Давай поговорим?

Давай поговорим об одиночестве? О сонных таблетках, ежедневных и еженощных сидениях перед пустым стеклянным экраном. Об эмоциях, которые просятся на бумагу, но не успевают обличаться в стихотворные строки, о легкой пустоте в душе, покрытой серебристым налетом горечи... Ты ведь прекрасно умеешь чувствовать. Давай поговорим о любви, которая дарит какое то сладкое и жгучее наслаждение даже от боли. Поговорим о страхе, который заставляет голову кружиться, грудную клетку наполняет тяжестью, легким холодом и не дает ровно дышать. Поговорим о счастье, о таком растяжимом, и таком редком, таком окрыляющем и так резко заканчивающемся?..

Давай говорить ночью о сумеречных крышах дома напротив. О тоненьких веточках, чуть-чуть видных на фоне странного, клубящегося мегаполисного неба. О зеленом чае и черном кофе. О чем угодно.

Давай гулять за руку по дождливому январскому городу. Просто молча гулять, только не уткнувшись в вечную музыку. Давай слушать этот необычный город?

Давай поговорим. Давай выкурим по последней сигарете, и поклянемся друг другу никогда не курить. По-кля-нем-ся. Это очень торжественно звучит, нельзя нарушить.

Давай лазать через все заборы подряд. Материть водителей, бросаться им под колеса, а потом убегать. Давай как в песне? Русская Рулетка с шестью патронами в барабане. А кто знает, осечка тоже может быть... Только самое паршивое будет видеть смерть другого...

Давай собирать эмоции, коллекционировать чувства, здороваться с незнакомыми людьми на улице, рисовать на крышах домов, делать бумажных голубей и пускать их куда-то очень высоко? Давай хором петь что то из репертуара своих групп, даже не нужно, что бы это было одинаковое.

Давай делать хоть что-нибудь... Только вместе, давай я стану твоим другом, в конце-то концов?..

когда-то меня потеряли из-за элементарной глупости

если я потеряю его из-за глупости сейчас, я не знаю, что сделаю

я вкладывала в письмо столько эмоций только два раза в жизни.

в первый раз это была безграничная ненависть, и если бы я не отдала ее адресату, то она убила бы меня.

теперь это была любовь.

я отдала ее. выжала все, до последней капли. все чувства. все эмоции. к этому человеку.

я так хочу не уметь привязываться...

тока пока я писала, я поняла, что все могу пережить.

{только ради чего жить, если не ради счастья?}

я написала ему письмо. он пока

не ответил, хотя я уверена, что он его прочитал.

какого черта все так происходит...

ну почему мне не дали хотя бы неделю...

все еще может быть нормально, но я уже устала верить и надеяться.

я физически не могу ни дня быть 

счастлива.

мне даже спокойнее чувствовать боль, наверное

потому, что знаю, что хуже уже некуда.

у меня не бывает счастливой любви. меня просто

напросто обманывают. выдают фальшь за правду,

что бы добиться взаимности на несколько недель.

когда я уже

привязываюсь к человеку довольно сильно.

черт, я успела в него влюбиться, ему поверить.

мне ни с кем пока не было так хорошо.

и самое паршивое, что мы слишком похожи. а сталкиваются

противоположности.

Боль прокатилась до кончиков пальцев,

Воздух уже не тяжелый.

Разум распяв на невидимых пяльцах,

Шью на нем ниткой дешевой

Шорохи тлеющей соли на ранах

Лишь о потерях напомнят

Об уплывающих в сумраке планах

Завтра никто и не вспомнит...

Будущего не будет.

<Я просто люблю тебя.>

Чуть - чуть больно.

Иммунитет; я умею все терпеть.

Совсем капельку доканывает невралгия, но я умею все терпеть.

<На раз-два-три любим жизнь и проводим по венам синхронно>

Мне очень хочеться тебе что-нибудь подарить...

