я забываю
про осторожность…
слишком волнуют твои
ладони
узкие стопы в них
невозможно
тают… и ты
слишком много понял…
ворс полотенца слишком
пушистый...
бережно мне одеваешь
туфли…
мы переплавлены слишком
быстро
губы искусаны и припухли…
пальцы горячие крепко
слиты
плечи раздеты твоим
дыханьем
близким… но ты
хорошо воспитан
слишком фатально твое
молчанье…
я отступаю в пустое утро…
не выбирая твоей
кровати…

разочаруй меня
за минуту
я не хочу
по тебе скучать…
и…


(Гедда Габлер)

Широк и желт вечерний свет,
Нежна апрельская прохлада.
Ты опоздал на много лет,
Но все-таки тебе я рада.

Сюда ко мне поближе сядь,
Гляди веселыми глазами:
Вот эта синяя тетрадь -
С моими детскими стихами.

Прости, что я жила скорбя
И солнцу радовалась мало.
Прости, прости, что за тебя
Я слишком многих принимала.

(Анна Ахматова)

Уедем
Ты скажешь:
– Давай уедем. Сегодня. Куда захочешь.
В какой-нибудь старый город, где бродит один трамвай.
Там парк на краю заката шальным вороньем всклокочен,
И тихо плывут по небу Гавайские острова.

Растет колокольня набок, себя возомнив пизанкой,
А около выгнул спину резной деревянный мост
Над маленькой местной Летой [гордится своей осанкой].
Уедем. В случайный город, который беспечно прост.

Там время по теплым крышам неспешно идет куда-то,
Беззвучно перебирая, нанизывая шаги
На легкий попутный ветер. А тени, как секунданты
Дуэли меж днем и ночью, торжественны и строги.

Уедем. Промозглый Питер нам моросью в спину плюнет,
Удерживать не пытаясь, препятствия не чиня.
Уедем. Ну, не сегодня… Давай, например, в июне…

– Мой взрослый влюбленный мальчик, ты выживешь без меня? –

Светает. Стоим на Невском. Мучительно руки мерзнут.
[Да этот апрель, похоже, кроили по ноябрю…]
Над нами луна и солнце меняют свои ремесла…
И можно хоть на край света… Но я тебя не люблю.


© Яна Юшина

Мы построим скоро сказочный дом
С расписными потолками внутри.
И возможно проживем до...
Только вряд ли будем жить при...

И конечно же не вдруг и не к нам
В закрома посыплет манна с небес.
Только мне ведь наплевать на...
Я прекрасно обойдусь без...

Погашу свои сухие глаза,
И пойму, как безнадежно я жив.
И как пошло умирать за...
Даже если состоишь в...

И пока в руке не дрогнет перо,
И пока не дрогнет сердце во мне,
Буду петь я и писать про...
Чтоб остаться навсегда вне...

Поднимаешься и падаешь вниз,
Как последний на земле снегопад.
И опять поют восставшие из...
И горит моя звезда - над!

1969

(Геннадий Григорьев)

Лебединая песня

Сиди и смотри,как утро рождается заново,
Как небо горит и сверкает огнями троянскими.
Она была очень родной,но ,всё-таки,странною,
Она была очень далёкой,но,всё -таки,ласковой.

Ты встань и иди.
Не слушай вчерашние нежности,
Которые будет шептать тебе память - сводница.
Теперь никогда ничего не будет по-прежнему,
Где тонко,там рвётся,-и швы навсегда расходятся.

Считай корабли.
Отпускай их в долгое плаванье.
И пой лебединую песню уснувшей верности.
Она была самой нужной и самой главною,
Но ты развенчаешь миф о её нетленности,-

Иди и живи.
Жизнь - лучшая в мире актриса.
Ещё будет солнце,ещё ты поедешь к морю,и
Поверь Гомеру: Елена сбежала с Парисом,
Она не вернётся.Она перепишет историю.

(За-зеркалье)

Зачем жирафу пушистые рожки?..

