«Сколько говоришь, здесь страниц текста?»
«Если без картинки и песни, то три. Ну три с половиной».
Дельное дополнение с ее стороны. И своевременное. Я прям чувствую в шифре из нулей и единиц цифрового мира ее весьма живую улыбку по ту сторону провода. А знаете, сколько там было всего страниц, вместе с картинкой и этой самой песней? Семь. И ни страничкой меньше.
Не то, чтобы меня как-то напрягало количество заковырок на квадратный сантиметр экрана, которые люди назвали буквами, просто точность человеческих определений иной раз умиляет. Вы можете спросить: «сколько за окном градусов», и вам ответят: «на улице холодно/жарко». Ага, спасибо. Исчерпывающие показания.
В мыслях об очередном человеческом казусе я не успела заметить хитрый ход домашней барабашки, заключающийся в хищении моего съестного имущества. Печенка пропала. Сейчас она виновато хрустела из-под кровати, но возвращать остатки не собиралась. Все против меня. Даже барабашки!
А сюжет меж тем закручивался, завертывался, как котенок в желанный клубок ниток.
«Но в отличие от того же миллиона пар, которые думают так же, для них действительно все останется неизменным. Они навсегда останутся вместе просто потому, что я не вижу их иначе.
Я, Январь, клянусь, что Апрель и Октябрь будут вместе навеки.
Как Жизнь и Смерть, Свет и Тьма, Любовь и Ненависть...
Вот только 22 сентября 2009 года они расстались.»

Тьфу ты, пропасть. И что за странная мода у совершенных леди на печальные концы?
«Все хотят хэппи энд, но в жизни его не бывает)»
Меня одну всегда умиляют скобочки-улыбки в конце подобных фраз?
Осмелевшая барашака меж тем высунулась из-под своего убежища, грустно посматривая на последнюю печенку. А вот не дам! И не надо так на меня смотреть, я ее уже ем и даже не давлю… тьфу… подавилась-таки. А что б тебя!
Обрывки фраз из электронных сетей доносят до меня печальную песню, о кончине какого-то там героя, назначенного этим званием пожизненно-посмертно. О вреде для психики телевещания, кое охватило всю соседнюю комнату и сидящих в ней, говорить даже не приходится.
- Ладно, глазастое, иди сюда! На тебе печенку!
Подкроватная невольница тут же покинула свой пыльный пост и довольно уселась у меня на коленях, беззаботно кроша на них остатками моей поживы.
А пусть крошит. В конце-концов, в этом мире, кажется, веселыми и беззаботно-счастливыми осталась лишь я. Да моя домашняя барабашка.

Где-то там, на уровне сна и фантазии, живет юноша с карими глазами. Где-то, на границе моих грез.
Нет, мы не разговариваем с ним о любви, не сгораем в пожаре страсти, не ловим мотыльков симпатии. Я даже не помню его лица. Мне оно не нужно.
Голос - вот что я помню, успокаивающий голос из сна. Мы разговариваем. Он журит меня, мы смеемся, или я плачу, что бы ни случилось, я чувствую понимание в карих глазах. Немая поддержка теплого голоса и сильных рук. Спокойствие, такое долгожданное, такое ускользающее, такое манящие. Они защитит меня от всего, чтобы ни случилось.
Наверно, такой защитник мне нужен именно сейчас. Я больше не боюсь спать.

Знаете, Леди Осень, я люблю Вас.

Для меня ваш приход - как глоток воздуха, которого постоянно не хватает ни цветущий весной, когда в воздухе слишком много запахов, ни душным летом, ни морозной зимой. И та и другая обжигает мне легкие своими жарой или холодом. Они не милостивы.
К вашему приходу, Леди, все преображается. Каждому растению хочется быть равным с Вами по красоте. Безумная попытка стать прекраснее Вас, моя дорогая.
Предчувствуя ваши объятья, сначала всё стихает, все встают на свои места для приветственного танца. Листья, одев свою самую лучшую и яркую одежду, ждут. Деревья и злаки отдают самое дорогое. Для Вас всегда самое лучшее.
Все ждут... ждут Вас.

