* * *

Иду по улице, два парня за спиной. Один:

- Вот это ноги! Какая фигура! Просто супер!

Я, поворачиваясь:

- Да, я такая!

А они:
- Мы просто картинку в телефоне смотрели...



* * *

Дикий Запад

Справедливость без силы и сила без справедливости - обе ужасны.

Жозеф Жубер

Эта мелкая история дворового значения произошла с моей старинной
подругой по имени... Но, поскольку она отчаянно желала сохранить
свое инкогнито, а, стало быть, и жизнь, назовем ее редким женским
именем Андрей.

Парковочные места во дворе у Андрея делились на три категории:

1. Гостевой карман для десяти везунчиков - эти козырные места
реально было занять, если только нигде не работаешь, а с заведенным
мотором весь день поджидаешь, что кто-нибудь вдруг уедет (Хотя,
дураков нет, кто же покинет такое парковочное место? Уж лучше пешком
на дачу уйти).

2. Несколько мест похуже в так называемой "колесоснимательной" зоне.
Закуток темный и глухой, к нему даже дом боком повернулся, чтобы
окна его туда не глядели. В этой зоне частенько происходил
неравноценный обмен - машины засыпали на новых колесах, а
просыпались на старых кирпичах.

3. И, наконец, те автомобилисты, которые не вместились в первые две
категории, вынуждены были привязывать своих железных коней просто
вдоль улицы. Колеса там не снимут, но машину эвакуировать - это уж
раз плюнуть.

И все было бы еще терпимо, если бы не два очень нетактичных
человека. В отличие от всех жителей дома, проблему парковки эти двое
решали ковбойскими методами.

Один прокалывал колеса каждому, кто становился на "его" место, а на
вопрос грустного человека с дырявыми колесами:

- Но, позвольте, почему Вы считаете это место своим, я ведь его
первый занял?

Ковбой отвечал:

- Закрой свою индейскую пасть, это место мое! Потому что это
единственное место на парковке, которое видно из моего окна. Еще
вопросы будут?

Вопросов ни у кого из краснокожих не возникало, ведь ковбой этот был
то ли бандитом, то ли, что еще хуже - шерифом. Короче, "его" место всегда
было свято и пусто.

Второй ковбой действовал несколько иначе, но не менее решительно. Он
подъезжал к парковке первой категории, выбирал себе жертву, просто
цеплял ее тросом и выволакивал своим джипом из ряда, как ротный
старшина выволакивает из туалета уснувшего на унитазе молодого
солдатика.

С этим ковбоем тоже никто не хотел связываться, по двум веским
причинам. Во-первых, у него были дерзкие земляки, а, во-вторых, этих
земляков было, как земляники в сказочном лесу... Себе дороже.

Таким образом, каждый индеец знал, что если на парковке осталось
больше двух свободных мест, то ему повезло, а если только два, то,
увы, - они ковбойские...

Между собой благородные ковбои не бодались, а соблюдали холодный
нейтралитет. Они опасались и ненавидели друг друга, даже не
здоровались.

Однажды, моя подруга Андрей, захотела в два часа ночи отвести свою
маму в аэропорт, а машина ее как раз стояла около ковбойского джипа.

Пригляделась Андрей и ахнула - джип немного, но все же наглухо
перегородил выезд ее огромной мужской машинки.

Женщины запаниковали - до регистрации на рейс оставалось не так уж и
много времени, но о том, чтобы разбудить страшного ковбоя, не могло
быть и речи.

Андрей даже заплакала от обиды. Оставалось только выходить на
проспект и ловить такси.

Выволокли чемоданы на дорогу, видят - едет трактор, а в нем кучка
сонных гастарбайтеров. Андрей грудью остановила трактор и за смешные
деньги подбила парней на подвиг.

Ребята в оранжевых жилетах, как пчелки, облепили бампер ковбойского
джипа, поднатужились, подняли передок и сантиметров на десять
аккуратно переставили в сторону, даже сигнализация не сработала.

Андрей с мамой были спасены, они благополучно выпорхнули из западни
и умчались в сторону Шереметьево. Гастарбайтеры тоже продолжили свой
жизненный путь на тракторе. Но цепная реакция уже была запущена...

Рано утром проснулся ковбой номер один, подошел к своему Мерседесу и
увидел, что джип ковбоя номер два нагло закрыл ему дорогу. Совсем
немножко, на полвареника, но все же выехать помешает зеркало (Парни
в оранжевых жилетах немного перестарались).

