100 музыкальных сочинений, с которых нужно начинать слушать классику |
Одновременно масштабный и компактный цикл из шести глав от десяти до двадцати минут длиной. Шесть абсолютно разных концертов, объединенных чисто баховской радостью жизни, каждый из которых стал первым в своем роде: например, Пятый Бранденбургский — первый в истории концерт для клавира с оркестром.
Если опера «Воццек» — одно из высших достижений новой венской школы в области музыкальной драмы, то Скрипичный концерт — шедевр лирического высказывания. Оно не оставит вас равнодушным, хотя здесь и нет запоминающихся мелодий; зато финал концерта основан на цитате из Баха, органично вплетенной в ткань произведения.
Забудьте все, что вы слышали о тяжеловесности бетховенских симфоний, — этот концерт словно разговаривает лично с вами, и помпезности в нем нет ни на грош. Если заскучаете в середине, то будете вознаграждены в финале: он подарит вам такую красивую и грустную мелодию, что вы едва удержитесь от благодарных слез. Один из величайших скрипичных концертов на свете.
Если концертов для виолончели с оркестром создано не так много, как для скрипки или для фортепиано, то концертов для скрипки и виолончели еще меньше, и тем ценнее каждый. Ярчайший среди них — Двойной концерт Брамса, вобравший в себя лучшие черты его симфонических и камерных сочинений. Полон красивейших мелодий и при всей внешней сдержанности необыкновенно эмоционален.
Одно из самых популярных произведений классической музыки, абсолютный хит, известный всем. Четыре времени года — четыре скрипичных концерта, каждый из которых лучше другого.
Первая удачная попытка скрестить классику и джаз, давшая начало не одному новому направлению и все же оставшаяся неповторимой.
Одно из первых крупномасштабных сочинений с виолончелью в главной роли, где стройность и изощренность композиции соединяются с невероятной доступностью мелодий, которые без всякого усилия ложатся на слух.
Свадебный марш из «Сна в летнюю ночь» знают все, хотя он отнюдь не главное сочинение Мендельсона. Ему принадлежат отличные Итальянская и Шотландская симфонии, красивейшие трио, квартеты и оратории, а также Скрипичный концерт: не менее важный, нежели бетховенский, но куда более доходчивый.
У музыки Рахманинова и Малера не так много общего, но именно Малер дирижировал одним из первых исполнений концерта. Хотя Третий концерт поначалу оставался в тени знаменитого Второго, он также относится к наивысшим достижениям жанра и является одним из наиболее серьезных испытаний для участников пианистических конкурсов. А главная его тема — одна из лучших мелодий во всей музыкальной литературе.
К концу XIX века главенство австро-немецкой традиции в музыке оказалось под вопросом: одна за другой заявляли о себе новые национальные школы — венгерская, чешская, польская. Основателем еще одной, финской, на сегодня одной из самых передовых в мире, стал Сибелиус, чей концерт не похож ни на один другой и все же бьет в самое сердце.
Трудно поверить в то, что премьера «Кармен» не имела успеха: шлягеры здесь следуют один за другим с такой плотностью, какой не может похвастаться больше ни одна из великих опер. Увертюра, хабанера, куплеты Тореадора, сегидилья, «Цыганский танец» — вот лишь некоторые. Можно лишь позавидовать тому, кто их еще не слышал.
Вы наверняка вздрагивали в детстве при звуках «Полета валькирий» и слышали о Вагнере много неприятного. Постарайтесь составить о его музыке собственное мнение; если оперы Вагнера для вас слишком длинны, для начала хватит и оркестровых фрагментов. Невероятно красивая увертюра из оперы «Тангейзер» — самоценный шедевр, который наверняка вам понравится, независимо от сочувствия общественно-политическим взглядам автора.
«Дон Жуан», «Кармен» и «Травиата» — один из вариантов тройки лучших в мире опер. Обаянию «Травиаты» невозможно противиться, даже если вы равнодушны к итальянской опере: столь восхитительна музыка — светлая и в то же время пронизанная предчувствием беды. Знаменитая история любви, которая рождается и умирает на наших глазах.
Любую из трех опер Монтеверди бессмысленно помещать в какой бы то ни было список лучших опер: настолько самобытен этот итальянский гений, фактически основавший оперу как жанр. Начните с «Орфея», тем более что открывающая его токката звучит отовсюду и наверняка вам известна: не сможете оторваться.
