Камень скамьи дарит приятную прохладу после раскаленного пресса солнца. Алкид сидит в роще возле дома. Ненавистное солнце падает в море. Солнце падает… а море тщится его проглотить в глупой надежде, что уж на этот-то раз оно не ускользнет.
Солнце всегда ускользает и это предначертано.
Море всегда алчет – так было и так предначертано.
И только камень всегда равнодушен к тому, что предначертано.
Камню все равно – цикл его существования настолько иной, что он даже не успевает заметить извечной чехарды двух стихий.
Алкид слушает камень. Слушает пальцами, ибо уши его слышат лишь предсмертные стоны.
Усталый полубог всматривается в камень. Всматривается пальцами, ибо смертельно напуганный младенец скрылся из глаз его и никогда уже не вернется. Малец, равнодушно взиравший когда-то на пресмыкающихся посланцев всемилостивейшей бабушки.
Старик пытается пощупать камень, но ощущает только ошметки мертвой плоти и крошево костей.
Игра завершилась, не успев начаться.
Ну что, глупая старая развалина, неудавшаяся половинка неудавшегося бога, каково это – быть полубогом?
Теперь-то ты знаешь ответ, вот он – протяни руку и он твой.
Не хочешь?
Молчишь, старик…
Молчишь, по старой привычке. Вот только привычка твоя умерла вместе с тобой и теми, кто вздумал следовать за тобой.
Твое молчание, старик, смердит как смоляные болота Аида.
Безумие, твой давний приятель, смотрит на тебя из камня ликом истеричной старухи.
Безумие рвется клочьями твоего дыхания.
Безумие пенящимся вином питает твою плоть, взамен жидкой водицы крови.
Вином, по имени Гера.

Ты был легендой, старик, мифом.
Ты решил своими руками сотворить новый. Ты хотел стать творцом – хотя бы в этом.
Ты столько раз видел, как это происходит, ты возомнил, что настолько хорошо изучил эту гидру, что сам способен стать ее подобием, управлять ею?
Поступок, сам по себе достойный легенды.
Вот она и случилась.
Легенда, про то, как немощный, ничего не видящий и не слышащий старец обнаженным вихрем смерти несся по дому, по саду, по утесам… Вихрем безумия, не оставившим после себя даже намека на жизнь.

Как жаль, аэд, что ты опоздал к заходу. Это не та легенда, которой бы следовало увидеть свет этого мира.
Только разве она спрашивает позволения? Ты был пьян и ноги твои никуда не торопились… Возблагодари свои ноги, аэд. Отныне молись своим ногам. Ногам и неразбавленному вину - дару далекой финикийской лозы. Молись, ибо только им ты обязан жизнью с этого дня.
И укороти свой язык, аэд - пожалей не старика, а того, кем он был. Того, кем он будет жить в легендах.
Попробуй жалость на вкус, аэд.
Попробуй и выплюнь кислятину.

Каково это быть полубогом, старик? Уже не человек (спасибо папаше, удружил!), еще не бог (да охватит священная икота папашину половину!), да и будешь ли когда-нибудь?.. А надо ли? Ведь ты всегда с небрежением относился ко всему божественному сборищу на вершине горы-переростка. Даже называть их по именам не любишь, не желая уподоблять людям и уподобляться им же.
Годы ничего не изменили для тебя – герой-полубог, тебе уже точно никогда не стать человеком – еще при рождении отрезали от тебя человека вместе с пуповиной. Отрезали и похоронили – в тебе же.
Где та грань в тебе, на которой заканчивается человеческое и начинается божественное? Да и есть ли она?
Молчишь, старик…
Ну молчи.


Радостно потрескивает огонь на свежих углях, тонкая струйка пара поднимается над чашей с вином. Вот он, стариковский уютный рай, который ты сам тщательно создавал для себя все эти годы – сам возвел стену тишины между собой и миром, сам, все сам.
Довольно.
Время настало.
Ты встаешь со своего ложа – босыми ногами касаешься холодных плит пола. Холодных, говорите?! Ха! Про какое касание вы говорите, уважаемые?! Алкид не умеет, не умел и никогда не будет уметь «касаться»! Ты попираешь ногами ничтожный камень и камень прогибается и стонет.
Не глядя, ты протягиваешь руку к изножью ложа и опоясываешься шкурой.
Вино – одним глотком, чашу – об стену, чтобы тысячью черепков брызнула во все стороны. И ни единой капли на пол – он никогда и никому не приносил жертв, а сейчас и подавно делать этого не будет.
Ты обводишь смеющимися глазами мегарон – ну что еще? Ах, да… Ложе. Протягиваешь руки, сминаешь его ворохом щепок и бросаешь в очаг. Все. Теперь уже точно все.
Алкид, что с тобой? Кто ты, старик? Где ты, старик? Куда подевался? Кем ты выплыл из омута раздумий?
Молчишь, старик…
Ну молчи.
Когда приходит время творить миф собственными руками – руки не должны быть стариковскими.


Сын красавицы-Алкмены, давненько солнце этого мира не любовалось твоим хищным профилем! Давно, ох давно, ты не дышал этим морем!
Не зря ты когда-то построил здесь свой дом, Алкид…
Отсюда, с этих утесов, ты видишь свою Элладу. Свою! И пусть она пока не знает об этом, пусть никто пока не знает об этом… Это неважно.


- Гилл! К заходу мне необходимо, чтобы здесь был десяток скорых на руку писцов и полтора десятка самых лучших гонцов. Нынче же мы с тобой начинаем игру!
И еще, Гилл… Найди-ка на местном базаре какого-нибудь аэда – надо бы нам с тобой послушать, что и как сейчас поют.
Привычно-молчаливый Гилл широко улыбается. Стояло время... давно стояло. А теперь пошло… пошло-побежало-понеслось.
«..Дурашка ты, Гилл…».

Разговор вышел… вошел, а потом снова вышел.
Нервным таким разговор вышел, хоть сейчас на принудительное трудовое лечение гребцом на боевые галеры микенского флота.
Длинным вышел – умница-Гилл, разумеется, и не думал никуда уходить (уж что-что, а воззвать к Премудрой у патриарха возможность была всегда и безо всяких вспомогательных средств).
Деймос жаловался, рыдал, стенал, припадал к ногам, вопил, требовал, угрожал, снова рыдал, визжал и брызгал слюной, бился головой о стены и пяткой тоже себя в грудь бил бы – буде случись вдруг у демонической тени некогда бога (ну не бога, конечно же, а божка) пятка с грудью.
В конце концов, огонь погас, а Деймос ушел.
Был только что здесь, замер на какой-то миг и не стало его.
А ты так и остался сидеть в неподвижности, погрузившись в омут глубоких раздумий. И ничто не тревожит его идеальной глади – только шальной азарт, тот, что родом из совсем других времен твоей долгой жизни, крохотными шариками ртути расплескался в твоих глазах.
Чьи глаза у тебя, старик? От папы? От мамы? Ничуть не бывало! Тебе всегда очень хотелось, чтобы именно так оно и было – чтобы глаза были только твоими.
В этой тьме кромешной даже привычному Гиллу было бы не разглядеть твоих глаз, но ты-то, ты-то знаешь, кто и как смотрит сейчас твоими глазами! Тот малец, который когда-то вот с таким же пенящимся азартом смотрел на двух аспидов, вползающих в его колыбель. Смотрел и упивался.
Так что же такого наговорил тебе простак-Деймос, что вновь заставило его проснуться в твоих глазах?
Молчишь, старик…
Ну молчи.
Ни ты сам, ни кто другой не знает того смельчака, который бы осмелился тебя сейчас потревожить.


……………………………………………………………………
{совсем другие время, место и обстоятельства}


- Отец… Папа! Олимпийцев – двенадцать, да?! Малых богов – без счета, да?.. Откуда столько, зачем? Почему боги? Потому что бессмертные?
- Гилл, сынок, все не так просто… Понимаешь, боги они не потому, что бессмертные, а бессмертные потому что боги. И еще – богом может быть лишь тот или то, у кого есть хотя бы один человек, чьи помыслы и молитвы обращены к своему кумиру. Нет веры – нет и бога. Уходит вера, утекает водой сквозь пальцы – и слабеет бог. И наоборот – чем больше тех, что верят, тем сильнее божество… Велика Ойкумена, велика и разнообразна. И повсюду есть свои боги – течет ручей, орошает поле благодарного землепашца – вот тебе и божок народился. А уж каким он станет, во что вырастет – этого даже оракул не скажет. Вот только сдается мне, что зависит это от того самого землепашца, верой которого и рожден наш божок-младень... Ну что, вконец замучил я тебя, сын?
- Пап… знаешь, ты у меня будешь бессмертным… правда-правда! Вот…
- Дурашка ты, Гилл…

Длинные неровные блики света на полу, острый запах горящего масла… Чинно восседающий на высоком ложе старец, исполненный собственной значимости и величия… Сын, откидывающий тяжелую занавесь и застывающий на пороге мегарона со светильником в руке… Гость, осмелившийся потревожить покой могучего старца и тщетно вглядывающийся в темноту зала…
Так происходило уже тысячу раз.
Алкид знал, как произвести желаемое им впечатление – вне зависимости от того, кем бы не оказался сегодняшний гость.
Шаги смолкли где-то совсем поблизости, вот только ни единой толики света так и не просочилось в мегарон. Странно.
- Гилл?
Все та же тишина. Ни единого шага или шороха, только потрескиванье догорающих углей в очаге и жаровне, стоящей у ног… Старик зябко дернул плечами и с тоской подумал о лежащей в изножье шкуре. Слишком тяжела и жестка, чтобы дарить драгоценное тепло. Все в ней слишком, все положено непомерной данью на алтарь неуязвимости. За все эти годы – ни единой прорехи, ни малейшего пореза или иного следа от клинка. Идеальная броня, совершенно бесполезная и никчемная теперь.
Холодно, ужасно холодно…
И куда делись Гилл с гостем?
За спиной что-то заскрежетало, затихло и тут же разродилось исполненным горестью и тоскливой безысходностью воем.
Красноватое мерцание углей накрыло плотным одеялом тьмы.
По спине не двинувшего ни единым мускулом старца поползла обжигающая льдом капля…
- Деймос, заканчивай с дурацкими фокусами и переходи к делу!- рявкнул ты. Рявкнул так, что из-под потолка тонкой струйкой потекла пыль, а уже было совсем потухшие угли яростно полыхнули чистым пламенем.
Откуда что взялось?
- Гилл, иди к себе… Сегодня ты мне больше не понадобишься – гость уйдет сам.
Ставшая заметной в пламени очага тень сына с видимым усилием отклеилась от стены у самого входа и проскользнула за занавесь…
- Ну и ты полагаешь, что сможешь чего-то добиться от меня подобными выходками? – реплика, направленная за спину (ты так и не счел необходимым пошевелиться), ударила в стену с мощью разъяренного вепря. Ударила, размела, расплющила, раздавила и ошметки разбрызгала…
- Деймос!!! – грохочешь ты исполинами равновеликих скал, столкнувшихся друг с другом.
- Деееееймоооосссс… Дееемоооосссс… Дееемоооооон… - причудливое поствистывающе-шипящее эхо катится по мегарону.
Откуда-то из-за спины слышится тяжелый всхлип. И едва ли не из-под самого хозяйского ложа проскальзывает бледная тень мерзких очертаний.
Еще одна голова гидры? Ха, старик! Какое там… и на полголовы не тянет.
- Ну, рассказывай, недостойный упоминания имен своих родителей сын Ареса и Афродиты. Учти, в твоем распоряжении времени ровно столько, сколько необходимо Гиллу для того, чтобы добраться до Палладия и принести жертву Сове.
Жалкая тень прижимается к дальней колонне, змеится и пачкает собой белоснежную гладь камня.

