Первая часть

Первая часть

Поля дракона

Блок-посты, перекопанные дороги, снова блок-посты. Время от времени в полях появляются «зубы дракона» — бетонные конусы, вереницы которых тянутся на километры, прикрытые двухметровыми противотанковыми рвами и, вероятно, сюрпризами, таящимися под землей.

На прощание фотографируемся у стелы, обозначающей границу Донецкой области. Надпись выполнена на русском, рядом с гербом расположена красочная вышиванка — красивое сочетание. В двух шагах от стелы свалены знакомые конусы — то ли лишние, то ли запас для нового строительства.

Вечером мы с Юлей выдвигаемся домой — наши отпуска закончились, за выходные нужно добраться до Тюмени. В последний момент она просит заехать на Аллею ангелов — пожалуй, самое скорбное место в столице Донбасса.

На аллее пусто, у скромного памятника только мы и игрушки — плюшевые мишки и другие куклы, которыми уже никогда не смогут поиграть погибшие дети, жертвы многолетних обстрелов ВСУ.

Игрушек  много, они полностью покрывают нижнюю часть монумента с лаконичной надписью на черном камне: «Памяти погибших детей Донбасса» и перечнем имен. Когда этот список маленьких мучеников перестанет расти?

 

Продолжение следует

Первая часть

Туристам здесь не место

В Мелитополе отмечаю интересную деталь — все надписи на улицах и в магазинах на украинском, в то время как сами жители разговаривают между собой исключительно на русском.

Рекламные афиши в небольших магазинах и частные объявления также написаны по-русски.

Видно, что власти всеми силами вытравливали его из обихода, однако так и не сумели заставить людей отказаться от родного языка.

 

В тщетных поисках сувениров обращаюсь за помощью к продавщице в продовольственном магазинчике.

Так лишь разводит руками: «Да у нас и раньше этого не было, туризма вообще. У нас в основном спекуляция».

Общая атмосфера напоминает Россию двадцатилетней давности — бесчисленные магазинчики, разномастные вывески, базары.

Фотографирую православные церкви, встретившиеся по дороге.

От одной из них отделяется нищий с предсказуемой просьбой.

Получив свои гроши, делится советом: «Ты лучше церковь больше не снимай — у нас за это могут по голове настучать».

Убеждаюсь, что туристов здесь действительно не ждут.

 

Продолжение следует

Первая часть

 Ограды некоторых домов выкрашены в цвета российского флага — видимо, в качестве опознавательного знака «свои». Хотя вряд ли большинству этих селян есть дело до политики и вообще всего, что происходит за пределами их деревни.

Зеленый луч

Красное солнце садится за горизонтом, смеркается. Мы уже не боимся вражеских беспилотников в небе, которые здесь не редкость. Главная угроза на ночной дороге — это собственные блок-посты, где постовые напряженно всматриваются в темноту, зная, что оттуда может прийти опасность.

Вдали вспыхивает яркий свет фонаря. «Блок-пост. За километр нас заметили! — отмечает Костя, но тут же его улыбка исчезает с его лица. — Черт, зеленый луч. Это же коллиматорный прицел! Могут стрельнуть… броник что ли надеть...» Советую включить аварийку. Это часть неформального ритуала, принятого по всему Донбассу: нужно два раза мигнуть фарами, после выключить их, включить аварийку и лишь после медленно заезжать на блок-пост. Продолжаем путь в темноте, освещаемой лишь аварийными огнями. По счастью, все проходит гладко — солдат подходит к машине, задает несколько вопросов и мы едем дальше. Костя заметно успокаивается: «А вы заметили, что он, когда подошел, автомат с предохранителя снял?»

Так проходит несколько часов. Стук в колесе то усиливается, то почти исчезает, дороги практически пусты. Глубокой ночью вползаем в Мелитополь. «Вообще-то здесь комендантский час, но не в поле же ночевать...», — рассуждает Костя.

Минуту спустя нам перегораживает путь военный автомобиль и люди в форме с автоматами на изготовку — ночной блок-пост. «Ваши документы. Документы на машину. Что везете? Беспилотник зарегистрирован? Откуда я знаю, может, ты сейчас его запустишь, будешь координаты снимать и хохлам передавать...»

Копание в документах и кузове длится недолго. Убедившись, что мы все же не вражеские диверсанты, а обыкновенные волонтеры, командир машет рукой: «Ладно, только дальше не езжайте — там справа и слева другие посты стоят. Сворачивайте во двор и стойте там до утра».

Тормозим между жилыми домами и гаражами, вытягиваемся сколько можно на сиденьях пикапа и засыпаем.

Первая часть

 Проезжаем несколько блок-постов и наконец упираемся в последний барьер. За ним подразделение, для которого мы привезли помощь из далекой Сибири. Часовой быстро входит в курс дела, но нужно разрешение командира или встречающие, а ребята не отвечают — ушли на боевой выход, где сотовой связи нет и вообще не до этого. Ожидание затягивается на часы. Темнеет, мы цепляемся к местному вайфаю, чтобы узнать, что происходит за пределами леса и устало переговариваемся с часовыми.

