускаем. Всем известно, что у некоторых еще материнскоемолоко на губах не обсохло, а мы их сделали отцами вопреки приличию;они еще не научились читать по слогам, а мы их уже послали для пропове-ди Божьего Слова; они еще никогда не управляли своими домами, а мы имуже поручили церковную должность. А разве мы, братья, нашим безрас-судным рукоположением (из-за ничтожного золота) не являемся участника-ми чужих грехов? Несомненно. О презренная жадность, как ты смеешьвластвовать над теми, кто решил жить в бедности? О всесильное серебро,каким образом ты можешь садиться даже на шеи духовных лиц? Из-засвоей постоянной жадности мы довели тебя, нашу мать, Христову избран-ницу, до столь острой и большой опасности, до столь большого оскорбления и светского позора тем, что легкомысленно отдали на попечение мальчишек,поручая опеку над тобой малым детям, которые по своей глупости не знают,что нужно себе, а что матери, а тем более, что следует по довереннойдолжности? Для получения более точных сведений об этом давайте прикажем этим незрелым пастушкам показать нам луга, на которые выгоняютХристовых овечек. Пусть положат перед ними еду и напиток, которыми их
кормят и поят. Я уверен в том, братья, каковы господа, таковы и слуги.Каковы мы, посвящающие, таковы и те, которые принимают от нас посвя-щение. Если мы дремлем под тенью беспечности, то они из-за лени уже за-снули; если мы, будучи солнечным светом, потускнели из-за тумана невеже-ства до такой степени, что некоторые из нас собственного языка писаний неумеют хорошо читать, то каков же будет свет луны? Ибо наш свет долженбыл светить и в них, и в доверенной им разумной пастве. Разве это не су-мерки, не темнота? Из-за этого выросли многочисленные ошибки многих,большая испорченность, многие и безудержные отступления от Божьей Церкви. Ибо где же можно найти среди них хотя бы одного проповедника, который бы кормил паству не чужим, а своим обычным духовным хлебом Евангелической науки? Таковы мои слова к тебе, сын мой [...].