Тлеет очаг в полумраке мегарона, даря последние крохи тепла озябшим стариковским рукам.
Некогда сильные пальцы едва заметно подрагивают. Едва – это только благодаря милости полумрака, хвала предвечному Хаосу!
Никто не увидит.
Никто.
Никто не захочет увидеть.
Те немногие, кто бывают допущены сюда, видят лишь то, что позволено им видеть.
А, впрочем, не стоит заблуждаться – не видят лишь потому, что не хотят. И потому что им без надобности, поскольку приходят теперь сюда лишь по делу. А полумрак – не более чем наивная стариковская уловка, каприз, если хотите. Если старик хочет думать, что это скрывает его немощь – разве трудно ему подыграть?
Разве трудно сделать вид, что его ложе – лишь свидетельство недавней трапезы?
Ноги закутаны львиной шкурой поистине исполинских размеров? Так что ж с того? Кто-то разве не помнит бедолагу-льва, собственноручно удушенного хозяином дома? Вот и не забывайте.
Руки-то те же самые, что прервали дыхание неуязвимой кошки. Вот только не тряслись они тогда…
Когда это было? Когда не стало? Кто помнит? Да и было ли?
Было-было. Все помнят. А кто не помнит – всегда найдутся доброхоты атлетического сложения в хламидах со стилизованной литерой Эта, которые и вразумят и напомнят, и весьма наглядно объяснят, почему забывать не стоит.
Да и, откровенно говоря, захочешь – не забудешь. Все базары забиты таблицами с вольными пересказами того, о чем забывать не стоит. Охлос в восторге от тебя, старик, от того тебя, каким хотят тебя знать и видеть. Они проглатывают каждую новую байку о своем кумире, и голод их все растет и растет... Сотни, тысячи стилусов по всей Элладе отчаянно скрипят по воску, выводя давно привычное Ἡρακλέης.
А еще аэды бродячие, провались они все в Тартар!
И ты, о котором поют они, - это давно уже не ты…
Ну что, старик, опять хандрим? А вспомни – не сам ли ты радовался, когда все это только начиналось? Не сам ли упивался славой? Да и не изменилось ничего с тех пор – просто думать ты стал совсем другим местом. Просто ты уже давно оседлал эту гидру и сам правишь ею. Просто-просто… Эта простота той разновидности, что хуже воровства будет.


Колышется ткань занавеси у входа, в гулкой тишине дома ты слышишь шаги Гилла.
Да, старик, ты давно уже ощущаешь себя как рыба в воде этого мрака – ты знаешь наизусть как звучат шаги близких… Вот только Гилл сегодня не один, хотя и не слышно ничего иного, кроме его поступи. Спасибо, сын. Ты никогда не забываешь обуться в подбитые медью сандалии, когда ведешь гостя. И никогда не забываешь неловко задеть стилусом за камень колонны, когда гость непрост. Совсем непрост.
Скажи, какую из своих бессчетных голов ты покажешь Алкиду на сей раз, гидра? Кому опять понадобился старик?

Я не очень уверен в том, что последующий текст может быть кому-то интересен. Он совершенно непохож на все то, что я обычно пишу или выкладываю в Норе – как минимум по тематике.
Более того, считаю необходимым подчеркнуть, что он был написан не так, чтобы совсем недавно. На самом деле, это всего лишь немного откорректированная часть одного, довольно странного, разговора (беседа была долгой и закончилась тем, что мы с моим собеседником по сути расписались в непонимании друг друга. Так тоже бывает.). Та версия, которую я выкладываю, является чуть менее сумбурной и немного более «причесанной», однако я постарался максимально сохранить ощущение некоторой сбивчивости – мне хочется, чтобы текст воспринимался именно в том ключе, как он возник изначально.
И последнее: сейчас мое мнение относительно всего описанного ниже в целом осталось таким же, однако многие нюансы видятся уже по-другому.



Суть, вкратце, такая: меня ужасно... до одури... иногда - почти до истерик, пугает, раздражает и злит (в зависимости от того, в каком состоянии я сам пребываю) странное стремление многих умных и славных, вобщем-то, людей поделиться в принудительном порядке с миром каким-то своим знанием...
иногда - и так прекрасно всем известным...
иногда - действительно чем-то сакральным...
Они от всей своей души несут людям то, что полагают светом, стремясь как-то донести эту свою идею....
Многие в пути становится еще и сами заложниками несомой ими идеи (в том смысле, что как бы в дальнейшем не менялись их взгляды и убеждения – они уже не смогут выйти за рамки однажды высказанного)...
Многие - слепыми рабами...
Ну так вот... Они все - доморощенные мессии (разной величины и значимости, разумеется)... вне зависимости от того, осознают они себя таковыми или нет... они одержимы этим своим стремлением что-то принести миру, одарить его собой и своим знанием (последовательность может меняться)... Изредка даже вполне прислушиваясь к желаниям и чаяниям самого мира...
Некоторые абсолютно сознательно и убежденно называют себя именно так и только так. Другие – столь же сознательно отрицают природу своих стремлений.
Это все не имеет ровным счетом никакого значения.
Понимаешь, мне кажется, что как бы ни была хороша их идея изначально... что бы там на самом деле не двигало этими людьми - всегда при столкновении с реальной паствой, которой все это и предназначалось, идея трансформируется.... она становится ПРАВДОЙ... такой вот ПРАВДОЙ, которая вполне укладывается в сознание и мироощущение некоторого количества людей... иногда - просто огромного... иногда - жалкой горстки... но и это тоже не имеет значения... просто в этот самый момент перерастания... или... ммм... скорее деградации изначальной идеи в общественную ПРАВДУ....
в этот момент и становится понятным очевидный "мессианский" характер всего предприятия... грустно и бессмысленно... потому что донести идею незамутненной, в неизменном исконном виде до сколько-нибудь значимого количества людей - просто невозможно...

И вот знаешь же, что иудеи (а в особенности – каббалисты) ждут своего Мессию... ждут, что он все-таки явится... Точнее, не ждут даже, а верят, ибо это один из краеугольных камней семитского вероучения. А я вот полагаю, что если такое и произойдет, даже родись он и обрети пресловутую ИСТИНУ... Величие (и одновременно 0 бесконечная низость) его будет вовсе не в том, что он ею владеет и несет людям, отнюдь. Мессией можно будет назвать лишь того, который найдет способ донести ее до всех в изначальном виде, вне зависимости от формы и способа, - так, чтобы она понималась всеми единообразно. И это, по-моему, по-настоящему нечеловеческая задача… Недостижимая и невозможная цель. Просто в силу того, что она никак не соответствует изменчивой и бесконечной в своей вариативности природе человека.
Понимаешь... я говорю о том, что жить все-таки нужно с правдой... потому истина в абсолюте это что-то кошмарное, нечеловеческое... Мне кажется, будучи донесенной одновременно до всего человечества она просто его раздавит собой. Человек просто перестанет быть человеком. А мне, как это не странно звучит при всей моей тщательно лелеемой и пестуемой мизантропии, человеки все-таки чем-то неуловимо симпатичны. Такая примерно идея.

Если я не один - разве это беда?
Если нужно - она подождет.
Я же слышу как страшно трещит под тобой... (С)


Человек.
Хумус. Хомо. Разумеющий, что он сапиенс.
Один из великого множества прочих, тоже разумеющих.
Просто один. Один - во всех смыслах, включая single.
Просто еще один. Почти такой же, как тот, что был до него. Или совсем другой - сразу и не разберешь. И совсем не такой, как тот, что будет после. Человек отличный.
Просто еще один человек. Человек, принадлежащий настоящему, и только ему. Человек-настоящее. Хомо презентус, или что-то в этом духе. Человек, принадлежащий самому себе, и никому больше - или что-то в этом духе.
Человек, помнящий себя и любящий себя таким, каким помнит. Человек, любящий себя. Человек-эго.
Просто еще один пуп мироздания, его ось и его же столп (бедное мироздание - при таком количестве торчащих во все стороны столпов, оно должно быть непременно похоже на грустного ежика).
Человек-первопричина, Deus, созидатель и разрушитель. Человек-яйцо, яйцо в яйце и яйцо в ряду прочих яиц. Человек-проекция и человек же - проектор.
Человек-созерцание.

_____________________________________________________________________________

... весна. Не ранняя, не поздняя - просто весна.
Своеобычная московская весна с непредсказуемой погодой.
Он идет по скверу, засунув руки глубоко в карманы легкого не по сезону плаща и зябко высматривает намек на зелень травинки там, где прошлым летом было некое подобие газона.
За зиму стадо хумусов обустроило здесь свой "путь к водопою" - мягкое снежное одеяло превратилось в бугристую корку льда, пронесшего в себе через все холода следы чьих-то подошв и каблуков.
Совсем недавно этот панцирь, пусть и нехотя, но все же растаял, предоставив возможность любоваться последствиями человеческих миграций - все превратилось в спекшуюся, но еще не до конца затвердевшую, гладкую глинистую массу.
А он шел и продолжал близоруко щуриться на газон. Газон в своей памяти.
Шаг, другой... немного помедлил и сошел с чистой асфальтированной дорожки.
Еще шаг... земля под ногами ощущается как нечто упругое и пружинящее.
Она утоптана почти до зеркальной гладкости. Настолько плотно, что никаких следов уже не остается. Если так дальше пойдет, то совсем скоро она начнет высыхать, растрескается и превратится в охристую пыль. Жаль... ботинки жаль.
Впрочем, пока еще можно не заботиться об этом. Поэтому, видимо, сегодня последний раз, когда он здесь идет. Идет очень аккуратно, все еще не слишком доверяя собственным ощущениям и готовый отдернуть ногу в тот же самый момент, когда он ощутит под ней нечто липко-податливое.
Странное ощущение какое-то...
Ощущение застывшего момента - еще вчера здесь была липкая мажущая грязь, а уже завтра грязь будет снова, но в совершенно иной своей ипостаси.
Зато сегодня лучше поверхности для неспешной прогулки просто не найти.
Вот только не будет этого завтра. Такого - точно не будет.
Спустя минут десять после того, как он уйдет отсюда, начнется гроза.
Сперва маскируясь под легкую морось, она к вечеру заполнит этот некогда газон хлюпающей жижей.
Так будет. Он знает.
И потому он идет здесь и сейчас, впитывая в себя утекающие минуты. Хотя нет - сейчас это утоптанные, застывшие минуты. Вчера и завтра - разбитые и топкие.
Завтра, которого не будет, - пересохшие и рассыпающиеся пылью.

_____________________________________________________________________________


...вечер пятницы. Вечер суетной и куда-то вечно убегающей пятницы. Вездесущей и неуловимой.
Вечер, когда уже можно махнуть рукой и перестать пытаться ухватить ее за хвост.
Вечер, безраздельно принадлежащий обитателям офисов.
Вечер пивного угара.
Вечер порядком помятого, и оттого как-то неловко мнущегося в стороне, партикуляра.
Вечер наглого кэжьюэла, к которому как-то даже неловко приставлять неуместное сегодня слово smart.
Вечер грандиозных планов на ближайшие три ночи и два дня.
Самый обычный пятничный московский вечер.
Он сидит на открытой террасе и о чем-то размышляет, глядя на шумно плывущий мимо бульвар. В пепельнице еще подает признаки жизни остаток сигареты, характерным желтым цветом выдающий свою принадлежность к совсем другому месту. Впрочем, "житан" очень неплохо обжился и в теплом мареве этого вечера.
Милая барышня совсем как-то неслышно подходит и ставит перед ним небольшую креманку формы идеальной полусферы. "Житан" вместе с пепельницей загадочным образом исчезают со стола.
Он фокусирует взгляд на принесенном.
Приподнимает руки и неспешно отдергивает манжеты. Ну вот, геометрия восстановлена.
Смыкает пальцы рук и едва заметно разминает их, не отводя взгляда от содержимого креманки.
Берет ее в руки, приподнимает и чуть щурясь присматривается к поверхности содержимого.
В свете только что зажегшихся, и потому сильно мерцающих, бульварных фонарей, корочка выглядит чертовски привлекательной. Ни малейшего изъяна - ровно запеченная, с нежной коричневой кляксой расплавившегося сахара по центру, плавно расплывающейся по мере удаления к фарфоровым стенкам.
Удовлетворенно улыбнувшись, он ставит креманку обратно на стол, разворачивает салфетку и достает тускло поблескивающую породистую ложку. Ее благородная тяжесть приятно радует руку обладателя...
Он оценивающе прислушивается к ощущению ее веса... И аккуратно кладет внутрь креманки - так, чтобы она опиралась на корочку поверхности своей боковой гранью.
Сперва ничего не происходит.
Затем... затем корочка едва ощутимо подается куда-то вниз... вся целиком.
После...в какой-то момент ложка начинает погружаться сквозь расширяющуюся трещинку в сахарной поверхности.
Как странно...
Он упивается этим моментом, он поглащает его в себя, как потом будет поглощать собственно крем-брюле. Его удовольствие ... оно почти физическое.
Как странно...


