"Ты дал Адаму тело смертное, которое было также создание рук Твоих" (3 Ездр. 3, 5) .
  
  Если разбирать этот вопрос, проблема здесь в т.ч. понятийно-терминологического порядка. В свято-отеческой традиции различаются понятия «смертность» - возможность умереть, обусловленная произволением первозданного человека (в следовании / неследовании воле Божией), и «смерть» - реализация смертности (на физическом уровне характеризуемая отделением души от тела). 

Так, свт. Афанасий Великий пишет о смерти: 

"А когда (Христос) отрекается умереть, это есть болезнь тела. Ибо до преступления Адамова не было ни печали, ни боязни, ни утомления, ни глада, ни смерти" (Афанасий Великий, св. Слово пространнейшее о вере. 16, 24) 

т. е. Адам чужд смерти, таково его изначальное состояние. Но о смертности свт. Афанасий пишет иначе: 

"Человек, как сотворенный из ничего, по природе смертен ; но, по причине подобия Сущему, если бы сохранил оное устремление к Нему ума своего, мог замедлять в себе естественное тление, и пребыл бы нетленным, как говорит Премудрость: "хранение законов утверждение нерастления" (Прем. 6,19)» (Афанасий Великий, св. О воплощении Бога Слова, и о пришествии Его к нам во плоти. 4); 
"но преступление есть начало порабощения людей под власть тления, свойственного их природе " (там же, 7). 

Согласно свт. Афанасию Великому, Адам по сотворении (т. е. и до грехопадения) смертен по природе. Так же об этом учат другие Учители и Отцы Церкви: 

"Адам, не имея по собственной природе нетленности и неразрушимости, — ибо это принадлежит, по существу, одному только Богу, — был запечатлен Духом Жизни", - пишет свт. Кирилл Александрийский(In Joannem, lib. I, cap.9., col.160 AB); 

"Плоть человеческая по своей природе не есть животворящая и не изъята смертности " — поясняет прп. Иоанн Дамаскин (ТИПВ. Кн.3. Гл.21). 

"Человек есть смертное разумное живое существо. Все это будут сущностные звуки. Ибо если что-нибудь из этого отнимешь у человека, он не будет человеком. Ведь если ты скажешь, что он не живое существо, то он уже — не человек; и если скажешь, что он не разумен, то он уже — не человек; подобным образом, если скажешь, что он не смертен, он — не человек; ибо всякий человек есть и живое существо, и разумное, и смертное " (прп. Иоанн Дамаскин. Философские главы. 5).

«Ибо по природе все, что сложно, распадается, но поскольку Адам соединился с Богом через умозрение, он имел в себе жизнь, сверхъественно животворившую смертную его природу. Когда же он отступил от единения с жизнью, то есть с Богом, он перешел из сверхъестественной нетленности в естественный распад сложного, который и есть смерть» (прп. Иоанн Дамаскин. Против манихеев. 71) 

Для возможности не умирать человеку, посреди Рая было насаждено Древо жизни (Быт.2, 9, Быт.3, 22 , Отк.2, 7 ) — "древо, питаясь плодами которого человек был безболезнен и бессмертен телом" (Катихизис. 118), 

«его бессмертие проистекало не от устройства природы, а от древа жизни, от коего после греха он был отлучен, дабы мог умереть, — он, который, если бы не согрешил, мог бы и не умереть. Таким образом, по устройству душевного тела он был смертен, а по милости Создателя — бессмертен» (блж. Августин. О книге Бытия, буквально. Кн. 6. Глава XXV). 

Таким образом, очевидно, согласно приведенным святоотеческим свидетельствам, человек по природе изначально смертен (но чужд самой смерти, актуализации этой возможности после грехопадения), и призван облечься в бессмертие, от возможности не умереть, долженствовал достичь невозможности умереть (Блж. Августин. Энхиридион. 105).

“Бог не только сотворил нас из ничего, но, по благодати Слова, даровал нам и жизнь по Богу. Но люди, уклонившись от вечного, и по совету диавола обратившись к тленному, сами для себя стали виновниками тления в смерти, потому что, как сказано выше, по природе они были тленны, но свойственного им по природе избегли бы по благодати , как причастники Слова, если бы пребыли добрыми; по причине соприсущего им Слова, не приблизилось бы к ним естественное тление» (Свт. Афанасий Великий. Слово о воплощении Бога Слова. 4– 5). 

Свт. Григорий Богослов, затрагивая данный вопрос, учит, что к бессмертию человек призван был прийти, но он не обладал им изначально: 

"Если бы мы пребыли тем, чем были, и сохранили заповедь, то сделались бы тем, чем не были, и пришли бы к древу жизни от древа познания. Чем же бы мы сделались? Бессмертными и близкими к Богу" (свт. Григорий Богослов. Слово 44). 

В одобренном Отцами VI-го Вселенского Собора Послании св. Софрония Иерусалимского, утверждается то же положение, что любое тварное естество само по себе тленно и смертно. Бессмертие же для твари возможно не по природе, но по причастности Божественной благодати.Даже человеческая душа или ангел — любое разумное тварное существо "безсмертно не по естеству и не превратилось в существо несказанное (нетленное), но Он даровал ему благодать, не допускающую его подвергаться тлению и смерти. Так души человеческие пребывают нетленными, так ангелы остаются безсмертными не потому, чтобы они в самом деле, как мы прежде сказали, имели естество нетленное или существо в собственном смысле безсмертное, но потому, что получили от Бога в удел благодать, обильно подающую безсмертие и пекущуюся о доставлении им безсмертия... души человеческие благодатию Божиею освободились от смерти естественным образом преследующей все в созданной природе...". (Деяния Вселенских Соборов. Т.4. -СПб, 1996. С.155).

Это утверждение (изначальной смертности Адама по природе) отражено и в традиционных догматических системах. Например, в классических Догматиках: 

"тело его (Адама) создано перстным, и, следовательно, по природе тленным или смертным , т. е. с возможностью смерти, но без необходимости смерти.Не обладая бессмертием по самой своей природе ... Для этого в Раю насаждено было Древо жизни, вкушение плодов которого давало смертному по природе человеческому телу возможность не умирать . Ho по падении прародителей Бог удалил их от древа жизни, служившего орудием и средством сообщения благодати, дававшей смертному по природе телу силу вечной жизни. Вследствие этого возможность смерти перешла в необходимость смерти" (Прот. Н. Малиновский. §75 // Очерк Православного Догматического Богословия); 

«Для утверждения воли первозданного человека в добре и вообще для преуспеяния его в духовной жизни, Бог с самого начала даровал ему свою благодать, и эта благодать постоянно обитала в наших прародителях… из Писания же видно, что это бессмертие человека даже по телу зависело не от свойства самого тела его, созданного из земли, а от Божественной благодати » (Преосв. Макарий Булгаков. §85 // Православно-Догматическое Богословие) 

Это положение отражено и в современных богословских трудах: 

"У святых Отцов, с древнейших времен учивших об условном понимании бессмертия и нетления человека, есть ответ, который подводит вопрошающих к граням метафизики человеческого бытия. Этот ответ основан, прежде всего, на свидетельствах Священного Писания, согласно которым естество Адама было сотворено "из праха земного", (Быт. 2, 7) и потому само по себе оно было тленным и смертным . Подтверждением этого являются известные слова Божьи, обращенные к Адаму еще до грехопадения: "в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь" (Быт. 2, 17), — если Господь предупредил Адама о возможной смерти до грехопадения, значит такая возможность существовала для него изначально. Более определенно эта мысль высказывалась в других местах Священного Писания, например: "Ты дал Адаму тело смертное, которое было также создание рук Твоих" (3 Ездр. 3:5)." (Свящ. В. Леонов. Бог во плоти. -М., 2005. Этот раздел антропологии аргументированно и доступно изложен в упомянутой книге прот. В. Леонова: http://www.portal-slovo.ru/theology/37554.php ).

