С лёгкой руки одного из друзей посмотрела я вчера церемонию вручения премии «Ясная Поляна». Узнала, что получил её Герман Садулаев за «Готские письма». И член жюри, который объяснял этот выбор, сказал, что ему больше всего понравилась часть о «Слове о полку Игореве», которое в эту книгу попало, потому что там рассказывается о готских девах. «На берегу синего моря, звеня русским златом, поют время Бусово, лелеют месть за Шарокана». И добавил, что начиная с первых толкований, толкователи сходились на том, что «о чём здесь идёт речь сообразить невозможно.»

А я именно об этом читала два месяца назад в тогда же вышедшей книге Антона Уткина «Магия и религия в "Слове о полку Игореве"». У него первая глава так и называется «Готские девы». И он там очень убедительно объясняет это «тёмное место», опираясь и на исторические источники, и на современный «Слову» европейский эпос. Девы просто напросто колдовали, чтобы повлиять на результат битвы. В том, что использование колдовства влияет на исход сражения, знали в то время все. Один из современников автора «Слова», секретарь датского архиепископа, излагая (на латыни, между прочим) причины чьего-то там поражения в битве объяснял это тем, что, во-первых, воины противника обладали способностью, взглядом притуплять клинки, а, во-вторых, их женщины наслали сильный ветер. А на войне, когда основное оружие – стрелы, направление ветра имеет решающее значение.

Доводы, которые на почти сорока страницах этой главы приводит Антон Уткин насчёт истинной роли готских дев мне показались настолько очевидными, что возник вопрос почему до этого раньше никто не додумался?

Я думаю - это показывает насколько понимание может быть ограничено рамками патриархального мышления. Последствия патриархального общества в том, что в эту сторону уже несколько веков даже и не думалось. Некоторые вообще, считали, что никаких дев на самом деле не было, а это просто поэтический образ. Поэтому готские девы и не вязались с интерпретациями. В патриархальном мышление какие-то там девы – образ безобидный и едва ли не декоративный. Но стоит предположить, что от них зависел исход сражения – и всё встаёт на свои места. Ярославна там, кстати, тоже плачет не потому, что без мужика осталась и кому теперь она будет борщи варить и детей рожать. А почему – ответ в книге «Магия и религия в "Слове о полку Игореве"» (ISBN: 978-5-00189-360-8)

https://eleroum.livejournal.com/12561.html

Уже несколько лет моё профессиональное положение соответствует категории Б. Но пройти по конкурсу на эту категорию мне удалось только с четвёртой попытки. После двух первых стало ясно, что назад меня тянут результаты письменных экзаменов. Тогда я себе сказала, что мне надо писать по французски каждый день не меньше страницы, чтобы отточить слог. Оставалось найти о чём писать? Как найти что-то интересное каждый день? Не успела я об этом подумать, как мне в библиотеке просто упала в руки, переведённая на французский с американского, книга 1959-го года издания "Как писать детективный роман". Это был сборник статей авторов детективных романов, вроде Рекса Стаута, где они давали разные советы, тем, кто собирался себя попробовать в этом жанре. Один из советов был – пишите о том, что хорошо знаете. Поразмыслив над ним, я пришла к выводу, что единственное место, которое мне действительно хорошо известно – это библиотека. Значит действие детектива должно развернуться в ней.

Для начала я стала убивать коллег, одного за другим, исходя из их привычек и средств, которые были в моём распоряжении. Из этой горы трупов я отобрала пару тех, избавиться от которых было легче всего, не вызывая подозрений, и начала искать мотив.

Коллеги, предназначенные для убийства, немного ошалевали от моих вопросов типа : "Что бы тебя заставило вернуться в библиотеку после работы, если бы ты уже был на полпути к дому?", "Кладёшь ли ты в свой кофе сахар и если да, то какой : белый или коричневый?" Пришлось признаться для чего мне это надо. Заодно я им всем предложила услуги наёмного литературного убийцы. У вас, сказала я им, появился небывалый шанс свести счёты с кем угодно чужими руками. А цена будет установлена в зависимости от заказа : умрёт ли жертва быстро и относительно безболезненно, или после долгих и страшных мучений, длящихся не менее десяти страниц.

Окончательная схема детектива сложилась в больнице, где несколько дней лежала моя дочь. Ей там плохо спалось, я ей предложила рассказать сказку, как в детстве, а она попросила лучше рассказать мой детектив. История её захватила так, что уснула она только после того, как узнала, кто убийца.