_____________________________________________________________________________

... а ведь скоро уже и этой зиме настанет конец. Пора бы уже - не по календарю, а просто. Пора.
Не должно быть столько снега, льда и вообще столько холода. Просто не должно быть.
Не должно, не может быть таких пронзительных ветров и вышибающих слезу ударов снежного колючего кулака в лицо.
Кто-то где-то что-то перепутал, когда решал, что он должен родиться и жить здесь, в этом отвратительном климате.
Придет тот день, когда он непременно поквитается с этим путанником. И счет будет таким, что мало не покажется, уж будьте покойны.
Да что ж это за день такой - ни трубку толком раскурить и выкурить на этом ветродуе, ни коньяка из фляжки выпить. Глотнуть - запросто, но какое от этого удовольствие?
А ведь еще идти и идти... Насколько ему память не изменяет.
И ведь что самое паскудное - лес, с его относительной защитой от порывов февральского ветра, остался уже позади.
Теперь только полями.
Кто там говорил про белое безмолвие? Бред какой... здесь шумно так, как в городе не везде случается.
А еще солнце вот-вот сядет... Совсем красным кажется сквозь снежную муть.
Так, ну еще и шнурок порвался на армейском ботинке. Просто так, не по злобе, только чтобы дополнить еще одним крохотным штришком прелесть сегодняшнего бытия.
Он долго копается с ботинком...
Поднимает голову и тихо замирает: вокруг ни звука, ветер как-то неожиданно стих, воздух очистился от колких снежинок и звеняще прозрачен. Солнце... солнце полыхает красным на кажующейся идеальной плоскости ледяного наста, покрывающего поле.
Он беззвучно приподнимается и делает шаг... заносит только что приведенный в порядок ботинок над пожаром льда, плавно ставит его... и очень аккуратно переносит свой вес на эту ногу....Затем проделывает все то же самое со второй.
Он стоит посреди красного моря льда... он стоит на нем. Он недвижим. Он един с этим морем.
Пройдет еще пара минут, и солнце скроется в темной массе далекого леса. Море уйдет внезапным отливом. Он провалится в снег как минимум по колени и будет еще долго продираться сквозь всепроникающий мокрый холод туда, где радостно потрескивает хорошо просушенными дровами тепло и сухая одежда пахнет чем-то из прошлого лета.
Эта пара минут обязательно пройдет... когда-нибудь.



Я нес в ладонях чудесную воду. Она была чиста и прохладна.
Я так торопился успеть к восходу. Но я не донес, я все выпил до дна.

Поверь, вреда, поверь, вреда, поверь, вреда я не принес.
Ведь все, что нес, я недонес. Значит я ничего не принес.

Ты нес в народ смятенье и правду, и вера твоя уже теплилась в нас.
Ты шел, как стоял, сквозь высокие травы, и ты не донес, ты всю правду растряс.

Заметь, вреда, заметь, вреда, заметь, вреда ты не принес.
Ведь все, что нес, ты не донес. Значит ты ничего не принес.

Нести ничего не стоит так сложно, тем более, если нести далеко.
И смысл в том, что нести что-то можно до тех пор, пока не сбежит молоко.

Поверь, никто, никогда, ни за что не принес сюда никакого вреда.
Ведь все, кто нес, никто недонес. Значит никто ничего не принес.
Все, кто нес, никто не донес. Значит никто ничего не принес. (C)

Запах прибоя. Песок сохраняет
Тяжесть лучей уходящего солнца.
Ночь приближается, ночь означает,
Что тени изящны в вихре танго...(С)


Тихие сумерки - уже и не день вовсе (а ведь был буквально только что... куда спрятался, Светлейший?), и до ночи ещё семь вёрст киселем. Вязким и топким киселем вечерней мглы. Болото - оно и есть болото - уж если забрёл, то о времени лучше и не вспоминать вовсе. Тут оно, где-то совсем рядом тащится через трясину - настолько рядом, что мерное чавканье торфяной жижи в ушах метрономом отдаётся...

Трое недвижно сидят на граните ступеней, лицом к прохладе прохладной прохлады реки. Или один сидит - это если в профиль смотреть.
Сидит, слушают сумерки.
Сидит - и клочья тумана речного мажут их лица испариной дня, который так прятки любит.
Сидит как воплощение предчувствия неторопливой и неспешной ночи. И между тем - неизбежной и неотвратимой.
Сидит и терпеливо ждут. Как если бы любимую женщину ждали.
Забавно, должно быть, посчитать, сколько у Темнейшей любовников?.. Искренних в своей любви, ни в малейшей степени незамутненной дурной примесью ревности... Щедра на страсть, Темнейшая, щедра и жадна - одновременно...

................................................................................

1. ОНИ

Итак, трое.
Ощущение такое, что они всегда сидели на этих ступенях и всегда будут. Ощущение какой-то монолитности.
А, вместе с тем, появились они только что… с первым же облачком тумана, отделившимся от воды с приходом сумерек. Не были-были-стали… Сидят.
Они… все трое, кажется, чем-то схожи, хотя рассмотреть их детально в сумерках решительно невозможно.
Они… все-таки, есть на каждом из них какие-то едва уловимые свидетельства различного возраста…
Они просто сидят и смотрят на отблески упавшего в реку солнца.
Один неспешно потянулся, расправил немного плечи. Снова замер.
Второй достал из кармана спички и поднес к зажатой в зубах сигаре...
Первый принюхался,поморщился немного и полез за кисетом.
Третий... а третий просто отодвинулся чуть дальше от пары, окутанной сизым облаком тлеющей вирджинии, разулся и аккуратно опустил ноги в воду... Чуть поежился.
Все трое одновременно машинальным движением поправили на переносице очки.
У второго как-то не заладилось с трубкой - табак, похоже, совсем отсырел в тумане. И спички почти закончились...
Позвольте воспользоваться Вашими списками, уважаемый? - первому.
Да Б-га ради... коробок в воздухе, улыбка на губах.
Быть может, сигару? Ах ну да, Вы же еще не... Снова улыбка.
Пол-коробка сожжено и поломано, но трубка все же затеплилась.
Вдох-выдох, пых-пых... Аромат медленно растекается вокруг.
Заинтересованный взгляд сквозь облачко дыма на первого.
Коньячку немного не будет, раз уж так славно сидим?
Увы, милсдарь Вы мой... увы... Да и пошло это - табак коньяком запивать...Не находите? - второму.
Да, Вы, пожалуй, правы... Почти как лимон.
Несколько капель портвейна не исправят положения?
Улыбка - одна на двоих.
"Три семерки" прихватили?
Напрасно Вы так... Уж Вам ли не знать, какой напиток может именоваться гордым
именем Porto? Коллекцию-то, конечно, еще не закладывали, но общее представление наверняка имеете...
Тишина вечера накрыла набережную звенящей волной.

2. Я

Какой-то совсем бесконечный вечер, право.
И сигары почти закончились, и по портвейну винтажному прошлись так, что про "несколько капель" уже и вспоминать как-то совестно, ей-Б-гу...
А этот, у воды который, сидит себе, ногами болтает и молчит... От порто, правда, не отказался. И как-то странно улыбается все время, на реку уставившись.
Я вот смотрю на него и никак не могу понять, сколько же ему...
Улыбка, едва различимая сквозь пелену тумана.
Хотя, конечно, после стольких сигар и волшебного сока далекой Португалии...
Я и свой-то возраст с трудом вспомню.
А вот этот вот, снобистый тип с трубкой который, вполне себе даже... не безнадежен вовсе. Немного зашорен, безусловно, но... И еще дурацкая его привычка эта раздражает немного - постоянно крутит кольцо на безымянном пальце. И не хочешь, а обратишь внимание.
А еще чересчур начитан, чересчур насмотрен, чересчур наслушан... все как-то чересчур.
Брат, ты бы это, попроще немного, а? И к себе, и к жизни.. и к людям.
Ну и к сигарам тоже - нерезанный табак, уверяю тебя, иной раз может быть получше даже хорошего трубочного блэнда... Да и с набивкой никаких проблем.

Улыбка одна на двоих.
Широкая улыбка.


Сумерки игривого дня вновь закидали всех подушками тишины...

3. МЫ

Слушай-ка, а ведь как славно-то, что вот посидели так чудно, помолчали хором, да?
Улыбка открытая.
И не говори... давай-ка плеснем по бокалам остатки порто и еще немного полюбуемся вечером. Не против?
Улыбка чуть хитрая...
Улыбка, одна на двоих.
А хорош, собака.
А я что говорил? Ты слушай меня, я дурного не присоветую.
А бокалы тоже всегда с собой таскаешь?
Да нет... озадаченный взгляд. Странно, не помню даже, чтобы когда-нибудь выносил ЭТИ бокалы из дома.
Ну, стало быть, так сложилось... Б-г с ними, с бокалами. Сам же говорил, что развелся недавно... Ну и вот, в новую жизнь с новыми бокалами!
Улыбка от уха до уха.
Вообще-то, меня мог спросить перед тем как бить...Ну вот из чего мне теперь прикажешь барышень угощать вкусностями? Ну да ладно...Вот только с долгами немного подразгребусь...
Улыбка уверенная.
А что там наш сосед по набережной?
Ну а что сосед? Сидит... мутит воду ногами.
Ну его... захочет - подойдет.

Шелковая простынь почти-ночи упала откуда-то сверху мягкостью и нежностью безмолвия...

................................................................................

Тихие сумерки - почти уже совсем ночь (Ау! Ну в какую щель ты все же спрятался, Светлейший?). Кто-то незаметно отсчитал кисельные семь вёрст и они оказались какими-то совсем куцыми... А казалось-то.
Болото закончилось как-то совсем уж внезапно - еще один шаг и можно будет блаженно упасть в обьятья ненасытной любовницы-ночи.
И время тоже вдруг отыскалось, как если бы и не плутало вовсе.

Трое сидят на граните ступеней вокруг того, что совсем по-детски болтает ногами в ледяной льдистости льда реки, застывшей в робких лучах луны. Ведут неспешную беседу. Лица обращены друг к другу. Хорошие, открытые лица.
Улыбаются.
Как ни смотри - трое сидят. Трое.
Сидят, слушают себя, сумерки слушают. Сидят.
Сидели...
Здравствуй, ночь. Ты не видела тут троих?
Ночь, не делай хотя бы ты вид, что не слышишь...
Улыбка... загадочная.
Улыбка.
Одна на троих.


Хей, малышка! Разлито время по бокалам.
И дело, в сущности, за малым -
легко пригубить этот яд... (С)

Это не Англия, это Россия –
Видишь ли раны в асфальте?
Если Отчизна тебя не просила
Зачем ты полезла в траншеекопатель? (С)



Нора, ты по мне еще не соскучилась?
Нет?!
Совсем?!..
Знаешь, я вообще-то и вовсе могу не приходить, раз так…
Я вполне серьезно, кстати.
Если я вдруг мешаю тебе, ну или там просто не к месту и не ко времени – ты только дай знать.
Ну да. Как только, так сразу.
Так что, мне все-таки можно войти, да? Ну спасибо… тронут твоим радушием.
Кресло, плед, рюмку портвейна и свежего табаку. БЫСТРРРРО!

