Когда-нибудь на твоей странице сломается счетчик посещений, я так часто кликаю по твоей фотографии, что это число скоро выйдет за рамки представимых в машинной арифметике.

Взрослость - это не то глубинное, экзистенциальное одиночество, которое ставит тебя лицом ко Вселенной и твоей ничтожности и конечности в ней. Взрослость - это когда ты болеешь, и некому сделать тебе компресс; когда тебе нужно уткнуться кому-нибудь в плечо, но никто не хочет тратить на тебя свое время; когда у тебя проблемы, и вокруг образуется пустое пространство: все отступают подальше, чтобы ты ненароком не задела их своими неудачами. Вот такое житейское, банальное. Которое нужно принимать как естественное. Ведь так и должно быть, разве нет?..

Как всегда, когда мне нужно делать что-то полезное, я все бросаю и занимаюсь хуйней сутки напролет. Последнюю неделю, например, я читаю Пратчетта. Этот тип воистину покорил мою душу Монстрячьим взводом (каковой, между прочим, был далеко не первой прочитанной мной книгой его авторства) - книга про женщин, плюс - про женщин в "мужском" деле, невидимость и дискриминацию, плюс - с канонной женской любовью (хоть и где-то на заднем плане), ну как тут не возрадоваться. 

Короче, я продолжила осваивать Плоский мир и, в частности, Анк-Морпорк - город, славный прежде всего своей изумительно загаженной рекой (единственной во множественных вселенных, на поверхности которой можно обвести мелом контуры трупа). Так вот, о городе. Будучи убежденной, гм, скажем, левачкой, я питаю хорошо обоснованную и тщательно отточенную ненависть к любой власти, которая не является фактической властью народа (подлинной рабочей демократией, в противовес ее буржуазной имитации). И ничто не мешает мне распространять свои оценки и убеждения на вымышленные миры и населяющих оные персонажей.

Помесью средневекового Лондона и нынешних США, которую (в моем представлении) являет собой Анк-Морпорк, управляет патриций (название должности которого по непонятным мне причинам все время пишут с заглавной буквы) лорд Витинари (имеет такое же отношение к ветеринарии, как Медичи - к медицине). Несмотря на общее неприятное впечатление, которое этот персонаж производит, по ходу чтения книг у многих читателей, насколько я могу судить, и местами даже у меня складывается о нем скорее положительное мнение. Располагает к этому многое: острый ум господина патриция, его тонкая дипломатия (яма со скорпионами прекрасно вписывается), особый - эффективный - стиль управления городом, отсутствие каких-либо видимых страстей и пороков (кроме того, что он - очевидная сволочь), явная заинтересованность в том, чтобы дела в городе шли более-менее "хорошо" (что бы он ни подразумевал под этим словом). Собственно, я даже начала симпатизировать Витинари.

Отрезвляющий эффект, который иногда оказывает на меня действительность, пробивающаяся сквозь наведенный морок миров, сорвавшихся с кончиков пера, на сей раз не заставил себя ждать. Когда я увидела многочисленные пожелания в духе "нам бы такого Витинари" (штоб пришел и нами правил), во мне возобладало здоровое человеконенавистничество. Откровенно говоря, даже здоровенное. И я подумала, что, пожалуй, с не меньшим удовольствием посмотрела бы, как такой правитель болтает ногами на фонаре, чем если бы это был кто-то из наших солнцеликих. Классовый враг - есть классовый враг, товарищи. У него может быть ворох положительных качеств, но люди - не овцы. Оскорбительно прочить кому-либо (и уж тем более себе!) умного, эффективного, заинтересованного пастуха. Персонифицировать все, что ненавидишь в режиме и формации, в кого-то, обладающего достоинствами лорда Витинари, может быть гораздо более приятно, чем сознавать, что власть находится в руках у опьяневших от безнаказанности посредственностей, это да. Но суть в том, что персонифицировать власть вообще излишне. Это приводит к глупостям вроде "путен уходи!", дрочке на навальных и общему убеждению, что, стоит сменить рожу над государственной кормушкой, справедливость восторжествует. 

Не то, чтобы я пыталась изложить какую-то законченную мысль. Думаю, это очередная вариация на тему "почему меня бесят мечты о хорошем правителе. И в этом смысле Пратчетт подсунул изрядную свинью людям, склонным к подобному идиотеализму.

2.

3.

