И родителей навещаешь в неделю раз,
И к подругам не жмешься так крепко, как было прежде;
Свет в туннеле – теперь не блики от ярких страз,
А скорее сверкание острых, как бритва, лезвий.
Ощетинилась, вся иголками поросла,
Не улыбка – оскал, не душа – сплошь одни сугробы,
Словно в детстве, считаешь вслух не спеша до ста
И надеешься вырвать последнее из утробы:
Это старый аппендикс, ты режешь его ножом,
Ты зубами грызешь затвердевшую пуповину.
Ты сменила прическу, знакомых, манеры, дом,
А к нему одному не можешь еще остынуть.
Ты его вспоминаешь – и рана в груди свербит,
Ее хочется как-нибудь тряпкой законопатить.
Если б знала, где добывается динамит,
Применила б, оставив записку с пометкой: «хватит!».
Эта жизнь для тебя – старинный и ветхий шкаф.
Забираешься внутрь, глаз прижимаешь к щёлке,
Наблюдаешь, почти забывая порой дышать,
И в истерике шею сжимаешь пурпурным шелком.
«Мальчик, мальчик, да как посмел ты, да как ты смог,
Как другую берешь в ладони без отвращения,
Пред тобой расстилалось путей то и сто дорог,
Как ты выбрал ЕЁ из множеств иных решений?!
Мальчик, мальчик…» - и некрасиво кривится рот,
Застывают руки в печальном, немом надломе.
У твоей души полюсов не счесть и широт,
Но теперь даже глупо как-то об этом помнить;
Столько лет прошло, утекло в никуда воды,
Проводами опутанный вечер в углу томится,
Да когда бы ты знала, откуда не_ждать беды
То ушла бы в тот край. Не покаяться – помолиться.
А пока что дыра в грудной клетке до самых недр,
Очертаньями напоминает Индийский берег,
(Не она б коль, ты б всем твердила, как Отче щедр,
Но сейчас почему-то сложно в Него поверить)……………
* **
Он, пожалуй, где-то целует ее в висок,
Припадает губами к шее, щеке, запястью;
Ему, может, сейчас безудержно хорошо,
И, возможно, он даже сейчас непомерно счастлив.
Каждый выдох ей в ухо – пуля в твоей груди.
Вынимаешь пинцетом, молча кладешь в обойму.
Каждый новый, кто повстречается на пути,
Тебя тоже будет всегда неизменно помнить.