Вот так-то.
Нечего тут, распоясалась совсем…

И что? Снова байку тебе подавай?..
Хммм…
Знаешь, а ведь, пожалуй, у меня есть для тебя немного.
Вот только не уверен, стоит ли рассказывать после эдакой сцены…
Да что ты говоришь?!
Правда?!
Быть того не может!.. Ну надо же... Кто бы мог подумать, в самом деле…
Скажи-ка, а у тебя там не осталось со времени прошлого приступа комплекта столовых приборов для снятия лапши с раскинутых ушей?.. Нет… Как жаль…
Ну что ж, будем считать, что извинения, Норка, приняты… давненько я как-то сам себя не прощал))) Надо бы попрактиковаться…)))

Ну а раз так, вот тебе очередная порция моих впечатлений, или даже скорее мыслей, о нашей славной подземке…

Для начала просто небольшая картинка, которая, я уверен, не станет ни для кого откровением и вполне типична для утренних станций.
Утро раннее, самый час пик на станциях в спальных районах… Люди впихивают свои источающие сон тела в вагоны, упаковываются штабелями и готовятся к дремотному перемещению в сторону центра. Создается впечатление, что нет никакой разницы – стоите ли вы или сидите - плотность набивки такова, что все чувствуют себя равно комфортно и устойчиво (аkа стиснуто и сжато), будучи подперты со всех сторон точно такими же сомнамбулами…
Вообще сон – это как раз то, что безраздельно властвует в это время в вагоне… Краткий, тревожный сон… буквально на несколько минут, секунд, остановок, перегонов… И при всем при том – сон, накатывающийся волной, скрыться от которой почти невозможно… Утренний сон спешащего города.
Ему не помеха ни тщетно открываемые под немыслимыми углами книги, ни судорожно разворачиваемые где-то под потолком вагона страницы только что приобретенных газет, ни даже весь тот музыкальный хлам, что звучит в утренних наушниках доброй половины вагона. Что бы там себе не думали по этому поводу сами обладатели всех этих проверенных способов убивания времени, в реальности они не более, чем верные союзники Его Величества Сна…
Итак, вот оно, типичное утро сабвэя… В ожидании поезда зябко ежащиеся от только что покинутой прохлады улицы хумусы заполняют собой платформу, подспудно пребывая в состоянии ожидания возможности поскорее окунуться в атмосферу метро-сна… Подходит состав… Толпа в едином порыве облегчения бросается внутрь… И начинает откатываться обратно. Сначала медленно и неуверенно, поскольку задние все еще продолжают давить на тех, кто уже проник внутрь… Затем, до того единый в своем порыве, поток захлебывается, растекается в стороны... И вот он, эпицентр беспокойства толпы, причина общего замешательства – сидит посреди вагона, занимая один целую скамейку. В жизни, наверное, не такой уж и здоровенный… В той, прошлой его жизни. Потому что в этой он просто огромен, его всегда и везде много, затеряться в толпе он не сможет при всем своем желании - на нем всегда про запас надето несколько слоев одежды, а его лицо опухло настолько, что взгляни на него случайно его прошлая жизнь – нипочем не узнала бы. Он спит… спит крепко и самозабвенно отдается этому процессу. Вот он, настоящий хозяин утренних вагонов. Он грязен, вонюч, ужасен и до крайности неприятен любому городскому обывателю, брезгливо морщащему нос и сторонящемуся подальше в угол от зрелища, травмирующего его непроснувшуюся еще психику. И все-таки, именно он чувствует себя здесь как дома. Он, и никто другой.
И вот еще одна гротескная деталь это метро-утра: сегодняшний хозяин вагона при всей своей засаленности и немытости облачен в белоснежную ветровку… Финиш, занавес… Король на своем троне.

Норкин, ну как? Собственно, интересуюсь я лишь тем, не устала ли ты еще слушать мои рассуждения.
Вероятно, ты только одна и не устала…
Ну что ж, завари-ка мне чайничек Orange Pecoe и я продолжу, пожалуй….)

Вот еще какие мысли одолевают меня в метро: оказывается, люди под землей поголовно превращаются в тактиков и стратегов… У каждого есть набор собственных хитрых маршрутов, рассчитанных исходя из длительности переходов, их количества, средней скорости движения поездов по разным веткам, протяженности перегонов между станциями и прочих, гораздо менее очевидных причин.
Более того, тщательно планируется и подгадывается вагон, в который необходимо сесть, и так – с каждой мелочью, с каждым движением…
Просто поразительно, насколько, оказывается, велика армия стратегов этого города, ежедневно оттачивающих свои навыки в недре его транспортных потоков.

И, вероятно, самое последнее, о чем мне бы хотелось сегодня сказать. Знаешь, Норуш, я ошибся… В тот, прошлый, раз, когда писал о метро… При всей фактурности и массе внешних аналогий в метро секса нет. Вообще.
Метро агрессивно асексуально.
Гротескно и химерно.
Все, что вызывает в метро какие-то ассоциации сексуального характера, на поверку оказывается обманкой.
В метро нет духа секса.
Метро – это тщательнейшим образом стерилизованное нечто, прикрывающееся внешними атрибутами былой (существовавшей ли когда-либо вовсе?!) сексуальной агрессии.

И вот еще что, Норкин, сегодня, проезжая через «Октябрьскую» я обнаружил, что средняя лестница перекрыта. Похоже, что надолго.

Норка, здравствуй, душа моя. )))
В том смысле, что не болей вовсе.. пустое это.. и не для весны.
Ты же помнишь, что мы ей дышим, да?
Дышим, впитываем ее в себя.
Каждое утро, каждый день и вечер... каждую ночь... Всякую минуту этой весны, которую нам удастся вдохнуть.
Вне зависимости даже от ее капризов и желания спрятаться в некогда уютные одежды ушедшей зимы.
Так что лови, Норкин, очередные мгновения этой весны...
Лови и смакуй послевкусие...

Вот тебе немного вчерашнего вечера:

Я уже несколько дней как отчаянно жду дождя... Пора, давно пора все хорошенько промыть и пролить в этом городе, облаченном в обноски роскошных зимних шуб.
Дождь даже обещают... регулярно, все эти дни.
А пошел он только вчера...
Незаметно так, совсем не по-весеннему... Из серой хмари неба робко начал накрапывать, маскируясь по оседающий туман. Прикинулся осенью... Покрутился немного перед зеркалом уже освободившейся почти от льда реки и, очевидно, остался недоволен результатом.
Потому что уже к вечеру он сбросил с себя эту личину и стал, наконец, ДОЖДЕМ...
И вот тут хумусы резко вспомнили, что на улице весна и нужны зонты, надежно запрятанные где-то в закромах еще с осени...
А дождь лил себе весь вечер, открыто и прямодушно, ровно и без истерик...
Всего лишь за три дня до окончания марта.
Нора, знаешь... в такой вечер нету ничего лучше большой кружки хорошего глинтвейна и клетчатого пледа, укутавшего ноги. Это я тебе говорю. И не я один, заметь...
Вчера вечером был как минимум еще один человек, страдавший от катастрофической нехватки организму теплой волны глинтвейна...)

Посему, Норуш, я ненадолго прерву рассказ о весенних ощущениях и расскажу тебе о том, что же такое МОЙ глинтвейн...

ГЛЮНТ-ИНТЕРМЕДИЯ.
Итак, собственно, ответ на вопрос "ЧТО?":
Глинтвейн это зимнее воспоминание о лете и осени. Хмельное воспоминание. Кусочек обжигающего тепла оттуда...
Поэтому вот, что по моему сугубо субъективному мнению обязательно должно входить в состав глюнта (помимо собственно бутылки хорошего красного вина): две небольших палочки корицы, щепоть молотой корицы, несколько стружек тонко снятого верхнего слоя цедры апельсина, совсем немного молотого кайенского ароматного перца и еще крохотная толика молотого же чили. Это что касается пряностей, которые должны насытить вино экзотически-острыми ароматами и стать фоном для собственно запахов лета. Кроме того, обязательно необходимо добавить половину чайной ложки мёда (лучше всего каштанового - тогда вы сможете ощутить еще и аромат мая), несколько тонких ломтиков яблока (яблоко должно быть красным, источающим аромат ранней осени и прелой листвы), и обязатльно пару-тройку долек крупного грейпфрута, очищенных от пленочек (для горьковатого аромата и привкуса летней травы)... Все...)))))
Лето в кружке.)))


Мда... поговорили немного о рукотворном лете)))
Пора возвращаться в нашу весну, Норкин...
А весна эта дает шороху... странная весна, разная.
Вечером вчера, уже в глубокие сумерки, на некоторое время дождь затих... я ехал мимо Университета... там вокруг очень много старых яблоневых садов.
Да, так вот... картина была такая: в полумгле дождливого вечера на фоне грязноватого оседающего снега виднелись изломанные остовы яблонь... а на уровне их крон висела плотная шапка пара...
Я стоял в пробке и любовался.
Хмм... какой еще ты себя покажешь в этом году, весна?

Пегой луной наступает вечер.
Лысый швейцар зажигает свечи.
Пудрится цирк в ожиданьи встречи
С голодною толпой.
И через миг на арене алой
Вырастет мир на утеху зала,
Белый маньяк застрясет устало
Битой головой. (С)




Нора, ну никак не выходит у меня из головы идея набросать некое подобие киносценария к нашему с тобой последнему камушку...
Хммм...
Я, разумеется, ровным счетом ничего не понимаю в написании подобного рода вещей, однако мысль эта свербит и просится наружу.
Сомневаюсь, что это может быть интересно кому-то еще, кроме меня.
Тем не менее, Норуш, ты уж держись.)))




Proj. "COMPOSURE"


Technical options:
Одна камера Mini-DV.
Съемка в полный цвет с последующей обработкой - постепенное смещение цветового спектра от приглушенно-желтого в сторону холодно-голубого. В финальной сцене - возврат в желтый.
Съемка Персонажа ведется с рук, крупными короткими планами. Лицо Персонажа все время остается в кадре (за исключением сцен-врезок). Камера не фокусируется на предметах интерьера и вообще ни на чем, что не находится в непосредственной близости от Персонажа (общий фон кадра - слегка затуманен).
Сцены-врезки (лампочка, кофейник-гейзер, сигара, дым, часы, перья) снимаются статичной камерой, со штатива.

Свет:
Характер освещения - интенсивный, чуть слепящий (за исключением первой сцены).
В первой сцене свет несколько приглушен, затем несколько раз мигает с неравными интервалами и становится таким же, как и далее.
Свет выставлен строго на лицо Персонажа таким образом, чтобы создать иллюзию завершения линии лица по контуру анфаса.

Монтаж:
Все сцены (за исключением сцены с кофе и финальной) - короткие врезки по 2-4 сек. Каждая микро-врезка должна быть с нового угла.
Сцена с кофе - планы по 5-7 секунд, переходы от одного угла обзора к другому сглажены.
Финальная сцена - один длинный план (за исключением сцен-врезок).
Сцены-врезки: длительность каждой не более 5 сек., алгоритм монтажа - 1,5 сек., затем через равные промежутки 1 сек., 0,8 сек., затем по 0,6 сек. ("мерцание").

Звук:
В первой сцене: громкое тиканье настенных часов, затем электрическое потрескиванье, тишина.
В сценах-врезках (за исключением сцен с сигарой и дымом): в начале сцены негромкий звук затвора, дальше тишина, перемежающаяся звуком скачущего по ступеням металлического шарика (в соответствии с ритмом монтажной врезки).
В сценах-врезках с сигарой и дымом: в начале сцены едва слышный звук затвора, негромко звучащие отрывки из "Куба далеко, Куба рядом" Запрещенных Барабанщиков, перемежающиеся звуком скачущего по ступеням металлического шарика (в соответствии с ритмом монтажной врезки).
В остальных сценах: етесственные звуки комнаты, действий Персонажа, включая еле слышный звуковой фон дорожного движения.
В финальной сцене: электрическое потрескиванье, затем звук упавшего на пол небольшого кусочка свинца, тишина.
Голос Персонажа: ироничный, эмоциональный (весь за кадром - Персонаж в кадре не говорит вообще).