 

Хрусталь зелёный. Прозрачный, ручейковый такой. И нижнее веко широкое, и "лучики" в уголках. Завораживающе же. Даже если без звука.
Колко, как край снежинки. Не трогать руками. Рисовать, осторожно.

А потом злишься на все на это, на себя, на весь дурацкий мир. Сволочь, - думаешь, - и ты туда же. Еще один нашелся, высокодуховный хрен, понимаешь! Со всякими этими иконками-ладонками и прочими религиозными побрякушками. С сильными мира сего не брезгует ручкаться, ишшшь! И аж скулы поводит от отвращения.
Слаб человек. Душонка, обремененная трупом. И когда перестаешь во все глаза смотреть на этот самый труп, обнаруживаешь, что еще неизвестно, что тут что обременяет.

Политика, бессердечная ты сука, все чистые эмоции у меня сожрала! :)

Теперь у меня есть мой персональный кусочек тебя. Эту семнадцатилетнюю девушку, сидящую вполоборота, я бы схватила в охапку и унесла за горы, реки и долины. Носила бы на руках. Каждым сантиметром ладоней впитывала бы тепло ее кожи. Даже глядя на свой любительский рисунок (я никогда не училась рисовать), я ощущаю, что мне безумно, до зубной боли хочется поддеть пальцем тонкую бретельку... Захватывает дыхание. Даже от моего неумелого изображения юной тебя.
Сейчас ты другая. Твои замечательные пшеничные волосы теперь испорчены дрянной краской, и ты залечиваешь их масками и шампунями. У тебя много историй. Чужих, неизвестных мне. У тебя в прошлом - она, твоя первая. И много, наверное, всяких "их". И чего-то не хватает тебе с женщинами... Как странно ощущать, что у меня нет чего-то важного, принципиально важного, необходимого тебе. Не тела, гендера. Куда деваться - вряд ли я когда-нибудь опущусь так низко, чтобы приблизиться к мачизму. Но взгляд на твою юную копию пробуждает во мне что-то из той же мерзостной линейки: взять в ладони, беречь, преклоняться. Вожделеть. Трепетно и тянуще, но - желать. Они могут себе позволить преклоняться, им есть, куда падать. Мне - некуда. Но я очень, очень редко так кого-нибудь хочу (все эти желания остались, впрочем, в моих 17-ти). И, наверное, никогда еще я так не хотела женщину.

Что я несу, господи, помилуй...
Наверное, в этой серой пустыне бессмысленных дел, рутины, осознания бесполезности собственной деятельности мне нужна какая-нибудь теплая мечта. Солнечный островок.
Мой-не-такой недавно выдал раздосадованное: "ну мы бы хоть баб выбирали разных!" И в этом есть какая-то горькая ирония. Кто там говорил, что любовь - это когда двое смотрят в одну сторону?

Мне бы такую метлу, которая вымела бы из моей головы все лишние мысли, ненужные заебы, а из моей жизни - всех лишних в ней людей. Чтобы освободилось много времени. И я могла заниматься тем, что мне актуально. Тем, что мне когда-то очень, очень нравилось. Наверное, через несколько лет я очнусь в полном дерьме и подумаю "господи, и как меня сюда занесло?!". А, может, сейчас - последний шанс. И потом я уже больше никогда, никогда не проснусь...

Горячая волна растет из груди. Откуда-то повыше желудка, пониже ямочки между ключиц. Согревает в конце концов даже вечно ледяные ступни. Потом строчки заканчиваются, и ступни леденеют снова. Остается горечь. Привкус лжи. Неужели у кого-то такое бывает? В жизни все слишком сложно - иерархии, социально сконструированные чувства, то, что кажется инстинктами, а оказывается всего лишь стандартной прошивкой по умолчанию. Разве, зная обо всем этом, еще можно вот так гореть? До темноты в глазах, до срывающегося дыхания, до замирания сердца. Разве можно?
Смутно припоминаю - умела когда-то. Бессонница в пятнадцать, гейзер из груди (повыше желудка), грезы о гладкой-гладкой коже под тонкой белой рубашкой. Рубашки с тех пор были разные. Гладкость и стать молодого деревца безвозвратно исчезли. Ну и зачем мне другое?
Восемнадцать. Кажется. Ну, или что-то вроде. 9 июня, теплая летняя ночь, поцелуи на лавочке у подъезда. Все еще сбивается дыхание. Но что-то уже сбоит. Я отравлена. 1-е августа. Хорошо. Еще не боюсь теплых рук. Еще не умею бояться.
Девятнадцать. Торопливо по пуговицам темно-красной рубашки. Одеколон. Кожа гладкая и зовущая. Наплевать на то, что я болею. Не сейчас.