Когда количество трупов дошло до трёх, я поняла, что без полиции мне не обойтись - и встретилась с капитаном из отдела по расследованию убийств. Организовал мне эту встречу друг, который с ним немного был знаком. Я позвонила, сказала, что пишу детектив и мне нужна консультация. Мы встретились и проговорили часа четыре. Капитану рассказы о работе в библиотеке оказались не менее интересны, чем мне – о работе в полиции. Кстати, оказалось, что детективы он вообще не читает. Либо потому что там всё верно, и он чувствует себя как на работе, либо потому что автор о работе полиции никакого представления не имеет, и капитана это раздражает.

Писала я детектив неспеша, в свободное время, которого у меня было очень мало (и до сих пор не так уж и много), и работа растянулась на пару лет. За это время я к нему привыкла. Мне нравилось участвовать в истории, которая происходила параллельно моей жизни, и которая временами казалась реальней, чем окружающая меня действительность.

А когда я закончила, то написав последнюю фразу, испытала совершенно особое чувство от осознания того, что работа завершена, что придуманная мной история обрела форму, получила материальное воплощение и может зажить своей собственной жизнью.

PS

Детектив называется "La vengeance est un fast-food= Месть – это фастфуд ". Он был опубликован во Франции 11-го января 2019-го года. Найти его можно здесь.

Пока готовилась публикация, я перевела его на русский язык и опубликовала на портале Литрес : Самиздат. Электронную или бумажную книгу можно найти здесь, здесь и здесь.

https://eleroum.livejournal.com/12505.html

Статья о романе Антона Уткина "Хоровод", после публикации этого романа на французском языке в переводе Марка Вэнштейна в издательстве Галлимар.

Виртуозно "захоровоженное" дело. (Une affaire "rondement" menée)

Жан-Жак Мари (Jean-Jacques Marie)

Опубликовано в журнале La Quinzaine littéraire, № 812, 16-го июля 2001-го года.

Перевод с французского Елены Румильяк.

"Хоровод" с момента его публикации в России в журнале "Новый мир" ( № 9, 10, 11 за 1996-ой год) вызвал просто дождь восхвалений и дифирамбов. Российская литературная критика неоднократно сравнивала этот роман с "Рукописью, найденной в Сарагоссе" Яна Потоцкого. Однако, наличие похвал далеко не всегда означает, что произведение заслуживает читательский интерес. Как гласит народная мудрость : в королевстве слепых одноглазые становятся королями. А за последние десять с лишним лет русская литература всё больше и больше напоминает королевство слепых, довольных своим положением.

С самых первых страниц романа читатель чувствует, что оказался в другом мире, ином и тем не менее знакомом. Уткин далёк от писателей, которые сводят романтическое повествование к тяжёловесному набору заученных приёмов. Он уносит своего читателя в бескрайнее путешествие, как в старых добрых приключенческих романах, в котором на пути у него встречаются: недоступная княжна, таинственный ребёнок, жестокий отец, заботливый отец, неверная жена, героические поступки, немного коварства и дуэль по всем правилам...

Рассказчик – молодой московский дворянин, бросивший наскучивший ему университет, которому его дядя, князь Иван, помогает поступить на службу в полк лейб-гусаров. Там он встречает таких же как и он молодых людей, которые так или иначе должны будут сыграть каждый свою роль в дальнейших событиях романа, особенно корнет Неврев (из бедной семьи), занимающий у героя деньги на игру в карты (и, как водится, проигрывающий их) и влюблённый в дочь своего богатого и высокомерного покровителя, Елену Сурневу. В лучших традициях романов, рассчитанных на широкого читателя, герои в самом начале встречаются с судьбой в лице старой цыганки, которая говорит рассказчику, единственному, как ни странно, сыну : "Твой брат перейдет тебе дорожку, но сделает тебя счастливым".

Когда рассказчик приводит Неврева к своему дяде, включается хорошо испытанный механизм повествования, основанный на серии совпадений. В своё время князь встречался с отцом Неврева, артиллерийским офицером, бедным как Иов и убитым в Персии восемью годами ранее. И князь делится с молодыми людьми самыми жгучими воспоминаниями своей молодости : будучи офицером в составе русской армии, преследующей изгнанного из горящей Москвы Наполеона, он был ранен в Лейпциге. Возвращаясь через Герцогство Варшавское (в то время российская территория) он узнаёт о почти мифическом существовании прекрасной и, разумеется, недостижимой польской княжны, дочери князя Радовского, героя польского восстания, подавленного в 1794-м году. Князь решает хитростью проникнуть в неприступный замок, местоположение которого ему указывает Неврев-отец. Серьёзно раненный, напавшей на него сторожевой собакой, князь оказывается в замке для оказания ему врачебной помощи, видит божественную княжну, говорит с ней и безумно в неё влюбляется. Но доступнее она от этого не становится, оставаясь под стражей своего мнительного отца. И тем не менее тот же князь Иван во время пожара опустошившего Вильнюс, где стоял его гарнизон, спасает из пламени польского ксендза, пана Анджея, который совершенно случайно оказывается духовником князя Радовского.