Общий хронометраж: 5,5 min.

Кастинг: белый мужчина нордического типа, темный шатен, ухоженный, уверенный в себе. Телосложение - ближе к спортивному. Стрижка не короткая, немного щеголеватая.

Реквизит:
Электрическая лампочка (прозрачная, 40Вт), литой кофейник-гейзер на две чашки, белая кофейная пара, любая сигара (надкуренная, помятая, с сильно зажеванным зубами кончиком), большие настенные часы с видимым через прозрачный цеферблат механизмом (завод - ключом), два потрепанных гусиных пера, шелковая полосатая пижама шоколадных тонов, халат в тон.

Декорации:
Комната: огромная кровать, застеленная простынью темных тонов, плед однотонный (темный), атласная жесткая плоская подушка, небольшой кофейный столик с прозрачной столешницей, ковер с длинным ворсом (цвет - сильно приглушенная охра), плоская пепельница белого металла.
Комната идеально вычищена и убрана (до ощущения стерильности).

Постановка ключевых сцен:
1. Пробуждение.
Камера движется от угла кровати рывками (в ритм тиканья часов). Наползает на подушку. В кадр попадают волосы.
Сцена-врезка с зажигающейся лампочкой (отчетливо видна мерцающая нить накаливанья, постепенно разгорающаяся).
Крупно лицо широко открывшего глаза Персонажа.
Персонаж некоторое время фокусирует взгляд, рывком перекатывается на край кровати и садится.
-Приснилось (тоскливо-вопросительно).
Персонаж осматривается немного лихорадочно вокруг, ни на чем не останавливаясь и не фокусируясь.
В кадр вместе с Персонажем попадают настенные часы (размыто, фоном).
- Приснилось (протяжно, на полуулыбке).
Сцена-врезка с циферблатом настенных часов (крупно) - механизм движется, но стрелка замерла, упершись в торчащий ключ для завода.
-Приснилось (тихо, коротко, затухающе).

2. Кофе.
Персонаж поднимает пола халат и набрасывает на плечи, поверх пижамы. Зябко передергивает плечами. Взгляд сфокусирован на точке вне поля зрения камеры. Глаза чуть подергиваются.
Персонаж встает, расправаляет плечи с видимым удовольствием. Тянется.
Широко зевает.
Движется по комнате.
Сцена-врезка с кофейником, с густой струей пара из клапана. Кофейник стоит на раскаленной поверхности (детали в кадр не попадают).
Персонаж стоит с чашкой кофе в руке (план снизу, через чашку).
Подносит чашку к губам и выпивает в один глоток.
Морщится и передергивает плечами.
Наливает вторую чашку. Движется с чашкой по комнате. Чуть спотыкается и с трудом удерживает чашку на блюдце.
Улыбается кончиками губ.
Ставит чашку на столик и падает ничком на кровать. Перекатывается (верхняя часть тела от плеч свешивается с кровати к рядом стоящему столику).
Берет в руки чашку и задумчиво отпивает немного. Ставит обратно и не глядя протягивает руку к пепельнице.
В кадре глаза Персонажа: сначала немного рассеянные, затем они резко фокусируются на точке вне поля зрения камеры, зрачки заметно расширяются.
Сцена-врезка с тлеющей сигарой (над ней отчетливо видна струйка дыма).

3. Гость.
Персонаж медленно отдергивает руку от столика.
Садится на край кровати (движения почти механические, взгляд отсутствующий).
Вздрагивает.
Делает несколько глубоких вдохов-выдохов. В кадре крупно видны подрагивающие крылья носа.
Медленно, с оттяжкой, тянет шею.
- Все (коротко, без эмоций).
- Ну все, все... все. (тихо, затухающе).
Сцена-врезка с причудливо изломанным кольцом сигарного дыма, медленно уплывающим из кадра.
-Все (ровно, чуть глуховато, "в себя").
Ну лице у Персонажа блуждает грустная улыбка.
Персонаж немного склоняет голову набок и к чему-то напряженно прислушивается.
Встает, и движется по комнате.
Уходит из кадра.
Сцена-врезка (повторно) с причудливо изломанным кольцом сигарного дыма, медленно уплывающим из кадра.
Персонаж улыбается одними губами в камеру и немного пятится в сторону.
- Ну входи, открыто. (негромко, не переставая улыбаться, глаза стекленеют).

4. Исход.
- Рад знакомству. (ровно, без эмоций).
- Странно. Всю жизнь ведь бок о бок... (чуть задумчиво, глаза немного прищуриваются).
Персонаж жестом руки указывает на кровать. Рука застывает в неоконченом движении. Опускается, ондноременно сжимается развернутая ладонь.
Глаза тускнеют и ничего не выражают.
-Ладно, тронулись (на лице снова улыбка, одними губами, глаза становятся более живыми).
Сцена-врезка с циферблатом настенных часов (крупно) - механизм движется, стрелка выгнулась дугой, но все еще упирается в торчащий ключ для завода.
- Пулю можешь оставить себе (весело, почти непринужденно).
- На доооолгую память. (наигранно-протяжно).
Глаза Персонажа сужаются, он всматривается во что-то за кадром, улыбаясь все шире.
Лицо становится привычно-серьезным, улыбка остается только на кончиках губ.
- В обмен на перо? Deal! (негромко, уточняющим тоном, в конце реплики - выдох облегчения).
Сцена-врезка с медленно падающими перьями.



__________________________________________________________________________
Исходный материал:
"Проснулся посреди ночи в холодном поту от чувства острой тревоги. Похоже, приснилось что-то.
Сны никогда не помню, а ничего другого на ум не приходит.
Пара чашек кенийского кофе, половина сигары, оставшаяся еще с вечера…СТОП.
Теперь глубоко вздохнуть… выдохнуть… потянуть голову к правому плечу, к левому… легкий хруст позвонка… Ну все, все.
Еще одно сизое облачко родом из Вирджинии...
Молодец.
Отлично держишься…
Стук в дверь. Пора.
Входи, открыто.
Рад знакомству.
Странно. Всю жизнь ведь бок о бок...
Посидим?..
Ну ладно, тронулись.
Пулю можешь оставить себе.
На долгую память.
В обмен на перо? Deal! "



Клоун не зря помнит эти лица -
Вечером шут, а теперь убийца,
В душном трактире он отрешится
С пьяною ордой.
В кабаке с визгливо скрипкой
За столом от грязи липким
будет хохотать он сатаной. (С)

There’s things that you guess
And things that you know
There’s boys you can trust
And girls that you don’t
There’s little things you hide
And little things that you show
Sometimes you think you’re gonna get it
But you don’t and that’s just the way it goes

I swear I won’t tease you
Won’t tell you no lies
I don’t need no bible
Just look in my eyes
I’ve waited so long baby
Now that we’re friends
Every man’s got his patience
And here’s where mine ends

I want your sex
I want your love
I want your sex
I want your ... sex

It’s playing on my mind
It’s dancing on my soul
It’s taken so much time
So why don’t you just let me go
I’d really like to try
Oh I’d really love to know
When you tell me you’re gonna regret it
Then I tell you that I love you but you still say NO!

I swear I won’t tease you
Won’t tell you no lies
I don’t need no bible
Jus tlook in my eyes
I’ve waited so long baby
Out in the cold
I can’t take much more girl
I’m losing control

I want your sex
I want your love
I want your sex
I want your ... sex

It’s natural
It’s chemical (let’s do it)
It’s logical
Habitual (can we do it?)
It’s sensual
But most of all ...
Sex is something we should do
Sex is something for me and you

Sex is natural - sex is good
Not everybody does it
But everybody should
Sex is natural - sex is fun
Sex is best when it’s ... one on one
One on one

(Huh sex) I’m not your father
(Huh sex) I’m not your brother
(Huh sex) Talk to your sister
(Huh sex) I’m a lover

C-c-c-c-come on

What’s your definition of dirty baby
What do you consider pornography
Don’t you know I love you till it hurts me baby
Don’t you think it’s time you had sex with me

What you’re definition of dirty baby
What do you call pornography
Don’t you know I love you till it hurts me baby
Don’t you think it’s time you had sex with me

Sex with me
Sex with me
Have sex with me

C-c-c-c-come on (С)


Ну вот такой вот сегодня огромный эпиграф - намного длиннее собственно оригинального текста. Норкин, давай-ка для начала выразим наш огромный респект г-ну G.Michael аkа Георгиос Кирасос Панайоту. )))
И собственно к теме - все те крохи мыслей, которые я здесь изложу, родились как следствие того жуткого ажиотажа вокруг subj, который в последние недели продолжает только нарастать.
Я некоторое время размышлял и уже было решил написать своего рода ироничный манифест человека, добровольно и сознательно отказывающегося от subj. Такая идея действительно была и кое-какие наброски даже были сделаны.
Затем, Нора, я еще какое-то время покрутил в голове эту мысль и решил от нее отказаться - причиной тому послужило... Послужило. На этом поставим точку в этом абзаце. )
Кроме того, хочу заранее оговориться - все, что я здесь напишу совершенно никак не касается морально-этических норм, которыми subj заботливо спеленут социумом. Речь пойдет исключительно о голой физиологии и некоторых особенностях хомусов с этой точки зрения.
И последнее: убедительно прошу не искать в моих словах ни собственно христианской морали, ни, напротив, каких-либо попыток выказать свое несогласие с ней. Мои мысли не имеют никакого отношения ни к чему подобному, а посему если для вас это имеет существенное значение - лучше просто не продолжать чтение этого сумбурного текста.

Итак, subj. Просто соитие эмоционально близких людей - вне зависимости от степени близости, длительности отношений и тому подобных условностей.
Да, безусловно, все эти факторы (как перечисленные, так и оставшиеся за кадром, но явным образом обозначенные) имеют важное значение впоследствии, когда каждая из сторон процесса будет подводить для себя итоги действа... Но собственно в момент близости это все, как мне кажется, уже не имеет решительно никакого значения - в том случае, если процесс находится уже в той стадии, когда пройдена своего рода "точка невозврата" и в игру вступают гармонально-физиологические рекации, постепенно уводя на задний план то, что принято считать глобальным отличием человеков ото всего прочего органического мира, а именно все то, что как-либо связано со словом ratio.
Я отношусь к subj именно так.
Более того, искренне полагаю, что отношение к subj, весь тот огромный поведенческо-культурный монолит, созданный человечеством вокруг subj, есть само по себе одно из главнейших и монументальнейших наших отличий ото всех иных известных нам существ. А уж банальность и общее место о том, что subj является одной из основных направляющих и одновременно движущих сил, толкающих человечество в некотором направлении (я воздержусь от слова прогресс, поскольку вовсе не убежден в применимости этого термина к глобальному движению человечества в хронологических рамках последних пары тысяч лет) описывать нету никакого смысла.
Вообще говоря, весь этот разговор я затеял ради совсем небольшой и совершенно неоригинальной мысли - я действительно полагаю subj одной из ключевых составляющих жизни всякого полноценного хомуса, тем, в чем каждый такой персонаж обязан реализоваться ровно настолько, насколько позволяют особенности его физиологии, а даже еще чуть-чуть. Более того, мне кажется, что это, во-первых, абсолютно естесственная составляющая человеческого существа, изначально заданный природой (организмом?!) вектор движения и развития. Во-вторых, это своего рода обязанность хомуса перед теми близкими ему людьми, с коими за свою жизнь он успевает разделить subj.
Subj не терпит рутины и болота, в subj нужно постоянно куда-то двигаться... Говорить слово "расти" я не буду, поскольку боюсь быть неверно истолкованным - я вовсе не веду сейчас речи о том, что количество и длительность соитий должно постоянно увеличиваться, отнюдь. Требуемое движение (динамика, что ли), на мой взгляд, должно иметь скорее качественный характер.
Subj, во всем своем многообразии и изощренности, суть опыт... Опыт, опыт и ничего кроме (с технической стороны). Вот вам и еще одна порция банальностей.

