11 января 1929-го года в своей скромной московской квартире неким Коленбергом был убит преподаватель курсов командного состава РККА «Выстрел» Яков Слащев (в дореволюционном написании – Слащов), он же – бывший белый генерал Слащев-Крымский. Образ этого человека, одного из самых колоритных, харизматичных и пассионарных военачальников Гражданской войны, знаком даже тем, кто не знает его фамилию – именно его Булгаков вывел в своей пьесе «Бег» как генерала Хлудова.

В экранизации булгаковского произведения  роль Хлудова на грани гениальности (один только эпизод с являющимся в бреду повешенным солдатом относится к золотому фонду советского кинематографа) сыграл Владислав Дворжецкий. Даже по этому сначала драматургическому, а затем и экранному персонажу, явно не положительному, но сочному и многогранному, видно, сколь незаурядная личность стоит за ним. Настоящий Слащев, думается, заслужил не то что отдельного фильма, а даже и целой киноэпопеи. 

Сын потомственного военного, родившийся на рубеже 1885 и 1886 годов (10 января 1886 г. по новому стилю), Яков Александрович на русско-японскую войну не успел. Что делать – пошел служить в гвардейский полк, затем подал документы в Академию Генштаба, где учился прилежно и, в частности, начал задумываться над потенциалом и тактикой мобильных диверсионно-партизанских групп. После Академии вернулся в свою часть. Начало Первой мировой встретил радостно, в силу не только патриотизма, но и во всех смыслах боевого характера – слова «драться, так драться, а то я начал подзабывать, как это делается» Слащева характеризуют более чем исчерпывающе.

На фронте Яков Александрович пулям не то что не кланялся – практически ловил их зубами. Многократно водил солдат в штыковую атаку, столь же многократно был ранен и контужен. За личную храбрость и воинский талант получил орден святого Георгия, наградное оружие, а осенью 1916-го ему присвоили звание полковника, притом что начинал боевой путь младшим офицером – взлет, возможный лишь в ходе великих баталий вроде Первой мировой. После Февральской революции был командирован в Москву, командовать Московским гвардейским полком и спасать его от разложения, стремительно захлестнувшего вооруженные силы. 
Октябрьскую революцию Слащев, как и большинство офицерства, не принял – поехал на Дон записываться в Добровольческую армию. Там, вспомнив о старом увлечении офицера партизанской темой, ему предложили отправиться на Кубань, помогать гарцевавшему там полковнику Шкуро (после Великой Отечественным казнен за коллаборационизм) в решении фактически именно партизанской задачи - имея скудные людские ресурсы, точечными, но умелыми акциями досаждать большевикам. Шкуро со Слащевым спелись, совместная их деятельность задалась – попили противнику крови, отбили Ставрополь, переданный затем основным частям Добровольческой армии, и оба получили генерал-майорские погоны.

Получив под командование дивизию, Слащев в 1918-1919 гг. успешно сражался в Новороссии и Малороссии последовательно против нескольких противников – красных, махновцев, петлюровцев. Здесь проявилась черта генерала, затем создавшая ему репутацию в Крыму, а именно беспощадное наведение порядка на занятых территориях – Славщев, не раздумывая, казнил не только вражеских агитаторов и диверсантов, но и мародеров и прочих нарушителей законности из числа собственных солдат и офицеров. 
Летом 1919-го Слащев руководил десантной операцией в Крыму, позволившей на тот момент выбить с полуострова красных. В конце 1919-го же генерала вновь отправили в Тавриду, оставшуюся главным и почти последним оплотом белого сопротивления. На Перекопском фронте у Слащева было всего четыре тысячи бойцов – у красных же в десять раз больше. Но Яков Александрович применил необычную тактику – он без сопротивления заманивал противника в холодные степи, а затем, измотанного и уставшего, внезапным рейдом из теплого тыла вышибал вон. Этот маневр он проделывал несколько раз, хотя затем им особо не гордился, считая, что на год затянул братоубийственную бойню без особого смысла.

Став руководителем обороны Крыма и фактически одновременно его губернатором, Слащев в полной мере проявил свой талант «кризисного менеджера»: в условиях военного времени это, понятное дело, было невозможно без законов имени этого времени. Отсюда и закрепившееся вскоре прозвище «Вешатель», и ироничное двустишие «от расстрелов идет дым, то Слащев спасает Крым».

Но это не была бессмысленная жестокость, и среди крымских обывателей у генерала не сложилась репутация, аналогичная той, что и спустя столетие после смерти преследует в Сибири адмирала Колчака. Дадим слово первому, пожалуй, биографу Слащева, другому белому генералу Петру Аверьянову.

«Для тыла, тыловых офицеров, всякого рода шкурников и паникёров Слащов был грозой. Гроза эта обрушивалась одинаково и на генерала, и на офицера, и на солдата, и на рабочего, и на крестьянина. Ничего не могло спасти от этой грозы действительно виноватого или преступника. И одинаково виновным преступникам полагалась от этой страшной грозы и одинаковая суровая кара. Поэтому перед поездом Слащова одинаково висели на столбах по нескольку дней и офицеры, и солдаты, и рабочие, и крестьяне. И над каждым из них чёрная доска с прописанными на ней подробно фамилией, положением и преступлением казнённого, а через всю доску шла подпись мелом самого Слащова с указанием — сколько дней надлежит трупу казнённого висеть на столбе (в зависимости от вины 1, 2 или 3 дня). И тем не менее, невзирая на эти казни, имя Слащова, «диктатора Крыма», пользовалось уважением и даже любовью среди всех классов населения Крыма, не исключая и рабочих. Причины того — справедливость Слащова, одинаковое отношение ко всем классам населения, доступность его для всех и во всякое время, прямота во всех своих поступках и принятие на себя одного всей ответственности и последствий своих поступков, абсолютное бескорыстие и честность в материальном отношении, наконец, — личное мужество, личная храбрость, полное презрение к смерти! Рабочие митингуют, угрожают, выносят резолюции с требованиями, а Слащов мчится к ним на автомобиле один (не считая шофёра), въезжает в гущу митинга, требует для беседы «делегатов», увозит их с собой на автомобиле, потом спокойно беседует с ними у себя в поезде… В большинстве случаев, когда требования рабочих были разумны или они действительно притеснялись работодателями, Слащов приказывал последним удовлетворить те или иные пожелания рабочих. Но иногда, хотя и очень редко, мирная беседа с «делегатами», когда они нахальничали и продолжали угрожать забастовками и бунтами, оканчивалась тем, что делегаты висели на столбах перед поездом Слащова.

В Симферополе в виде протеста против какого-то распоряжения Слащова местные купцы и торговцы закрыли магазины и лавки. Горожане сообщили Слащову. Последовала от Слащова телеграмма по адресу купцов: «Немедленно открыть лавки, иначе приеду. Слащов». В один миг все торговые учреждения были открыты. Где бы ни показывался Слащов в городах Крыма, большинство городского населения встречало и провожало его овациями и восторженными криками. Такие же овации устроило Слащову и севастопольское население, когда, уже после назначения главнокомандующим Врангеля, Слащов показался на улицах Севастополя с Врангелем. Не Врангелю, мало кому известному в то время в Крыму, а своему любимому недавнему «диктатору» Слащову устроило население Севастополя овации… Естественно, что уже с этого момента зародилось у Врангеля чувство недоброжелательства в отношении Слащова.
Крестьянское население очень любило Слащова. Многие крестьяне почему-то были глубоко убеждены (и их невозможно было разубедить) в том, что Слащов в действительности брат государя, т. е. великий князь Михаил Александрович.