Хочешь, я соберу всю алмазную крошку, оставшуюся от моего сердца? Заверну ее в ласковые обьятья и преподнесу тебе на кровавом блюдечке? Хочешь? Ты будешь рассыпть эту пыль вокруг, кружить всем головы, показывая, что осталось у меня внутри. А я буду стоять, и улыбаться, видя, как радуешься ты.

Хочешь, я подарю тебе всю кровь, которая у меня осталась? Я соберу ее в остатки легких, и, задержав дыхание отдам тебе. Мне не жаль, я просто не буду дышать, не буду дышать воздухом, но ведь есть еще кокаин... Хочешь?

Хочешь, я отдам тебе свои мысли? У меня их не так много, но то, что есть, помогало мне жить. Я умею заставлять, это очень полезно. Я соберу их в сонные перья, и отдам тебе. Ты пустишь их по ветру, они чем-то тебе помогут. Хочешь?

Хочешь, я отдам тебе остатки души? Сделаю ангела-хранителя,  и буду снова и снова принимать все удары на себя. А ты будешь думать, что это у тебя такая хорошая интуиция. Я всегда буду рядом, хочешь?

Привет! Меня зовут Яна и мне нечего тебе подарить.

У меня нет сердца. Нет души. Нет воздуха, нет мыслей и крови.

У меня нет себя, есть только ты.

Почему то мои стихи <постами ниже> такого ажиотажа не вызывали.

Какая-то прямо бляпиздецзаебалиявасненавижу  нечеловеческая злость...

Люди... Одумайтесь, вы же словами убиваете...

Я больше не буду писать.

И рисовать.

И вообще.

Плагиатчица, оказывается...

А бабочки порхали, и бились в стекла…

Она спала, и видела во сне бабочек. Много-много, черных, серых, белых, бедно-фиолетовых и серебристо-мерцающих. Они неслышно летали совсем рядом, слегка касаясь ее бледных щечек, холодных настолько, что ей мерещилось тепло от прикосновения маленького крылышка. Одна из них села ей на чуть курносый нос. Она слегка скосила глаза. Черный адмирал сидел, и  тревожно шевелил хоботком. Два глаза казались угрожающими. Бабочка медленно поползла ближе к глазам, разворачивая крылья, в упор глядя не нее. Медленно занесла хоботок...

Она вскрикнула, и проснулась.

Нос зачесался, она привстала и чихнула. Одеяло перед ней покрылось мелкими красно-бордовыми точками. Она поднесла руку к носу. Кровь.

Медленно встала, запрокинула голову, наощупь нашла тапочки. Медленно побрела в ванную, по дороге тихонько хлюпая кровоточащим носом. Нашла в шкафчике кусочек ваты, свернула и заткнула нос. Наклонила голову, вздохнула, больше не течет. Намочила полотенце, уже поднесла его к лицу, что бы протереть потеки крови на лице, как раздался оглушительный телефонный звонок. Она вздрогнула, уронила полотенце, кинулась было поднимать, на полдвижении остановилась, метнулась к телефону.

-Алло.

Собеседник на другом конце провода что-то лихорадочно бормотал.

-Подожди… Подожди… - она одновременно пыталась утереть снова начавшую течь кровь из носа одной рукой, уронила трубку, подхватила, на белом аппарате отпечатался кровавый след руки.

Поудобнее перехватила трубку, слушая голос вполуха, вытирала текущую кровь, размазывала по лицу. Внезапно остановилась. Кровь закапала на белую плитку.

-Что? – голос спокойный, напоминающий затишье перед бурей. Истерические нотки уже появились.

Долгая тишина.

Она вешает трубку, идет по направлению к большой доске с маркерами, закапывая белый пол капельками крови, берет специальную губку, медленно стирает равенство, заканчивающееся сердечком. Вместо «Я+ТЫ=♥», появляется «ОН УМЕР».

Она медленно ложиться на кровать, свешивая лицо вниз. Наблюдает за увеличивающейся лужицей крови. А я наблюдаю за ней.