Спустя несколько дней после отъезда князя Ивана в Польшу, рассказчик, листая одну из книг в библиотеке своего дяди, находит два загадочных письма. Одно, не помеченное датой, сообщает, что "ребёнок здоров" , но что отец (княжны) его "всё более избегает". И второе письмо, в котором советник из Российского консульства в Марселе сообщает, что "поиски не привели к успеху".

Таинственное письмо, неизвестный ребёнок, потерянный и от того ёщё более загадочный... а ведь мы находимся только в самом начале приключений и злоключений, которые нет смысла здесь все пересказывать. Добавим только, что оба наших героя, из-за плохо кончившегося розыгрыша, сосланы на Кавказ -двери Востока, где их дни, в основном , наполнены скукой (реминисценция "Героя нашего времени" Лермонтова), за исключением редких стычек с горцами. Там они встречают польского эмигранта, который рассказывает двум друзьям о своих злоключениях... Волею судьбы он тоже, раненный, оказался у князя Радовского, где встретил его дочь, прекрасную княжну, больную туберкулёзом, и её сына Александра. Поиск таинственной "могилы француза" становится поводом к новому рассказу о приключениях похороненного здесь загадочного француза. После нескольких перипетий, рассказчик, узнав о смерти своего очень богатого дяди, чьё состояние ему полностью переходит, уходит в отставку, возвращается в Петербург, женится на Елене Сурневой, когда-то так сильно любимой его другом Невревым, бывает в гостях у деревенского дворянина, в доме которого висят картины, на которых, как ему кажется (и справедливо), он узнаёт Радовских, уезжает со своей женой в Европу, обосновывается в Париже, где знакомится с Александром дэ Вельде, который в скором времени становится любовником его жены, и вызывает его на дуэль. Но накануне дуэли, один из друзей Александра, застрелившийся на следующее утро, рассказывает ему о трагической судьбе Александра дэ Вельде – потерянного ребёнка, воспитанного в картезианском монастыре близ Маноска.

Длинный рассказ о жизни Александра, вместе с несколькими другими, вписывается в нарративную ткань основного повествования. Рассказчик вынужденный стреляться на дуэли с сыном своего дяди (сбывается предсказание цыганки), почти смертельно ранен, но остаётся в живых... Спустя тысячу и одно новое приключение появляется Неврев, старый друг рассказчика, и приносит ему книгу пророчеств, когда-то спрятанную заезжим французом, где мы можем прочесть автобиографию последнего. Когда рассказчик открывает книгу – под обложкой ничего нет ; все страницы были съедены лисицами. Приёмы, на которых построен этот изобильный роман, очевидны. Автор не только не старается их как-то скрыть, или смягчить, но наборот, всячески их подчёркивает, словно говоря своему читателю : если познание судьбы иллюзорно, автор, напротив, является абсолютным властелином судеб своих героев. Он множит, по собственному желанию, совпадения, случаи, случайные и не случайные встречи, тайны. Он не задумываясь пользуется банальнейшими приёмами и засыпает читателя намёками : его книга мудрости, съеденная лисицами и пустая, напоминает "прекрасную философскую книгу", обещанную уроженцем Сириуса из "Микромегаса", "в которой они увидели бы суть вещей", все странцы которой – белые.

Приняв систему условностей на которых построен "Хоровод", нельзя не отдать должное мастерству с которым Уткин делает своё дело. Виртуозно, можно сказать (здесь опять игра слов с "кругом-хороводом" и "виртуозно", но я с ней не справилась – Е.Р.) Перемежаемость описательных сцен и повествовательных эпизодов, запутанная смена временных отрезков, множество персонажей, которые приходят, проходят, уходят, иногда возвращаются, неожиданные повороты сюжета, чередование всех этих компонентов даёт роману строго выдержанный ритм, как у большой, но неспокойной реки. Автору умело создаёт впечатление, что он писал не исторический роман, хотя действие отстоит от нас на два века. Ему удаётся заставить читателя на мгновение поверить, что он привёл его к размышлениям о смысле жизни, а потом, изящно сыграть ему сцену Панзуской сивиллы Рабле.
"Хоровод" - это приключенческий роман с философскими псевдо-претензиями который можно было бы сравнить с романами Дюма, если бы его конструкция не была значительно сложнее, чем у романов Дюма и если бы его диалоги не были бы более непроизвольными, чем затянувшиеся диалоги, приспособленные Дюма к требованиям публикации истории с продолжением. "Хоровод" же содержит в себе все необходимые элементы блестящего шоу.

Оригинал статьи на французском языке :

Une affaire " rondemant " menée.