Разумеется, смертность человека по природе не означает, что Адам должен был умереть в Раю (до греха человек не подлежал смерти, именно об этом говорит 109 [123] правило Карфагенского Собора). Так, например, свт. Григорий Нисский в толковании на Екклесиаста пишет о состоянии незнания смерти, присущему Адаму до грехопадения: Адам первоначально чужд смерти, стал же причастен смерти уже после греха,и по Воскресении в жизни будущего века - человек чужд смерти, ибо обожение исключает грех и смерть – «Последний же враг истребится – смерть» (1Кор.15, 26): 

«Ибо каким всегда будешь видеть его по Воскресении, таким, конечно, сотворено и первоначально; потому что Воскресение есть не иное что, как, без сомнения, восстановление в первобытное состояние » (свт. Григорий Нисский. Точное истолкование Екклесиаста Соломонова).

Как это видно, свт. Григорий говорит о первобытном состоянии чуждости смерти до греха в Раю и чуждости смерти по Воскресении в вечной жизни. Замечательно эту мысль поясняет свт. Кирилл Иерусалимский: 

«Но наипаче заметьте то, что Павел, как бы перстом указывая говорит: подобает бо тленому сему облещися в нетление и мертвенному сему облещися в безсмертие (1 Кор. 15, 53) Ибо тело cиe востанет не в тoм состоянии немощи, в котором оно теперь, то же самое востанет; но изменится, быв облечено в нетление; изменится подобно тому, как железо от огня делается огненным , или лучше, как знает cиe воскрешающий Господь. Восстанет то же самое тело, но не в том состоянии, оно будет вечным» (свт. Кирилл Иерусалимский. Поучения огласительные. 18). 

Более подробно имеет смысл рассмотреть антропологию прп. Максима Исповедника. Прп. Максим, следуя святоотеческой традиции, считает, что бессмертие в бесстрастии Адам имел не по природе, а по благодати. Так, в "Вопросоответах Фалассию" он пишет: 

«Так как видимое творение обладает и духовными логосами, питающими ум, и природной силой, услаждающей чувство, а ум извращающей, то она и названа древом познания добра и зла, то есть как обладающая ведением добра и зла когда созерцается духовно, и ведением зла, когда воспринимается телесно. Ибо она становится учительницей страстей для воспринимающих ее телесно, навлекая на них забвение [вещей] божественных. Потому-то, вероятно, Бог и запретил человеку вкушение ее, отлагая это на время, дабы человек прежде — что было весьма справедливо — познал через благодатное причастие Причину свою и через такое вкушение укрепил данное [ему] по благодати бессмертие в бесстрастии и непреложности» (Творения прп. Максима Исповедника. -М., 1994. Кн. II. С. 29) .

Эта богословская линия видна и из ряда других ответов прп. Максима Исповедника: 

«Единородный Сын Божий … воспринял безгрешность по происхождению от первого устроения Адама и имел ее без нетления» (прп. Максим Исповедник. Вопросоответ к Фалассию. 21); 

«Ибо будучи по благодати бесстрастным , он не подпускал [к себе] прельщение страстями, [бывающее] от воображения наслаждения; а не имея [ни в чем] надобности, был свободным от необходимости в искусствах [бывающей] по причине недостатка [в чем-либо]; а будучи мудрым, он стоял превыше рассматривания природы по причине[данного ему] ведения» (прп. Максим Исповедник. Амбигвы к Иоанну.115) .

Т.е. бессмертие в бесстрастии и нетление Адам, согласно прп. Максиму Исповеднику, имел не по природе, а по благодати, соответственно, тление и смерть стали естественным следствием потери благодати из-за греха в силу смертности и тленности самой природы человека: 

"Когда в прежние времена произволение естественного разума в Адаме подверглось тлению, то вместе с ним истлело и естество, отказавшееся от благодати нетления " (прп. Максим Исповедник.Вопросоответы к Фалассию. 42); 

«Искушением же называется закон греха – его не имел первый человек, приведенный в бытие [Богом], а под «лукавым» подразумевается диавол, который привмешал этот [закон] к человеческому естеству и обманом убедил человека направить [все] стремления [своей] души к недозволенному вместо дозволенного, а тем самым склониться к нарушению Божественной заповеди, вследствие чего он потерял нетление, дарованное ему по благодати » (прп. Максим Исповедник. Толкование на молитву Господню). 

 Таким образом, по природе Адам смертен, но Бог сотворил человека смертным не по бессилию, поясняет в своем слове свт. Иоанн Златоуст: "Против этих рассуждений наших некоторые тогда возражали, говоря: «значит, человек хуже всего видимого, если состав неба, земли, солнца и всех звезд существует столько времени, а он чрез семьдесят лет разрушается и погибает». На это мы скажем, во-первых, что это живое существо разрушается не все; благороднейшая и существеннейшая часть его – душа – остается навсегда бессмертною, не подвергаясь ни одному из этих бедствий, тление же касается только низшей части его. Во-вторых, это обстоятельство, служит нам к большей чести; ведь мы непросто и не без всякой причины подвергаемся старости и болезням, но справедливо и для нашей пользы: справедливо потому, что мы впали в грех; для нашей пользы, – чтобы посредством этих нужд и страданий искоренить гордость, исходящую у нас от беспечности. Следовательно, Бог попустил это не с тем, чтобы унизить нас: если бы Он хотел унизить, то не оставил бы нашу душу бессмертною. Но и не по бессилию сотворил Он наше тело таким: если бы Он был бессилен, то не мог бы и небо, звезды и состав земли поддерживать столь долгое время. А (сотворил Он наше тело таким) для того, чтобы сделать нас лучшими и благоразумнейшими, и более покорными Ему, от чего зависит все наше спасение. Потому Он не создал неба подверженным старости и другим каким-нибудь подобным слабостям, что, лишенное свободного произволения и души, оно не может ни грешить, ни исправляться; почему не имеет нужды и в исправлении" (свт. Иоанн Златоуст. Пять слов об Анне). 

В завершение, необходимо добавить, что состояние Адама в Раю - естественное (после греха нижеестественное), поэтому, несмотря на природную смертность, естественным состоянием человека является состояние чуждости смерти.

"До грехопадения человеческое тело можно было называть и смертным в одном отношении, и бессмертным в другом: смертным, ибо оно могло умереть (quia poterat mori), бессмертным, ибо оно могло не умереть (quia poterat non mori). Одно дело: не мочь умереть (non posse mori), — какими Бог сотворил некоторые бессмертные существа; а другое дело: мочь не умереть (posse non mori), — в каком смысле создан бессмертным первый человек. Это подавалось ему от древа жизни, а не от устройства его естества, вследствие чего, как только он согрешил, тотчас был отстранен от древа жизни, чтобы мог умереть (ut posset mori); тогда как если бы не согрешил, то мог бы не умереть (posset non mori). Итак, он был смертен по свойству своего земного тела, а бессмертен по благодати (beneficio) Творца." (Блж. Августин Гиппонский. Цит. по: Собрание творений прп. Иустина (Поповича). Догматика Православной Церкви. Т.2. -М., 2006. С. 222). 

http://forum-slovo.ru/index.php?topic=53428.0

___________________________________________________________________________

Труд митрополита Макария — один из наиболее фундаментальных и глубоких в истории русской богословской мысли. Православно-догматическое Богословие, понимаемое в смысле науки, должно изложить христианские догматы в систематическом порядке, с возможной полнотой, ясностью и основательностью, и притом не иначе, как по духу Православной Церкви.

