Полный круг одного тела вокруг другого, и надобно приглядеться к освещению деревьев, увидев между ними высвеченное поздним вечером величественное здание со шпилем, переводя взгляд на темные деревья, словно вырезанные из чёрной бумаги, а потом между ними любоваться высоткой, в чём-то здесь есть схожесть, с чертами устремлёнными ввысь, трудно по этой причине менять точку обзора, хотя вариантов множество, может быть, где-то лучших, о которых, возможно, даже не знал, но постоянно отдаю предпочтение привычкам., особенно поздним вечером, когда идут к концу сутки.

Юрий КУВАЛДИН

Цветы красивые, цветы прекрасные, и в каждом слове расцветает «красное», должно быть, красное, огнеопасное, повсюду прячется, и даже под земной корой, где всё кипит до абсолютно красного, чтобы на поверхности цвели цветы краснее красного, и каждая цветочная компания одной улыбкой подтверждает знание о вечной жизни, вдохновлённой пламенем, и дружбу нашу скрепляет северным сиянием, поодиночке мы бродим посуху, поодаль море ласкает облаком, что проще неба бывает в цветиках, и мало чем напомнит громаду готики, в стиле антики гераней в баночках, вот-вот бутончики созреют розами, и ты гуляющий цветок на целый день.

Юрий КУВАЛДИН

Велико око изнутри знака, инако сбоку косит волооко не тот, что высоко, не выше осоки, а тот, что, однако, все высосет соки из бренного тела любого вояки, которого выше лишь чёрное небо, его одного не коснётся победа судьбы волоокой, и думать не надо, что в этой юдоли достаточно собственной воли в неволе, к нему сам собой обратится с рыданьем прикованный жизнью к могильному камню.

Юрий КУВАЛДИН

8 СЕНТЯБРЯ РОДИЛСЯ ХУДОЖНИК АЛЕКСАНДР ТРИФОНОВ (1975)

Юрий Кувалдин

ПОСТИЖЕНИЕ СЕБЯ

Посвящается художнику Александру Трифонову

Александр Трифонов многократен -

на Солнце он не видит пятен,

когда весна.

Театр для него приятен,

на чёрной сцене он понятен

в квадрате сна.

Явилась с тайной христианства

тоска по сути постоянства,

свой век любя.

Взлетев спиралью кантианства,

он смело вывернул пространство

до постижения себя.

Художник Александр Юрьевич Трифонов родился 8 сентября 1975 года в Москве. Член Творческого союза художников России. Окончил Московский полиграфический институт. Работал в учебном театре ГИТИС, в театре Российской Армии, художником-оформителем в МХТ им. А.П.Чехова, Международном театральном фестивале им. А.П.Чехова, Театре им. Н.В.Гоголя. Художник многих книг и буклетов по театру и искусству. В 2005 году в издательстве «Книжный сад» вышла книга-альбом о художнике Александре Трифонове в рубрике «Новый русский авангард».
Персональные выставки художника проходили в Российской Академии художеств, в московских галереях «А3», «На Солянке», «На Чистых прудах», «На Каширке», «Открытый клуб», в Литературном музее, в Театре на Таганке и др. Участник более 100 выставок в России, США, Франции, Хорватии, Словакии, Германии, Венгрии, Чехии, Италии, Польше.
Картины находятся в коллекциях: Музея Джерси-Сити (США), Мордовского республиканского музея изобразительных искусств им. С.Д.Эрьзи, Тольяттинского художественного музея, Объединения «Выставочные залы Москвы», галереи «Макек» (Хорватия), галереи Яна Конярека (Словакия), отеля Hyatt Regency; Александра Глезера, Юрия Любимова, Евгения Рейна, Михаила Алшибая, Аннамухамеда Зарипова; приобретены в частные коллекции в России, США, Германии, Великобритании, Италии, Бельгии, Испании, Латвии, Китае, Южной Корее, Перу.