Опера опер, главная для всех времен и народов. Ни в одной другой великой опере до такой степени не выдержан баланс между трагическим и комическим, высоким и низким, волей к жизни и неизбежностью смерти. Как говорил Святослав Рихтер, «Così fan tutte» — мистика большая, чем «Дон Жуан». Там во всем виновата статуя, что она ожила... А тут виновата женщина, что вообще на свет родилась».
Немолодой циник дон Альфонсо берется доказать двум юношам, что верность их невест — понятие относительное. Парни будто бы уходят на войну, возвращаются в облике влюбленных чужестранцев, и каждый ухаживает за невестой другого. Девушки не без удовольствия покоряются новой судьбе и собираются замуж, но тут возвращаются настоящие женихи. Две свадьбы решают все же сыграть, хотя счастливым не выглядит никто. Опера о том, что женщины загадочнее и непредсказуемее мужчин.
Как утверждает писатель Милан Кундера, Яначек совершил подвиг, открыв для оперы мир прозы. Действительно, в основе мелодий Яначека — человеческая речь во всей полноте ее психологических нюансов. «Приключения лисички-плутовки» — самая лирическая опера чешского композитора, повествующая о сосуществовании двух миров — мира людей и мира животных — и призывающая к их сближению.
Музыка, не похожая ни на что из слышанного вами прежде. Со второй или третьей попытки вы обнаружите, что язык этой оперы о безумном солдате не так уж странен: просто композитор не сочиняет мелодий, а кладет в основу музыки естественные интонации человеческой речи. Разница с Яначеком, по мнению Кундеры, очевидна: «Немецкий экспрессионизм отличается предпочтительным отношением к избыточным душевным состояниям, бреду, безумию. Экспрессионизм Яначека — богатейший веер эмоций, тесное противопоставление нежности и грубости, ярости и успокоения».
Сочинение, формально принадлежащее классике ХХ века, разошлось на шлягеры, перепетые десятки раз, начиная с гениального «Мэкки-Ножа» — одного из мелодических символов столетия. Хотя Вайль — крупнейший новатор в области академической музыки, ни один композитор его поколения не удостаивался такого внимания поп- и рок-исполнителей.
Несхожие между собой «Петрушка» и «Весна священная» все же не кажутся сочинениями двух разных авторов, тогда как в опере-оратории «Царь Эдип» вы уж точно не узнаете создателя «Петрушки». Не случайно Стравинского называли хамелеоном и человеком 1001 стиля. В «Эдипе» поют на латыни, а музыка — возможно, самая красивая у Стравинского — восходит к позднему барокко: никакой русской архаики, никаких блинов.
Главными темами одной из ключевых опер ХХ века стали секс и насилие; именно поэтому вскоре после триумфальной премьеры в 1934-м она была официально запрещена самим Сталиным в 1936-м. Обратите особенное внимание на пляску гостей в третьем акте и пение каторжников в четвертом — услышав однажды, забыть это уже невозможно.
В основе оперы — история гибели царя Агамемнона, убитого женой и ее любовником. Дочь царя ненавидит мать и живет надеждой на возмездие. Движимая благородными побуждениями, героиня ощущает себя орудием в руке Божьей, и эта одержимость превращает ее в чудовище. В первый же миг столь мрачной истории оркестр обрушивает на слушателей настолько безнадежную музыку, что волосы встают дыбом. Опера, идущая без антракта почти два часа, подобна грандиозной симфонии, от которой не оторваться.
Больше, чем соната, целое исследование на тему: может ли музыка выразить что-либо сверх того, что звучит? Одно из важнейших фортепианных сочинений ХХ столетия осталось незавершенным лишь потому, что так решил сам автор: «Соната кажется мне незаконченной каждый раз, когда я играю ее. Возможно, я не откажу себе в удовольствии вообще ее не заканчивать». Соната пропитана бетховенской «темой судьбы», то восстанавливающей порядок посреди хаоса, то разворачивающей повествование на 180 градусов.