Но вот, с севера, из этого таинственного края, на колеснице, запряженной шестеркой крылатых коней, приезжаете Вы. Это приход невозможно пропустить.

И все пускается в пляс. Листья кружатся в неземном хороводе, и птицы сбиваются вместе, громко крича о том, что вот и наступила она... Осень.

О чем думают люди в это время? Почему они видят смерть? Как это глупо и смешно! Осень - апофеоз жизни. На этом ничего не заканчивается, здесь все только начинается.
Именно сейчас нужно задуматься, только в это время можно осознать.

Ах, как же Вы прекрасны, Леди..

-//-

Скакать вперед, все дальше и дальше, чтобы ветер свистел в ушах, чтобы под копытами земля мелькала... чтобы можно было раскинуть крылья и взлететь..
Полет - удел пегасов.

Электронные часы слабо светились, показывая, что скоро полночь. Соседи сверху, не слишком обеспокоенные этим фактом, весело и громко праздновали что-то. Из соседнего дома так же долетали отрывки чей-то свадьбы.
Шумная выдалась ночь. Кроме цикад и музыки, тишину ночи иногда перебивал звук проезжающий машины.
Но тут, из какого-то темного окна, раздалась флейта. Сначала тихо, только ночной мотылек, пролетающий мимо, смог ее разобрать. Постепенно звуки все крепли и скоро они влились в ночь, став одним целым.
Мелодия пела о боли, об одиночестве, о грусти и растерянности. Наверно, хозяин флейты не мог или не хотел никому рассказывать о своих чувствах, но те пробились в его музыке.
Вскоре все другие звуки смолкли, казалась, сама природа прислушивается и страдает вместе с флейтой, переживает горе того, кто пел о нем всему миру.
Флейта все пела и пела, стараясь выпустить всю боль, что накопилась за долгое время, а все вокруг затворялось мелодии, доносящийся из темного окна.
Внезапно музыка прекратилась. Все встрепенулось, стряхивая остатки звуков с себя, как животное последние капли с шерсти после плаванья, и опять зажило своей жизни. Ночные бабочки забились в немногочисленные освещенные окна человеческих квартир, кузнечики застрекотали, а шумная свадьба вновь стала главной новостью всего двора.
Только пролетавший мотылек сохранил в пыльце своих крыльев мелодию флейты из темного окна.

"Для художника нравственная жизнь человека - лишь одна из тем его творчества. Этика же искусства в совершенном применении несовершенных средств.
Художник не стремится что-то доказывать. Доказать можно даже неоспоримые истины.
Художник не моралист. Подобная склонность художника рождает непростительную манерность стиля.
Не приписывайте художнику нездоровых тенденций: ему дозволено изображать все.
Мысль и Слово для художника - средства Искусства.
Порок и Добродетель - материал для его творчества.""(с) Оскар Уальд. "Портрет Дориана Грея"

Однажды, бродя по прекрасному миру, Богиня решила создать в нем что-то такое, чего еще не было.
И создала Богиня зверька.
Зверек получился красивый. Увы, он был слишком ослеплен Богиней, и кроме ее красоты более ничего не видел. Он восхищался природой, ее творением, и радовался солнечному свету и звездному дождю. Он ловил зарю в воде, играл с ветром в догонялки и постоянно искал красоту.
Но однажды зверька отдали людям. Среди них зверьку стыло очень холодно. Для них он был слишком счастливый, и понимать его не хотели. Он не знал что-то простое, по их меркам, а рассказывал что-то новое и странное.
Для них зверек был просто маленьким и глупым, пусть и красивым.
Краски жизни вокруг становились бледнеть, из них уходило благословение Богини, они становили более серыми, зверек загрустил.
Вместе с ними и зверек стал серым.

Просто маленький серый зверек среди человеческого холодного серого города больших стеклянных домов.

Жила-была девочка.
И вот однажды она полюбила. Мальчик был хороший, но он не любил девочку. И тогда, чтобы ее сердце не разбили, она решила запереть его на замок, а ключ от замка отдать лишь тому, кто пройдет ее испытания.
Но время шло, а за ее сердце никто не боролся. Никому не хотелось проходить испытания.
Девушка стала бабушкой и умерла, а ключ так никому и не понадобился.

