Александр ДУГИН
# избранные тексты из новой книги
АЛКОГОЛЬ И ДУША
Учитесь плавать, учитесь плавать,
Учитесь водку пить из горла,
И рано-рано из Мопассана
Читайте только рассказ “Орла”
Евгений Головин
Секреты спирта
Вино является табуированным веществом во многих сакральных цивилизациях. С его употреблением традиционно связываются многочисленные ритуалы и обряды. Показательно, что само слово “спирт” происходит от латинского ”spiritus”, т.е. дух. Каббалисты также связывают вино с внутренними, эзотерическими аспектами. На иврите слова “вино” и “мистерия”, “тайна” имеют одинаковое числовое значение, а следовательно, являются синонимами в мистическом смысле. Еще полнее эта тема развита в исламской традиции. Шариат, закон экзотерических, внешних религиозных правил строжайшим образом запрещает мусульманам употребление спиртных напитков, что считается страшным грехом. В полной противоположности к этой строгой позиции находится суфийская традиция, внутренний ислам, где, напротив, всячески славословится винопитие и на разные лады восхваляются достоинства алкоголя. Алкоголем — кстати, само это слово арабского происхождения — суфии, исламские эзотерики называют свое “тайное учение”, “внутреннюю инициатическую доктрину”. Подобно тому, как спиртное запрещено для внешних и разрешено для внутренних, люди шариата имеют дело с оболочкой истины, а люди тариката — с ней самой.
Но, естественно, простое опьянение не гарантирует обязательного достижения истины. Это лишь путь к ней. А как всякий путь он может быть успешным, а может и окончиться ничем. Не совсем ничем, поправимся. Если человек раз ступил на путь, он никогда не останется прежним, даже если заблудится. Шаг внутрь как безотзывный вексель. Это необратимый процесс. Поэтому инициатические учения старательно покрываются непроницаемым покрывалом аллегорий и темных формул.
Ислам дает важный образ устройства реальности. Окружность — шариат, внешнее. Центр окружности — Истина, хакикат. Луч от окружности к ее центру — тарикат, что означает на арабском “путь”. Вот этот-то луч и именуется на языке инициатической традиции “вином”. И тождественен он тайне посвящения по таким же причинам. Кстати, на основании той же логики индусы называют инициатические доктрины тантризма “путем вина”.
Эта же парадигма лежит в основе ритуальных пьянок знаменитых даосов в китайской традиции и вакхических мистерий в Древней Греции.
Подсмотренный сон
Вино не просто символ, аллегория. В Традиции все связано. Если что-то соотносится с чем-то, значит эти вещи связаны и практически. Иными словами, если алкоголь синонимичен инициации, значит и производимое им на человека действие в целом должно воспроизводить сценарий посвящения. Выпивка — это путь, путь внутрь.
И действительно, действие алкоголя производит на людей такое воздействие, при котором они как бы входят внутрь своего существа. Поэтому опьянение подобно сну. В нем все вещи так же, как и во сне, приобретают особый дополнительный смысл, угадываемый и смутный одновременно, слова и звуки слышатся по-новому, потоки ассоциаций и полувидений захватывают пьющих. Предметы и чувства меняют свои пропорции. Ничтожная причина вызывает гипертрофированную реакцию, угроза или опасность вообще игнорируются. Пьяный лезет на крышу, ходит по карнизу, взбирается на дерево, на трубу. Бегает через автотрассы. Нападает на сильнейших. Во общем, ведет себя в особом режиме, когда внешний мир далеко не столь весом и плотен, фиксирован и тяжел, как в пробужденном состоянии. Это сон, но сон со свидетелями.
Наличие свидетелей такого “сновидения” лежит в основе утреннего похмельного раскаяния. Человек, даже если прекрасно помнит происходящее во время пьянки, испытывает угрызения совести, будто что-то совершил в беспамятстве. Это результат последствий “второго состояния”, которое ускользает от критического дневного рассудка.
Сон и опьянение типологически близки. Человек входит в них как в область своей души.
Мастер алкоголя
Возникает справедливое недоумение. Если пьянство столь положительно с духовной точки зрения, почему же выпившие люди производят столь отталкивающее впечатление, вызывают, скорее, брезгливость и презрение, нежели восторг?
Не в себе, с мутными глазами, сально и идиотично дергается рот, нечленораздельные агрессивные слова, хлюпанье, злоба, слюнявая неопрятная сексуальность, немотивированное неумное веселье, отталкивающие и никого не впечатляющая кроме самого деятеля озорство...
Дело в том, что алкоголь сам по себе лишь открывает врата внутрь, но не обеспечивает безопасности пути и не гарантирует достижения цели. В традиционных цивилизациях алкогольные ритуалы проходили по строго определенному сценарию. Им предшествовала инициатическая подготовка, в ходе которой излагались основы и законы алкогольного путешествия, давались важные советы, указывались ориентиры и цели, перечислялись опасности. Помимо сценария в ритуальном опьянения обязательно присутствовал “проводник” или “учитель”, который вел пьющего (или пьющих) по лабиринтам внутреннего мира, настраивал на определенный лад, подсказывал в нужных местах.
