11.
-Не самая удачная идея – притащить его сюда.
-А куда еще его можно было притащить? К миссис Фигг?
-Очень забавно.
-Это и есть твой брат? Ты же говорил, что…
-Да, и я тоже припоминаю, он, вроде как, был потолще…
(приглушенный смех)
-Рон! Прекрати немедленно! Выйди отсюда.
-Гарри, ты не хочешь чаю? Пока Дамблдор не пришел, мы…
-Передайте мне справочник, пожалуйста.
-Ну и дела, мальчик поймал проклятие, даже не будучи…
-Это все Дамблдор разгадал. Я подозревал, что это может быть как-то связано с Кровными, но мы все не там искали.
-Значит, Гарри ничего не угрожает? Слава Мерлину!
-Гарри, и давно он у тебя так постройнел?
-Заткнись, пожалуйста.
-Рон, я же сказала, чтобы вы отсюда вышли. Идите на кухню, помогите с чаем.
-И что мы с ним будем делать?
-«Мы»? Да уж не вы. Дамблдор, и еще, может, Снейп…
-А Ремус?
-Я впервые сталкиваюсь с таким случаем…То есть, конечно, такое описано в литературе…

Голоса, голоса над ним. Дадли разлепляет веки и пытается сосредоточить взгляд. Он видит стену, обшитую дубовыми панелями и складки какой-то ужасно ветхой материи.

-Что за…- начинает он, и в этот момент прохладные длинные пальцы обхватывают его ладонь. Гарри.
-Гарри, - говорит он и поворачивает голову.
-Да, это я. Не бойся. Ты в безопасном месте.
-Где? – коротко спрашивает он. – Сколько сейчас времени?
-Вечер. Все еще вечер.
-Предки там с ума сой…
-Не беспокойся, - вклинивается девичий голос, - Я сделала так, чтобы они не искали тебя… вас с Гарри. Они даже не узнают…
Дадли пытается усмехнуться. Почему такая слабость в теле? Он не может даже приподняться. Каждый вдох причиняет боль.
-Славная ночка…
-Не бойся, - повторяет Гарри, но в его голосе нет уверенности.
-Зачем вы… зачем вы меня сюда…
-Это потому, что …Это все из-за меня. На меня наложили проклятие, и заболеть должен был я. Но это случилось с тобой.
-Извини, - Дадли тихонько смеется. Ему даже смеяться больно, но уже все равно, - Извини, но я ни хера не понял.
-Все, что с тобой случилось. Это сделал мой враг. Ты заболел, и начал худеть, и все такое. Понимаешь?
-Нет. У меня ничего не нашли.
-Потому что это магическое заболевание, - мягко говорит высокий рыжеватый мужчина. - Но не волнуйся. Мы уже кое-то изучили, и мы тебя вылечим.
-Отлично, - говорит Дадли и вновь ухмыляется, – Может, приступите прямо сейчас?

Когда все уходят, они остаются с Гарри наедине и Дадли задает свой вопрос. Он спрашивает тихо, старательно разглядывая высокий пыльный потолок.
-Я ведь не умру?
Гарри вскидывает голову, смотрит на него пристально. На скуле голубовато-серый фингал: видимо, успел получить от пацанов Малькольма.
-Зачем ты…? Нет. Нет, конечно.
-Тогда все окей.
Дадли прикусывает губу.
Гарри поднимается, куда-то уходит, затем возвращается, рядом с ним по воздуху плывут две чашки дымящегося чая.
-Будешь?
-Нет.
-Ремус говорит, тебе нужно…Это не просто чай. Это поможет.
Дадли морщится, глотает, чай горячий и пахнет земляникой. По всему телу разливается тепло, ему становится легче дышать. Он пытается приподняться, но Гарри говорит:
-Нет уж, лежи лучше. Скоро придет Дамблдор.
-Добрый доктор, ага?
-Типа того. Вообще-то он директор у нас в школе.
-Ха-ха, - говорит Дадли, но юмор ситуации понятен лишь ему. Директор его собственной школы – напыщенный, надутый, словно прыщ, тип - мало ассоциируется с помощью и спасением.
-Ты снова будешь на ринге, - говорит Гарри, и это звучит немного печально.
-Да, - равнодушно отвечает Дадли. – Это хорошо…. Что, здесь все твои друзья? – он кивает на дверь.
-Да. У нас тут что-то вроде… места для встреч.
-Видела бы мать, какой у вас срач.
Гарри фыркает.