Мягкими лапами ночь пробирается в город. Слышишь, это ночной дождь исполняет свой ноктюрн.
Так нежно, мягко, словно боясь потревожить твой сон. Но ведь ты и так не спишь. Твои мысли, уносимые звуками улицы, уже витают вместе с феями от цветка к цветку, прыгая в водопад воспоминаний и выплывают в реки страны Фантазии.
Это же так сладко, быть там...
Но ты уже спишь.
И только дождь узнает о твоем путешествии.

Играя небесными потоками ноктюрн..

Послушайте!!
Ведь я один из тех людей, кто называют звезды жемчужинами.
И в беззвездную ночь,
когда на небе темно
Я не выдержу это беззвездную муку,
Буду молить,
Чтобы обязательно была звезда.
Ведь так же не страшно,
Правда?!
Да?!

Весна..
Вслушиваясь в звуки еще не проснувшийся природы, просыпаешься сам. Как почка, что зародилась еще осень, постепенно расцветает вера в чудо, вера в лучшее, доброе светлое..
Не суть важно, что.. может быть, это будет лишь бабочка, может быть лучик солнца, что как проказник, вильнет по зеркалу и кольнет глаз... это же тоже чудо!
А может быть что-то совершенно другое.
Мы все верим в чудеса.. я надеюсь на это.
Растворяясь же в звуках большого города, можно услышать боль, отчаянье и, самый жуткий звук - звук безразличия. Песня боли...
Нет, не такая будет эта моя весна...

Просто прикоснись ко мне. Нежно, едва дотрагиваясь кожи, как если бы пред тобой находилась хрупкая материя мира.
Давай, не бойся. Ну же. Вот так. Всё так просто, видишь. Ты там, я здесь, мы так далеко, но мы рядом. Мы вместе, слышишь!
Просто прикоснись ко мне!

Если ты прислушаешься к ветру за окном, ты услышишь, как он моим голосом зовет тебя...

... а сегодня утром оно свернулось калачиком и тихо засопело в две дырочки...
Никто не помнил, как оно появилось, оно просто пришло и стало скрести своими коготками обращаю на себя внимания. Зачем ему внимание, оно, правда, и само слабо понимало, но упорно его просило.
.. ах да, оно умело летать... наверно оно все же прилетело... как легко представать, как оно высматривает своей хитрой, но очаровательной мордочкой окно ночного города, куда спланирует и поселится под батареей. Наверно, там теплее....
Иногда оно было не в настроении.... совсем не в настроении... оно фыркало, жалобно скулило, а потом снова принималось скрести когтями и гневно размахивать своим хвостом-кисточкой в разные стороны.
К нему так привыкли, что когда оно куда-то пропало на несколько дней, все сильно перепугались. Но куда оно могло деться, от своей теплой батареи?... и оно гордо возвращалось, выгибая свою гибкую спину, примостясь на своем месте. Хоть место у него и не было, но это было не важно.
А да, оно умело летать. Да, иногда у него вырастали красивые, сильные, как сама мгла, черные крылья. В этот момент в глазах у него загорались янтарные огоньки, вся бурая шерсть становилась красной и шелковистой, а ушки с кисточками стояли торчком. Да, оно было красивое, когда оно того хотело.
В такие моменты оно расправляло свои крылья, взмахивало ими, и ловя порывы ветра, устремлялась вперед. Да, оно и само не понимало, что оно хочет увидеть там, у этой столь заманчивой линии горизонта, но летело к ней с распахнутом сердцем и несгибаемом желанием.
Но потом оно возвращалось, все сжималось, становилось серым и начинало жалобно скулить. Нет, его никто не слышал, оно старалось скулить тихо, чтобы никого не отвлекать, но скрыть что-то долго сложно. Поэтому, когда это выяснилось, то слышать эту песню печали было больно всем, кому выпадала такая возможность. Но помочь никто не мог, потому что не знал как. Оно и само не знало.
.. а когда в комнате стало непривычно тихо и звука сна его не стало слышно, все поняли, что оно ушло. Никто не знал куда. Да оно и само не знало.....
22.03.08