Сижу и реву :-(

С недавних пор я каждый день читаю "Письма от Мироздания", вот с этого сайта: http://k-vzlet.ru/podpiska_001.html
Письма очень нравятся!
Обычно  они  очень  весёлые,  оптимистичные,  настроение поднимают мне каждый  день. 
Я  даже стала как-то меньше нервничать и в целом жить с этими письмами веселее.
Но  сегодня пришло такое трогательное письмо, что я расплакалась, вот, почитайте:

*******************
Расскажу старую историю, что случилась со мной годы назад. Многие уже читали её, но новичкам, думаю, будет интересно.
Надеюсь, тот совет, что ты в ней найдёшь, придаст ТЕБЕ СИЛ и УВЕРЕННОСТИ В СЕБЕ!
---

Судьба свела меня с одним стариком...

Он был немолод. В год нашего знакомства ему исполнилось 87.

Пришел сам, без палочки.

Познакомиться нам помог его внук, попросивший помочь старику принять «приглашение на парад».

Парад?.. Приглашение?..

Учитывая то, как сильно помогал мне в некоторых делах его внук, я согласилось без оговорения подробностей — выясним всё на месте.

И вот — напротив меня сидит Василий Андреевич.

Василий Андреевич до пенсии работал настройщиком станков.

И после выхода на пенсию так же работал настройщиком станков.

А на войне Василий Андреевич не воевал — по его словам...

Встречаю у порога, помогаю пройти в мой маленький кабинет на первом этаже... Человек — «в возрасте», ни к чему вынуждать его подниматься по лестнице на второй этаж, туда, где я обычно встречаюсь с людьми.

На первом кабинет у меня совершенно крохотный, простой, но уютный. Здесь я обычно читаю.

Василий Андреевич проходит, и, с порога, предвосхищая все мои слова, спрашивает, будто попал в больницу: «Где мне садиться?».

Вопрос риторический — в комнате мой стол со стулом, большое мягкое кресло для посетителей напротив моего стола, окно, и три книжных полки. Молча и доброжелательно показываю старику ладонью на кресло для посетителей.

Садится. На лице пробегает выражение явного облегчения от того, что удобно устроился в кресле. И будто подобрел немного. :-)

Сидит в кресле прямо — спину держит так, что нынешней молодежи ещё поучиться у него надо. Голос уверенный, твердый, но... какой-то... ДОБРЫЙ. Такой, будто всё понимает...

А руки-то дрожат... М-да...

И это портит всю картину уверенности, что он создает. Вижу — старик крепкий, но... что-то не так у него в душé.

— Я поговорить согласен потому, что внук настаивал! Пришёл на встречу, чтобы он успокоился! — сердито и уверенно, без вступления, сам, начинает беседу Василий Андреевич своим старческим голосом.

Молча слушаю.

Старик о чем-то своём задумался на секунда, вздохнул, и продолжил:

— Замучил он меня с этим приглашением, говорит — НАДО!.. А я против, я свою жизнь марать на старости не стану! Но, ТАК он меня замордовал уже с этим парадом, что мы с ним договорились: я к Вам приду, и, если после нашей встречи буду так же против — А Я БУДУ ПРОТИВ(!) — он отстанет. Так что давайте, побыстрее начинайте — мне мозги не промыть, я битый.

У меня от такой тирады — ступор. Вот бывает — приходит человек и КАААААААААААК СКАЖЕТ что-то.... Выражаясь языком Франчески: «хоть стой, хоть падай»...

Сажусь за стол — смотрю на Василия Андреевича.

Высокий, худой старик. Светло-серый костюм, который был когда-то в пору, а сейчас висит на нем, будто старый флаг в безветренный вечер на древке...

С возрастом люди часто сильно худеют. И красиво сидящий когда-то костюм стал похож на мешок. :-(

Лицо худое, тщательно выбритое, щеки впалые...

Глаза серо-голубые, в глазах — ум. И этот ум — единственное, что меня хоть немного в старике однозначно радует, потому, что сама картина — немного грустная...

86 лет.