И последнее.
Всякий раз, когда делая выбор между заниматься/не заниматься subj, вы выбираете второй вариант, вы просто обкрадываете сами себя и близкого вам человека. Вне зависимости от причин такого решения и обстоятельств. Вы теряете драгоценные крупинки опыта, которые уже никогда не сможете найти. Вы никогда уже не сможете поделиться ими с кем-то еще. Вы просто опаздываете... сперва на секунды... минуты.... потом дни.

Собственно, на этом мой утренний бред можно считать завершенным, спасибо за внимание, Нора. )

...Я молчу о ЗВЕЗДЕ,
Мы не стоим ЗВЕЗДЫ.
Но, когда Архангел трубит отбой:
"Хей, бой!". Человек не такой уж молодой.
"Хей, бой!". Совсем немолодой человек.
Так вот когда он трубит,
Мы все-таки смотрим вверх. (С)

Апперетив (нудное).

Знаешь, Нора, отчего-то так сложилось, что жизнь меня частенько сталкивает с котами. В последнее время я еще и стал активно наблюдать за ними...
Сказать, что я им симпатизирую было бы совсем неправильно. Ни малейшей толики умиления они у меня не вызывают, отнюдь.
Я испытываю к котам чувство глубочайшего уважения. Более того - отношусь к ним с некоторой настороженностью.
По мне, так они вовсе инопланетяне - я зачастую не понимаю их мотивации, а какие-то поведенческие моменты вводят меня в состояние почти недоумения, поскольку я просто не могу поверить в то, что они объясняются кошачьей генетикой.
Что-то эти твари скрывают от нас - в этом я твердо убежден, и сила этого убеждения равна убежденности Гаррета во всемирном заговоре лошадей против его нескромной персоны. )))
Ну и последнее, перед тем как я перейду к описанию пары-тройки случаев из (моей-нашей) с`котской жизни. Дело в том, что коты настолько иные, что, вероятно, всегда привлекали к себе пристальное внимание человеков. Удивительно то, что будучи одомашнены и находясь под постоянным присмотром, они, как мне кажется, по сию пору сумели пронести в себе изначальную свою загадку (не особенно и напрягаясь при этом - коты вообще не склонны напрягаться). Вокруг котов создана плотная пелена домыслов и заблуждений, которые вроде бы должны все объяснять.
Всякий раз сталкиваясь с ними близко я убеждаюсь, что все, что я знал и слышал до того момента о котах, можно с легкостью забыть. )))
Коты не живут по правилам. И это главное их правило. )
Посему сегодня я намерен рассказать о взаимоотношениях воды и с`котов (которые существуют, вопреки распространенному заблуждению на сей счет).)


Эпизод 1-ый.

Начну, пожалуй, со своего Кренделя-Дункеля.
Как ты прекрасно знаешь, Норка, он у нас с тобой еще совсем кроха. Во всех отношениях.
Не прошло еще и месяца с той поры, как животное наше открыло для себя новый мир - возможность забираться и лазить по разным ярусам кухонной мебели. Само по себе это было невероятно забавное и любопытное зрелище - длительный и последовательный процесс изучения с`котом всех кухонных закоулков. Разумеется, без жертв и разрушений тоже не обошлось. К числу первых следует отнести лапы моего зверика, которыми он так радостно наступил как-то на раскаленную плиту... Взвизгнул, соскочил... и все. Больше уже никогда не выказывал своей боли.))) Мужчина. ))) Да... ну и порушено всего тоже было немало.))) Впрочем, это не имеет прямого отношения к той маленькой истории, про которую мне бы хотелось рассказать.
Так вот, научившись пользоваться кухней как местом для перемещений по разным высотам, кошак мой чувствует теперь себя на кухне крайне вольготно и по-хозяйски (у меня вообще периодически возникает мысль при взгляде на кухню, освобожденную ото всего бьющегося, рассыпающегося и т.п., что это теперь место кота, а сам я захожу туда исключительно по крайней нужде и чувствую себя практически на вражеской территории). Забавность и странность, на которых мне хотелось бы остановиться, заключается в странной тяге Кренделя к кухонной раковине. Он действительно проводит в ней кучу времени. НО... где бы он не был, что бы он не делал (даже если речь идет о священнодействии под названием "поглощение пищи"), услышав звук льющейся в раковину воды кошак окажется тянущим свою моську к струе воды буквально через несколько секунд.
Он смотрит на воду, сует в нее свои лапы, забирается непосредственно в раковину и осторожно обходит воду, фыркает от капель... и продолжает свои странные игры с водой.
Я могу сколь угодно раз опускать его на пол - это не имеет никакого значения, поскольку кошак в конечном итоге все равно вернется к журчащей струйке воды.
Удивительно еще и то, что интересует она его именно в текущем своем состоянии: просто налитая неподвижная вода способна заинтересовать Кренделя сугубо с потребительской точки зрения, не более.
Вот такой вот он, мой Крендель...)


Эпизод 2-ой.

На днях я был на вечеринке в гостях, где живет совсем уж странное и малопредсказуемое существо. Сразу оговорюсь, что никакого общего языка с ним у меня нет и, вероятно, я даже никогда и не буду пробовать его искать - животное однажды уже вполне однозначно и недвусмысленно дало мне понять, что не испытывает вовсторга от моих воззрений на то, как следует обращаться с котами... )))
Но это не суть. Разговор пойдет о маленьком, но очень ярком, на мой взгляд, эпизоде жизни этой животины, коему я был свидетелем.
Да... собственно, повторять ранее приведенный мной рассказ и утомлять читателя поиском каких-то незначительных отличий смысла вящего не имеет. Дело в том, что животное совершенно внезапно и неожиданно даже для людей, проживающих в его обществе постоянно, повело себя абсолютно также, как мой Крендель. )))
Что послужило причиной такой резкой перемене поведенческой модели кота по отношению к воде - полная загадка.
В качестве маленького резюме по этому случаю могу от себя добавить лишь то, что зверь выглядел абсолютно счастливым сидя на краю раковины и внимательно наблюдая за собственным стремительно намокающим хвостом...)))


Эпизод 3-й. Два с`кота.

И вот почти кульминационный момент моего расказа.
Сегодня с утра я, по своему обыкновению, устроил себе сеанс водных процедур (я заранее прошу прощения за некоторые подробности своего утреннего моциона - просто, на мой взгляд, эти детали будут иметь значение для этой истории): забрался в ванную и включил душ в режиме максимально рассеянном, так, чтобы капли воды накрывали возможно большую поверхность... В этом режиме душ мой становится до ужаса похожим на спокойный летний дождь с монотонно падающими из-под потолка некрупными капельками воды, потихонечку собирающимися в лужу. Я просто обожаю это ощущение - сесть под такой душ спиной, почти в эмбриональной позе, и минут 15 прислушиваться к тому, как капельки неспешно стучат маленькими барабанчиками где-то рядом с моими ушами... ощущать спиной каждую упавшую каплю... В такие минуты голова моя абсолютно освождается ото всякого сна и мыслей...)))
Итак, это утро тоже не стало исключением (благо я никуда не опаздывал) и вся описанная процедура была с удовольствием проделана мной. ) Да, еще одна небольшая деталь - я никогда не закрываю дверь в свою ванную комнату, поскольку, во-первых, коты вообще терпеть не могут закрытых дверей, а во-вторых, мне очень нравится ощущение приятной прохлады, которое просачивается из квартиры прямо под горячие струйки воды...)))
По своему обыкновению Крендель мой пристроился где-то рядом с ванной и негромко выражал свое неудовольствие тем, что я спрятался от него за штору... Проходит какое-то время и я начинаю понимать, что в общем звуковом фоне чего-то недостает. А именно - котского попискиванья. Странно. Я немного отдергиваю штору и смотрю на пол - полное отсутствие кота... Хммм... ну ладно, стало быть, наконец нашел себе занятие поинтересней. Задергиваю обратно.
А сижу я ванной, надо сказать, лицом к крану... Незаметно проходит еще какое-то время, воды постепенно становится довольно много и она уже перестает напоминать дождевую лужицу...Я поднимаюсь, чтобы уже завершить свой утренний туалет, оборачиваюсь... И с изумлением вижу мокрую моську своего котейки, торчащую из воды... Он спокойно сидит и не подает никаких признаков дискомфорта или неудовольствия... Буквально в шоковом состоянии я понимаю, что он совершенно незаметно для меня забрался в ванную, пока я сидел спиной к той ее части, в которой он радостно себе обретается.
Вот так.
Коты и воды. )))
В моем доме нас таких уже двое, как оказалось.)

Кода (совсем короткая).

Думаю, мы с котами немного рыбы...
Или коты со мной.
Но совершенно точно не лошади.)))

А звезды... ну что звезды?))) Плевочки... тоже в чем-то вода.)


...В горнице моей светло -
Это от ночной ЗВЕЗДЫ.
Матушка возьмет ведро,
Молча принесет воды. (С)

Привет, Нора...)
Совсем недавно я попрощался с тобой... думал, что навсегда... или хотя бы надолго.)))
Все не так, как оказалось. Добровольная ампутация части себя прошла неудачно (вероятнее всего, она изначально была обречена на провал), ланцет дрогнул... И как-то незаметно мы срослись снова.



Знаешь, я тебе рад.

Без тебя было неправильно. А ты-то знаешь, насколько сильно меня коробит такая вот внутренняя, неочевидная и со стороны не очень даже заметная неправильность.

Я рад тебе.

Наш с тобой мирок немного изменился, но, думаю, ты мне простишь столь вольное с ним обращение, правда? Ведь если вдуматься, ты, будучи частью меня, скорее всего поступила точно также...

Я рад.

Новая пачка Ассама - в буфете, на нижней полке. Еще за время твоего отсутствия почти закончилось малиновое варенье и бумажные носовые платки - весенние сквозняки, знаешь ли.
В остальном все по-прежнему.

РАД.


А давай-ка по рюмочке самого старого портвейна из нашей с тобой коллекции и для начала покатаем очередной камушек? Не возражаешь?


РАДОСТЬ. А что, по мне так и весьма себе милый камушек. Ровный, округлый, невзрачный... Из тех, что привозят с собой из отпуска на память в кармане джинсов... А потом неожиданно обнаруживают, год спустя. Находят, случайно нащупав эдакий камушек рукой... Некстати, не ко времени... и... внезапно расплываются в улыбке. Да... так оно и бывает. Потом.. потом судьбу такого камушка предсказать уже не так просто... он может, к примеру, надолго осесть на каой-нибудь пыльной полке, затесавшись среди прочих безделиц и трофеев... или, к примеру, будучи вновь найден перед следующей стиркой, он будет выброшен...а еще может случиться так, что по воле случая или в приступе сентиментальности камушек опустят в воду... и он тут же преобразится, внезапно став величайшим из сокровищ мира... на какой-то миг воспоминание о лете перестанет быть воспоминанием. На это крохотное мгновение, длиною всего лишь в несколько частых ударов сердца, в уши упруго ударит шум прибоя с далеким криком морской птицы, а в глазах полыхнет прощальный луч солнца, стремительно тонущего в дымке сливающегося с водной гладью горизонта...

Такой вот непростой камушек нам (сегодня?!) достался.


РАДОСТЬ.

CAPUT VI.

Утро-день-вечер-ночЬ.

И обратно: Ночь-вечер-день-утрО.

Качели дней: скрип-скрип-скрип... Тихонечко, едва-едва, на пределе слуха.
Зубами слышно и в кости тупой болью отдается.

День за днем.

