«Есть три типа математиков: те, кто умеет считать, и те, кто не умеет».

Плохая шутка? Естественно. Но забавно то, что шутку эту породило наше представление о парадоксе, о нарушении математической логики, которая активирует участки мозга, расположенные в правой префронтальной коре. Эти участки чувствительны к причинной зависимости и предупреждают нас о сомнительных и подозрительных ситуациях, которые могут создавать опасность, когда в них что-то не стыкуется.

Многие знаменитые гравюры художника-графика Маурица Корнелиса Эшера (Maurits Cornelis Escher) вызывают схожую реакцию, потому что на них изображены сцены, нарушающие причинную связь. На его знаменитой литографии «Водопад» изображено водяное колесо, приводимое в движение водой, которая льется из деревянного желоба. Вода крутит колесо, а оно направляет ее обратно на вершину водопада к началу желоба. Оттуда она снова льется на колесо, и так до бесконечности. Картина показывает нам ситуацию, в которой нарушены практически все законы физики из учебников, и наш мозг воспринимает эту логическую странность как нечто забавное, как визуальную шутку.

Фокус, делающий гравюры Эшера интригующими, заключается в геометрической конструкции, которую психологи называют «невозможной фигурой». Форма линий предполагает наличие трехмерного предмета, который никак не может существовать в жизни согласно нашему опыту и ощущениям. Психологи, включая научный коллектив под руководством Кати фон Кароли (Catya von Károlyi) из Университета Висконсина в О-Клэр, используют такие фигуры для изучения познавательных способностей человека. Когда ученые из ее коллектива попросили людей отобрать такие невозможные фигуры из других похожих иллюстраций, они с удивлением обнаружили, что одни люди делают это намного быстрее других. И самое удивительно то, что быстрее всех действовали люди с дислексией.

Дислексию часто называют «нарушением обучаемости». Она действительно создает серьезные проблемы в процессе обучения. Хотя последствия этого состояния могут быть очень разными, дети с дислексией читают так медленно, что у них обычно уходит полгода на то, чтобы прочитать такое количество слов, которое другие дети способны прочесть за день. Поэтому то обстоятельство, что столь медленно читающие люди могут так быстро выбирать невозможные фигуры, стало большим сюрпризом для исследователей. Почему люди, которые очень медленно читают, столь стремительно реагируют на зрительное представление причинного осмысления?

Психологи были удивлены, но многие люди с дислексией, с которыми мне удалось поговорить, никакого удивления не проявляют. Мы у себя в лаборатории Гарвард-Смитсоновского центра астрофизики провели собственное исследование, профинансированное Национальным научным фондом. Цель исследования заключалась в поиске научных талантов среди людей с дислексией. Страдающий дислексией ученый Кристофер Тонкин (Christopher Tonkin) назвал свои ощущения «чувствительностью к вещам, которые не на месте». Тонкина очень сильно раздражают сорняки, растущие у него в саду среди цветов, и он говорит, что его чувствительность к визуальным аномалиям является результатом опыта, накопленного в процессе профессиональной научной деятельности. Столь заметная разница в восприятии причинно-следственных отношений объясняет то, почему такие люди как Кэрол Грейдер (Carole Greider) и Барух Бенасерраф (Baruj Benacerraf) смогли заниматься наукой и даже стать лауреатами Нобелевской премии, несмотря на то, что всю жизнь сталкиваются с трудностями из-за своей дислексии.

В ходе одного исследования мы проверили профессиональных астрофизиков с дислексией и без таковой на способность замечать поддельную графическую аномалию в спектре, характерном для черной дыры. Ученые с дислексией (те, кого раздражают сорняки среди цветов), гораздо лучше справились с задачей по выделению черных дыр из шумового фона. Это преимущество помогло им и в научной карьере. В ходе другого лабораторного исследования мы сравнивали способности студентов колледжа с и без дислексии по запоминанию кажущихся размытыми изображений, похожих на рентгеновские лучи. Опять же впереди оказались студенты с дислексией. Это преимущество, которое может принести им пользу в науке или в медицине.

Почему же дислексия способна давать преимущества? Может, в мозгу у людей с дислексией есть нечто такое, что предрасполагает их к причинно-следственному мышлению? А может, это своеобразная компенсация, различия в мозгу, которые возникают в силу того, что люди с дислексией меньше читают? К сожалению, ответа на этот вопрос пока нет.

Но мы точно знаем, что чтение меняет структуру мозга. Любители чтения могут читать по часу и больше каждый день, изо дня в день, из года в год. Такая узко специализированная и постоянная тренировка, требующая неестественно точного контроля над перемещением взгляда в доли секунды, может очень быстро перестроить зрительную систему, в результате чего некоторые проводящие пути в нервной системе начинают действовать эффективнее остальных. Когда неграмотных взрослых учили читать, исследование с представлением изображений, проведенное во Франции Станисласом Дехане (Stanislas Dehaene), показало, что по мере приобретения навыков чтения в мозгу происходят изменения. Но по мере того, как эти взрослые развивали свои навыки чтения, они теряли способность обрабатывать некоторые типы визуальной информации. Например, они уже не могли отличить объект от его зеркального отображения. Следовательно, за умение читать приходится платить, и способность человека обрабатывать некоторые виды визуальной информации утрачивается после того, как он научится читать. Это говорит о том, что зрительные преимущества дислексии являются просто признаком различий в опыте чтения, некоей компенсацией за то, что человеку с дислексией трудно читать.