ГОСПОДИ! ДА ОН ЗАБЫЛ БОЛЬШЕ, ЧЕМ Я ВИДЕЛО!!!

Молчу.

Василий Андреевич будто выстрелил в меня своей заранее заготовленной фразой, и мне надо дать ему достойный ответ.

— Василий Андреевич, может, чаю? — начинаю я...

— ЗУБЫ МНЕ НЕ ЗАГОВАРИВАЙ! — неожиданно твердо отвечает старик, глядя мне прямо в глаза, — Давай скорее говори, что хочешь — и я пойду, дел много! —

Хм :-), ну да — в 86 лет дел много... :-)

И все они требуют внимания таких вот гладко выбритых стариков со впалыми щеками, в идеально отглаженных рубашках и серых костюмах. :-) (Мне говорили, что жена его умерла несколько лет назад. Кто ему рубашки гладит? Сам?..).

— Василий Андреевич, скажу честно — я совершенно не в курсе ситуации. С Вами встречаюсь из уважения к Вашему внуку. Знаю — Вы правы хотя бы потому, что прожили долго и пережили много... Так что всё Вы знаете лучше внука, и, если мы тут просто посидим немного — внук Ваш и от Вас отстанет :-), так что давайте просто поболтаем и я вернусь к моим делам, а Вы — к Вашим! :-)

Старик пристально смотрит на меня и я ощущаю себя одним из тех станков, что он настраивал всю жизнь...

Что ж, он хотя бы слушает, продолжим...

— Василий Андреевич, мне, чтобы от внука отбиться, чтобы убедить его в Вашей правоте, нужно хотя бы понять — что за история с этим парадом? Отчего Вы с ним спорите?.. Мне нужно знать хотя бы суть спора!

Да, понимаю — речь моя «шита белыми нитками» и бред редкостный :-) и понятно, что я дурака валяю — но что ещё остаётся делать?!. Этот 86-летний настройщик станков будто видит меня насквозь и я не рискну на него давить.

Он прожил жизнь и заслуживает право на СОБСТВЕННЫЕ РЕШЕНИЯ.

Как бы печальны они ни были...

Предполагаю, что сейчас он мне КА-А-АК ответит!..

Но... Происходит что-то НЕВЕРОЯТНОЕ!!!

Василий Андреевич обмякает. Его твердая спина расслабляется, он (предварительно обернувшись назад) позволяет себе опуститься в объятья кресла и усталым, тёплым голосом говорит:

— Измучил он меня!!! В этом году парад будет ветеранов войны, а их ведь совсем уже не осталось — померли почти все. И вот власти вспомнили про нас, про тех — кто войну пережил, но на фронте не был. И нас — будто ветеранов, на парад зовут. Я бы пошел — но Я-ТО НЕ ВОЕВАЛ!!! Чего мне там делать-то?!. Позориться?!. Люди ведь подумают — что я тоже нацистов бил, а я в тылу отсиживался!.. — и так он это страстно, измученно, с какой-то стыдливой горечью говорит, будто ему физически больно.

— Василий Андреевич, а сколько Вам лет было, когда война началась? - осторожно спрашиваю...

— Шестнадцать... — обреченно и горестно отвечает он. — Я как узнал, что война, у бригадира на заводе сразу давай отпрашиваться в военкомат, а тот уперся — «НЕТ! Ты тут нужен!». Ну, я и сбежал в добровольцы записываться. А бригадир, он умный был — позвонил в военкомат заранее, только я там объявился — меня сразу в машину посадили. Думал — в тюрьму везут, всё!.. А привезли назад на завод — высадили у проходной, и майор — старый такой — говорит зло: «ВОТ ТВОЙ ФРОНТ! А ну, пшёл работать! Быстро!». Ну... я и... — «пшёл»... так всю войну и проработал... — печально рассказал мне Василий Андреевич.

— Василий Андреевич, а что Вы на заводе в войну делали?

— Да... хернёй всякой маялся! Сижу на куче взрывателей к гранатам и под лупой их проверяю! — отвечает.

