Меня давно уже просили поговорить о блуде и блудной страсти.

Тема эта действительно важная. Но говорят о ней в обществе мало. Иногда даже кажется, что современный человек с трудом себе представляет, как свободная любовь вообще может быть греховной.

Как-то в храме я говорил об этом с прихожанами. Среди них стоял молодой человек и внимательно слушал. Когда народ разошелся, он спросил меня: « Я никак не могу понять разницы между близостью мужа и жены и людей, которые не хотят быть в браке, а живут друг с другом, ничем себя не связывая?».

Вопрос был интересный. Я сказал ему: «Бог дал норму жизни в виде 10 коротких правил, заповедей, и одна из них так и звучит: «Не блуди» (Исх. 20, 14). Причем считается она такой важной, что повторяется в Священном Писании более 170 раз.

У апостола Павла есть и её разъяснение: «Разве вы не знаете, что совокупляющийся с блудницей становится одно тело с нею. Ибо сказано: «два будут одна плоть. Бегайте блуда; всякий грех, какой делает человек, есть вне тела, а блудник грешит против собственного тела» (1 Кор. 6, 16, 18)1.

Почему это предосудительно? Ведь в браке человек тоже делается одно тело с женою, но его не укоряют? Все дело в том, что в браке люди исполняют волю Божию. Блудница же служит пороку и разврату, а значит, сознательно, избирает для себя другую сферу, демоническую. Тот, кто допускает близость с ней, совершает действие, телесно похожее на брачное соединение, но по духу совершенно противоположное ему. Сочетаясь с блудницей, он тоже делает выбор и предпочитает свою низменную страсть Божиему порядку и по настроению становится одно тело с блудницей2.

Эту мысль часто встречается у многих древних богословов, например, у блаженного Феодорита (+466):
«Не случайно сказанное о брачном сочетании апостол приложил к блуду, потому что и то, и другое, в общем, похоже, разница же в том, что одно законно, а другое нет».

Причем подвижники и аскеты всегда обращали внимание на особую разрушительную силу блуда.
Их мысли можно обобщить так. Грехи, в основном, возникают из душевных пороков, например, тщеславия, жадности, зависти, а в блуде источник похоти в самом теле, и потому блудник растлевает и разрушает тело, истощая душевную и жизненную силу. Другие грешники причиняют вред другим, а блудник делает зло себе.
Он думает, что услаждает себя, а получается, что готовит себе гроб3.

Кстати, в церковном языке есть два понятия, которые часто путают, - блуд и прелюбодеяние, и они имеют свои оттенки.

Вот как их разграничивает блаженный Феофилакт Болгарский (+1107):
«Одно дело прелюбодеяние, - говорит он, - другое блуд. Прелюбодеяние, это грех с замужней женщиной, а блуд со свободной»4.

Молодой человек, с которым я тогда разговаривал, услышав мои объяснения, даже обиделся: «Ну, вы, батюшка, круто забрали. Какой же я блудник. Мы просто с моей девушкой живем вместе и пробуем, подходим ли мы друг другу. Лучше попробовать, чем потом разводиться».

«А ты знаешь, - спросил я его, - что количество разводов от таких проб не уменьшается, и по статистике только каждый четвертый ребенок рождается здоровым? А если твоя нынешняя девушка тебе потом не понравится, или она в тебе разочаруется, то что, будешь «пробовать» во второй, третий и четвертый раз. И как тогда это назвать, как не блудом? А если у твоей партнерши есть еще и ребенок от предыдущего брака, то представь себе, как вы травмируете его психику своими «пробами!».

Знаете, он так и не понял, почему внебрачные или добрачные отношения называются блудом. «В Церкви всё так сурово, сплошной монастырь» - проворчал он, прощаясь со мной.

А я, глядя ему вслед, вспомнил слова одного старца, который как-то пошутил, печально, но точно:
«Я еще помню, как прежде люди при слове о блуде, смущались и краснели. А теперь они смущаются, если покраснеют»5.