Что касается того чарующего обаяния, которое производил Слащов на офицеров и солдат той искренней любви, доходившей до обожания, которую испытывали в отношении Слащова вверенные ему войска, то эти обожание и любовь можно было наблюдать разве только ещё в отношениях между генералом Марковым и непосредственно Маркову подчинёнными войсками, как об этом свидетельствуют офицеры, которым посчастливилось служить и под начальством Маркова, и под начальством Слащова.

В отношении офицеров, совершивших преступление, Слащов был одинаково суров, как и в отношении «преступников» из других классов. Когда по прибытии в Крым разнузданных и развращённых остатков армии Деникина некоторые офицеры, особенно «цветных» полков, стали насильничать даже над городским населением, а два таких офицера среди белого дня, войдя в магазин ювелира в Симферополе, овладели перстнями с очень дорогими бриллиантами, после чего в том же Симферополе началась среди офицерства всех видов азартная игра, то Слащов прекратил этот ужас в один приём: собрав все потребные справки, он лично (и как всегда — один) на автомобиле прибыл неожиданно в игорный притон, арестовал офицеров-грабителей с перстнями (украденными) на пальцах, отвёз их на своём автомобиле в Джанкой и… приказал повесить их на столбах перед своим поездом. На чёрной доске над головами этих двух офицеров-грабителей была указана их вина — ограбление ювелира; трупы их висели 3 дня».

Впрочем, порядок Слащев наводил не только казнями, но порой и более гуманными и остроумными мерами. По свидетельству председателя Земской управы Таврической губернии князя Оболенского, однажды Яков Александрович велел арестовать полдюжины главных большевистских агитаторов Севастополя, но не расстрелять их, а отвезти к линии фронта и там отпустить на волю: «Если они находят, что большевики лучше нас, пусть себе у них и живут, а нас освободят от своего присутствия».

К этому же периоду относится событие, изрядно повлиявшее на дальнейшую судьбу Слащева. В руки красных попала его беременная жена Нина Нечволодова, одновременно бывшая и его ординарцем, и боевым товарищем – подобно легендарной «кавалерист-девице» Надежде Дуровой, она еще в период Первой мировой пошла на фронт, и так и осталась на воинской стезе. Сначала чекисты Нину хотели расстрелять, но затем отпустили после личного вмешательства Дзержинского. 
С Врангелем, весной 1920-го ставшим главнокомандующим силами Юга России, отношения у Слащева не заладились – это, впрочем, явствует и из приведенной выше цитаты генерала Аверьянова. «Черный барон» формально оказал соратнику все почести – присвоил звание генерал-лейтенанта, как у себя самого, поименовал «Слащевым-Крымским», поставив в один с ряд с величайшими военными и государственными деятелями русского прошлого.

Однако Петр Николаевич с болезненной ревностью относился к славе и безоговорочному авторитету Якова Александровича, к тому же имел с ним многочисленные расхождения и ожесточенные споры по поводу как военной, так и дипломатической стратегии; Слащеву не нравилась почти колониальная привязка остатков белого движения к интересам и повелениям Антанты, он справедливо рассуждал, что если уж обвинять большевиков в том, что они захватили власть как агенты Германии, то чем лучше быть агентами Франции.

В результате в августе Слащев получил статус «в распоряжении главнокомандующего», фактически равный отставке, и недвусмысленный совет покинуть полуостров. Слащев заявил, что раз уж он Крымский, то Крым до последнего не оставит, и ушел в тяжелый алкогольно-наркотический запой, вызванный, впрочем, не только психологическими причинами, но и необходимостью заглушать боль от многочисленных тяжелых ранений. 
Поздней осенью, когда в Крым уже ворвались красные части, Слащев, выйдя из запоя и депрессии, явился к Врангелю и предложил не эвакуироваться в Турцию, а имеющимися силами осуществить штурм-десант тыловых территорий противника. Врангель отказался. Тогда Слащев, сделав все, что мог, сначала отправил на отходящих судах жену и дочь, а затем едва ли не последним рейсом покинул Отчизну сам.

В Константинополе, ставшем главной точкой крымского, да и вообще русского исхода, Слащев отошел от всех военно-политических, жил с семьей в убогой хибарке, зарабатывал тяжелым земледельческим и животноводческим трудом. Тем не менее, узнав, что Врангель, отдышавшись и набравшись сил, собирается направить по-прежнему подчиняющееся ему войско в новый поход против большевиков при поддержке Антанты, Яков Александрович нарушил обет молчания и назвал барона и его группу поддержки безумцами и авантюристами.

Между бывшими соратниками произошел публичный обмен резкостями: Врангель заявил, что вычеркивает Слащева из рядов своей армии, лишает наград и права ношения мундира, Слащев в ответ издал книгу «Требую суда общества и гласности», где самым нелицеприятным образом проанализировал не только текущую линию Врангеля, но и его поведение в Крыму. И как раз в этом момент на Якова Александровича вышли советские спецслужбы с предложение вернуться домой. 
Генерал, естественно, долго колебался. С одной стороны, он считал, что большевики, придя к власти под лозунгами тотального разрушения, сейчас, по своей воле или в русле неумолимой политико-исторической логики, занимаются собиранием и восстановлением страны. С другой, несмотря на уже начавшийся НЭП, внутренняя их политика, мягко говоря, вызывала множество вопросов. С третьей, и это самое главное, Слащев считал, что находящаяся в любом состоянии и под любой властью Родина все же лучше даже самой гостеприимной чужбины, тем более что чужбина особо гостеприимной и не была. Свою роль сыграло и то, что главным советским «силовиком» был Дзержинский, некогда спасший Нину. Он, кстати, в итоге и протолкнул идею об окончательном «зеленом свете» генералу на заседании Политбюро ЦК РКП (б): против голосовали Бухарин, Зиновьев и Рыков, «за» Каменев, Сталин и Ворошилов. Ленин воздержался.

В общем, Яков Александрович согласился, и поздней осенью 1921 года в результате молниеносной диверсионно-десантной операции, которые некогда любил сам, был доставлен по морю в уже советский Крым, вместе с женой, дочкой и несколькими ближайшими боевыми товарищами. В Севастополе его встретил Дзержинский и в своем личном вагоне доставил в Москву. Случившееся стало сенсацией и потрясением в равной степени и для советского общества, и для эмиграции. Для последней эффект еще больше усилился, когда Слащев издал знаменитое воззвание к русским солдатам и офицерам:

«С 1918 г. льется русская кровь в междоусобной войне. Все называли себя борцами за народ. Правительство белых оказалось несостоятельным и неподдержанным народом — белые были побеждены и бежали в Константинополь. Советская власть есть единственная власть, представляющая Россию и ее народ. Я, Слащов-Крымский, зову вас, офицеры и солдаты, подчиниться советской власти и вернуться на родину, в противном случае, вы окажетесь наемниками иностранного капитала и, что еще хуже, наемниками против своей родины, своего родного народа. Ведь каждую минуту вас могут послать завоевывать русские области. Конечно, платить вам за это будут, но пославшие вас получат все материальные и территориальные выгоды, сделают русский народ рабами, а вас народ проклянет…Не верьте сплетням про Россию, не смейте продаваться, чтобы идти на Россию войной. Требую подчинения советской власти для защиты родины и своего народа».