Видимо, ковбой номер один давно ждал и готовился к этой войне. Он
молча открыл багажник, извлек из него биту, с одного удара начисто
снес джипу зеркало и уехал.

Вечером того же дня, второй ковбой встретил первого на въезде во
двор и, вместо "здрасьте", сходу провалил Мерседесу лобовое стекло.
А дальше цепная реакция и вовсе вышла из-под контроля...

Веселый выдался вечерок: покореженные дорогие машины, выбитые зубы,
сломанные руки, крики подоспевшей земляники, полицейские сирены,
новая злая земляника со свежими клятвами и угрозами, шерифы,
наручники - жуть!

В итоге, обоих ковбоев увезла скорая, а их машины растащили по
автосервисам.

Теперь на некоторое время парковочных мест во дворе стало на два
больше. Мелочь, а индейцам душу греет...



* * *

Разговаривал с приятелем о его новой летней квартире под Питером.

- Квартира у нас хорошая, свежий воздух, всё лето здесь живу.

- А не глухомань?

- Да нет, соседи - люди богатые, известные. Каждые полгода
кого-нибудь убивают. Вообще, очень хорошо, тихо...



* * *

Уборщица пожалела зимой бедолагу, поставила пришлому черному котяре
в нашем подъезде обувную коробку. Тот быстро в ней поселился вместе
с новым именем. Надо отдать должное, категорически не гадил, нужду
ходил справлять на улицу, других пришлых котов сурово выпроваживал
из подъезда.

Около коробки появились тарелочки.

Кот не ушел и летом, набрав несколько килограммов живого веса на
общеподъездном all inclusive. Наши домашние котики и собачки своими
габаритами, да и интеллектом, ему и в подметки не годились.

На следующий Новый Год Петрович уже переехал с коробкой и тарелками
на второй этаж - там ему детьми рядом с коробкой была установлена
мини-елочка с гирляндами.

Постепенно Петрович перемещался в более теплые зоны, все выше и
выше, пока не оказался на моем восьмом этаже. Ходить пешком в туалет
на улицу Петрович счел для себя невозможным - стал ездить с жильцами
на лифте. Четко знал, с кем надо ехать, кто и где живет.

Соседи из-за Петровича как-то даже сплотились - общий питомец
все-таки. При встрече - первое, что обсуждалось, так это ум и
габариты нашего Петровича, что он любит есть, и все в этом духе...

На днях со скидкой в местном магазине купила красную икру. Скупой
платит дважды - икру невозможно было есть (отдавала солярой). С
сожалением посмотрела на красивые бутербродики и решила переправить
их Петровичу - авось, съест...

Утро. День. Вечер. Возвращаюсь с работы. Сидит Петрович перед
нетронутыми бутербродами с сильно задумчивым видом. Потому как народ
за весь день так НИЧЕГО и не положил ему поесть - решили: зажрался,
гад! Такая вот подстава для Петровича вышла...



* * *

Живу и работаю в Сьерра-Леоне. Белых тут, конечно, не так много, как
в какой-нибудь ЮАР, но даже на их немногочисленном фоне наши-таки
выделяются...

Припарковались возле супермаркета. Смотрю, к машине по соседству
движется белое семейство, нагруженное покупками. Тут же вокруг них
собирается целая толпа местных аборигенов-попрошаек разной степени
увечности. Начинается стандартное:

- Мистер!.. Френд!.. Гуд френд!..

Глава семьи отчетливо, по слогам, но с явно очевидным для русского
уха акцентом:

- Пошьел на хьюй!

Попрошайки, обиженно:

- А... Рашн...

И, теряя всякий интерес к семье, отправляются искать другую жертву.

А семейство, кстати, франкоговорящее оказалось, бельгийцы. Молодцы,
соображают!



* * *

Отдыхаю с маленьким сыном с Турции. Персонал отеля вышколен, отель
принадлежит немцу, а, как известно, достаточно одного фрица, чтобы
держать в трепете сотню турок.

Утро. Шведский стол. Заспанная русская тетка наливает в аппарате
кофе. В отеле почти 2 тысячи человек, в обеденном зале много
завтракающих, поэтому турки быстры и оперативны.

Так вот, тетка. Покачиваясь со сна и пытаясь открыть глаза, она
несет кофе на столик. Ставит. Идет за пирожным.

Пока ее нет, бодрый турецкий юноша с бейджиком "Мехмет" хватает
бесхозный кофе, уносит, и быстро протирает стол.

Тетка возвращается с пирожным. Кофе нет. Она потихоньку просыпается.
Оглядывает другие столики. Нигде нет ее кофе! Пожимает плечами,
ставит пирожное, медленно идет за другим кофе.