Jean-Jacques Marie
Publié dans la La Quinzaine littéraire, N° 812, 2001-07-16
Anton Outkine.
La Ronde
Traduit du russe par Marc Weinstein.
Gallimard éd., 608 p., 175 F

La Ronde a suscité dès sa parution en Russie dans la revue Novy Mir (numéros 9, 10 et 11, 1996) une pluie d’éloges dithyrambiques. La critique littéraire russe l’a plusieurs fois comparée au Manuscrit trouvé à Saragosse de Jan Potocki. Ces éloges doivent certes être accueillis avec circonspection et par eux-mêmes ne suffiraient pas à convaincre de l’intérêt de l’œuvre. Selon la sagesse populaire en effet, au royaume des aveugles les borgnes sont rois et la littérature russe depuis une bonne décennie et un peu plus est un royaume d’aveugles apparement satisfaits de leur état.

Dès les premières pages de l’œuvre le lecteur se sent à la fois dépaysé et habité par le sentiment d’entrer dans un univers connu. Loin des exercices techniques poussifs auxquels tant d’écrivains réduisent leur univers romanesque, Outkine emmène en effet son lecteur dans un vaste voyage, comme dans un bon vieux roman d’aventures. On va y rencontrer une princesse inaccessible, un enfant mysterieu, un père bienveillant, une épouse infidèle, des actes héroïques et quelques perfides, ainsi que les duels de rigueur…

Le narrateur est un jeune noble moscovite, bientôt lassé des études universitaires, que son oncle pétersbourgeois, le prince Ivan, fait entrer dans un régiment de la garde. Il y fait connaissance de plusieurs camarades d’uniforme destinés à jouer un rôle, pour certains, important dans la suite de l’histoire, surtout le cornette (et pauvre) Nevrev, qui lui emprunte de l’argent pour jouer (et bien entendu, selon la tradition, perdre) – et qui est amoureux de la fille de son riche et méprisant protecteur, Hélène Sournev. Dans la meilleure tradition du roman populaire, ces personnages se heurtent vite à l’image énigmatique du destin en la personne d’une vielle Tsigane qui annonce au narrateur, pourtant fils unique : " Ton frère se mettra en travers de ton chemin, mais te rendra heureux. "

Un jour le narrateur emmène Nevrev chez son oncle et le mécanisme du récit, fondé sur une série de coïncidences – selon la recette bien connue – s’enclenche. Le prince a, en effet, jadis vaguement connu le père de Nevrev, officier pauvre comme Job et tué en Perse huit ans plus tôt. Et il leur raconte un de ses souvenirs les plus brûlants : officier de l’armée russe qui poursuivait Napoléon, chassé de Moscou en flammes, à travers les plaines du nord, il est blessé à Leipzig. Il revient en Russie en traversant le duché de Varsovie (alors territoire russe) et apprend l’existence quasi mythique d’une belle princesse polonaise inaccessible (bien entendu), la fille du compte Radovski, héros de l’insurrection polonaise battu de 1794. Le prince décide d’entrer par la ruse dans l’inaccessible château dont la direction lui est indiquée par Nevrev-le-père. Blessé par un chien de garde, admis à se soigner dans château, il y entrevoit la divine princesse, lui parle et en devient follement amoureux. Mais elle n’en devient pas plus accessible, sous la garde de son ombrageux père. Et pourtant ce même prince Ivan, lors d’un incendie à Vilnus où il était en garnison a sauvé des flammes d’un incendie qui ravageait la ville un prêtre polonais, pan Andrzej qui se trouve par le plus grand des hasards être le directeur de conscience du comte Radovski.

Quelques jours après, le prince Ivan étant parti en Pologne, le narrateur, en feuilletant un livre dans la bibliothèque de son oncle, trouve deux lettres énigmatiques, l’une sans date annonçant que " l’enfant est en bonne santé ", mais que le " père (de la princesse) l’évite de plus en plus ", et une seconde lettre d’un conseiller russe envoyée de Marseille annonçant que ses " recherches sont restées absoulument vaines ".