По этому зову в Россию вернулись многие.

Постов на строевой службе Якову Александровичу не доверили, предложив заняться публикациями на военно-теоретические темы, а также преподаванием на курсах «Выстрел». В педагогическую работу Слащев вкладывался как мог – по воспоминаниям будущего генерала армии и героя Великой Отечественной Павла Батова, «преподавал блестяще, на лекциях народу полно, и напряжение в аудитории было порой как в бою, Многие командиры-слушатели сами сражались с врангелевцами, в том числе и на подступах к Крыму, а бывший белогвардейский генерал не жалел ни язвительности, ни насмешки, разбирая ту или иную операцию наших войск».

По легенде, которая, вероятно, легенда и есть, на одном из занятий в присутствии Буденного Слащев начал весьма нелицеприятно разбирать его ошибки в ходе советско-польской войны.
Взбешенный Буденный выхватил пистолет и несколько раз выстрелил в сторону Слащева, но не попал, на что «мишень» невозмутимо съязвила, мол, вы и стреляете так же скверно, как воевали. 
В 1925-м вышла лента о событиях гражданской войны в Крыму, где Слащев сыграл самого себя, как это нынче принято называть – камео. Чуть раньше вышла книга генерала о том же периоде – «Крым в 1920 г.». Предисловие к ней написал автор «Чапаева» Дмитрий Фурманов, причем в форме приговора: «Слащов — это имя, которое не мог никто из нас произносить без гнева, проклятий, без судорожного возбуждения. Слащов — вешатель, Слащов — палач: этими черными штемпелями припечатала его имя история…Перед «подвигами» его, видимо, бледнеют зверства Кутепова, Шатилова, да и самого Врангеля — всех сподвижников Слащова по крымской борьбе».

Увы, обстановка вокруг Якова Александровича, да и вокруг менее именитых военспецов постепенно складывалась под стать данной стилистике. В ряды слушателей его лекций все чаще прокрадывались провокаторы с освистываниями и улюлюканьями. Домой проникали неизвестные негодяи, которые то гадили, то убивали домашних животных генерала. Слащев, впав в депрессию, несильно уступавшую крымской, подумывал о выходе в отставку и полном уединении и добровольном забвении. 
Не вышло – 11 января 1929-го генерал не вышел на работу в «Выстреле» из-за, дурной и злой каламбур судьбы, выстрела Лазаря Коленберга. Убийца, довольно молодой человек, довольно быстро вычисленный следствием, заявил, что мстил за брата, некогда повешенного по приказу Слащева. Коленберга признали невменяемым, и дело сдали в архив. 
С гибелью Слащева и следствием по делу его убийцы, на самом деле, много неясного. Неясно и то, какая судьба ждала бы генерала, доживи он до 1930-х. Скорее всего – не лучше реальной. Но и этой реальной судьбы, этих сорока трех отмерянных свыше лет вполне хватает для какой-нибудь литературной и кинематографической эпопеи, о чем я уже говорил в начале. А еще – для памятника в Москве или, лучше, в Севастополе. Памятника, символизирующего не пресловутое даже красно-белое примирение, а красно-белое метафизическое снятие, преодоление вражды, и не через неловко соседствующие фигуры красного и белого воинов, а через их единство в одном лице.

Станислав Смагин

https://sevastopol.su/news/istoriya-kryma-zvezda-i-smert-generala-slashcheva

Непростое отношение к личности Николая II в офицерском корпусе формировалось с 1905 года, что зафиксировал А.И. Деникин:
– по непонятной для офицерства причине все они были взяты под полицейсикй надзор: очевидно, ситуация более чем двусмысленная, естественно вызывающая недоверие ответное:

«Русское кадровое офицерство в большинстве разделяло монархические убеждения и в массе своей было во всяком случае лояльно. Несмотря на это, после японской войны, как следствие первой революции, офицерский корпус почему-то был взят под особый надзор департамента полиции, и командирам полков периодически присылались черные списки, весь трагизм которых заключался в том, что оспаривать «неблагонадежность» было почти бесполезно, а производить свое, хотя бы негласное, расследование не разрешалось... Эта система сыска создавала нездоровую атмосферу в армии.

Не ограничиваясь этим, Сухомлинов создал еще свою сеть шпионажа (контрразведки), возглавлявшуюся неофициально казненным впоследствии за шпионаж в пользу Германии полковником Мясоедовым. В каждом штабе округа учрежден был орган, во главе которого стоял переодетый в штабную форму жандармский офицер.»

– материальное положение офицерства оставляло желать много лучшего, так нельзя относиться к людям, призванным государство защищать:
«... Действительно, жизнь как будто толкала офицерство на протест в той или другой форме против «существующего строя». Среди служилых людей с давних пор не было элемента настолько обездоленного, настолько необеспеченного и бесправного, как рядовое русское офицерство. Буквально нищенская жизнь, попрание сверху прав и самолюбия; венец карьеры для большинства – подполковничий чин и болезненная, полуголодная старость. …»

Утрачен сословно-кастовый характер офицерства:
«… военные училища широко распахнули свои двери для "разночинцев" и юношей, вышедших из народа, окончивших гражданские учебные заведения. Мобилизации в свою очередь влили в офицерский состав большое число лиц свободных профессий, принесших с собою новое миросозерцание.Таких в армии было большинство. Наконец, громадная убыль кадрового офицерства ...»
«… но и кадровое офицерство, – продолжает Деникин, – постепенно изменяло свой облик... Мистическое «обожание» монарха начало постепенно меркнуть. Среди младшего генералитета и офицерства появлялось все больше людей все больше людей, умевших различать идею монархизма от личностей, счастье родины – от формы правления»

И несмотря на определённый оптимизм Антона Ивановича, совершенно логичный итог:
«Как бы то ни было, настроение армии являлось достаточно благоприятным и для идеи монархии, и для династии. Его легко было поддержать.
Но в Петрограде, в Царском Селе ткалась липкая паутина грязи, распутства, преступлений. Правда, переплетенная с вымыслом, проникала в самые отдаленные уголки страны и армии, вызывая где боль, где злорадство. Члены Романовской династии не оберегли "идею", которую ортодоксальные монархисты хотели окружить ореолом величия, благородства и поклонения.»
Многим кажется удивительным и непонятным тот факт, что крушение векового монархического строя не вызвало среди армии, воспитанной в его традициях, не только борьбы, но даже отдельных вспышек. Что армия не создала своей Вандеи...
Мне известны только три эпизода резкого протеста: движение отряда генерала Иванова на Царское Село, организованное Ставкой в первые дни волнений в Петрограде, выполненное весьма неумело и вскоре отмененное, и две телеграммы, посланные государю командирами 3-го конного и гвардейского конного корпусов, графом Келлером и ханом Нахичеванским. Оба они предлагали себя и свои войска в распоряжение государя для подавления "мятежа"...