Да, слово Божие, и в правду, сурово осуждает блуд. Сам Христос говорит: «...Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с ней в сердце своем» (Мф. 5, 27). Почему Он так строго судит?

Тот же блаженный Феофилакт толкует это место с тонкой иронией: «Кто останавливается зрением, разжигает похоть и снова смотрит с б'ольшим желанием, тот уже совершил грех в сердце своем. Если он не прибавил к этому дела, то, что отсюда следует? Только то, что он не был в силах, а если бы мог, то тотчас совершил бы зло... И женщины, если они украшаются для того, чтобы понравиться, грешат, хотя бы и не понравились. Ибо они приготовили напиток, хотя его никто не выпил»6.

Есть несколько простых приемов для борьбы с блудной страстью.
Вот они.

• - Не участвуй в беседах, где речь заходит о блуде.
• - Избегай знакомства с развратными людьми.
• -Не упивайся вином.
• -Не читай соблазнительных книг и рассказов о преступной любви, они разжигают плотские страсти7.
• В душе держи память о Боге...со страхом и думай: « Как в присутствии Бога допускать такое?»...Это будет холодом обдавать весь организм.
• -Как только показалась блудная мысль, бей ее и гони!8.
• Но главное, все-таки, прислушаться к голосу своей совести и, вообще, приучить себя её слушать. Совесть, ведь, пробуждает стыд, а его и философы и богословы называли самым красивым из человеческих чувств 9.

            Источник: {http://kamensk-eparhiya.ru/}

Толкование на Евангелие от Луки, Глава 21, Стих 19

Толкователь:

Григорий Двоеслов свт.

¹⁹

терпением вашим спасайте души ваши.

Стяжание души полагается в добродетели терпения потому, что терпение есть корень всех добродетелей и страж их. Но терпением мы стяжеваем души наши потому, что, научаясь владычествовать над самими собою, мы начинаем стяжать то самое, что - мы. Но терпение состоит в том, чтобы несчастья, наносимые отвне, терпеть равнодушно и не иметь никакой досады на того, кто делает нам зло. - Ибо тот, кто переносит обиды от ближнего так, что, скорбя, молчит и отыскивает время достойного возмездия, не имеет терпения, но только показывает вид его. Потому что написано: любы долготерпит, милосердствует(1 Кор. 13:4). Ибо долготерпеливая любовь состоит в том, чтобы переносить посторонние оскорбления, а милосердствующая - в том, чтобы любить даже тех, от которых терпит. Поэтому-то Истина от Самой Себя говорит: любите враги ваша, благословите кленущия вы, и молитеся за творящих вам напасть и изгонящия вы(Мф. 5:44, Лк. 6:27). Итак, она есть добродетель - пред людьми, состоящая в том, чтобы терпеть врагов, - а пред Богом - в том, чтобы любить их; потому что Бог приемлет только то жертвоприношение, которое пред очами Его на алтаре добродетели воспламеняет пламя любви.

 

Но надобно знать, что мы большей частью кажемся терпеливыми потому, что не можем воздать злом за зло. Но кто не воздает злом за зло потому только, что не может, тот, без всякого сомнения, не есть человек терпеливый, потому что терпение состоит не в проявлении, а в сердце. Пороком же нетерпеливости расстраивается самая питательница добродетелей - разумность. Ибо написано: долготерпелив муж мног в разуме(Притч. 14:29). Следовательно, тем менее является кто-либо разумным, чем менее бывает терпелив. Ибо он не может истинно настоять в научении добру, если в жизни не умеет равнодушно переносить оскорблений со стороны других. А как высока добродетель - терпение, опять показывает Соломон, говоря:лучше муж долготерпелив, паче крепкаго, удерживаяй же гнев, паче вземлющаго град(Притч. 16:32). Итак, завоевывать города есть меньшая победа, потому что завоевываемое вне нас. А большая состоит в том, что побеждается терпением, потому что дух побеждается сам от себя и подчиняет сам себя самому себе, когда терпение ниспровергает его до уничижения терпеливости. Но надобно знать, что большей частью обыкновенно случается с терпящими, что они в то самое время, в которое терпят неприятности или слушают поношения, отнюдь не скорбят и терпят так, что стараются сохранить даже невинность сердца. Но когда после припоминают то самое, что они претерпели, тогда воспламеняются огнем сильнейшей скорби, изыскивают средства к отмщению, и в своем переобсуждении самих себя теряют кротость, которую имели в терпении.