...чтоб подметать облака

Sad Giraffe by Spoolaroo

- Стать рыбой или птицей? -
Думала она,
Стоя на перилах моста.
- Рано, -
Прошептала пролетающая мимо рыба.
- Поздно, -
Спела проплывающая мимо птица.
Она заплакала -
И стала собой.

(Алик Якубович)

А женщиной становиться, как правило, нелегко. Сначала мы все - за принцем, по следу его подков, ну, то есть, подков-то конских, но дело уже не в том - два взгляда, потом - знакомство, а после - с коня, и в дом. А дом полыхает жарко от страсти и чистоты, и ты для него - служанка, и девушка из мечты, что надо, с умом подбрито, ну просто три раза ах, у трона и у корыта, и всюду - на каблуках. А он копошится мелко под грузом твоих надежд, угрюмо глядит в тарелку - "Ну что ты, родной, не ешь", испуган почти до колик безумством твоей души, и вот он - блудливый котик из дому навек бежит. Ну что тут - пожар потушишь, коня на скаку схватив - ах, сволочь, он плюнул в душу, развод и аперитив.

Потом ты выходишь в поле, походка твоя легка, ты кошка, и ты на воле, и в поиске мужика. И бедра твои округлы, и очи твои с искрой, ну что вы, какая кухня, безумие, домострой! Из карточной рассыпухи ты вытащишь даму пик, на лавке рядком старухи считают - тебе кирдык, совсем загуляла девка, пропащая, что сказать, и, словно плевок, припевка - плешивое слово "блядь". Тебе наплевать на это, ты греешь холодный дом, подружки дают советы, но чаще ты спишь с котом.

Но сказано - время лечит, не угли уже, зола, и ноги на чьи-то плечи - для радости, не со зла, и вот он - герой романа, в руках номерок зажат, глядишь на его изьяны, и дринькаешь оранжад. Ну что там у нас по списку - храпит по ночам с тоски, мечтает о Жанне Фриске и прячет в диван носки. Все это портрет с натуры, Чапаев и пустота, известно, все бабы - дуры, но ты-то уже не та! Где нынче отыщешь принца, спасибо, он был уже, и ты воздвигаешь в принцип пристрастие к неглиже. Свободны, бесспорно, оба, спокойна от а до я, но душит ночами злоба - где шляешься ты, свинья? Однажды (и это странно!), поставишь ему на вид, и вот уж герой романа не пишет, и не звонит.

Бесстрастно поставишь точку, и выйдешь на белый свет, но снится ночами дочка, которой все нет и нет. Работа, друзья, карьера, подводка, помада, тушь, и очередь кавалеров, но капает в ванной душ. Все это, пожалуй, глупо, что делать, такая жизнь, украдкой кусаешь губы, когда говорят "ложись!". Однажды, устав до колик от шума и от кальсон, решишь, что отныне в койке ты ищешь здоровый сон.

(Мария Хамзина)

А женщиной становиться, как правило, нелегко. Сначала мы все - за принцем, по следу его подков, ну, то есть, подков-то конских, но дело уже не в том - два взгляда, потом - знакомство, а после - с коня, и в дом. А дом полыхает жарко от страсти и чистоты, и ты для него - служанка, и девушка из мечты, что надо, с умом подбрито, ну просто три раза ах, у трона и у корыта, и всюду - на каблуках. А он копошится мелко под грузом твоих надежд, угрюмо глядит в тарелку - "Ну что ты, родной, не ешь", испуган почти до колик безумством твоей души, и вот он - блудливый котик из дому навек бежит. Ну что тут - пожар потушишь, коня на скаку схватив - ах, сволочь, он плюнул в душу, развод и аперитив.

Потом ты выходишь в поле, походка твоя легка, ты кошка, и ты на воле, и в поиске мужика. И бедра твои округлы, и очи твои с искрой, ну что вы, какая кухня, безумие, домострой! Из карточной рассыпухи ты вытащишь даму пик, на лавке рядком старухи считают - тебе кирдык, совсем загуляла девка, пропащая, что сказать, и, словно плевок, припевка - плешивое слово "блядь". Тебе наплевать на это, ты греешь холодный дом, подружки дают советы, но чаще ты спишь с котом.