— ЧЕГО?!?! — обалдеваю я.

— ОЙ! Да ты не поймешь! Там, во взрывателе пружинка, боёк и шарик такие были, и надо было в лупу проверить, что всё на своих местах верно стоит. В процессе производства — бывал брак. Если всё верно стоит, на нужном месте — взорвется у бойца граната. А если что-то не так — значит брак на заводе получился. Боец гранату кинет — а она не взорвётся! Брак — бывает, это случается...

Старик помолчал, вздохнул и продолжил (я лишь примерно, по памяти привожу технические детали его работы — не они были главными в разговоре и не то, что именно он делал и какие там были шарики-пружинки):

— Так вот моя работа была — проверять взрыватели гранат на брак. Чтобы всё, что из завода выходит — гарантированно работало в бою. А всё ж надо было быстро делать, фронт не ждал... Ну вот, я для быстроты и проверял всё так: из ящика взрыватель беру, в лупу на свет изучаю. Если брак — кидаю в ящик с браком (только сначала надо там штуку одну было выкрутить, а то я швырну — взрыватель и взорвется!), а если всё хорошо — прям под ноги и кидаю исправный взрыватель. Несколько раз за смену малыши приходили и по цеху исправные гранаты и взрыватели на упаковку собирали-относили. Ну, а пока они не пришли — мы в цеху прям вот среди куч гранат и взрывателей и сидели. В одном углу цеха мы взрыватели проверяли, в другом углу пацаны проверяли гранаты. Как ни разу ничего не взорвалось — сам сейчас не понимаю, к концу дня глаза огнем горели, смотреть больно было... — задумчиво закончил Василий Андреевич.

— А много работали? Во сколько домой возвращались? — провоцирую я его, предполагая ответ...

— ДОМОЙ?!?! — язвительно хохотнул мой собеседник. — ДОМОЙ В ТО ВРЕМЯ НЕ ХОДИЛИ!!! Вон, за станком лежанка — пойди и поспи... часа четыре... — горько продолжает Василий Андреевич. — У нас шутка такая была — «Ты домой идешь? Да надо бы на этой неделе сходить!»

Я молчу. Что можно мне сказать человеку, пережившему такое?..

— И что, вот так все 4 года войны? — спрашиваю.

— Нет, конечно! Только первые два! Потом к нам эвакуационные приехали — я пару парней посмышлёнее отобрал, научил, а сам стал станки настраивать. Мужики-то все на фронт ушли, а меня перед уходом кое-чему научили. Ну вот я и работал за них. А они там гибли... А я отсиживался! — горько говорит он.

— Ну так у Вас свой фронт был. Вы им для победы всё создавали, разве нет?! — вопрошаю.

— НЕТ! Они там гибли! А я только медальки получал! — отвечает злобно.

— И что, много «медалек»? — спрашиваю.

— Штук тридцать, ну и немножко орденов еще... Штук 5 орденов... — отвечает безразлично.

— СКО-ОЛЬКО?!.

В общем, выяснилось, что у Василия Андреевича, в его «парадном» варианте ВЕСЬ ПИДЖАК В НАГРАДАХ!

И это не какие-то юбилейные значки — НАСТОЯЩИЕ НАГРАДЫ!

Есть даже одна, «За отвагу» — когда он поймал голыми руками фашиста, который в вагоне поезда на завод, в тыл, приехал.

— Да он со страху в вагон на фронте прыгнул, — недовольно кривясь рассказывал Василий Андреевич. — Он прыгнул и к нам неделю ехал, жрать ему было нечего, воду из бочки в вагоне пил. А когда понял, что в самом центре страны оказался — сам сдался, мне всего-то было нужно — сзади подкрасться, на спину прыгнуть, автомат отобрать, скрутить его, ремнем связать и до проходной завода доставить! — будто о проступке своем виновато рассказывал старик.

— Василий Андреевич, а как думаете: без Ваших гранат, что Вы сутками проверяли — победили бы тогда солдаты фашистов? — спросило я.