ТОМ 1

читать , скачать:

https://azbyka.ru/otechnik/Makarij_Bulgakov/pravos...ogmaticheskoe-bogoslovie-tom1/

аудио, слушать, скачать:

https://azbyka.ru/audio/pravoslavno-dogmaticheskoe-bogoslovie.html

ТОМ 2

читать, скачать:

https://azbyka.ru/otechnik/Makarij_Bulgakov/pravos...ogmaticheskoe-bogoslovie-tom2/

Внимательное и последовательное рассмотрение ряда этих документов, принятых документами, принятыми Архиерейскими и Поместными Соборами Русской Православной Церкви за последние годы, показывает, что в этих официальных заявлениях нарушена чистота исповедания православной веры, что служит духовными причинами, обусловившими в том числе и нынешнюю ситуацию в Украинской Православной Церкви, возникшую в связи с вопросами её канонического статуса. Эту ситуацию, приведшую на сегодняшний момент к разрыву евхаристического общения Московского Патриархата и Константинопольского Патриархата в связи с образованием экзархата Константинопольской Церкви на канонической территории УПЦ МП, следует рассматривать в качестве наказательного попущения Божия за отступление от Православия на уровне официально принятых соборных документов. Наши вопросы следующие…

Заявление Союза Православных Братств
по поводу угроз для чистоты исповедания
православной веры

Внимательное и последовательное рассмотрение ряда этих документов, принятых документами, принятыми Архиерейскими и Поместными Соборами Русской Православной Церкви за последние годы показывает, что в этих официальных заявлениях нарушена чистота исповедания православной веры, что служит духовными причинами, обусловившими в том числе и нынешнюю ситуацию в Украинской Православной Церкви, возникшую в связи с вопросами её канонического статуса. Эту ситуацию, приведшую на сегодняшний момент к разрыву евхаристического общения Московского Патриархата и Константинопольского Патриархата в связи с образованием экзархата Константинопольской Церкви на канонической территории УПЦ МП, следует рассматривать в качестве наказательного попущения Божия за отступление от Православия на уровне официально принятых соборных документов. Наши вопросы следующие:

В документе «Основные принципы отношения Русской Православной Церкви к инославию», принятом на Архиерейском Соборе 2000 года и одобренном в числе всех прочих на Поместном Соборе 2009 года, читаем: «…Разрыв церковного общения неизбежно приводит к повреждению благодатной жизни, но не всегда к полному ее исчезновению в отделившихся общинах. Именно с этим связана практика приема в Православную Церковь приходящих из инославных сообществ не только через Таинство Крещения. Несмотря на разрыв единения, остается некое неполное общение, служащее залогом возможности возвращения к единству в Церкви, в кафолическую полноту и единство». [Основные принципы отношения Русской Православной Церкви к инославию. П. 1.15-17.]. В связи с этим возникают следующие вопросы:

Следует ли считать замену термина «иноверие» на «инославие» адекватным переводом греческого слова «гетеродоксия» и отражающей суть нашей христианской веры?

Справка. В период до середины XX в., переводе с греческого оригинала, «гетеродоксов» именовали «иноверцами». См., например, еп. Никодим (Милаш). Православное церковное право. СПб, 1897. § 186. С. 699. Такое же именование разного рода еретикам сохранялось в документах Архиерейского Собора Русской Православной Церкви заграницей.

Рассматриваемые смысловые разночтения связаны с самим греческим словом «докса», которое может означать «знание», «суждение», «мнение», а также «сияние», «слава», «честь». Заметим, что слова «доксия» и «докса» не одинаковы  по  смыслу и в самом греческом языке. В русском также слово «славие» не существует в отдельности. Замена термина «иноверец» на «инославный» имеет чисто дипломатическое значение, и по-русски звучит более расплывчато, а потому и более соответствующим современным требованиям толерантности, хотя древний смысл понятия «гетеродоксия» заключается именно в противоположности по вероисповеданию с «Ортодоксией», Православием.

Следует ли считать термин «неполное общение» основанным на церковном учении и вере «Во Едину Святую Соборную и Апостольскую Церковь», как мы читаем в Символе веры?

Правомочна ли замена терминов «еретик», «раскольник» на термин «инославный христианин», якобы находящийся в некоем «неполном общении» со Христом и Его Церковью?

Усматривается ли прямая связь данных пунктов документа «Основные принципы отношения Русской Православной Церкви к инославию» с соответствующими пунктами документа Второго Ватиканского Собора папистов, а именно Декрета об экуменизме «Unitatis Redintegratio»? Справка. Процитируем эти пункты документа папистов, гл. I.3: «…немалое число общин отделилось от полного общения с Католической Церковью, иногда не без вины людей: и с той, и с другой стороны. Однако тех, кто рождается ныне в таких Общинах и исполняется веры во Христа, нельзя обвинять в грехе разделения, и Католическая Церковь приемлет их с братским уважением и любовью. Ибо те, кто верует во Христа и должным образом принял крещение, находятся в известном общении с Католической Церковью, пусть даже неполном. <…> Тем не менее, оправдавшись верой в крещении, они сочетаются Христу и, следовательно, по праву носят имя христиан, а чада Католической Церкви с полным основанием признают их братьями в Господе».

Следует ли считать данные утверждения документа РПЦ «Основные принципы отношения Русской Православной Церкви к инославию» вольным переводом соответствующих утверждений «Декрета об экуменизме» Второго Ватиканского Собора папистов?

Рассмотрим Итоговый документ Саммита религиозных лидеров, состоявшегося в Москве в 2006 г. Этот документ был одобрен Священным Синодом РПЦ непосредственно после данного саммита [см. Журналы заседаний Священного Синода Русской Православной Церкви (17-19 июля 2006 г), Журнал №33]; потом тема одобрения саммита религиозных лидеров прозвучала в 2007 г. в словах патриаршего Рождественского Послания, которое зачитывалось во всех храмах РПЦ. Впоследствии, в числе прочих, итоговый документ саммита религиозных лидеров одобрен и Поместным Собором РПЦ в 2009 г. При внимательном рассмотрении данного документа, ставшего официальным документом РПЦ, возникли следующие вопросы:

Следует ли некоего «Всевышнего», который фигурирует в словах данного документа и который представлен как единый «Всевышний» с точки зрения всех так называемых «религий», считать Богом, которого мы исповедуем в Символе веры?

Справка. В Священном Писании мы читаем: «Я́ко вси́ бо́зи язы́къ бѣ́сове: Госпо́дь же небеса́ сотвори́» [яко все боги язычников бѣсы, Господь же небеса сотвори] (Пс. 95 5). Ни о каком «Всевышнем», едином для всех религиозных учений, невозможно говорить на основании учения Священного Писания (см. также Ин. 8, 43-44 и др).

Следует ли считать учение, провозглашаемое Итоговым документом саммита религиозных лидеров, богооткровенной истиной, традиционной для нашей святоотеческой веры и жизни по заповедям Господа и Бога нашего Иисуса Христа?

Справка. Кроме идеи «Всевышнего», единого для всех религиозных учений, в данном документе провозглашается идея «многополярного мира» как воплощения идеала «мирового порядка», который нам «нужно построить» на основании неких единых для всех «устойчивых нравственных ценностях» и «демократии».

Согласно изменениям Устава РПЦ, принятым Архиерейским Собором  2013 г., полномочия высшего органа управления РПЦ, которые по праву принадлежат Поместному Собору, переданы Архиерейскому Собору. Справка. Согласно п. 1 Раздела II Устава об управлении Русской Православной Церковью, принятого Поместным Собором Русской Православной Церкви 8 июня 1988 года, «высшая законодательная, исполнительная и судебная власть в области вероучения, церковного управления и церковного суда — законодательная, исполнительная и судебная —принадлежит Поместному Собору». Такой же статус Поместного Собора был определен на Поместном соборе 1917 года: «В Православной Российской Церкви высшая власть — законодательная, административная, судебная и контролирующая — принадлежит Поместному собору, периодически, в определённые сроки созываемому, в составе епископов, клириков и мирян» (см. Цыпин Владислав, протоиерей. Курс церковного права. Клин. 2004. С. 343). Поэтому, Архиерейский Собор по своей сути является подчинённой церковной инстанцией по отношению к Поместному Собору, как и указано в соответствующем пункте Устава об управлении Русской Православной Церковью в редакции 1988 года:

 «Архиерейский Собор подотчетен Поместному Собору» (п.4 раздела III). Изменения Устава РПЦ, принятые Архиерейским Собором в 2013 г., привели к  тому, что властные полномочия Поместного Собора фактически и юридически были переданы Архиерейскому Собору. Поместному Собору оставлено лишь символическое значение (см. гл. II и III Устава Русской Православной Церкви.