Но сказано - время лечит, не угли уже, зола, и ноги на чьи-то плечи - для радости, не со зла, и вот он - герой романа, в руках номерок зажат, глядишь на его изьяны, и дринькаешь оранжад. Ну что там у нас по списку - храпит по ночам с тоски, мечтает о Жанне Фриске и прячет в диван носки. Все это портрет с натуры, Чапаев и пустота, известно, все бабы - дуры, но ты-то уже не та! Где нынче отыщешь принца, спасибо, он был уже, и ты воздвигаешь в принцип пристрастие к неглиже. Свободны, бесспорно, оба, спокойна от а до я, но душит ночами злоба - где шляешься ты, свинья? Однажды (и это странно!), поставишь ему на вид, и вот уж герой романа не пишет, и не звонит.

Бесстрастно поставишь точку, и выйдешь на белый свет, но снится ночами дочка, которой все нет и нет. Работа, друзья, карьера, подводка, помада, тушь, и очередь кавалеров, но капает в ванной душ. Все это, пожалуй, глупо, что делать, такая жизнь, украдкой кусаешь губы, когда говорят "ложись!". Однажды, устав до колик от шума и от кальсон, решишь, что отныне в койке ты ищешь здоровый сон.

(с) Мария Хамзина

Ты обними меня во сне,
Своим прижавшись хрупким телом,
И в эту ночь отдайся мне,
Ведь нам так этого хотелось.

Влюбила ты меня в себя...
Я - в облаках и без пилота...
Но чтоб увидеть мне тебя,
Лететь мне красным самолетом.

Ты где-то вне моей страны,
Я - на окраине Европы.
Надеюсь, встреча до войны
Произойдет. Потом - в окопы!

Остатки солнечных лучей,
Снаряды рвутся за Моравой,
Полет над Либерцем грачей,
Над Прагой, Пльзенью, Братиславой.

С Дуная ветер нам принес
За окна пепельные тучи,
В кувшине дебри красных роз,
А на столе - письмо от Дуче.

Начало быстрое войны,
Весьма нерадостные вести,
И крики резкие слышны
Из тех мест, где мы были вместе.

Я старшина, я все стерплю,
Тебя как город свой спасаю!
Я до сих пор тебя люблю,
И все же, как тогда, страдаю.

Я не забуду никогда
Ни Варну, ни забор Дахау.
В моем ты сердце навсегда...
Берлин-Варшава. Мика Драу.

(с)

Как хорошо быть чьей-то навсегда
И знать, что это не слова пустые.
Как хлеб, делить и душу и года,
Глядеть в глаза безмерно дорогие.

Как хорошо быть чьим - то навсегда
И знать, что не оставит, не обманет,
И вытащит из под любого льда,
И никогда любить не перестанет.

Родное тело обнимать в ночи
И знать, что будет так уже навеки,
Сливаться вместе, как весной ручьи,
Тонуть в родном дыхании и смехе.

И освежать, как летняя гроза,
И чувствовать, как греешься и греешь,
И знать, что в этих дорогих глазах
Ты никогда уже не постареешь.

Зельвин Горн

Человек, мечтающий весной об осени, а осенью – о весне, – человек не безнадежный. © Игорь Северянин

«Не пила воды, не поела хлеба, -
Всё-то бродишь тенью, глядишь на небо.
Медяки не падают с высоты!
Отчего, упрямая, смотришь мимо?
Где, скажи, красавица, твой любимый,
О котором песни слагаешь ты?»

«Верьте, люди добрые, иль не верьте,
Мой любимый – юго-восточный ветер;
От него вам – смута и кутерьма.
Он танцует в зыбком песке Аравии,
Мой любимый зноен и своенравен;
Где для вас – свобода, ему – тюрьма».

«Ни к чему одной-то бродить невесте!
Что же вы с любезным твоим не вместе?
Показала б людям, вела бы в свет…
Может, ты сама его сочинила, -
Даром ли стоят у тебя чернила;
Может быть, его и на свете нет?»

«Мой любимый любит простор широкий;
Нарекли однажды его – Сирокко,
Только не является он на зов.
Милые, простите, но он – не прочие, –
Он всегда приходит, когда захочет;
А не впустишь – выломает засов».