Алкоголь растворяет материальную иллюзию непреодолимой телесности, которая предопределяет модус существования в дневном сознании. Но при этом в отличие от обычного сна человек сохраняет определенный волевой контроль над физической реальностью, которая теоретически должна проходит различные диссолютивные стадии под наблюдением не заснувшего разума. В этом — смысл магического воздействия алкоголя.
Но для прохождения всех этапов этого пути, этого “плавания”, необходимо обладать очень концентрированным вниманием и развитым сознанием. В противном случае растворенная плоть только поднимает тину промежуточного пространства между телом и душой. Она-то и выступает на поверхность в обычных всем знакомых пьяницах, брезжит из них.
Эта промежуточная сфера очень интересна. Ведь именно в ней происходит самое важное событие опьянения. Здесь корабль алкоголя сбивается с курса, попадает в спиралевидный водоворот.
Предсердие
Православная монашеская традиция — в частности, авва Дорофей, а позже все исихасты — дает подробное описание тонкой природы человека. Эта традиция, в отличие от иудаизма и индийской йоги. помещает “зародыш души”, “косточку бессмертия” в сердце, а не в основание позвоночника. Это связано с тем, что христианская инициация рассматривает состояние второго этапа посвящения, когда жизненная таинственная сила поднимается от копчика к сердцу. Такая тонкая физиология соответствует в нормальном случае конституции каждого крещенного православного христианина (у католиков и протестантов все иначе, но это отдельный разговор), а этап подъема этой силы относится к предыдущей стадии “оглашенности”.
Итак, духовный центр, “истина”, полюс находится в центре человека. Можно отождествить картину исламского круга — шариат, тарикат, хакикат или окружность, луч, центр — с устройством человеческого организма. Кожа — “кожаные ризы”, оболочка, “эпидермический плащ” — окружность. Тактильность — основной “земной” компонент бодрственного восприятия. Сердце — центр, полюс. А между ними находятся телесные слои и внутренние органы. Кстати, именно у аввы Дорофея приводится символ круга, луча и окружности, применительно к устройству реальности. Такая же фигура — с некоторыми важнейшими историко-мистическими деталями — открывает рукопись протопопа Аввакума.
Важнейшую роль играет в тонкой физиологии играет предсердие. Оно символизируется “змеем, свернувшимся вокруг сердца”, “древнем драконом, стерегущим сокровище”. Сердце — душа. Предсердие — то, пространство, которое препятствует входу.
На основании этой картины учителя Умного Делания предостерегали от “развития жидкости предсердия”. От этой причины происходили два эксцесса — ярость и похоть. Ярость — мужское, огненное начало. Похоть — женское, влажное. Сокровенный свет души прячется за оболочкой змеиного предсердия. И если операция вхождения внутрь произведена не аккуратно, ложные силы захлестывают личность практиканта. Опыт срывается.
Очень показательно это упоминание двух проявлений предсердия — ярости и похоти. Дело в том, что в индуистском учении Санкхья “тонкое тело” человека, “душа” называется иначе — “телом наслаждений”, “сукшма шарира”. Это, что касается “похоти”. Вместе с тем оно описывается как “огненная колесница” и имеет второе сходное название “линга шарира” — “тело фаллоса”. Это — “яростный”, “мужской” аспект. Научно настроенные индусы описывали те же явления, что и православные акты, только во внеморальном, строго констатационном ключе.
В любом случае, смысл строго совпадает. — Предсердие — оболочка души, и экспансия энергий души вовне — в область предсердия — порождает всплески мускулинной агрессивности женского эротизма.
Идущий путем алкоголя движется в обратном направлении. Он приближается к центру извне, но затронув источник своей жизни — сердце-душу — он производит сходный эффект — разлитие сердечной субстанции в “зоне змея”. Дремлющий Дракон пробуждается, набрасывается на замеченного пришельца и поглощает его. Вот перед нами бессмысленное (иногда блюющее) нечленораздельное существо с всполохами желания и мутью агрессии.
Слабые же просто стонут и пускают слюни. Но змей безжалостен, слабых он делает рабами. И тогда никакая закодированность не поможет.
Национальные модели пьянства
Естественно, по-настоящему инициатические алкогольные ритуалы сегодня не существуют. Лишь изредка в отчаянно революционном порыве отдельные великие люди пытаются восстановить таинство в его магическом измерении. Таков Евгений Головин, “адмирал”, бессменный капитан инициатического “Bateau Ivre” в центре Евразии. К герметику Рабле возводил “метафизику” своего пьянства прекрасный Ги Дебор. Французский алхимик Клод д’Иже следует по влажному в том же “философском море”. Но это “высшие неизвестные”, дорогостоящие исключения. Большинство пьет в безысходно профаническом режиме. НО и здесь можно выстроить иерархию.