Солдатское счастье

Проснувшись в шесть утра, отправляюсь на обследование территории. Блиндажи тут и там, «Урал» цвета хаки стоит в углублении, на лобовом стекле табличка «Орки» — видимо, вместо визитки. Разговорились с контрактником из Омской области — простой сибирский парень, позывной Медведь. В боях уже более полугода, сильно уставший, контуженный («ВОГ на груди взорвался, я теперь плохо слышу на левое ухо») — одним словом, типичный солдат на передовой.

О чем говорили? О фронтовых буднях, из которых состоит жизнь обитателей этого леса. Солнце, Луна, Сапог — названия опорников составляют основу местной географии. Бои тяжелейшие, но линия фронта на тот момент почти не двигалась — типичная позиционная возня в духе первой мировой. 

Пленные попадаются регулярно, но их не так много — в украинской армии действует жесточайшая система контроля. «Недавно привели пленного, говорит, мобилизованный, воевать не хочет как и большинство остальных. Спрашиваем, почему вы тогда не сдаетесь? А как, говорит, сдаться?

В каждом подразделении есть идейный националист, который за всеми следит, а кто именно — неизвестно. Попробуешь сдаться — он тебя застрелит или сдаст СБУ, и еще неизвестно что лучше. Отказников и колеблющихся ставят в первую линию — чтобы на виду были и жили недолго». Примечательно, что большинство пленных — деревенские жители, пригнанные на фронт по мобилизации. Все они говорят по-русски, в т.ч. между собой.

Делает свое дело и пропаганда, рассказывающая о «зверствах русских», с которыми поэтому нельзя иметь дело. «Взяли на днях пленного, привели в лагерь, он кричит: «Можете меня бить, резать, я к боли привык, ничего не боюсь!» Мы говорим, ты с ума сошел? «А что со мной будет?» — «Командиру передадим» — «А потом?» — «В лагерь тебя отправят, война закончится — домой пойдешь. У тебя тут шансов выжить больше, чем среди своих». Страх гонит людей навстречу смерти и они убивают в надежде выжить.

Все это время стрельба не прекращается, то приближаясь, то удаляясь от нас. Я уже начинаю различать некоторые звуки — вот отстрелялся пакетами «Град», а это миномет «Василек» выдал очередь из шести мин. Мой собеседник не реагирует даже на самые громкие разрывы — этот порог восприятия пройден уже давно. «Вот когда «Тюльпан» стреляет, надо сразу делать ноги — ответка быстро приходит. А это так...» машет он пренебрежительно рукой, словно отмахиваясь от комара.

Поговорили и о нашей армии. Опуская детали, можно сказать одно: наша помощь там очень нужна. Узнав, что мы подарили спецназовцам «банку» для пулемета, парень буквально загорается: «Класс! А сколько стоит? Вот деньги, я свои отдам — только привезите парням, ну очень надо!» Обещаем помочь, а пока дарим пару ручек для пулемета — и на лице солдата появляется счастливая улыбка. Мы приезжали не зря.

 

Продолжение следует

Первая часть

В Донецке солнечно

В Донецке хорошо. Яркое солнце, чистые улицы, цветы повсюду, девушки в шортах гуляют по набережной и едят мороженое.

Типичные южный город в разгар летнего сезона. Лишь выйдя из машины замечаешь первое отличие — канонаду. Приходы и выходы слышны практически непрерывно — глухо, но постоянно. Местные, видимо, давно к этому привыкли — как мы привыкаем к гулу автомобилей или постукиванию колес на железной дороге.

Потом замечаешь разбитые витрины и мешки с песком, сложенные рядами вдоль некоторых зданий — следы хаотичных обстрелов города, которые ведутся уже девятый год.

Наконец, зайдя в ресторан грузинской кухни, похожий на любое подобное заведение в Тюмени, сталкиваешься с одной из самых неприятных особенностей — на раковине стоит пластиковый бачок с краном, возле унитаза — ведро с ковшом. Вода из-под крана появляется в Донецке раз в три дня, по графику. Местные уже приспособились и успевают набрать запас на полнедели, а вот общепиту и остальным публичным заведениям остается одно — баки и ведра.

В нашем домишке нет и этого. Узнав о трудностях с жильем, спецназовцы предложили свой домик на окраине города. «Правда, район не очень хороший — возле Марьинки. Туда прилетает последнее время часто. Решайте сами». Выбора нет и мы соглашаемся.

 

Продолжение следует

«На кону стояла жизнь», «опасная ситуация не закончилась» - прекрасные слова, идеальное прикрытие в этой ситуации. Точнее, единственное прикрытие.

Зловещее ФСБ решило убить 47 украинских политиков и журналистов и заодно заказало киллеру доставку 300 автоматов с боеприпасами (поправьте меня, если цифры уже обновились). Вы серьезно? Когда-нибудь за вековую историю ВЧК-КГБ-ФСБ эта организация убивала полсотни зарубежных политиков? Ну хоть один пример есть?

Римские юристы начинали судебный процесс с вопроса Cuiprodest? (кому выгодно?). Скажите мне, ну какую угрозу представлял ФСБ-Путину-России журналист, о самом существовании коего 99% россиян узнали из новостей о его «смерти»? Это ж даже не Ярош какой-нибудь, из него даже захудалый символ не слепить, так, стомильонный писарчук.