Lettre mystérieuse, enfant inconnu, perdu, encore plus mysterieu… et nous ne sommes là qu’au tout début d’un entrelacs d’aventures et de mésaventures qu’il serait sans intérêt de résumer. Disons simplement que nos deux héros sont, à la suite d’un canular qui tourne mal, envoyés au Caucase, porte de l’Orient où leurs jours s’écoulent dans l’ennui (réminiscence d’Un héros de notre temps de Lermontov) sauf lors de combats épisodiques contre les montagnards. Ils y rencontrent un émigré polonais, qui raconte aux deux amis ses mésaventures… Par le plus grand des hasards il a lui aussi, blessé, rencontré chez le compte Radovski, sa fille la belle princesse, atteinte de tuberculose, et son fils Alexandre. La quête de la mystérieuse " Tombe du français " est le prétexte à un nouveau récit sur les aventures du mystérieux Français enterré là. Après quelques événements, le narrateur, informé de la mort de son oncle richissime dont il hérite, quitte l’armée, revient à Pétersbourg, épouse Hélène Sornev, l’ancien grand amour de son ami Nevrev, fréquente un gentilhomme campagnard aux murs duquel pendent des tableaux où il croit reconnaître ‘à juste titre) les Radovski, part pour l’Europe avec sa femme, s’installe à Paris, y fait la connaissance d’un Alexandre de Welde qui devient bientôt l’amant de sa femme, et qu’il provoque en duel. Mais la veille du duel un ami d’Alexandre, qui se tuera d’un coup de pistolet le lendemain matin, lui apporte des révélations troublantes sur le passé d’Alexandre de Welde, enfant perdu élevé dans un couvent de chartreux près de Manosque.

Le long récit de la vie de cet Alexandre, après quelques autres, s’enchâsse ainsi dans la trame du récit principal. Le narrateur contraint de se battre avec le fils de son oncle, (réalisation de la prédiction de la Tzigane) est presque mortellement blessé mais s’en tire… Après mille et une autres aventures son vieil ami Nevrev réapparaît et lui apporte le livre des prophéties jadis caché par un Français de passage et dont nous pouvons lire l’autobiographie. Lorsque le narrateur ouvre le livre il n’y a rien sous la couverture ; les renards en ont mangé toutes les pages. Ainsi le destin ne peut être déchiffré. Et nous ne sommes pas encore au bout de la chaine des événements.

L’artifice sur lequel ce roman foisonnant est construit est patent. Loin de tenter de le dissimuler ou de l’atténuer, l’auteur le souligne délibérément, comme s’il voulait dire à son lecteur : si la connaissance du destin est illusoire, l’auteur en revanche est le maître absolu du destin de ses personnages. Il multiplie à son gré les coïncidences, les hasards, les rencontres, les retrouvailles, les mystères. Il n’hésite pas à reprendre les trucs les plus éprouvés et à multiplier les clins d’œil : son livre de la sagesse mangé par les renards et vide rappelle ainsi le " beau livre de philosophie " promis par le Syrien de Micromégas, " où ils verraient le bout des choses " et dont les pages sont toutes blanches.

Une fois admis le système de conventions sur lequel La Ronde est construite il faut rendre hommage à la maîtrise avec laquelle Outkine mène son affaire. Rondement, si l’on ose dire. L’alternance des scènes descriptives et des séquences narratives, l’enchevêtrement des tranches de temps et de la multiplicité des personnages qui vont, viennent, s’en vont et parfois reviennent, la succession des rebondissements, le découpage tout cela donne au récit un rythme soutenu, celui d’un long fleuve pas vraiment tranquille. L’auteur réussit à donner l’impression qu’il n’a pas écrit un roman historique bien que l’action se situe près de deux siècles avant nous. Il parvient à faire croire un instant au lecteur qu’il l’a entraîné dans une méditation sur le sens de la vie avant de lui jouer, sur un mode plus urbain, le coup de la rabelaisienne Sybille de Panzoust.

La Ronde est un roman d’aventures à fausses prétentions philosophiques que l’on pourrait comparer à un roman de Dumas si sa construction n’était beaucoup plus complexe que celle des œuvres de Dumas et si ses dialogues n’étaient un peu plus nerveux que nombre des dialogues à rallonge engendrés chez Dumas par les exigences ou les commodités du feuilleton. La Ronde comporte en elle tous les éléments d’un film à grand spectacle.