Наиболее приближены к сакральному алкоголизму архаические народы — автохтоны Сибири, американские индейцы, чукчи, эскимосы и т.д. Здесь еще сохранены мистические инициатические фрагменты опыта опьянения. Любой понимает, что “огненная вода” — лишь недорогое путешествие по ту сторону, разновидность “шаманского транса”. Более всех закладывают, естественно, сами шаманы. Но “огненная вода” внесла некоторый элемент “демократии” и поэтому следовать за шаманами могут и все остальные. Чистоты опыту это не прибавляет, но все же сам факт пристрастия архаиков к спиртному надо понимать как исключительно положительный фактор. — Ностальгия по полной многомерной реальности — в этом иссушенном, выхолощенном, механическом, картезианско-рыночном концлагере — свидетельствует о духовном здоровье, а не о генетическом вырождении. Алкоголь во многом полезен, он способствует очищению организма от накопления темных осадков предсердия. Это экзорцистская терапия. Вудуисты много могли бы рассказать о замечательных целебных результатах пьянок.
Вторая категория — русские. Они на порядок профаничнее архаиков, скептическая культура сделала свое дело. Но все же сохранены многие сакральные элементы. Во-первых, русские почти никогда не пьют в одиночку. В народе это считается “последней степенью падения”. Знаменитое на троих. Это свидетельствует о мистериальном характере всего предприятия. Люди отправляются в плавание, поддерживают друг друга, покидают тесные границы телесной дневной раздельности, перетекают в новый коллективный организм, пластичный и неожиданный. Потенциалы душ объединяются. Все смотрят общий интерактивный сон.
Во-вторых, пьяные разговоры сплошь и рядом переходят на абстрактные темы — “политика”, “взаимное уважение (или неуважение)”,“бабы” и т.д.. Таким образом интуитивно поддерживается концентрация внимания, сознание балансирует на грани от впадения в вегетативную пассивность сочащегося тела.
И наконец, самое низшее пьянство практикуется на Западе — у англосаксов, французов или сонных скандинавов. Здесь — чисто женский вариант. Одиночество, картина алкогольного бреда, полностью сосредоточена на телесном и низменно сексуальном аспекте. В тонкой физиологии западного человека убого и смехотворно мало не только сердце, но и предсердие. Западного дракона в других местах света ничего не стоит перепутать с пиявкой. Таков же и тупой западный алкогольный разврат. Два три сценария, вспышка садо-мазо, моторное бахвальство в пустоту, схлопывание в ничто, в типичный капиталистический сон без сновидений. Алкоголь помогает вывести унтерменшей на чистую воду. Им лучше безалкогольное.
Есть еще одна, еще более низко стоящая категория. Но не в национальном, а в половом смысле. — Путь вина заказан для женщин. Это строго мужской ритуал. Русские прекрасно понимают этот сакральный момент. Mannerbund, “мужской союз”, “пьяное братство”, в тайне от жен и девиц, в оппозиции им. Женщины отвлекают от внутренней концентрации (отвлекают), и в то же время препятствуют путешествиям и бродячему опыту спонтанности (привязывают). Они — помехи и для неподвижного созерцания и для динамичного скачка. Женский алкоголизм самый десакрализированный, наподобие западного. Наркологи знают, что чаще всего пьянство здесь одиночное, не связанное собственно с функцией “новой общности”. Тонкая структура женщин значительно отличается от структуры мужчин. Не случайно, считается, что у мужчин правый глаз символизирует солнце, а левый луну, тогда как у женщин с точностью наоборот. Это симметричное обратное отражение. Ее путь — как говорил Ницше — “обретение собственной поверхностности”. Иными словами, инициатический путь связан для женщин исключительно с “трезвением”. Вся траектория перевернута. Мужчинам необходимо заснуть не заснув, женщинам — проснуться, не просыпаясь.
Слушай, утопленник, слушай
Истинный опыт, удачный опыт, инициатический опыт, предполагает одноразовый и необратимый характер. Это в полной мере касается алкогольного плавания. Несмотря на штормы и бури, на штили и мальстремы задача — добраться до противоположного берега. Это — берег души. Там начинается “новая жизнь”, рождается “новый человек”. Нет, это не конец пути, это только его начало, но настоящее, по ту сторону подземных химер того балагана, который мы — совершенно ошибочно и безосновательно — считаем жизнью, бытием.
Попыток же будет ровно столько, сколько будет неудачных стартов, катастроф, кораблекрушений. Горе проигравшим, обреченным на белогорячечное повторение. Но нельзя и не отдать должное трагически погибшим на этом пути, утопленникам “великой мечты”, жертвам ядовитого предсердия. Там кошмарная жизнь — в океанических глубинах влажной ртути, но не страшней той, в которой барахтаемся все мы.
Дидактика здесь неуместна. Важно лишь знать строгую цену вещей, разгоняя водоросли глупости и пристрастные наводки культурных манипуляторов. Алкоголь может сделать свободным, может поработить, а может оставить в том неприглядным виде, в котором вы сейчас пребываете.
Никогда нельзя сказать наверняка. Если же вам повезет, то, как сказал великий Головин:
“перед вами, как злая прихоть
взорвется знаний трухлявый гриб,
учитесь плавать, учитесь прыгать
на перламутре летучих рыб”.
