Сильней себя? Можно ли быть сильней самого себя? Выходит, барон Мюнхаузен не врал, живописуя, как вы­тащил сам себя за волосы из болота? Относительно волос ба­рон Мюнхаузен, конечно, крепенько загибал. Против законов физики не попрешь. Но сильней самого себя все-таки быть можно. И за волосы вытащить себя из болота тоже можно. Только не буквально, а в иносказательном, в образном смысле.

Как? А вот об этом-то

Трагедия в океане

Знаете ли вы, что в морях и океанах ежедневно гибнет до 600 че­ловек?

Каждый день!

Вот и сейчас, когда вы читаете эти строки, где-то в океанских волнах терпит бедствие корабль. Его штор­мом выбросило на подводные рифы. Или в тумане он столкнулся с айсбер­гом. Или… Да мало ли еще какие «или» случаются в океане.

Мрачная пучина равнодушно за­глатывает судно, которое только что было уютным и родным домом. В каютах и салонах горел свет, по радио журчала нежная музыка, на полированном столике подрагивал стакан с лимонадом, по телеви­зору передавали веселое эстрадное представление… И в несколько ми­нут прочный мир неожиданно рухнул. Вокруг — мрак, вопли ужаса, свист ледяного ветра. А под ногами — бездонная пучина.

Часть экипажа и пассажиров не успела покинуть корабль, они ушли с ним на дно. Те, кому повезло, очу­тились в спасательных шлюпках. Но у «счастливчиков» на уме лишь одно: это конец, дикий и мучительный. Смерть от жажды и голода. Или в пасти акул, которыми, конечно же, кишмя кишит океан.

Сколько можно продержаться в по­добном состоянии?

Статистика дает точные данные. 90% терпящих бедствие в море поги­бают в течение первых трех дней. А некоторые, самые слабые, умирают или сходят с ума уже через несколь­ко часов. И умирают они не от жаж­ды и голода. Их убивает только одно: страх.

Французский врач Ален Бомбар

Весной 1951 года французский траулер «Нотр-Дам де Пейраг» заблудился в тумане и налетел на мол Карно. О происшествии сооб­щили в госпиталь, где дежурил мо­лодой врач Ален Бомбар.

— Сейчас к вам привезут потер­певших крушение.

Машина спасательной службы мчит к госпиталю. Молодой врач и его коллеги готовы оказать несчаст­ным первую помощь.

В госпиталь доставили 43 челове­ка. Все они были в спасательных поясах. И все они были… мертвы. Вернуть кого-нибудь из них к жизни не удалось.

В чем причина их гибели? Травмы? Увечья? Может быть, кто-нибудь из них захлебнулся? Ничуть не бывало!

Всех их убил страх. И это рядом с бе­регом, при наличии на берегу спаса­тельной службы!

Неужели лик моря столь ужасен, что человек, оставшись с ним наеди­не, не может противопоставить ему свою волю?

—  Может! — загорелся Ален Бомбар. — Человек сильнее океана. Нужно отбросить все ужасы перед водной стихией. Нужно сказать себе: «Я выживу». И тогда дейст­вительно выживаешь.

—  Молод ты слишком, — урезони­вали Алена Бомбара. — Вот и храб­ришься. Посмотреть бы на тебя, если бы ты сам потерпел кораблекру­шение и остался один на один с океа­ном. Без пресной воды, без пи­щи. В жалкой резиновой лодчонке. Сколько бы, интересно, ты выдер­жал?

Да хоть месяц! — отважно за­явил Бомбар.

Месяц!

Разумеется, хвастуна никто не при­нял всерьез. Мало ли что болтают сгоряча да по простодушной на­ивности.

Уникальный эксперимент

По законам увлекательных при­ключенческих романов французский врач Ален Бомбар, конечно же, должен был сесть на океанский теплоход, а тот теплоход, конечно же, должен был потерпеть крушение.

Однако все произошло куда про­заичнее.