Двадцать один. Лихорадочно шарю глазами по строчкам. Чужие выдуманные истории. Разве так - бывает? Какая глупая, какая красивая ложь. Я больше так не умею. Я больше так не смогу. Слишком много страха там, между ключицами, повыше желудка, вместо теплого гейзера, вместо горячих волн. Слишком много отвращения. Нейронные связи - такие, какие есть.

Наверное, я ненавижу осень.

И вот - внезапно, из ниоткуда, вихрь из глубин моей памяти. Я думала, я успокоюсь. Расставлю точки на ё, захороню умершее.
А вместо этого ты подарила мне дрожащие руки, слезы и - кажется, я недавно сокрушалась, что уже не могу, - полоски кровоточащих царапин на руке. И крик, удивления ли, сожаления, отчаяния? - в голос, так что у соседей к чертям собачьим потрескалась посуда.
И я сижу и жду, с проваливающимся вниз, в бесконечность, желудком, что в окне сообщений снова мелькнет непрочитанное - от тебя.
Можно ли сделать, чтобы все было по-прежнему? Уныло, бездарно, скучно, но - спокойно.
Кажется, я с ужасом осознаю, что всего этого мне не надо. Тихая гавань.
А я-то думала, что люди становятся взрослыми, когда уже не могут сложить двойную фигу.

Ты очень, очень скучно живешь. Разве можно жить так мало и так скучно? Бережешь свои хлипкие нервы, считаешь, что уже выросла. Никаких больше канцелярских ножей, густого кофе и forever на тыльной стороне ладони. Тебе даже немного жаль, что ты больше не можешь сделать так, чтобы на руке показались красные бусины крови. Во всяком случае, намеренно - не можешь.
Больше не пытаешься курить, начинаешь ценить здоровый образ жизни. На семейных праздниках вино наливается и в твой бокал. Ты не пьешь больше бокала при родных, а в одиночку можешь уговорить всю бутылку, но будешь потом сожалеть, памятуя о том, что алкоголь - депрессант. К черту депрессанты.
К черту все, что может тебя расстроить. Все, что может потревожить тебя.
Ты все еще сходишь с ума от романтических героев, но теперь все чаще радуешься, что подобного рода люди вряд ли когда-нибудь повстречаются на твоем пути. Если же все-таки повстречаются, ты постараешься унести ноги. Ты знаешь, что на самом деле в романтических героях нет ничего хорошего, в жизни они - изрядные подонки.
Любишь ты тихо, спокойно и с долей обреченности. Если уж удалось выбрать наименьшее из зол и обтесать его до удобоваримого состояния, нет никакого смысла дергаться. Сейчас ты уже не стала бы тратить свое время на то, чтобы кого-то обтесать. Ты наконец-то стала ценить свои усилия.
Даже немного жаль, что все кончилось. Похоже, ты окончательно повзрослела. Может, это и хорошо, обстоятельства существования не очень-то дружелюбны к детям в шкуре взрослых. Но мне жаль ту девочку, которая умела писать такие пронзительные стихи.
Кларисса Маклеллан должна была умереть. Иначе ничего хорошего из этого бы не вышло.

Ты болеешь. Прячешься в малой прозе.
С двух бутылок пива тебя выносит:
Начинаешь видеть, как пляшет осень
Между красных черточек на руке.
"Я в порядке, в полном. Запомни, мама!"
Никогда так сильно не прижимало,
Но ты молча пятишься до дивана,
Ни о чем не спрошенная никем.
У тебя внутри, как на поле боя,
Временами скручивает от боли,
Ты глядишь в пронзительно-голубое,
Словно в нем какой-то великий смысл.
Ты врастаешь в шарф, чтоб не мерзли плечи.
Им наивно греться, но больше нечем.

С первым снегом, наверное, будет легче.
"Доживем", - ты думаешь, - "до зимы".

Зато здесь я могу что-нибудь сказать. Что-то вроде клапана. Нельзя ведь все это держать внутри, оно взорвется. Просто чтобы слышать себя.
Никто меня не слушает. Я никому не интересна в реальной жизни.
Дорогой Рэй Брэдбери, как же Вы были правы.