— Ой! Вот я таких как ты — сто раз уже слышал! НЕ БЫЛО БЫ МЕНЯ, ДРУГОЙ БЫ ПРОВЕРЯЛ! — ответил старик морщась.

— Ну так Вы-то были, да?.. И именно ВАШИ ГРАНАТЫ взрывались. И ВАМИ настроенные станки патроны делали. Хотите или нет — НО ВЫ СВОЙ ВКЛАД ВНЕСЛИ, значит и на парад Вам по праву пойти... Парад для того и делается, выказать уважение тем, кто ЧТО-ТО ДЕЛАЛ, кто СВОЙ ВКЛАД В ПОБЕДУ ВНЁС!

И тут, у старика слезы на глазах, и он мне так доверительно, в пол-голоса, говорит, подавшись вперед:

— Ну так я же не воевал, понимаешь?! Они там погибнуть могли, а я просто много работал, и все! — и в глазах обида.

И я решилось поступить совершенно против всех правил и цинично поманипулировать. Читало я о таких проверках взрывателей, что старик «гранатами» иногда называет...

— Василий Андреевич, а Вы что — единственный на заводе гранаты проверяли? — спрашиваю.

— Нет! Ты что, совсем дурак, что ли?!! Как бы я один, да на весь завод?! Много и заводов было и работников... Вот друг у меня был — тезка, Вася Павлущенко — в соседнем цеху сидел сутками, как я, в закутке из трех бетонных стен... взорвался! Черт его знает, от чего это случилось... Взорвался....... Мне от него только шарф остался — он им укутывался, в цехах холодно было. Многие и в тылу гибли — всякое случалось. Человек усталый, он ошибается... Так что — кого придавило, кого станком покалечило...

Я молчу. Смотрю на него и ком в горле.

— Чего вылупился?! — спрашивает сердито.

— Просто смотрю на того, кто не взорвался... И не воевал... — отвечаю сдавленно.

Молчит. И глаза в слезах.

— Ты чаю предлагал — так неси! Сколько ждать можно?!. И вино у тебя есть? Только я немного, красного и сухого! Замучали вы меня с этим дурацким парадом!!!!!!! Хер с вами — пойду!

За вечер мы выпили целую бутылку красного сухого вина...

И я узнало, какие жуткие объявления висели в те времена на улицах («...Меняю золотые запонки, обручальное кольцо, серебряную маленькую ложечку и детские ботиночки, ни разу не ношеные, на продукты...»).

И как Василия Андреевича за горсточку медного купороса чуть в лагеря не сослали.

И много ещё такого, что даже не напишу тут.

Волосы дыбом встают от таких подробностей.

А под конец, когда мы наговорившись и наоткровенничавшись расставались, дед Вася (как он мне разрешил себя называть) обнял меня и сказал тихо на ухо: «...Ты думаешь я не вижу, что вам всем сейчас так же трудно, как нам было? Вижу! Вы молодцы, тоже держитесь!.. Так и надо. Слабину дашь — она тебя и сожрет!».

Мне кажется вот эти слова — были самым ценным его подарком
ДЛЯ НАС:

«Слабину дашь — она тебя и сожрет!».

Ну что, ты всё ещё думаешь, что у тебя тяжелая жизнь?..

---

На парад пойдем в мае вместе :). Я буду стоять среди зрителей, а Василий Андреевич пройдет в ряду ветеранов.

—Только я эти бирюльки не надену, и не проси меня!!! — сказал он строго. — Шарф Васи вокруг шеи повяжу — пусть он тоже пройдет со мной, заслужил, на том и хватит с меня настоящих наград! — сказал мне мой дед Вася на прощанье, скрывая слезы...

PS: Наша встреча с Василием Андреевичем состоялась в январе 2012.

А летом 2013-го он скончался...

*******************

Вот такой грустный рассказ.

Вообще,   всем   советую   подписаться   на   эти   письма   вот  тут:
http://k-vzlet.ru/podpiska_001.html

Такие письма, как это, там редкость.

Обычно  они  очень  весёлые и оптимистичные! Подписывайтесь, если что,
всегда можно отписаться ;-)