Самогоноварение завоевателей Кашасу и текилу сравнивают не случайно. История этих напитков началась во времена колонизации, но эпоха, родившая кактусовую и тростниковую водку, уготовила им разные судьбы. Испанцы, завоевавшие Мексику, перегоняли местную брагу из сока агавы в текилу, а вот португальцы, отказавшись от самогона бразильских индейцев, предпочитали привозить с собой портвейн, мадеру и багасеру (виноградную водку). Видимо, их смутил «рецепт» местных аборигенов, которые про дрожжи ничего не знали, а чтобы сок маниоки все- таки начал бродить, просто плевали в глиняный чан, где томилось сырье для браги.
Своим появлением на свет кашаса обязана конкистадорам, которым приглянулся благоприятный для выращивания сахарного тростника климат. В то время португальцы, прочно освоившись в Африке, начали привозить в Бразилию чернокожих невольников и засадили тростником плодородные поля. Как гласит легенда, именно рабы и придумали национальную алкогольную гордость. Внимание африканских негров привлекла странная терпкая жидкость, появлявшаяся в кормушках для домашнего скота, где долго лежал сахарный тростник. После этого крепкий запашок, исходивший от рабов, и их неадекватное поведение заметили надсмотрщики, а потом в выяснение причин были вовлечены и владельцы плантаций. Брагу обнаружили. Далее ее стали усовершенствовать путем перегона забродившего сока в медных кубах. Так и получился аналог современной кашасы. К XVII веку она уже превратилась в твердую валюту и на нее закупали все новых рабов. Вожди племен с удовольствием продавали своих мускулистых сородичей за бочонок дурманящего напитка. Вскоре формула «кашаса- рабы- кашаса» стала основой бразильской рабовладельческой экономики.
Столетие спустя на юго- востоке страны- в Минас- Жерайс нашли золото, что сделало Бразилию одной из самых богатых провинций Португалии. До того как регион охватила золотая лихорадка, местность славилась кашасой, которая распивалась в холодных шахтах искателями удачи. Однако португальские власти пытались привить бразильцам любовь к мадере и багасеру, ограничивая и постепенно запрещая кашасоварение либо облагая его непомерными налогами. Рабочим, согревающимся привычным алкоголем, такая политика не понравилась, и в стране вспыхнул бунт. В 1789 году в Минас- Жерайс заговорщики против португальской короны добивались независимости Бразилии и свободы для рабов. Восстание было подавлено, но одним из популярнейших лозунгов наравне с «За свободу» и «За независимость» был клич «За нашу кашасу». Патриотичная любовь революционеров к национальному напитку вскоре была подзабыта, а мода на все европейское затмила тростниковую водку. О кашасе вспомнили лишь через сто лет. Она победно вернулась, став неофициальным символом страны вместе с самбой и карнавалом в Рио- де- Жанейро.