А море – оно теплое, сынок.
И лечит сердце, исцеляет душу.
Когда-то ты поймешь – пришел твой срок.
Ты станешь папой, милый, станешь мужем.
Ты будешь строить дом и строить жизнь.
Бороться со страстями, но людскими.
Я буду говорить тебе: «держись»!
И буду повторять в молитвах имя…

Пока же ты не плачешь от потерь,
И плещешься в волнах морских, бесстрашно.
А что от слез соленое – не верь.
Оно, сынок, к людским страстям – бесстрастно.

Люби, мой мальчик, каждый божий день,
Ведь ни один из них не возвратится.
А море (я потом скажу тебе)
Поможет тем, кто хочет сам лечиться.

Да и моим словам еще не срок.
И пусть они нужны не станут вскоре.
Живи и просто радуйся, сынок!
И наслаждайся солнышком и морем!

Человек, переживший многое, никогда не засмеется над чужой бедой и бессилием. Потому как знает цену страданиям души.

 все, как обычно, мэри
Мэри

Знаешь, Мэри, в моей голове
звери.
Они бы тебя
съели,
если бы я разрешил.

Но я их гоню из прерий,
на ключ закрываю двери.
Сидят на цепях звери,
на ржавых цепях души.

А звери мои
ночью, рвут кожу и плоть
в клочья.
И каждый их клык заточен.
Играют на струнах жил.

Но все-таки,
между прочим,
/пусть я и обесточен/,
ты вся, до ресниц и точек —
причина того, что я жив.

Беги от меня, Мэри,
/прижмись же ко мне теснее/.
Спасайся скорей, Мэри,
/ничто тебя не спасет/.

Коснувшись тебя, Мэри,
попробовав раз,
звери,
живущие в моем теле,
хотят еще и еще.

Ты знаешь, Мэри,
есть истина в вине и теле,
религии и постели.
Но я отыскал в тебе.

И пусть сегодня
другой одеяло грею,
но спят мои злые звери,
тебя видя в каждом сне.

Поверь,
я больше не буду зрителем,
скрываясь в своей обители,
до самых последних дней.
Я прилечу с Юпитера,
в квартиру твою в Питере.

Мэри,
стань укротительницей
моих
диких
зверей.

Не волнуйся море так отчаянно!

Это вроде конец но в тоже время новое начало, я почти готова и осознаю это. Осталось лишь сделать хоть одно движение!

Такие мужчины... они выделяются из общей массы своей брутальностью, неординарностью, яркостью, но и вселенским одиночеством в глубине глаз. Их мало чем удивишь, они устали "от всего". Даже от себя. Искренность и нежность им чужды в силу облома. Или их очень сильно обломали в нежном возрасте гипертрофированной любовью родители. Или когда впервые столкнулись с суровой действительностью в более зрелом возрасте. Привлекателен для женщин тот, кто не задаваясь лишними вопросами, просто берет то, что хочет, а не тот, кто в глаза заглядывает и трепещет в ожидание ответа от любимой.

ОТакие мужчины... они выделяются из общей массы своей брутальностью, неординарностью, яркостью, но и вселенским одиночеством в глубине глаз. Их мало чем удивишь, они устали "от всего". Даже от себя. Искренность и нежность им чужды в силу облома. Или их очень сильно обломали в нежном возрасте гипертрофированной любовью родители. Или когда впервые столкнулись с суровой действительностью в более зрелом возрасте. Привлекателен для женщин тот, кто не задаваясь лишними вопросами, просто берет то, что хочет, а не тот, кто в глаза заглядывает и трепещет в ожидание ответа от любимой

Иногда мне бывает стыдно ..но ведь  ошибки это не повод для огорчения, а дополнительная возможность учиться, исправляя их я уверена...

Запомнились мне километры миражи
Мы унеслись вне закона
Потому что любим жить

Красота — это не длинные волосы, худые ноги, загорелая кожа или идеальные зубы. Красота — это лицо, которое плакало и теперь улыбается, красота - это шрам на коленке, который остался у тебя от падения в детстве, красота в кругах под глазами, когда любовь не дает тебе спать, красота - это выражение лица, когда звенит будильник, это потекший макияж, который у тебя после душа, это смех, когда ты шутишь, и ты единственная, кто поняла эту шутку, красота — это твой взгляд, когда ты видишь его, когда ты плачешь над своими страхами, красота — это морщины, которые приходят со временем. Красота — это то, как мы ощущаем себя внутри, и как это проявляется снаружи. Красота - это отметки жизни, все удары и заботы жизни. Красота — это разрешение себе жить.

Эмма Уотсон

Держать всех на расстоянии вытянутой руки, а потом взять и рядом с каким-то человеком руку опустить. И страшно, и жутко, и весело. Стоишь без щита и доспехов, улыбаешься, смотришь в глаза и думаешь: "ударит или нет?". И он бьёт.