Давно хотел написать об одной из интереснейших личностей истории Великого Княжества Литовского - архиепископе Мелетии Смотрицком. Меня всегда поражали такие судьбы - соединяющие в себе и высоту постижения веры, и глубину отречения от нее. Судьба этого человека – словно отражение судьбы всей многострадальной белорусской земли, испытавшей на рубеже 16 и 17 столетий тяжелый удар церковного раскола – Брестской церковной унии. Мне кажется, что личная трагедия владыки Мелетия неотделима от трагедии всего народа, но так же, как Белая Русь пронесла православную веру через все испытания и скорби, проповедь Мелетия (Смотрицкого) и сегодня сохраняет искренность и остроту.
Имя Смотрицкого в наши дни к сожалению, редко отожествляется с Беларусью. В трудах отечественных и зарубежных историков, он именуется «украинским», либо «южно-русским ученым и церковным деятелем», хотя большая часть его жизни прошла именно на территории современной Беларуси. Причина тому – место рождения Смотрицкого, его связь с культурой не только Белой Руси, но всего многонационального Великого Княжества Литовского.
Мелетий (в миру Максим) Смотрицкий родился в 1577 г. в местечке Смотрич (теперь в Дунавецком районе Хмельницкой области), родовом имении своих предков, в семье каменецкого городского писаря Герасима Смотрицкого.
Детство и юность Максима тесно связаны со знаменитой Острожской академией, основанной князем Константином Острожским, одним из немногих защитников православной веры, подвергавшейся в то время в Великом Княжестве Литовском притеснениям. Это было трудное время для православных – всего несколько лет оставалось до унии 1596 г, до открытых гонений на веру. В Острожской академии собрались лучшие преподаватели, ученые-богословы, пользовавшиеся покровительством князя Константина. Одним из них был и Герасим Смотрицкий, автор предисловия знаменитой Острожской Библии 1581 г.
Благодаря отцу Максим получил блестящее по тем временам образование. Наставником молодого человека стал ученый грек Кирилл Лукарис, будущий патриарх Константинопольский. Заметив талант юноши к наукам, князь Константин Острожский в 1594 г. отправляет его в иезуитскую коллегию в столичную Вильну. В то время там имели право обучаться не только католики, но и православные. И Максим, познакомившись с католической ученостью, еще больше укрепляется в вере отцов и дедов. Блестяще окончив философский факультет коллегии, он начинает преподавать в православных братских школах, где получает известность благодаря своей образованности.
В 1600 г. двадцатитрехлетнего богослова приглашает к себе на службу князь Богдан Соломорецкий. Максим Смотрицкий становится наставником и личным секретарем его сына, подолгу живет в имениях князя в Соломоречье возле Минска и Баркулабово на могилевщине. Пользуясь покровительством князя, Смотрицкий на протяжении нескольких лет продолжает образование в Европе: слушает лекции в университетах Лейпцига, Нюрнберга, Виттенберга (где преподавал Лютер, что дает Смотрицкому возможность познакомиться с учением протестантизма); много путешествует по Германии, Силезии. Очевидно, в это же время он получает степень доктора медицины. Вернувшись на родину и поселившись в Соломоречье возле Минска, Смотрицкий сталкивается с разгулом гонений на Православную Церковь со стороны униатов. Он был поражен открывшимися ему переменами. Всего за несколько лет существования унии Православная Церковь оказалась лишенной не только своих монастырей и храмов, но и всех прав, поставленной вне закона.
С горячей верой Смотрицкий решает посвятить себя защите гонимого православия. Около 1608 года он отправился в Виленское православное братство при монастыре Святой Троицы, где в то время находился один из центров оппозиции наступающей унии. В 1610 г. под псевдонимом Феофила Орфолога он издает талантливо и горячо написанное полемическое сочинение против униатов: "Фринос, или плач Восточной Церкви, с объяснением догматов веры".
В центре этого произведения читатель видит образ страдающей православной Матери-Церкви. В аллегорической форме Смотрицкий говорит о трагической судьбе простого народа, плачущего от бессилия в неравной борьбе с униатами, раскрывает противоречия в жизни Церкви в Речи Посополитой, которые привели к возникновению унии, увещевает верных и клеймит грешников.
"Фринос" имел огромный успех. Смотрицкий снискал уважение среди православных белорусов, увидевших в нем своего защитника. Униатский историк архиепископ Яков (Суша) писал: «К нему, как к оракулу стекались люди со всех сторон».
Смотрицкий продолжает писать. Около 1615 года он издает на польском языке "Трактат об исхождении Святого Духа" и "Палинодию". Силу его слова, мастерство оратора современники сравнивали с даром Иоанна Златоуста. В последующие годы появляются одно за другим новые сочинения Смотрицкого, критикующие унию, полемизирующие с униатскими «богословами», тщетно пытавшимися опровергнуть доводы Смотрицкого против догматов католицизма и несостоятельности самой идеи унии. Яков (Суша) так говорил о книгах Смотрицкого: «Никогда никто из еретиков не делал на святой престол таких злостных нападок, какими наполнен «Фринос». Тут что ни слово, то язва, что ни мысль, то отрава, тем более губительная, что автор разбавил ее привлекательностью стиля».
Примерно с 1615 по 1617 годы Максим жил в Киеве, исполняя обязанности ректора школы при киевском братстве; в 1617 г. перебрался в местечко Евье (теперь Вевис) в 40 км от Вильны, преподавал там свободные науки и славянский язык.
