Выступая 18 мая на общем собрании РАН, Владимир Путин обвинил Российскую академию наук в несоответствии требованиям времени и неспособности поддержать курс на некий «инновационный прорыв», о котором в последнее время много говорят кремлевские сидельцы. Сам термин «инновационный прорыв» (как и «инновация», а также модная в последнее время «модернизация») не имеет четкого определения. Значения терминов, с помощью которых сегодня описывается целевое состояние страны и ее институтов, не закреплено ни в одном государственном документе: нет ни программы, ни доктрины, ни какого-нибудь жиденького перечня мер. Есть «Сколково», «инновационный прорыв» и «направления прорыва».
Направлений – всего пять, впервые они были озвучены 18 июня 2009 года на первом заседании президентской комиссии по модернизации. «Какие направления я предлагаю взять для работы? – заявил тогда Дмитрий Медведев. – Их пять – по разным соображениям: и потому, что приоритетов не должно быть много, и в силу некой символичности любой цифры.
Первое направление – энергоэффективность и энергосбережение, в т. ч. вопросы разработки новых видов топлива. Второе – ядерные технологии. Третье – космические технологии, прежде всего связанные с телекоммуникациями, включая, конечно, и ГЛОНАСС, и программу развития наземной инфраструктуры. Четвертое – медицинские технологии, прежде всего диагностическое оборудование, а также лекарственные средства. И пятое – стратегические информационные технологии, включая вопросы создания суперкомпьютеров и разработки программного обеспечения».
С тех пор у этих пяти направлений не появилось новых обоснований их существования. Их по-прежнему только два – «приоритетов не должно быть много» и «некая символичность любой цифры». Что означает «пять»? Сумму первых двух простых чисел? Пентаграмму? Моисеево Пятикнижие? Между тем на создание «кремниевой долины Сколково», которое и займется «прорывом» в этих «направлениях», в 2010 году планируется затратить 4 млрд руб. Без единого разумного основания: нет ни обосновывающих исследований, ни аргументов, ни целевых показателей, ни даже критериев успешности. К тому же нетрудно заметить, что первые два пункта медведевских тезисов посвящены тому же экспорту энергоресурсов, 3-й и 4-й пункты направлены на развитие Интернета. Поэтому слова о смене экономической модели на самом деле означают консервацию существующей.
Тем не менее, сегодня власть решила избавиться от традиционной для России организации научной сферы в пользу именно «прорывных» (а вернее, провальных) направлений. В 2010 году бюджет РАН был сокращен на 10%, т. е. по плану должен составить 49,3 млрд руб. По словам председателя Совета профсоюза работников РАН Вячеслава Вдовина, «уже 80% ее расходов составляет зарплата. При этом на все остальное денег в Академии не остается, причем не только на исследования, но даже на хозяйственное содержание».
Премьер-министр и одновременно глава правительственной комиссии по «инновациям» Владимир Путин, выступая перед академиками, сформулировал опять-таки пять причин, по которым РАН сегодня не входит в число научных проектов, интересных государству.
Первый тезис: РАН – неэффективное учреждение, его нынешняя форма мешает его производительности. На самом деле широко известен факт: РАН занимает третье место в мире по числу научных публикаций, а это – прекрасный показатель. Сравнивать Академию наук с другими российскими научными организациями нет смысла: в РАН работают, по некоторым оценкам, около 10% всех публикующихся ученых, и при этом среди них – порядка половины всех докторов наук.
Второй тезис, очень весомый по нынешним временам, – РАН не внедряет свои разработки. Можно добавить: так же, как писатель, который не стоит в книжном магазине, продавая свои книги, так же, как архитектор, который не месит раствор в котле…
Третий тезис вытекает из первых двух: если урезать финансирование, останутся только самые эффективные и приспособленные, произойдет своего рода естественный отбор. Однако если урезать финансирование, то первыми загнутся как раз лаборатории сложной техники, которые работают в авангарде.
4-й и 5-й тезисы, пожалуй, можно было бы и объединить: Владимир Путин утверждает, что РАН слишком дорого обходится государству и при этом еще и душит университетскую науку. Здесь можно отметить, что финансирование РАН в среднем составляет всего 1% российского ВВП, и что в российском бюджете, вообще-то говоря, уже много лет нет статьи на науку. Что касается удушения вузовской науки, то президент РАН Юрий Осипов в ответном слове сказал следующее: «Мы поддерживаем намерения усилить вузовскую науку, это важно для нас, оттуда мы черпаем кадры. Но нас беспокоит, когда какие-то вложения в вузовскую науку делаются за счет РАН. Мы против, когда пытаются сформировать отдельную от РАН науку, не потому, что боимся конкуренции, а потому, что боимся разрушения нашей существующей системы, доказавшей свою эффективность».
Если говорить о балансе сил в борьбе за определение формы отечественной науки, то перевес, безусловно, на стороне инициаторов «инновационного прорыва». Владимир Путин в своем выступлении сказал: «Молодые специалисты должны получить возможность работать в современных научных центрах, где настоящая наука, где техническая база, и не должны прозябать там, где множится количество никому не нужных бумажек и идет освоение бюджетных ресурсов. Нужно интегрировать науку и образование, как это происходит везде в мире. Ученые должны преподавать и проводить исследования в высших школах».
Это – явное стремление разрушить форму без заботы о содержании.
О том, откуда у сегодняшней власти такое сильное стремление уничтожить РАН, и кто в конечном счете выйдет победителем, размышляет Сергей Кара-Мурза:
– Постановка вопроса у Академии наук и у Владимира Путина – разная. РАН не отрицает, что научный сектор в университетах и вузах необходим. А премьер фактически против той роли, которую Академия наук изначально занимает в системе отечественной науки. Это отрицание вытекает из глубокого непонимания особенностей анатомии российской науки. В основе позиции власти лежит стремление просто имитировать западную систему, как будто научный механизм можно просто скопировать, перенести в другую культуру. В то время как в современной России наука – один из системообразующих элементов.
Нынешняя структура российской науки сложилась исторически, как и в любой другой стране – во Франции, Америке, Англии… Везде – своя, отличная от остальных научная система. В России форма существования науки сложилась не логическим путем, не исходя из какой-либо доктрины, а путем перебора форм. В итоге наилучшей формой оказалась Академия наук – консервативное учреждение, которое было неподвластно никаким бурям – политическим, экономическим, разным войнам и общественным катаклизмам. Академия наук всегда была непотопляемой лодкой, на борт которой в моменты смут и кризисов погружалась спасаемая часть науки и с гарантией выживала.
Так вот, эту спасательную шлюпку еще с 1989 года стараются всеми силами ликвидировать. А результатом такой ликвидации, если она удастся, будет очень быстрая утрата культурного генотипа отечественной науки. И ценность отечественной науки сейчас – даже не в том, чтобы она выдавала конкурентоспособные инновации. Главная задача сейчас – выжить, пережить этот период. Путин этого не понимает и тем самым становится соучастником уничтожения российской науки.
– В свете сказанного можно ли говорить о том, что у вузовских научных центров есть перспективы?
– Без Академии наук у таких центров перспектив нет никаких. РАН – это матрица, в которой черпали социальные формы, идеи, знания все остальные формы российской науки – и отраслевая, и вузовская. Если убрать этот стержень, все остальное рассыплется. В отсутствии РАН все эти университетские центры и «силиконовые долины» будут похожи на посредственные западные лаборатории. РАН – это своего рода универсум, и поэтому любой самый богатый отраслевой институт всегда был вынужден обращаться в Академию наук, и там сразу находил ориентацию по любой проблеме.