Отчего здесь так звучат голоса, в старых песнях обнимая нас всех, оттого, что всем известен напев, даже некоторые прячут слезу, под особую песню живём, неосознанно любим мы всех, и от лёгкого звона стекла невозможно удержать силу чувств, по причине бесконечной любви, да ещё оттого, что подобные нам существа, пролетая над нашей судьбой, постоянно поют о любви, для всеобщего личного счастья, и настойчиво просят быть вместе в наши медленные с песнями встречи.

Юрий КУВАЛДИН

ЮРИЙ КУВАЛДИН «ЧИСТЫЙ РАЗУМ» (ЭССЕ И РАССКАЗЫ) 768 страниц.

«МОСКВА» мой любимый книжный Тверская, 8 по правую руку от Юрия Долгорукого

https://www.moscowbooks.ru/book/1157491/

Цена 430 р.

Юрий Кувалдин. Чистый разум: эссе рассказы. Художник Александр Трифонов - М.: Издательство “Книжный сад”, 2023 - 768 с. ISBN 978-5-85676-166-4

Чище чистого чистый разум человека разумного, перешедшего из жизни в жизни в жизнь в тексте, в котором исключительно и находится чистый разум, который никак не связан с реальной жизнью, а существует сам по себе в высших сферах духа, то есть чистый разум есть книга, которая живет во взаимодействии с другими книгами...

Наряду с многочисленными рассказами в книгу включены эссе о Валентине Гафте, Афанасии Мамедове, Евгении Лесине, Андрее Яхонтове, Раде Полищук, Ирине Оснач, Николае Толстикове…

Посмотришь на текущую нашу жизнь, и обнаруживаешь явственно какое-то неправдоподобие, подталкивающее к другой жизни, никогда  не бывшей на самом деле, ни с кем не соприкасающейся, только говорящей о том, что история Родиона Романовича Раскольникова как раз и выражает характер существования людей в исторических предрассудках, впрочем, в упрощенной форме, наблюдаемой как бы со стороны.

Юрий КУВАЛДИН

Много раз помногу лет счёт идёт на тех, кто есть, и на тех кого уж нет, все они сидели дома, не приемля яркий свет, сразу вспыхнувший от счастья появления на свет, а где были вы до света, для людей большой секрет, заключающийся в том, что он прячется на небе новорожденным дождём, самое простое в нём, что из капельки построен твой физический объём, и тогда, пока поётся, нам возможно  правду знать, мы из капелек дождя, спустя годы, превращаемся, не ждя, в половодье, тех, кого уж больше нет, для кого закрыта дверь, видим снова мы теперь.

Юрий КУВАЛДИН

Как только родились, так сразу идём счастьем, хотя часто оно оказывается нежданным, поэтому идущий прямиком всю жизнь за счастьем, проходит мимо него, не в состоянии отличить альфы от омеги, что же касается по-настоящему счастливых людей, то им некогда думать о нём, поскольку всеми фибрами души погружены в творчество, помимо того они сильно не любят само понятие «счастье», означающее не процесс, а какую-то минуту восторга, например, счастлив двоечник наконец-то получивший по труду «пятёрку», подобную реакцию скоро вообще забудут, всё-таки излить душу против воли потребуется, проявить исключительную толику внимания к близкому, да и всем подряд, отчего наконец-то истинное испытать счастье.

Юрий КУВАЛДИН

Весь в себе идёшь неведомо куда, даже не замечаешь, что Москва уже кончилась, пошли какие-то окрестности, как бывало со мной в юности, когда я любил ходить туда, куда меня заведут стихи, плавно переходящие в прозу, и в обратном направлении, чтобы всё вокруг пело, и кантилена владела моими текстами, конечно, в ту пору думал я меньше всего, что из всего этого получится, не забивая себе голову предварительно намеченным, как у всех других, планом жизни, просто я был художником юности, впервые открывавший для себя Аполлинера, Рильке, Бальмонта, и как бы находился в стороне от общей жизни, иначе говоря, шёл в другом направлении, и в те времена мною владело другое целеполагание, окрашенное возвышенным, как поцелуй в сумерках.