https://eleroum.livejournal.com/12180.html

В последнем номере журнала «Знамя» опубликовано шесть рассказов Антона Уткина под общим названием «Люди среднего возраста», действие которых происходит в Черногории. Первый из них, «Камелию», я читала со слезами на глазаъ, но от сборника осталось очень светлое чувство. Мокрая и холодная погода за окном подчеркнула уютный характер этих рассказов. От них становится тепло как от открытой банки солнечного варенья.
«Солнечное варенье» мы придумали с детьми, когда в очень жаркий летний день жалели, что из него нельзя сделать запасы на зиму, какие делают из плодов. И наоборот – закрыть несколько банок зимой на случай летнего зноя. И открывать их в зависимости от погоды, как открывают хорошее вино в зависимости от сопровождаемого блюда. «Неси-ка нам банку от 2-го мая. Тогда прошла первая гроза и пахло пролитым дождём и распустившейся черёмухой». А в зимний день хорошо открыть ту, что мы заготовили в июле на вершине дюны, там где смешивается запах океана, горячего песка и соснового леса. Вот и читая рассказы Антона Уткина, я словно пробовала осенне-весеннее черногорское варенье.
Все шесть рассказов очень умело между собой связаны, в то же время каждый может существовать отдельно от других. Замечательно продуманная схема, о которой, читая, забываешь, настолько незаметно она тебя погружает в мир Врдолы.
И в то же время в этих рассказах затрагиваются те же экзистенциальные проблемы , что и в его последнем романе «Тридевять земель». Если бы к ним надо было подобрать эпиграф, его бы следовало взять из этого романа : «пока в мире остаётся нечто непознанное, то мир этот всё ещё принадлежит Богу».
Этот сборник, как и большинство книг Антона Уткина - изящное сплетение из характеров и судеб, из смеха и слез, из невероятного и обыденного, из актуального и вечного. Но каждую нить можно выделить и проследить. Этот сборник рассказов, или, как его назвали в «Знамени» «роман в новеллах» опять о связи времён и о том, что мир прекрасен для тех, кто умеет видеть его красоту.

http://znamlit.ru/publication.php?id=6827

https://eleroum.livejournal.com/11790.html

" Роман— это история настоящего, в то время как история — это роман минувшего ", писал Жорж Дюамель в эссе " О романе ". И эти слова как нельзя лучше подходят к творчеству писателя Антона Уткина, закончившего исторический факультет МГУ. Как присутствие врача ощутимо во всех книгах Булгакова, так и историк присутствует вoвсех произведениях Антона Уткина.

В его последнем романе "Тридевять земель"события происходят в четырёх временных пластах. Начало романа относится к апрелю 1826 года. Дальше действие перемещается в наши дни с 2011-го по 2014-й, затем отступает к началу двадцатого века, где герои проходят путь от русско-японской войны до Октябрьской революции. Эти три пласта связаны не только между собой, но и с почти забытым сейчас историческим событием периода наполеоновских войн – пребыванием российской эскадры в Черногории. Через все пласты проходит история рода Казнаковых. Четверо из них проходят через важные исторические события. Фёдор Евстафьевичнаходится в составе русского флота в Которской бухте в 1804 году. Русско японская война и последуюшие за ней революции выпадают на долю братьев Казнаковых, младшего из которых с самого детства величают Сергеем Леонидовичем, а старший остаётся для всех Павлушей, пока ранняя смерть от пули в висок не уносит его. Последний представитель рода Казнаковых фотограф Михаил Рябинин, живёт в наши дни, долго не зная ничего о своих предках.

Но это не исторический роман, в привычном понимании этого слова, хотя он необыкновенно хорошо документирован. Это книга о том, что мир един и прошлое с настоящим в нём неразрывно связаны. Символом этой временнoй преемственности становится земля. Земля конкретная, принадлежащая Казнаковым, ставшая затем колхозной, купленная впоследствии предпринимателем Вячеславом Гольяновым, которую он, за символический рубль, передаёт тем, кто её обрабатывает. Михаил в разговоре с Вячеславом говорит : "Земля никогда тебя не уволит, её не интересует твой статус, но она кормит. Когда рушатся города, сёла остаются. Ниже земли никогда не упадёшь". И эти слова перекликаются с постулатом из древнего ирландского права: "Земля есть никогда не умирающий человек" который приводит в своей диссертации Сергей Леонидович.

Диссертации в романе уделено особое место. Она полноправное действующее лицо. В ней, глава за главой, Сергей Леонидович восстанавливает связь прошлого с настоящим. Он исследует происхождение и эволюцию понятий, связанных с правом. А правовые понятия связаны с религиозными и моральными. И оказываетя, что понятия эти, видоизменяясь в течении веков, сохраняют свою изначальную суть, продолжая влиять на живущих. Так Сергей Леонидович показывает, каким образом появилось понятие честь, откуда оно произошло и внезапно понимает причину самоубийства брата в ноябре 1910 года. Павлуша был лейтенантом на броненосце "Адмирал Сенявин", сданного японцам во время Цусимского сражения. И хотя суд его оправдал, сам себя он оправдать не смог : "Небогатов сохранил две тысячи жизней, но погубил две тысячи честей".

Необходимо отметить как мастерски Антон Уткин владеет языком. Четыре эпохи и язык рассказа меняется, соответствено веку в котором это происходит, да настолько органично, что не возникает никаких сомнений в аутентичности. Разве, что орфография остаётся более менее современной. У каждого, даже раз появившегося персонажа, как деревенский мальчик Панька, или кулак, или кукольный театр петрушечника своя манера изъясняться. Нельзя не восхититься огромным трудом, который за этим стоит : сколько нужно прочесть мемуаров, газет, книг и других документов, чтобы добиться подобного погружения в эпоху. Слово, которое кажется наиболее точным, чтобы охарактеризовать это мастерство Антона Уткина принадлежит, скорее, к театральному регистру : перевоплощение. Писатель каждый раз полностью перевоплощаешься в автора той эпохи, о которой пишет.