... Армия тогда была послушна своим вождям. А они -- генерал Алексеев, все главнокомандующие -- признали новую власть. Вновь назначенный Верховный главнокомандующий, великий князь Николай Николаевич, в первом приказе своем говорил: "Установлена власть в лице нового правительства. Для пользы нашей родины я, Верховный главнокомандующий, признал ее, показав тем пример нашего воинского долга. Повелеваю всем чинам славной нашей армии и флота неуклонно повиноваться установленному правительству через своих прямых начальников. Только тогда Бог нам даст победу».
*
Отдельно отметим, что Деникину не известен факт выступления А.И. Деникина за монархию. Ка и иных «белых» вождей. Лишь три фамилии: Иванов, Келлер, хан Нахичеванский.
=Arctus= По книге А.И. Деникина «Очерки Русской Смуты. Том первый». Жирный шрифт и цвет - мои.

Оригинал взят у arctus в Деникин – почему армия не поднялась за Царя, "не создала своей Вандеи"

http://amarok-man.livejournal.com/1679577.html#cutid1

Петер Флеминг (старший брат Яна Флеминга) в своей работе «Судьба адмирала Колчака: 1917- 1920.» отметил:

*
... Интервенты никогда не пользовались популярностью в России, где в конфликте между гостеприимством и ненавистью к иностранцам (ксенофобией) в конце концов всегда побеждает более фундаментальное, но менее приятное чувство. Белые обеими руками хватались за все, что им давали, рассыпались в благодарностях и тут же начинали жаловаться на недостаточность предложенной помощи, необходимость ограничивать себя во всем и на то, что их предали. Большую часть полученной материальной помощи потратили попусту или неправильно использовали из-за некомпетентности, нечестности либо небрежения, однако, когда представители союзников, шокированные мотовством, свидетелями коего они были, пытались убедить своих протеже исправить положение, белые обижались. «Я полагаю, что стоит приостановить оказание военной помощи Сибири, пока мы не получим какие-либо гарантии разумности использования нашей помощи», – телеграфировал Нокс Военному министерству в начале августа.

Пожалуй, ничто не иллюстрирует истинную природу отношений между сибиряками и их союзниками лучше, чем короткая история англо-русского полка. План его формирования (первоначально собирались сформировать бригаду), в апреле разработанный Ноксом, пылко одобрили в Ставке. Интервенция, какой она виделась из Омска, уже была по большей части британской. Увидев в начале мая парад 10-тысячного войска в Екатеринбурге, капитан Хогрейв-Грэм из Гэмпширского полка, записал в своем дневнике: «Более всего меня, как британца, поразили свидетельства сильного британского влияния и помощи. Екатеринбург – всего лишь один из нескольких дюжин учебных центров, а Сибирская армия – всего лишь одна из нескольких русских армий. Однако когда целый час наблюдаешь, как мимо маршируют взвод за взводом, рота за ротой, батальон за батальоном и все с британскими винтовками и снаряжением, в британских мундирах, ботинках и крагах, испытываешь глубокое потрясение. Британский оркестр играл британские мелодии».
***
Лишний раз убеждаюсь, что белые воевали за себя, а не за Россию. Люби Россию в себе, а не себя в России - приблизительно так говорил выдающийся русский и советский театральный режиссёр, актёр и педагог Станиславский о театре, но эти слова как нельзя кстати подходят для определения человека в его отношении к Родине, Отчизне.
Об этом же, только другими словами Сергей Есенин:
Если крикнет рать святая:
«Кинь ты Русь, живи в раю!»
Я скажу: «Не надо рая,
Дайте родину мою».

http://arctus.livejournal.com/238781.html

Настало, наверное, уже время, когда пора отходить от перестроечного угара, заканчивать очернять советский период нашей истории и перечеркивать его достижения и успехи, тем более что и сегодня мы проедаем пока что то наследство, которое нам досталось от Советского Союза, который, по существу, являлся не чем иным, как все той же Россией. Но вместе с тем этого пока что не происходит. Взять хотя бы последние попытки «отбеливания» белых генералов, перезахоронение их прахов.

Надо признать, что такие увещевания «белой» пропаганды на рабочих не подействовали.

Была страшная, братоубийственная, крайне жестокая с обеих сторон гражданская война. Народ в основной своей массе поддержал новую власть и сражался в этой войне на ее стороне. Красная Армия, голодная, плохо оснащенная, победила. Надо ли переписывать историю в угоду сегодняшней политической конъюнктуре?

Сегодня красные, будем пользоваться этой привычной терминологией, подвергаются все нарастающей критике и очернению, а белые — это вроде бы уже свои люди, и им надо воздать почет и уважение. Недавно в Донском монастыре перезахоронили прах очередного белого «полководца» генерала Каппеля. Действо было организовано почти на государственном уровне, присутствовали государственные чиновники, представители культуры, различных обществ, представители фондов и организаций в весьма экзотических формах одежды и, что самое странное, рота почетного караула Минобороны, а офицеры несли подушечки с какими-то антикварными значками.

Какой-то части общества, видимо, выгодно таким образом себя проявить на поприще, так сказать, борьбы с «большевиками», постоять у могилы очередного «полководца», неумело осеняя себя крестом. Это, конечно, их дело, но нельзя втягивать в свои весьма сомнительные политические игры армейские подразделения, солдат и офицеров, которых привели по приказу, да и, видимо, тех, кто еще не очень разобрался в сегодняшней обстановке. Спросил ли кто-нибудь их о желании участвовать в этом мероприятии, которое явно придумано, чтобы еще раз опорочить историю страны, внести смуту и разлад в молодые души, смятение в наше сознание.

Белые генералы боролись за свои прежние сословные привилегии, усадьбы, поместья, за свои личные интересы, ничего общего не имеющие с интересами народа, да и отношения их с солдатами были весьма далекими от нормальных. Читаем в «Воспоминаниях и размышлениях» маршала Г.К. Жукова, участника Первой мировой войны с августа 1915 г.:

«...Что было характерным для старой царской армии? Прежде всего отсутствие общности и единства между солдатской массой и высшим офицерским составом... Офицеры и генералы, не знавшие, чем живет и дышит солдат, были чужды солдату. Это обстоятельство, а также широко распространенная оперативно-тактическая неграмотность высшего офицерского и генеральского состава привели к тому, что командиры эти, за исключением одиночек, не пользовались авторитетом у солдат...».

Руководители Белого движения для достижения своих целей даже согласились на оккупацию части России иностранными войсками. К февралю 1919 г. в России уже находились союзные войска общей численностью 202,4 тысячи солдат и офицеров, в том числе 44,6 тысячи английских войск; 13,6 тысячи французских; 20 тысяч японских; 42 тысячи чехословацких; 3 тысячи итальянских; 2,5 тысячи сербских. И при всей мощной поддержке Европы, США и Японии так и не смогли достичь победы.

Конечно, вся эта помощь была не задаром, одной шинели просто так не дадут, за это были обещаны концессии, возврат и расширение прежних активов, золото, нефть. Белые генералы готовы были даже пойти на сговор с извечными и недавними врагами России — немцами. Так, генерал Краснов в июле 1918 г. обратился с письмом к германскому кайзеру Вильгельму II со словами:

«...Почти за три с половиной года кровавой войны на полях Пруссии, Галиции, Буковины и Польши казаки и германцы взаимно научились уважать храбрость и стойкость своих войск и ныне, протянув руки друг другу, как два благородных бойца, борются вместе за свободу родного Дона...».

