О днях? Об улицах? О пепельных висках его сестры? О чём ты жаждешь слов? Я расскажу.

Вчера сиреневые утки столпились в стаю. Играли дети, лаял старый пёс, а я... Я был утёнком гадким. Желтым клювом мне перышки приглаживала мать. И все смотрели.

Улетели утки. А я - остался.

Потом  старый дуб  подарил полупрозрачный лист. Он летел, распластав сухие руки и танцевал солнечным лучом мазурку. А потом. Он обнял меня ласково и торопливо шепнул :"Я с тобой!". И засмеялся.

Мне стало тепло.

Я улыбался. Мимо...Так бывает. Она несла кому-то молоко и темный свёрток. Посмотрела, не решаясь, но, почти обойдя мою скамейку, улыбнулась и поздоровалась. Я пригласил сесть рядом, и она растерялась от моей улыбки.

- А где же радио? - спросила она.

- Я ждал Вас ,вот и не взял, - ответил я, оглядываясь на пробегающую мокрую собаку. 

- Мне пора, - улыбнулась она и  исчезла.

Солнечный луч улёгся на мои колени и заснул.

 

Пригрейся на его словах. Попробуй не молчать, а только слушать. И, не вступая в разговор, представь улыбку. Искристую, карамельную, нет, давай лучше ирисковую.. Почувствуй вкус. И медленное лето повернёт. Ответит, улыбнётся и оставит в его руках открытки. Смешно? Попробуй.

Будут жаться к поездам предпоследние платформы. Ограниченные формой, они перечтут все отпечатки ботинок и судеб. На своих пологих лбах вынесут вечернее охлаждение. Им бы тоже домой... Повздыхаем с дворником-осетином и тоже свернём газеты. Подумаем.

Я уеду. Завтрашним погожим утром по мокрой ещё росе подойду к станции. Задумчивый, приплывёт  невысокий поезд: "Пойдём?". -Да, да, да...

За окном будет лето. И я....

Процитируйте мою осень. Это её сказки приходят на ум июлю. Тише сумерек зверёк-полумесяц. Непроглядно сыт он сегодня. И что это он в тебя такой влюблённый?

Манящая. Как лето. Беру его.

Пора. Уже не мыслим завтрак вратаря. Уже загнали в угол птицу счастья. Её просторные ворота-рукава причастия не примут от руки, когда-то бережно щипавшей эти перья. Он только маленький довесок. Он - тепло и непокорный времени угодник. Его простили. Пропили. И вот постваили в горшке на подоконник. А что ему? Он больше не цветёт. Ему смотреть в окно - мечтательно и грустно. Он знает: завтра вечером его уронит кот, сорвавшись с белой люстры...

Он просто готовил. Какие -то счёты. Линейные графики галстуков. Теплоходные стаканы чаю. Вот в эти двери завтра выйдет день. Рождения.

 

Они начинают сползаться на вечерних сухих улицах. Они приподнимаются на цыпочках и целуют лицо. Их меленькие руки обхватывают сердце и мешают дышать. И пытаешься идти, и забываешь, куда шёл. Вот некоторые из них поджидают, прислонившись спинами к стенам и скрестив руки, щурят светлые глаза и ловко подстраиваются в ногу и маршируют рядом, их особо не отличишь от собственной тени.
Я думаю о них. Они любят меня. Я жду их и тоже, конечно, люблю. Я пою им светлые песни, они плачут, вздыхают и улыбаются, я говорю с ними на ты, они слушают так проникновенно всё то, о чём я больше никому, понимаешь, никому не скажу и ни за что... А вот им -говорю.
Я простил её. Я чувствую, что она меня - тоже.
Тогда почему снятся её слова и голос? Может быть, потому что она до сих пор любит меня? Не может быть, столько лет прошло. Не может быть. Я совершенно не тот мальчик, который так нравился ей. Меня того больше нет. Но когда я иду по её улице, понимаю ,что она та ,тогдашняя, маленькая, тоненькая, она есть и сейчас. И я стою около её окон, я знаю, что её там больше нет, но я ищу её окно и говорю, как тогда, зимой :"Без тебя так одиноко..."

И снова ты. Такой же длинноногий. Такой же стройный. Чёлка. Буква Л. Такие руки. Эти щёки.
Я в тебе растворюсь. И с утра новой женщиной стану.

Почему ты распускаешь капли мыслей по ветру печалей? Куда заглядывал тот человек в пальто и шляпе за плечом? За что убиты розовые флейты?
Он много чувствовал, ему шипели звёзды в синем молоке хозяйской дочки, что от того пригорка есть дорога в детство. А он не верил, думал про себя и что-то пробовал, но.
Вторую чашу серых голубей она проникновенно заглушила корявым почерком. Комок следов запутался кустах. Сиреневым кустам идёт разочарованье.
О, как любила её весна

Только стихам нужно моё участие.

Я забываю. Посмотреть. Твоими мыслями мой город света. Наполнится искристым ожиданием качелей. Как умозрительно прекрасен ваш сосед.
Мучительницы памяти - редкие фотографии на рабочем столе.

Щёки дразнят и лоснятся с тихой злобой к колдунам девушки в пастельных платьях и с ресницами в углях чёрный олух понедельник бережно сосёт янтарь мимолётного затменья я не видел он не ждал замечательно смеётся первоцветами овраг заколдованные летом птицы на ветвях сидят им наверное приснятся вертолёты и жуки я не помню ваши лица

Куда смотрели бледные колени? Какие зверские слова шептались в те лёгкие тени? Зачем ему открывать все окна, если ветер всё равно сидит рядом и разговаривает по телефону с мамой?
Куда он спрятал мою вторую улыбку? Я не могу смотреть ему в глаза.
Мне кажется, что этот день - лишний.

Собрать слова, как крошки от обеда, зажать в кулак, беспомощно потом расправить влажную ладонь...
Щекочут муравьём помятые улыбчивые буковки, перемигиваются, икают, заливисто хохочут.
Мне остаётся только с вожделением смотреть. И ждать, когда остынет их беспечная жизнь. В тот момент я возьму их под крыло и медленно спрячу.

Пьёт малоржавый февраль, так непростительно юный, бензин. И серые слюни стекают на асфальт. Резвятся капли во сне: им снится столб и дорога и что оталось немного до спелых жабр карасей...
И бредит кашей чечевичной молодой режиссёр, и от огня запылали щёки старших сестёр.

Спелёнутые сомнениями и нет-нет, это не я мысли и, может быть, намерения, оглушительно дышат над вашими головами. Не слышите? Может быть, это просто след от гелевого стержня?
Руки, таких ладоней ни у кого больше нет. Вот так. Тепло-шершавые, ласковые, послушные и упрямые - то на щеке оставят приятную щекотку прикосновения, то около подбородка проберутся...
Им не выбраться без моей смелости.
Ах, да. Это только кажется.

Жить. Очень хочется жить. Чудесно.

Всё правда. Я любила ночь. И эти крыши на замке. Вот те пустые коробки и ароматные пачки после сигарет. Ещё бывали острые дни с грозами и вялойрадугой, похожей на хвост змеи. И лестница. Скрипкая липкая тёртая....
Осталось воспоминанием на самом краю зрачков.
Таких тёплых дней - сколько ещё будет у неё?

Свежий медленный город идёт мне навстречу. Я ласкаю его глазами желых огней. Улыбчивый щенок догоняет светофоры. Мечта номер два ожила.

Я единственный смотритель позднеспелых сочных слов.