Следует ли считать изменение Устава РПЦ Архиерейским Собором 2013 г. выражением идеала Соборности?

Справка. На примере первого церковного собора, коим является Апостольский собор (51 г. по Р.Х.), мы ясно видим, что на нём присутствовали не только сами апостолы, но и представители клира и мирян. «Тогда Апостолы и пресвитеры со всею церковью рассудили…» (Деян. 15, 6). И далее: «Апостолы и пресвитеры  и братия… мы, собравшись, единодушно рассудили» (Деян. 15, 22; 23-29). Апостольский Собор послужил образцом для всех последующих церковных соборов, для которых можно выделить следующие необходимые моменты, касающиеся процедуры проведения:

1).             Правом личного решающего голоса на соборах пользовались только епископы.

2).            Клирики и миряне участвовали в соборных совещаниях, и это участие выражалось в том, что они имели не только совещательный голос, но и оказывали влияние на исход соборного постановления.

3).            Соборное решение может иметь силу только при согласии клира и паствы, и не имеет такой силы без такого согласия. При этом, правильность решений собора определяется не просто большинством голосов, а согласием решений собора с Истиной Христовой.

(См. также по этой теме прот. (священномученик) Николай Добронравов. Участие клира и мирян на соборах в первые девять веков христианства. //Богословский вестник. 1906, февраль. СС. 263-283, цит. по изд.: На пути к Поместному Собору Русской Православной Церкви. Материалы к Архиерейскому Собору 2004 года. Сборник статей. М. 2004. СС. 236-256).

Рассмотрим Постановления Освященного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви (2-3 февраля 2016 года), в которых пунктами 1-3 полностью и без каких-либо оговорок одобряется всё, что произведено при подготовке так называемого «Всеправославного Собора», включая опубликованные проекты документов, которые «в своём нынешнем виде» «не нарушают чистоту православной веры и не отступают от канонического предания Церкви» (п. 3) 

Следует ли считать данные документы, причем в их подготовительном виде (проекты – готовились более 50-ти лет!!!), не нарушающими чистоту православной веры и не отступающими от канонического предания Церкви, как утверждается в указанных постановлениях Архиерейского Собора РПЦ 2016 г.?

Следует ли объявить об упразднении значения этих пунктов постановлений Архиерейского Собора РПЦ 2016 г., причем заявить об этом официально и во всеуслышание Церкви, без двусмысленности, дабы соблюсти декларируемую чистоту исповедания истины Христовой?

Справка. В Постановлениях Архиерейского Собора РПЦ (29 ноября ― 2 декабря 2017 года), пп. 38-41, рассматривается тема так называемого «критского Собора» 2016 г., причем отмечено, что «Анализ документов Критского Собора, проведенный по поручению Священного Синода Синодальной библейско-богословской комиссией, показал, что некоторые из них содержат неясные и неоднозначные формулировки, что не позволяет считать их образцовыми выражениями истин православной веры и Предания Церкви. Это особенно относится к документу «Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром», который не был подписан 2/3 членов делегации Сербской Православной Церкви, а также отдельными архипастырям ряда других Поместных Церквей, принимавших участие в работе Собора на Крите, что свидетельствует о значительном разномыслии в отношении этого документа даже среди участников Критского Собора». (п. 39) Однако, при этом ничего не сказано по поводу решений предыдущего Архиерейского Собора РПЦ 2016 г., принявшего проекты указанных документов, содержащих те же самые «неясные и неоднозначные формулировки, что не позволяет считать их образцовыми выражениями истин православной веры и Предания Церкви», но о которых тогда говорилось, что они «не нарушают чистоту православной веры и не отступают от канонического предания Церкви». Для полной ясности и утверждения нашей Православной веры следует отдельным постановлением лишить силы и Постановления Архиерейского Собора 2016 г. по поводу проектов документов к так называемому «Всеправославному Собору», внесшие столько соблазна среди паствы. Иначе возникает двусмысленная ситуация в тех вопросах вероисповедания, которые не терпят никакой двусмысленности.

Рассмотрим так называемое «Совместное заявление Папы Римского Франциска и Святейшего Патриарха Кирилла» от 12 февраля 2016 года («Гаванская декларация»). Данное «совместное заявление» одобрено решением Священного Синода РПЦ от 16 апреля 2016 г., журнал №2, а также слова одобрения «Гаванской декларации» звучат в Постановлениях Архиерейского Собора РПЦ (29 ноября – 2 декабря 2017 года), пп. 42-45, что придает этому документу статус церковного.

Следует ли считать фразу данного «совместного обращения»: «…мы встретились как братья по христианской вере…» (п. 1) и многие другие подобные обороты речи в данном документе соответствующими церковному учению о папистах-римокатоликах?

Следует ли считать папистов-римокатоликов нашими братьями по христианской вере?

Следует ли одобрять «внешнюю деятельность Русской Православной Церкви, осуществляемую Святейшим Патриархом и Священным Синодом при содействии Синодального отдела внешних церковных связей»?
[см. п. 37 Постановлений Архиерейского Собора РПЦ (29 ноября – 2 декабря 2017 года)]

Не является ли эта деятельность разрушительной для нашей православной веры и навлекающей на нас гнев Божий?

Сопредседатель Союза Православных Братств, глава Союза «Христианское Возрождение Осипов В.Н.

30 октября 2019 г.

http://dsnmp.ru/zayavlenie-soyuza-pravoslavnyih-br...povedaniya-pravoslavnoy-veryi/

http://rossiyaplyus.info/19393-29/

ЛЕОНОВ  АЛЕКСЕЙ  МИХАЙЛОВИЧ

Преподаватель Догматического богословия СПб. Православного Института Религиоведения и Церковных Искусств

Пожалуй, едва ли найдутся среди воцерковленных христиан такие верующие, которые бы не воспринимали Таинство Святой Евхаристии как наиважнейшее спасительное средство, соединяющее человека с Богом и ближним, являющееся залогом вечной блаженной жизни в будущем Царстве святых. Одако далеко не каждый из нас понимает смысл и значение этого Таинства так, как они изложены в Предании Церкви. Между тем, от правильного или неправильного понимания Евхаристии зависит и отношение к этому Таинству верующих, и его действенность, результат. Отсюда и двоякость предупреждения: «если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни» (Ин. 6:53) — Но! — «кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем. Оттого многие из вас немощны и больны и немало умирает» (1 Кор. 11:29-30). К сожалению, в настоящее время широко распространилось учение о том, что Евхаристические Дары не являются Телом и Кровью Спасителя в точном, святоотеческом, понимании этого слова. Одним из проводников подобных идей является известное пособие по Православному Догматическому Богословию священника Олега Давыденкова. Рассмотрим, что он об этом говорит.

Первое, что доводит до читателей автор пособия — правильное, четко сформулированное определение: «Евхаристия есть таинство, в котором хлеб и вино прелагаются Духом Святым в истинное Тело и в истинную Кровь Господа Иисуса Христа, а затем верующие приобщаются их для теснейшего соединения со Христом в жизнь вечную. Веществом таинства являются хлеб и вино. С VI века, со времени Юстиниана I Великого, добавляется также некоторое количество теплой воды. Чинопоследование таинства Евхаристии — вся Литургия, которая является единым и неразделимым священнодействием. В самой Литургии особое место занимает Евхаристический канон, а в Евхаристическом каноне особое значение имеет эпиклеза — призывание Духа Святого на Церковь, т. е. на евхаристическое собрание и на предложенные Дары» [3, с. 384].
Однако же дальнейшие рассуждения пастыря не могут не насторожить: «У святых Отцов мы встречаем различные евхаристические концепции. Некоторые отцы Церкви учили о преложении как усвоении евхаристического хлеба и вина человечеством Слова, как их восприятии в Ипостась Бога Слова. Такое учение мы встречаем у священномученика Иринея Лионского, у святителя Григория Нисского, у святого Иоанна Дамаскина, у преподобного Максима Исповедника. Выразить эту тайну святые отцы попытались посредством образов. Так, у многих отцов встречается образ раскаленного меча или сабли: когда железо нагревается, то оно становится единым с огнем таким образом, что можно жечь железом и резать огнем. Однако при этом ни огонь ни железо не теряют своих существенных свойств» [3, с. 385].