«Что же ни ответа и ни привета?
Ни к чему быть деве – невестой ветра;
Прилетит – исчезнет, ну что за муж?
Не построит дом, - ладно б не разрушил…»

«Я ему свою отдала бы душу,
Даром что она не нужна ему.

Просто тем, кто встретился с ним однажды,
Ветер южный дарит такую жажду,
Что не утолить - ни водой в горсти,
Ни постелью мягкой, ни словом лестным, -
Только песни, милые, только песни
Могут сердце, сердце моё спасти».


(Екатерина Михайлова)

"Три необходимые привычки
Есть три необходимые привычки, которые при любых условиях сделают
доступными любую вещь, какую только может вообразить человек:
привычка к труду,
привычка к здоровью,
привычка к учению.
Если вы обладаете этими привычками и вас любит женщина, у которой тоже
есть эти привычки, вы будете счастливы ныне и всегда, она будет счастлива
тоже.
Элберт Хаббард "" (Взято из книги "Чудо голодания" Поля Брега)

И не ясно,что лучше, - дождь,или лучше - снег. /Лучше следующий год и какой-нибудь звездопад.../ И стоишь,и нет правды в ногах,как в плохом вине, На котором хоть десять раз пиши:виноград Почему-то так хочется к ней.Хоть по проводам. Ошибаться мнимо,аллокать и как-то жить. Почему-то так хочется знать,что она всегда -, Да,уже не любовь,да не сможешь ты с ней дружить, Потому,что умрёшь,умрёшь,обожжёшь нутро, Потому,что названия нет у такой тоски,- По центральным районам ждут её у метро Танцем неандертальца скованные виски, Потому,что сгоришь,не придумав,зачем она. У неё нет поваренной книги,планов,кота, С ней её ненормальные будни и ночи без сна. У тебя есть другая,и кто сказал,что н е та? Почему-то так хочется просто её обнять, Посмотреть ей в глаза,ничего не вернуть назад, Ничего не сказать,а так просто - стоять,стоять, И она,чтобы рядом,а все,чтобы - в сад, все - в сад,- И сказать всё-таки,рассказать и разбить нули. Или лечь костьми, перестать жить в чужих тисках. Или взять унести её, в комнате поселить, Чтобы в толпах не натыкаться и не искать

(За-зеркалье)

Тут мастер поднялся, огляделся взором живым и светлым и спросил:
-- Что же означает это новое?
-- Оно означает, -- ответил Азазелло, -- что вам пора. Уже гремит гроза, вы слышите? Темнеет. Кони роют землю, содрогается маленький сад. Прощайтесь с подвалом, прощайтесь скорее.
-- А, понимаю, -- сказал мастер, озираясь, -- вы нас убили, мы мертвы. Ах, как это умно! Как это вовремя! Теперь я понял все.
-- Ах, помилуйте, -- ответил Азазелло, -- вас ли я слышу? Ведь ваша подруга называет вас мастером, ведь вы мыслите, как же вы можете быть мертвы? Разве для того, чтобы считать себя живым, нужно непременно сидеть в подвале, имея на себе рубашку и больничные кальсоны? Это смешно!
-- Я понял все, что вы говорили, -- вскричал мастер, -- не продолжайте! Вы тысячу раз правы.
-- Великий Воланд, -- стала вторить ему Маргарита, -- великий Воланд! Он выдумал гораздо лучше, чем я. Но только роман, роман, -- кричала она мастеру, -- роман возьми с собою, куда бы ты ни летел.
-- Не надо, -- ответил мастер, -- я помню его наизусть.
-- Но ты ни слова... ни слова из него не забудешь? -- спрашивала Маргарита, прижимаясь к любовнику и вытирая кровь на его рассеченном виске.
-- Не беспокойся! Я теперь ничего и никогда не забуду, -- ответил тот.
-- Тогда огонь! -- вскричал Азазелло, -- огонь, с которого все началось и которым мы все заканчиваем.
-- Огонь! -- страшно прокричала Маргарита. Оконце в подвале хлопнуло, ветром сбило штору в сторону. В небе прогремело весело и кратко. Азазелло сунул руку с когтями в печку, вытащил дымящуюся головню и поджег скатерть на столе. Потом поджег пачку старых газет на диване, а за нею рукопись и занавеску на окне. Мастер, уже опьяненный будущей скачкой, выбросил с полки какую-то книгу на стол, вспушил ее листы в горящей скатерти, и книга вспыхнула веселым огнем.
-- Гори, гори, прежняя жизнь!

