Письмо иеромонаха Тихона (Биволяну) от 10 января 2017 года

После Критского собора в Румынии поднялась широкая волна непоминовения иерархов, участвовавших в нем и подписавших его документы. Так, с ноября продолжается героическое стояние в вере скита Рэдень. Настоятель монастыря Петру Водэ, к которому относится скит, периодически посещает его, пытаясь увещевать верующих, но безрезультатно.

9 января 2017 года непоминовение началось в самом монастыре Петру Водэ. В этот день один из насельников, иеромонах Тихон (Биволяну), обратился к своему настоятелю, протосингелу Харитону (Негре), с открытым письмом, в котором известил его, что прекращает поминать местного иерарха. Он призывает настоятеля уважить их общего учителя, старца Иустина (Пырву), категорически не принимавшего экуменизм, и также перестать поминать митрополита Феофана, поддержав скит Рэдень¹. Вскоре письмо отца Тихона подписали еще 6 насельников: монах Анания (Бурлуй), монах Аверкий (Капрэ), монах Памфил (Бонач), схимонах Иеремия (Мокану), монах Феодот, иеромонах Серафим (Райча).

В тот же день настоятель отверг предложения отца Тихона, обрушившись на него с обвинениями². На следующий день отец Тихон опубликовал ответное письмо, в котором среди прочего аргументирует канонические основания для непоминовения иерарха, впавшего в ересь, которое мы и предлагаем вашему вниманию.

Преподобный отец настоятель!

С грустью и глубокой неловкостью прочел я ответ, опубликованный Вами после получения письма, которым я просил Вас уважить память и наследие отца Иустина³ и реально подключиться к борьбе против экуменической ереси путем прекращения поминовения [местного архиерея] во всём монастыре Петру Водэ и поддержки борьбы, которую уже несколько месяцев ведет скит святой преподобной Параскевы в селе Рэдень, основанный также по благословению возлюбленного нашего Отца для того, чтобы вести и далее борьбу, в которую Вы, Ваше преподобие, отказываетесь теперь присоединиться.

Я прочел эти четыре страницы с грустью, ибо мне было больно оттого, что настоятель православной обители с такой традицией, как монастырь Петру Водэ, отвечает личными нападками, недостойными богословского письма, которое подобает писать благочестно, с богословскими аргументами и искренним желанием послужить истине и вере истинной. Я прочел его с глубокой неловкостью, ибо подпись на этом письме поставлена настоятелем моего родного монастыря.

Может ли кто-нибудь представить себе прежнего настоятеля монастыря Петру Водэ, духовника румын Иустина (Пырву), мученика коммунистических тюрем, основателя обители, предоставляющей сегодня приют всем нам, что он отвечает на богословское письмо, сетующее на падение нашей Церкви в опасное общение с ересью ересей — экуменизмом, излагая «досье» автора письма, в котором были бы перечислены человеческие грехи вкупе с низкопробной клеветой в надежде на то, что, если будет дискредитирован подавший этот сигнал тревоги, опасность исчезнет сама по себе?

Представляет ли себе кто-нибудь отца Иустина, с кротким ликом советовавшего ученикам: «Не мстите за нас и за страдания, которые мы претерпели от сатанинского коммунистического режима, но участвуйте в суде ад хок⁴ первого из грешников (см.: 1 Тим. 1, 15), каковым являюсь я», — в позе усердно записывающего все грехи, чтобы затем с ними на руках торговаться за душу грешника? Очевидно, нет.

Я не стану отвечать на лавину обвинений, направленных против меня, поскольку они являются голословными утверждениями, на основании которых мы, мол, и должны верить выдвигающему их. Даже человеческая справедливость обязывает выдвигающего обвинения доказывать их, а обвиняемый должен оправдываться только при наличии четких доказательств. До тех пор, пока наветы, которые Вы изрекли в мой адрес, подкрепляются одними общими утверждениями или «свидетелями», участвующими в данном «процессе» лишь инициалами своих реальных имен, я считаю, что не следует более говорить о данной части Вашего письма, предоставляя читавшим его, а особенно знающим меня лично, составить свое личное мнение о честности, с какой оно было написано. В этих строках я раскрою и мотив, побудивший Вас очернить служителя алтаря, вопреки священным канонам, у всех на виду.