 

Ибо хитрый враг воздвигает брань против двух: одну именно тем, что воспламеняет первого, чтобы он поносил; а другую тем, чтобы оскорбленный отплачивал за поношения. Но поскольку он остался уже победителем того, кого расположил к произнесению поношений, то сильно сердится на того, кого не мог расположить к отмщению за обиды; поэтому он вооружается всей своей силой против того, кого признает мужественно перенесшим обиды. Поскольку он не мог растревожить его в самое время нанесения обид, то, отступая от открытого сражения, изыскивает время в сокровенном помышлении обольщения, и тот, кто проиграл явное сражение, тайно замышляет сильные засады. Ибо уже во время покоя он возвращается к духу победителя и напоминает ему или существенный вред, или жестокие обиды; и все, нанесенное ему страшно увеличивая, показывает, что оно было невыносимо, и дух спокойного возмущает таким неистовством, что большей частью муж терпеливый краснеет от того, что он, попавшись в плен, не перенес равнодушно того после победы; жалеет, что он не отплатил за поношения, и желает, при открывшемся случае, отплатить худшим. Итак, кому подобны эти люди, если не тем, которые по храбрости остаются победителями на поле брани, но после от нерадения делаются пленниками в городских казармах? Кому они подобны, если не тем, которых не умерщвляет внезапная важная болезнь, но убивает легкая перемежающаяся лихорадка? Итак, истинное терпение сохраняет тот, кто в свое время переносит и посторонние обиды без скорби, и переобсуживая их, радуется, что претерпел оные, дабы во время спокойствия не погибло благо терпения, хранимое во время смущений.

 

Но поскольку мы, братия мои, сегодня чтим день преставления Мученика, то отнюдь не должны считать себя чуждыми добродетели терпения его. Ибо если мы, при помощи Божией, стараемся сохранять добродетель терпения, то хотя живем и среди мира Церкви, однако же держим пальму мученичества. Потому что два рода мученичества: один в уме, а другой - в уме и вместе в действии. Поэтому мы можем быть мучениками, хотя нас не рассекают мечом гонителей. Ибо умереть от гонителя есть очевидное мученичество, но переносить поношения, любить ненавидящего есть сокровенное мученичество в уме. А что два рода мученичества, - один сокровенный, а другой очевидный, - об этом свидетельствует Истина, Которая спрашивает сынов Зеведеовых, говоря:можета ли пити чашу, юже Аз имам пити(Мф. 20:22)? Когда они Ему тотчас ответили: можева, тогда Господь отвечает, говоря: чашу убо мою испиета. Ибо что мы разумеем под чашей, если не скорбь страдания? О ней в другом месте Он говорит: Отче мой, аще возможно есть, да мимоидет от Мене чаша сия (Мф. 26:39). И сыны Зеведеовы, т.е. Иаков и Иоанн, не оба подверглись мученичеству, и однако же тот и другой слышал, что испиет чашу. Ибо Иоанн окончил жизнь отнюдь не мученичеством, однако же был мучеником, потому что страдание, которого не принял в теле, сохранил в уме. Следовательно, и мы без железа можем быть Мучениками, если в душе храним истинное терпение. - Не без основания думаю, возлюбленнейшая братия, что один пример терпения послужит к вашему назиданию.