Мозг, вернись ко мне. Я все-все прощу, честно. Меня же не отпустит, пока я не возьму в руки карандаш и не изматерюсь, пытаясь поймать блики в зеленом (голубом, сером?). Даже пытаться не хочу. Нарисовать все равно не нарисую, только зря потрачу время.
Мозг заблокирован. Ну да, за два дня узнала два каламбура на двух языках. Какие глупости иногда совершаются в моей голове, хорошо, что никто не знает.
Половина пятого. Что я сейчас делаю? Ловлю блики, конечно. Не карандашом, но взглядом. Должно же наконец стать too much.
Да. Мозг заблокирован. Вот черт, какая неожиданность: в русском варианте эта фраза не теряет it's little pun.
Наверное, стоит совершить какой-нибудь акт созидания. Справить творческую нужду. Слить эмоциональный хлам на бумагу или превратить в слова околохудожественного эссе. На картины, по крайней мере, пишут рецензии. Все рукотворное как-то проще описать.
Скажем так. Красиво. Умопомрачительно красиво, наверное. Так, что долго не получается сфокусировать взгляд на деталях. Музейные экспонаты руками не трогать. Это хорошо. Иначе они перестанут быть экспонатами.
Проваливаю очередной пароль доступа к той части мозга, которая отвечает за трезвый разум и логику. Lock'd.

Просто пора взрослеть. Чтобы не испытывать постоянное чувство вины, когда знакомые и родственники спрашивают, нашла ли я работу. Не нашла. И боюсь работать. И боюсь, что будет некогда, из-за учебы. У меня тысячи отговорок. Но, наверное, суть просто в том, что я не хочу. Это страшно. Чувствуешь себя никчемным, как будто работодатель принимает тебя из жалости. Понимаешь умом, что это не так, но ничего не можешь с собой поделать. Ужаленная в эго. Что-то вроде того. Оно всегда болит и всегда распухшее. его лучше не задевать, даже не пытаться.
Просто пора, наконец, перестать сочинять себе миры и прятаться там от простых фактов: тебе двадцать, твои родители на пенсии, у твоего папы, возможно, рак. И ты не можешь больше сидеть на их шее. Тебе пора принять на себя ответственность, научиться самой обеспечивать себя и их. Хватит. Это стыдно, это глупо. Разрушительно глупо, в конце концов. Твоя жизнь полетит к чертям, если ты немедленно не вынырнешь из своего собственного сознания и не возьмешь ее в руки. Ты закончишь под забором. Ты не можешь вечно жить за их счет.
Но кажется, что лунку, в которую ты ныряла из внешнего мира, затянуло коркой льда. И пробиваться через него не хочется. Здесь тепло и уютно, в твоем маленьком выдуманном мирке, который можно расширять, когда ты этого захочешь, чтобы впустить в него новые, выдуманные, жизни, за которыми ты будешь следить, никогда не участвуя.
Это жалко.
Я ненавижу себя. И не умею ничего с этим сделать.

Бывают же иногда не люди, а произведения искусства. Как картины, как статуи. Смотришь и тихо материшься: эк тебя ж угораздило, такой профиль. Смотришь и обмираешь. Только женщины - они теплые, по внутренним ощущениям, даже если резкие, как, например, Арбенина или с холодной внешностью, как Тильда Суинтон. Они божественные и сильные. А мужчины холодные. Тип "земский доктор", точеный Чехов. Ломкие, резкие и худые. Профиль, вырезанный резцом в легком и гулком камне. И всегда почему-то очень заметные, широкие веки, и "лучики" от глаз. Такое серьезно-горько-ироничное выражение, даже улыбка. Тип "интеллигент", "городской хлюпик". И у людей этого типажа всегда оказываются костистые кисти рук с тонкой кожей и длинными пальцами с четко обозначенными суставами. У женщин тоже, только сильные. А у мужчин - интельские такие руки, женственные. 

И тогда я жалею, что совсем-совсем не умею рисовать.

Когда я вышиваю, я не начинаю чувствовать себя больше женщиной. Ну, или меньше мужчиной. Преимущественное равновесие в точке разрыва между тем, что принято считать разными полюсами. Chaotic neutral. Таких считают помешанными анимешниками. Анимешницами. За неимением у меня никакого интереса к аниме меня считают просто помешанной. Ну, типа создаю себе проблемы от нехуй делать. 

Или "тебе просто не нравится быть стереотипной женщиной". Мне нравятся разные женщины: и женственные, и маскулинные. Мне не нравится традиционная женская гендерная роль. Ну, другой-то у меня нету. Придумать себе другую и радостно проживать в ней - это для тех, у кого хорошая творческая фантазия и полет мысли.  Я не женщина. Как каждый цисгендер уверен в своем гендере и биологическом поле. Как каждый цисгендерный мужчина знает, что он не женщина. Я не мужчина. Как каждая цисгендерная женщина знает, что она не мужчина.