Примерно через полтора года после случая с траулером «Нотр Дам де Пейраг», 19 октября 1952 года, в испанском порту Лас-Пальмас на Канарских островах на берегу собралась порядочная толпа зевак. Они провожали в дальний путь не большую резиновую лодку под названием «Еретик» с одиноким путе­шественником на борту. Северо-восточный ветер уносил от бе­рега утлое суденышко. В том суде­нышке находился французский врач Ален Бомбар. На лодке, кроме снаряжения и радиоприемника, — ничего. Ни запасов продуктов пи­тания, ни пресной воды, ни лекарств. Правда, на всякий случай взят не­прикосновенный запас еды. Мало ли что может случиться. Этот НЗ опе­чатан.

— Чудак, — переговаривались в толпе. — Уплыл на верную гибель.

Со скоростью 6—7 километров в час лодка уходила в океан.

Ален Бомбар пил соленую воду и ел рыбу, которую ловил при­митивной самодельной удочкой. Пил он еще и рыбий сок — выжатую из рыб жидкость. Его окружало по­стоянное одиночество, ночью снились кошмары. Он весь пропитался сы­ростью, покрылся солью и очень бо­ялся за снаряжение. Взять хотя бы такой пустяк: спиной опираешься о борт лодки, и резина начинает про­тираться. Даже небольшая протер­тость грозит раной в теле лодки. Малейшее отверстие, воздух вый­дет и…

А нападение акул! Было и такое! И не раз. А шторм! А искушение поддаться соблазну и дать «спасти» себя проходящему мимо пароходу. О, это было пострашней, чем встре­чи с акулами!

Он превозмог все! И за 65 дней пе­ресек Атлантический океан, привезя с собой опечатанный неприкосновен­ный запас продуктов. Он доказал, что человек, потерпевший корабле­крушение, имеет шансы выжить. Нужно лишь проявить волю, не под­даться панике и страху.

Сильней себя

Я рассказываю об Алене Бомбаре и Атлантике вовсе не для тех, кто со­бирается в мореплавание. Океан и наше неожиданное единоборство с ним не так-то часты в жизни. Ча­ще, а вернее, повседневно мы стал­киваемся с другим довольно силь­ным и опасным противником — с самим собой. С собой ленивым и инертным, с собой безвольным и не – верящим, с собой пугливым и изне­женным, с собой говорящим: «Если бы я захотел…»

В этом-то «если бы» и кроются все беды.

Наше второе «я» активно насту­пает на нас, а мы никак не соберем­ся преодолеть его. Поэтому каж­дый день с первого утреннего шага нам чертовски не хочется делать за­рядку, не хочется принимать холод­ный душ. Не хочется, и все тут! Боло­то инерции засасывает нас, а взять себя за волосы и как следует встрях­нуть у нас почему-то не хватает ре­шимости.

«Вот если бы я захотел…» вяло бубним мы.

Говорят, что Александр Суворов был в детстве хилым мальчиком. Но он поклялся себе, что станет сильным. И стал таким. Его победы начались с маленьких побед над са­мим собой, над физической сла­бостью и ленью. А затем он научил себя преодолевать любые трудности и не сдаваться в самых безвыход­ных ситуациях. И Россия удивила мир полководцем, который, прово­евав почти всю жизнь, не потерпел ни одного поражения.

А вспомните чудеса героизма на гражданской войне! В лаптях и с од­ной трехлинейкой на двоих шли красноармейцы против вооруженных до зубов интервентов и белогвар­дейцев. Шли и побеждали! А мас­совый героизм советских людей в годы Великой Отечественной вой­ны! А трудовые будни покорителей космоса! Разве слабые, вялые люди способны на что-либо подобное?ак правило, необыкновенно силь­ными становятся те, которых ве­дет светлая и справедливая идея. Идея, которая несет благо всему че­ловечеству.