В 1617 году Максим Смотрицкий принял монашество с именем Мелетий и стал вести строго подвижническую жизнь, что снова снискало ему уважение народа. Он не оставил учительской и научной деятельности, результатом которой стала изданная в 1619 году в Евье "Грамматика славенская правилное синтагма..." Эта книга прославила имя Мелетия как выдающегося ученого не только в славянском мире, но и во многих странах Западной Европы. «Грамматика» повсеместно использовалась в Московском государстве в духовных и светских школах вплоть до середины XIX столетия. М. В. Ломоносов называл труд Смотрицкого "вратами учености".
В 1619 году Москву и Киев посетил Иерусалимский патриарх Феофан. В то время на все православные епископские кафедры Великого княжества незаконно возводились только униаты. Патриарх Феофан, видя положение православных в Великом Княжестве Литовском, не ставя в известность польского короля и униатские власти, рукоположил православного митрополита и шесть епископов, одним из которых был избран Мелетий (Смотрицкий), хиротонисанный с титулом Архиепископа Полоцкого, Витебского и Мстиславского. Узнав о действиях патриарха, король издал указ, согласно которому все православные епископы ставились вне закона и подлежали аресту. Таким образом, владыка Мелетий вынужден был скрываться, но его послания с призывами к защите веры расходились по всей территории Великого княжества.
Королевской грамотой 1621 г. Смотрицкий объявлялся заговорщиком, самозванцем и врагом державы. Трижды его вызывали на суд, но он не являлся. Из-под пера архиепископа Мелетия продолжали выходить книги, в которых он отвергал все обвинения униатов в адрес Православной Церкви.
В скором времени начались народные волнения в Витебске, Могилеве и Полоцке. 12 ноября 1623 года, когда жители Витебска, доведенные до отчаяния жестокими действиями униатского архиепископа Иосафата (Кунцевича), расправились с ним и бросили его тело в Двину, архиепископ Мелетий был объявлен главным виновником "пролитой крови Иосафата". Мелетий (Смотрицкий) решается бежать от преследований. В конце 1623 года он навсегда покинул Вильну. Обстоятельства отъезда Смотрицкого и причина до сих пор обсуждаются историками. Существует мнение, что именно тогда Смотрицкий под влиянием иезуитов, опасаясь за свою жизнь, или в результате шантажа решается отречься от своих взглядов. В его поступках наступает резкий перелом. Еще недавно твердо настаивавший на неприятии унии и католичества, Смотрицкий отправляется сначала к Константинопольскому, а затем к Иерусалимскому патриарху, с предложением нового объединения Церквей. В 1625 г. он возвращается на родину с грамотами, упраздняющими самоуправление православных братств, бывших единственными оплотами православной веры в Великом княжестве. Сложно объяснить мотивы, которыми руководствовался Мелетий, стоявший у истоков деятельности многих православных братств Беларуси и Украины, в том числе Виленского и Минского.
Этот поступок вызвал целую бурю негодования. Архиепископа Мелетия называли отступником и униатом. Архимандрит Захария (Копыстенский) не пустил его в Киево-Печерскую обитель. Чтобы как-то оправдаться, владыка Мелетий вместе с митрополитом Киевским Иовом (Борецким), по благословению которого ездил на Восток, произнес анафему на латинян и униатов. Но это ему мало помогло. Покинутый всеми, не имеющий средств к существованию Смотрицкий был вынужден скрываться в Баркулабово у князя Соломорецкого.
Доведенный до отчаяния, раздираемый противоречиями, опасавшийся за свою жизнь Смотрицкий тайно принимает предложение властей о переходе в унию в обмен на прощение и место настоятеля в богатом Дерманском монастыре. 6 июня 1627 г., он принимает униатство.
Смотрицкий пытается держать свой переход в унию в тайне, инициируя собор, на который выносит предложение о новом объединении Церквей. Он извещает виленское братство о своих сношениях с униатами, которые будто бы хотят "папежа оставити". Одновременно Смотрицкий работает над "Апологией путешествия на Восток». В этом сочинении он высказался за полное подчинение папе, отрекся от своих доуниатских произведений и осудил деятельность православных писателей-полемистов, утверждая, что целью его поездки было собрать верные сведения о догматах истинной веры, от которых отступили в последнее время русские богословы. Православные верующие с возмущением встретили «Апологию» и на соборе, созванном в 1628 г. в Киеве, потребовали от владыки Мелетия отказаться от своего произведения. Он признался, что частично виновен в отступлении от православных догматов, но большую часть содержания книги приписал вине издателя. 15 августа 1628 года Мелетий (Смотрицкий) участвовал в анафематствовании своей книги, но спустя всего несколько дней составил письменный протест против своего отречения.
С этого момента Смотрицкий уже открыто объявляет себя униатом. Свою позицию он пытался объяснить тем, что сопротивление унии нарушает покой в государстве, приводит к бессмысленному кровопролитию. Смотрицкий словно бы снова и снова мысленно возвращался к убийству, произошедшему по вине его проповеди. Письма и произведения последних лет отражают душевные мучения владыки, предавшего идеалы молодости, пошедшего на какую-то страшную сделку со своей совестью. Остаток своих дней он провел в Дерманском монастыре, наложив на себя строгий пост и уединившись. Скончался архиепископ Мелетий (Смотрицкий) 27 декабря 1633 года.