(с)

Swiat widziec w jednym ziarnku piasku, niebo w przydroznej koniczynie, dlonią ogarnąc nieskonczonosc, a wiecznosc zamnąc w godzine. (с) William Blake

Мы назвали весь мир – танцполом,
полем боя весь мир
назвали;
наши танцы – на грани фола,
нервы станут прочнее стали,
если выдержим.
Защищайся.
(Не полна ли терпенья чаша?..)
Этих танцев на грани счастья
нам никто не простит
из «наших».

Мы не любим побед без боя,
мы в пожаре привыкли греться;
наше счастье – на грани боли,
вязью шрамов украсим
сердце.
Сколько жарких, весёлых вёсен,
унесённые половодьем,
мы смеёмся,
опять смеёмся,
а другие – глаза отводят...

Наши танцы – под сенью ночи,
я шепчу: осторожно,
ты же
проверяешь меня на прочность:
что, жива ещё?
больно?
дышишь?..
Я терплю, хоть ни к чёрту нервы, -
я встаю, позабыв о ране,
танцевать для того, кто первым
научил меня жить
на грани.



(Екатерина Михайлова)

Она ходила по крышам домов и машин,
Она забывала всех тех, кто портил ей жизнь,
Она была кошкой и грацией и душой,
А Город под ней был уютный и небольшой.....
Она ненавидела всех кобелей и сук,
Она обожала птиц за свободу рук,
Она не умела летать, но любила высь,
Она хохотала над тем, кто шипел ей:;Брысь!,
Она признавала лишь воду и молоко,
Всегда обходила то место, где глубоко,
Смотрела своими зелеными сказки снов,
И знала: Слова бесполезны - важно без слов,
Она улыбалась, мурлыча простой мотив,
Была импозантна лишь с теми, кто был учтив,
А Город под ней был уютный и дорогой,
А Город ее понимал как никто другой
(с)

Убивать тех, кого любишь - это не самое страшное. Есть вещи страшнее.
Например, беззвучно стоять в сторонке, пока их убивает мир.
Просто читать газету. Так чаще всего и бывает..

(с) Чак Паланик "Колыбельная"

Бывают дни, сотканные из одних запахов, словно весь мир можно втянуть носом, как воздух: вдохнуть и выдохнуть,
А в другие дни, можно услышать каждый гром и каждый шорох вселенной.
Иные дни хорошо пробовать на вкус, а иные - на ощупь.
А бывают и такие, когда есть все сразу.



«Вино из одуванчиков» Брэдбери

я в унисон своему эху повторяю "хватит",
почти не курю - мое собственное достижение,
ношу зеленое, пожалуй, слишком короткое, платье
затевая с миром войну до его поражения.
отрасли права - система, характеристика -
уголовное процессуальное ближе ко мне, по сути,
вечерами веду свою маленькую, но статистику -
моих преступлений за день, от которых нещадно крутит
душу и выворачивает ее всю наизнанку
я пишу посты в дневник, но правду потом стираю -
зеленое платье сменятся желтой домашней майкой,
я могу себя обмануть. наверное. вообще - не знаю.
на ладонях рисуются линии мертвых слов
"люблю тебя" шепчет сердце, но вслух говорю иное
мне не больно, но плохо: с улицы слышен лай псов,
нужно сменить пластинку в себе на что-то другое.
и не важно, что так мало святого во мне самой -
"хватит" в этом квартале звучит уже около часа,
по утрам кофе/чай, с головой в учебу - отбой,
от тебя до меня теперь очень длинная трасса.

(с)

- Счастье – это когда тебя понимают.
- И всё?
- И всё.