 

В наше время был некто по имени Стефан, настоятель монастыря, стоящего за стеной города Реатини, муж весьма святой, преимущественно отличавшийся добродетелью терпения. Есть еще многие, которые его знали, и которые рассказывают и о жизни его, и о кончине. Язык его был прост, но жизнь ученая. Он по любви к Небесному Отечеству все презирал, избегал всякого обладания в этом мире, уклонялся мирского шума и был занят частыми и продолжительными молитвами. Однако же добродетель терпения возросла в нем столь высоко, что он считал своим другом того, кто что-либо обидное делал ему; за поношения он воздавал благодарностью; если в самом его убожестве был наносим ему какой-либо вред, он почитал это за величайшую прибыль; всех врагов своих признавал он ни за что другое, как за своих помощников. Когда день смерти понуждал его выйти из тела, тогда собрались многие для того, чтобы отходящей от сего мира столь святой душе представить во внимание и свои души. И когда около одра его стояли все те, которые собрались, тогда одни телесными очами видели входящих Ангелов, но никак не могли проговорить что-либо; другие решительно ничего не видали; но всех присутствовавших объял такой сильнейший страх, что при исходе этой святой души никто не мог там оставаться. А следовательно, и те, которые видели, и те, которые решительно ничего не видали, все вместе таким объяты были страхом и ужасом, что разбежались, и никто не мог присутствовать при смерти его. Итак, помыслите братия, как страшен будет Всемогущий Бог, когда явится праведным Судией, если Он так устрашил присутствующих, когда пришел с благоволением и милостью; или как Он мог бы быть страшен, если бы мог быть видим, если и невидимое явление Его так поразило души присутствующих. Вот, возлюбленнейшая братия, терпение, сохраненное во время церковного мира, на какую высоту воздаяния поставило его! Что внутрь даровал ему Создатель его, то и вовне проявил нам с толикою славою в день преставления его. К кому, мы думаем, если не к святым Мученикам причислен тот, о ком известно, что он очевидно принят блаженными духами? Он скончался не от меча, и однако же по исходе получил венец за терпение, которое содержал в уме. Мы ежедневно доказываем истину, высказанную прежде нас, что Святая Церковь, полная цветами избранных, во время мира имеет лилии, а во время брани розы.

 

Но сверх того надобно знать, что добродетель терпения обыкновенно упражняется тремя способами. Ибо мы иное терпим от Бога, иное - от древнего врага, а иное - от ближнего. От ближнего мы терпим преследования, вред и поношения, а от древнего врага - искушения; от Бога же - вразумления.

Но во всех этих трех способах ум бдительно должен осматривать сам себя,

• дабы против обид со стороны ближнего не увлечься желанием воздаяния злом за зло;
• дабы против вражиих искушений не приклониться к услаждению или к согласию на беззаконие;
• дабы против вразумления Создателя не пасть в ропот.

Ибо враг терпит совершенную победу тогда, когда душа наша и среди искушений не увлекается услаждением и согласием, и среди поношений от ближнего остерегается ненависти, и среди вразумлений Божиих воздерживается от ропота.

Исполняя это, мы не должны желать себе воздаяния благами настоящими, ибо за подвиг терпения надобно ожидать благ будущей жизни, так, чтобы награда за наш подвиг началась тогда, когда уже весь подвиг решительно кончится.

Поэтому и через Псалмопевца говорится: не до конца забвен будет нищий, терпение убогих не погибнет до конца(Пс. 9:19). Ибо терпение убогих кажется как бы погибшим, когда за него ничем не воздается в этой жизни. Но терпение убогих не погибнет до конца, потому что слава за него получается тогда, когда вместе кончается все трудное.

Итак, братие, храните терпение в душе и выражайте его на деле, когда требуют обстоятельства. Никакие поносительные слова да не подвигнут никого из вас к ненависти ближнего; никакие убытки в преходящих вещах да не смущают. Ибо если вы постоянно боитесь непрестаемого вреда, то вы не считаете важными никаких убытков в вещах преходящих; если желаете славы вечного воздаяния, то не жалеете о временной обиде. Итак, терпите врагов ваших, но любите, как братьев, тех, которых вы терпите. За временные обиды ищите вечных наград. Впрочем, никто из вас не должен иметь самонадеянности, будто он может исполнить это своими силами, но усердно молитесь, чтобы это совершил Сам Тот, Кто заповедует. И мы знаем, что Он охотно выслушивает молящихся, когда они молятся о даровании того, что Он заповедует. Когда Он непрестанно побуждается молитвой, тогда сильную дарует помощь в искушении через Господа нашего Иисуса Христа, Который с Ним живет и царствует, Бог, в единении со Святым Духом, во веки веков. Аминь.