Gwad

Городские сумасшедшие и чудаки Минска: Певица, Мадоныч, Дед и другие
Не могу пройти мимо этой статьи! И про поющю хвалу господу Даму с Комаровки и про знаменитого конролёра и про Деда Казимира.

Яркие и странные персонажи наполняют улицы нашего города, их необычное и не всегда адекватное поведение становится предметом обсуждений, а они сами - причиной рождения легенд. Городские сумасшедшие, чудаки и фрики - целая социальная прослойка столичного общества, и обозреватель портала www.interfax.by собрала информацию про самых известных представителей этой неоднозначной и неспокойной группы людей.

Певица с Комаровки и Писательница из Центрального

Эту женщину видели, а, особенно, слышали, практически все жители Минска, которые хоть раз бывали на Комаровском рынке - именно там чаще всего она распевает чистым звучным голосом свои госпелы. Видели Певицу и возле ГУМа, и на улице Карла Маркса, и в Малиновке. Дама живописная, никому ничего плохого не делает, и песни у нее христианской направленности. Про нее есть легенда, что она вылечилась от рака и поэтому дала клятву до конца своих дней возносить хвалы Всевышнему. Вторая версия легенды гласит, что женщина была солисткой консерватории, потом у нее что-то повредилось в голове, лечилась в Новинках, а после стала растить свой талант на религиозной почве.
А вот Писательницу из Центрального универсама минчане давно уже не видели. Эта женщина с двумя косичками на голове и ворохом разных пакетов и сумок раньше постоянно сидела и записывала что-то в тетрадочку. Кто-то говорит, что она действительно раньше была поэтессой, а кто-то - что была доктором наук и повредилась умом на почве математики - никак не могла решить какую-то сложную задачу.
Дима Мадоныч
Этого колоритного персонажа знали и помнят многие. Мадоныч - парнишка, которого на самом деле звали Дима Михайлов, лет десять назад был знаком завсегдатаям Паниковки и Парка Горького, где постоянно устраивал «театр одного актера», танцевал (кстати - неплохо, был выпускником хореографического училища), пародируя Мадонну, Майкла Джексона, Шуру, подражал голосам знаменитостей. На Шуру Мадоныч походил и внешне - у парня с выкрашенными в белый цвет волосами не было передних зубов, которые ему повыбивали за принадлежность к сексуальным меньшинствам другие парковые завсегдатаи. Был он вечно пьяным, позитивным и безобидным, даже трогательным.
Потом Мадоныч пропал из людных мест, а позже стало известно, что его убили. Утопили в собственной ванной, а перед этим долго издевались. Убийц не нашли, а, может, и не искали - кому нужны убийцы сироты-гея, которого собственные, вполне обеспеченные, родители, пока были живы, били и сдавали в дурдом, чтобы «вылечить» от гомосексуальности.
Каратист сотоварищи
Опрятно одетый мужчина, щуплый, невысокого роста, появляется в разных местах города, чаще в центре, и начинает выделывать пассы руками и ногами в стиле Брюса Ли - вроде как тренируется, но ни места, выбранные для выступлений, ни вид самого «спортсмена» не наводят на мысли о здоровом времяпрепровождении. Слухи утверждают, что каратист - в прошлом художник, учился в Академии искусств и уже там сражался с липами во дворе.
Мужчина в округе универсама «Таллин» со всеми прохожими радостно здоровается, машет рукой, хлопает по плечу - добрый, позитивный человек, у которого что-то разладилось в голове. Есть легенда, что у него во время афганской кампании оба сына погибли в один день. Другая легенда гласит, что в автокатастрофе от потерял всю семью - вот и повредилось что-то от горя.
Многие помнят глухонемую женщину, которая продавала возле ГУМа и в районе Комаровки воздушные шарики.
А некоторые до сих пор вздрагивают при упоминании Крикуньи, которая любила проводить время у пешеходного перехода возле магазина «Спорттовары» на Сурганова. Она сначала спокойно стояла в толпе ожидающих зеленого света пешеходов, а потом начинала внезапно визжать, кричать, плеваться, бросаться в стороны - люди реально пугались, особенно дети. Можно было сердечный приступ получить от ее воплей.
Призрак коммунизма
В алом пальто, берете и с огромным красным флагом - вы можете увидеть ее во все советские праздники, истово марширующей в одиночестве по городу. Говорят, она - сталинская детдомовка по фамилии Коллонтай, которая так и не нашла связей с реальностью. Старушка до сих пор живет в славном советском прошлом и всячески его пропагандирует тем, кто решится с ней заговорить. Ходят слухи, что некоторые минчане бросили пить благодаря тому, что увидели на минских улицах эту бабульку с красным флагом.
Усатый контролер и Мальвина в метро
Раньше каждый житель Минска, пользовавшийся метро, знал невысокого усатого человека, который десять лет был самым строгим и принципиальным контролером в мире. Тогда еще студенты и пенсионеры пользовались льготами, и при компостировании льготного талончика требовалось обязательно предъявить студенческий билет или пенсионное удостоверение. Многие об этом случайно или специально забывали, но с усатым контролером такие штуки не проходили - Юрий Тарас наизусть знал все минские университеты и подписи ректоров, с лету мог отличить настоящее удостоверение от поддельного и был очень придирчив к «зайцам». В 2005 году знаменитый контролер умер при невыясненных обстоятельствах, но жители города долгое время агитировали за то, чтобы поставить этому честному труженику памятник прямо в метро. А обозреватель www.interfax.by до сих пор помнит, как этот ревизор отпустил ее с миром, когда она, забыв студенческий билет дома, взмолилась, что опаздывает на телеэфир - видимо, Юрий Тарас за столько лет научился отличать правду от стандартных отговорок.
На станции метро «Институт Культуры» была легендарная Мальвина - дежурная по станции, средних лет дама, которая постоянно выкрашивала свои завитые волосы в восхитительный яркий синий цвет. Ей были посвящены многие скетчи и сценарии студентов Университета культуры.
В метро есть немало городских сумасшедших - полный парень, который бегает по вагонам и заразительно хохочет. Видели его и в наземном транспорте - ездил часто в автобусе 81-ого маршрута из Малиновки в центр, громко объявлял остановки, закрывал окна и люки, стрелял деньги, сигареты, пел, хохотал.
Как в метро, так и в наземном транспорте многие встречали невысокую старушку, которая просит мобильный телефон для того, чтобы позвонить дочке, показывает бумажку с номером, одну и ту же, затертую весьма. Если телефон дают - говорит о какой-то ерунде, причем те, кто перезванивал по набранному номеру, убеждались, что по нему реально отвечает какая-то женщина.
Человек-птица
Человек-птица несколько лет назад обитал в Минске на улице Бельского. На своем балконе он соорудил из арматуры, фанеры, дерева и прутьев, замазанных глиной, самое настоящее гнездо, которое на пару метров выдавалось вперед с балкона.
Сама планировка этого дома довольно странная - «южного» типа, с входными дверями и окнами кухонь, выходящих на длинный общий балкон, опоясывающий дом по всему периметру. Так вот окна и дверь человека-птицы были заколочены наглухо изнутри, только маленькие дырочки были просверлены в этой «обороне». Когда приехали спасатели и милиция, чтобы выкурить «птичку» из «гнезда», у него там обнаружилась целая свалка «полезных» в птичьем быту вещей, а попросту - мусора. Прежде, чем любителя гнездового образа жизни увезли в психиатрическую клинику, он несколько раз успел восстанавливать свое гнездо, и, что странно, они ни разу не рухнуло.
Языческий метросексуал
Этого расписного дедушку в диковинных нарядах, с резной тростью и сигаретой в длинном мундштуке знают как настоящую достопримечательность Минска.
По жизни Казимир Казимирович Карпенко - художник, фотограф, мастер резьбы по дереву. Беспокойная натура не дает сидеть дома, поэтому он не только устраивает выставки своего творчества и проводит утренники в детских садах, но и неплохо зарабатывает, поздравляя молодоженов с радостным событием в их жизни.
Дед караулит свадебные процессии у родников в Веснянки, приветствует жениха и невесту стихами, которые сочиняет прямо на ходу, а потом просит позолотить ручку за доброе напутствие - и мало кто жадничает в такой день.
Все свои бусы, кольца, амулеты и трости Дед Казимир делает сам, а тростей у него аж тридцать штук - по одной на каждый день месяца.
Деда Казимира хорошо знают тусовщики минских улиц, про него ходит множество баек, а в одной из социальных сетей есть «Группа для тех, кто видел этого деда», в которой состоит две с половиной тысячи человек.
Оконник
Он живет в маленьком домике на восемь квартир у оперного театра. В старинной бейсболке и кроссовках, со щетиной и пластиковым пакетом он выходит куда-то в сумерках и через час возвращается. Обычный на вид, худой и опрятный. Он живет в личном космосе, контактируя с остальным миром объявлениями на грязных окнах. У него хороший почерк. Страшно подумать, какие вещи творятся в голове у этого человека, который живет в квартире без электричества, а недавно вовсе замазал оконные стекла серой краской. Остается только догадываться, что на самом деле произошло в жизни этого человека, превратив ее в бесконечный кошмар.
Каких чудаков и городских сумасшедших видели и знаете вы? Рассказывайте в комментариях!

