Трансильвания - латинское слово. Оно означает «страна за лесами». Это очень красивая страна. Но очень многие по воле литераторов и сценаристов фильмов ужасов считают ее краем кровавых кошмаров, населенным всевозможными вурдалаками, ведьмами, демонами и оборотнями. Особенно прославился обитавший там знаменитый и страшный граф Дракула. Но, к сожалению, и без него в этой земле всегда хватало всякой нечисти. А среди ее древних обитателей попадались и такие существа, по сравнению с которыми бледнеет и вампир Дракула.

Одно из таких существ - графиня Елизавета (в некоторых вариантах Эржебет, Элизабет) Батори ( Еlizabeth Bathory 1560 - 1614), получавшая удовольствие от нечеловеческих истязаний, которым она подвергала подвластных ей людей. Называемая также Чахтицкая пани или Кровавая Графиня, венгерская графиня, печально знаменитая массовыми убийствами молодых девушек, является, согласно «Книге рекордов Гиннесса», самым «массовым» серийным убийцей. 

В старину, когда Словакия принадлежала Венгрии, замок Чахтице носил мадьярское название Чейт и принадлежал древнему роду Батори. Никто не был храбрее Батори в битвах с врагами, никто не мог сравниться с ними в жестокости и своенравии.

Батори страдали эпилепсией (именно она привела к ранней смерти короля Стефана), сумасшествием, безудержным пьянством. В сырых стенах замков их донимали подагра и ревматизм. Ими болела и Елизавета Батори. Быть может, этим и объяснялись приступы дикой ярости, которые охватывали ее с детства. Но, скорее всего, дело здесь в семейных генах Батори и жестокости того времени в целом. На равнинах Венгрии и в Карпатских горах без устали резали друг друга турки, венгры и австрийцы. Пойманных полководцев врага живьем варили в котлах или сажали на кол. Дядю Эржебет, Андраша Батори, зарубили топором на горном перевале. Ее тетку Клару изнасиловал турецкий отряд, после чего бедняжке перерезали горло. Впрочем, она сама до того лишила жизни двух мужей.

Родилась Елизавета Батори в 1560 году. Судьба знатных девушек в этом суровом мире была определена раз и навсегда: раннее замужество, дети, хозяйство. То же ждало и Елизавету, которую еще в детстве обручили с графским сыном Ференцем Надашди. Ее отец рано умер, мать уехала жить в другой замок, и не по годам развитая девочка была предоставлена самой себе. Ничего хорошего из этого не вышло. В 14 лет Елизавета родила сына от лакея. Виновный исчез бесследно, как и ребенок, а ее поспешили выдать замуж. Супруги поселились в Чейте — одном из 17 замков семейства Батори. Приданое было таким богатым, что Ференц не стал поднимать вопрос о невинности новобрачной. Впрочем, его это не слишком интересовало: вскоре после свадьбы он ушел в поход на турок и с тех пор появлялся дома нечасто. И тем не менее Елизавета родила дочерей Анну, Оршолю (Урсулу), Катарину и сына Пала. По обычаю тех лет, детьми сначала занимались кормилицы и служанки, а после их отправили на воспитание в другие знатные семьи.


Оставшись одна, Елизавета отчаянно скучала. Она мечтала вырваться из горной глухомани и отправиться на бал в Вену или Пресбург, где все бы увидели ее красоту. Она была высокой, стройной, удивительно белокожей. Светлыми были и ее густые кудри, которые она отбеливала настоем шафрана. Помимо этого, она каждое утро умывалась холодной водой и любила конные прогулки. Не раз госпожу встречали ночью бешено скачущей по округе на ее черном как смоль коне Винаре. Еще рассказывали, что она сама наказывает служанок — щиплет их или таскает за волосы, причем при виде крови становится просто одержимой. Во время одного из визитов Ференц обнаружил в саду обнаженную девушку, привязанную к дереву и облепленную мухами и муравьями. На его удивленный вопрос Елизавета беспечно ответила: «Она таскала груши. Я обмазала ее медом, чтобы хорошенько проучить».