Исследуем, что, собственно, имеет в виду священник Олег Давыденков и, главное, как следует соотносить процитированное выражение с нижеследующим его замечанием: «Католики для обозначения того изменения, которое происходит со святыми Дарами в таинстве Евхаристии, используют термин "пресуществление" (латинское "transsubstantiatio", буквально — "изменение по сущности"). В принципе, это слово не содержит в себе ничего криминального, оно, например, используется в Послании Восточных Патриархов о Православной вере. В актах Тридентского собора говорится: "Через благословение хлеба и вина сущность хлеба целиком претворяется в сущность Плоти Христовой, а сущность вина — в сущность Его Крови". При этом чувственные свойства хлеба и вина остаются неизменными, но лишь по видимости; они сохраняются только как внешние случайные признаки (акциденции). Следствием такого учения является вполне естественное желание дематериализовать сами евхаристические Дары, поэтому на Западе, вместо обычного квасного хлеба, используются хлебы пресные, так называемые "хостии", или "облатки". "Хостия" — латинское слово, буквально обозначающее "жертвенное животное". Католики-миряне обычно причащаются под одним видом, поскольку использование квасного хлеба и допущение к чаше мирян опасно для концепции транссубстанциации, ибо совершенно очевидно, что и хлеб, и вино в таинстве Евхаристии сохраняют свои существенные свойства, а не только случайные и видимые признаки» [3, с. 384].

Для того чтобы разобраться в изложенных речениях, выясним, что, собственно, обозначают понятия «Преложение» и «Пресуществление», и определим: имеет ли термин «Пресуществление» применение в Православной догматике и, если «да», каково его смысловое соотношение со словом «Преложение» (хлеба и вина в Тело и Кровь).

В отличие от латинского «transsubstantiatio» (Пресуществление) — греческое μεταβολή (Преложение) хотя и обозначает «изменение», однако же без указаний на то, какая именно (богословская) «категория» (хлеба и вина) изменена. Термин же «Пресуществление» не только говорит об изменении содержащихся в Чаше «веществ», но и подчеркивает: изменяется не что-либо второстепенное, «случайное», а именно субстанция, природа, естество. При этом (сообразно исповеданию Римо-Католической Церкви) «случайные», несущественные признаки хлеба и вина, так называемые акциденции (внешний вид, вкус и т. д.), сохраняются и после Пресуществленния, хотя по сущности это уже не хлеб и вино, а Истинные Тело и Кровь Господа Иисуса Христа.

Согласно историческим исследованиям, термин «Пресуществление» вошел в обиход Церкви достаточно давно, однако же не имел широкого богословского употребления среди христиан первых веков. Так, еще в VI веке известный православный богослов Леонтий Иерусалимский использовал это понятие в полемике с еретиками-монофизитами касательно учения о Лице Господа Иисуса Христа. По утверждению профессора Афинского университета Николая Эммануила Тзиракиса история и целесообразность принятия Церковью данного термина в отношении учения о Евхаристии такова:
«Термин Пресуществление (μετουσίωσις по латыни transsubstantiatio) и та истина, которую он выражает применительно к таинству Божественной Евхаристии, составили в 17 веке центральную тему в известном богословском споре между Православной Восточной Церковью с одной стороны, и римокатоликами и протестантами, которые этот спор спровоцировали, с другой. Соответствующая полемика была перенесена в сферу Православной Церкви, находившейся тогда под гнетом оттоманского ига. Важное значение этого спора подтверждается таким фактом, что он являлся предметом рассмотрения шести великих Православных Соборов, которые проходили в течение 17 столетия (в Константинополе в 1638, 1642, 1672, 1691, в Яссах в 1642, в Иерусалиме в 1672). Произошедшее в вышеуказанный период вплоть до первой четверти 18 в. привело к следующим выводам: а) Таинство Божественной Евхаристии составляет центр евхаристической жизни Церкви. б) Всякая попытка искажения таинства Божественной Евхаристии, как оно было установлено Господом и передается Церковью, искажает суть самой Церкви. в) Отрицание преложения (μεταβολή) хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы прерывает исторический путь Церкви и подвергает непосредственной опасности дело спасения ее членов.
Соответствующие споры не ограничились только содержанием учения о Пресуществлении-Преложении (μετουσίωσις — μεταβολή), т. е. существом таинства, тем “как”, каким способом оно происходит. Они распространились и на термин Пресуществление как таковой. Таким путем возобновилась давняя евхаристическая полемика, которая возникла в недрах Западной церкви в 8 и 9 веках, продолжалась на Западе в течение всего схоластического периода, занимала предтеч Реформации и достигла своей наивысшей точки именно после осуществления великой западной схизмы (16 век). Этот спор был перенесен и в православную среду, явив еще одно испытание для испытывающей глубокие скорби Православной Церкви» [11, с. 7-8].

Из сказанного видно, что воспринятый Церковью термин «μετουσίωσις» («Пресуществление») не ограничивается ролью нейтрального синонима термину «μεταβολή» («Преложение»): от правильного или неправильного отношения к этому богословскому понятию зависит и правильность или неправильность отношения верующих к преложившимся в Таинстве Евхаристии хлебу и вину: ложное восприятие учения о Пресуществлении приводит к ложному пониманию Евхаристии; отрицание же правильно понимаемого термина «Пресуществления» приводит к фактическому отрицанию Преложения хлеба и вина в Истинные Тело и Кровь. В свою очередь «отрицание преложения (μεταβολή) хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы прерывает исторический путь Церкви и подвергает непосредственной опасности дело спасения ее членов» [11, с. 7].

Так, например, использование термина «пресуществление» имело ключевое значение в борьбе с ересеучением Беренгария (XI в.), утверждавшего о соприсутствии Тела и Крови Христа содержащимся в Чаше хлебу и вину, отрицавшего тождественность Евхаристических Даров нетленному Телу и Крови Искупителя: «Беренгарий был предшественником Лютера: он учил, что в евхаристии вместе с истинным телом и кровью Христа находятся истинные же хлеб и вино, не преложенные, не пресуществленные. В свою пользу Беренгарий приводил некоторых древних отцов, пользуясь их терминологией для выражения своих еретических мыслей, что было очень легко ввиду неточности терминологии у древних. Отсюда являлась потребность выработать такую терминологию, в рамки которой уж ни в коем случае не могло бы вместиться учение Беренгария. Такой новой терминологией и явилось учение схоластиков» [12, с. 8].