Может быть, я neutrois. Потому что мое тело было бы гораздо более удобным без выдающихся  признаков пола. Да и без остальных признаков пола тоже. А может быть, я снова не попадаю в классификации. Но было бы неплохо однажды сказать себе: "да, это я", и почувствовать, что такие, как ты, как-то называются.

Ну что ж, чукча сказал - чукча сделал. Кратко отчитаюсь о воскресном посещении Пульсара и обсуждении НПГ и закона. 

Собственно, что делать, никто не знает. То есть, конечно, есть петиция, которую подписали ок. 500 человек, планируются какие-то юридические войны, но что вот мы, самые обычные товарищи, можем сделать, чтобы бороться с этим _сейчас_, я так и не поняла... К сожалению, у меня тоже нет идей. Многие высказывали мнение, что Европа нам поможет, погрозит России пальчиком, и наши чиновники устыдятся... Как бы ни так. А, еще есть вариант разослать депутатам Н-ского ЗАКСа подробные письма, живописующие последствия принятия закона. Теоретически, они должны на них что-нибудь ответить...

Такое ощущение, что нас мааахонькая кучка посреди океана гомофобии. И что всему остальному миру нет никакого дела до ЛГБТ, как будто ЛГБТ - не граждане и вообще не люди. 

Один товарищ собирается на НПГ порвести одиночный пикет. Предлагал разъяснять, что принятие закона транслирует ненависть, которая обернется и против обычных людей, против их детей, которые кому-то могут показаться "пидарковатыми". Я знаю одну железную отмазу: "Я своего сына воспитаю правильно". И хоть ты тресни. Это же защитная реакция типа victim blaming. Глупо взывать к гуманизму и драть глотку о дискриминации, надеяться на Конституцию, которой власть подтирается уже не первый год...

Бейте меня тапками, но если сейчас травить ЛГБТ _выгодно_, власть будет их (нас?) травить, не смотря и не взирая. Можно, впрочем, помечтать, что в светлые времена, когда настанут Честные Выборы, к власти придет бизнес, который разглядит в ЛГБТ рынок "специальных" товаров и, соответственно, перестанет их гнобить, создаст свои специальные стереотипы, встроит их в свою систему сбыта. Но это - лирическое отступление.

А обычный простой дядя Вася, проходя мимо воплей об ущемлении чьих-то прав, даже не почешется. У него свои проблемы: ребенка в садик не устроить, мест нет, а жене надо на работу выходить, иначе уволят, он один семью не вытянет; зуб болит, а в бесплатной поликлинике запись за три недели; старший школу заканчивает, надо бы высшее, а платить нечем. Суньтесь к нему со своими проблемами... 

Правда вот, пособия на ребенка могли поднять, даже законопроект такой вносился. Вывели - под шумок гомофобного закона. Перечень получателей бесплатного зубопротезирования расширить могли. Вывели - под шумок гомофобного закона. Пять законопроектов сняли под шумок гомофобного закона. Говорите что хотите, но пока мы тут с геями воюем, нас грабят по-тихому, тащем-та...

Наверное, это было бы как-то ближе простому обычному дяде Васе, чем гуманизм и светлые идеалы прав человека.

И не то, чтобы я в них не верю. Просто далеко не все общество живо и положительно интересуют (наши?) ЛГБТ-проблемы, и с этим, увы, приходится считаться... 

 

Ухожу на неопределенное время. Мою душу вскрыли перочинными ножиком.

Я ворую чужие лица с фотографий. Когда срисовываешь человека с фото ведь можно не спрашивать его разрешения. А в процессе открываешь столько интересных черт. Вот, например, горбинка на носу, а потом плавно вытянулся и заканчивается даже остреньким. Или губы - "лук" почти плоский, а сами очень выделяются на лице, мягкие и живые. Изматюгаешься, пока нарисуешь правдоподобно - я же самоучка. Волосы рисуешь и ощущаешь их фактуру, видишь тяжелые пряди, легкие, видишь, как немного кудрявятся. Проникаешься. Даже какое-то тепло появляется к материалу. То есть, к человеку, конечно, но тут очень важно не забывать, что это все-таки больше именно материал, чем живой кто-то.
Потом думаешь - ну как же можно так глубоко вторгаться в другого? Так изучают черты лица только влюбленные. Или художники. Или те, у кого, как у меня, руки из задницы, а рисовать хочется. Короче, интимный это процесс. И ты отнюдь не спрашивал согласия. Пришел, пощупал, ощутил, расковырял даже мелочи - и взял, без спросу, как отнял, как украл.
Я в первый раз так осознала все, что происходит во время рисования. Хотя я рисую, в основном, довольно далеких от меня людей. Наверное, потому что к близким и так всегда можно прикоснуться.