Я умер. Даже смешно произносить такую фразу – «я умер». Звучит нелогично и глупо. «Я умер». Возможно, действительно есть тот самый свет в конце тоннеля, ангелы с мерцающими крыльями и Сам Г-сподь Б-г, сидящий на парящем в небе троне. Возможно, вы и ожидаете от меня рассказа про эту жизнь после смерти, но… Но ее, кажется, не существует. Впрочем, я в этом не уверен. Я в данный момент вообще ни в чем не уверен… Получилось же так, что я завис между жизнью и смертью, между светом и тьмой, между… Просто между. Просто существую. И мне почему то кажется, что я завис между мирами не просто так. Меня явно держит какое-то дело, и оно связано с ней. Почему? Я просто знаю, и сам себя не спрашиваю откуда.

Для меня давно не существует такого понятия как «время». Я забыл про него. Но я вижу, как стареет она. У нее появились морщинки под глазами и несколько седых волосков на висках. Но я люблю ее, и мне она кажется все красивее с каждым днем.

Она купила себе собаку на следующий же день после того, как на нашей белой доске, где мы писали друг другу всякие глупые нежности появилось черное «ОН УМЕР». Она плачет, не разрешает стирать эту надпись. Она перестала водить к себе друзей. Наверное, мне жаль ее, хотя то, чем я стал, вряд ли может что-то чувствовать. Вернее, вряд ли может чувствовать что-то кроме безграничной любви к ней. Я боюсь за нее, она чахнет все больше и больше с каждым днем, но поскольку я ничего не могу сделать, я просто наблюдаю и жду…

Однажды она пришла со своим щенком чуть позже обычного. С тех пор, как меня не стало, у нее  четкий график, и вот, она нарушила его. Я немного насторожился. Она пришла слегка смущенная, немного румяная, хотя уже давно бледность с нее не сходила. Она покружила по квартире, остановилась напротив моей фотографии у нее на полке, долго и внимательно вглядывалась в нее.

И снова все пошло по-прежнему. Разве что она стала чуть больше гулять с взрослеющей собакой; чуть раньше выходить, и чуть позже приходить. Приходить чуть более счастливой, а потом словно смущается и извиняется передо мной. Я догадывался, к чему все идет, и не могу ничего поделать. Я очень люблю ее, и не мог отпустить даже после своей смерти.

 А сегодня она пришла не одна. Сначала в гостиную вместе с ее черной маленькой таксой ворвалась типичная овчарка. Никогда не разбирался в породах, но это неважно. А она прошла на кухню и захлопотала вокруг темненького молодого человека. Она наливала им чаю, постоянно хлопала шкафчиками, доставала сахарницу, печенье. Она постоянно отводила глаза, и я понимал почему.

Он допил свой чай и пристально на нее смотрел. Она явно смущалась, не зная, куда деть глаза. Встала из-за стола, сказала «Спасибо за компанию». Он явно был разочарован, по дружески чмокая ее в щеку. Хорошо что я не умел ревновать...

В этот вечер она особенно долго смотрела на мою фотографию. Жаль, что я не умею читать мысли, скорее всего, она передо мной извинялась. А я чувствовал только безграничную любовь к ней, и она прожигала мне то, что у меня осталось от души.

Брюнет приходил все чаще. То с перерывом в неделю, потом почти каждый день. Я даже почти привык к нему, и любил ее все так же.

И вот, однажды, когда она провожала молодого человека с овчаркой, он внезапно отпустил поводок, обнял ее за талию и поцеловал. Моя девочка через несколько секунд отпрянула от него, нервно утерла губы. Медленно отошла на несколько шагов, трясущейся рукой указала ему на дверь. Он все понял, молча кивнул, и ушел, тихо прошептав «Прости». В этот вечер я чувствовал горечь, волнами исходящую от нее. В эту ночь она плакала в подушку, а моя дикая любовь смешалась с ее болью. От такой гремучей смеси, казалось, я скоро сойду с ума.