Нередко в целях оправдания неправославных учений о Евхаристии сторонники подобных идей обращаются за «поддержкой» к Отцам (ссылаются, например, на святителя Иоанна Златоуста, святителя Иринея Лионского и др.)!
Для того, чтобы изобличить ложность подобных обоснований, обратимся к свидетельству Иринея Лионского и покажем, как извращается содержащийся в этом учении смысл. Вот его слова: «Еще, каким образом они говорят, что плоть подвергается истлению и не участвует в жизни, — плоть, которая питается от Тела и Крови Господа?.. Наше же учение согласно с Евхаристией, и Евхаристия, в свою очередь, подтверждает учение. Ибо мы приносим Ему то, что Его, последовательно возвещая общение и единство плоти и духа. Ибо как хлеб от земли, после призывания над ним Бога, не есть уже обыкновенный хлеб, но Евхаристия, состоящая из двух вещей — из земного и небесного, так и тела наши, принимая Евхаристию, не суть уже тленные, имея надежду воскресения» [5, с. 371-372].
Очевидно, что высказывание: «хлеб от земли, после призывания над ним Бога, не есть уже обыкновенный хлеб, но Евхаристия, состоящая из двух вещей — из земного и небесного» не идет вразрез святоотеческому взгляду на Таинство Тела и Крови, а только указывает на то, что с Плотью Христа, преподаваемою для потребления верующим, соединено Божество. Подобное описание встречаем, например, и у Леонтия Иерусалимского, обозначающего Божественное и человеческое естества в Искупителе как видимое и невидимое: «Те, кто говорят, что они только примышлением видят двойственность природ во Христе после единения, пусть скажут нам, познают ли они природное различие между невидимым и видимым во Христе примышлением, или не [примышлением], а как-то иначе?.. Если они скажут, что видят различие не примышлением, а самим чувством, то вызовут удивление, утверждая, будто чувственно видят невидимое» [1, с. 31-32].
Ложная интерпретация высказывания Иринея Лионского обыкновенно приводит к двум неправославным трактовкам Евхаристических Даров.
Согласно первой, присутствие Христа в Евхаристии понимается в смысле Его благодатного соприсутсвия («небесное») хлебу и вину («земному»). Подобной точки зрения, на сегодняшний день, придерживаются, например, кальвинисты (ср.: «Именно, по мнению Кальвина, Господь Иисус Христос присутствует в евхаристии динамически, т. е. Своим действием и силою. Это учение имеет господствующее значение в реформатской церкви. Как бы то ни было, но в общем воззрение кальвинистов на евхаристию характеризуется тем, что оно допускает евхаристическое приобщение со Христом только духовное, в силу которого присутствие Иисуса Христа в евхаристии есть не существенное, а только вооброжаемое; евхаристические хлеб и вино представляют собою только одно прообразование Тела и Крови Христовых» [13, с. 238]).
Второй вариант, в отличие от первого, подразумевает не только благодатное присутствие Божие в преподаваемых верующим хлебе и вине («земном»), но и соприсутствие им Истинного Тела и Крови Спасителя («небесное»). Основы данной концепции встречаем у лютеран: «Что такое Таинство Святого Причастия? Это содержащиеся в хлебе и вине истинные Тело и Кровь Господа нашего Иисуса Христа, которые мы, христиане, должны есть и пить, по установлению самого Христа» (Мартин Лютер. Краткий катехизис) [8, с. 16].

Что же касается «нетрадиционных» свидетельств, приписываемых святителю Иоанну Златоусту, — нередко прибегают к нижеследующему: «Как хлеб, прежде, нежели он освятится, мы называем хлебом; когда же эта Божественная благодать освятит его через посредство священника, то он уже не называется хлебом, но достойно называется телом Господним, хотя естество хлеба в нем остается, — и не двумя телами, но одним телом Сына мы называем его, так и здесь, по внедрении Божественного естества в тело, то и другое вместе составили одного Сына, одно Лицо, при нераздельности в то же время неслитно познаваемое — не в одном только естестве, но в двух совершенных» (свт. Иоанн Златоуст. Письмо к монаху Кесарию) [16, т. 3 (кн. 2), с. 815]. Однако принадлежность данного высказывания Константинопольскому первосвятителю далеко не бесспорна.
Вот, что говорит о Евхаристии (подлинный, а не мнимый) Иоанн Златоуст: «...Он распят и пролил кровь за нас, и Самого Себя предложил нам в пищу и пиршество духовное...» [16, т. 7 (кн. 1), с. 289]; и в другом месте: «Как многие ныне говорят: желал бы я видеть лице Христа, образ, одежду, обувь! Вот, ты видишь Его, прикасаешься к Нему, вкушаешь Его. Ты желаешь видеть одежды Его, а Он дает тебе Самого Себя, и не только видеть, но и касаться, и вкушать, и принимать внутрь... Поэтому должно всегда бодрствовать, — немалое предстоит наказание тем, которые недостойно приобщаются. Подумай, как ты негодуешь на предателя и на тех, которые распяли Христа. Итак, берегись, чтобы и тебе не сделаться виновным против Тела и Крови Христовой... Помысли, какой чести ты удостоин, какою наслаждаешься трапезою! При виде чего трепещут ангелы, и на что не смеют взглянуть без страха, по причине сияния, отсюда исходящего, тем мы питаемся, с тем сообщаемся и делаемся одним телом и одною плотию со Христом» [16, т. 7 (кн. 2), с. 826-827]. Из представленных фрагментов видно, что по мнению святого, преложенные в Таинстве Евхаристии хлеб и вино суть Истинные Тело и Кровь не в условном, а в прямом и конкретном значении названных слов.

Примечательно, что в полемике с протестантизмом священник Олег Давыденков не только не отвергает понятие «Пресуществление», но даже и выражает лояльность к нему: «Протестантизм отверг учение о пресуществлении, и протестанты рассматривают хлеб и вино только как символ, образ и залог духовного причастия. Христос присутствует в Евхаристии не Своей телесной сущностью, пребывающей на небесах, но лишь животворящей силой, которая преподается тем, кто приступает к причастию с верой. Впрочем, некоторые ранние протестанты, например Лютер, настаивали на реальности присутствия Тела Христова в Евхаристии» [3, с. 385]; «Католики для обозначения того изменения, которое происходит со святыми Дарами в таинстве Евхаристии, используют термин "пресуществление"... В принципе, это слово не содержит в себе ничего криминального, оно, например, используется в Послании Восточных Патриархов о Православной вере» [3, с. 384]. Но что он подразумевает под ним? Для того чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к очередному речению пастыря:
«Многие из древних отцов Церкви даже подчеркивают, что сущность хлеба и вина в таинстве Евхаристии сохраняется, хлеб и вино не изменяют свои природные качества.
По крайней мере до Х века ни на Востоке, ни на Западе никто не учил об иллюзорности евхаристических видов. Впервые мысль о транссубстанциации возникает на Западе не ранее XI столетия. Отсутствие таких идей у святых отцов эпохи Вселенских Соборов можно доказать следующим образом. Если бы существовало мнение, что евхаристические Дары теряют свои существенные свойства вследствие преложения, то это было бы удобнейшим аргументом против православных в руках монофизитов. Однако ни один монофизитский автор никогда таким аргументом не воспользовался. Идея транссубстанциации была для монофизитов такой же чуждой, как и для православных.
В отличие от западных схоластов, святые отцы никогда не противопоставляли евхаристические Дары и прославленное человечество Господа Иисуса Христа как две внешние сущности, единство которых необходимо рационально обосновывать. Единство у отцов усматривается в причастности святых Даров и человечества Спасителя единому способу существования, т. е. единство здесь мыслится не на природном, а на ипостасном уровне. Пресуществление святых Даров подобно сошествию Святого Духа на Пресвятую Деву Марию, в таинстве преображается не природа людей и вещей, а образ существования их природы» [3, с. 385-386].