Про оружие так и вовсе клоунада. То заявляется, что российские войска чуть ли не дивизиями границу переходят и в Донбассе сражаются, то вдруг беспомощные российские спецслужбы не могут грузовик автоматов доставить – чудеса да и только.

Знаете, что всё это напоминает? Старый грязный развод врачей-онкологов. Ради славы и денег (второе чаще) они порой сообщают пациенту, что у него рак. Тот испуган, потрясен, готов на всё. Начинается лечение – дорогостоящее, длительное, вредное. После ему сообщают, что рака больше нет. Спасли! Исцелили! Кудесники вы наши!

Да, здоровье подорвано, но ведь живой, не умер! Родные чуть с ума не сошли, жена поседела, но что поделать, борьба! Здоровье, конечно, уже не то, химией погублено, но врачи утешают: «А вы хотели чтобы он умер?!»

Развод идеальный, ибо проверить и доказать ничего почти невозможно. «Рака не было? А вы что, врач? У вас было лечение получше? Докажите!» А все обследования и анализы в руках того самого, спасителя, так всё шито-крыто. Возьмите, доктор, это вам, что бы мы без вас делали.

И ведь как вовремя подоспели! Прошло уже четыре года со времени «великой майданной революции». До президентских выборов осталось чуть больше полугода, а в послужном списке одни потери и перспективы дерьмо. Война в Донбассе проиграна, причем с большими потерями. Крыт потерян всерьез и надолго. Экономика падает. Олигархи всё так же грабят, а политики пилят, причем даже состав особо не изменился.

В такой ситуации идеальное решение – это маленькая победоносная война. Но с кем? И тут на выручку приходят они – наши славные гэбисты. Им ведь тоже нужна победа, признание, нужность свою хозяину доказывать. Они, конечно, и сейчас рапортуют о выявленных диверсантах (ФСБ их в Крыму ловит пачками, а уж «террористов» задерживают ежемесячно – по крайней мере, отчитывается), да только это всё не то, нет яркой картинки, отклика, спасения нет.

«А давай мы убийство политика предотвратим?» - «Давай! Только одного мало, давай 10, не – 20, да чего там – записывай...». В 1937 их предшественники таких списков накатали – мама не горюй, есть у кого учиться.

Вот только одного не учли – вся эта шизофреническая логика действует только в пределах палаты № 6, среди своих. Как у Жванецкого: «Ляжешь в больницу – все болеют, приедешь на вокзал – все уезжают». А на самом деле едешь только ты  сам, точнее, твоя крыша. Достаточно выглянуть за пределы учреждения и слышишь совсем другие голоса.

«Жалкий трюк» - такое не часто услышишь в адрес коллеги от организации «Репортеры без границ», которая как цепной пёс стоит на страже интересов журналистов и регулярно критикует по этому поводу российское правительство. Что так взбесило международную организацию? Подлая подстава, устроенная СБУ с помощью глуповато-самовлюбленного Бабченко. В 2017 году в мире было убито 65 журналистов. В Сирии, Мексике, на Филиппинах и т.д. Они не сидели в тёплом уютном Киеве, раскрывая «ядерные заговоры» с мышкой в руках, а работали на передовой, представляя реальную угрозу террористам, наркомафии, браконьерам – и это поплатились жизнью. Они лежали в луже своей крови, а не поросячей, их по-настоящему убили! Но теперь каждое новое убийство можно будет поставить под сомнение – а вдруг это снова «жалкий трюк» как у того, с Украины?

А теперь резюме: что же у нас в сухом остатке, каков итог операции? В России откровенно смеются. На Западе – краснеют и, стиснув зубы, отводят глаза. Тупость и подстава. Единственный, кто слопал фальшивку украинских гэбэшников – это сами украинцы. Впрочем, на них она и был рассчитана. Поздравляю. Главное, не выходить из палаты. И в окно не смотреть. И не читать «не своих» газет. Тогда всё будет складно, славно и замечательно. А там, глядишь, и на выборы пора – все как один, плечом к плечу. Война ж в нашем доме, тут не до разговоров, потом со своими посчитаемся, пока бы от чужих отбиться. Да тише вы, там Бабченко по ТВ говорит, дайте героя послушать...

Рунет кипит от возмущения. Божена Рынска обрадовалась гибели съемочной группы НТВ на борту рейса, летевшего в Сирию. Буквально написала в Фейсбуке: «Весь ансамбль Александрова… весь! Нет бы весь борт НТВ…. Ну почему именно музыканты? Почему Прекрасный ансамбль? Спасибо, конечно, боженьке за бонус в виде съемочной группы НТВошек, но остальные-то почему?».

Реакция незамедлительна и предсказуема. Обличительные репортажи на ТВ, общественность клеймит позором, призывает лишить, покарать и выдворить за пределы. Портреты погибших на окне, звонки в дверь и по телефонам, плевки в спину. Всё понятно.

Барышня, осознав свой промах, тоже рванулась в бой. Из песни слова, конечно, уже никак, но хотя бы замазать, отвлечь, очеловечить – это еще по силам. И полились на той же ФБ-стене записи про ансамбль Александрова в стиле «знаете, каким он парнем был», и сочувствие к забытому экипажу, который как раз невиновен и просто выполнял. Ну, попутно жалобы на травлю со стороны тех самых – бог им судья, благо они уже встретились.