/ interfax.by /
Жалко про дядьку не написали, который ездит в транспорте и предлагает свои услуги по уборке и выносу мусора, приёму тары и маккулатуры и делает это хорошо поставленным голосом на чистом беларуском языке. Видели такого? В шляпе ещё соломенной вроде ходит

http://community.livejournal.com/minsk_by/5981603.html?page=2

ПАМЯТЬ 19 МАРТА/1 АПРЕЛЯ

Праведная София была последней представительницей славного рода князей Слуцких и Копыльских, потомков великого князя Ольгерда.
Княжна София родилась в 1586 году. Отец ее - Юрий Юрьевич – помнил отцовский завет хранить православную веру, был щедрым жертвователем для монастырей и храмов Младшие же его братья Ян - Симеон и Александр под влиянием иезуитов перешли в католичество. После того, как Великое Княжество Литовское заключило унию с Польшей и по указу короля православные шляхтичи потеряли право занимать государственные должности, подобные измены стали распространенным явлением.
Мать Софии скончалась, когда девочке не было еще и года, а вскоре умер и отец. Осиротев, София стала богатой наследницей: ей досталась третья часть родового состояния. Когда же смерть нашла и бездетных братьев князя Юрия, к юной Софии перешли все остальные владения рода Олельковичей. Она стала самой богатой невестой в Речи Посполитой. В сторону богатства Слуцкой княжны стали устремляться взоры знатных женихов. София была взята под опеку семьей Ходкевичей которые приходились ей родственниками.
Заботясь о Софии, Ходкевичи преследовали и свои корыстные цели. Будучи должниками могущественных Радзивиллов, они решили выплатить свои долги из приданного малолетней княжны. В 1594 г. между Юрием Ходкевичем, опекуном Софии и Кшиштофом Радзивиллом, гетманом Великого Княжества Литовского было заключено соглашение о бракосочетании его сына Януша Радзивилла с Софией. Но братья Иеронима Александр и Кароль стали протестовать против брака. Они воззвали к христианской совести брата и взяли с него обещание, что без их воли он не выдаст Софию замуж за князя Януша.
Узнав об этом, князь Радзивилл потребовал от Иеронима Ходкевича уплатить долг. Дело передали в Виленский трибунал, который постановил, что Иероним Ходкевич должен уплатить огромную сумму - 100 000 грошей. Суд признал, что Софию можно и следует выдать за Януша под угрозой выплаты тройной неустойки. Князь Иероним отказался. Тогда разгневанный Раззивилл начал собирать войско, чтобы войной отправиться на Слуцк и силой захватить неправедное богатство…
София Юрьевна неустанно молила Бога остановить неминуемое кровопролитие, невольной причиной которого она стала. Перед угрозой войны даже сам король отправил послов, призывая стороны к миру. Все православное духовенство Слуцка пребывало в посте и молитве.
И Господь не попустил бессмысленного кровопролития. В последнее мгновение было достигнуто соглашение о том, что Радзивиллы, в обмен на согласие княжны, оставляют любые денежные претензии.
Между тем опекуны подталкивали княжну принять католичество. Но вера ее предков была для Софии самым главным и значимым, что оставалось у нее в наследие от отца. Она решительно отказалась изменить православию. Более того, София настаивала на том, чтобы дети от будущего брака были крещены в Православной Церкви и воспитывались как православные. Это было нерушимым условием четырнадцатилетней княжны при вступлении в брак. Для князя Януша вопрос вероисповедания оказался не главным. Он послал прошение папе Римскому о разрешении ему вступить в брак с княжной Софией, остающейся в православии. Бракосочетание по православному обряду было совершено 1 октября 1600 г. в день Покрова Пресвятой Богородицы.
Вскоре после свадьбы князь Януш Радзивилл отправился на войну со Швецией, а затем с Москвой. В это время слуцкая княгиня всю любовь свою и заботу излила на утверждение и сохранение православия от возрастающего натиска унии. Это было тяжелое время для Белой Руси. Храмы отдавались в аренду католикам и униатам, которые требовали плату за каждое богослужение. Были запрещены все публичные собрания православных. Крещение, венчание, погребение разрешалось совершать только с разрешения католического ксендза за установленную плату. Хоронить православных разрешалось только ночью, а дети, рожденные от смешанных браков, считались принадлежащими к Католической Церкви.
Княгиня превратила принадлежавший ей Слуцк в твердыню православной веры — единственную во всем крае. София покровительствовала духовенству и слуцким жителям: жертвовала собственноручно вышитые золотом священнические облачения, выделяла средства для постройки храмов, совершала паломничества в церкви во время храмовых празднеств. Верой и любовью ей удалось убедить супруга исходатайствовать у короля грамоту о запрещении в их владениях насильно принуждать православных к унии.
19 марта 1612 г. святая София Слуцкая во время трудных родов преставилась ко Господу. Вместе с ней скончался и ее ребенок. Тело ее было погребено в Свято-Троицком монастыре в Слуцке.
Княгиня София стала почитаться в народе, как святая покровительница женщин, готовящихся стать матерями. Господь прославил святую нетлением мощей и чудотворениями от них.
В 1848 г. в Слуцке свирепствовала холера. По просьбе горожан было решено пронести через весь город крест-накрест мощи святой. Вскоре, по небесному заступничеству праведной Софии, эпидемия холеры в городе и его окрестностях прекратилась.
Вот еще один дошедший до нас пример помощи Божией по молитвам к святой Софии. Однажды 11-летнего мальчика Самуила Шиловича ударила молния. В течение четырех лет он лежал недвижимо. Лечение не давало результата. Святая София явилась во сне матери мальчика и повелела ей привезти больного в монастырь к ее гробнице. Именно так родители и поступили. Когда они приблизились к мощам, Самуил опустил в гроб серебряный рубль, в котором возможно заключалось все состояние бедной семьи. Когда в церкви зазвонили к службе, мальчик получил полное исцеление и к удивлению всех, совершенно здоровый пошел домой пешком.
В 1930 г. Свято-Троицкий Слуцкий монастырь был закрыт. Богоборцы постановили передать мощи Софии Слуцкой в Центральный Белорусский музей в городе Минске…
Сегодня мощи святой почивают в Минском Свято-Духовом кафедральном соборе в северном приделе в честь чудотворной Минской иконы Божией Матери, напоминая верующим о подвиге жившей во Христе и прославленной Им слуцкой княгини.
Святая праведная Софие, моли Бога о нас!