От чая, или от усталости, Дадли засыпает. Когда он просыпается, то видит Гарри, сидящего на кровати, в профиль. Ему хочется позвать брата, но слабость вернулась, и он только шевелит губами.
-Ну и ну, - произносит чей-то голос в глубине комнаты. – Удивительно, как долго мальчик продержался.
-Он до сих пор держится, - резко говорит Гарри.
-Да-да, конечно. Что ж, давай посмотрим, что можно сделать.
Сухая теплая рука ложится на лоб Дадли, и невидимая сила заставляет его веки опуститься. Слабость, до того причинявшая боль, становится почти приятной.
Пальцы трогают его лоб, щеку, шею, прикасаются к руке.
-Осторожнее, - говорит Гарри, - у него выбиты суставы.
Рука задерживается в его ладони. Сустав начинает пульсировать, на мгновение боль становится просто адской, а затем все - так же резко - проходит.
-Так-так…Не думал, что Том на такое способен. Это очень сильное заклятие. Очень жаль, что твоему брату выпало пережить это. Впрочем, я наложу Обливиато после того, как…
-Зачем? – сердито спрашивает Гарри.
-Он не должен помнить. Такое никто не должен помнить. Чудо, что твой брат…Дадли, ведь так его зовут? не умер еще месяц назад.
-Почему он продержался так долго? – спрашивает чей-то голос.
-Необъяснимо…Защита Кровных Уз – феномен, который во многом еще не изучен. Возможно, это звенья одной цепи: то, что он жив, и то, что он получил это проклятие вместо Гарри…Кто знает.
-Вы должны знать! – снова Гарри, в голосе – отчаяние и злость.
-Я понимаю твои чувства, но…
-Ничего вы не понимаете. Ничего, - говорит его брат, и Дадли думает, что он прав.
Они ничего не понимают.
Он получил все сразу: счастье, печаль, и это было…
Правильно.
Все, что произошло, было правильно.

12.
-Дадли, - зовет его брат, и он послушно, преодолевая слабость, пытается открыть глаза. Выходит плохо, но он старается. Перед глазами расплывается желтоватый туман.
-Дадли.
Он беззвучно шевелит губами.
-Дадли, я хочу попрощаться.
Что за хрень он несет. «Что это за хрень, Гарри», - хочет он сказать…
-Ты ничего не будешь помнить, когда мы перевезем тебя домой.
О чем это он?
-Но я …(тихо, почти шепотом):…буду помнить все.
Дадли моргает, но туман не уходит, каждое движение век приносит только оранжевые вспышки перед глазами.
-У тебя все будет хорошо. Слышишь меня? Слышишь?
Он снова моргает, и, наверное, Гарри думает, что он соглашается с ним.

Пальцы брата находят его руку, сжимают, и Дадли успокаивается. Он верит ему.
-До свидания, Большой Дэ.

Да какого хера он прощается, - думает Дадли. Он хочет увидеть брата и закричать на него, заорать что есть мочи, «Какого ты…»