Вроде бы ничего интересного? Одно зацепило. Ладно бы это была обычная пустышка из золотой столичной молодежи коих легион. Так ведь нет. Физико-математическая школа, режиссерский факультет в Ленинграде, колонки в ведущих изданий вроде «Известий» и «Коммерсанта». Опять же заядлый оппозиционер – Манежная, аресты, Гарри Каспаров, суды. Как это всё сочетается в одной головушке? А очень просто. Наша светская революционерка есть плоть от плоти обличаемого ее режима. Поясню на простом примере.

Среди возмущенных безнравственностью и бездуховностью в первых рядах, разумеется, стояли профессиональные единороссы. В частности, пресс-секретарь президента Дмитрий Песков назвал ее слова «безумием, сумасшествием» и заявил, что ему «абсолютно понятна и оправдана самая жесткая реакция общественного мнения». Каков гражданин! Суров, принципиален и уж, безусловно, на 100% патриот родного колхоза.

Одно интересно – какой была реакция его собственного, папиного мнения на слова родной дочки, написавшей недавно в другой соц. сети, что главной мотивацией к изучению языков было наблюдение за тем, «как нелепо и жалко выглядели русские, пытающиеся на пальцах объяснить, что им нужно в ресторанах, магазинах и гостиницах». Быть может, дома профессиональный пиарщик и дал своему 18-летнему чаду, познающему азы маркетинга в Париже, пару дельных советов. Однако публичной порки не последовало, извинений тоже.

А ведь, по сути, перед нами двуликий Янус – две молодицы с одинаковыми лицами. Интеллигентные родители, хорошая школа, книжки на полке, всегда есть завтрак и он вкусный, про ужин и вопросов нет. Деньги кончились – это как? Репетиторы, родня-друзья-соседи все при делах и упакованы. Учись, дочка, такой же будешь! Дочки выучились, слава богу, не упустили свой шанс. Но тем дело и ограничилось.

Не в том смысле, что не вышло из них ничего путевого – одна только со школьным ранцем рассталась, другая постарше, да уж и добилась чего – колонки в ведущих газетах, позиции в рейтингах, блог один из самых читаемых и вообще.

Вот только глубже лучше не ковырять – позолота быстро кончается. У выпускника режиссерского факультета в творческом багаже лишь роль официантки Жени из ментовского телесериала, а тексты посвящены таким же как она персонажам – столичным тусовщикам и иже с ними.

Пиарщикова дочка тоже не гигант мысли. Английский выучить еще смогла, французский наверняка осилила. А вот выйти за границы своего золотого мирочка хотя бы мысленно уже не по силам. Потому она с высоты папойплаченных уроков взирает на соотечественников, прошедших круги муниципальной школы, и даже не задумывается о том, к примеру, как «жалко и нелепо» выглядят иностранцы, которые в России пытаются на пальцах что-то объяснить. Или о том, как жалко и нелепо будет выглядеть она сама в десятках стран со своей безукоризненным английским – в той же Южной Америке, где все говорят только на испанском/португальском, в огромном Китае, да и многих странах Европы – от Франции и Италии до Венгрии и Люксембурга. Папа сказал – «учи английский, это норма» – я и выучила. Чего вам еще надо? Я в норме!

Так и наша Божена. Образованная, начитанная, наслышанная, навидавшаяся – всего понемногу и ничего по существу. Она всегда была наверху, не барахталась против течения, не боролась за то, чтобы подняться выше, а просто жила и получала от жизни удовольствие, попутно делясь своим мнением с окружающими. Последнее – ключевой момент для «светской львицы». Она ведь ничего, в сущности, не создает. Артист творит образ, писатель – текст, плотник – мебель. А наша колумнистка рассказывает о тех, кто что-то делает и высказывает о них своё мнение.

К последнему она очень привыкла, знает, что ее слушают, и потому старается говорить ярко, резко, безапелляционно, наотмашь. Дети расшумелись за окном? Залить детплощадку зарином! Омоновцы разогнали оппозицию? Глаза им шилом выколоть! Так и только так, жестко, бескомпромиссно, во всеуслышание.

Одно удивляет – почему ж, несмотря на многолетние выступления против «кровавого путинского режима», монстры эти так гражданку и не слопали? Да что там – собственно, и не трогали по-настоящему. Даже за порыв «шилом выколоть глаза» арестовавшим ее милиционерам, которые к тому же «зверье» и «животные», лишь погрозили пальчиком, мол, опасности такие слова не представляют. В то время как PussyRiot за песенку с видеоклипом вкатали по два года мордовской колонии. Чудеса?

Да нет, всё логично и понятно. Просто возмутительница Божена на самом деле такое же творение режима как и песковская дочка. Как бы не хотелось ей с манежно-эхомосковными товарищами встать в один ряд с декабристами, потуги эти обречены. Ибо те дворянские отпрыски, хоть и были страшно далеки от народа, с коим с детства говорили на разных языках и в разных мирах обитали, всё же восставали именно за него, за этот самый народ – обиженный, угнетенный, темный. Они понимали, что своим благополучием и просвещенностью обязаны темным крестьянам, кои не то что с басурманином, а и с барином своим могли лишь на пальцах объясняться, а попав в далекую Европу, твердили одно – бистро, бистро, бистро! (по счастью, на боку при этом висела шашка, а за спиной фузея, так что смеяться над нелепыми русскими Европа не рисковала).