Немало было офицеров и генералов Белого движения, в том числе и генерал Краснов, которые потом надели гитлеровские мундиры и сражались с оружием в руках против своего народа. За предательство генерал Краснов был повешен вместе с Власовым и другими изменниками.

Да, верно, белые сражались против власти большевиков, но в действительности на фронтах Гражданской войны перед ними стоял народ. Не знаю, попался ли им хоть один настоящий большевик, но одно точно — белогвардейские отряды, колчаковская и деникинская контрразведки истребили тысячи крестьян и рабочих — вчерашних солдат Первой мировой войны, которую, как и русско-японскую войну, царское правительство проиграло.

Конечно, в царской армии было подавляющее большинство честных, храбрых солдат, офицеров и генералов, но высшее командование во главе с царем Николаем II в своем большинстве было бездарным. В ХХ веке царская армия проиграла все войны. Многие офицеры и генералы после революции перешли на сторону новой власти, в т.ч. и назначенный в мае 1917 г. Верховным главнокомандующим русской армией генерал Брусилов А.А., который после Октябрьской революции остался в Советской России, отклонив предложения белогвардейцев перебраться на Дон и принять участие в Белом движении. А.А. Брусилов занимал твердую и ясную позицию, он считал: «...Власть зависит от народа, а наши бывшие друзья живут прошлым и сражаются за прошлое, за свои личные интересы». В своих воспоминаниях он писал:

«Я подчиняюсь воле народа — он вправе иметь правительство, которое желает. Я могу быть не согласен с отдельными положениями, тактикой Советской власти, но, признавая здоровую жизненную основу, охотно отдаю свои силы на благо горячо любимой моей Родины... Власть зависит от народа, пусть народ и решает».

Красная Армия разбила белогвардейцев, победила в Гражданской войне, потому что ее поддерживал народ, который выдвинул из своей среды выдающихся народных полководцев, таких как Буденный, Чапаев, Щорс, Котовский и др. Они обладали доверием красноармейцев, силой убеждения и волей, здоровым крестьянским умом и умением побеждать. Именно русская деревня давала здоровых, крепких и выносливых солдат, уверенных в себе и преданных Отечеству. Армия-то в основном состояла из крестьян.

Именно из таких солдат, прошедших Первую мировую и Гражданскую войны, вышли выдающиеся полководцы — победители в Великой Отечественной войне: Жуков, Рокоссовский, Конев, Малиновский, Василевский, Горбатов и др., разгромившие гитлеровских фельдмаршалов. Вот пример обычной биографии советского полководца Великой Отечественной войны — генерала армии Тюленева Ивана Владимировича, 1892 г. рождения из села Шатрошаны (ныне Ульяновской области). На военной службе с 1913 г., в составе 5-го драгунского Каргопольского полка участвовал в Первой мировой войне, за храбрость награжден 4 Георгиевскими крестами, участник Февральской и Октябрьской революций, красный командир в буденновской коннице. Воевал против деникинцев, белополяков, врангелевцев, петлюровцев, махновцев, антоновцев. В Гражданскую войну за героизм и мужество награжден тремя орденами Красного Знамени. После гражданской войны — на командных должностях в Красной Армии, во время Великой Отечественной войны командовал армиями, фронтами, Герой Советского Союза, награжден многими орденами.

Это было великое поколение...

Можно ли вообще возвращать в Россию прах бывших белогвардейцев, бежавших политиков и т.д.? Думаю, разрешать эту акцию можно, но и то только тех, у кого руки не в крови русских людей, кто не служил в гитлеровских национальных и прочих так называемых «освободительных» армиях и родственники которых приходят на нашу землю не с ненавистью, а с добрым словом. И, главное, все эти останки, если и должны доставляться и захораниваться, то только за личный счет родственников или других каких-либо спонсоров и ни в коем случае не за государственный счет, не за счет народа и, конечно, без всяких там почетных караулов, прохождений солдат и т.д. Воинский ритуал должен быть четко разработан и определен: кому положен этот ритуал, сколько военнослужащих участвуют, все должно быть строго регламентировано (странно иной раз видеть: хоронят убитого в разборке очередного помощника депутата — и участвуют военные).

С такой же целью очернения нашего прошлого вытаскивают на телевидение, на страницы газет, журналов предателей и изменников, таких как Резун (Суворов), Власов и др., представляя их борцами с «тоталитаризмом», с большевиками, тем самым как бы оправдывая их измену. А в недавно вышедшей в России книге «Москва 1941» автор, бывший английский посол в Москве Брейтвейт, цитируя Резуна, называет его «историк-эмигрант». Лукавит господин посол, потому что по определению Резун не может быть историком, так как единственной целью его книжек была и есть клевета на свою бывшую родину, подтасовка и извращение фактов, осквернение ее истории. Других никаких «историй» он никогда не писал. И эмигрантом Резун также никогда не был, он не эмигрировал из России. Все было просто и подло — предал Родину, армию, бежал на Запад явно не без помощи западных разведслужб, а вскоре была издана его брошюра с фамилиями сослуживцев, которых он выдал. Да и все его пасквили носят печать причастности соответствующих ведомств, явно не желающих расставаться с наработками времен холодной войны. Произведения, авторы которых используют такие сомнительные источники, как пасквили Резуна, вызывают недоверие к подобной литературе в целом. В одном прав господин посол, как ни прискорбно это признать, книги Резуна издаются в России многотысячными тиражами по низким ценам в популярном издании. Ни в одной стране такая явная идеологическая диверсия не была бы разрешена. У нас в России это оказалось возможным. Видимо, кому-то это очень надо.

У всех предателей похожие судьбы: одни вешаются, не вынеся позора, других вешают за измену, третьих новые хозяева убирают за ненадобностью, а четвертые, как Резун, всю жизнь пытаются доказать детям, семье, обществу, придумывают причины, принципы, ищут оправдания своего предательства — есть у них этот комплекс неполноценности. Поэтому появляются книжки, клевета, так как нет гнуснее поступка, чем измена. Трудно Резуну жить с клеймом предателя, и дело, конечно, не в совести, ее надо иметь, а в том, что в любой стране предатель остается предателем — это понятие однозначное.

С такими же целями вытаскивают и изменника Власова на экраны ТВ, страницы СМИ, пишут о нем книги. Он ведь также всем стремился доказывать, что предал свою страну, своих солдат и перешел к немцам по «принципиальным политическим соображениям». В одной из своих книг писатель В.В. Карпов довольно четко сказал о Власове:

«Власов, как изменник, служил сначала под руководством начальника немецкой разведки генерала Гелена, а затем рейхсфюрера СС Гиммлера. И как бы ни старались различные доброжелатели рядить Власова в благородные мундиры “патриота” и даже “освободителя”, документами это не подтверждается. В перестроечное время “демократы” и бывшие диссиденты всячески восхваляли деяния Власова, говоря о сходстве его замыслов с их “демократическими” реформами. Мне кажется, они правы. Их, несомненно, объединяет предательское отношение к Родине и русскому народу. Позорный конец генерала-предателя зафиксирован в приговоре военного трибунала».