Bema pamięci żałobny - rapsod

(Cyprian Kamil Norwid)

...Iusiurandum patri datum
usque ad hanc biem ita servavi
- Annibal

I

Czemu, Cieniu, odjeżdżasz, ręce złamawszy na pancerz,
Przy pochodniach, co skrami grają około twych kolan? --
Miecz wawrzynem zielony i gromnic płakaniem dziś polan,
Rwie się sokół i koń twój podrywa stopę jak tancerz.
Wieją, wieją proporce i zawiewają na siebie,
Jak namioty ruchome wojsk koczujących po niebie.
Trąby długie we łkaniu aż się zanoszą, i znaki
Pokłaniają się z góry opuszczonymi skrzydłami,
Jak włóczniami przebite smoki, jaszczury i ptaki...
Jako wiele pomysłów, któreś dościgał włóczniami...

II

Idą panny żałobne: jedne, podnosząc ramiona
Ze snopami wonnymi, które wiatr w górze rozrywa;
Drugie, w konchy zbierając łzę, co się z twarzy odrywa,
Inne, drogi szukając, choć p r z e d w i e k a m i z r o b i o n a...
Inne, tłukąc o ziemię wielkie gliniane naczynia,
Czego klekot w pękaniu jeszcze smętności przyczynia.

III

Chłopcy biją w topory pobłękitniałe od nieba,
W tarcze rude od świateł biją pachołki służebne,
Przeogromna chorągiew, co się wśród dymów koleba,
Włóczni ostrzem o łuki, rzekłbyś, oparta pod-niebne...

IV

Wchodzą w wąwóz i toną... wychodzą w światło księżyca
I czernieją na niebie, a blask ich zimny omusnął,
I po ostrzach, jak gwiazda spaść nie mogąca, prześwieca,
Chorał ucichł był nagle i znów jak fala wyplusnął...

V

Dalej - dalej - aż kiedy stoczyć się przyjdzie do grobu
I czeluście zobaczym czarne, co czyha za drogą,
K t ó r e a b y p r z e s a d z i ć L u d z k o ś ć n i e z n a j d z i e s p o s o b u,
Włócznią twego rumaka zeprzem, jak starą ostrogą...

VI

I powleczem korowód, smęcąc ujęte snem grody,
W bramy bijąc urnami, gwizdając w szczerby toporów,
Aż się mury Jerycha porozwalają jak kłody,
Serca zmdlałe ocucą - pleśń z oczu zgarną narody...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Dalej - dalej - -

{more}

Циприан Норвид
Памяти Бема Траурная рапсодия

Клятву, данную отцу, я хранил по сей день.
Ганнибал

Тень, почему уезжаешь, руки вскинув на панцирь,
В факельном свете, играющем искрами у твоих колен?
Меч твой пойман зеленью лавра и молний стенаньями в плен
Рвется сокол, и конь твой гарцует как в танце.
Плещут, плещут знамена, переплетаясь в беге,
Как шатры на ветру в войсках, кочующих в небе.
Трубы длинные лают с надрывом и флагов лица
Склоняются вниз опадающими крылами
Как пробитые пикой драконы, змеи и птицы
Словно тысяча мыслей, что ты воплотил делами.

