Сегодня никто не может погулять со мной. Поэтому я пойду одна, буду бродить по магазинам, сидеть, улыбаться, гладить свою пушистую шапку и что-нибудь читать. если бы сейчас была весна, я бы лежала на лавочке в парке кверху брюхом и грелась на солнышке, как кот. Если бы мама узнала, что я сплю на лавочках в парке весной!

Нельзя спать на лавочках. Это выглядит вызывающе беззаботно.

Сегодня было по-настоящему хорошо. Всеобъемлюще прекрасно, тепло и душевно.

Больше ничего и писать-то не нужно.

Ну зачем же так, ну ёлки-палки. Давайте - так - не надо. По-другому - пускай, но только не так.

Хотя по-другому тоже не стоит.

Ну, по крайней мере, это единственный способ чувствовать себя человеком.

Ну как бы просто надо же тут хоть что-то писать.

Сегодня было гадкое утро, довольно паршивый день и отвратительный вечер.

Однако есть и хорошие новости: я купила разноцветные клубки, и теперь сижу, вяжу шарфики.

Финн не пришёл, нет, ну кто бы мог подумать! Какая ужасная досада, джентльмены. Грабли, в общем.

Нехорошо так говорить, но когда что-то нужно ему, то.. нет, нехорошо так говорить.

Вот вроде бы человек сложный шопипец. Тонкая душевная организация, мироощущение, самосознание, всякие там меланхолии и проч. Человек может и в депрессию, если что, впасть. Но стоит только вовремя покушать - и он снова весел и радостен.

Какая прелесть.

А сегодня я каталась с горки на картонке. С визгами и хохотом.

Зима удалась.

Тату спросили: "Как вы считаете, должна журналистика служить государству или же быть "четвертой властью" и управлять самой?"

Тата ответила: "Я бы нашим журналистам власти в руки не давала".

Ты - осень на картинах у Ван Гога
или Дали.
Вдали я нарисую парус. И дорога
Ведет тебя туда, где корабли.
Я нарисую ветер и печаль,
И дамские стареющие плечи,
Тревогу, сумерки стальные, холод, вечер,
Мальчишку, продающего миндаль
И темно-синюю рычающую пантеру,
Которую ведешь на поводке
К закиданному листопадом скверу
И бесконечно-фиолетовой тоске
Ты - безупречная, печальная немного,
Смотрящая на парус вдалеке,
С пантерой, льнущей к любящей руке -
Ты - осень на картинах у Ван Гога.
2009

Из доступных (и не совсем доступных) мне пространств предпочитаю институтскую столовую и Тарусу.

Сами пространства предпочитаю маленькие, заставленные старой мебелью, кучей нужного и ненужного хлама, просиженным диваном и какой-нибудь утлой растительностью на или за окном, с проеденным молью ковром на полу, с письменным столом, ящики которого наполнены такими сакральными вещами, как старые наушники, обрывки блокнотных листков с номерами телефонов, десяток не пишуших ручек, парочка пишущих ручек, фломастеры на последнем издыхании, завёрнутыми в фольгу шоколадками, баночками гуаши, красной маской, клеем, упаковочкой но-шпы, диктофоном, солнечными очками...

Время из всех времён предпочитаю тёмное, вечернее. Тёмным вечерним временем приятно возвращаться домой, улыбаться хрен-знает-чему, здороваться с продавщицей в подземном переходе, смотреть на фонари и проползающие мимо машины, брать снег в руки и радоваться вечеру.
Так же очень прекрасно тёмным вечерним временем пить пятую кружку чая в столовой.
И особенно великолепно тёмным вечерним временем закутаться в одеяло с жёлтыми нарисованными пчёлками и заснуть.

*плохие новости*
- Я не верю.
- Это правда.
- Это неправда, и всё будет хорошо. В это я верю.