 

Беседа 35, говоренная к народу в церкви Св. Мученика Мины в день преставления его.

https://ekzeget.ru/interpretation/lk/21/19/21

Музыка: А. Градский
Стихи: Б. Окуджава

За-гу, за-гу, загулял, загулял
Мальчонка, да парень молодой, молодой
В красной да ру-ба-шо-на-че-ке,
Хорошенький такой!

Ты, боли, боли, боли голова
Лишь была, была, была бы цела
Нам разлука да не страшна

Коли встреча да суждена

За-гу, за-гу, загулял, загулял
Мальчонка, да парень молодой, молодой
В красной да ру-ба-шо-на-че-ке,
Хорошенький такой!

Ох, товарищи, держите вы меня
Я от радости займусь как от огня
Не осиной в сыром бору
А соломою, да на ветру

Основа психического спокойствия человека – смирение: смиренный лег на землю, и буря пронеслась над ним, а гордый встал во весь рост, и буря швырнула его на камни. То же происходит и с бурей страстей. Человек смирил себя, признал свое бессилие, признал свою греховность – и буря, прошумев, прошла.

Гордый во всех искушениях обвиняет лишь других и даже Самого Бога, страсти клокочут в его сердце, можно сказать, что он находится в постоянной борьбе – только не со своими страстями, а с мнимыми врагами.

Гордый человек всегда неблагодарен Богу, неблагодарен за дарованную ему жизнь; он неблагодарен окружающим его людям, так как в глубине души считает, что для них великая честь и счастье общаться с ним. Он верит, что обладает теми талантами и способностями, которых нет больше ни у кого. Он тяжело переживает малейшие проявления не только неуважения, но и безразличия по отношению к нему. Ему кажется, что ему дано какое-то особое право распоряжаться другими людьми, а когда он получает отпор, то негодует на них, как на неблагодарных и глупых животных, которые не могли понять его великую душу. Впрочем, гордость многолика, можно лезть в чужие дела и получать по носу, но можно молчать и презирать людей, решив, что по сравнению с тобой они не более чем лающие собаки . 

Самая страшная гордость – духовная гордость, когда человек восстает против Бога, когда он считает, что Бог несправедлив к нему; он как бы говорит: «Почему люди, худшие меня, пользуются Твоими благами, а я несправедливо обижен?». Если он неверующий, то ему кажется, что весь мир объединился в борьбе против него. У гордого в сердце постоянно тревога, у гордого в душе постоянно страх.

Люди соединены друг с другом любовью, гордый теряет любовь, а потеря любви – уже начало безумия.Здесь происходит внутренний конфликт: если он верующий, то считает, что Бог, как жестокий отец, выбросил его из дома, у него в сердце глухая ненависть к Богу; если неверующий, то полагает, что он единственно достойный человек, который живет среди подлецов и негодяев, живет в доме, где по стенам ползают скорпионы, готовые ужалить его, поэтому он в хроническом нервном напряжении. В глубине души он убежден, хотя бы и не признавался в этом, что люди достойны того, чтобы земной шар начинить динамитом и затем взорвать.

Гордый всегда неудовлетворен. Гордый не может быть счастлив, потому что счастлив лишь тот, кто довольствуется тем, что имеет.Гордый живет в этой земной жизни. Он не ощущает вечности своим сердцем, поскольку в нем гнездятся нераскаянные грехи, страсти: ведь гордый не может каяться, он во всем прав. Он не может молиться, хотя бы даже читал слова молитвы, потому что считает, что это недостойно его: просить о чем-нибудь и умолять; он хочет говорить с Богом как равный. Когда же это не удается, то нередко происходит срыв в оккультизм и демонизм.

Демонизм – один из поставщиков живого товара в дома умалишенных. 