Вероятно, самое совершенное произведение в истории музыки: два цикла по 24 прелюдии и фуги во всех существующих тональностях подобны двум колоссальным готическим соборам, каждый из которых прекраснее другого. Первую прелюдию до мажор может подобрать на пианино почти любой; однако постепенно цикл становится все сложнее. И все интереснее.
Не скучно ли в течение долгого времени слушать одинокую скрипку? Нисколько — она может гораздо больше, чем мы можем себе представить. По крайней мере, Бах стремится к полному охвату ее возможностей. Жемчужина цикла — знаменитая чакона, пронзительнее которой нет музыки на свете.
Среди 32 фортепианных сонат Бетховена «Лунная», возможно, не лучшая, но уж точно самая знаменитая; ее цитировали многие — от Шостаковича до The Beatles. Мало какое сочинение на свете до такой степени переросло свои рамки, став символом неразделенной любви.
Cжатая энциклопедия творчества великого композитора, причудливое сочетание романтизма и импрессионизма, давних традиций фортепианной музыки и парадоксов ХХ века. Названия каждой прелюдии стоят не в начале, а в конце нот, словно задают слушателю загадки, проверяя, верно ли тот уловил настроение пьесы, будь то «Паруса», «Шаги на снегу», «Туманы» или «Фейерверк».
Один из главных опусов Мессиана даже в год его столетия чаще играли фрагментами, нежели целиком: слишком большой самоотдачи требует этот цикл. Крупнейшее фортепианное сочинение эпохи, с которым можно сравнить лишь 24 прелюдии и фуги Шостаковича, — нетипичное для середины ХХ века творение: где ирония и рефлексия, где строгость и рассчитанность? Это грандиозная молитва, два с четвертью часа по преимуществу мажорной музыки с многочисленными повторами.
Всем известное Турецкое рондо на самом деле не самостоятельная пьеса, а финал одной из сонат Моцарта, другие части которой ничуть не менее восхитительны. Как, собственно, и другие фортепианные сонаты Моцарта, не говоря уж о его же «Фантазиях».
Этот цикл известен прежде всего в оркестровке Мориса Равеля, которая воспринимается сегодня как гениальный, но весьма попсовый хит. Послушайте оригинальную версию «Картинок», исходно написанных для фортепиано: вы будете потрясены тем, насколько это необычная и ничуть не хитовая музыка.
Новое слово в открытии возможностей скрипки и скрипачей, уже третье столетие остающееся тестом на виртуозность. Лучше других известен последний, двадцать четвертый каприс — короткая, но гениальная тема, вариации на которую писали многие великие композиторы.
Хотя Сати — композитор ХХ века, многие его сочинения появились еще в предыдущем столетии: в 1888 году написаны гимнопедии, предвосхитившие жанр easy listening. Сати также принадлежала идея музыки как ненавязчивого фона — сегодня от нее некуда деться, а сто лет назад это было ново.
Энциклопедия музыкального романтизма и в то же время пестрый калейдоскоп жанров: элегия, мазурка, марш, песня без слов и многое другое. Главное средство выразительности, приковывающее внимание слушателя, — контраст мажора и минора в каждой соседней паре прелюдий.
Цикл пьес-фантазий, название которому дал образ Иоганнеса Крейслера — придуманного Гофманом безумного капельмейстера, пугающего окружающих своей преданностью музыке. Одно из лучших сочинений Шумана, самого романтичного из когда-либо живших композиторов.
Помимо великолепных «Страстей» и мессы си минор Бахом написано свыше двухсот кантат. Еще в большей степени, чем весь этот список, они заслуживают слов «лучшая музыка на свете». Вы заполните плейлист на много месяцев вперед, если решите постепенно послушать их все. За невозможностью выделить из лучших лучшие отметим три: «Небеса веселятся, ликует земля» (BWV 31) с великолепным соло трубы в финале, «Кто будет веровать и креститься» (BWV 37) с чудесной арией «Творит нам вера крылья для души» и самую, вероятно, знаменитую «С меня довольно» (BWV 82).
Поистине универсальное сочинение; Берио, виднейший авангардист второй половины ХХ века, обработал ряд подлинных песен Европы и Азии, добавив к ним пару своих. Слушатель, от авангарда далекий, обрадуется тому, что и у авангардистов бывают сочинения, кажущиеся простыми и понятными.