Декабристов возмущала подлая царская власть, чудовищная несправедливость режима, где 2% населения владели всем и могли всё, а 98% были никем и продавались на базаре как скот. Горько им было за народ и стыдно за свое благополучие.

Божене плевать на народ. И ей перед ним не стыдно. Не видит она его, народа этого. И видеть не желает. Не о чем ей говорить с этим зверьем из депрессивных подмосковных поселков, что приехало в столицу, спасаясь от боярышника, и пошло служить туда, где паек и получка с авансом, опять же форму выдают. Ей проще помогать кошечкам-собачкам, чем вникать в реальные проблемы живых людей – они ведь такие неудобные, разномастные, да и не заслужили, по правде сказать, высочайшего внимания.

Она – не революционерка. Перед нами банальный раздраженный буржуа, клиент, которого обслужили не по классу и вот, обнаружив волос в супе, он гневно требует официанта. Подать сюда это государство! Покарать! Уволить без жалования! Куда? Да хоть на тот свет – на этом таким делать нечего. Потому что я так сказала!

Потому и суровый российский суд мягок к таким персонажам. В самом деле, не будешь же обвинять в подстрекательстве к убийству каждую фифу, возвизжавшую на примерке: «Руки поотрываю этой портнихе!»

Божена Рынска – не герой и не предатель, равно как и не борец с режимом, и даже не оппозиционер. Это просто еще одна стомильондвадцатая золотая девочка с широкой эрудицией и узким воображением. Этакая Кардашьян от публицистики. Только вместо задницы – рот.

Картина предельно простая. Сексуально озабоченный, фрустрированный тип ищет жертв, которых можно избивать и унижать. Ему плевать на мораль (из уст уголовника это вообще звучит нелепо), просто нужно оправдание для своих асоциальных наклонностей.

К тому же он трус и потому в качестве жертв выбирает самых слабых. Кто из жителей Питера страдает от секс-работниц? Прожил там не один месяц, но даже в глаза их не видел. А вот шпаны в Питере полно, особенно на окраинах и, если бы он взялся гонять эту гопоту, все были бы только рады - и простые люди, и полиция. Да только страшненько парню, там ведь на чемпионский пояс смотреть не будут, двинут монтировкой по черепу и привет родителям.

Поэтому он предпочитает бить женщин. Но даже из них выбирает самых слабых и незащищенных – секс-работниц, по большей части иногородних, необразованных, без прописки, зачастую вообще без документов, полностью зависимых от сутенера. Идеальные жертвы. Особенно если напасть на них вечером и застать без одежды – они даже убежать не смогут. Пишут, что особенно он издевался над африканкой, которую бил и таскал за волосы (мужик!). Даже среди толпы голых женщин он интуитивно учуял самую слабую - иммигрантку, которая ничего не знает в чужой стране и не сможет ни пожаловаться, ни слова сказать в ответ.

Надеюсь, он закончит свои дни там, куда его уже отправляли – в зарешеченной психушке. Иначе можем получить еще одного Чикатило.

Сто лет не писал в этом блоге – я теперь больше в эсперанто-среде общаюсь, там публика со всего мира и уж, по крайней мере, откровенного быдла нет, от коего на русскоязычных форумах уже просто тошнит. А дублировать на русском записи из своего эсперанто-блога просто времени не хватает, куда уж – там бы успеть всё задуманное выложить.

Впрочем, всё это детали, мало кому интересные – в отличие от действительно замечательного фильма Михаила Сегала. Даже не ожидал, честное слово, такого уровня мастерства и иронии в отечественном кино. Респект.

Фильм снят в довольно необычной манере и состоит из четырёх новелл, связанных между собой одной лишь скорее смысловой, нежели сюжетной, линией. Потому что всё это – про Россию. Нынешнюю, нашенскую, уж какая есть. Ну, и конечно, про нас самих, кои эту самую Россию населяют, составляют и имеют честь представлять. Зрелище то ещё.

Скажу сразу – это не «чернуха» в классическом её понимании, с пьяными рожами во весь кадр, дикими истериками, тоской и безнадёгой провинциальной нищеты и прочими страшилками, кои часто рисуют мастера, не покидающие пределов Садового кольца. Кстати, именно из-за этого я так редко смотрю отечественные фильмы – сказывается постперестроечный синдром, отрыжка колчаковщины, да и вообще я в теме, ради такого мне в кино ходить не надо.

Всё начинается с рукописи, которую автор принёс в издательство. Сборник из четырёх новелл отправляют в мусорку как неактуальный формат («народу нужен роман»), но сотрудники редакции начинают из любопытства листать тетрадь и вот по очереди оживают все четыре сюжета – почти как в «Хромой судьбе» Стругацких. Лично мне больше всего понравились «Мир крепежа», «Круговое движение» и «Возгорится пламя».