Монотонный скрип несмазанной жизни как стук сердца - так же тих и привычен, что внимание обращаешь только когда засбоит.

Застучала аритмия в барабаны висков, заскрипело невпопад.
Ночь-день-ночь-утрО... Вечер -?
Ночь-день-ночь-денЬ... Утро -?
Ночь-утро-ночь-утрО... Вечер, день -?
Ночь... Куда все делось???
Как и не было скрипа...
Утонуло все в нежности ночи... разлилось маслом страсти по былому скрипу...


FINE.


Ну что, Норка, далеко нам еще с тобой до вершины Фудзи?... И то ладно, не спешим и не опаздываем. Да и подождут нас, если что...

Покатали, стало быть, камушек. Покатали, покатались, покачались... скрип-скрип...
Знаешь, Норуша, что-то меняется...
Ты чувствуешь, да? Наверняка чувствуешь, иначе бы еще долго пряталась.
Знаю я тебя как себя самого.
Определенно меняется.
Когда скрипеть уже перестанем, Норкин?
Впрочем, значения этот вопрос не имеет вовсе.
Что такое "когда" для нас с тобой? Пустой звук... эхо в колодце от брошенного камушка...
Ожидание продлится не дольше ожидания. День в день, минута в минуту...
Зато и ты и я теперь уже твердо знаем - оно закончится.
А пока... пока еще поскрипим привычно, по-стариковски, на рассохшемся кресле-качалке дней...

"Утро-день-вечер-ночЬ.

И обратно: Ночь-вечер-день-утрО."

Все будет пока по-прежнему, просто теперь... теперь, Норка, мы с тобой знаем имя нашей грядущей ночи.
Разве нет?

This days, those nights and so on indefinitely.


1.
В театре теней сегодня темно,
Театр сегодня пуст.
Ночные птицы легли на крыло,
Выбрав верный курс.
Стены, да, пожалуй, бархат портьер
Ещё пока помнят свой грим.
Город накрыла ночь,
Снами задув огни. ©

ПОДОБИЯ.
(вместо пролога)

1/2.
Слава всем Б-гам, сущим, почившим и грядущим!
Осанну пою Вам, Б-ги, великие, низкие, падшие, всякие…
Аллилуйя Вам, ибо всемилостивы Вы в своем блаженном неведении и попустительстве!
Вот уже вечность прошла с тех пор, как Вы своею милостью слепой избавили меня от них.
От них или от страха перед ними – что суть одно и то же. Не страшась их более, я отвергаю их и не допускаю отныне в свой крохотный мирок, в свою Ойкумену (слава всему Олимпийскому пантеону и тебе, Громовержец!.. почите вечно во сне своего былого величия). Страха нет, и их нет тоже. Таков постулат моей веры в Вас, слышите, запредельные?!... Слышите?!... Ну так не говорите потом, что не слышали… Человек, эта малая былинка в потоке предвечного урагана, будучи обманут в своей Вере, в своих Надеждах, в своих чаяниях… Такой человек мал, раздавлен и достоин жалости. Не более и не менее. Он бессилен и беззуб, он… Все так… Но именно из таких прорастают стремительные стебли богоборства, пробивающие бреши в столь любимом Вами миропорядке. Такой человек не страшен уже никому, кроме Вас, уважаемые… Вам ли это не знать?! А посему страшитесь и трепещите. Столп веры должен быть нерушим и непоколебим, ибо это единственное, что должно и может Вас заботить. А покуда Вы еще в силах его держать – все идет так, как идет… Колесница солнца катится по предначертанному от начала времен маршруту и сотрясатели основ мирно и счастливо спят в своих коконах веры в Вас, уважаемые. В своих неприметных оболочках человеков… В своих куколках… Спят, черви. СПЯТ. Спят и не ведают, что творят их куколки… Солнце, луна… у них НОЧЬ… от края и до края… И из НОЧИ этой черпают полной мерой их куколки… пьют НОЧЬ, дышат НОЧЬЮ, существуют НОЧЬЮ… и растут, растут себе…
СТОЙТЕ!
Стойте же, я сказал!
Чур меня!!!!!!!!!!
Их нет… страха нет, нет НОЧИ, нет куколок, нет кукол!... нет-нет-нет-нет. Я все себе напридумывал сам, а их нет. Нет и не было вовсе. Так и только так… Слышите мою мантру, Уважаемые?!.. Слышите и слушаете. Внемлите моему бормотанию.
Так и только так.
Не трясите столп, да непотревожены будете.
Ну а пока внимаете, я стану Вам излагать. Страха по-настоящему нет только тогда, когда ты его понимаешь, когда он становится понятным. Все прочие способы, увы, временны. Вера верой, Уважаемые, но и она не бесконечна и в Ваших же интересах попытаться вместе со мной, пылью бренной у ног Ваших, разобраться во всем.
Вот Вам конец нити… сматывайте ее потихонечку и наблюдайте.


2/2.

Подобия… Весь мир полон подобий. Подобия – это то самое неизбежное зло, без которого никак. Цемент этого мира. Плоть от плоти. Без подобий никуда – все подобно чему-то другому, в той или иной степени. Вообще один из фундаментальных методов познания окружающей нас действительности, как известно, сравнительный анализ, одним из ключевых моментов которого является поиск все того же подобия.
Хорошо ли это?
Плохо ли?
Это вопрос к Уважаемым.
А нам лишь остается констатировать, что так было и так есть. Будет ли?
Этот вопрос, уверен, интересен и Уважаемым.
А отвечать на него тем, кому хочется искать этот ответ. Или даже ответы. Чем больше – тем больше возможностей, а пока таковые имеются есть шанс, что Уважаемым не наскучит, а у нас останется наша вера.
Да, к вере можно относиться по-разному, и верить тоже можно и нужно по-разному. Уважаемые обидчивы, ревнивы, но… Они кости этого мира, сколько бы их не было, и какими бы разными они не были… Их можно вовсе никак не называть и верить в неназываемое и непознаваемое. Этого достаточно. Достаточно малой толики веры, крохотной искорки – чтобы сроднить вас с Уважаемыми, с этим миром, со всеми его радостями и горестями… И одновременно этого достаточно для того, чтобы заручиться незримой поддержкой и защитой ото всех его теней и страхов. Ровно настолько, чтобы у вас оставался шанс не быть поглощенными ими. Вера – это шанс, возможность, и не более…
Убежала наша ниточка вновь куда-то к Уважаемым… хитрые они, никогда не приминут воспользоваться возможностью напомнить о своем существовании. Мол тут, все-видим, все-ведаем… У каждого свой способ пускать пыль в глаза, простим им эту маленькую слабость, а сами вернемся к нашей ниточке вьющейся подобно тонко струйке капризного ручейка… ПОДОБНО…
С подобиями удобно иметь дело – всегда можно с легкостью оценить степень схожести и применимости уже имеющегося опыта. Посему мы тяготеем к подобиям. И тяготимся – это уж как всегда. Единство и борьба противоположностей.
Одно подобие, другое… подобие подобия… Чуть отличное, чуть… А вот то подобие, оно какое-то совсем уж не подобное, БЕСподобное просто. Явный брак. И так далее, со всеми остановками. Создание подобий - то чем мы все, по большей части, занимаемся. Игры, в которые играют люди.
Да, все так. И не так. И не по-другому - просто можно взглянуть на все и чуточку с другой стороны. Или просто заиграться… Проще простого, когда все так привычно и комфортно. Игра же... а раз игра, то вот вам кукла. Кукла. Пока еще просто кукла, играйте себе на здоровье. Плодите подобия дальше… Подобия людей, подобия отношений. Плодите и размножайте. Тиражируйте. Только не пугайтесь, когда однажды вы заметите, что ваша кукла стала слишком подобной. Чересчур. Через край, за борт. Пока еще тонкой струйкой. Не пугайтесь, это всего лишь кукла. Она не причинит вам зла, ну что вы. Вам просто показалось. Не бойтесь. НЕ БОЙТЕСЬ же, говорю. Страшно вам станет потом. Может стать, если успеете испугаться.
Говорите, это всего лишь кукла? Говорите, нагнетаю? Говорите, говорите… у вас все еще есть время. Часы тихонько тикают. До той самой полуночи еще далеко, так что говорите. Когда ее час придет времени говорить не останется, так что давайте праздновать это веселое время пустых разговоров… Давайте. И давайте не будем ждать следующего щелчка маятника, возвещающего о ЕЕ рождении. Давайте замрем в этом мгновении, как в капле янтаря… У вас не получилось? Жаль. Очень жаль. До ужаса жаль. До зубодробильного ужаса.
Потому что уже щелкнуло.
Потому что что-то сдвинулось в этом мире.
Что-то стало чересчур ПОДОБНЫМ.
КУКЛА. Разве не ПОДОБИЕ?
Антропоморфный уродец.
Кадавр.
Мало не покажется, обещаю.


To be continued...

Вот и случилось пришествие, Нора...
Нет, не Мессии... Мы, слава Б-гу, не в Палестине... нам не светит.
Однако давно ожидаемая нами барышня все-таки появилась.
Появилась, отметилась чем-то розовым на зеркале, и столь же внезапно оставила нас с тобой, Нора...)
Милый, в сущности, ребенок... В своем роде... Лисёнок-Алисёнок. )))
Мы непременно пригласим ее еще как-нибудь... в другой раз... в другой жизни... когда приберем весь этот свинарник и перемоем груды грязной чайной посуды...

Да... В нашей с тобой жизни случился почти катарсис. Старые мы с тобой Нора... старые... сегодня - старые... скрипим как наше кресло...

Давай-как выкурим трубку, накроемся клетчатым пледом, выпьем чашечку крепкого ароматного чая и представим, скажем, что мы с тобой одна большая старая мудрая гусеница... и сидим мы вовсе не в поскрипывающей качалке, а на том самом грибе...

Сидим, курим... и трубка уже не трубка вовсе, а вполне почтенный кальян преклонных лет... и курится сизым дымком, похоже, вовсе не респектабельная Вирджиния...

пых....

пых-пых....

упф...

...и совсем уж под нос себе бормочем что-то такое совсем седое... старое... похоже на правду даже, но... а может, и в самом деле правда... не разобрать уже в сизом дыму...

...когда родился мой дед, его уже очень ждали... просто очень... нет, не так... очень-очень-очень...тут же ведь как... казацкая семья, Кубань... и в семье одни только девочки... а его все ждут и ждут... и вот... дождались, родился... красный вопящий комок... МАЛЬЧИК... казак родился...гуляет семья, гуляет станица... все гуляют - Кубань гремит новым казаком... счастье разлилось августовской жаркой негой по декабрю... расплескалось щедро... всем... берите, не жалко...КАЗАК!!!... и имя... имя-то еще века назад дали... заранее... всегда знали, что родится... вот и назвали... Генадий, Гена, Геночка... казачишко громкий...да, так и было... именно так...было-не было... было-было... было... и был прадед... и был он счастилв.. и был он пьян... счастьем ли, горилкой ли, сыном ли - какая разница?.. прадед был СЧАСТЬЕ...да так было... кивнули согласно Кубань-река, станица, степь... было, видели... декабрьское СЧАСТЬЕ шло по степи... шло, шаталось в своей безудержной радости, но оно шло... от станицы к станице... дальше, дальше... роняя капли СЧАСТЬЯ щедрой прадедовской рукой.... КАЗАК!... КАЗАЧИЩЕ!... Гуляй, Кубань... народилось у прадеда счастье казацкое... до слез, до одури... Идет старый прадед по степи... в далекий Кропоткин идет... сыну метрику выправляь... СЫНУ...дошел... сколько шел?... кто знает?... Сколько капель СЧАСТЬЯ по пути упало?.. кто считал, кому нужно?... весел какзак, не жалко ему счастья своего... пришел...спрашивают: когда родился? ... как когда? что за вопрос - когда?... разве есть когда, когда СЧАСТЬЕ такое?... счастье оно всегда... оно же СЧАСТЬЕ!... вчера, завтра... сегодня!... сегодня СЧАСТЬЕ родилось!... ну так и запишем... сего дня, 31-го декабря месяца... а звать счастье как, старик?... я старик??? ... степь, Кубань-река, длекий Кропоткин, разве стар я теперь? ... разве нету у меня СЧАСТЬЯ?... сами вы старики... и набить бы вам морды, чтоб вьюшкой вашей степь оросить... эх, да ведь СЧАСТЬЕ же у меня, сын... какой уж тут мордобой...звать как? ... счастьем звать... папиным, маминым... СЧАСТЬЕМ... казацким... Ах, имя?.. имя... имя... Сергеем будет!... ах, Сережа-Сережнька... казачишко ты папин... да так и было... было... было-не было?... ай, какая разница?... было, было было... всё видели, всё слышали степь да Кубань-река... вот они, свидетели... да... так и жил дед всю жизнь - рождался дважды в год и именовался наособицу... Геной-Геночкой-Сергеем... ай, было... жил....