Все эти явления в нашем обществе не такие безобидные, как может показаться на первый взгляд. Главное состоит в том, что не труды ученых и историков формируют сегодня взгляды и общественное сознание, особенно молодежи, солдат и офицеров, а в основном телеканалы, газеты, журналы, броские, яркие и дешевые книжонки с расчетом на определенную склонность людей к сенсации. Если бы этого не было, не было бы такого количества бульварной прессы на прилавках. Спрос определяет издание. Этим и пользуются определенные круги. Книжки битых немецких генералов, предателей всех мастей и времен заполняют сегодня полки солидных книжных магазинов.

Наши СМИ, радио, телевидение много пишут и говорят о национальных проектах, большой стройке в Сочи, о тех, кто получил «Оскара», мы знаем о делах в Земле обетованной, кто может быть президентом во Франции, но, честно-то говоря, хотелось бы знать, а почему сожгли священника с семьей в Тверской области, почему спивается там народ и кто его спаивает, как выживает наша русская глубинка, почему есть перекос в жизненном уровне севера и юга нашей страны, почему вымирает русская деревня, чем живет молодежь в провинции, которая упоминается лишь в связи с применением закона о национальной розни, который, похоже, имеет весьма одностороннюю направленность. Не отдали ли мы воспитание, идеологию и духовность нашей молодежи в чужие руки, в том числе сектам и фондам с весьма сомнительными программами образования? Как говорит пословица, «посеешь поступок — пожнешь характер», а значит, и будущее.

Конечно, по этим вопросам должна быть четкая, ясная, понятная всем позиция, прежде всего руководства страны, представителей государственных органов, руководства Министерства обороны, так как от того, что думает сегодняшняя молодежь, солдат и офицер, как они воспринимают сегодняшнюю действительность, прямо зависит безопасность государства.

http://cccp-2.su/blog/43889948205/Komu-nuzhno-&laq...»-belyih-generalov?tmd=1

ФОТО: Фрагмент из фильма "СКАЗКА О МАЛЬЧИШЕ-КИБАЛЬЧИШЕ"

Ранее эта тема исследователями истории Омского кадетского корпуса не поднималась, думаю время пришло.


По решению админа сообщества комментарии заблокированы



Выдающиеся выпускники Омского кадетского корпуса всегда особо чтились в корпусе, на их подвигах воспитываются и современные кадеты Омского кадетского военного корпуса Министерства обороны Российской Федерации.

Фамилии Георгиевских кавалеров, Героев Советского Союза и Российской Федерации начертаны на мемориальных досках и размещены в зале славы кадетского корпуса. В этом же зале размещены фамилии выпускников закончивших обучение с золотой медалью.

Хочу обратить внимание на одного из них. (Отметил красной стрелкой):



ФОТО: Мемориальная доска в зале славы Омского кадетского военного корпуса МО РФ.
 

ФОТО: Кадет Сибирского кадетского корпуса Николай Бялковский. Омск. 1904 год.


 

С 1 апреля 1942 года назначен командиром 4-й роты 2-го полка Русского корпуса



ФОТО: Офицеры-казаки Русского  корпуса вместе с главой хорватских фашистов-усташей Анте Павеличем (в центре слева) и последним походным атаманом корпуса генерал-майором вермахта Гельмутом фон Паннвицем. Крайний справа — бывший майор Красной Армии Иван Никитович Кононов, перешедший в 1941 году на сторону немцев и до перевода в Югославию командовавший казачьими подразделениями вермахта.

в 1943 году — заведующим оружием 3-го батальона Русского корпуса



ФОТО: Строевой смотр одного из артиллерийских подразделений Русского корпуса.


ФОТО: Молебен на артиллерийской позиции Русского корпуса.Священник окропляет святой водой орудие.


затем — в 7-й роте того же полка в чине лейтенанта


ФОТО: Ефрейтор - пулеметчик 4 или 5 полков Русского охранного корпуса 1944-1945 год.


ФОТО:  Казак из состава Русского  корпуса в Югославии с немецким унтер-офицером в Белграде.1942 г.



ФОТО: Фрагменты повседневной деятельности артиллерийских подразделений Русского корпуса.




ФОТО: полковник Анатолий Иванович Рогожин, последний командир Русского корпуса



ФОТО: Смотр Русского корпуса. Командование корпуса на трибуне.


ФОТО: Колонна казаков из состава Русского  корпуса в Югославии.1942 год.


ФОТО: Строевой смотр одного из артиллерийских подразделений Русского корпуса.


с марта 1945 года — в Русской освободительной армии.


ФОТО: Николай Бялковский в форме лейтенанта Вермахта.
 

В 1956 году переехал в США, обосновался в Лос-Анджелесе.


ФОТО: Знак Союза чинов Русского Корпуса

Состоял председателем Калифорнийского отдела Общества русских военных инвалидов и старшим в Объединении корниловцев.


Скончался в 1969 году.
Похоронен на Голливудском кладбище.
Был женат на княжне Юлии Александровне Кугушевой (1896—1966).

О том, чем занималась "прогрессивная общественность" во время Гражданской войны в России

Когда в России разгорелась Гражданская война, дровишек в которую с самого начала подкидывали западные политические интриганы, Англия, Франция, США и Япония хотели поживиться за счёт России, расчленить её территорию и устранить русский фактор вообще, создав несколько ослабленных марионеточных режимов на месте бывшего Российского государства. Даже не дожидаясь окончания войны, они уже принялись за делёж «шкуры неубитого медведя». 3 декабря 1917 года собралась специальная конференция с участием США, Англии, Франции и союзных им стран, на которой было принято решение о разграничении зон интересов на территориях бывшей Российской империи. Зоной влияния Англии были назначены Кавказ и южнороссийские области, Франции — Украина и Крым. Американцы зарились на Сибирь, японцы хотели заполучить часть Дальнего Востока.

1 августа 1918 года английские войска высадились во Владивостоке. Там же в течение августа высадились американцы. В августе же американцы, англичане и французы заняли Архангельск. Интервенты объявили военное положение, ввели военно-полевые суды, за время оккупации они вывезли 2686 тыс. пудов разных грузов на общую сумму свыше 950 млн. рублей золотом. Добычей интервентов стал весь военный, торговый и промысловый флот Севера. Американские войска выполняли функции карателей. Свыше 50 тыс. советских граждан (более 10 % всего подконтрольного населения) были брошены в тюрьмы Архангельска, Мурманска, Печенги, Йоканьги. Только в Архангельской губернской тюрьме было расстреляно 8 тыс. человек, 1020 умерли от голода, холода и эпидемий.

В Приморье американцы творили удивительные в своей бесчеловечности деяния, а остров Русский стал концентрационным лагерем, куда свозили пленных. Были и другие лагеря смерти, где американцы уничтожали местное население, но лагерь, созданный на острове Русском, просуществовал дольше всех - до октября 1922 г. Замученных в лагере топили рядом с островом, порознь и целыми баржами, связывая руки колючей проволокой.

Сведения о пребывании американских военных на Дальнем Востоке, можно найти в книге «Иностранные интервенты в Советской России», выпущенной в 1935-м году, в ней рассказывается о том, какими методами действовали американцы – перерезанные семьи, беременные женщины, которым отрезали груди, вынимали из животов младенцев, повешенные 5-летние дети.