В полной Европе

«Нам только как в Европе, чтобы не как у всех» – ключевая фраза первой новеллы. Да что там – это девиз всей нынешней расейской жизни, мечта 90 % обывателей, чьё благосостояние в нулевые подросло, а вот мозги остались прежними. И вот уже хочется чего-то этакого – «не то конституций, не то севрюжины с хреном, не то кого-нибудь ободрать», как говорил бессмертный Салтыков-Щедрин, похоже лучше всего понявший вечную суть российского мироустройства. И пусть рыло всё то же, но уже тащится в калашный ряд – ведь пятаков то полный карман, извольте обслужить-с!

В этой новелле провинциального рашенского обывателя представляет чета молодожёнов, которые встречаются в захолустном ресторане с организатором свадеб, больше всего преуспевшем в массовой психологии. Правда, здесь и напрягаться особо не приходится, главное, помнить ключевые слова: «как в Европе» и «не как у всех». Под этим соусом прокатит и простецкий гармонист с деревенскими частушками, и фальшиво-возвышенные речи, явно слизанные из Интернета, да чего там – что угодно прокатит. Главное удовлетворить желание клиента, который хочет чего-то высокого, да только сам до этого ещё не дорос (и тенденции не намечается).

А потому дери его по полной – баранов стричь положено, в том предназначение их бараньей жизни. И впаривай от души, разводи и ощипывай – не тебе, так другому отдадут они свои гроши. Да и какой же это грабёж, если в результате клиент доволен. Он ведь и вправду верит, что банальная местечковая свадьба в «Курятине» будет особенной и что именно так всё и бывает в Европе – незнаемом, но желанном континенте, где всё очень круто, хотя и непонятно как именно.

Господи, сколько раз я это видел и слышал! «Лучший город Земли», «лучший провинциальный журнал России», TheBestoftheBest, «уютный европейский город» – и всё это про один из самых маленьких областных центров Сибири, где после дождя невозможно перейти улицу из-за потоков воды и грязи, большинство предприятий уничтожено после приватизации, а ребёнка в детский сад надо записывать сразу после рождения – чтобы успел посетить до школы.

Примечательно, что авторы всех этих замечательных слоганов при первой же возможности сваливают из «лучшего города Земли», предпочитая отдыхать в той самой Европе, о сути которой, правда, сами имеют весьма смутное представление, поскольку остаются всего лишь богатыми туристами, кои селятся в дорогих отелях и ходят в модные рестораны, но при этом не покидают русского гетто как физически, так и интеллектуально. Они были в Париже, Испании, проехали Италию и посещали Лондон, но спроси их, что думают европейцы по тому или иному вопросу, как они живут, как строят отношения – и вот оно, пляжи отличные, шмоток полно, проходили Ла-Скалу (мимо). В общем, «видала мышку на ковре».

И потому в майском номере «лучшего провинциального журнала России» появляется подборка цитат из «Майн кампф» с портретом автора. Не потому что издатель разделяет идеи, а просто чего такого-то? Ну, это же тоже политический лидер был, историческая фигура типа Сталина, неоднозначная, но что с того? Картинки то в журнальчике как в Европе, так чего вам ещё надо?

И в этом суть российского европеизма. Содрать обёртку, списать по-быстрому, не вникая в подробности, передать форму и цвет, а уж содержание как-нибудь приладится. И в итоге получаем финал первой новеллы, где «европейская свадьба» сводится к баянисту, который вместо «чтобы елось и пилось, и хотелось и моглось» играет (на том же баяне) уже как бы джаз, а рядом сидит тётка с деревянным лицом и на таком же деревянном инглише исполняет как бы заграничные песни. Приехали. Вот только уезжали ли?

Круговое брожение

Тут мы уже из мира как бы духовного попадаем в типа сугубо материальный – ведь речь то по большей части идёт о презренном металле. Водитель даёт взятку слесарю, тот несёт врачу, дальше будут преподаватель, чиновник, военком, застройщик, губернатор. Ну а в конце стоит обаятельный Угольников, который из шута «Оба-на-шоу» превратился в короля, точнее, в президента. Круг замыкается, все дают и все берут. И ведь не потому что мерзавцы, а просто по-другому нельзя, не получится, ничего работать не будет. Вот он – «коррупционный комфорт», о котором каждый россиянин знает и без социологических студий.

И ведь в самом деле удобно! Неприятно, конечно, когда в онкодиспансере больному с «четвёркой» говорят, что он должен ждать своей очереди на МРТ или операцию (при этом прекрасно понимая, что к тому времени нужна будет уже не операция, а оградка). Или когда в новомодном и хвалёном хирургическом центре детский кардиохирург с зарплатой в пять раз больше твоей говорит, что за косметический шов надо платить, причём прямо тут, клади в кармашек, а иначе распластаем твоего детёныша так, что на пляж всю жизнь в маечке ходить будет (и, надо признать, слово держит в любом случае).

Однако и ты понимаешь, что все запреты и ограничения – дело условное. И права ты в конце концов получишь (а отымут – так вернут). И в армии служить не так уж для всех обязательно. Да и на суперстрогих экзаменах с компьютерным тестированием курсор по экрану может бегать очень быстро и в нужном направлении, даже мышку трогать не нужно. Ну чем плохо то?