Но, как только она оставляет бесхозное пирожное, Мехмет со скоростью
электровеника стремительно убирает пирожное и вытирает стол.

Тетка возвращается. Она все еще сонна и расслаблена. Пирожного нет.
Она начинает хмуриться и смотрит вокруг. Ставит кофе. И шустро идет
за пирожным.

Но Мехмет быстрее.

На пути тетка оборачивается и видит, как Мехмет уносит ее кофе за
шторку.

На ее лице появляется мрачное выражение. Она берет в одну руку
кофейную чашку, в другую - тарелку с тремя пирожными (чтобы три раза
не бегать), но тут жадность ее подводит, и тетка прихватывает
тарелочку с арбузом.

Как жонглер, она медленно приближается к свободному столику с двумя
полными тарелками и кофейной чашкой. Она пристраивает чашку на
тарелку рядом с арбузом. Пока тетя смотрит на посуду - все хорошо, но
как только она начинает смотреть вперед, конструкция сразу начинает
вести себя нехорошо, пирожные угрожающе съезжают к краю тарелки,
чашка дает крен.

За метр до стола чашка с тарелки соскальзывает, тетка пытается ее
поймать в воздухе и выпускает при этом из рук обе тарелки. Бах,
звон, другие завтракающие (опытные, пришедшие компаниями, с целью
сторожить еду) с любопытством пялятся...

В общем, пересели мы с сыном к этой тетке из Воронежа, помогли ей
поесть.



* * *

Есть на стоянке собачка одна, меня почему-то не любит, облаивает
постоянно. Позавчера шёл, решил её сосиской угостить, чтоб показать,
что я ей не враг. Так эта тварюга взяла и подавилась. А когда
прокашлялась, то решила, что это я её специально чуть не убил.
Теперь она меня ещё больше ненавидит...



* * *

Как сейчас помню. 1989 год, малая учебка под Красноярском. Заехало
нас около 25 омичей. Затем челябинцы и новосибирцы - итого,
около 100 человек. Начали потихоньку рамсовать друг с другом, но
пока только по городскому признаку. То есть, там побуцкались новосиб
с челябой, там омич с новосибом побился...

И тут привозят чеченцев - 24 человека (всего-то!). Кстати, я - по
наивности и незнанию истории или еще чего - после их заезда, подошел
к ним и спросил: как, мол, дорога? В ответ молчание, взгляд полный
ненависти, и явное желание меня тут же зарэзать... Ну, - думаю, -
кончилась наша спокойная жисть...

Дня через два - понеслось: одного отмутузили, второго, и т.д.
Начались послеобеденные танцы - двое по котелкам стучат, остальные в
пляс (лезгинка, все-такое). Ну, и как-то тоскливо стало от тумаков
сослуживцам, их нехождения в наряды, явного посылания на..уй
офицеров, и - соответственно - закрывания офицерами глаз на это...

И вот, во время очередного привала, говорю пацанам:

- Хорош нах..й!

- Да! Да! Хватит терпеть! Зае..ало!

- Давайте, как только что-то, сразу бац - остальные подтянутся.

- Да! Да! Хватит терпеть! Зае..ало!

И вот настает время Ч. В строю, пока шли с похода, один из чеченцев
(самый дрищовый) сделал трубочку из чего-то там, ну и поплевывал во
всех жеваной бумагой. Попал (ну, метился, конечно) в меня.
Поворачиваюсь и бью ему в фанеру... Как зашипели они, как рванули на
меня! Наши - молчок. Капитан поворачивается и орет:

- Прекратить!

Все, типа, успокоились и уже с нависшим грузом предстоящего
конфликта на бытовой почве продолжили брести дальше. Этого чеченца
свои же затолкали в последний ряд, так как он никак не мог
успокоиться и все пер на меня дурниной.

Пришли. Привал - 15 минутный отдых перед построением. Подходят ко
мне вчетвером:

- Пошли поговорим за казармы...

- Пошли...

Окидываю своих многозначительным взглядом (вот оно, ребята!) и
иду...

За казармой меня ждали все 24 чеченца. Все до одного.

Тот самый дрищ прыгал и брызгал слюной в надежде меня разорвать на
куски... Его отталкивали и не подпускали ко мне... Боксер вида
Тайсона предлагал мне, чтобы я его ударил... Я что-то мямлил про то,
что у меня проблемы только с дрищем, и я буду разбираться только с
ним... Потом наскочил типа главный у них и долго орал мне в лицо,
что я руку на Чечению поднял... А я, стоя на своей земле, тоскливо
поглядывал на казармы в надежде, что сейчас появятся наши муромцы с
ремнями наперевес... Не появились.