Гордый постоянно входит в конфликт со всеми, и здесь его психический аппарат, изношенный и разрушенный, уже не выдерживает. Здесь или смерть, или, как альтернатива смерти, безумие. В это время активизируются темные демонические силы и помогают человеку создать тот мир безумия и хаоса, в который он затем погружается. Попав в этот мир, человек уже не может выйти из него. Самый характерный симптом в этом случае – отсутствие любви. Если безумный плачет, то он оплакивает себя; если говорит, то только о себе; диавол холоден, и человек, пораженный безумием, становится холодным и безучастным.

Гордый весь исполнен страстей, но сама по себе гордость – это такая сильная страсть, что может заглушить все остальные. Человек, одержимый гордостью, нередко удовлетворяется ею одною, и потому с первого, поверхностного взгляда он может показаться порядочным и даже нравственным, но эта мнимая порядочность основана на самовлюбленности, на вере в свои собственные силы, на страшной духовной слепоте. Для гордого его собственная душа закрыта. Желания гордого, как правило, не исполняются, потому что они исходят из ложной предпосылки, а именно: люди должны относиться к нему так же, как относится к себе он. Поэтому между желанием и реальностью – постоянное противоречие, поэтому нервы у гордого всегда натянуты как струны; даже сны у него тяжелые и тревожные.

У гордого своеобразная мораль: он должен быть царем, а его не признают,– следовательно, люди для него – это взбунтовавшиеся подданные. Гордый постоянно чувствует себя одиноким, он не может иметь настоящих друзей, несчастен в собственной семье. Убеждение, что с ним постоянно поступают несправедливо, рождает в его душе глубокую, непроходящую обиду. Эту обиду – на всех и на вся – он всегда носит в своем сердце; это самый тяжелый груз, это какая-то свинчатка, которую он привязал к своей душе и которая тянет его к земле. Часто гордый хочет освободиться от этого тягостного состояния, но как? Через ссору, брань, через состояние, похожее на беснование (истерии, как правило, подвержены именно гордецы). После ссоры и брани он несколько успокаивается, но лишь на время; затем наступает уныние, не раскаяние, а именно уныние. Гордый не болеет душой за то, что причинил боль другим, а стыдится, что бранью унизил себя и как бы поколебал своего собственного идола, но тот, немного покачавшись, снова встал на свое место.

Если гордый попадает под власть такого же гордого человека, как он сам, то считает себя мучеником за правду. Часто ему приходится терпеть оскорбления, но гордость этим не исцеляется, только ненависть, как ядовитая змея, растет в душе. Иногда бывает и так, что гордый из тщеславия ищет опасности, чтобы продемонстрировать, точно на картинке, свою храбрость.

Гордый не терпит, чтобы кто-то был над ним, поэтому одна из самых распространенных причин неверия – гордость ума. Если же гордый верит в Бога, то хочет утвердить себя в вере, как учитель и пророк, хочет использовать веру для того, чтобы властвовать над людьми, чтобы быть центром их внимания. Здесь происходит то, что, к сожалению, можно наблюдать порой в православном храме. Люди с апломбом учат других, когда их никто не просит, и учат тому, чего и сами не знают и не понимают. Или же поступают еще хуже: неосведомленность и ошибки человека, только пришедшего в храм, они используют для того, чтобы показать свою ревность в вере, используют как возможность удовлетворить свою страсть властолюбия и тщеславия, безнаказанно оскорбляя другого.

Только смирение может спасти человека от безумия, но в том-то и дело, что он уже не может смирить себя.Даже в своих галлюцинациях и навязчивых идеях безумные воображают себя обычно великими людьми – и в этом проявляется тот же комплекс гордыни. Без смирения невозможно действие благодати, без благодати – невозможна любовь; без любви мир становится больным и несчастным. Мы говорим о явных видах безумия, а сколько «стертых» видов этого недуга, как часто мы сами становимся на время безумными – именно тогда, когда теряем любовь!

http://preddverie.mybb.ru/viewtopic.php?id=428