© х/ф "Доживём до понедельника"

Лети, лети, лепесток - острый край и кровосток, через вечер, через ночь, улетай скорее прочь; помни адрес, помни дом, помни фикус за окном.

Лети, лети, поспеши, всё скорее разреши, не робей и не зевай, от ветров не отставай; если встанут на пути - объясни, куда пройти.

Лети, лети, и свисти, и на солнышке блести, через снег и через дым, разыщи его - любым, трезвым или во хмелю, - расскажи, как я люблю.

Лети, лети, мой родной, скоро будет выходной; ну а если упадёшь, ну а если не найдёшь - мне спокойно на душе: у меня ещё их шесть.

(Екатерина Михайлова)

а вчера мне хотелось пить – до зелёных фей,
и неважно, куда потом унесёт прибой;
в гостях у чужого города, в тихом кафе
было много людей, - но я говорила с тобой.

а серп молодой луны разрезал облака, –
но слишком спокоен и бдителен был конвой,
чтоб бежать от него в безумие; чья-то рука
держала мою – а я говорила с тобой.

и казалось, что нет больше сил это всё терпеть,
и минуты текли; для других я была немой, –
а мне дО смерти, мне – до дрожи хотелось петь;
я пела – для них, но я говорила – с тобой,

и пейзаж заметала яблоневая метель,
ветер брал аккорды на стонущих проводах;
я ведь даже не знала, кто ты теперь и где, –
просто мне очень нужно с тобой говорить иногда.


(Ракель Напрочь)

Вы знаете, сколько во мне – огня, неотданных сил, недопетых слов?
Они заполняют и жгут меня, они сильнее, они мне – зло.

Пою и плачу в кругу огня, мечты-подёнки летят на свет;
Другие огонь в очаге хранят, а мне – угаснуть в густой траве.

Другие своё тепло берегут – а мне всё равно, я дарю огонь
Идущим мимо – пускай берут; мне слишком много меня – такой.

А я пляшу – босиком в золе; а я снопами рассыпанных искр,
Наперекор ледяной заре – горю в стремлении падать вниз,

В ладони тем, кто рядом со мной, и тем, кто ищет коротких встреч, -
Но тайно жду в ночи золотой того, кто сможет меня сберечь.


(Ракель Напрочь)

себе на письмо сочиняет ответ
смеётся как только утром из дома выйдет
походка легче чем ветер в густой траве
танцует с тем кто её не видит

те кто всё дальше всего ей ближе
не прочь своих и чужих покормить с руки
поёт тому кто делает вид что её не слышит
учит мёртвые языки

играет с любым кто играет с ней
всем верит не разбирается вовсе в людях
ей как-то привычнее видеться с ними во сне
живёт для того кто её не любит

идёт а за ней не расти трава
свои слёзы считает поводом для веселья
из всех видов транспорта выбирает трамваи
и старые карусели

(с)

Мишка, мишка, как не стыдно!
Вылезай из-под комода…
Ты меня не любишь, видно?
Это что еще за мода…
Как ты смел удрать без спроса?
На кого ты стал похож?
На несчастного барбоса,
За которым гнался еж…
Весь в пылинках,
В паутинках,
Со скорлупкой на носу…
Так рисуют на картинках
Только чертика в лесу.
Целый день тебя искала –
В детской, в кухне, в кладовой,
Слезы локтем вытирала
И качала головой…
В коридоре полетела, –
Вот, царапка на губе…
Хочешь супу? я не ела –
Все оставила тебе.
Мишка-миш, мохнатый мишка,
Мой лохматенький малыш!
Жили-были кот да мышка…
Не шалили! слышишь, миш?
Извинись, скажи: не буду
Под комоды залезать.
Я куплю тебе верблюда
И зеленую кровать.
Самый мой любимый бантик
Повяжу тебе на грудь:
Будешь милый, будешь франтик, –
Только ты послушным будь…
Что молчишь? возмем-ка щетку –
Надо все соринки снять.
Чтоб скорей тебя, уродку,
Я могла расцеловать.