Заострим внимание на словах: «единство здесь мыслится не на природном, а на ипостасном уровне» [3, с. 386]. Для того чтобы разобраться в настоящем суждении, необходимо определить, что, собственно, означает понятие: ипостасное единство, воипостазирование (восприятие в ипостась)?
Рассмотрим фрагменты сочинения Леонтия Иерусалимского: «Против монофизитов». В названном трактате святой раскрывает значение интересующего нас выражения «соединяемое по испостаси» (и использует эту терминологию для опровержения монофизитского ересеучения). Так, сначала он задается вопросом: «Если единение всегда сохраняется как существующее актуально — иначе говоря, как являющееся всегда одним — то что оно соединяет?» [1, с. 26]. И несколько ниже выводит: «Если же из двух соединившихся природ поистине возникла одна, как они (монофизиты — А. Л.) говорят, одна природа, то единение в дальнейшем иметь места уже не будет. Существует ли единение при том, что не соединяется двоица, которую будет соединять это единение» [1, с. 26].
Исходя из приведенных суждений, обнаруживаем, что термин «соединяемые» относится к природам, в данном же случае говорится о человеческом естестве, ипостасно содиненным с Божеством; при этом, поскольку речь идет о соединении, исключающем слиняние или преложение (соединившихся) природ, подчеркивается: последние не претерпевают (естественных или сущностных) метаморфоз: Божество остается Божеством, человечество — человечеством; именно поэтому Божеская и человеческая природы в Ипостаси Христа не утрачивают и характерные для них сущностные особенности.
Развивая полемику, Леонтий Иерусалимский вскрывает абсурдность предположений, допускающих в Ипостаси Христа более, нежели двоицу естеств (это заключение будет нами использовано ниже): «...во-первых, отчего мы не воображаем во Христе десять, двадцать или тридцать природ, а только две? И кто же предписал нам проповедовать во Христе, истинном Боге, что-либо воображаемое, основывать веру на одних лишь [пустых] представлениях и [таким образом] служить идолам не каким-либо внешним образом, а в самой нашей душе, воображая несуществующее, а затем рассказывая эти басни и другим?» [1, с. 32].
Похожую мысль встречаем и у преподобного Максима Исповедника: «Значит, каждой из частей (Божеским и человеческим естеством — А. Л.), из которых составился, Христос содержит и общее, и особенное: общее — в логосе сущностной тождественности крайностей с Его частями (по Божеству — единство с Богом Отцом и Святым Духом; по человечеству — со всеми людьми — А. Л.), по которому и после соединения Он сохраняет различие между частями (имеется ввиду различие между Божеским и человеческим естеством — А. Л.), а особенное — в логосе ипостасной тождественности частей, по которому отграничивается от крайностей, сохраняя неслитно отличие от них. Ведь при одновременном схождении ради возникновения некоего целого истинное ипостасное соединение частей (естеств — А. Л.), сходящихся друг с другом для сложения некоего целого (ипостасного единства — А. Л.), принимая каждую их особенность, которая отграничивает часть от сущностной общности, вместе с общим, высказывает ее воипостаной, а не ипостасью, потому что она не существует отдельно сама по себе, отграниченная от однородных вещей, или же от того, что в соединении ради возникновения некоего целого сосуществует с ней, а именно это и свойственно ипостаси» [15, с. 185].

Стало быть, факт неслияния соединившихся и неизменившихся при (этом) соединении в Лице Сына Божия Божеского и человеческого естеств позволяет свидетельствовать именно о двухсоставности Ипостаси Христа, называть Его Богом и вместе Человеком (Богочеловеком). И именно поэтому, вслед за 630-тью Отцами Четвертого Вселенского Собора, мы смеем утверждать: «Последующе божественным отцем, все единогласно поучаем исповедывати единаго и тогожде Сына, Господа нашего Иисуса Христа, совершенна в Божестве и совершенна в человечестве: истинно Бога и истинно человека, тогожде из души и тела: единосущна Отцу по Божеству, и единосущна тогожде нам по человечеству: по всему нам подобна, кроме греха» [2, с. 8-9].

Но давайте представим, как следовало бы именовать нашего Господа в случае признания того, что всякий раз, при совершении Божественной Литургии, в Его двухсоставную Ипостась дополнительно воспринимаются неизменяемые природы хлеба и вина (а ведь именно на этом настаивает священник Олег Давыденков, утверждая, что «единство у отцов усматривается в причастности святых Даров и человечества Спасителя единому способу существования, т. е. единство здесь мыслится не на природном, а на ипостасном уровне» [3, с. 386], и также отмечая, что при этом ипостасном единении естества не подвергаются какому-либо природному (сущностному) изменению: «Многие из древних отцов Церкви даже подчеркивают, что сущность хлеба и вина в таинстве Евхаристии сохраняется, хлеб и вино не изменяют свои природные качества» [3, с. 385])?

Если бы «преложение» хлеба и вина означало восприятие в Ипостась Христа сущностей этих «веществ» без изменения их природных особенностей, это бы свидетельствовало о нижеследующем:
1. Каждый раз при совершении Таинства Евхаристии природы хлеба и вина ипостасно соединияются с заключенными в Ипостаси Христа Божеским и человеческим естеством и становятся единоипостасными (ср.: Михаил Пселл (XI в.): «Единоипостасными именуются те, которые отличаются друг от друга по понятию существа, сочетаются же друг с другом в одной и той же ипостаси» [14, с. 73]).
2. Каждый раз, в момент Преложения хлеба и вина, Ипостась Христа из двухсоставной изменяется в четырехсоставную, то есть в Ипостась, заключающую в Себе уже не два естества (Божеское и человеческое), а четыре: Божество, человечество, природу хлеба и природу вина. Следовательно, каждый раз за Божественной Литургией Господь «прелагается» из Богочеловека в Бого-человеко-вино-хлеб.
3. Каждый раз при совершении Таинства Евхаристии Господь из единосущного Богу Отцу и Святому Духу (по Божескому естеству) и вместе единосущного людям (по человеческому естеству) становится единосущным также и (всякому) хлебу и вину.

Но такое понимание как минимум странно, к тому же вступает в противоречие с вероопределением Четвертого Вселенского Собора: «Последующе божественным отцем, все единогласно поучаем исповедывати… единого и тогожде Христа, Сына, Господа, единородного, во двух естествах неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно познаваемого, (никакоже различию двух естеств потребляему соединением, паче же сохраняему свойству коегождо естества, во едино лице и воедину ипостась совокупляемаго)» [2, с. 8-9].

После сказанного остается неясным, почему иерей Олег Давыденков стремится усилить аргументацию обоснованности своего предположения фактом молчания монофизитов по поводу «пресуществления» хлеба и вина в единосущные нам Тело и Кровь Иисуса Христа (см. выше: «Если бы существовало мнение, что евхаристические Дары теряют свои существенные свойства вследствие преложения, то это было бы удобнейшим аргументом против православных в руках монофизитов. Однако ни один монофизитский автор никогда таким аргументом не воспользовался. Идея транссубстанциации была для монофизитов такой же чуждой, как и для православных» [3, с. 385-386]). Очевидно же, что в случае подобного выступления еретики признали бы в Спасителе и (само) человеческое естество. Поскольку же еретики полагали, что в Ипостаси Христа заключено не два естества (Божеское и человеческое), а одно (некое новообразованное), они не признавали и за Евхаристическими Дарами единосущную всем людям Плоть Искупителя.

Исследуем, что подразумевали под Святыми Дарами названные священником Олегом Давыденковым Отцы (см. выше).
Так, преподобный Максим Исповедник прямо соотносит Евхаристию со Христ

Обращение к членам Архиерейского собора Русской Православной Церкви от имени участников Собрания православных мирян. Москва, 31 октября 2020 года

Ваши Высокопреосвященства и Преосвященства, досточтимые владыки!

Последние события ярко свидетельствуют о том, что в жизни нашей Церкви настал необычайно сложный момент. Признавая этот факт с сокрушением сердца, наша православная совесть свидетельствует нам, что в действиях целого ряда высших представителей иерархии нашей Церкви (за которых мы все продолжаем неустанно молиться) религиозная мотивация явно уступает покорности властям предержащим, в свою очередь, по мнению многих авторитетных людей, транслирующим в данном случае волю закулисной мировой власти.

Речь идет, разумеется, о тех беспрецедентных мерах по ограничению доступа в храмы для большинства прихожан и весьма сомнительных манипуляциях с главной святыней Церкви – Святой Чашей, к которой все верные всегда приступали и приступают с величайшим благоговением. Эти меры оправдываются требованиями якобы санитарного характера, спускаемыми даже не первыми лицами государства, а чиновниками среднего звена (например, зам. главы Роспотребнадзора).

Не станем здесь вникать в те аспекты происходящего, которые выходят за пределы медицины, напомним лишь, что среди специалистов-медиков, в том числе вирусологов и эпидемиологов, существуют немалые разногласия в оценке адекватности предпринимаемых мер, а сама ВОЗ (чьи требования столь старательно выполнялись весной) ныне заявляет, что пандемии нет и что полный локдаун вовсе не требуется для того, чтобы преодолеть опасность заражения вирусом «Ковид-19».