Идут плакальщицы: кто, заломивши руки,
Со снопами пахучими, и ветер их вырывает
Кто - в ладонь собирая слёзы, от лица отрывая
кто - дороги ища, на столетнем истертом бруке
кто - бросая на землю большие сосуды из глины
этот грохот их стон еще более делает длинным

Слуги бьют топорами, иссиня-стальными от неба,
Оруженосцы в щиты колотят, щиты от всполохов ржавы
И огромное знамя, что средь дыма парчу колеблет
Острие выше туч возносит, будто небо стремясь удержать…

Входят в ущелье и тонут… выходят под яркий месяц
И чернеют на небе, где свет их холодный коснулся
За вершинами, как звезда, что упасть не может, чуть светит
Хор умолк внезапно и снова волной всплеснулся…

Дальше – дальше – когда придется сойтись у гроба
И увидеть черную пасть могилы за той дорогой
Что ничто живое пройти никогда не смогло бы
осадим скакуна твоего, острой шпорой строго

И повлечем хоровод, задевая объятые сном могилы,
Свистя зазубренными топорами, урнами бия в ворота,
Так, чтобы стены Иерихона рухнули, прогнив,
Сердца, оживая, забьются – с глаз сметут пелену народы…

Дальше – дальше –

1850

Смотря телевизор и читая белорусскую официальную прессу, этой осенью я все больше убеждался, что никаких эпидемий атипичных гриппов в нашей стране нет. Более того - вся шиза с очередями в аптеки и людьми в масках на улицах это подлые происки фармацевтов-дельцов - искателей наживы. Убеждался я в этом до тех пор, пока злобное хрюкание не донеслось и до моего растущего (не знаю в какую сторону) организма. Началось все с того, что я заехал в гости к девушке в общагу академии наук. Заехал, прилёг перед телевизором и смог встать только через четыре дня. Температура подскочила 40 - 41 и было все как в фильмах про добрых молодцев, раненых в бою, которых выхаживают заботливые красавицы - лихорадка, озноб, бред и так далее. Скрутило меня так, как в жизни не скручивало. Плюс полное отсутсвтвие аппетита ( ничего не ел пять дней вообще - просто не мог, еда казалась отвратительной на вкус) и все симптомы гриппа. Вызвали скорую - прописали таблетки, сбили температуру, поставили диагноз ОРВИ с бронхитом. Порекомендовали сделать снимок, если участковый даст направление. Ок, вызвали участкового. Век не забуду эту милую женщину предпенсионного возраста. Она на меня смотрела, как на идиота "Молодой человек - температура это же хорошо! Организм борется! И чем выше температура. тем лучше". Я готов был с ней согласиться, но мягко попытался доказать, что замечательная температура 40 градусов у меня не сбивается и помимо всего мне как-то уж слишком плохо. В ответ я получил вместо направления на флюрографию совет потерпеть несколько дней - "все само нормализуется". Ок, стал терпеть. На пятый день температура спала до 37,5 и я, шатаясь, поехал домой. Вроде стало полегче, но ужасная слабость валила с ног. Слегли все соседи и друзья - все, кто со мной контактировал в эти дни. И я пополз в поликлинику (уже к другой врачихе, конечно - по месту жительства). Она меня послушала - "все отлично, хрипов нет, поправляйтесь, все будет хорошо". Но я продолжал чувствовать, что не все хорошо. и снова пополз в поликлинику, где сам попросил сделать мне снимок. Сделали. Конечно же - все это время я "терпел" и "поправлялся" с конкретной пневмонией. То, как я лёг в больницу и провел там 18 дней - отдельная история. В общей же сложности я провалялся в постели 27 дней. Я уверен, что перенес некий "испанский" грипп с осложнением, несмотря на расплывчатый диагноз "общее заболевание", записанный в больничном после выхода из шпиталя. Людей с аналогичным моему течением болезни в больнице было 70%. Я слышал и про летальные исходы. Сейчас, слава Богу, эта эпидемия пошла на спад, хотя несколько моих знакомых еще лежат в больницах. Я, слава Богу жив остался, о чем и хотел, в первую очередь, всем сообщить

Дождливым летом 1812 года на площади небольшого белорусского местечка, перед костелом стояли двое. Один – в длинном монашеском хабите, холеные руки с настоятельским перстнем прячутся в рукава, заостренные черты лица деланным смирением отвлекают внимание от лиц братии и мещан, толпящихся поодаль. Серый походный мундир другого резко контрастирует с пышными киверами офицеров свиты. Императорский экипаж подан. Пора ехать. В наступившем молчании человек в сером мундире последний раз поднимает взгляд на башни костела и устало усмехаясь, говорит настоятелю: «Жаль, что я не могу взять этот храм с собой в Париж. Собору Нотр-Дам было бы не стыдно соседствовать с ним».

Такие слова Наполеона Бонапарта сохранила для нас история. 18 июля 1812 года император Франции, двигаясь по дороге из Вильно в Полоцк, прибыл со своим штабом в местечко Глубокое. Наполеон попал в грозу. Дороги оказались непроходимы, пришлось пережидать непогоду в лежавшем на пути французской армии городке.
Император провел в Глубоком десять дней. Настоятель здешнего кармелитского монастыря предоставил ему собственные покои. Бонапарт писал, затем, стоя у окна, подолгу смотрел на безмятежные “le plain de Glubokoje” (глубокские равнины), залитые дождями. Ожидая подхода тяжелой артиллерии, застрявшей где-то на размытых водой дорогах, император составляет знаменитое «Обращение генеральной конфедерации к полякам», с призывом сражаться в составе французской армии. Отметим, что многие представители шляхты видели в Наполеоне освободителя от власти России, в состав которой польские и белорусские земли вошли после раздела Речи Посполитой в 1795 году. И наши земляки действительно встали под знамена французской армии…
Знал ли император, что его отбытие из Глубокого станет первым шагом на пути к концу? И не было ли божьего знамения в этой страшной грозе?.. И может быть не случайно судьба забросила Бонапарта в этот маленький провинциальный городок с огромным и прекрасным собором, напомнившим ему Францию? Кто знает…


Читать далее...