Для меня с детства и на всю жизнь стал примером удивительный подвиг болгарского коммуниста Георгия Ди­митрова. Вот уж кто попал в поисти­не смертоносный океан, переполнен­ный такими кровожадными акулами, которые и не снились подводному царству. Вот уж для кого положение сложилось абсолютно безвыходное. В океанском просторе можно ожи­дать помощи. Георгию Димитрову помощи ждать было неоткуда. Аре­стованный немецкими фашистами, брошенный в одиночку, он обвинялся в тягчайшем преступлении, караю­щемся смертной казнью.

Что произошло?

Фашисты пришли в Германии к власти в январе 1933 года. Кто им больше всех мешал хозяйничать в стране? Естественно, коммунисты. И Гитлер решил одним махом с коммунистами покончить. Нужен был повод. Такой повод фашисты нашли, вернее, состряпали собственными руками. Вечером 27 февраля 1933 го­да нацистские молодчики подожгли рейхстаг — здание, где размещался высший орган страны, парламент. А потом организовали расследование и «обнаружили», что поджог рейхста­га — дело рук коммунистов. И даже нашли конкретных «поджигателей». Одним из них был назван руково­дитель Коммунистической партии Болгарии Георгий Димитров. Он находился в эмиграции и жил в Берлине.

«Вот что делают коммунисты! завопили на весь мир Гитлер и его шайка. — Они наводят смуту не только у себя дома, но еще лезут и в дела других государств».

«Будет показательный суд, — ска­зали Димитрову, — чтобы все могли воочию убедиться, какие вы, комму­нисты, изверги».

Конечно же, не приходилось сомне­ваться, что уже готовы подстав­ные свидетели и подложные доку­менты. Конечно же, был заранее предрешен исход судебного заседа­ния. И еще Димитрова предупредили, что судебное разбирательство будет вестись только на немецком языке.

И что же Георгий Димитров?

Над Димитровым повис топор палача, а он… принялся за интен­сивное изучение немецкого языка. На запястьях позвякивают металлические наручники, а Димитров упрямо штудирует (на немецком языке!) германское уголовное право и историю Германии.

В сентябре в Лейпциге открылся процесс о поджоге рейхстага. Гитлеровские заплечных дел мастера всей сворой набросились на Димитрова. Против него с личными показаниями выступали даже Геббельс и Геринг. Все они единодушно доказывали, что рейхстаг поджег Димитров. А Димитров не только защищался, но и, пользуясь случаем, разоблачал фашизм, обвиняя его в международных преступлениях.

Георгий Димитров дрался один против всех!

В самом логове врага.

Спокойно. С улыбкой.

С гордым чувством собственного достоинства и твердой уверенностью в правоте дела, которое отстаивал.

Он бился в чудовищно нерав­ной схватке и победил!

Суд, вызвав взрыв бешенства у Гитлера, был вынужден оправдать бесстрашного коммуниста Георгия Димитрова.

Великий Гудини, или король магов

Американцы — народ особого скла­да. С болезненным самолюбием они считают себя буквально во всем самыми-самыми. И самые-то они умные, и самые-то богатые, и самые смелые, и самые сильные. Каких только чудес из области «самые- самые» не придумывают жители Но­вого Света. Самый, к примеру, про­жорливый человек, естественно, жи­тель США. Он может за час съесть столько, сколько не съест никто дру­гой в мире. А самый долготанцующий? Или самый долгоиграющий на пианино? А кто дальше и дольше пройдет на руках? Разумеется, толь­ко американец.

И нет ничего удивительного в том, что, когда в маленьком американском городке Аплтон в штате Висконси в 1874 году родился мальчик Эрих Вейс, он тоже захотел стать «самым-самым». Позднее Эрих взял себе имя Гарри Гудини и просла­вился тем, что сделался непревзой­денным факиром.

