«Отец подолгу гастролировал в столице и жил всегда в одном и том же номере разрушенной в прошлом году гостиницы «Москва». Однажды мы поспорили: отец сказал, что сможет так перевоплотиться в официанта из гостиничного ресторана, что его никто не узнает. Хотя его лицо было известно буквально каждому в стране!

Советские официанты имели особые приметы: узкий пиджачок, короткие брючки, неряшливый вид, прохиндейская и в то же время не очень внимательная манера обслуживать. А у отца была молниеносная актёрская хватка на профессиональные особенности и детали... В первом номере, куда папа понёс заказ, оживлённо беседовали две дамы. И до такой степени он был обычный официант, что они его даже не отметили взором.

Реальная история, похожая на сказку, от которой на глаза наворачиваются слезы «— Валера, дочка умерла…»

Своего отца я с десяти лет называю батей. Потому что он так называл деда. Батя закончил Куйбышевский мед, создал семью, прошёл путь в Калмыкии от ординатора до главного врача крупнейшего района и, пережив предательство друзей, поклёпы, комиссии и, как выяснилось, «заказное» увольнение, ближе к полтиннику рванул «на Севера».

Спустя полгода вызвал маму; мне, как единственному сыну, не оставалось делать ничего, как уехать за ними в Анадырь. Спустя ещё полгода, приехала моя девушка; свадьба, наша первая с женой квартира. И вот однажды, ближе к празднованию Нового 2005-го, обнаруживаю в почтовом ящике тугой конверт. Дома вскрыли, почитали, не поняли ничего. Назавтра за ответами пошёл к отцу.

— Батя, тут открытка пришла, с опозданием на полгода. Вас с мамкой на свадьбу приглашают. Рустам и Залина какие-то.
— Дай гляну, — отец раскрыл открытку, долго смотрел на приглашение, имена, подписи. Вернул:
— Не успели, так не успели.
— Так, бать, это же в Дагестан вас приглашали, в Махачкалу! Кто это такие вообще? Тут, видел, приписано: «перелёт и проживание за наш счёт». Бать, расскажи, а!

Отец поотнекивался. Потом недолго помолчал.

— Это сторона невесты приглашала.

Это самые счастливые люди на Земле! Племя пираха, живущее в амазонских джунглях, не понимает времени и не знает прочно связанного с ним понятия «стресс»… Да и вообще, читая эти факты, вдруг понимаешь, как много понятий «развитого общества» на самом деле могут быть не нужны человеку вообще. 

Город Динан славится своими уютными улочками, расставленными извилистыми, которые ведут к живописным площадям с уютными кафе, ресторанами и магазинами. Прогулка по этим улочкам погружает в атмосферу старого европейского города. 

Фото 1929 года

Екатерина Чинёнова: «Мне нравится красота в том, что я вижу вокруг»

Так сложилось, что с московским районом Щукино меня доселе ничего не связывало. Бывала я, да и то не часто, только там, где его ближняя граница – у «Октябрьского поля». Но вот автобус везет меня от метро в сторону улицы Гамалеи и, глядя в окно, я вдруг ловлю ощущение чего-то знакомого. Как будто где-то здесь, рядом с  этими домами, я уже ходила не раз, дыша сырым воздухом мартовской распутицы, или пытаясь укрыться от пронизывающего осеннего ветра. Эти деревья  отражались в мокром асфальте, забрасывали пестрой листвой, и они же, в солнечных бликах, тянулись к чистейшему голубому небу, какое бывает только в мае… Иду дальше дворами, и то же дежавю: где-то здесь, у старой пятиэтажки непременно должна стоять бирюзовая «Волга» «из 60-х»…

Александр Куприн

 06 сентября 1870 - 24 августа 1938

Из воспоминаний Тэффи:

«Последние годы, когда Куприн хворал и редко выходил из дому, была у него кошка. Он с ней много разговаривал. Как-то зашедшие к нему друзья застали его очень расстроенным.

- Все сегодня с утра не клеится. Гонорар в газете сбавили, кошка чего-то на меня дуется, не понимаю отчего. Доктор запретил пить кальвадос и велел лежать. Все не клеится. Но чего кошка-то обиделась?

Кошка была для него очень близким существом. Последним представителем звериного мира, который он так любил. Уезжая в Россию, на парижском вокзале, усаживаясь в вагон, он больше всего заботился о кошке, волновался, не забыли ли захватить кошку. Он понимал, что жизнь его переломилась, что едет он на родину не жить, а умирать, и обеими руками держался за это последнее любимое, свое звериное.

- Где кошка? Дайте же мне кошку!»

Александру Ивановичу действительно позволили взять из эмиграции в СССР его любимую кошку Ю-ю. Но не разрешили взять библиотеку. Такой расклад Куприна вполне устроил.

На снимке - Александр Куприн с женой и кошкой в СССР. 1938 год

1970 год. Москва. Валерий Ободзинский с супругой Нелли в гостях у Давида Тухманова. Собрались спонтанно: композитор позвонил и сказал, что на подходе новый шлягер.

Жена музыканта Татьяна написала стихи и готова их прочитать. Говорят, для Татьяны это был первый поэтический опыт. Стихи сочиняла почти неделю, а когда они сложились, решила отдать будущий шлягер Валерию Ободзинскому.

Годом раньше он исполнил "Восточную песню" Тухманова. И композитора, и певца она в миг превратила в суперзвёзд. Вот и сейчас на лирический тенор Ободзинского возлагались большие надежды. Читать далее