В данном ответе я коснусь лишь немногих мест Вашего письма, действительно заслуживающих внимания. Проанализирую прежде всего единственное истинное утверждение в Вашем письме — признание того, что существуют «определенные отклонения от учения Церкви, выраженные на Крите». К сожалению, и эта истина была присоединена к утверждению, не подкрепленному фактами: «никто в монастыре не согласен с определенными отклонениями от учения Церкви, выраженными на Крите». Текст письма Вашей святости показывает, что по меньшей мере один человек в монастыре не согласен с данными отклонениями, коль скоро он не расположен делать ничего, чтобы их оправдать.

Утверждение о том, что на Крите имели место «определенные отклонения от учения Церкви», переводится на догматический и канонический язык следующим образом: «На Крите впали в ересь», потому что подслащенное выражение «отклонения от учения Церкви» является классической дефиницией термина «ересь». Следовательно, единственным реальным утверждением в письме Вашей святости является следующее: на Крите впали в ересь.

Само собой разумеется, что «определенные отклонения от учения Церкви» не могли, скажем так, сами себя выразить на Крите, а были сформулированы и выражены участниками данного собора. Эти участники сформулировали тексты с отклонениями от учения Церкви, подписали их, привезли в поместную Церковь, «приняли к сведению»⁵ то, что они являются православным исповеданием веры, навязали их Церкви и далее защищают их, мотивируя это тем, что данные отклонения на самом деле являются выражением «ясного экуменизма»⁶, который Вы, как утверждает Ваша святость, хотите анафематствовать.

Одним из участников Критского собора, «выразившего определенные отклонения от учения Церкви», является и наш иерарх, Высокопреосвященный Феофан⁷, которого по возвращении на родину настоятельно просили отречься от данных отклонений и предать их анафеме, однако он постоянно отказывался делать это. После неоднократных дискуссий с Его Высокопреосвященством и его неоднократного отказа отречься от отклонений, которые Вы упоминаете, несколько священников и иеромонахов решили применить 13-е Апостольское правило и 15-е правило Двукратного Константинопольского Собора, регламентирующих в точности данную ситуацию.

Ни в 31-м Апостольском правиле, ни в 15-м правило Двукратного Собора не делается никаких ссылок на процедуру, к которой апеллирует Ваша святость, имея в виду способ, каким должен реагировать священник, констатирующий, что его епископ участвует в ереси, однако четко говорится, что когда священник слышит своего епископа проповедующим ересь, если хотите — «определенные отклонения от учения Церкви», он может и должен немедленно и без всяких формальностей отделиться от своего епископа путем непоминовения, до соборного расследования соответствующей ереси, а данный его поступок не может быть подвержен никаким санкциям, поскольку этим он не отделяется от епископа, а от ереси, не бунтует против епископа и не пребывает в расколе⁸, поскольку причина, к которой он апеллирует, не является одной из «некоторых вин», о которых говорит канон и которые ведут к расколу, а является единственной причиной, по которой священник может отделиться от своего епископа путем непоминовения, — причастностью епископа к ереси.

Процедура, которую Ваша святость рисует на третьей странице своего письма, которое Вы, кажется, писали в ночи (которая, как видно, отнюдь не была Вам добрым советчиком), по поводу обвинений, выдвигаемых против епископов, не представляется вдохновленной священными канонами, а точнее, кажется компиляцией нескольких канонов, интерпертированных в своеобразной манере. Поскольку Вы не соблаговолили указать нам точно, какие каноны предусматривают процедуру, изложенную Вами, то мне остается попробовать придать ей каноническое обрамление в уповании, что мне удастся понять по этому случаю, какие именно каноны я не уважил, по мнению Ваше святости.

Прежде всего Вы говорите, что если бы я «уважал Предание» и священные каноны, то принес бы обвинение епископу в письменном виде и лично, а не публично. 6-е правило II Вселенского Собора гласит, что обвинение представляется прежде всего «всем епископам епархии (митрополии)», а если они не компетентны разрешить проблему, надо идти к епископам диоцеза⁹, и в последнюю очередь обвинение направляется во вселенский собор. Согласно 107-му правилу поместного Карфагенского Собора, «епископ один да не выносит решений в собственных судебных делах»¹⁰.