Меня ни разу не ударили. Только сказали, что будем пи..дить всех,
кто еще попробует голову высунуть. Мол, передай...

Вышли из-за казарм всей толпой:

- Разрешите встать в строй!

- Давайте, короче, че там потеряли?!

Земляки стоят, с опаской на меня поглядывают - вроде повреждений
нет, живой.

После построения спрашивают с неподдельным интересом, даже азартом:

- Ну, че там?

- Ниче... А вы че не пришли?

- Так построение же...

- Построение... Давайте, мужики, с сегодняшнего дня, каждый за
себя...

- Так построение же...

- И я о том же...



* * *

Два моих давнишних приятеля, назовем их Кацман и Рабинович - русские
по паспорту, но евреи по морде, собрались как-то со своими женами на
кухоньке одной ленинградской квартиры с вполне естественной целью -
потусоваться, а заодно и выпить бутылочку-другую Синопской
ливизовского завода.

И Боря, и Максим - ребята не очень разговорчивые, да и о закуске
никто сильно не позаботился. В общем, бутылка пустела быстро.

Женщины, в свою очередь, были болтливы, но вот тем для разговоров им
хватало не очень, и в какой-то момент они перешли на своих мужей,
благо те рядом, но сопротивляться и опровергать уже не могут. Уж не
помню, ругая или хваля своего мужа, Сашка - жена Кацмана, определила
национальность супруга известным в Израиле термином "половинка".
Опрокинув очередную рюмку, она воскликнула:

- Мой-то такой же, как твой - серединка на половинку! Причем
половинка моей свекрови явно берет верх при виде бутылки. А
серединка почти не проявляется.

Потом она добавила, минуту подумав:

- А ведь наши Кацман и Рабинович вместе - один полноценный еврей!
Нам бы с ними в Израиль или в Америку какую...

Закончить она не успела. Борька и Макс одновременно отставили водку,
встали и, посерьезнев лицами, выдали:

- Кацман и Рабинович вместе - один русский!

Отрешенно глядя куда-то назад, в двадцатые годы, они нащупали на
столе рюмки, выпили, не чокаясь, и... Мне бы хотелось сказать - пошли
бить жен, но это было бы неправдой. Они тут же забыли о чем речь,
налили по новой. В общем, все продолжилось и закончилось так, как
продолжалось и заканчивалось всегда...

Рабинович теперь живет в Иерусалиме. Кацман сменил жену, но остался
в Питере. Еще одна русская душа погублена. Еще одного еврея
разорвало на части. Но когда-то, хоть и недолго, и, возможно, только
под Синопскую, они все же были полноценным евреем и настоящим
русским, не пытающимися понять: "Вот если Самсон Илью Муромца в
джунглях встретит, кто кого сборет?"



* * *

К тёще насобачилась ходить по ночам через балкон соседская кошка.
Переберётся через ограждение - и на кухню. Лето, всё настежь. Кухня
с балконом в противоположных концах квартиры. Две комнаты, коридор,
четыре двери. Нелёгкий маршрут. Кошка идет бесшумно и неспеша.
Двери, если надо, открывает лапой. Долго эти ночные посещения
оставались незамеченными. Прокололась кошка на пирогах.

Тёща часто печёт пироги. Любит это дело (Пироги, между нами,
преотвратительнейшие. Съешь один, чисто из уважения, потом неделю во
рту привкус, ничем не перебьёшь). Печёт по ночам, когда все спать
лягут. Не отвлекают её, не шастают туда-сюда. Пеки знай, да
разговаривай с телевизором.

Ага! Однажды пошёл в сортир, слышу - разговаривают двое. Вроде
интервью. Один совершенно точно Дмитрий Анатольевич Медведев, а
второго - ну, не могу узнать. А голос-то знакомый! Прислушался - так
это ж, мать твою, мать твоя! У неё даже голос другой, оказывается,
когда она с телевизором разговаривает. Строгий и деловой. Может,
кстати, и пироги от этого такие говённые. Из-за телевизора...

Короче, напечёт, поставит противень с пирогами горячими на стол и
накроет полотенцем. Чтоб утром, значит, домашние встали и пирогами
свежими потчевались.

Стал пропадать один пирог. Всё время левый нижний угол. С вечера
лежали аккуратными рядами, заполняя всё пространство поддона, утром
раз - одного нету.