Темные, теплые волны накрывают его сознание, и Дадли Дарсль исчезает.
* * *
Он просыпается от зудящего писка будильника, который кто-то сильно умный поставил аж на восемь утра. Лениво протягивает руку, выключает будильник, переворачивается в постели. Снизу, из кухни, доносится слабый аромат жареного бекона.
Дадли натягивает штаны, шлепает босыми ногами в ванную, плещет в лицо водой. Поднимает глаза на зеркало. Тени под глазами исчезли. Вот что значит – как следует выспаться.
Он чувствует вдруг сильный голод, и, перепрыгивая через ступени, направляется на кухню.
-Доброе утро, - говорит он матери, - Я зверски голоден, мамочка.
Петуния оборачивает к нему лицо и расплывается в улыбке.
-Дидди, детка, а я как раз… Ну садись, садись же, - она суетится вокруг него, пока он запихивает в себя тосты и запивает их молоком.
Она ставит перед ним тарелку, полную бекона, и Дадли набрасывается на еду. Отец, спустившийся к завтраку, только крякает от удовольствия, глядя на то, как сынок уплетает третью порцию.
-Съездим присмотрим тебе подарок по такому случаю, а, Даддерс?
-Разумеется, папочка.
Он откидывается на стуле и хлопает себя по животу.
Отец радостно фыркает.

Он выходит во двор и уже приступает к разминке, когда мать выносит ему трубку радиотелефона:
-Это Малькольм, детка.
Он берет трубку:
-Да?…Ну конечно, выйду. …Ага, повеселимся. …Может, часиков в шесть…Ладно…
-Ну, увидимся, Большой Дэ, - говорит Малькольм.
-Увидимся, - говорит он.

Он обматывает кисти и бьет по мешку, и суставы работают как новенькие.
Вот уж действительно, права мать, день просто замечательный, когда как следует выспишься…Он оборачивается, чувствуя спиной чей-то взгляд.
Его двоюродный брат стоит на пороге кухни и смотрит, как Дадли тренируется.
«Вот придурок», - думает Дадли снисходительно, и продолжает бить, пританцовывая вокруг мешка…Пусть тренер только попробует сказать, что он потерял форму. Его захватывает знакомое чувство: силы, могущества, уверенности, и каждый удар летит точно в цель, и он двигается легко и упруго, и весь мир сегодня существует для него – Дадли Дарсля.
Когда он прерывает тренировку и оборачивается, брата уже нет на пороге кухни.

А в обед происходит то, о чем Дадли даже мечтать не мог. Кто-то звонит в дверь, Дадли слышит, как мать что-то возмущенно и громко говорит, он спускается с лестницы и вдруг раздается тихое попискивание, и…конечно, что же это еще может быть!
Он слетает в прихожую, и видит маленький темный комочек, лоснящийся, круглый, он бредет по сияющему чистотой ковровому покрытию Петунии, ковыляет прямо к нему, к Дадли…Глаза, покрытые голубоватой пленочкой, таращатся на него, просительно и доверчиво, и он подхватывает щенка, прижимает к себе.
-Подумать только, присылать такие подарки! Что она себе воображает! – говорит мать, - Эта Мардж совсем из ума выжила…Я не потерплю, чтобы в доме…А может, это не на нашу фамилию? – вдруг с надеждой спрашивает она.
-Распишитесь вот здесь, миссис Дарсль, - упрямо и устало повторяет курьер, - Вот здесь и здесь, как видите, указана ваша фамилия, подарок прислан на имя…ммм…Дадли Дарсля.
-Это мне! – говорит он, прижимая теплое гладкое тельце к себе, - Я заберу его!
-Дадли, но мы не можем…

Щенок тихонько дрожит в его руках, и Дадли перебирает пальцами горячие шелковистые ушки, утыкается носом в гладкую черную шерсть, закрывает глаза, вдыхая слабый детский запах.

-Я оставлю его, - повторяет он, - Это моё. Это мне…Это моё…
* * *
Маггловская фотография лежит на самом дне чемодана, рядом с ножом Сириуса.
Сделана любительским фотоаппаратом. Желтые цифры внизу: 17:20 30.08. 1996.
Бледные краски уходящего лета.
Крыльцо дома Дарслей, и босой паренек, стоящий на нем: он мускулистый, скорее плотный, чем хрупкий, широкоплечий, ссутулившийся, одет в мешковатые футболку и шорты. Кисти рук обмотаны грязными бинтами, соломенные волосы острижены коротко, почти «под ноль», одна бровь рассечена надвое белой полосой шрама.
Яркие серо-голубые глаза смотрят в объектив настороженно и немного надменно.

Мальчик обнимает черного щенка и улыбается.

The end