Мы с коллегами предположили, что одна из причин зрительных талантов у людей с дислексией состоит в том, что им трудно управлять своим зрительным вниманием. Сначала может показаться парадоксальным то, что такие затруднения могут дать преимущество, но все становится вполне логичным, когда мы понимаем, что слова «преимущество» и «недостаток» имеют значение только в контексте той задачи, которую необходимо выполнить.

Например, представьте себе, что вы ищете талантливого охранника. В обязанности этого человека входит замечать вещи странные и неуместные, и звонить в полицию, когда он увидит нечто подозрительное, скажем, неожиданный след на клумбе. Кого вы наймете на такую работу: активного читателя, который способен сосредоточиться на чтении и затеряться в тексте, или человека, остро реагирующего на изменения в зрительной обстановке, но не умеющего сосредотачиваться и отключаться от внешнего мира?

Такое занятие как чтение требует способности сфокусироваться на словах, когда ваши глаза сканируют предложение, и быстро, аккуратно и последовательно переключать внимание в предложении с одного слова на другое. Но хорошему охраннику нужны прямо противоположные способности: умение быть настороже и видеть все и сразу. Хотя в чтении эти навыки не очень помогают, у такого человека могут быть таланты в других областях. Если задача заключается в поиске логического изъяна в невозможной фигуре, то это можно сделать быстрее, если вы умеете распределять свое внимание, охватывая фигуру взглядом целиком и одновременно. Если вы сосредоточиваете внимание на зрительных деталях, изучая каждый элемент фигуры последовательно, то вам понадобится больше времени, чтобы определить, складываются ли эти элементы в общую картину, или там есть какое-то несоответствие. В таком случае получается, что это недостаток.

Серия исследований, проведенных итальянскими учеными во главе с Андреа Факоэтти (Andrea Facoetti), показала, что у детей с дислексией часто бывают нарушения в зрительном внимании. В ходе одного эксперимента коллектив Факоэтти измерил зрительное внимание у 82 дошкольников, которые еще не умели читать. Затем ученые подождали несколько лет, пока эти дети не закончили второй класс, и снова обследовали их, чтобы понять, насколько хорошо каждый ребенок научился читать. Они обнаружили, что у детей, у которых в дошкольном возрасте наблюдались проблемы со зрительным вниманием, также появились сложности с чтением.

Эти исследования говорят о том, что дефицит зрительного внимания, появляющийся в самом раннем возрасте, является причиной проблем с чтением, которые характерны для дислексии. Если эта теория подтвердится, ученые смогут сделать вывод о том, что наблюдаемые преимущества это не случайный побочный продукт навыка чтения, а результат различий в мозгу, которые являются врожденными.

Если это так, то поскольку внимание влияет на восприятие в очень общем плане, значит, могут появиться и другие преимущества. Да, люди с дислексией могут не замечать какие-то детали в своем окружении, которые требуют сосредоточения внимания, но они могут лучше видеть вещи более рассредоточенные. То есть, они видят лес, но не замечают деревья.

Среди прочих обнаруженных преимуществ Гади Гейгер (Gadi Geiger) и его коллеги из Массачусетского технологического института выделяют то, что люди с дислексией могут распределять внимание гораздо шире, чем обычные читатели. Они вполне успешно распознают буквы, высвечиваемые одновременно в центре и на периферии на гораздо большем расстоянии. Они также показали, что такие преимущества у них присутствуют не только в зрительном плане, но и в звуковом. В ходе одного исследования, когда воспроизводились звуки вечеринки, люди с дислексией сумели разобрать гораздо больше слов, которые раздавались из разных углов комнаты, по сравнению с теми людьми, которые активно и много читают.

Без ответа остается вопрос о применимости таких открытых в лабораторных условиях преимуществ и талантов в реальной жизни. Но каковы бы ни были причины, начинает формироваться одна четкая тенденция: люди с дислексией лучше видят большую картину (в прямом и переносном смысле), в то время как остальные ее не замечают. Томас Уэст (Thomas G. West) давно уже утверждает, что нестандартное мышление исторически является неотъемлемой чертой дислексии. С ним согласны и социологи, такие как Джули Логан (Julie Logan) из лондонской школы бизнеса им. Касса. Логан обнаружила, что дислексия больше распространена среди бизнесменов и предпринимателей, которые думают нестандартно и видят общую картину, творчески и созидательно подходя к вопросам бизнеса.

Каков бы ни был механизм, ясно одно: дислексия связана с различиями в зрительных способностях, и эти различия могут оказаться весьма полезными во многих обстоятельствах, например, в науке, технике, проектировании и математике. Из физики нам известно, что двигатель способен продуктивно работать лишь при наличии разницы в температуре, когда есть холодное и горячее. А когда все одинаковое, ничего продуктивного не происходит. Неврологические различия точно так же приводят в движение общественный двигатель, создавая контраст между холодным и горячим, который ведет к продуктивной работе. Нарушения в одной области могут создавать преимущества в другой, и именно эти различия обеспечивают прогресс во многих сферах, включая естественные науки и математику. Наверное, математики бывают не трех типов, а их гораздо больше. И обществу нужны они все.

Мэтью Шнепс — астрофизик и дислексик, основавший лабораторию визуального обучения для исследования последствий когнитивного разнообразия в приобретении знаний. Он профессор информатики Массачусетского университета в Бостоне. Шнепс проводит исследования дислексии в аспирантуре Гарварда. В настоящее время он пишет книгу о том, как с появлением электронных книг и устройств для чтения меняются представления о дислексии.

 

Источник