Юрий КУВАЛДИН

4И если бы Урмас пил молоко, то я бы был спокоен, поскольку в холодильнике стояли два пакета, но ведь он не притрагивается к молоку. Пришлось спускаться в зоомагазин за «Феликсом». Взял четыре пакетика форели и лосося со всякими овощными добавками в желе. Это у писателя Дана Марковича все его многочисленные кошки, думаю, пьют с утра до ночи молоко, такие они гладкие и молочные, и Дан Семёнович и в ус не дует, щелкает фотоаппаратом своих кошек и выставляет их портреты в своем дневнике. Одну кошку его я даже записал в свой последний рассказ, который выставлю на литературную выставку в феврале. Но вот что я заметил. Урмас, совершенно не стараясь красоваться, то есть выставляться, постоянно сидит у меня на виду в позе копилки, и смотрит на меня своими желтыми глазами с черной щелью зрачка неотрывно. И как только я встаю из-за письменного стола, идёт в ногу, как в армии, сначала приноравливаясь, с левой или с правой ноги подлаживаться под тапочки, которые для него, по-видимому, являются живыми существами и не зависимыми от меня. Путь на кухню проходим молча, в ногу, левое плечо вперед, останавливаемся у холодильника, при открытии дверцы которого голова кота просовывается на нижнюю полку. В блюдце кладу Урмасу пару чайных ложек желейной форели, которую сам бы съел, и которая моментально исчезает в маленьком клыкастом ротике. И вопросительный взгляд на меня, глаза в глаза, мол, будут ли ещё добавки, или пойдём продолжим работу над новым текстом.

Юрий КУВАЛДИН

Совсем немного нового ловлю на ходу от прохожих, центральной темой которых является вопрос «ты где?», естественно, заданный в телефон, с которым каждый, как мне кажется, ныне просто обязан ходить, как собачка на поводке, к этому стоит добавить нечто необъяснимое в самом этом вопросе, ведь какая разница, где находится человек, хотел написать, конце провода, но мыльницы без таковых, значит, в пределах досягаемости сигнала, беспрестанно быть начеку каждого владельца этого средства связи, и звонящий, видимо, имел в виду что-то другое, поскольку связь телефонная лишь она для него, и легко понять число звонящих - почти все, кто есть в наличии, эти все, в связи с которыми выясняется «где ты?», из одной категории интересующихся местонахождением абонента, хотя вроде бы звучит от разных людей.

Юрий КУВАЛДИН

У хорошего писателя всё само собой получается, сразу выстраиваются слова так, как им положено по ранжиру, прямо-таки с миру по нитке, показала ушки улитка, закуклившись в раковине готовой книги, там и сердчишко бьётся, потому и поётся о гармонисте на селе, что одиноко бродит, тоску наводит, поскольку слишком любвеобилен, да что тут говорить, надобно никогда не тормозить автопилот руки, даже из вежливости, к тому же кругозор всегда уже у тех, кто пишет по плану времён советского госплана, ибо сколько бы ни сыпалось плановикам госпоощрений, в перспективе времени уж точно выскочит Веничка ненароком.

Юрий КУВАЛДИН

Невольно у каждого пишущего так или иначе в текстах встречается поминание предшественников, так, к примеру, весь Сэлинджер вышел из Генри Торо и Джеймса Джойса, или Андрей Платонов вышел из Николая Лескова и Фёдора Достоевского, ведь у каждого нового писателя в руке старая Книга, как и для меня, скажем, «Библия» и Мандельштам Осип Эмильевич, всегда рядом, разумеется, какое-то время пишешь без опаски только своё, выношенное до самого донышка океана, но всё более при этом приближаешься к вершинам прозы, к сонму бессмертных классиков, по крайней мере, в общении с друзьями ты говоришь об этом приближении, если в друзьях у тебя такие писатели как Афанасий Мамедов или Александр Мелихов, и тексты собратьев доводят до предельной чувствительности, причём, едва ли не постоянно.