Отсюда явствует, что обвинение в адрес епископа не может быть подано для разрешения самому этому епископу, независимо от того, подаем ли мы его сотню раз, а не трижды, как предлагает Ваша святость, поскольку епископ не обладает компетенцией разрешать жалобу, выдвигаемую против него. В толковании 74-го Апостольского правила канонист архидиакон профессор Иоанн Флока разъясняет: «Обвинение против епископа направляется митрополиту и/или патриарху, порядок таков, что надо обращаться к главе синода, от которого зависит данный епископ (6-е правило II Вселенского Собора, 19-е правило Карфагенского Собора)»¹¹.

74-е Апостольское правило гласит, что епископ, обвиняемый «в чем-либо» «человеком, заслуживающим доверия», да будет вызван прочими епископами три раза, а если не повинуется, да будет судим заочно¹².

В 74-м правиле имеются два момента, которые мне хотелось бы проанализировать: один, на котором Вы построили всю свою демонстрацию, и другой, полностью ее на нет. Выражение «заслуживающий доверия» имеет в виду нравственные и религиозные качества, которым должен отвечать выдвигающий жалобу против епископа. 6-е правило II Вселенского Собора гласит, что в любой церковной тяжбе обвинение должно формулироваться людьми, имеющими хорошую христианскую репутацию: они не отлучены от Церкви, не раскольники, не еретики, у них не было доказанного аморального поведения.

Вы во всей своей обвинительной речи с первых страниц действовали против меня в желании доказать, с помощью канонических предписаний, касающихся нравственной кондиции того, кто выдвигает обвинения против епископа, что то, что Вы считаете моим обвинением в адрес епископа, не может быть принято во внимание ни одной инстанцией церковного суда, поскольку я не то, что 74-е правило называет «человеком, заслуживающим доверия».

Второй момент, упраздняющий всю Вашу аргументацию, — это выражение «за какую-либо». В 6-м правиле II Вселенского Собора используется выражение «какая-либо вина церковная», а толкование правила в Пидалионе указывает нам на характер жалоб, к которым относится данное правило: «святотатство, священнодействие за пределами [епархии] и прочее»¹³. Ни одно из правил, регламентирующих судебное рассмотрение обвинений, выдвигаемых против епископа мирянами или лаиками, не относится к ереси или расколу, но к любому иному церковному делу.

Таким образом, мы доходим до сердцевины проблемы — природы прерывания поминовения по причине участия епископа в ереси. Согласно 31-му Апостольскому правилу и 15-му правилу Двукратного Константинопольского Собора, прерывание поминовения епископа из-за его причастности к ереси является ограждением от ереси, проповедуемой соответствующим епископом, а не обвинением вроде тех, о которых говорят правила, проанализированные нами выше. Прибегая к неповиновению иерарха, я делаю не что иное, как защищаюсь от ереси, предоставляя синодальным церковным инстанциям труд исследовать и решать проблему правой веры соответствующего епископа, на сессиях синода, на которые, согласно 37-му Апостольскому правилу, они должны собираться дважды в год, чтобы «вместе исследовать догматы правой веры и решать церковные проблемы (противоречия), которые могут возникнуть»¹⁴.

31-е Апостольское правило и 15-е правило Двукратного Собора нигде не говорят о том, что прерывание поминовения должно сопровождаться выдвижением обвинения против епископа со стороны священника, прерывающего поминовение, они также не проводят связи с реальными процедурами вынесения обвинения против епископов из правил, занимающихся данной процедурой, а еще менее с процедурами, воображаемыми Вашей святостью, не находящими отражения в канонических предписаниях, проанализированных выше.

Объяснение причины, по какой я прервал поминовение иерарха, кроется не в обвинении его мною, а лишь в аргументировании того факта, что я отделяюсь от епископа не по каким-либо иным причинам, а только из-за участия его в ереси, что необходимо для того, чтобы я мог избежать извержения из сана за действия, предусмотренные 31-м Апостольским правилом и 13-м правилом Двукратного Собора, которые наказывают клириков, отделяющихся от епископов по любой другой вине, кроме участия их в ереси.

В заключение, моя мера — неповиновение иерарха — не нарушает ни одного правила, и я пребываю в полном общении со Святой Православной Церковью, а никак не в расколе, как пытается Ваша святость убедить читателей письма, которое Вы опубликовали.