Необычный состав: два оркестра с двумя дирижерами, два хора, три солиста и орган. Тенор, баритон и камерный оркестр отвечают за «военную» часть реквиема, в основу которой легли стихи поэта, погибшего на Первой мировой. Симфонический оркестр, хор и сопрано исполняют традиционные части реквиема от «Requiem æternam» и «Dies irae» до «Agnus Dei» и «Libera me». Удивительный результат, непохожий как на заупокойные мессы предыдущих эпох, так и на нетрадиционные реквиемы века ХХ.
Следует послушать хотя бы затем, чтобы знать: «Времена года» — не единственное и, возможно, даже не лучшее произведение Вивальди. По крайней мере, сборник его арий в исполнении Магдалены Кожены заставит вас на время забыть о вечнозеленом шлягере.
В «Русской тетради» отразился опыт Гаврилина-фольклориста, и это глубоко национальное сочинение — аналог великих циклов Шуберта и Шумана. Но с чем сравнить «Немецкие тетради», написанный на стихи Гейне — самый что ни на есть шумановский материал? Как объяснить появление такого чудесного цикла, как «Первая немецкая тетрадь», у студента-второкурсника, от которого профессор под угрозой двойки требует «что-то вокальное»? Вероятно, только чудом.
В канун религиозных праздников «Мессию» исполняют во всем мире; с этим связана правдивая история об одном оркестранте. На вопрос «Что с тобой случилось?» тот ответил: «У меня был кошмарный сон! Мне снилось, что я опять играю «Мессию»! Более того, когда я проснулся, это оказалось правдой!» Лучшие исполнения «Мессии» не имеют с этой былью ничего общего, это поистине божественная музыка. За три недели закончив «Мессию», Гендель сказал: «Я думал, что открылось небо и я вижу Творца».
Одно из самых жутких сочинений в истории музыки: верим ли мы в судьбу, нет ли, однако вскоре после создания этого вокального цикла Малер потерял любимую дочь. Пять невероятно красивых и невыразимо печальных песен.
Первая симфония, где от начала до конца поют, а большой оркестр звучит камерно — так, что слышны все инструменты. Последнюю часть — «Прощание» — автор считал самоубийственной, однако к ней хочется возвращаться еще и еще.
Католицизм, изучение языка птиц и внимание к внеевропейским культурам — из этих черт складывается творчество Мессиана, отдельное направление в музыке ХХ столетия. Хотя язык Мессиана не похож ни на чей, его музыка необыкновенно заразительна: послушайте литургии хотя бы раз — и вы заметите, что напеваете их.
C «Фаустом» Гете кантата Шнитке не имеет ничего общего: в ее основе — «Народная книга о Фаусте» XVI века. Гениальная находка — Мефистофель, выступающий в двух обличиях: дьявол соблазняющий (контратенор), дьявол насмехающийся и карающий (контральто). Хотя запланированное участие Аллы Пугачевой в московской премьере отменилось, у зала дежурила конная милиция. Унижение героя достигает пика в разухабистом танго с саксофонами, неожиданно вторгающемся в суровую музыку.
Хотя предпоследняя симфония Шостаковича посвящена Бриттену, теснее она связана с Малером. По существу, это продолжение его «Песни о земле», симфония-кантата с участием двух певцов, полностью посвященная смерти. Даже среди мрачных симфоний Шостаковича эта в особенности полна депрессивности и чувства одиночества. Два голоса объединяются лишь для того, чтобы спеть в финале: «Всевластна смерть. Она на страже и в счастья час».
Вершина мировой вокальной музыки: 24 песни, объединенные общим горьким настроением и мрачными образами природы. Финальная, «Шарманщик», — одна из самых безысходных песен Шуберта (а у него их около 600!): тоскливая мелодия звучит на фоне унылых, однообразных звуков шарманки.
Серия сообщений "Музыка":
Часть 1 - Franz Lang. Mei Vater is an Appenzeller
Часть 2 - Исаак Дунаевский. Увертюра "Дети капитана Гранта"
...
Часть 48 - Ленинград - Экспонат (18+)
Часть 49 - А.Розенбаум. Романс Колчака
Часть 50 - 100 музыкальных сочинений, с которых нужно начинать слушать классику
Комментировать | « Пред. запись — К дневнику — След. запись » | Страницы: [1] [Новые] |