Она долго плакала, потом встала, неровными шагами подошла к белой доске, с написанным реквиемом по мне, потом к моей фотографии. Она долго что-то беззвучно шептала одними губами, я не мог ее слышать. Последними словами стали «Отпусти меня, не мучай, пожалуйста».

Меня осенило, зачем я здесь, почему я завис в междумирье. Наконец-то найдена разгадка. Когда она легла спать, я присел рядом с ней, закрыл глаза. Я не умел спать, но я знал, что у меня получиться, я знал, что именно это и нужно.

Я почувствовал напряжение в воздухе. Открыл глаза, увидел много бабочек, черных, серых, белых, бедно-фиолетовых и серебристо-мерцающих. От неожиданности я влетел в стекло, которое не заметил. Несколько бабочек повторили мой маршрут, я видел пыльцу, осыпающуюся с их полупрозрачных крылышек.

Я увидел ее. Она лежала, открыв глаза, и улыбалась. Наблюдала за мной; когда я врезался в стекло, я успел заметить, что я единственный Черный адмирал. Я сел на ее немного курносый нос. Она слегка скосила глаза, но я любил ее, и она была красива как всегда. Я медленно пополз по ее носику, она все улыбалась. «Я знаю, что это ты» - она тихо шептала, но мне, крошечному существу сидящему на ее носу все было прекрасно слышно. «Я скучала» Я тихо полз по ее носу дальше. Разворачивал хоботок, тревожно шевелил крылышками. Она перестала улыбаться. Она прошептала, что должна была проснуться, а я тем временем пополз по ее мертвенно-холодной щеке, прополз между уже слегка седеющими волосами к уху. «Я не отпущу тебя»

 Моментально очнулся. Я сидел рядом с ней на кровати, для меня ничего не изменилось.

Я не выполнил своего долга. Но я слишком любил ее, что бы отдать другому, мне было наплевать, что будет платой за это.

С утра она не встала. Вечером тоже. Я забеспокоился. Присел рядом с ней, внимательно на нее посмотрел. Ее грудь не двигалась, она не дышала. Я пригляделся еще внимательнее, и нашел почти незаметный след от черноватой пыльцы, тянувшийся от носа через щеку. Чисто инстинктивно поднес руку к щеке… Уже невозможно было чему-то удивляться, когда я, который не мог к ней прикоснуться со дня своей смерти, ощутил мертвенный холод под пальцами, и обнаружил пыльцу с ее щеки у себя на руке. Она была мертва.

Я вздохнул, и поднялся вверх с кровати.

Я слишком любил ее, что бы отпустить, и выбраться из этого состояния.

Слишком любил, что бы отдать другому и попасть в то, что люди называют загробным миром.

Кажется, я стал бабочкой. Черным адмиралом.

Это и есть плата…

Мне нравится приходится делать себе больно.

[Все_сильнее_и_сильнее]

[Хуже_и_хуже]

С_каждым_разом.

Мне кажеться, что я долго так не проживу. Совсем никак.

Или наоборот, проживу лет так до 50, и посередине моей жизни появиться [кто-то], кто скажет {а помнишь, как тогда, в 14, ты думала что скоро умрешь?}

Я  сама себе наношу удары. Я умею успокаивать себя так хорошо, что никакая посторонняя боль не выбивает меня из колеи. Но придуманные самой себе проблемы угнетают.

Только если я задену сама себя.

Блиать. И вот какого хрена в мае этого года я решила что я не страшная, и не тупая?

Забейся в комплексы, дура.

Ты слишком много о себе возомнила.

Почему то захотелось скинуть пост из другого дневника: {найду, скину обяз.}

И рассказать.

Что во мне скопилось так много боли.

Физической.

Моральной.

Я устала. Смертельно.