В ту пору графиня еще никого не убивала. Хотя безгрешной не была: в отсутствие мужа завела любовника, соседского помещика Ладислава Бенде. Однажды они вдвоем мчались на конях по дороге и обдали грязью какую-то безобразную старуху. «Спеши, спеши, красавица! — крикнула та вслед. — Скоро ты станешь такой же, как я!» Дома Елизавета долго всматривалась в венецианское зеркало. Неужели ведьма сказала правду? Да, ей уже за сорок, но ее формы так же безупречны, а кожа упруга. Хотя… вон предательская морщинка в углу рта. Еще немного, и подкрадется старость, и никто уже не восхитится ее красотой. С испорченным настроением она пошла спать…


В начале 1604 года умер ее муж, подхвативший лихорадку в одном из походов. Соседи жалели вдову, и никто не знал, что ждет ее подданных в тихом городке у подножия замка.
По рассказам сообщников Елизаветы, ее жажда убийства стала совершенно неутолимой после кончины Ференца Надашды. Ее стали называть «тигрицей из Кахтице».

В арсенале Елизаветы были и «легкие» кары за мелкие или просто выдуманные хозяйкой провинности. Если какую-то служанку заподозрили в краже денег, ей в руку клали раскаленную монету. Стоило горничной плохо выгладить хозяйское платье, в лицо несчастной девушке летел горячий утюг. Плоть девушек рвали щипцами, пальцы кромсали ножницами.
Но излюбленными орудиями пытки у графини были иглы. Она загоняла их девушкам под ногти, приговаривая при этом:
«Неужели тебе больно, потасканная блудница? Так возьми и вытащи». Но как только истерзанная девушка пыталась извлечь иглы, Елизавета принималась ее избивать, а потом отрубала ей пальцы. Впадая в исступление, графиня грызла свои жертвы зубами, отрывая куски плоти от их груди и плеч.  

 Елизавета Батори без устали искала средство, чтобы вернуть уходящую красоту: то рылась в старых гримуарах (сборниках магических ритуалов и заклинаний), то обращалась к знахаркам.

Однажды к ней привели ведьму Дарвулю, живущую недалеко от Чейта. Посмотрев на нее, старуха уверенно сказала: «Кровь нужна, госпожа. Купайся в крови девушек, не знавших мужчины, и молодость всегда будет с тобой». Вначале Елизавета опешила. Но потом вспомнила радостное возбуждение, которое всякий раз охватывало ее при виде крови. Неизвестно, когда именно она перешла границу, отделяющую человека от зверя. 

По подсказке Анны Дарвулии графиня начала собирать по крестьянским дворам юных девственниц, исчезновение и смерть которых не были чреваты трениями с законом и опасными последствиями. Поначалу находить живой «материал» для садистских забав было довольно легко: крестьяне прозябали в беспросветной нищете, и некоторые охотно продавали своих дочерей. При этом они искренне верили, что на барском подворье их детям будет гораздо лучше, чем под отчим кровом.
 

Но скоро девушки, отправленные в замок служить графине, стали пропадать неведомо куда, а на опушке леса начали появляться свежие могилы.
Хоронили и по трое, и по двенадцать сразу, объясняя смерть внезапным мором. На смену отошедшим в мир иной привозили крестьянок издалека, однако через неделю они куда-то исчезали. Ключница Дора Сентеш — мужеподобная бабища, пользовавшаяся особым расположением графини, — растолковывала любопытствующим жителям Чахтиц: мол, крестьянки оказались полными неумехами и отправлены по домам. Или: эти, новенькие-то, разгневали госпожу дерзостью, она пригрозила им наказанием, вот и убежали…    

В начале XVII века (а происходило все это в 1610 году, когда Елизавете Батори исполнилось пятьдесят) в кругах знати считалось неприличным вмешиваться в частную жизнь равных себе, и потому слухи вспыхивали и угасали, не оставляя следа на репутации сиятельной дамы. Правда, возникло робкое предположение, что графиня Надашди втайне приторговывает живым товаром — поставляет розовощеких и статных христианок турецкому паше, большому их обожателю. А поскольку таким промыслом скрытно занимались многие славные представители высшего общества, стоило ли ломать голову, разгадывая, куда деваются девушки? 