Подхожу, наконец, к последнему аспекту, который хочу затронуть в этих строках: интерпретации слов «марка Петру Водэ» применительно к православной реакции на ересь. В письме Ваша святость мотивирует необходимость продолжать поминовение иерарха тем, что он не достиг «предела», каковым является «только случай, когда они причащаются из общего Потира». Данную идеологию Вы относите на счет «икономии» (хотя в догматических вопросах действует не икономия, а акривия) Святых Отцов и великих «наших» духовников, не называя хотя бы одного из этих Святых Отцов и великих духовников, кто утверждал бы, что борьбу с ересью надо начинать одновременно с появлением «общего Потира».

Еще Вы говорите о «Божественном откровении», которое Вам, якобы, было, чем вызвали гомерический хохот во всем интернете. Судя по предыдущей аргументации на данную тему, монастырские теоретики относят эту идею на счет отца Иустина, превратно толкуя его слова, чтобы оправдать трусость его преемников.

«Предел общего Потира» означает новую дефиницию, которую Вы даете ереси, уже не являющейся неправильным догматическим учением, а лишь запрещенной литургической практикой. Тем самым Вы осуждаете следствие (общее литургическое причащение с еретиками), извиняя причину (участие в еретическом учении) и полностью игнорируя условие, которое ставит 15-е правило Двукратного Константинопольского Собора прерыванию поминовения иерарха, причастного к ереси, — публичное проповедание ереси. Проведание — это действие по научению кого-либо определенному учению. Святая Церковь предписала меры борьбы против ереси с самого ее появления в теле Церкви, на уровне неправильного учения. Все Вселенские Соборы проводились для того, чтобы исправить неправильные учения, противоречащие Священному Писанию и Священному Преданию. Совместное причащение с еретиками — это кульминационный момент процесса совместного пребывания с еретиками. Начинать реагировать лишь в этот момент подобно тщетной попытке подать лекарство человеку, находящемуся на стадии метастазирования.

Катастрофическим последствием «теологии общего Потира как предела», которую Вы поддерживаете, является принятие экуменизма, каким он проявляется по меньшей мере на современной его стадии, вопреки утверждению о том, что Вы «требуете предание экуменизма анафеме». Поскольку предел общего Потира является тем моментом, когда Вы расположены подать серьезный сигнал тревоги, то это означает, что на деле Вы принимаете экуменизм и все его еретические экклезиологические учения, за исключением общего Потира. Если довести аргументацию до завершения, то существует возможность того, что Вы принимаете также объединение православных с еретиками в «Церковь, исповедуемую Символами веры»¹⁵, о которой метает Всемирный Совет Церквей, коль скоро она создается по принципу «единства в многообразии», что не подразумевает непременного, по крайней мере на начальных стадиях проекта, причащения из общего Потира.

Подводя итог, вся аргументация, которую Вы приводите в письме Вашей святости, лишена релевантности¹⁶ с точки зрения применения канонов, позволяющих ограждаться от епископа, причастного к ереси. Даже тот аргумент, что я получил священство от епископов, от которых сейчас ограждаюсь, хотя они практикуют экуменизм десятилетиями, не выдерживает критики, поскольку до Критского собора все экуменические ангажементы, совершенные данные епископами, были их личными ошибками, за которые они дадут отчет пред Богом, однако они не повлияли на их способность передавать благодать священства, которая утрачивается лишь после извержения собором из сана того епископа, который причастен к ереси.

Однако Критский собор выполнил условие «открытого проповедания» ереси, поскольку узаконил экуменизм как «духовную позицию диалога и кооперации между христианами»¹⁷ — выражение, само по себе ставящее православных и еретиков на одну доску, называя их скопом «христианами», что, очевидно, по логике Вашей святости, серьезно, однако же не столь серьезно, чтобы принимать необходимые канонические меры, покуда «кооперация между христианами» не дошла до Потира. По данной причине я решил оградиться от ереси теперь, а не много лет назад.

Снова обращаю к Вам просьбу с рассудительностью проанализировать мое письмо и последовать линии, введенной в монастыре Петру Водэ его основателем, который был категорически против экуменизма и осквернения нашей православной веры.

10.01.2017. С упованием на Христа Господа,

Иеромонах Тихон Биволяну.

Его преподобию Харитону, настоятелю монастыря Петру Водэ

Перевела с румынского Зинаида Пейкова

http://sinodultalharesc.tk/raspunsul-ierom-tihon-l...e-staretului-de-la-petru-voda/