Я никому не скажу. Не напишу. Ни-ко-му. Никто ничего не узнает...

Терпи, солнышко, пожалуйста...

Я отпускаю тебя.

Оставляю в прошлом году. Я оставлю в прошлом году любовь к тебе, привязанность, нежность. Оставлю слезы, смех, ощущения, воспоминания. Оставлю кусочек себя. Оставлю его в тебе, хотя хочу, что бы ты тоже оставил меня там.

Я оставлю в том году попытки самоубийства. Оставлю там сигаретный дым, количества алкоголя несовместимого с жизнью, отсавлю стервозность. Оставлю нервы, стрессы, половину болезней.

Я вылечусь назло всем. Я выживу, сьезжу на Украину. В Киров. Краснодар. Калининград. Питер. Я увиже всех тем людей, которые были мне так дороги.

Я заберу с собой самых замечательных людей. Которые были со мной на протяжении долгого времени, терпя мои порывы, скандалы, истерики. Как и в том году, спасибо вам.

Спутница, спасибо тебе огромное. Ты меня многому научила, многое показала. Я тебе очень обязана.

Остальные - в основном дневнике.

Бля)

Самый заебатый Новый Год полюбому будет у меня=) Даже не спорьте!)

Я отмечаю его с родителями) А спать ложусь прим. 12:30))

Выпила полбутылки розового шампанского.  Плачу, слушаю сердце.

Отмечаю смерть.

Самое ужасное это ставить веселый статс в квипе, и бодро отвечать, что все хорошо, нести какую то поебень про проколотые уши, оливье, прозрачные линейки - треугольники и алгебраичку дуру, когда сидишь, плачешь, и выбираешь нитки для штопки сердца и наиболее действенный способ самоубийства.

Я никому не скажу. Никому. Уйду тихо, не раздувая из этого ни комедии, ни трагедии. ни-че-го.

Симпатия от Даниэлы.

Это песец. А я надеялась, что черной полосе приходит конец.

Да, блять, приходит. Только он, сука, длиться два ебаных дня, которые меня убедили в том, что жизнь прекрасна. И эту же надежду у меня нагло вырвали.

Вырвали тот кусочек души.

Пошла курить на улицу, плакать, мерзнуть, и слушать музыку.

Отношение к жизни меняется.

Да, скорее это отношение к ней. Потому что само… Все осталось на своих местах.

Я все еще шокирую знакомых ярко-черными глазами, подозрительными достижениями вроде «я не нюхаю уже три недели», и пессимистичным настроем.

Ходила к Насте. Она – чудо. Вот бывают тяжелые люди. Посидишь рядом пять минут, и крышу начинает медленно уносить. А к ней на полчасика зайдешь, и прилив сил на весь оставшийся день. Прямо так солнечно, кругом всякие экзотические ракушки, все персиково-кремовое, нежное, неяркое… Давно не чувствовала такого ощущения тепла.

А на улице метет поземка. Такие юркие, белые змейки под ногами. Кажется – не успеешь шагнуть в сторону, и снежное ядовитое чудо вцепится в ногу, и глянет глазками-бусинками. Пару раз чуть сама в это не поверила.

А EvaneScence в телефоне творит чудеса. Не забывая про «не умеешь петь – не пей», я тихонько подпеваю про себя. И колючее падающее с неба вещество не доставляет такого сильного неудовольствия...)

Сдал сегодня русский… Я гений, я просто гений… (с) Внаглую скатал все со шпоры, наплевав на зачатки совести, которая скромно что-то попискивала. Скромность – не катит…)

Вот очень хочется вылить сюда что-то из себя, изнутри. Но, наверное, не буду ковыряться. Главное – сегодня мне было хорошо. Пусть и всего часик)

Зато был горячий чай, вкусный тортик и внимание. У меня дефицит.

А еще… Наверное, я сошел с ума, но я жутко хочу цветов) Пару гвоздик) красных-красных, только не вялых. Я псих, да?..