Гарри Гудини показывал фокусы на самом себе. Например, его разде­вали донага, осматривали все его тело (не спрятал ли где чего?), на­кладывали на рог гипсовую повязку (не отрыгнул бы чего спрятанного в желудке) и запирали в самую на­дежную тюремную камеру. Проходи­ло всего несколько минут — и, к ве­ликому удивлению присутствующих, Гарри Гудини оказывался на свобо­де. Да еще одетый! Он каким-то чудесным образом проникал и в то помещение, где хранилась его одеж­да, одевался и затем выходил на все­общее обозрение.

—  У нас бы он не убежал, — ска­зали русские тюремщики, грозно сжимая кулаки.

В 1903 году Гарри Гудини при­ехал с гастролями в Россию.

—  Какая у вас самая надежная тюрьма? — поинтересовался он. — Бутырская в Москве? О’кей! Го­товьте самую крепкую камеру.

Русские тюремщики неплохо знали свое дело. Но великий Гудини провел и их. Каким-то хитроумным способом он открыл все затворы и ушел из Бу­тырской тюрьмы.

«Но при чем здесь сила воли? — спросит читатель. — Фокусник — он и есть фокусник. Тут, как говорится, требуется лишь ловкость рук».

Замечание резонное, спорить не стану. Однако Гарри Гудини проявил себя и чрезвычайно волевым челове­ком. Да, он жил и сражался не во имя великой идеи. Да, вероятно, он попросту зарабатывал деньги и престиж. И все-таки в силе воли ве­ликому магу не откажешь. Кое-чему можно поучиться и у него.

Один из фокусов Гудини заклю­чался в следующем. На мосту через реку маг раздевался до трусов. По­лицейские защелкивали у него на ру­ках наручники. Гудини прыгал с моста в воду, под водой осво­бождался от наручников и выныри­вал под восторженные приветствия зрителей.

Осень. Город Детройт. Утром ди­ректор цирка с огорчением сообщил Гудини, что трюк придется отменить.

Реку за ночь затянуло льдом.

Ерунда, — отмахнулся великий маг.— Разве так трудно прорубить прорубь?

Во льду прорубили широкую лун­ку. Гудини разделся до трусов. Щелчок наручников. Прыжок.

Прошла минута, вторая, третья… восьмая… И всем стало ясно, что они присутствуют при последнем трюке короля магов. Но… о чудо! В проруби показалась голова Гарри, и он, живой и невредимый, предстал перед изумленной толпой.

Чудо? Отнюдь нет. Нырнув, он, как всегда, быстро освободился от наручников. Рванулся вверх и… уда­рился головой о лед. Гарри снесло течением. Где прорубь, не видно. А легкие уже раздирало удушьем. Тогда он вспомнил, что между льдом и водой бывает небольшая прослойка воздуха. Он воспользо­вался ею для дыхания. И не пере­ставая искал прорубь. Он нашел ее в конце восьмой минуты.

Многие ли на его месте суме­ли бы так?

Чем труднее, тем лучше

В городе Чите жил-был мальчик, которого звали Вадимом. В 3 года его покусала собака. А как известно, хождение по врачам нужно лишь начать. Потом уже трудно будет остановиться. В школе Вадим пер­вым подхватывал грипп, не вылезал из ангин и простуд. Так он и рос хилым ребенком.

Может, именно из-за своей хилости Вадим Трифонов, когда вырос, выбрал профессию геолога? Жизнь на вольном воздухе, хождение по го­рам и тайге. Можно ли пожелать луч­шей закалки для тела и воли!

Он стал закаляться. Ему хотелось быть все сильней и сильней, выдер­жать любой мороз, не простужаться даже в том случае, если на морозе промокнешь до нитки.

Однажды от охотника Вадим услы­шал такую историю. Шел по за­мерзшей реке человек, провалился в талец, простудился, заболел и умер.

Почему он умер, тот человек? Ну, первое: он не был подготовлен к таким переохлаждениям. Главное же, вероятно, заключалось в том, что человек испугался смерти и отступил перед ней.

Вадим Трифонов ужесточил свои тренировки. Он считал, что, чем труднее обстановка, тем лучше для организма. Нужно пройти через все, чтобы не бояться ничего.