Начиная с весны вожу экскурсантов по городам и весям Белой Руси. Как-то само собой получилось, что в эпоху экономического кризиса, несмотря на упадок интереса к прекрасному (других проблем хватает) этот род деятельности стал для меня основным средством существования. И слава Богу - в общении с теми, кто меня слушает, нахожу много полезного для себя. Не всегда все радужно. Если группа сборная (т.е. люди специально покупают тур, чтобы поехать и увидеть что-нибудь) общение бывает обоюдно приятным и содержательным. Напротив - если поездку организует профсоюз и в путешествие отправляются мужики и тетки, вкалывавшие всю неделю в цеху, они часто бывают весьма агрессивно настроенными по отношению к гиду и водителю, а основным предметом их экскурсионного интереса является взятая с собой бутылка. Это, конечно, случается не всегда, но я неоднократно сталкивался с тем, что вызывает возмущение экскурсантов: что наши предки жили в Литве, что у нас были князья, а в местечках, которым королевскими привилеями было дано Магдебургское право, проживали одни евреи. За отход от "политики партии" (читай - главное достояние истории Беларуси - победа над фашизмом) и прибить могут, честное слово.

Представьте себе картину: Gwad стоит перед костелом, ветер развевает длинные волосы. Перед ним - 45 человек, преимущественно коротко стриженных женщин неопределенного возраста, в штанах чуть ниже колена, в медно-коричневого цвета китайских шлепанцах-босоножках. "Духовность! Культура! История! Здесь был... Здесь не был..." - преодически изрекает Gwad.
Экскурсанты хмуро смотрят ему в глаза. В их позах ощущается лёгкая напряженность и настороженность. "О! А! О Литво, ойчызно моя!" - цитирует Gwad Мицкевича. И слышит как в заднем ряду группы кто-то говорит: "Каўбасы б шчас паесьць".

Случай этот, конечно, смешной. Но реальный. И я вспомнил гениальную повесть Довлатова. Но одновременно это очень страшно. Очень...

Утро. Венеция. Снежная буря.
Книги с твоими именами,свечи...
Но не открыть окно, декабря не коснуться
потому,что холодно очень.
Я позвоню тебе ночью и ты не ответишь,
потому,что в Венеции нет телефона,
и ангел в снегу в самом углу плафона
и я заблудился в переплетении улиц
и будто молитву шепчу
"аспасасфе эн филимати агио аллилуос..."

Подготовил для журнала материал о церковных книгах. Выкладываю - может, будет интересно.

Богослужебные книги Русской Православной Церкви

Церковь с самого начала своего существования включила книгу в сакральную систему богослужения и богословия. Это не случайно, ибо именно книга хранит слово божие, именно книга является зримым выражением величайшего чуда, данного Богом людям – языка и письменности.
Русская Православная Церковь использует при совершении богослужений несколько книг, фактически не изменившихся за века и сохранивших в себе глубину православного миросозерцания и богословствования.
Читать далее...

Позавчера я сдал аттестационный экзамен на экскурсовода в национальном агенстве по туризму. В принципе, ничего не меняется - раньше я работал "без беджа", теперь буду работать "с беджем". Но все равно есть повод радоваться! Поэтому приглашаю всех в турпоездки по Беларуси! У нас есть, что посмотреть!

Слава Богу! Возврат к цивилизации. Только что включил бай флай в своей деревне. Теперь буду круглосуточно с интернетом. Надеюсь, начну снова писать часто!

У девушки короткая рубашка,
тугой груди скрипящие обводы.
Она-тоска, она- сирена, она дьявольски прекрасна.
Земля отрезана от корабля навечно
и моряки пьяны. что в штиль, конечно
конечно, совершенно безопасно.
Ее черты размыты и затерты
и, взявшись за руки, они стоят нетвердо
над зеленью светящихся медуз.
Левиафаны пенят им кильватер,
горят лампады в глубине кальварий
и конкискадор испускает дух.
Испания, Испания дрожит в стекле Колумба
и чайный клипер ждет иного румба,
и тьма сгущается на океанском дне.
И курят моряки кривые трубки,
и палуба качается под звуки
безветрия, как женщина во сне...

Христос воскрес! Всех поздравляю с праздником Светлого Христова Воскресения!

Читать далее...

Не знаю, зачем я пошел в редакторы? Все мне кругом не так. Метро, вокзал и все остальное все больше и больше рулят в плане языка. Видел сегодня в Бресте огромную вывеску на магазине: "Стиралки. Холодильники". На вокзале в Минске гундосая тетушка зачитывает дивное объявление: "Уважаемые пассажиры, если вы не хотите, чтобы ваша поездка была омрачена, делайте то-то и то-то (не расслышал, что-то вроде "вовремя заявите в милицию"). В метро сюсюкающий мальчик уже который месяц призывает сдавать куда-то "бесхозные или подозрительные предметы" (и в плане синонимичности дивно, и как ода новоязу и фене одновременно - на языке ментов, просто и доступно). В забегаловке бедному безработному, уже второй раз предложили "блины с филей" (о, бедная Каркуша!) На православной выставке моя знакомая в ответ на предложение купить сосудец с "греческим углем" попросила "греческого огня". А апофеозом всего этого стал виденный мною в магазине одинокий апельсин на тарелке с гордой надписью "лимон".