Сперва грешила на тестя. Он по ночам часто встаёт. Тот: "Да ты с ума
сошла?! Мне днём-то твоя стряпня, как штрафной удар судьбы! Ещё не
хватало по ночам кусошничать! (Тесть, на беду супружнему кулинарному
долгу, всю жизнь проработал водилой на хлебозаводе, толк в хорошей
выпечке понимает, как никто).

Любителя тёщиной стряпни вычислили быстро. По крошкам и начинке,
ведущим на балкон. Однако, очарованная такой любовью и преданностью
хоть какого-то живого существа (тараканов у них нет) к своему
кулинарному искусству, тёща никаких контрмер предпринимать не стала.
А стала, наоборот, оставлять на кухне всякие вкусняшки и ништяки.
Тесть побурчал, побурчал, но смирился. Кошка не наглела. Никому не
мешала. Да её и не видел никто. Придёт - уйдёт...

Закончилась любовь одной пасмурной тихой ночью. Кош намертво
обожрала какой-то особо эксклюзивный тёщин пестик на окне. Весь куст
обглодала, к чертям собачьим.

У тёщи, кроме пирогов, есть ещё одна страсть. Втыкать пестики и
тычинки. Весь дом, как клумба. Я один раз имел неосторожность окурок
в цветочном горшке затушить. Три года потом мы не виделись, да. Там,
главное, и цветка-то никакого не было! Оказалось - был...

Пестики и тычинки, на самом деле, не вторая, а первая по значимости
тёщина страсть. Поэтому проститься могло всё, но только не
обглоданный рододендрон. И кош был отлучён от кухни. Ну, то есть,
доступ на кухню перекрыть было проблематично, да и ни к чему, просто
от кошки стали убирать всё съестное и перестали оставлять ништяки.

Однако, спустя какое-то время, было замечено, что ночные визиты
продолжаются с прежней периодичностью. Тёща натурально заболела
бессонницей в задумках выяснить, что чужая кошка делает по ночам на
ейной кухне. И однажды ночью ей это удалось.

Она проследила, как кош прошла на кухню, выждала чуток и тихонько
пошла следом. И стала смотреть от двери, что происходит в кухне.

В кухне не происходило ничего. Кошка сидела на подоконнике и
смотрела на улицу.

Тёща тихонько поставила табуретку в прихожей, села и стала смотреть
на кошку. Смотрела-смотрела и задремала. Потом очнулась. Ничего не
изменилось. Кошка сидела на окне, как каменная. Тёща встала и
тихонько подошла к окну...

Спустя какое-то время тесть проснулся и почапал в сортир. И увидел в
кухне прелюбопытнейшее для себя и отечественной психиатрии зрелище.
На фоне лунного окна, среди кактусов, пестиков и тычинок, четко
обрисовывались два силуэта - тёщи и кошки. Они замерли рядышком,
плечом к плечу, и не шевелясь смотрели на улицу. Тесть несколько
минут наблюдал эту картину, решая, что делать, потом плюнул, сходил
в сортир и лёг спать. Его нарочито громкое чихание, кашлянье и
бурление вод не вызвало с кухни ни малейшей реакции.

Короче, что оказалось? Оказалось, что кошке все пирожки и прочие
ништяки были просто поводом. Главной же причиной её ночных визитов
было окно.

Дело в том, что её, кошкина, однушка выходит окнами на ту сторону,
на озеро. И весьма романтичный, с точки зрения человека, ландшафт,
который не менялся последние лет тридцать (озеро слева, заводские
трубы справа), не представлял для кошки никакого интереса. А вот
тёщина трёха кухней выходила на другую сторону. И там было много
интересного. Закрытый, буквой П двор. Луна. Яркие фонари. В окнах
напротив то там, то тут нет-нет, да и загорится свет. Под окнами то
и дело шмыгают облезлые дворовые псы и жирные помоечные коты.
Матерятся и иногда дерутся местные пьяницы и наркоши. Приезжают и
отъезжают машины. Визжат в кустах девки, и гэгэнятся парни. Жизнь
кипит. Много чего интересного. Не то, что там, на той стороне.

Ну, вот. Выяснив это дело, тёща от бессонницы не избавилась, но зато
теперь, в компании кошки, они частенько на пару стали смотреть этот
ночной канал. Тесть выйдет, посмотрит на них, головой покачает,
рукой махнет... Ну, а что ты сделаешь? Не дебоширят ведь...



Использованы материалы:

prikolisti.ru

yaplakal.com

и других сайтов