(c)

Мэгги Фиджеральд "Million Dollar Baby"

Мозги: Ой, как плохо! Глаза, откройтесь!
Глаза: Ну, открылись. Что, полегчало?
Печень: Мамочки, где я?
Мозги: Гдегде!.. Пока на месте. Но не волнуйся, скоро тебя вырежут.Черный юмор. Ха-ха!
Память, что вчера было? Сколько мы выпили?
Память: А я помню? Вы же меня вырубили после третьего стакана.
Мочевой пузырь: Ребята, мне в туалет надо
Ноги: Обойдешься! Из-за тебя в такую даль тащиться
Мозги: Так, ноги! Даю команду: сейчас встаем и уходим.Восемь утра, пора на работу
Совесть: А побриться?
Желудок: А в морду? Где ты вчера была? В меня из-за тебя литра два влили
Совесть: А кто наливал-то?
Ноги: Руки, естественно. Ишь, как их сейчас колотит
Руки: Сволочи вы все! Нам сегодня работать, а вы издеваетесь
Мозги: Ноги, вы что, не поняли?Подымаемся и начинаем выдвигаться на работу
Мочевой пузырь: Ноги, и в туалет зайдите! Я же не резиновый
Память: Я вспомнила! Вчера же день рождения был. У Таньки. Там еще язык такую ахинею нес!
Язык: Не надо ля-ля. Я красиво говорил. а вот руки потом эту
Таньку на кухню пытались затащить.
Легкие: Мужики, кхе-кхе, дымку бы нам
Язык: Щас! Во рту и так словно эскадрон гусар ночевал.
Печень: А еще бы кефирчика
Руки: Вот дура, какой кефир? Нам сто граммов надо. Иначе сегодня работать принципиально отказываемся.
Мозги: Как вы все надоели! Ноги, подтащите организм к бару.
Там полбутылки должно оставаться. Глаза, посмотрите, есть там что?
Глаза: Есть-есть!!! Руки, наливайте!
Печень: Это же водка! С утра!!
Руки: Молчи, зануда циррозная!
Желудок: Что сейчас будет!!!
Мозги: Хорошо всем будет. Горло, приготовься
Горло: Я всегда готово. Уф! Действительно хорошо. Кто-то не согласен?

(с)

что делать девушке, чтобы быть счастливой?
отвечает арбенина в Elle Girl

1. любить себя
2. всегда носить с собой бюст Венеры Милосской, чтобы тренировать волю
3. радовать за того, у кого ты есть, и за того, у кого тебя нет
4. убедить спутника, что нет такого понятия - "последние деньги"
5. иметь плед для гостей, чтобы не тянуть одеяло на себя
6. искренне осознавать, что женщина не вредничает, а лишь капризничает
7. варежки и перчатки связывать резинкой через пальто. Ультрамодно!
8. не путать черную гуашь с черным лаком для ногтей
9. Уметь пользоваться компасом и перочинным ножом - мало ли когда пригодится!
10. держать на столе томик Пушкина, чтобы не остаться у разбитого корыта

***
(с)

Она всегда была немного кошкой,
Она любила спать и молоко,
И под перчаткой каждая ладошка
Скрывала пять изящных коготков.

Когда в больших глазах ее блестящих
Луна свой отражала свет слегка,
Она казалась кошкой настоящей,
Готовой для внезапного прыжка.

Она спала калачиком под пледом,
А иногда и вовсе не спала,
Но каждый день назло дождям и бедам
Была непринужденно весела.

Не каждый мог ее погладить шерстку,
Иной, кто часом мимо проходил,
Трепал за ушко, но мечтала кошка,
Чтоб кто-то добрый кошку приручил.

Пушистый снег ей волшебством казался,
А шоколад – лекарством от разлук,
К рассвету нежный сон ее касался,
Во сне ей снилась пара теплых рук.

Она от скуки затевала игры,
Но вскоре уставала и от игр -
Так часто под шикарной шкурой тигра
Скрывался кот облезлый, а не тигр.

___________________
Мерцает светом лунная дорожка,
Чуть слышен звук шагов ее в ночи…
Однажды навсегда уходит кошка,
Которую не смог ты приручить.


(с)