За десять лет, когда в Чейте правил ужас, механизм убийств оказался отработанным до мелочей. Он был таким же, как и за полтора века до Елизаветы у французского барона Жиля де Ре, и таким же, как у русской помещицы Салтычихи (Дарьи Салтыковой) полутора веками позже. Во всех случаях жертвами были девушки, а у барона — еще и дети. Возможно, они казались особенно беззащитными, что распаляло пыл садистов. А может, главным здесь была зависть стареющих людей к юности и красоте. Свою роль сыграли и наследственные пороки рода Батори, и суеверия самой Елизаветы. Она творила зло не одна: ей помогали подручные. Главным был уродливый горбун Янош Уйвари по прозвищу Фицко. Живя в замке на положении шута, он вдоволь наслушался насмешек и смертельно ненавидел всех, кто был здоров и красив. Шныряя по округе, он выискивал дома, где подрастали дочери. Потом в дело вступали служанки Илона Йо и Дорка: они являлись к родителям девушек и уговаривали их за хорошие деньги отдать дочек в услужение к графине. Они же помогали Елизавете избивать несчастных, а потом хоронили их тела. Позже местные крестьяне, почуяв неладное, перестали откликаться на посулы хозяйки замка. Ей пришлось нанять новых зазывал, которые подыскивали ей жертв в дальних деревнях.
 

 Когда девушек доставляли в Чейт, к ним выходила сама графиня. Осмотрев их, она выбирала самых красивых, а остальных отправляла работать. Отобранных отводили в подвал, где Илона и Дорка сразу начинали бить их, колоть иглами и рвать кожу щипцами. Слушая крики жертв, Елизавета распалялась и сама бралась за пытки. Хотя кровь не пила, так что вампиршей ее считают напрасно, впрочем, велика ли разница? Под конец, когда девушки уже не могли стоять, им перерезали артерии и сливали кровь в тазы, наполняя ванну, в которую погружалась графиня. Позже она заказала в Пресбурге чудо пыточной техники — «железную деву». Это была полая фигура, составленная из двух частей и утыканная длинными шипами. В потайной комнате замка очередную жертву запирали внутри «девы» и поднимали вверх, чтобы кровь потоками лилась прямо в ванну. 

Наслаждаясь предсмертными муками обреченной служанки, графиня Батори осыпала ее визгливой площадной бранью, доводя себя до исступления и палаческого экстаза, после чего нередко падала в блаженные обмороки.
Время шло, а кровавые омовения не приносили результата: графиня продолжала стареть. В гневе она призвала Дарвулю и пригрозила сделать с ней то же, что по ее совету делала с девушками. «Вы ошиблись, госпожа! — запричитала старуха. — Нужна кровь не холопок, а знатных девиц. Раздобудьте таких, и дело сразу пойдет на лад».

Сказано — сделано. Агенты Елизаветы уговорили двадцать дочек бедных дворян поселиться в Чейте, чтобы развлекать графиню и читать ей на ночь. Уже через две недели никого из девушек не было в живых. Это вряд ли помогло их убийце омолодиться, но Дарвуле было уже все равно — она умерла от страха, а на самом деле от эпилепсии. Но безумные фантазии Елизаветы уже не знали удержу. Она поливала крестьянок кипящим маслом, ломала им кости, отрезала губы и уши и заставляла есть их. Летом ее любимым развлечением было раздевать девушек и связанными сажать на муравейник. Зимой — обливать водой на морозе, пока они не превратятся в ледяные статуи.


Убийства совершались не только в Чейте, но и в двух других замках Елизаветы, а также на водах в Пиштяне, где графиня также пыталась вернуть исчезающую красоту. Дошло до того, что она не могла провести и нескольких дней без убийств. Даже в Вене, где Елизавета по мрачному совпадению имела дом на Кровавой улице (Блютенштрассе), она заманивала к себе и убивала уличных нищенок.