В связи с этим можно, конечно, обсуждать целесообразность внутрихрамового «масочно-перчаточного режима» для прихожан или фактической изоляции служащих священников и молящихся мирян друг от друга, но никакими внешними основаниями невозможно оправдать кощунственные манипуляции над Святыми Тайнами, каковых не было никогда ни в одной из Поместных Православных Церквей. Поэтому убедительно просим вас просветить нас на предмет того, на основании каких авторитетных богослужебных указаний весной 2020 года была введена практика «обеззараживания» священных сосудов и другие богослужебные новшества. Было ли заключение Богослужебной синодальной комиссии на этот счет, единогласным ли было решение Синода? Обычные ссылки на рекомендации преподобного Никодима Святогорца в данном случае вряд ли уместны, поскольку, во-первых, они касаются причащения людей, заведомо зараженных чумой (каковой сегодня нет), а во-вторых, он говорит об омовении уксусом после Причащения больного сосудов для запасных даров, а не омовения и протирания спиртом Евхаристической Чаши, Лжицы и иных Сосудов во время Причащения на Литургии. Известный афонский старец архимандрит Савва Святогорец характеризует такую практику как «ужасную и богохульную» и «совершенно неприемлемую» для православного сознания. В основе ее, по мнению греческого ревнителя, лежит «новая ересь, еретическое учение о возможности заражения через святыни», «хула на Божественную благодать, а стало быть, и на Духа Святого».

С полным уважением к вашему высокому сану позволим себе спросить. В Последовании ко Святому Причащению и других молитвах Святые Дары не раз характеризуются как «огнь поядающий» («трепещу, приемля огнь» и проч.). Всякий раз, сподобив приобщения очередного причастника, вы опускаете лжицу в этот Божественный огонь, по нашей вере, незримо пылающий в Святой Чаше. На каком богословском, вероучительном основании вы после этого благословляете еще обеззараживать ее спиртовым раствором? Разве огонь Божественной благодати, попаляющий наши грехи (а стало быть, и всякую болезнь, всякую хворь, как прямое последствие греха) – более слабое средство, чем спирт? Веруете ли вы сами в то, что, когда вы совершаете Евхаристию, происходит преложение Святых Даров?

Досточтимые владыки!

Ситуация с «Ковид-19» не породила, а лишь острее выявила целый букет болезней, которые давно уже поражают нашу церковную институцию. Последний вопиющий факт – это совместный молебен епископа Амвросия (Мунтяну), викария экзарха РПЦ в Западной Европе с папой Франциском (который является еретиком даже с точки зрения многих католиков, включая высших иерархов самого Ватикана) и злостным каноническим преступником патриархом Варфоломеем, с которым у нашей Церкви прервано евхаристическое общение решением Священного Синода самой же РПЦ. Причем, данное «богослужение» имело место как раз накануне известного выступления папы, в котором тот призвал легализовать «гражданские гей-браки», то есть, если говорить прямо – блудное сожительство извращенцев-содомитов. Совершенно понятно, что это вопиющее действие епископа Амвросия, попирающее как святые каноны, так и основы самой православной веры, никак не могло быть самочинным, но было санкционировано сверху. Большего позора и большего провала церковной дипломатии РПЦ невозможно представить!

Позвольте спросить: означает ли вышеозначенное событие, что решение Синода о разрыве евхаристического общения с «Константинополем» уже отменено? Разве в нашей Церкви уже установлено молитвенное общение и с инославными, то есть с еретиками? Наша вера, наше сердце никак не может смириться с таким игнорированием созданных отцами Церкви незыблемых канонических установлений и догматов, в чье богодухновенное происхождение мы все свято веруем, и соблюдение которых является обязанностью каждого христианина.

Очевидно, что данное событие вписано в длинный ряд предыдущих деяний, произошедших с вашим участием или с вашего попустительства, выражающих доминирующий либерально-экуменический тренд в церковной политике РПЦ. Наиболее ярким из них была пресловутая встреча в Гаване, при тайной подготовке которой было самым вопиющим образом нарушено 34 Апостольское правило и ныне действующий Устав РПЦ, однозначно определяющий, что «Архиерейскому Собору принадлежит высшая власть в Русской Православной Церкви в области… определения характера отношений с инославными конфессиями и нехристианскими религиозными общинами». (Глава 3, п. 1 Устава). (Не говоря уже о противоречащих православному вероучению некоторых пунктах т.н. «Гаванской декларации», о чем не раз говорилось ранее).

Такой канонический нигилизм и откровенное пренебрежение вероучением, догматическими принципами нашей святой и спасительной православной веры, еще усиленное «ковид-богословием», порождает серьезные нестроения в нашей церковной институции: все больше ревностных православных людей отпадают от РПЦ, теряя надежду на то, что их чаяния и стремление сохранить чистоту веры будут услышаны и адекватно восприняты высшим священноначалием.

Ваши Высокопреосвященства и Преосвященства!

Мы, верные чада Церкви, не хотим и не можем допустить раскола, более всего на свете боясь хотя бы косвенно быть причастными к раздиранию Хитона Христова. Но ни один сознательный христианин, имеющий страх Божий, не может оставаться равнодушным к поруганию святыни Православия, не может и не должен жертвовать святыней веры ради сохранения формального единства церковной институции.

Наилучшим и наименее болезненным для Церкви выходом могло бы стать преодоление кризиса «сверху» – по инициативе самих правящих архиереев, для чего необходим срочный созыв Архиерейского Собора. Поэтому прибегаем к вам, взывая к вашей архипастырской ответственности за судьбу нашей Поместной Церкви и просим инициировать созыв Архиерейского Собора, на котором:

1. Отменить кощунственную практику протирания лжицы и прочих новшеств, как не предусмотренных богослужебным последованием и попирающих главную святыню Церкви – Святую Чашу и хранящиеся в ней Святые Дары.

2. Дать достойную критическую оценку Гаванской встрече и подписанному там документу, а также недавнему сослужению епископа РПЦ с папой Франциском и патриархом Варфоломеем.

3. Принять давно назревшее решение о выходе из Всемирного совета церквей, членство в котором в настоящее время невозможно обосновать не только вероучением, но даже и политической прагматикой.

4. Подтвердить де-юре решения Собора РПЦЗ 1983 г, де-факто подтверждённого при её воссоединении с Московским Патриархатом в 2007 г, о признании экуменизма ересью, равно как и противоречащего Символу Веры утверждения о существовании, якобы, «многих христианских церквей», а также осудить совместные молитвы с иноверцами и инославными еретиками. Пересмотреть документ Архиерейского собора 2000 года «Основные принципы отношения Русской Православной Церкви к инославию» в части, касающейся «неполного общения» с инославными. Создать рабочую комиссию для анализа и возможного редактирования и других синодальных документов.

5. Дать чёткий и ясный ответ на появляющиеся в церковной среде утверждения, что в Царство Христово якобы могут войти нехристиане и даже неверующие.

6. Рассмотреть вопрос о соответствии митрополита Илариона (Алфеева) должности председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата, а епископа Амвросия (Мунтяну) – должности викария экзарха РПЦ в Западной Европе. Поставить на Церковном суде вопрос о применении к ним канонических прещений за ряд нарушений церковных правил: 45 правила святых Апостолов, 65 правила святых Апостолов, 33 правила Лаодикийского Собора, говорящих о недопустимости совместных молитв с еретиками и язычниками.

7. Начать широкую дискуссию о возрождении соборности в Церкви с участием всех желающих священнослужителей, монашествующих и мирян, в том числе руководителей православных общественных объединений.

Именно эти шаги могли бы уврачевать раны, упредить расколы и перед лицом предстоящих России испытаний деятельно подтвердить соборность нашей Русской Православной Церкви.

Просим Вашего ответного архипастырского слова по всем этим пунктам.

Молимся за вас, дабы Всемилостивейший Сердцеведец Господь укрепил вас на нелегком пути вашего архипастырского служения!

Испрашивая благословения и святых молитв, верные чада Русской Православной Церкви – участники Собрания православных мирян в Москве 31 октября 2020 г. (более 400 человек).

От имени и по поручению Собрания православных мирян:

Председатель Народного собора Санкт-Петербурга,  Анатолий Артюх, 

Политолог, публицист, Игорь Друзь, 

Руководитель движения «Царский крест», Александр Порожняков, 

Главный редактор портала «Аминь. SU», заместитель сопредседателя Союза православных братств, 

Владимир Семенко

http://amin.su/content/analitika/9/6770/