...дымом принесло, скажете?...
Ну пусть дымом... пусть...)))
Славный дымок... колечко к колечку...
Да... и не кальян вовсе... люлька давно красной глины...

курится-дымится...

пых....

пых-пых....

упф...


А будет ли кто-то, о ком смогут вспомнить степь да Кубань-река: "ай, казак родился!... счастье снова в роду... не угас род... помним, да... видели... было...." - ?...
Будет ли?...
Нужен ли...


Что навеяло?


Нора, давай-ка прибираться... самое время...
к нам непременно еще заглянет наша солнечная Лисичка...
к нам, к нам... в кроличью нору... )))

Беги, Алиса... беги...

В бесконечную даль прокладывает свой путь паровоз Петровича.
Не думаю, что он когда-нибудь куда-то прибудет. Братья Люмьер могут быть свободны и вольны нервно курить в сторонке сколь угодно долгое время.
Этот локомотив неожиданно врывается в вас из абсолютного ниоткуда раскатами волшебной губной гармоники Удивительного Деда. Врывается, рвет на части изумлением, отбрасывает прочь все, что вы когда-либо знали о блюзе... все, что вы когда-либо думали, что знали... и уносится прочь... все в то же абсолютное никуда.
Паровоз - вещь в себе, вечно-куда-то-стремящееся-совершенное-металлическое-существо, не имеющее стремления куда-то попасть и напрочь забывшее свои корни.
Единственный смысл его существования - демонстрация собственной мощи и технического совершенства, а равно внушение всем, кто по воле случая оказался на его пути (точнее - оказался его путем, рельсами), почти священного трепета перед чистым мастерством Деда.
Паровоз мчится.
Мимо, все время мимо.
Точно по экватору, на равном (выверенном до последнего микрона) расстоянии от обоих полюсов.
Блюз в моей голове, в моем сердце, в моей печени...
Вот только путь мой извилист и ничуть не напоминает геометрически холодную красоту двух параллельных прямых под колесными парами паровоза.
Сегодня, сейчас путь мой внезапно оборвался на самом холодном изо всех полюсов. На полюсе взаимного непонимания.
Полюс, с оглушительным треском трещащий по швам. Полюс - пропасть.

Знаешь, Нора... мне ужасно хочется верить, что приведший меня сюда путь еще не превратился в тупик... Наверняка, если хорошенько приглядеться, где-то спрятан хитрый запасной путь, струящийся через дыру полюса натянутой стрункой. Только бы не пройти мимо, лишь бы задеть ее - пусть даже и неловким движением...

А паровоз продолжает свой путь мимо, безразличный ко всему, кроме блюза в моей голове.
Корабль плывет...

Нора, хочу сегодня поделиться с тобой результатами проведенного среди меня опроса по заявленной в тайтле тематике.
Опрос проводился долго, мучительно, с пристрастием и применением мер как принудительного, так и стимулирующего воздействия.
Посему - результатов куча, а выводы пусть делает кто-то другой.
Наше дело - подготовить почву.


Only the beginning... (C)

Итак, в качестве основы и одновременно разминки:

50% меня заявило, что они убежденные агностики. При попытке задать встречный вопрос о существе и корнях таких убеждений респонденты заявили об отсутствии достаточной для продолжения дискуссии доказательственной базы, некорректности самого вопроса и его несущественности для целей проводимого исследования. Вместе с тем, 37% из этой группы в тайне от прочих обмолвились о приверженности к агностицизму эмпирическому, в отличие от прочих 63% агностиков строгих.

0,01% опрошенных заявила о категорическом атеизме своих воззрений на вопросы веры. После вопроса о том, насколько сильна их убежденность и вера в отсутствие Б-го начала, и не есть ли это само по себе проявлением определенного рода веры, эта немногочисленная часть меня ушла в глухую оборону и заявила, что отказывается вести с провокатором дальнейшие разговоры на любую тему.

Следующая группа мрачных респондентов, в количестве 6,66% меня, довольно единодушно и не слишком дружелюбно высказала мысль о том, что, мол, лучше бы мне пройти тихонечко мимо со своими вопросами. Тем не менее, по скромному мнению Вашего покорного слуги, эта часть меня в большей степени тяготяет в внешней эстетичности оккультной атрибутики, нежели всерьез убеждена в притягательности идеи скорейшего обустройства ада на Земле. В любом случае, никакой дополнительной информации от них получить не удалось и в дальнейшем исследовании эта група, как и предыдущая, участия уже не принимала.


Deus ех machina

А еще тут будут:
- огнепоклонники (9%),
- небольшой опус о несостоявшемся в рамках отдельно взятого меня культе Золотого Тельца,
- мы с Норой встанем на Дао и какое-то время будем следовать всем его изгибам (5%),
- вполголоса припомним Яхве и всю ту атмосферу таинственности, которая ЕГО окружает (5%),
- капельку погрустим о почти забытом гуманизме и терпимости магометанского учения (5%),
- вернемся на некоторое время к язычеству пращуров (5%),
- и, наконец, едва-едва коснемся давно ожидаемого христианства (оставшиеся почти 14%).


Dominus vobiscum
Господь с вами, прощайте

Нора. Ты уже устала от меня.
Я знаю.
Сам устал. Устал от себя. От тебя. От нас. Устал утомлять и утомляться.

Это просто зарубка на память. Зарубить проще простого. Проще зарубить простого.
Зарубить и просто забыть. И никогда больше не возвращаться к зарубленному.
Проще.
Но я вернусь.

На момент нанесения зарубки речь должна была идти о внезапном стремлении самому ставить точки. Спонтанном стремлении. Первоначально даже неосознанном.
Когда-нибудь я напишу этот пост и его тема для меня будет закрыта. Я напишу его как если бы писал сейчас. Именно так.
Или совсем по-другому.
Что-то меняется. Или что-то уже поменялось. Полной уверенности у нас с Норой нет. Хотя точка остается неизменной и незыблемой.
Она упорно лезет на бумагу. На экран. В разговор. В жизнь.
Прямые и жесткие точки. Тяжеловесные точки. Свинцовые.
Одна точка. Другая. Стая.
Длинная очередь точек.
Точки и точки. И ладно. И пусть себе точки. Никому не мешают.
Просто убивают. Просто и даже проще. Как если бы рубили. И рубили не лес. Рубили проще простых.
Они не рубят. Просто очень похоже. И штабеля очень похоже зарубленных ими простых глумливо посмеиваются разверстыми ртами над кажущейся простотой точек.
Им уже не вернуться и они себе могут позволить глумиться. Их больше не тревожит свинцовый блеск точек.
Но я вернусь.
Я.

Наверняка в дальнейшем моя точка зрения на точки изменится.
Именно поэтому мне важно зафиксировать момент.
Хотелось бы еще и сопутствующие обстоятельства.
Хотелось бы слишком многого. А точек уже почти не осталось.
Нора зафиксирует. Пока будет хватать точек.
В этом моей Норе нет равных. Есть только подобия и они никогда не возвращаются обратно. Всегда только мимо. Бледные тени Норы. У них вовсе нет точек. И никогда не было. Они навсегда обесточены и обречены быть невозвращенцами. Им некуда.
Но я вернусь.
Я.
К Норе.


Точка моего возврата пока не определена.
Нет ясности и в точке назначения.
Никогда нельзя с уверенностью сказать заранее обо всех точках отсчета на пути.
Три отрицания подряд. Минус три точки.
Безумно расточительно и нерационально. Как если сидеть и смотреть в небо.
Точки кружат в бесконечном танце вокруг. Вот они где.
Бесконечное множество точек. Теперь их точно хватит. И даже останется.
Океан сияющих точек.
Океан неба.
Океан без намека на берег или отмель.
Океан чтобы утонуть.
Океан чтобы захлебнуться мерцанием бесконечно далеких точек.
Океан предсмертного восторга и подлых точек.
К Норе вернусь не Я. И точка.


Пост написан.
Кто-то вернулся к Норе.
Последняя точка поставлена



Единственное отступление от заданного в посте канона.
"...что я пропел Вам песню, в которой не кричал, а тихо-тихо пел" (С)

Позитива Вам?.. Ну что ж, извольте. Позитив-диспозитив.
Ну и еще давно обещанный кошак.


Нора, ты еще не устала от этого комка шерсти, зубов и когтей? Нет?! Странно. В высшей степени.
Парадокс заключается в том, что при весе в полтора килограмма, и размерах, о которых в скабрезной мужской компании упоминать не принято вовсе, его до безобразия МНОГО. Он заполняет собой все наше с тобой, Нора, жизненное пространство.. и постоянно норовит раздвинуть его границы. Хотя нет, какое там раздвинуть?! Он их рвет... кусает... грызет... Крохотный монстр.
Он исследует мир зубами.
Хороший метод, вероятно... Он хотя бы абсолютно честен по отношению к миру. Прям и честен, но от этого не становится менее деструктивным.
Он совершенно искренне удивляется и возмущается, когда и если что-то или кто-то не поддается (и уж тем более - сопротивляется) его импульсивным желаниям.
Он неравнодушен к моим ушам. Что он в них нашел? Однажды, боюсь, у меня больше не будет проблемы делать в ушах пирсинг или нет. Он уже все за меня решил.
Мои голые ноги - это ветряные мельницы нашего малютки-идальго. Он бросается на них самозабвенно и внезапно, отринув всякий страх и здравый смысл.
В доме моем живет существо, у которого абсолютно инопланетные, по моим меркам, взгляды на все то, что всегда казалось мне ясным и не содержащим в себе никакого подвоха.
Ботинок - опасная ловушка для головы.
Зеркало - объект пристального наблюдения из-за угла и чувства внутренней гордости и превосходства оттого, что сидящий там никогда не сможет вылезти за пределы этого самого ТАМ.
Телефон - отлично крутящаяся волчком штуковина.
Пивная кружка - вызов на дуэль с содержимым. Наиболее действенная тактика - расплескать врага лапами.

Когда животина моя видит перед собой цель (ну или думает, что видит) он становится диким табуном (с соответствующими шумовыми эффектами), вставать на пути у которого лишено всякого смысла.

Мы долго и мучительно не сходились с ним во взглядах на природу отхожих мест. Не уверен, что я убедил его в плане теории, однако однажды он сделал вид, что согласен с моими доводами. И с тех самых пор неукоснительно следует единожды принятому решению. Я завидую черной завистью этой его последовательности и упорству.
Мир может катиться в тартары со всеми его приколами, однако, уверен, он будет продолжать наглядно демонстрировать всем и каждому свое мнение по любому вопросу.

Хочу я этого или нет, Нора, но придет день, когда он начнет искать свою Дверь В Лето. И он ее непременно найдет, вот увидишь. Он как раз из таких.
Хорошо бы, чтобы нашли мы ее вместе и она оказалась достаточно большой, чтобы впустить нас обоих... а, может статься, что и еще кого-то. Мне правда этого хочется.

"Ведь должны же коты, черт возьми, во что-нибудь верить?!" (С)