Юрий КУВАЛДИН

Юрий Кувалдин

«Александр Мелихов "Сапфировый альбатрос" - Книга года»

Канал Грибоедова. Дом писателей. С 1934 года в нём жили: Каверин, Козаков, Шишков, Соколов-Микитов, Шварц… более 60 семей, и Зощенко.

Александр Мелихов принимает поздравление Юрия Кувалдина с лучшей книгой года.

При жизни торжествуют одни, в литературу входят другие, говорю я. И размышляю.

Напечатанный текст никому себя не навязывает, стоит книга на полке, хочешь снимай, не желаешь читать, нет, вот они-то, нечитатели, живущие один раз безо всяких заморочек, существующие лишь в устной жизни, постоянно навязывают себя современникам, и этим нечитателям лучше не говорить ни одного слова, потому что в ответ получишь десять, чтобы на весь день испортить тебе настроение, поскольку каждый современник считает себя последней инстанцией истины, даже то из них, которые, как этот небритый и помятый сидит с банкой для пожертвований прохожих, и у него для него в голове роятся высокие мысли о долгожданной бутылке, и он смотрит на всех, как на второстепенных действующих лиц, у которых тоже есть кое-какие мысли по поводу опустившего человека, всегда каждый мог бы говорить о себе, как о лучшем и, эти слова наедине с собой, в такие мгновения были лучше осуждения посторонних, даже не опираясь на сложившееся о них давнее впечатление.

«- Какой красивый зал, сколько всяких фигурок! – сказал я Феликсу, желая, чтобы он хоть что-то похвалил, выказал какое-то тепло, от которого бы и я мог чуточку согреться.

- Если вспомнить, сколько писателей здесь было замучено, то с этих амуров закапала бы кровь, – Феликс был неподкупен.

Я заткнулся.

На сцене появился…»

Александр Мелихов и Юрий Кувалдин 31 августа 2023 года на Тверской в Москве.

Как скажешь о стандартном теле человека, изготавливаемого Господом (тут надо знать истинное Имя Бога-отца), так на меня сразу смотрят как на сумасшедшего, как же, я Иван Иваныч, единственный и неповторимый, вот на этот счёт великолепный писатель-психолог Александр Мелихов в своём «Заземлении» прямо говорит: «…я и вижу задачу Церкви - в защите души от тела. Мы должны пробуждать в душе веру в собственные силы. А в этом, пожалуй, и есть источник всякой веры», - всегда людям нужно напоминать о загрузке ума, как загружается новый компьютер собственными текстами и вещами выдающихся писателей, поскольку человеком становятся исключительно благодаря Слову, во взаимодействии с которым открывается путь к собственному творчеству и постижению мира, а слепое бездействие в паре с постоянной неуверенностью так ли это или не так, обезличивает человека, делает почти биоавтоматом в склонностях к даром падающих на него плодах цивилизации, потребителем, всю жизнь что-то поглощающим, даже кино и театр, но не создавшим творчески самостоятельно, а не в трудовом коллективе, картину или книгу, симфонию или песню, поэтому нельзя больше игнорировать уроки восхождения с молоком матери к созидательному началу, что в наше время исключительно необходимо к пониманию различия тела и души, ведь подобного урока не избежать художнику, чьи замечательные произведения не похожи на массовую штамповку денег для, сие положение намного возвышает человека творческого в сиянии золотых куполов, что особенно чувствительно.

Александр Мелихов смотрит на писателей из разных времён. При жизни, и после физической жизни.