Вот несколько отрывков:

"В архивах и газетных публикациях той поры и поныне хранятся свидетельства, как янки, прибыв за тридевять земель, хозяйничали на нашей земле, оставляя кровавый след в судьбах русских людей и в истории Приморья. Так, к примеру, захватив крестьян И.Гоневчука, С.Горшкова, П. Опарина и З. Мурашко, американцы живьем закопали их за связь с местными партизанами. А с женой партизана Е.Бойчука расправились следующим образом: искололи тело штыками и утопили в помойной яме. Крестьянина Бочкарева до неузнаваемости изуродовали штыками и ножами: «нос, губы, уши были отрезаны, челюсть выбита, лицо и глаза исколоты штыками, все тело изрезано». У ст. Свиягино таким же зверским способом был замучен партизан Н.Мясников, которому, по свидетельству очевидца, «сперва отрубили уши, потом нос, руки, ноги, живым порубив на куски".

"Весной 1919 года в деревне появилась карательная экспедиция интервентов, учиняя расправу над теми, кто подозревался в сочувствии партизанам, — свидетельствовал житель деревни Харитоновка Шкотовского района А.Хортов. — Каратели арестовали многих крестьян в качестве заложников и требовали выдать партизан, угрожая расстрелом (…) Свирепо расправились палачи-интервенты и с безвинными крестьянами-заложниками. В числе их находился и мой престарелый отец Филипп Хортов. Его принесли домой в окровавленном виде. Он несколько дней еще был жив, все время повторял: «За что меня замучили, звери проклятые?!». Отец умер, оставив пятерых сирот.

Несколько раз американские солдаты появлялись в нашей деревне и каждый раз чинили аресты жителей, грабежи, убийства. Летом 1919 г. американские каратели устроили публичную порку шомполами и нагайками крестьянина Павла Кузикова. Американский унтер-офицер стоял рядом и, улыбаясь, щелкал фотоаппаратом. Ивана Кравчука и еще трех парней из Владивостока заподозрили в связи с партизанами, их мучили несколько дней. Они вышибли им зубы, отрубили языки".

А вот другое свидетельство: "Интервенты окружили Маленький Мыс и открыли ураганный огонь по деревне. Узнав, что партизан там нет, американцы осмелели, ворвались в нее, сожгли школу. Пороли зверски каждого, кто попадался им под руку. Крестьянина Череватова, как и многих других, пришлось унести домой окровавленным, потерявшим сознание. Жестокие притеснения чинили американские пехотинцы в деревнях Кневичи, Кролевцы и в других населенных пунктах. На глазах у всех американский офицер несколько пуль выпустил в голову раненого паренька Василия Шемякина".

Да и сам генерал Грэвс, командующий американским экспедиционным корпусом, впоследствии признавал: "Из тех районов, где находились американские войска, мы получали сообщения об убийствах и истязаниях мужчин, женщин, детей…"

Не менее откровенен в своих воспоминаниях и полковник армии США Морроу, сетуя, что его бедняги-солдаты… "не могли уснуть, не убив кого-нибудь в этот день (…) Когда наши солдаты брали русских в плен, они отвозили их на станцию Андрияновка, где вагоны разгружались, пленных подводили к огромным ямам, у которых их и расстреливали из пулеметов». «Самым памятным» для полковника Морроу был день, «когда было расстреляно 1600 человек, доставленных в 53 вагонах".

Конечно, американцы были не одиноки в этих зверствах. Японские интервенты ничуть не уступали им. Так, к примеру, в январе 1919 г. солдаты Страны восходящего солнца дотла сожгли деревню Сохатино, а в феврале — деревню Ивановка. Вот как свидетельствовал об этом репортер Ямаути из японской газеты «Урадзио ниппо»: "Деревню Ивановка окружили. 60-70 дворов, из которых она состояла, были полностью сожжены, а ее жители, включая женщин и детей (всего 300 человек) — схвачены. Некоторые пытались укрыться в своих домах. И тогда эти дома поджигались вместе с находившимися в них людьми".

Только за первые дни апреля 1920 г., когда японцами была внезапно нарушена договоренность о перемирии, они уничтожили во Владивостоке, Спасске, Никольск-Уссурийске и окрестных селениях около 7 тыс. человек.

В архивах музеев Владивостока хранятся и фотографические свидетельства зверств интервентов, позирующих рядом с отрезанными головами и замученными телами россиян. Правда, обо всем этом нынче не очень хотят вспоминать наши политические деятели (а многие из них, увы, этого и не знают).

"АМЕРИКАНСКИЕ ДИКАРИ РАЗВЛЕКАЮТСЯ"

Свидетельства о зверствах интервентов приводились практически во всех местных газетах той поры. Так, «Дальневосточное обозрение» приводило следующий факт: "Во Владивостоке на Светланской улице американский патруль, посмеиваясь, взирал на избиение японскими солдатами матроса Куприянова. Когда возмущенные прохожие бросились на выручку, американский патруль взял его «под защиту». Вскоре стало известно, что американские «благодетели» застрелили Куприянова якобы за сопротивление патрулю".

Другой американский патруль напал на Ивана Богдашевского, "отобрал у него деньги, раздел донага, избил и бросил в яму. Через два дня тот умер". 1 мая 1919 г. два пьяных американских солдата напали на С.Комаровского с целью грабежа, но тот успел убежать от грабителей.

На Седанке группой американских солдат была зверски изнасилована 23-летняя гражданка К. Факты насилия над женщинами и девушками жеребцами в форме армии США неоднократно регистрировались и в других частях Владивостока и Приморья. Очевидно, девицы легкого поведения, которых тогда, как и нынче, было не мало, американских вояк уже пресытили. Кстати, одну из «жриц любви», «наградившую» нескольких американских «ковбоев» нехорошей болезнью, как-то обнаружили убитой на улице Прудовой (где нынче стоит кинотеатр «Комсомолец») «с пятью револьверными пулями в теле».

Другое свидетельство, взятое из прессы: "В начале июля, проезжая по Светланской улице на извозчике, четверо пьяных американских солдат, куражась, оскорбляли прохожих. Проходящие мимо гласный (т.е. депутат. — Прим. авт.) городской думы Войцеховский, Санарский и другие лица, возмущенные их поведением, остановили извозчика. Пьяные солдаты подошли к Войцеховскому и по-русски закричали на него: «Чего свистишь, русская свинья? Разве не знаешь, что сегодня американский праздник?». Один из солдат наставил на Войцеховского револьвер, а другой стал наносить револьвером ему удары в лицо".

Своим развязным, скотским поведением американцы уже тогда пытались доказать миру, что Америка превыше всего! Так, как свидетельствовала газета «Красное знамя» за 25 декабря 1920 г., пьяная ватага американских моряков ввалилась в ресторан-кофейню Кокина на Светланской и с грубой бранью на коверканном русском языке стала разгонять играющих в бильярд, дабы самим развлечься, сгонять партейку-другую…

Или вот другой пример из «Вечерней газеты» за 18 ноября 1921 г. Пятеро американских матросов, обслуживающих радиостанцию на Русском острове, которую интервенты захватили еще в 1918 г., прибыли на танцевальный вечер в зал Радкевича, что на Подножье. Изрядно приняв «на грудь», они стали «вести себя вызывающе». А когда начался спектакль, «сели во втором ряду, а ноги положили на спинки стульев первого ряда» (где сидели русские зрители). При этом матросы говорили, что «плюют на все русское, в том числе и на русские законы», а затем начали дебоширить».