На современную эпоху в романе тоже распространяется действие тех понятий, путь которых в истории исследует Сергей Леонидович, и это подчеркнуто не только историческими и повествовательными параллелями, но и языком, в который вплетаются нарративные анахронизмы. Несколько лет назад в в интервью Майе Кучерской Антон Уткин сказал : "Никакой катаклизм не может перерезать время, как ленточку. Может только передавить, как артерию, но все равно какой-то ручеек остается, по которому главное перетекает". Следуя этой метафоре, можно сказать, что по этому ручейку в роман "Тридевять земель" перетекло языковое наследие золотого века русской литературы, которая не перестаёт влиять на умы и сердца во всём мире.

Главный вопрос романа задаёт друг Сергея Леонидовича Афтердинген: "И если значения и смысл правды, справедливости и самого права менялись в истории, то отчего не предположить этого для будущего? И что будут значить тогда добро и зло?". И будушее о котором он спрашивал – это настоящее Михаила, Вячеслава, Людмилы. Наше настоящее. И что же мы видим? Что изменил век прошедший между двумя семнадцатыми годами? Дал ли он ответ на вопрос, заданный Ключевским, что есть история прогресс или процесс? Прогресс – отвечает своим романом Антон Уткин. Даже если история иногда оступается, морально она идёт вперед. И это делает его роман "Тридевять земель" романом надежды.

Елена Румильяк

https://www.litres.ru/anton-utkin/tridevyat-zemel/

https://eleroum.livejournal.com/11702.html

С тех пор как восемь лет назад в приближении Рождества дети начали сползаться к ёлке, пытаясь угадать по обёртке, что за подарки их ждут, так до сих пор и сползаются.

Оригинал записи и комментарии на LiveInternet.ru

https://eleroum.livejournal.com/11515.html

Выдержка из поста двенадцатилетней давности.

Перед самым праздником Halloween, репутация моя сильно покачнулась. Андрей меня спросил, очень серьёзно, умею ли я летать на метле ? Я ответила, что нет. Он тогда сразу омрачился, потому что, оказывается уже сказал Жоффрею (это его лучший друг), что его мама всё умеет, в том числе и летать на метле. Я осторожно заметила, что точно не уверена, поскольку ни разу не пробовала, но очень может быть, что умею. Тогда Андрей тут же притащил метлу и предложил провести испытания прямо сейчас. У меня, увы, ничего не получилось Я села и пригорюнилась. Тогда Антошка, который внимательно следил за прохождением испытаний, подошёл ко мне, обнял и сказал: " не грусти, мама. Это просто метла неисправная. Или из тех моделей, которые не летают, которые только на то, чтобы ими подметать годятся "

и сейчас в том же порядке

Оригинал записи и комментарии на LiveInternet.ru

https://eleroum.livejournal.com/11141.html

Трудностям надо радоваться. Они стимулируют креативность, которая помогает найти неожиданные решения, до которых ты никогда бы не додумался, если бы всё было нормально. И у некоторых котов это получается лучше, чем у некоторых людей. Мой кот, к примеру, чувствовал, что одного мурлыканья недостаточно, чтобы выразить мне свою признательность. Надо было мне принести убитую мышь, или убитую птичку. Но на улицу он пока выходить боится, а ни мышей, ни птиц у нас в доме нет. И он нашёл выход. Стал потихоньку прокрадываться в детскую комнату, выкрадывать оттуда плюшевую игрушку, размером не превышающую крысу, и анатомически похожую на кошачью добычу. Добычу он сначала убивает по всем правилам, а потом, вцепившись в горло, поднимает её по лестнице на первый этаж и укладывает перед дверью нашей спальни. Или тащит её на кухню и кладёт к моим ногам. Больше всех пострадал тигрёнок, которого мне пришлось зашивать. Но через жертвоприношения прошли и два собачонка, один крольчонок и один жирафенок, который всё равно был не жилец на этом свете, настолько у него гипертрофированная голова и слишком короткая и тонкая шея. Вообщем, за кота я теперь спокойна - он в жизни не пропадёт.

Оригинал записи и комментарии на LiveInternet.ru

https://eleroum.livejournal.com/10800.html

Автор - lj_raf_sh. Это цитата этого сообщения

40 лет, или чуть больше

"Столько не живут..."

Думаю, это было мое первое "настоящее" стихотворение. Потом из него даже песня получилась, благодаря одному дорогому другу, многогранно талантливому. А написано по очень печальному поводу.