Нельзя сказать, что нас много, но человек пять-шесть на всё наше время найдется, и я понимаю, что говорю довольно резко, но на всякую сентенцию подобно рода Осип Мандельштам высказался вполне определённо: «Нет, никогда, ничей я не был современник…» - одновременно с этим укрепляя связь с прошлым и с будущим, поскольку современники глухи и слепы, кроме себя самих, любимых, не видят никого, и действуют только для себя и своего блага, однако снова и снова возникает мысль о выходе истинного писателя из своего времени, пусть многим кажется эта мысль слишком завышенной, так что ж, пусть она субъективна, но определенный импульс она вызывает у творческого человека, а уж во мне тотчас, и я вправе, посмотрев вокруг, утверждать, что я из другой эпохи.

На титульном листе своей книге «Чистый разум», подаренной мною Александру Мелихову, я написал:

«Одухотворённому Альбатросу с брегов Невы Александру Мотелевичу Мелихову от благожелательного автора с брегов Москвы-реки. 31 августа 2923 года»

Не возникает сомнения, к чему писатель устремлён, именно к своей бессмертной книге, причём, несколько раз прежде, то есть, поглядывая в обратную сторону, к младым летам, когда книга казалась недостижимой вершиной, а ныне уверенная непринужденность в написанной книге, но и от неё удаляется по мере того как неумолимое время более изощрённо стирает прошлое, в котором писатель каждую вещи доводил до кондиции, шлифовал, соотнося себя с высшими достижениями классиков литературы, поэтому с годами решительно перестал волноваться о судьбе своей книги, потому что год от года книга набирала определенный трансцендентный вес, всё время являя свежие черты.

Юрий КУВАЛДИН

Юрий Кувалдин

В зарослях кукурузы

Рассказ о том, как захотела полетать одна картина

Недаром же картина называется «Ворона».  Александр Трифонов. Ворона. 2019

Картина, о которой пойдет речь, была написана моим сыном Сашей - художником Александром Трифоновым - в 2019 году. В 1995 году он прочитал мою повесть «Ворона» в июньском номере журнала «Новый мир»: «Занавес, на котором была изображена ворона, открылся. В зале скрипнуло кресло…» Это большой холст, по высоте - два метра, по ширине - один метр семьдесят сантиметров.

Помню, в армии Юрис Звирбулис, ныне признанный латышский художник, с которым мы служили в одном полку, такие картины с сарказмом называл «Сикерками». Юрис работал в жанре миниатюрной акварели, и когда я ему настоятельно советовал переходить на большие холсты, отнекивался, бурча: «Я же не Сикерка». Известно, что мексиканский художник Альфаро Сикейрос любил гигантские размеры.

Впрочем, уже после армии на выставке молодых художников в Манеже я увидел большой холст Юриса, там дорожный каток укатывал асфальт. Исполнена была картина в стиле его акварелей, с затирочками, когда проступала фактура холста, с размывами плавного перехода одного тона в другой.

Картина писалась на полу, так что Саше приходилось ползать на коленях по холсту, наполняя пространство цветом. Потом, когда холст был завершен, то свертывался в рулон. Надо признать, что рулоны хранить значительно удобнее, нежели картины на подрамниках, которые требуют значительно большего места.

Эту «рулонную» технологию подсказал Саше в галерее А-3 художник Виталий Копачёв, который вообще в то время не писал на подрамниках. Как-то он демонстрировал мне в просторном подвале галереи свои абстрактные «заумные» рулоны, раскатывая по очереди один на другом. Я написал о нем эссе «Виталий Копачёв - Хлебников живописи».

Летом на даче холст для фотографирования подвесил на переплетенных рейках беседки.

В конце 2021 года Сашин арт-менеджер Наталья попросила принести что-нибудь большое для оформления роскошного особняка под Москвой. Его владелец, бизнесмен Борис был потрясен этой работой и купил ее.

Борис жил на две страны: США и Россия. Когда Саша передал картину, Борис распорядился натянуть холст на подрамник и обрамить дорогим английским багетом.

О судьбе картины никто ничего не знал. Да, собственно, зачем знать художнику, куда улетели его творения. Пикассо ныне не интересуется судьбой своих картин, так как живет исключительно в нетленной вечности. А телу знать не обязательно.