Я бы хотела увидеть этот бюстгальтер на тебе. Помнишь, ты показывала мне зеленый? Как у Вишневского. А я тогда не знала. Да и сейчас мне просто приятно вспоминать, как ты слегка отогнула ворот футболки, и сочетание светло-зеленого и твоей кожи. Это доверие для меня было странным, а ты, наверное, запросто делилась такими мелочами с подругами. Мне всегда было сложно с физическим контактом, а ты брала меня за руку. И я не знала, куда девать полыхающие щеки и уши. И для тебя это было чем-то совсем обычным. А я... И совсем обычным было тогда, в том августе. Сколько прошло? Почти 3 года. Я все помню. И мои руки пахли твоими духами. Но для тебя это было "всего лишь", и я не посмела прикоснуться губами к твоей шее. Я не была пьяна. А тебя "уносит" с двух стаканов вина. Но ты ведь держала меня за руку. До самой остановки. Это как параллельная вселенная. Я сейчас гораздо лучше целуюсь.
Но уже никогда.

Я не досмотрела этот сраный фильм "Монстр". Но я прочитала много рецензий. Я прочитала много статей про Эйлин Уорнос. Я прочитала много рассказов женщин, бывших уличными проститутками. И я прочитала великое множество комментариев к самым разным темам, в которых так или иначе светились женщины. 

И мой вердикт таков: ГОРИТЕ В АДУ, СРАНЫЕ УБЛЮДКИ!!!

Горите в аду все те, кто рассматривает женщину как об'ект, как гаджет, призванный наилучшим образом удовлетворять ваши паскудные потребности. Все те, кто видит в проститутке инструмент, все те, кто считает, что проститутку невозможно изнасиловать. ГОРИТЕ В АДУ!!! Я бы хотела видеть, как вы подыхаете, хотела бы заткнуть себе нос и засунуть вам в жопу паяльник, хотела бы переломать вам кости и оставить подыхать в канаве.

Процесс Эйлин Уорнос показателен. Все сраное общество, общество, принадлежащее богатым белым мужчинам, кинулось на защиту. На защиту своего "права" на насилие, на использование человеческого существа, как бумаги для подтирания жопы. Надрывая глотки, они вопят о том, что проститутки сами виноваты в том, что проституция существует. Но даже если следовать банальной формуле, определяющей вонючую буржуазную экономику, только спрос рождает предложение. Фактически узаконенный спрос на пиздятину (не на женщин же, в самом деле, и уж тем более не на людей. они воспринимают проституток как пиздятину) - это то, что они намеренно затушевывают завываниями о морали и нравственности, о падшести уличных женщин. Ни одна тварь не вспоминает о сволочи, которая покупает эти "услуги". Они как бы за кадром. Они добропорядочные граждане, отличные мужья, строгие, но справедливые отцы, благонравные налогоплательщики. Они думают, что покупая "секс-услуги", они покупают полное право пользования "товаром". Я бы срезала с таких куски кожи и обжаривала в кипящем масле у них на глазах.

А потом заставляла бы съесть. 