А плохо только одним: пока ты получаешь дефицитное лекарство или чёртову справку из БТИ, те, кто устроил всю эту шарманку, сносят заповедные леса и выводят в оффшоры твои налоги – те самые, которых маме на операцию не хватило. И, разумеется, продолжают петь про патриотизм, о коем всё тот же Салтыков-Щедрин давно всё понял: «Заговорили о патриотизме. Видимо, проворовались».

Почему же мудрый, добрый царь попускает злодеям-чиновникам, что грабят его славный народ? Ведь он то уж ну такой, ясен сокол, понимающий, заботливый, да только всё делами обременён и всюду не поспевает. Веками мучит себя русский человек этим вопросом и утешает тем же сказочным резоном – куда мол успешь, эвона Расея у нас какая.

А ответ прост и понятен даже шуту. Потому и терпит, что опора его не вы, послушные бараны, а те дворяне/чиновники, на коих зиждется царская власть. И покуда они держат себя в рамках, воруют в меру («как все»), не зарываясь и, главное, не выступая против Системы, то и нехай себе крадут. В крайнем случае, всегда можно изобразить борьбу с коррупцией, заодно и полянку под шумок расчистить. «Борьба с коррупцией» в чиновьем мире это же всё равно, что сокращение штатов на предприятии – уж держитесь недруги, теперь точно не уйдёте, всем припомним! Выемка документов и маски-шоу стоят недорого, а на ТВ смотрятся просто замечательно, так что народ ещё и благодарен будет – эвона, какого оборотня в погонях изловили. Ай да президент, дай бог ему здоровья, кабы не он...

Напоследок добавлю, что мне особенно понравился образ «просвещённого государя» – очень метко подмечено. «Я вот тут Карамзина читаю...». Видимо, потом дошла очередь до Бердяева.

И ни хрена не возгорится

«Да молодая ещё, да наберётся [ума], да вырастет» – сколько раз я слышал это про очаровательных молодых созданий. А уж сколько я их видел – пером не описать, гонораром не оплатить. И продолжаю видеть, ибо имя им – легион. Слабенькое идёт поколение, чего и говорить (за редким исключением). Вот только почему? Нет, ну в самом деле?

Ведь они выросли в нулевые, когда страна богатела, зарплаты росли, ипотека образовалась, кредитов – хоть хоботом жуй. Опять же заграница открыта и доступна, языкам учат на каждом углу, Интернет дошёл до Малого Мымрина, а книги, которые мы добывали годами, выстраивая обменные комбинации и считая монетки в кармане, можно за пять минут скачать с любой мобилы. Правда, больше качают не их, а порнушку и «сталинских соколов», но ведь возможность то есть, тот самый выбор, о котором мы и мечтать не могли! А что в итоге? «Млекопитающаяся» акула и «губчика» на американском. Нам надо больше разговаривать.

Вот только о чём? Битых 20 минут 45-летний Макс искал ответа на этот вопрос, задавая его себе в самых разнообразных позициях (пардон, ситуациях). Старался изо всех своих интеллигентских сил, засыпая в рабочий полдень в местах больше уединённых, чем отдалённых. И всё зря.

А что поделать, если выросло целое поколение, девизом которого стало: «А я не заморачиваюсь». Поколение, которое мечтает жить за границей, но не знает даже английского и не представляет, как там люди живут то. Которое уверено, что стоит много денег, но демонстрирует чудеса профессиональной несостоятельности. Поколение, которое искренне верит, что креатив и позитив – это всё, что нужно для успеха в жизни. Причём, здесь и сейчас – не заморачиваясь.

Они выросли в эпоху, когда власть и общество заключили между собой негласный договор: герои экрана рулят как хотят, но не вмешиваются особо в жизнь массовки, а та, в свою очередь, рубит бабло как может, не претендуя на что-то большее. И всё было славно. Пока два молодца одинаковы с лица пилили Россию, в свободное время развлекаясь реформами времени, борьбой с гомопропагандой и прочими нанопроблемами, рядовые рабочие сцены наращивали обороты, набирали ставки, обрастали кредитами, влезали в ипотеки и открывали для себя чудный мир под названьем Турция-Египет-Таиланд (Испания – это уже «как в Европе», ну а Париж-Италия и вовсе удел уточнённых индивидуальностей, послушно следующих за гидом). Им было не до деток, а деткам было не до чего – кроме тех же целей, к коим устремились родители, только уже без нудного предыдущего этапа, на коем эти цели достигаются. А нафига заморачиваться, лучше уж сразу в дамки.

И вот результат. Волоколамское шоссе ассоциируется исключительно с пробками, в Великой Отечественной погибло тыщ 300 («это была страшная война!»), а 1930-е примечательны разве что «перегибами, которые Сталин, когда узнал, прекратил». И это проблема не образования, которое не загрузило в мозжечок знания в полном объёме. Это проблема общества, в котором такой человек может жить и не чувствовать себя неполноценным. Милые, позитивные, активные создания с интеллектом плюшевого мишки – будущее принадлежит им. Одна незадача – ну о чём с ними трахаться?

Я уже рассказывал о том, как в июле-августе проехал Вьетнам не зная ни слова по-вьетнамски и с десятком английских слов, почерпнутых из телерекламы. Нет? Ну, значит, поведаю в следующий раз. Пока скажу лишь, что в октябре-ноябре история повторилась – на этот раз в Китае.