Остается удивляться, что столько лет ей все сходило с рук, тем более что по округе волнами расходились слухи о преступлениях «чейтской твари». Быть может, правы те, кто говорит о высоких покровителях убийцы. Так, свидетели вспоминали о знатной даме, которая приезжала в замок в элегантном мужском костюме и неизменно участвовала в пытках и убийствах, после чего удалялась с графиней в спальню. Видели здесь и мрачного господина с капюшоном, скрывающим лицо. Слуги шептались, что это воскресший Влад Дракул, когда-то творивший свои черные дела в соседней Валахии. Не укрылось от глаз и засилье в замке черных котов, и начертанные на стенах каббалистические знаки. Начались толки о связи графини с дьяволом, что считалось похуже убийства крестьянок.



Конец преступлениям Елизаветы Батори положила самая банальная причина. Нуждаясь в деньгах для своих опытов по омоложению, графиня заложила один из замков за две тысячи дукатов. Опекун ее сына Имре Медьери поднял скандал, обвиняя ее в разбазаривании имущества семьи. Ее вызвали в Пресбург, где собрались на сейм все вельможи, включая и ее родича и покровителя Дьёрдя Турзо. Последний уже получил письмо от священника, которому пришлось отпевать сразу девять убитых Елизаветой девушек. Вначале он собирался по-семейному замять историю, но тут графиня прислала ему пирог. Чуя неладное, Турзо скормил пирог собаке, и та тут же сдохла. Разгневанный магнат дал делу законный ход. Для начала он допросил оказавшихся в городе родных Елизаветы, которые рассказали немало интересного. Например, ее зять Миклош Зриньи однажды гостил у тещи, и его собака вырыла в саду отрубленную руку. Дочери обвиняемой были бледны и повторяли одно: «Простите маму, она не в себе».


Вернувшись в Чейт, графиня составила колдовское заклинание, которому научила ее Дарвуля: «Маленькое Облако, защити Елизавету, она в опасности… Пошли девяносто черных котов, пусть они разорвут на части сердце императора Матиаса и моего кузена Турзо, и сердце рыжего Медьери…» И все же она не смогла удержаться от искушения, когда к ней привели юную служанку Дорицу, пойманную за воровством сахара. Елизавета до изнеможения била ее плетью, а другие служанки наносили удары железными палками. Не помня себя, графиня схватила раскаленный утюг и затолкала его Дорице в рот до самого горла. Девушка была мертва, кровь залила весь пол, а злоба хозяйки Чейта только разгоралась. Подручные привели еще двух служанок, и, избив их до полусмерти, Елизавета успокоилась.

А наутро в замок явился Турзо с солдатами. В одной из комнат они нашли мертвую Дорицу и двух других девушек, еще подающих признаки жизни. В подвалах ждали другие страшные находки — тазы с высохшей кровью, клетки для пленниц, разломанные части «железной девы». Нашли и неопровержимое доказательство — дневник графини, где она фиксировала все свои злодеяния. Правда, имен большинства жертв она не помнила или просто не знала и записывала их так: «№ 169, маленького роста» или «№ 302, с черными волосами». Всего в списке было 610 имен, но туда попали не все убитые. Считается, что всего на совести «чейтской твари» не менее 650 жизней. Елизавету поймали буквально на пороге — она собиралась бежать. Стоит отметить, что в один из дорожных сундуков были аккуратно упакованы орудия пыток, без которых она уже не могла обойтись.

Турзо своей властью приговорил ее к вечному заточению в собственном замке. Ее подручных доставили на суд, где свидетели наконец-то смогли рассказать все, что знали, о преступлениях их бывшей госпожи. Илоне и Дорке раздробили пальцы, а потом заживо сожгли на костре. Горбуну Фицко отрубили голову, а тело тоже швырнули в костер. В апреле 1611 года в Чейт прибыли каменщики, которые заложили камнями окна и двери комнаты графини, оставив только маленькую щель для миски с едой. В заточении Елизавета Батори жила в вечной тьме, питаясь только хлебом и водой, не жалуясь и ничего не прося. Она умерла 21 августа 1614 года и была похоронена у стен замка, рядом с останками своих безымянных жертв. Говорят, что до сих пор по ночам из проклятого замка раздаются стоны, приводящие в ужас округу.