Каждый раз проверяешь себя на качетсво. Находишь все новые и новые критерии. Читаешь длинные скучные вещи, которые поначалу кажутся захватывающими, ведь в них ты можешь найти что-то про себя. Читаешь их на русском. Читаешь их на английском. Удивляешься тому, как можно забыть язык. Сравниваешь. Постоянно сравниваешь себя со всем оркружающим миром и не находишь эквивалентов. Все вокруг - настоящие. Настоящие женщины, настоящие мужчины. Даже настоящие трансы в итоге приближаются к какому-то полюсу. Настоящих агендеров это вообще не волнует.
Проваливаешь все собственного сочинения тесты на "настоящесть". Полагаешь, что выдумываешь себе проблемы на пустом месте. Перестаешь обращать на все это внимание, но на самом деле все еще сравниваешь. И все еще проваливаешь все тесты.
Возможно, стоит поискать где-то в другом месте. Но все, что я знаю о себе, - мне двадцать, я тяготею к феминизму и социализму, я атеист, люблю научно-популярную литературу, стараюсь придерживаться формальной логики в сложных ситуациях и рассуждениях, я учусь на математика, я агрессивна, я не уверена в себе, я не храбрая, я грубая, я эмоциональная, - не собирается в монолит, о котором можно сказать: это я. Всему этому не хватает цемента, склеивающего раствора. Идентификации. Самоидентификации?
Ищешь зацепки в детстве. Их много и все они тянут в разные стороны. Я играла в куклы. Я играла в казаки-разбойники. Я кидала мяч в корзину с мальчишками. Я рисовала и вырезала фигурки из бумаги. Даже, помнится, вязала, хотя сейчас не знаю, с какой стороны подойти к крючку или спицам. Я дралась. Много и с остервенением, пока мои противники не начали превосходить меня по мускульной силе. Я хотела жениться на девчонке. Это было до возраста, который принято называть сознательным. Я целовалась с мальчишками в 7 лет. Или около того. Я очень любила платья. Хоть и очень редко их надевала, потому что бегать гораздо удобнее в штанах. Я все время волновалась, а не мальчишечья ли одежда или обувь, которую мне купили родители. Я по-прежнему много дралась и ругалась. Я красила губы маминой помадой. Получалось очень криво.
Я могла бы быть гораздо большим сорванцом, если бы не видела таких красивых девочек, на которых хотелось быть похожей. Я могла бы стать girlie girl, если бы у меня был нормальный положительный опыт девчачьего поведения. На самом же деле, каждый раз, когда я старалась быть вести себя по-девчоночьи, я чувствовала себя кошмарно неловко. Да и выглядела не лучше. И взаимодействие с окружающими на этой платформе как-то тоже не ладилось. На самом деле, быть сорванцом в 13 гораздо труднее, чем быть сорванцом в 8.
Быть непонятным выродком в 20 тоже как-то не фонтан.Если бы не моя лень, я бы сделал свое тело гораздо более удобным. Мне нужны сильные руки и хороший пресс. Но за полмесяца до зачетной недели в универе я бросила посещать тренажерный зал. Мое ненавистное здоровье тоже не хочет ждать и требует немедленного вмешательства. Я ненавижу все части своего тела, относящие меня к женскому полу, вдвойне за то, что с ними постоянные проблемы. Я угрохала кучу денег на диагностику этих чертовых болячек. И придется угрохать столько же на их лечение.
И я все еще проваливаю все тесты на "настоящесть". Болтаюсь где-то между.

Когда былые споры с другом-гомофобом переросли в его понимание этого вопроса, я скромно порадовалась успехам. Но он, кажется, решил не останавливаться на достигнутом...

Сюрприз, чо.

А знаете, было бы совсем неплохо, если бы вот этого растрепанного мальчишку в мятой рубашке и скособоченных очках - того, который в зеркале, - хоть кто-то любил. Чтобы хоть кто-то верил в него и не сомневался в том, что на самом деле он сильный, но сгребал в охапку и гладил по голове, пока это смешное взъерошенное недоразумение рыдало бы ему в плечо. И чтобы позволял за себя в огонь и в воду. И чтобы за тебя шел так же. И чтобы отмечал, как у тебя подтянулись бицепсы, и не решался будить тебя, когда просыпается раньше, и целовал бы в нос - мокро и неожиданно... И чтобы можно было носить волосы какой угодно длинны. И одеваться тоже как угодно. И чтобы всегда, всегда-всегда этот кто-то видел в тебе человека, идейного товарища, друга.

Всю свою сознательную жизнь я слушала байки о мудрости Природы: как в ней все предусмотрено (если не в худшем варианте - как она, Природа, все предусмотрела), как оптимально ее устройство, как совершенны она и ее творения. Лем открыл мне глаза на то, что подспудно зрело во мне из чувства протеста, рожденного слишком ясно осознаваемым несоответствием между декларируемой мудростью природы и несовершенством продукта, выходящего из-под ее резца: эволюция - во многом случайный процесс. (Детерминированно-стохастический, вообще говоря). "Мудро" устроенный человек - не более, чем статистический каприз эволюции. Лем освободил меня от необходимости оправдывать человека, равно как и от необходимости его осуждать. Он дал мне внутреннее право - не смиряться со своей природой, так "мудро" - по утверждению проповедников любых религий - устроенной каким бы то ни было Создателем (от канонического бога-личности до весьма условного бога Спинозы), что борьба против нее до сих пор выглядит в глазах большинства нормальных людей глупостью, либо грехом.