Бизнес не знает границ, а уж эсперанто-бизнесмен и подавно. Поэтому, когда я задумался о продвижении одного из продуктов нашей компании – станций водоочистки «Водопад» на новые рынки, то сразу подумал: почему бы не задействовать эсперанто? Сказано – сделано.

Большинство уверены, что эсперанто – это язык идеалистов, которых хлебом не корми, дай только потрепаться про мир-дружбу-братство народов. На самом деле это идеальный инструмент для общения на любые темы, в том числе сугубо практические. Уже несколько десятилетий существует международная организация эсперантистов-коммерсантов, ребята ведут совершенно реальный бизнес по всему миру, а президент организации китаец Chielismo создал экспортно-импортную компанию и последние 15 лет живёт исключительно за счёт эсперанто-коммерции. Недавно состоялся 6-й съезд китайских эсперанто-коммерсантов в г. Чангша, прямо скажем – немало их собралось.

В общем, шёл я по тропе довольно проторенной, хотя для российского бизнеса и весьма необычной. Все привыкли, что можно покупать в Китае, а тут идея была обратной – продавать в Китай. С помощью всё того же Chielismo вышел на коммерсанта из Пекина по имени Long Zheng. Завязалась переписка, обсуждение, пришлось пересылать кучу данных – цифры, факты, презентации (всё на эсперанто, конечно). Один раз встретились случайно во Вьетнаме, обсудили всё ещё раз. В итоге он вышел на компанию Kun Peng Power (Bei Jing) Technology Co., Ltd, готовую заняться продвижением нашего продукта на китайском рынке в качестве представителя. Для начала предложил нам принять участие в Water Expo China 2012, где можно будет пригласить на наш стенд потенциальных клиентов, провести ряд встреч на местах.

Из-за бюрократических глупостей мы не смогли сами оплатить стенд, тогда это взяли на себя наши китайские партнёры. Они же оформили нам приглашение из Министерства водных ресурсов КНР. Руководство удивлено, но соглашается с перспективностью начинания. Готовим брошюру, презентации и видеофильм на китайском и английском. И вот 28 октября мы уже в Китае.

Это была скорее не командировка, а встреча старых друзей. Нет, днём мы, конечно, напряжённо работали – консультировали на стенде, проводили переговоры, устраивали презентации. Но, благодаря китайским партнёрам, я впервые чувствовал себя в такой поездке как дома. Мой напарник, к сожалению, мог изъясняться лишь на русском, поэтому нам пришлось нанять переводчицу. Однако значительная часть общения, в том числе на переговорах и стенде, проходила на эсперанто – быстро и с минимальными потерями информации. Особенно удобно это было, когда на стенд приходило сразу два посетителя – с одним мой напарник общался через переводчика, со вторым я беседовал через Long Zheng. Но главным преимуществом была даже не лёгкость общения, а принципиально иная степень доверия между эсперантистами. «Стас, разве мы могли бы договориться о таком проекте после одной мимолётной встречи в Ханое и заочной переписки, не будь мы эсперантистами?!», сказал однажды Long Zheng.

Помимо прочего, ребята помогли нам организовать две презентации. Первая состоялась в Beijing Urban Construction Group Co., Ltd – огромной строительной корпорации с годовым бюджетом в 8,65 млрд долларов и 26 тыс. работников по всему миру. Вице-президент компании Jacky Zheng беседовал с нами полтора часа, задав массу очень правильных, профессиональных вопросов, а в итоге пообещал в качестве депутата Законодательного собрания Пекина подготовить предложение в Правительство Пекина об использовании нашей технологии. Это давний друг Long Zheng, вряд ли мы смогли бы встретиться с ним без этого знакомства.

Вторая презентация прошла в The College of Water Sciences of Beijing Normal University – ключевом экспертном центре в области водных технологий, на мнение которого ориентируется весь Китай. Тамошние профессора, все выпускники британских и американских вузов, в течение двух часов буквально допрашивали нас обо всех нюансах, вникая в мельчайшие детали. Мы ещё раз убедились, что Россия там воспринимается как нераскрытый источник новейших технологий, которые нужно привлекать на местный рынок.

Кстати, представления о Китае как о стране, где умеют лишь воровать и копировать чужие идеи, устарело, по меньшей мере, лет на десять. Современный Пекин – это передовой мегаполис с небоскрёбами, потоком современных машин и толпами людей, которые весьма неплохо зарабатывают и отлично владеют новой техникой, а местный бизнес вырос до уровня, когда он может не красть, а покупать, причём в очень серьёзных объёмах. Обороты компании того же Jacky Zheng превышают наши в сотни раз – а мы входим в десятку крупнейших налогоплательщиков Тюмени!

Итог. Мы приняли участие в выставке, провели множество переговоров и две ключевых презентации, заключили договор о сотрудничестве и, главное, провели «разведку боем» китайского рынка. Теперь мы знаем, что делать дальше, куда и с кем идти. У нас появились свои проводники, причём, на данном этапе совершенно бесплатные. Главное, не опоздать, ведь все крупнейшие западные компании уже давно в Китае, причём они там не только производят, но и продают. На наших глазах рождается крупнейший рынок в мире. Занимать в нём место нужно уже сейчас. В том числе с помощью эсперанто.