Надо сказать, что, судя по сохранившимся свидетельствам, американские вояки по части пьянства, грабежей и «непристойностей в отношении к женщинам, которым делаются гнусные предложения прямо на улицах», а также по наглому, хамскому поведению ко всем и вся, уже тогда равных себе не имели. Они могли устроить, куражась в пьяном угаре, беспричинную стрельбу на людных улицах по принципу: кто не спрятался — я не виноват! Ничуть не смущаясь, что под их пулями гибнут ни в чем не повинные люди. Зверски избить первого встречного и полюбопытствовать содержимым его кошелька и карманов. Газета «Голос Родины» за 12 января 1922 г. дала вполне конкретное название: «Американские дикари развлекаются».

Р. S. Недавно мне нужно было подготовить небольшой сюжет о вмешательстве России в гражданскую войну между Севером и Югом США, происходившую за несколько десятилетий до начала гражданской войны в России. Тогда Российское государство было на пике своего могущества и государь Александр II послал к берегам Америки две эскадры, обозначив русское присутствие и в Тихом и в Атлантическом океанах, причём расчёт был не на то, что русские военные примут участие в боях, а на то, что их присутствие охладит пыл англичан, которые намеревались вступить в войну против Линкольна, (на стороне рабовладельческих штатов, разумеется).

Расчёт русского царя оправдался, война не стала затяжной и кровавой, интервенция англичан не была развёрнута (Англия не решилась, в тот раз бросить вызов русскому флоту, поскольку к данному моменту Россия, как никогда, усилила свой флот: вместо деревянных линкоров построила металлические фрегаты, один из них - броненосец «Пётр Великий» считался на тот момент одним из лучших военных кораблей в мире, по многим параметрам превосходил английские суда, (хотя усиление и переоснащение русского флота и стало результатом неудач Крымской войны). Так или иначе, во время знаковой войны между Севером и Югом, Россия очень чётко обозначила свою позицию, результатом стало сохранение территориальной целостности США и относительно скорое прекращение боевых действий. Заметим, русские военные не убили ни одного человека, ни одного не покалечили.

Можно сравнить русское вмешательство в гражданскую войну, происходившую в США, с американским вмешательством в гражданскую войну, происходившую в России? Россия в Америке поддерживала прогрессивный Север, территориальную целостность страны, американцы же, в России, поддерживали старый строй, но плюс к тому настаивали на раздроблении страны, желая поживиться за счёт её богатств. Русские в США не убили ни одного человека, американцы уничтожили и подвергли истязаниям тысячи людей в России.

И ведь дело ещё и в том, что не только прежняя Россия вела себя благородней, чем Америка, но и Советская Россия не идёт ни в какое сравнение с США. Можно сопоставить, скажем, интервенции середины ХХ века, осуществлявшиеся США и СССР на территориях, которые эти страны хотели подчинить своему контролю. Итак, при подавлении «кровавыми коммуняками» Пражского мятежа 1968 года, в общей сложности погибло 72 человека, но в этот же самый период истории, при подавлении сопротивления Вьетнама американцами уничтожено около двух миллионов мирного населения и не менее миллиона вьетнамских солдат.

На острове Русском должен быть воздвигнут монумент в память об убитых и замученных русских людях, ставших жертвами американской интервенции.

http://shyshykaem.mirtesen.ru/blog/43921895498/AME...-OSTROVE-«RUSSKIY»

Некоторые комментаторы сообщают, что де «белые сражались за исторические ценности России». Не могут объяснить, что они под этом подразумевают, - но, по крайней мере, из этого «пакета» выпадает Православие.

• «В газете «Приазовский край» в номере от 27-го августа 1919 г. была напечатана следующая телеграмма Мамонтова: «Наши дела идут блестяще без потерь для себя. Разгромлены все тылы и советы. Посылаем привет, везем родным и друзьям богатые подарки, войсковой казне 60 миллионов рублей, на украшение церквей дорогие иконы и церковную утварь».

Ген. Деникин в своих воспоминаниях рассказывает, что эта телеграмма вызвала шумное ликование в белом стане.

• «Возвращение Мамонтова на Дон , - рассказывает Калинин, - напоминало прибытие триумфатора. Громадную ценную добычу привез он в дань войску Донскому. Чего бы в ней не было, - тысячи золотых и серебряных вещей, иконы в золотых окладах, церковные сосуды, жемчуга и бриллианты». («Русская Вандея», стр. 152).

Конечно, не трудно ответить, откуда мамонтовские молодцы добыли церковную утварь и иконы. Они широко грабили церкви. Они сдирали в церквах все, что попадалось, лишь бы это являлось ценностью. Их воровские бандитские качества проявлялись полностью.

Сообщая вышеуказанную телеграмму, журнал «Революция и церковь» писал:

• «Мамонтовцы собирались привести дорогие иконы и утварь. Откуда они их взяли? И самый недогадливый поймет: награбили. Ограбили дома, церкви. Ведь церковную утварь в продовольственных лавках не найдешь, ее можно найти только в церквах, и эти-то церкви ограблены мамонтовцами. А так как совесть у мамонтовских молодцов, как говорили на местах крестьяне, «кобылья», и руки у них воровские, можно, конечно, представить, сколько у них оказалось церковных украшений и драгоценных камней с золотых окладов». (№ 3-5 за 1919 год).

Бывший белогвардеец И. Лунченков следующим образом рассказывает в своих воспоминаниях о мамонтовской добыче, о ее дальнейшей судьбе и о грабеже других церковных ценностей. Главную часть этой добычи составляли драгоценные ризы, иконы и кресты, изъятые из «храмов божиих» центральной России, да многочисленные сейфы банков тех городов, где прошел огнем и мечом Мамонтов. Этот «подарок Дону» стал яблоком раздора между Сидориным и Богаевским еще в бытность белых на Дону. Перехватив «подарок» в Миллерово (штаб донской армии), Сидорин беззастенчиво начал выбирать из него самое ценное. Алчный Богаевский не прочь был и сам поживиться «добычей». Начавшийся раздор между атаманом и командиром оборвался эвакуацией, чтобы затем в еще более ожесточенной форме продолжаться за границей.
К мамонтовской церковной утвари «христолюбивый» Богаевский не забыл прихватить ценности старочеркасского и новочеркасского соборов (главным образом, драгоценные иконы, ризы с них, кресты и чаши).
Эту партию, как наиболее ценную, захватила с собой богомольная и златолюбивая Надежда Васильевна Богаевская, вместе с эмблемой атаманской власти, причем, к слову сказать, одиннадцать фунтов червонного золота!
<…>
В октябре 1922 г. пришел пароход из Америки и началась приемка ценностей. Сдавали Сахаров и Гензель. От американцев было получено 50.000.000 франков. Деньги были переданы лично Врангелю.

«Пройдись по парижским бульварам – писал князь В.Львов (22 сентября 1922 года), бывший обер-прокурор Святейшего синода при Временном правительстве, – и вы увидите выставленные в витринах магазина золотую утварь, золотые драгоценности и разы, снятые с икон. Позор».*
______________________
* А.Г. Купцов "МИФ о гонении церкви в СССР"

http://arctus.livejournal.com/209891.html#cutid1