Но все это дало ощущение бессмысленности, отсутствия ценности чего-либо. Высшая ценность человеческой жизни и жизни вообще существует только в человеческом же сознании. Отбросим мораль и нравственность как социальный костыль. У Вселенной нет и не может быть морали. У Вселенной нет и не может быть цели. Вектор развития отнюдь не является основанием для введения в рассмотрение целевой функции. Я не физик и не стану поэтому утверждать, что все написанное мной выше имеет хоть какое-то отношение к действительности. Но это мое ощущение вещей, и оно определяет мое сознание.

И я больше не пишу стихов. Что-то исчезло. Видимо, поэту все-таки нужен бог. Видимо, должно все-таки что-то потустороннее водить его рукой, а иначе он остается всего лишь оболочкой, проводником, через который больше не проходит ток. Но у меня нет бога. И я далека от мысли о том, чтобы придумать его во имя  восстановления собственной проводимости. Никогда бы не подумала, что это так мучительно - жить в пустоте, но мне даже нравится это состояние.

Как видно из того, что я все еще пишу, жива я осталась :) Поблевала немного, подрыхла пару часов и - как новенькая. Больше так не экспериментирую.
Потому что пора уже взять себя в руки и вспомнить вообще - с чего все начиналось. А начиналось все с того, что сильной была я. С того, что я умею стиснуть зубы и перетерпеть самые неприятные вещи, а, перетерпев, еще и подставить плечо "виноватым".
Так вот.
Во-первых, мне никто ничего не должен. То есть, доброе отношение в ответ на доброе отношение - это само собой разумеется, а вот ожидать того, что кто-то будет бесплатно разгребать Авгиевы конюшни моего сознания, я не собираюсь. Потому что не будет. Точка.
Во-вторых, переходим на альтернативные источники энергии. Проще говоря - привыкаем заботиться о собственном здоровье, не хлестать кофе галлонами, не царапаться, не курить и вообще не практиковать суицидально обусловленное поведение. Потому что цель у него одна и простая: посмотрите, как мне плохо, пожалейте меня, пожалуйста, погладьте по головушке. Так вот, есть только один человек, на которого я могу рассчитывать в плане жаления и поглаживания в любое время суток/года/стадии экономического цикла. Собственно, нетрудно догадаться, что это - я собственной персоной. Всем остальным друзьям тоже, конечно, большое искреннее спасибо, я действительно верю в то, что их интересует мой внутренний мир и состояние оного, что они готовы разделить со мной мои переживания, и вообще мы друг перед другом открыты, но - они не могут делать все это _за_ меня. Если я буду пытаться впихивать им ненужную мне самой себя, то они почувствуют себя крайне неловко и рано или поздно испарятся от греха подальше, а меня совершенно не прельщает перспектива терять контакты с интересными, близкими мне людьми.
В-третьих, не копая глубоко, положим, что из чисто альтруистических побуждений я когда-то была очень хорошим другом. Собственно, какого же дьявола я вдруг отказалась от всего своего альтруизма? Похоже, для меня есть парочка не усвоенных уроков. Это же challenge. Один-на-один - Я и Обстоятельства. Причем, у меня влияния на Обстоятельства гораздо больше, чем у них на меня. Грех как-то - не выиграть.
Ну и, наконец, в-четвертых, пора уже сдать УМФ и перед летней школой немного позависать с друзьями. И не бояться смотаться в Москву. В конце концов, все, что ни случается, - к лучшему.

Пожалуй, стоит заняться реализацией.... Стоп. А теперь еще раз окинем оком мотивацию. Блестяще. Это что-то сродни: брошу-ка я курить, а то помру и не смогу больше затягиваться любимыми сигаретками. Отличная мотивация для бросающего курить, нечего сказать.

Так вот, емое! Я, в конце-концов, хочу нормальной, свободной от всяческих зависимостей, полноценной жизни!
С чем себя и поздравляю. *coolface*

Сожрала 5 таблеток "Кетанов"а по какой бы вы думали причине - из интересу!!! Нет, я точно не в себе. Жду с тоскливым неудовольствием каких-нибудь симптомов. Хотя максимальная суточная доза - 60 мг, но вот о разовой там ничего не сказано. В любом случае, летальных исходов от него, вроде, не зафиксировано) Так что, если выживу - расскажу, как оно хДДД

Выживу, конечно))