Прошел год. И вот Саша узнал от арт-менеджера Натальи, что владелец все-таки решил забрать картину в Америку.

Так как она была уже в багете и на подрамнике, то для ее перевозки Борис заказал изготовить специальный контейнер. Из чего уж они его сделали, Саше не сказали. Когда Борис с картиной прилетел в Нью-Йорк, то местная таможня не знала, как по новому законодательству работать с художественными грузами из России. И в этом штате принять картину не смогли. Пришлось Борису воспользоваться местным авиарейсом. В Америке у каждого штата свои законы. Другая таможня, как говорится, дала добро. В аэропорту Борис нанял грузовичок, и контейнер с картиной погрузили в открытый кузов машины, так же как возят у нас новые окна, привалив их к откосам, и повезли в Вашингтон.

На большой скорости контейнер внезапно взлетел от сильного завихрения, то ли его плохо закрепили, то ли разорвались жгуты, и в свистящем порыве ветра раскололся на части. Был вечер. Солнце уже зашло. Борис, оглянувшись, в полутьме с ужасом наблюдал, как картина, кувыркаясь, полетела в сторону от автострады, набрав приличную высоту. Ветер относил ее все дальше и дальше.

- Тормози! - вскричал Борис.

В испуге шофер резко затормозил, принял к обочине. В сильном волнении Борис вместе с ним ринулся искать ценный груз. Стемнело. Пришлось зажигать фонарики. Перед ними расстилалось кукурузное поле.

Каково же было их удивление, когда в зарослях кукурузы с еще недозревшими початками они обнаружили картину - она была целехонька, то есть совершенно не пострадала. Борис даже пошутил:

- Недаром она называется «Ворона» - захотела полетать!

«Независимая газета», 31 августа 2023 года

В зарослях кукурузы

По Тверской река прохожих, схожих с теми, что на Невском продолжают строчки прозы, поднимаясь до стихов, мы подобную картину наблюдали молодыми, да и мы в подобных текстах бродим  чуть ли не всегда, да, уверенные слишком относительно мыслишек, возникающих спонтанно после чтения меня, все способности сполна проявляются у тени, пробегающей во времени, ты был я, а он другой между нами длится дольше.

Юрий КУВАЛДИН

Сначала я в дом вошел, спустя время, вышел и по мере того как задумался о постоянном в течении жизни входе и выходе в одно и из одного того же места, конечно, странная мысль, но всё более погружаясь в неё с годами, пришёл к выводу, что во входе и выходе пребывает всё человечество, и как бы стремится к идеалу, решительно перемещая себя туда-сюда, а то и так далеко, что только «туда», чтобы тосковать о возвращении «сюда», где пешком ходил под стол, и в этом содержится определенный смысл, который сразу не разгадаешь, однако несколько преобразишься, вспомнив, как в храме торжественно ходят туда-сюда, войдут и выйдут, самым достойным образом свидетельствуя, что быть противоположным есть вершина жизненного и трансцендентного основания.

Юрий КУВАЛДИН

Всё намеченное на день сделал, поэтому чувствовал себя превосходно, но никто не увидел сделанного тобою, это только потом, спустя не просто время, а десятилетия, или даже столетия, читатели увидят и прочитают вдумчиво то, что ты в этот день написал, вот таково дело писателя, измеряемого не только твоей жизнью, но вообще жизнью бессмертного человека, и темой было почти всегда вечное возвращение, как говорил Ницше, когда каждый творец, наблюдая за собой, понимает, что он есть все, сочленённые в символ «человек», ведь все были точь-в-точь тобою, ничуть не отличаясь внешне и физиологически (глаза, уши, сердце, мозг, почки, печень и т.д.), просто ты нагружал свой интеллект всемирными классическими текстами, начиная с Библии, и шёл сквозь время бегущими в строчках буквами, и этот путь есть самый долгий, и о нём ты всегда, сейчас и тогда думал. 

Юрий КУВАЛДИН