самаркандская

Богдану Ковалевскому


На пепле и прахе замешаны древние стены,
Копытом набегов растоптаны в пыль рубежи…
Тяжелое солнце. И прошлого призрачны тени.
И мертвый на мертвом в земле воспаленной лежит.

Тем тысячам тысяч идущих с востока на запад,
И тем, без числа, что стояли у них на пути, –
Оборваны судьбы. А мне – заглянуть им в глаза бы,
И пыль-пелену от растерянных лиц отвести…

И запах песков, раскаленных в печах Самарканда,
И холод вселенский до края вечерних морей –
Сомкнулись на горле свистящим монгольским арканом,
Дарующим смерть по негаданной воле царей.

Нам милости высшей дождаться придется едва ли,
Но все-таки там, где не властны ни злоба, ни страх,
Воздастся сторицей – как мы, не жалея, давали,
И стены поставят на наших надежных костях.


05.09.1976, Самарканд

http://raf-sh.livejournal.com/258816.html

This entry was originally posted at http://raf-sh.dreamwidth.org/1296198.html.

http://raf-sh.livejournal.com/1396660.html

Оригинал записи и комментарии на LiveInternet.ru

https://eleroum.livejournal.com/10665.html

Этим летом мы на две недели ездили в Испанию, жили на берегу Средиземного моря в испанском городе Пенискола, а прямо за городом начинались горы. Я там начала учить испанский язык и нашла бездомного полудикого котёнка.
Он был худой, как рыбий скелет, жил в колючем кустарнике метрах в трёхстах от нашего места проживания. Пропитание себе искать он выходил рано утром - днём он боялся людей, видно было за что, а ночью - больших котов. Вообще, там, где мы были, было много бездомных котов, но они жили кланами, видно было, что они связаны родственными узами и из одной стаи, где взрослые учат молодых охотиться и выживать. А этот был почему-то один. Когда я его первый раз попыталась взять на руки и погладить, он шипел, орал, кусался, царапался, вообщем дал мне понять, что жизнь свою он продаст очень дорого. Разодрал мне в минуту руку когтями до локтя и прокусил палец до кости. Но всё равно мне было жалко смотреть на это килограммовое худое существо. Я стала ему приносить еду каждое утро и каждый вечер в одно и то же время. С третьего дня он меня уже ждал. Позывными у нас были "Кис-кис-кис". Ел он в своих кустах, выходить не решался. Пока он ел, я клала около миски свою руку. Руки он боялся, но голод был сильнее страха. На пятый день он к лежащей рядом руке привык. Тогда я стала её немного приподнимать. К концу второй недели рука нависала над его головой в продолжение всей трапезы, так что его уши её задевали. Он её время от времени нюхал, убеждался, что опасности никакой, и дальше ел. В последний день эта рука его ухватила и сунула в сумку, так что он и сообразить не успел, что произошло. Сначала я его его закрыла в ванной, где он сначала орал и требовал вернуть свободу. Спустя два часа он успокоился. Я его быстро завернула в полотенце и спеленала, как младенца, только голова торчала, чтобы обезвредить когти. Но он к тому времени уже обессилел и сопротивления не оказал. Я его наконец-то погладила. И тут он повернул голову посмотрел на меня с изумлением, словно сам не верил, что может быть так приятно. В глазах у него читалось : "Как хорошо! Меня мама так в детстве языком голову вылизывала". К утру он согласился доверить мне заботу о себе, а на следующий день мы нелегально привезли его во Францию. Назвала я его Эль Гато дэ Пенискола. Гато, с ударением на первом слоге (el gato) значит "кот" по испански. Но для французских эмиграционных служб его зовут Гато с ударением на последнем слоге (gateaux), что значит "пироженое" по французски. Я же его зову Гатошка на русский лад, или Гатоша. Последнее позволяет объединить три языка. Звучит уменьшительно-ласкательно по русски - Гато-Ша. Гато (gato) - кот по испански. И Ша (chat) - кот по французски.
По прибытию во Францию докуметы мы ему выправили за пол-часа. По словам ветеринара родился Гатоша в середине апреля. День рождением я выбрала 12-е, день космонавтики. Теперь он пообвыкся, считает меня главным человеком в доме (что чистая правда) и во всём мире (что правда только отчасти), и тоже начал обо мне заботиться. Борется с монстрами под моим одеялом, с лишними кусками в моей тарелке и мурлычет, чтобы на душе у меня было легко.
И думается мне жизнь станет гораздо приятнее прожить если у каждого человека будет кот, который смело и мужественно убивает монстров, котрые прячутся под одеялом.

Оригинал записи и комментарии на LiveInternet.ru

https://eleroum.livejournal.com/10298.html